Текст книги "Провал"

11

Клос сидел в углу полутёмного подвала на каком-то ящике, который партизан с рябинками на лице подсунул ему ударом ноги.

В подвале хранился картофель, огороженный досками. Клос машинально взял одну из картофелин. Он делал вид, что слушает партизана, который уже в течение часа не замолкал ни на минуту. Украдкой разведчик посмотрел на часы. До полуночи оставалось четверть часа.

– Думаешь, шваб, тебе удастся спастись? – спросил партизан. – Не рассчитывай на это. Отправишься на тот свет ещё сегодня. Я тебя вот из этого немецкого автомата и прикончу. А ты знаешь, откуда у меня этот автомат? Одна такая же дрянь, как и ты, по пьянке стреляла из него по детям, как по воробьям… Теперь этот жандарм из Гутиска давно уже в аду вместе с чертями. Я помог ему отправиться в пекло, а автомат взял, чтобы добивать всякую фашистскую нечисть.

Клос решительно встал. Партизан умолк, выпрямился, внимательно следя за движениями Клоса и направив на него автомат.

– Позови командира! – потребовал Клос. – Хочу ему кое-что сказать.

– Мог с ним поговорить и тогда, когда он хотел этого, а сейчас сиди и молчи. Командир занят, у него дела поважнее, чем заниматься с каким-то недобитым фрицем!

«Да, ситуация! – подумал Клос. – Если командир действительно куда-то ушёл, то мне некому сказать, что я „J-23“. А Бартек, видимо, ещё не вернулся. Иначе я не сидел бы здесь в подвале, под охраной этого разговорчивого парня, который держит меня под прицелом автомата».

Клос, расстроенный, снова сел на ящик, сунул руку в карман, вынул сигареты и спички, закурил. Партизан с завистью втянул в себя дым табака.

– Кури, кури, – пробурчал он, – это твоё последнее удовольствие. Я должен был отобрать у тебя и сигареты. А вот если бы я был на твоём месте, а ты на моём, то ты, дрянь…

Клос снова сунул руку в карман, вынул пачку сигарет и бросил партизану. Парень схватил её на лету. Он взял в рот сигарету, начал похлопывать руками по своим карманам в поисках спичек, а автомат зажал между коленями.

Клос снова полез в карман, достал спички и сорвался с места. Партизан не успел даже сообразить, что произошло, как почувствовал, что прижат к полу.

Одного удара Клосу было достаточно, чтобы выбить оружие у парня и сдавить ему горло. Партизан захрипел и потерял сознание. Клос своим шарфом связал ему руки и осмотрелся, стараясь найти что-нибудь такое, чем можно было бы связать и ноги.

Нашёл какую-то верёвку, прочно связал своего пленника, поднял его автомат, отряхнулся. После борьбы с парнем сил у Клоса не убавилось, хотя партизан был физически крепким. Вот когда пригодилось Клосу умение пользоваться приёмами дзюдо, которым научил его во время шестимесячной подготовки инструктор!

Клос решил пробраться к радиостанции. Когда он первый раз разговаривал с Флорианом, то заметил тянувшиеся от шкафа провода антенны.

Выйдя из подвала, Клос поднялся наверх. Его беспокоила тишина в коридоре. Он слегка приоткрыл дверь комнаты, в которой должна была находиться радиостанция. Через полуоткрытую дверь заметил девушку, с задумчивым видом сидевшую на кровати. Неподалёку от двери стоял стол, на котором лежали его документы и пистолет.

Клос толкнул дверь и направил дуло автомата в сторону радистки. Девушка вскочила и потянулась к столу. Но Клос оказался проворнее. Он схватил пистолет и документы, спрятал их в карман, а дулом автомата указал девушке, чтобы она подошла к шкафу.

– Стреляй! – крикнула Анка. – Почему не стреляешь, ты… – Девушка запнулась, как бы подыскивая более подходящее слово для этого ненавистного ей немца.

– Жаль время, – спокойно сказал по-польски Клос. – Через три минуты, пани Анка, ваше время передачи. Прошу взять карандаш, записать всё, что я скажу, и зашифровать. И не медлите! Начинаю: «От „J-23“…

– От «J-23»… – повторила девушка и радостно рассмеялась: – А мы-то думали…

– Торопитесь! Прошу записывать: «Объект, упомянутый в предыдущей информации, должен быть подвергнут массированной бомбардировке не позднее ночи со среды на четверг. Обязательно и непременно в это время. Фотокомплект, касающийся дела „М“, в пути».

«Мне ничего не оставалось, как довериться этой девушке, – подумал Клос, когда Анка шифровала донесение. – Просто не было иного выхода».

– Закончили, пани Анка? – спросил он громко.

Девушка кивнула. Она подошла к шкафу, где размещалась радиостанция, открыла дверь, надела наушники. Ключ радиопередатчика ритмично застучал.

– Всё в порядке, – с облегчением сказала она через несколько минут. – «Тётя Сюзанна» подтвердила приём.

– Доложите Бартеку, что завтра я буду ждать его в пункте три. Он знает, где это. – Клос повернулся к двери, за которой послышался какой-то шум, приподнял автомат. В дверях появился Бартек.

– Я так и думал, что ты приедешь, – сказал он, поздоровавшись с Клосом. – Тревожился за тебя. Боялся, что Филипп…

– У Филиппа провал, он арестован гестапо. – Клос присел на кровать и закурил сигарету.

– Филипп арестован? – удивился Бартек. – Я и не знал… Его нужно срочно спасать!

Клос забыл обо всём, что с ним произошло здесь до прихода Бартека. Всё необходимое передано в Центр. Он был убеждён, что бомбардировка военного завода, где испытывается новый танк инженера Мейера, будет осуществлена вовремя.

Теперь предстояло решить не менее сложную задачу – освободить Филиппа. Но как?

Бартек с минуту тихо разговаривал с Анкой, потом присел возле Клоса.

– Мы уходим отсюда в полночь, – сказал он. – людей, которые видели тебя, Ганс, я на всякий случай откомандирую в другой отряд. Постарайся что-нибудь узнать о Филиппе. Штаб решил, что если представится возможность, то мы должны пойти на риск, чтобы освободить его.

Бартек проводил Клоса до шоссе.

– Пока не знаю, смогу ли я сделать что-нибудь для Филиппа, – сказал, прощаясь, Клос, – но на всякий случай мне необходимо иметь под рукой в городе четырех отчаянных парней. Желательно, чтобы они говорить умели по-немецки. Если Филиппа будут перевозить куда-нибудь в другое место, что вполне вероятно, я дам тебе знать. И помни о связи со мной. Мне больше не хотелось бы искать тебя так долго в лесу. Не забывай, что офицеру абвера не всегда можно отлучиться на такое длительное время.

Расстались они у шоссе, договорившись о следующей встрече.

Когда Клос дошёл до железнодорожной станции Трокишки, уже начало светать. Подходил первый поезд.

Он благополучно добрался домой. Не стал будить Курта, который спал на кухне. Даже через закрытые двери было слышно, как ординарец похрапывает. На столике около кровати стоял приготовленный и давно остывший ужин и лежала записка, что звонил оберштурмфюрер Бруннер, который просил господина обер-лейтенанта связаться с ним.

Но только вечером Клос выбрал время, чтобы позвонить в гестапо.

Перед этим он должен был представить подробный рапорт своему шефу Роде о неудавшейся экспедиции, как он выразился, в лес. В результате практического обследования на месте он установил, что в этом лесном массиве значительной группировки партизан не должно быть. Не обнаружил он также и следа какой-либо радиостанции.

Роде, видя, что Клос от усталости еле держится на ногах, отослал его отдыхать.

– Когда вы, господин обер-лейтенант, отдохнёте, позвоните оберштурмбанфюреру Гейбелю, – сказал полковник. – У него к вам какое-то дело, но сначала отоспитесь. Пусть в гестапо не надеются, что офицер абвера по их первому зову прибежит к ним. О беседе с Гейбелем потом доложите мне. Итак, последовав совету полковника Роде, Клос сначала как следует выспался, потом не спеша принял ванну и пообедал. И только после этого позвонил Гейбелю.

Оберштурмбанфюрер пригласил Клоса к себе в гестапо. Он был настроен воинственно.

– Я хотел бы сообщить вам Клос, что агенты Советов чёрт знает сколько времени работают под самым носом у абвера!

– А также и под носом у гестапо, – парировал Клос. – Вы, господин оберштурмбанфюрер, раздобыли что-нибудь интересное?

– Сейчас сами оцените. Мы схватили старого коммунистического деятеля, который, видимо, каким-то образом связан с этой бандитской радиостанцией.

– Он признался в чём-нибудь?

– Вы что, не знаете коммунистов? Они просто фанатики, всё отрицают, даже факты!

– Я думал, – сказал Клос, – что вам, господин оберштурмбанфюрер, удалось уже раскрыть всю их подпольную сеть, а не только одного агента…

– К сожалению, в наши руки, кроме этого дантиста, никто пока не попал. Их система предупреждения работает весьма оперативно.

– Может быть, вы поторопились с арестом этого дантиста?

– А вы считаете, что я должен был ждать, пока он скроется? Нет, мы выбьем из него всё, что нам нужно! А если нам это не удастся, то из него вытянут всё в Варшаве. Вскоре отправим его по требованию группенфюрера. Правда, я подумал, не стоит ли вам, господин Клос, перед отправкой дантиста в Варшаву побеседовать с ним? Может, вам удастся что-нибудь узнать?

– Как вы напали на его след? – спросил Клос. – Случайно?

– В гестапо не бывает случайностей. У меня более способная агентура, чем в абвере. Мой опытный агент Вольф в течении двух месяцев, как гончая собака, вынюхивал его след. Этот дантист, конечно, скрывался под вымышленной фамилией. К нему приходили лечить зубы также и немецкие офицеры… Мы с Бруннером убеждены, что из него можно выколотить весьма интересные сведения.

– А этот ваш агент… Вольф, или как там его настоящее имя… Знает только о дантисте или и о тех немецких офицерах?

– Кое-что знает, – процедил сквозь зубы Гейбель. – Но абвер, а тем более вы, Клос, должны бы поинтересоваться этими офицерами вермахта.

Бруннер вошёл без стука, подталкивая кого-то в дверь. И только по светлому пиджаку, покрытому рыжеватыми пятнами крови, Клос понял, что это – Филипп.

– Где ты пропадал, Ганс? – весело спросил Бруннер.

– Обследовал окрестности, – спокойно ответил Клос. Он заметил во взгляде Филиппа странный блеск – Сказал этот бандит что-нибудь? – спросил Клос, указывая на дантиста.

– Это фанатик, – ответил Гейбель. – Бесполезно упираться, пан Филиппяк, – обратился он к дантисту. – Нам и так всё известно. Янек, о котором вы так упорно не хотите говорить, уже в наших руках. Не верите? Может быть, показать вам этого Янека? Но тогда у вас не останется шанса выжить. Ну так как, хотите, чтобы сюда привели вашего сообщника?

Жестоко истерзанный гестаповцами человек вдруг начал как-то необычно дрожать и шевелить распухшими губами. И только через минуту Клос понял, что Филипп смеётся.

– Приведите Янека, приведите, – смеясь, прошепелявил он (гестаповцы выбили у него передние зубы).

Этот неожиданный смех арестованного вызвал раздражение и замешательство у Гейбеля. Оберштурмбанфюрер рванулся с места, остановился посредине кабинета, не зная, что делать дальше. Выручил его Бруннер. Он широко открыл двери, вытолкнул Филиппа и крикнул конвоирам:

– Отвести в камеру!

12

Всё случилось так неожиданно, что Клос забеспокоился, успеет ли он на встречу, которую назначил ему Бруннер у Ирмины Кобас.

В этот раз на выпивке в домашней обстановке должны быть только они двое и хозяйка. Бруннер намеревался пить эту ночь до пяти утра, пока не начнёт светать, а потом ему предстояло отправиться в Варшаву для сопровождения опасного преступника.

Этим «преступником» был Филипп, и, таким образом, оставалась единственная возможность спасти его, когда его повезут в Варшаву.

Быстро выйдя из гестапо, Клос сел в коляску подвернувшегося велорикши и велел везти его к дому Ирмины Кобас. Подождав, пока парень отъедет, разведчик миновал дом, в котором проживала Кобас, и вошёл в магазин с вывеской «Галантерея». К счастью, Бартек был уже здесь. С ним пришли и те четыре парня, о которых просил его Клос.

План, придуманный Клосом, был простой, но рискованный. Он постарается напоить Бруннера, потом отправит его домой, а там его будут ждать переодетые в немецкие мундиры парни Бартека. Они отберут у Бруннера планшет с золотой монограммой, в котором находятся все документы, в том числе командировочное предписание о выезде в Варшаву и распоряжение начальнику тюрьмы, где содержится Филипп, о выдаче его Бруннеру.

Парни Бартека должны обезвредить Бруннера и ждать его водителя, который обычно заезжал за офицером домой. Водителя также следовало связать, а затем воспользоваться его машиной.

План действительно казался простым, но только на первый взгляд. Любая непредвиденная случайность могла помешать его выполнению. Например, в проходной тюрьмы мог в это время дежурить охранник, который лично знал Бруннера.

Арестованных обычно возят в легковой машине на заднем сиденье между двумя гестаповцами, а за легковой машиной следует полугрузовой «опель» с эсэсовцами. Поэтому было необходимо кроме группы, выделенной для похищения Филиппа, иметь ещё и отряд, который атаковал бы конвой и позволил легковой машине беспрепятственно скрыться.

Бартек в подобных операциях не был новичком. Он знал, как поступать в таких случаях. Клос и Бартек прекрасно понимали, что другой возможности спасти Филиппа не представится, поэтому необходимо было рисковать, но рисковать разумно.

Договорились, что группа Бартека будет ждать в магазине, который находится на полпути от дома Кобас до квартиры Бруннера. В случае каких-либо непредвиденных обстоятельств Клос успеет их предупредить.

Оставив Бартека, который должен был теперь в течение нескольких часов организовать две независимые друг от друга операции, Клос чёрным ходом вышел из магазина. Он был уверен, что Бруннер уже находится у Ирмины Кобас, но оказалось, что он пришёл первым.

Кобас обрадовалась приходу Клоса. Усадила его в самое удобное из своих кресел, подала кофе и коньяк. В течение пятнадцати минут она неустанно щебетала, кокетничая с обер-лейтенантом.

– Хорошо, что вы, господин обер-лейтенант, пришли раньше Бруннера, – услышал он новые нотки в её голосе. – Я хотела обратиться к вам с небольшой, но важной для меня личной просьбой.

– Если смогу, то пожалуйста.

– Я знала, что господин обер-лейтенант не откажет мне… Я хотела бы попросить о некоторой помощи. Вопрос, конечно, весьма деликатный, но могу заверить вас, что всё останется между нами. Видимо, вы слышали, – приблизила она своё лицо к Клосу, – об аресте дантиста Сокольницкого?

«Провокация? – мелькнула мгновенная мысль у Клоса. – Какая грубая работа! Зачем именно мне, офицеру абвера, она задаёт этот вопрос? Может быть, она агент Гейбеля? Пожалуй, нет! Она слишком болтлива и недостаточно умна для такой роли. Он просто поддерживает с ней дружеские связи на почве личных спекулятивных отношений. Но тогда что хочет Кобас от меня, почему её просьба связана с арестом Филиппа?»

– Слышал, – ответил он. – Ну и что из этого?

– В приёмной дантиста арестовали моего родственника, мужа моей кузины. Его имя Ян Борецкий. Это скромный, ни в чём не повинный человек, он никогда не вмешивается в политику. Работает служащим, у него трое детей… У него нет ничего общего с этим дантистом, просто разболелись зубы, вот он и пошёл тогда к этому врачу…

– Вы обратились не по адресу, пани Ирмина, – усмехнулся Клос. – Вы же прекрасно знаете, что такими делами занимается гестапо. Вам следует попросить Гейбеля или Бруннера.

«Неужели она принимает меня за идиота? – подумал Клос. – Хитрит пани Кобас. Делает вид, что дантист Сокольницкий её не интересует, а речь идёт якобы только о каком-то Яне Борецком. К этой дамочке следует в будущем хорошенько присмотреться».

– Гейбель и Бруннер – ведь это ваши друзья. Они лучше поймут вас. Если бы вы, дорогой обер-лейтенант, только замолвили словечко…

– Да, но вы, пани Ирмина, знаете их лучше, чем я!

– Моя кузина для спасения своего мужа ничего не пожалела бы… Отдала бы целое состояние.

– Понимаю, – строго ответил Клос, – вы хотите меня подкупить… Не ожидал я этого от вас, пани Ирмина. Мне ничего не остаётся, как уйти и сообщить об этом Гейбелю. – Клос встал, как будто бы действительно намеревался уйти.

– Господин обер-лейтенант, – Кобас была искренне поражена, – кто же здесь говорит о подкупе? Поверьте, я совсем не имела в виду вас, но те, из гестапо…

– О чём вы, пани Ирмина? – холодно проговорил Клос. – Вы хотите сказать, что немецкий полицейский аппарат – продажный? – Его всё больше забавлял этот разговор.

– Что вы, боже сохрани, господин обер-лейтенант, я не то хотела сказать! Я немного нервничаю, сама не знаю, что говорю. Хотела бы только помочь своей кузине, но не знаю, как это сделать. Прошу вас, не уходите, ведь вы договорились с Бруннером провести сегодняшний вечер у меня. – Звонок в дверь она восприняла как спасение. – Это Бруннер! Наконец-то! – радостно воскликнула она и умоляющим жестом приложила палец к губам.

Однако это был не Бруннер. Человека, которого Кобас проводила в комнату, Клос где-то видел, но только он никак не мог вспомнить где.

Кобас представила их друг другу:

– Вы не знакомы, панове? Это мой приятель, пан Заенц, тоже промышляет торговлей… А это обер-лейтенант Клос. Видимо, у пана Заенца срочное дело к оберштурмфюреру Бруннеру… Прошу вас подождать, он вскоре будет здесь.

– Рад познакомиться, – сказал Клос, – с благоразумным поляком. – Он лихорадочно пытался вспомнить, откуда знает фамилию этого человека и где встречал его.

– Очень мило, что господин обер-лейтенант считает меня благоразумным человеком, – спокойно ответил Заенц.

– Человек, который имеет дело с Бруннером, не может быть иным. Мне кажется, что я где-то уже…

– Да, это очень забавно, – ответил Заенц. – Мне ваше лицо, господин обер-лейтенант, тоже откуда-то знакомо. Да и чего удивительного, ведь наш городок небольшой, могли где-то и повстречаться.

Заенц потихоньку потягивал коньяк. Кобас вышла на кухню, чтобы приготовить кофе. У её прислуги был свободный день.

– Кажется, вспомнил! Мы с господином обер-лейтенантом имеем общих знакомых, – наигранно весело сказал Заенц. – Представьте себе, – продолжал он непринуждённым тоном, – мы лечим зубы у одного и того же дантиста!

– Что вы говорите? Это просто удивительно! – Рука Клоса не дрогнула. Он поднял рюмку коньяка и в этот момент вспомнил: это же снабженец, которого он видел в лесу, в партизанском отряде Бартека. Значит, это он… – Нет, пожалуй, я всё-таки вас не припоминаю, – ответил Клос.

– Господин обер-лейтенант, когда вы приходили к дантисту, то не обращали внимания на сидевших в приёмной пациентов. Или, может… я ошибаюсь? – Заенц как будто бы пожалел о сказанном. – Прошу прощения, господин обер-лейтенант, я вынужден покинуть вас. Необходимо ещё завершить кое-какие торговые дела.

– Но ведь вы хотели дождаться Бруннера, – вмешалась Ирмина Кобас. – А господин обер-лейтенант такой милый человек, и заверяю вас, пан Заенц, что он лично ничего не имеет против поляков.

– Да, догадываюсь, – неопределённо ответил Заенц, и эти слова прозвучали для Клоса как угроза. – И всё-таки я должен уйти, – закончил он.

К счастью, в дверь позвонил Бруннер. Клос пододвинул кобуру с пистолетом под руку, чтобы в случае необходимости можно было быстро выхватить его.

– Я должен с вами срочно поговорить, – сказал Заенц, едва Бруннер вошёл в комнату.

Но оберштурмфюрер отмахнулся от него. Он был слегка пьян, видимо, где-то уже выпил.

– Оставь меня в покое, Вольф, нашёл время для разговоров! Твоя сенсация может подождать и до завтра.

– Очень прошу вас, оберштурмфюрер, дело безотлагательное!

– Сначала выпей с нами. Ты, Вольф, заслужил это. Как ты думаешь, Ганс?

– Конечно, пан Заенц всегда успеет доложить тебе, Отто, – ответил Клос и усадил Вольфа в кресло.

– Друзья мои, мы должны сегодня напиться как следует. Завтра я уезжаю в Варшаву. Предстоит тяжёлый разговор с группенфюрером, такой, что врагу бы не пожелал… – Бруннер пододвинул к себе бутылку коньяка…

Пили молча. Бруннер что-то бормотал себе под нос. Заенц сидел насторожённый, напряжённый, сосредоточенный. Несколько раз он напоминал Бруннеру, что хочет о чём-то доложить ему.

– Пан Заенц! – произнёс громко Клос. – Вы пренебрегаете нами, не хотите выпить вместе с немецкими офицерами?

– Ты прав, Ганс, – поддержал его Бруннер. – Пей, Заенц, пей, Вольф, за наше здоровье! За свою сенсацию! Ирмина, музыку! Клос, дружище, прошу тебя, позвони моему шофёру, чтобы он подъехал за мной не к дому, а сюда. Однако подожди, я сам, пожалуй, позвоню. – Еле держась на ногах, он подошёл к телефону. – Ругге! Ты болван, Ругге! – крикнул он в телефонную трубку. – Подъезжай сюда, я тебе говорю, сукин сын, подъезжай сюда, я здесь, у Ирмины Кобас, знаешь, где она живёт? Как только приедешь, поднимайся наверх, получишь шнапсу.

– Я должен уйти! – вскочил Заенц.

– Никуда ты не пойдёшь, – с угрозой сказал Клос. – Пей!

И когда тот, отказываясь, затряс головой, Клос снова силой усадил его в кресло и заставил выпить водки. Потом он снова и снова наливал рюмки и заставлял Заенца пить, следя, чтобы тот пил до конца, и не давая ему закусывать.

– Господин Бруннер! – воскликнул Заенц. – Я не могу больше пить!

– Пей! – крикнул Клос, пододвигая ему стакан с водкой.

– Пей! – захохотал Бруннер.

Клос наклонился и рывком выдернул телефонный провод из розетки. Заенц, шатаясь, приблизился к Бруннеру:

– Я должен пойти к Гейбелю, прошу вас, господин оберштурмфюрер, отпустите меня. Этот Клос… – Внезапно он замолчал: Клос стоял напротив него с бутылкой водки.

– Что этот Клос? – спросил он с угрозой и прижал горлышко бутылки к губам Заенца. Заенц закашлялся и оттолкнул бутылку резким движением руки.

– Он… – начал Заенц, но не успел закончить: Клос ударил его в подбородок. Ещё два удара, и Заенц свалился на пол.

– Эта свинья, – сказал Клос недовольным тоном, – облила мне мундир! Не уважает немецких офицеров.

Но Бруннер не слушал его. Шатаясь, он направился в ванную.

– Что вы с ним сделали? – спросила Кобас. – Господин обер-лейтенант, что произошло? Вы всегда были таким спокойным!

«Снова риск, и риск безрассудный!» – с отчаянием подумал Клос и ответил по-польски:

– Через три дома отсюда находится галантерейный магазин. Прошу вас, пани Ирмина, немедленно пойдите туда, трижды стукните в окно и передайте записку.

Ирмина Кобас от удивления широко раскрыла глаза. Она была поражена, услышав польскую речь и необычную просьбу немецкого офицера.

Клос вырвал из блокнота листок и написал: «Всё перенести в квартиру пани Кобас, которая передаст вам эту записку. Она проводит вас к себе. Необходимо обезвредить обоих немецких офицеров и дождаться шофёра Бруннера. Мужчину в штатском – ликвидировать, это агент гестапо Вольф. Поставил подпись – „J-23“ и вручил записку Ирмине Кобас.

– Если вы кому-нибудь проболтаетесь… – начал он и замолчал, заметив, что Ирмина Кобас всё поняла и готова выполнить его поручение.

Выпроводив её, он налил рюмку коньяка и выпил.

Бруннер в это время находился в ванной, подставив голову под струю холодной воды.

Заенц лежал на полу без сознания.

Клос напряжённо ждал Бартека с его людьми. Ждать, к счастью, пришлось недолго. Бартек, как всегда, был аккуратен.

– Бартек тогда забрал Ирмину с собой в лес, – ответил Филипп. – Но она пробыла в партизанском отряде недолго. Мы достали ей новые документы и перебросили в Варшаву. При нашей помощи она открыла лавку на Керцеляке. Торгует поношенной одеждой и разными мелочами, а потихоньку скупает для нас у итальянцев и немцев оружие и собирает необходимую информацию. Она снова сколачивает состояние. Эта женщина не пропадёт.

Клос улыбнулся и на прощание крепко пожал руку Филиппу.