Текст книги "Невесты Джихада. Почему европейская девушка решает уехать в «Исламское государство»"

Цифровое поколение

Большинству тех, кто участвует в «Исламском государстве» или кого оно привлекает чуть более или чуть менее двадцати. Согласно экспертам, в развитом мире 89% молодежи этого возрастного диапазона являются активными онлайн-пользователями, 70% пользуется компьютером ежедневно и каждый проводит в Интернете в среднем 19,2 часа в неделю. Джихадисты – не исключение, они тратят даже больше времени за ноутбуками, планшетами и смартфонами, без которых было бы невозможно поддерживать и развивать свой проект.

Парадоксальность противоречия между передовой технологией XXI века и идеологической сущностью поиска пути назад, к салафитско-джихадистскому пониманию ислама VII века, перестала быть причиной полемики между экстремистскими идеологами и священнослужителями, как только они увидели потенциал Интернета.

В 90-е годы талибы ломали и разбивали на тысячи осколков телевизионные устройства, а «Аль-Каида», напротив, дала дорогу новым технологиям, уже в 1995 году начав использовать списки адресов электронной почты для распространения пропагандистской информации.

В 1998 году с целью осуществить атаки против североамериканских посольств в Найроби и Дар-эс-Саламе была использована зашифрованная электронная переписка, а первый веб-сайт Бен Ладена появился уже в 2000 году. Аналогичный сайт тут же появился у талибов. В 2003 году киберджихад впервые упоминается в одной из брошюр «Аль-Каиды» под названием «39 принципов джихада».

В 2005 году «Аль-Каида» попыталась избавиться от зависимости от общей сети, создав свою собственную службу новостей, «Голос Халифата». Однако в то время не было способа расширения покрытия трансляции. Поэтому группировка продолжила использовать такие телевизионные каналы, как «Аль-Джазира», чтобы общаться с многочисленной публикой, заставляя СМИ вставлять в новости видео со все более чудовищными угрозами Бен Ладена, а после его смерти – еще более жестокого Абу Мусабы аз-Заркави, нового эмира «Аль-Каиды» в Ираке.

Аз-Заркави был первопроходцем в этом смысле: он записывал на цифровое видео каждую эффективную атаку против объектов коалиции в Ираке. На фоне были крики «Аллах Акбар!» и музыкальные песнопения а капелла. YouTube, который появился в том же 2005 году, послужил идеальной площадкой для этих видео, как и для завещаний и предсмертных речей террористов-смертников, поскольку стало возможным выкладывать их анонимно.

Но проблема распространения сохранялась. Даже если речь идет о YouTube, потенциальный зритель, если он не обладает феноменальной интуицией, должен быть заблаговременно предупрежден о существовании видео. Анвар аль-Авлаки, американский гражданин, видный молодой священнослужитель из ветви «Аль-Каиды» на Аравийском полуострове, AQAP, первым предложил использовать платформы социальных сетей, чтобы рассылать потенциальным новобранцам джихадистские материалы.

Аль-Авлаки, получивший прозвище «Бен Ладен Интернета», создал свой собственный блог, страницу в Facebook и телеканал на YouTube и использовал их для распространения журнала Inspire online. Он включал, например, инструкции по изготовлению различных видов бомб и все более изощренные видео.

С высокой вероятностью именно чрезмерная вера Анвара аль-Авлаки в социальные сети привела к его собственной смерти в результате бомбардировки, осуществленной беспилотником в Йемене в сентябре 2011 года.

С тех пор интернет-стратегия «Исламского государства» значительно продвинулась. Раньше производством материала и его распространением занималась руководящая верхушка. Сейчас каждый джихадист стал агентом в социальных сетях, распространяя информацию онлайн из первых рук через личные сообщения, демонстрируя рекрутам соблазнительные картины домашнего быта в фильмах и на фотографиях, размещенных на JustPaste.it или в Instagram, делясь положительными впечатлениями в дружеских беседах по Skype, посылая сообщения через анонимные сервисы системы Android и кидая ссылки на целые каталоги ужасных видео. Все это, конечно, приумножается в эфире через систематические публикации в Twitter с использованием умных хэштегов, до тех пор, пока не наберется обширная аудитория.

«Исламское государство» тщательно вербует специалистов по информационным технологиям и экспертов по онлайн-маркетингу. В результате его активисты в социальных сетях блестяще руководят эффективными стратегиями повсеместного продвижения фирменных знаков ИГ. Вот только главным их фирменным знаком является смерть.

Один из самых эффективных методов состоит в похищении кодов для анализа потоковых данных в Твиттере. Активисты включают в свои собственные твиты наиболее используемые хэштеги, а затем помещают ссылку на материал «Исламского государства», размещаемый на анонимной платформе, такой, как JustPaste.it. Например, в августе 2014 года, когда шла кампания против езидов Синджара, они использовали в твитах хэштеги, имеющие отношение к независимости Шотландии, такие как ́VoteYes («голосуй за») и ́VoteNo («голосуй против»), популярные в период референдума.

Все это происходит со скоростью света, чтобы крупные провайдеры не успели принять соответствующие меры – удалить материалы и заблокировать аккаунты.

Вербовочная машина ИГ в основном работает в режиме онлайн. В исламских странах она прибегает к посреднику, а на Западе большинство рекрутов было привлечено через Twitter или Facebook либо через друга, родственника или знакомого, уже состоящего в «Исламском государстве», частью которого он стал после «миграции». Вторые могут как помочь практическим советом, так и дать инструкции по переезду.

Как только был установлен первый контакт, переписка перемещается в такие мессенджеры, как Kik и WhatsApp, и знакомство укрепляется. Они полностью освобождены от любого контроля. Kik насчитывает 14 миллионов пользователей, которые торгуют наркотиками и порнографией, таким образом джихадисты с легкостью могут спрятаться среди них. Skype, телефонная интернет-система, – еще один излюбленный инструмент, который позволяет джихадистам делиться информацией в реальном времени и постоянно заниматься рекрутингом. Skype зашифрован и может быть использован в соединении с так называемыми теневыми провайдерами и системами анонимных операторов. Топкий океан теневого Интернета. Темная, глубокая сеть.

Тайные разговоры через ноутбук или мобильный телефон в комнате подростка крайне трудно контролировать как родителям, так и полиции, даже при желании. Цифровые устройства превратились в совершенный инструмент вербовки.

Также профили в Twitter и Facebook взламываются с целью киберпреследования и для того, чтобы установить личности врагов и обнаружить их местонахождение. Основные группы риска составляют военные, политики и журналисты. Многие из них не принимают даже базовые меры предосторожности, чтобы защитить свои адреса, публично рассказывают о своих ежедневных привычках и т. д.

У джихадистов есть собственное развивающееся сообщество в Сети, где они делятся знаниями, создавая онлайн-учебники для новобранцев, такие как «Technical Mujahid», который выходит два раза в месяц. Экстремисты изобрели свою собственную версию Facebook – Muslimbook. «Исламское государство» даже выпустило приложение для мобильного телефона, «Рассвет добрых новостей», которое информирует подписчиков о новостях об «Исламском государстве» и использует аккаунты в Twitter, чтобы автоматически распространять информацию, которая бы доходила до потенциальных меценатов.

Также Даиш выпустил собственную видеоигру, украв и модифицировав крайне популярную Grand Theft Auto («Большая автомобильная кража») и переименовав ее в Salil al Sawarem, «Удар меча». Действие происходит на территории, похожей на север Ирака. Игроки устраивают засады и убивают американских солдат или с криками «Аллах Акбар!» закладывают самодельные взрывные устройства в транспортные средства западных войск.

По официальным подсчетам, весной 2016 года 800 женщин – сексуальных пленниц «Исламского государства» должны были быть уже освобождены, а 3400 человек, женщины и дети, все еще находились в руках самой смертоносной террористической группировки последних десятилетий.

Места, где их держали в заточении, отражают весь размах контролируемых Даишем территорий: от сирийской Ракки до Аль-Баяджа в иракской провинции Ниневии, столица которой – тот самый Мосул; от территорий ИГ в районе освобожденного Синджара, в районе Хуррии около Киркука, до Урфы (Шанлыурфы) на турецкой земле.

Вся эта информация поразила меня настолько, что я потребовала объяснений. Сексуальные рабыни, захваченные террористами против воли, содержатся под стражей в Турции? Да, отвечали мне. Согласно свидетельствам освобожденных девушек, другие были перевезены в Катар и Саудовскую Аравию. Семьи освобожденных рабынь обычно едут в Турцию и пытаются выйти на связь с организациями-посредниками, чтобы добиться освобождения остальных. Их отпускают сразу по получении выкупа.

Урфа, или Шанлыурфа, располагается в Восточной Анатолии. Кроме преобладающего курдского населения, там также есть туркмены и арабы. Когда-то в этом месте, на границе между Турцией, Сирией, и Ираком, находилась древнеримская Эдесса. «Конец всех странствий» – так охарактеризовала ее путешественница путешественниц Фрея Старк в своей великой оде истории границ Римской империи на востоке, отмеченных течением реки Евфрат.

Рассказ об истории Урфы мог бы состоять из перечисления завоеваний, происходивших с ней вплоть до наших дней. Она была лакомым кусочком для разных цивилизаций и империй. Эбла, Аккадская и Шумерская цивилизации, Вавилон, Хеттское и Хурритское царства, Армянское царство, Ассирия, Халдейское и Мидийское царства, Персия, Македония Александра Великого, империя Селевкидов, арамен, Древний Рим, Сасаниды, Византия, крестоносцы… Знаменитая своими церквями, школами и монастырями во времена империи Константинополя, сейчас Эдесса превратилась в территорию незаконной торговли «Исламского государства» с Турцией, возглавляемой новым султаном Эрдоганом.

В Эдессе зарождались смелые идеи, она стала колыбелью множества ересей, например пантеизма епископа Павла Самосатского, друга царицы Пальмиры Зенобии, уроженца Эдессы, который в III веке нашей эры уверовал в то, что равен Иисусу Христу. 200 лет спустя его идеи все еще оказывали влияние на несториан на всей территории от пустыни до Черного моря, переходя к сарацинским эмирам Тарса и Каппадокин. Павликане Армении как бы зависли на середине пути между христианством и зороастризмом и постепенно идеологически перешли от веры к географическим притязаниям. Подобный же процесс две тысячи лет спустя создает другие, также малопонятные религиозные гибриды.

«Дуализм Месопотамии, эллинизм Сирии, семитский монотеизм, словно монеты, чеканились среди этих свирепых народов пустыни, где проходили торговые пути между Востоком и Западом», – говорит об этом Фрея Старк.

После того как Римская империя частично развалилась, писала путешественница, рынок империи Селевкидов занял территорию от степей Евразии, Каспийского моря, Черного моря, России, Украины, Молдавии, Казахстана до Крыма, Скифии, Сарматии, Парфии; объединяя весь классический Древний мир. Парфяне стали первыми, кто развил речную экономику, чтобы обеспечить своих жителей пропитанием и сделать возможным мирное сосуществование.

Так было до тех пор, пока не пришли Сасаниды, которые, в отличие от парфян, позаимствовали у римлян стратегию, применявшуюся ими веками: заполняли брешь в государственной казне, обирая другие народы. Так что можно с уверенностью сказать – мало что изменилось.

Когда империя Сасанидов пала, завоевавшие их арабы укрепили в провинциях систему караванов. В течение какого-то времени они проходили, не испытывая никакого сопротивления, по землям, ведущим из Дамаска в Хорасан. Чек, подписанный на Оксусе, без проблем мог быть обналичен в Тигре или Евфрате, как это было еще в эллинистическую эпоху.

После первых халифов, на смену которым пришла династия аббасидов, целью торговых караванов стал новый город – тот самый Багдад «Тысячи и одной ночи».

Фрея Старк своими глазами убедилась, что единственный путь из бесчисленного количества проложенных Аббасидами, который все еще функционировал, – это путь между Багдадом и Мосулом. Частично его уже занесли пески пустыни. Селевкидские караван-сараи, на смену которым пришли Аббасиды, все еще отмечали путь между Стамбулом и Месопотамией.

Византия пришла на смену Греции. Император Маврикий, выходец из Каппадокии, стал первым греческим императором. Торговля и дипломатия стали почитаться в Константинополе, как никогда не почитались в Риме. Золотой запас империи стал резервной валютой мировой торговли на несколько веков вперед, и греческие архитекторы, художники, государственные деятели, бухгалтеры вмешивались в управление не только своей собственной империи, но также и империи первых халифов. До VIII века сирийские торговые документы согласовывались на греческом языке.

Трагедией Византии, полагает Старк, стал глубокий финансовый кризис. Венеция и Генуя монополизировали морскую торговлю. «Грузовики идут по тем же маршрутам, что прежде караваны, и торговля проходит по всему миру с Востока на Запад и наоборот. Выбор политики продолжает быть дискуссионным, и это крайне важный выбор: между закрытой, вертикальной линией защиты и нападения и горизонтальной линией, открытой для торговли и всего, что ей сопутствует». Стены против мостов – вот она, метафора истории человечества.

«Рим, как та старая птица Феникс, никогда не умирал. Он все еще процветает на западе и севере, и на востоке он возродился из пепла. После набегов Алариха или вандалов, которые разграбили брошенные на произвол судьбы руины, он временно жил в хаосе, пока восточные земли империи приходили в упадок, чтобы вновь воскреснуть.

У антагонистов Рима продолговатые тени. Антиох, который скачет в ночи верхом с несчастного поля Магнезии; Клеопатра под парусами пурпурного цвета, проплывающая на юг; непобедимый призрак Митридата; Пальмира, возвышающаяся, словно свежий цветок, в пустыне, и парфянские всадники, под копытами которых вздымаются клубы пыли. Собственные дети Рима также были там – Сулла, Помпей, Лукулл, завернутый в свою накидку Красс, Цезарь со взглядом сокола, светлая аура Августа – молодые императоры, одержимые властью и непрекращающейся войной с иллирийцами, бесконечно боящиеся забвения».

Вопрос «быть или не быть» Римской цивилизации был в этих границах столь же актуальным, как существование европейской цивилизации до Первой мировой войны на балканских рубежах.

15 августа 2014 года, когда войска «Исламского государства» заняли Синджар, район в пограничном треугольнике Эдессы, его жителям объявили, что они обязаны покинуть эту территорию. Полтора года спустя, уже там, на месте, мне рассказали, что она богата запасами нефти.

Что ж, она станет превосходной разменной монетой, если придет время сесть за стол переговоров. Да и дом уже свободен от жильцов.

ДКЖ

ДКЖ – инициалы еще одной сексуальной рабыни, оказавшейся в руках «Исламского государства», девушки, которая выжила, чтобы рассказать о творящихся зверствах. Она родилась в 1992 году в районе Синджара. 3 августа 2014 года, перед тем как сделать ее заложницей, их с матерью взяли под стражу. У боевиков были пикапы или внедорожники, легкое и тяжелое оружие. В их рядах также были женщины.

Сначала, первые 10 дней, члены группировки скрывали их в одном из своих домов в самом Синджаре. В эти дни семьи мусульман-суннитов праздновали прибытие ИГ, угощая их сладостями и прочими яствами, и сливали захватчикам информацию о своих соседях-езидах.

В первый день своего похищения ДКЖ надела абайю матери – черную накидку, которую носят суннитские женщины, – чтобы казаться старше и обмануть таким образом членов банды. Сначала это ей удалось.

Боевики давали жителям поселка совсем мало пищи – меньше, чем нужно на неделю. Кроме того, иногда она была просроченная или гнилая.

Это были иракцы, которые говорили на курдском, вспоминает она. Когда они узнали, что жители поселка также говорят на этом языке, они перешли на арабский.

Члены «Исламского государства» шли в дома и выбирали себе девушек. ДКЖ вместе с семьей и другими женщинами переместили в зону Таль-Банат, что означает «долина девушек», и распределили по домам. ДКЖ говорит, что боевиков было много – она не смогла их всех сосчитать. Рабы оставались там семь дней, у них было мало еды и воды. Даиши силой заставляли жителей обращаться в ислам, а в часы молитвы принуждали мужчин идти в мечеть, чтобы молиться и читать Коран. Женщины должны были делать то же самое дома.

Врач «Исламского государства», который лечил боевиков, осматривал девушек, чтобы определить, состоят они в браке или же девственницы.

Они не увели ДКЖ сразу только благодаря абайе. Они решили, что она точно замужняя женщина. Потом пленниц переместили из Таль-Баната в Кочо. Они оставались там примерно 3 месяца после распределения, решение о котором всегда было за Даишами. Каждый дом из тех, где держали пленниц в поселке, сторожили два или три военных. Не хватало ни еды, ни воды. Их принуждали читать Коран и молиться, то же самое заставляли делать и мужчин. Они настойчиво выбирали молодых девушек, будь то замужние или нет, с единственной целью: насиловать их. Если девушки отказывались, их били и заставляли подчиниться силой.

Однажды, примерно в четыре часа дня, боевики «Исламского государства» перевели ДКЖ, ее семью и других пленных из Кочо в Мосул. Они прибыли туда примерно в восемь вечера и оставались там около месяца. Их переписали в одном неприметном полицейском участке, о котором она не может ничего особенного рассказать. Были и другие езидские семьи, и вокруг казармы располагались квартиры, заселенные некоторыми из них, куда боевики «Исламского государства» раз в день приносили еду и одно ведро воды.

Они продолжали обращаться с пленниками жестко и унизительно, силой вынуждая их принимать ислам. Того, кто не соглашался, убивали.

Потом боевики перевезли мать ДКЖ и ее сестер, так же как и остальных езидов, в Талль-Афар, где они пробыли три месяца. Пока их перевозили, в машинах они встретились с другими членами своих семей. Даиши забрали еще одну ее родственницу и поместили тех членов ее семьи, которые остались в живых, в один из домов Талль-Афара. Однажды Даиши пришли и отобрали стариков, больных, инвалидов, сфотографировали их и отправили к эмиру для того, чтобы тот выбрал, кого выпускать на свободу. Среди них была мать ДКЖ.

Люди «Исламского государства» забрали двух ее братьев и заставили их пойти молиться в мечеть. Больше она их не видела. Затем они собрали всех женщин и детей в одном доме и приказали женщинам снять абайи и платки. С некоторых они срывали платки сами, когда видели, что те не торопятся.

Когда ДКЖ разделась, боевики «Исламского государства» обратили внимание на то, что у нее длинные волосы. Они приставили ей пистолет к голове и сказали: «Или ты обрежешь волосы, или мы убьем твоего брата». Она согласилась.

Потом они отобрали ее и других красивых молодых женщин, как замужних, так и нет, и перевезли их в другой дом в Талль-Афаре, где находилось около двадцати самопровозглашенных эмиров, чтобы те могли выбрать себе любовниц.

Девушек распределяли. И вот настала очередь ДКЖ.

Она рассказывает, что все боевики, которых она видела с первого дня похищения и до Талль-Афара, были иракцами, в то время как в Талль-Афаре обнаружились выходцы из различных стран, таких как Египет или Алжир. Утром следующего дня Даиши вывели ее и других девушек из комнат, чтобы отвести их в другой большой дом, где находился эмир «Исламского государства». К нему все обращались «Абу Абдула». Ему было на вид лет сорок, женат, двое сыновей и дочь, родом из Мосула. Он купил ее.

Боевик Абу Абдула привел ее в свой дом в Мосуле, где она оставалась 10 дней. Это было одно из шести мест, где собирались террористы, за которое был ответственен сам Абу Абдула. За то время, которое она провела с ним, он насиловал ее постоянно, до трех раз в день. Он затыкал ей рот. Связывал руки. Надевал на нее наручники.

По словам ДКЖ, это было обычным делом в подобных случаях, когда жертва сопротивлялась.

Потом Абу Абдула за 700 долларов продал ее другому члену «Исламского государства», которого звали Абдель Хаким, египтянину по национальности, также лет сорока. Она оставалась с ним в Мосуле, где расположена резиденция «Исламского государства», в течение четырех дней. Он тоже насиловал ее каждый день, и не по одному разу, таким же образом, как Абу Абдула. У Абдель Хакима была еще одна езидка, Х., двадцати лет. Он был еще более жестоким, чем его предшественник. Абдель Хаким продал ДКЖ за ту же сумму еще одному египтянину, по имени Абу Муслем, который перевез ее в зону Аль-Хасеке в Сирии, в дом, известный как еще одна резиденция «Исламского государства». Там он держал ее еще в течение 10 дней.

Долгое время она провела в одиночестве. Абу Муслем закрывал ее в одной из комнат, когда принимал гостей. Он не хотел, чтобы ее насиловал еще кто-то, кроме него. Только он мог связывать ее и насиловать. Когда он это делал, то шепотом говорил ей, что, если ей так себя жалко, она могла бы официально и законно поехать с ним в Египет. Однажды ДКЖ приготовила что-то, что пришлось ему не по вкусу, он разозлился и избил ее.

Далее хозяин перепродал ее 23-летнему алжирскому боевику Абу Анасу за те же 700 долларов. Она пробыла у него в одном из домов в сирийской Ракке месяц и одиннадцать дней. Он насиловал ее ежедневно, но не связывал. Потом они переехали в другой дом в Табке. Там у него было еще пять девушек-езидок, которым он постоянно говорил: «Я купил вас, чтобы спасти». Он ежедневно выбирал какую-нибудь одну, увозил ее в другой дом и насиловал.

После того как Абу Анас их насиловал, он учил их делать взрывные устройства и бомбы. Девушки вынуждены были производить их под угрозой смерти. Если они отказывались, он бил их. Он фотографировал их и выкладывал снимки в Facebook – его целью было договориться с их семьями о сумме выкупа.

Ее семья через посредника заключила с Абу Анасом соглашение, по которому они выплатили ему выкуп размером приблизительно 12 500 долларов.

Абу Анас привел ДКЖ в сирийский поселок Аль-Баадж. Туда явился молодой мусульманин, который забрал ее из рук Абу Анаса. Парень был смертельно напуган, и пока они шли при дневном свете, постоянно оглядывался и требовал, чтобы она проверяла, не следят ли за ними.

Ночью они проникли на территорию, контролируемую курдскими Пешмерга, и там ее ждали родственники. Они приехали в лагерь беженцев Шариа примерно к полуночи 12 июля 2015 года.

ДКЖ рассказала, что в течение всего того времени, которое она провела у боевиков, ей ставили уколы какого-то вещества, после которых у нее не было месячных. Это делалось для того, чтобы девушки не забеременели. Все эти «Абу» («абу» обозначает «отец» на арабском и приравнивается к фамилии, которая определяется именем первого ребенка мужского пола) – они во что бы то ни стало пытались предотвратить, чтобы их именем не был назван плод изнасилования неверной.

У ДКЖ так больше и не было месячных. Последствия массовой стерилизации молодых девушек еще не изучены, и в этой области, по крайней мере на лето 2016 года, сильно не хватает подробной информации.