Текст книги "Я помню музыку Прованса"
Автор книги: Анн-Гаэль Юон
Жанр: Историческая литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
22
Джулия сидит в гостиной у панорамного окна. Наступила ночь, и в темноте ожили все ее тревоги. Она проверяет телефон – пропущенный звонок от редактора. Все внутри сжалось. Ей вдруг захотелось убежать далеко-далеко.
Из бабушкиной спальни доносится пение Феликса. Джулия улыбается, вспоминая чудесный день. И бабушкину музыкальную память, и выходки ее кавалера, готового рассмешить даму любой ценой. Феликс – из тех, что рождены для счастья других, зачастую забывая о самих себе.
Джулия достает из сумки дневник. Перед тем как его открыть, вспоминает бабушкины слова. Любовь всей ее жизни. О ком она говорила? Джулия его знает? Жанина познакомилась с ним до дедушки? Почему тогда не вышла за него замуж?
Джулия открывает дневник, исписанный мелким почерком. Ей не терпится, но все же она дает себе обещание читать по порядку, не спеша. Бабушка хочет рассказать о своем детстве. Она могла бы просто написать письмо, изложив все то, о чем никогда не решалась сказать. Значит, этот рассказ и эти воспоминания здесь не просто так. Жанина приглашает внучку пережить события, определившие ее судьбу. Что за встреча изменила ее жизнь?
– Ну и как его зовут?
Джулия вздрагивает и закрывает дневник. Она не слышала шагов.
– Как зовут того, кто тебе это дал? – спрашивает Феликс. В руках у него корзинка Антуана, которую тот утром передал Джулии.
Корзинка накрыта клетчатой салфеткой, под которую Джулия даже не успела заглянуть. Она тянется за ней, но Феликс со смехом отбегает.
– У мадам секреты…
– Отдай!
Джулия бежит за ним, но не может догнать. Феликс хохочет и заглядывает в корзинку. Его восхищенный взгляд и наполняющий гостиную запах говорят о многом. Феликс достает прекрасный черный трюфель и внимательно его разглядывает.
– Да он на тебя запал!
Джулия вырывает корзинку. Между баночкой домашнего соуса из каперсов и бутылкой розового вина Антуан положил записку с номером телефона. Она сминает бумажку и выбрасывает в мусорное ведро. Феликс с хитрым видом достает ее оттуда.
– Тебе не нужно, значит, никому не пригодится? Он хотя бы симпатичный?
– Да, если ты любишь грязные ногти и не слишком ревнив. Нужны объедки – пожалуйста, забирай, а я не хочу. Лучше быть одной, чем…
– Это ты так считаешь, дорогуша, – перебивает Феликс. – А я никогда не отказываюсь от компании. Вдвоем теплее, и ночь быстрей проходит…
Он хмурится.
– Ладно, давай сюда этот трюфель! – сдается Джулия.
Она отрезает несколько кусков хлеба и кладет на них ломтики трюфеля. Искушенный в гастрономии Феликс насыпает сверху несколько крупинок герандской соли[22]22
Герандская соль, самая чистая и редкая из всех видов столовой соли, производится на солончаках полуострова Геранд на западном побережье Франции.
[Закрыть] и поливает оливковым маслом. Пока он откупоривает вино, Джулия уносит на террасу бутерброды и два больших пледа. Оба едят с аппетитом, и Феликс стонет от удовольствия.
– Ты пожалеешь, что выбросила его номер! – говорит он с набитым ртом.
– Перестань! – отвечает она, швыряя в него подушку. Он со смехом уворачивается.
Они молча наслаждаются мгновениями. В ветвях тихо шумит ветер. Джулия думает о бабушке, о ее болезненных отношениях с отцом. Обида, недостаток нежности – бабушка вспоминала об этом с неохотой. Но за горькими словами и недомолвками Джулия ясно видела трудную, неровную любовь между Жаниной и Жозефом.
– Бабушка иногда говорит о своем отце? – спрашивает она, глядя, как Феликс делает себе еще один бутерброд.
– Нет, а что?
Джулия не решается ответить.
– В ее спальне я нашла дневник. Там была записка, из которой явствует, что его должны прочесть после бабушкиной смерти, но… В общем, я прочла несколько страниц.
Феликс слушает, не перебивая.
– Не знаю, хорошая ли это идея, но ты сам сказал, что бабуля не в лучшей форме, и…
Она бормочет что-то невразумительное.
– Она его передала тебе, разве нет? А со здоровьем еще не все до конца ясно. Всего врачи не могут предвидеть. Кто знает, может, если ты прочтешь дневник, это поможет ее вернуть?
Об этом Джулия не подумала. Слова Феликса вызывают у нее неожиданный прилив оптимизма.
– Правда… – добавляет он, глядя в пол.
– Что?
– Будь готова прочесть неожиданные вещи. Не всякую правду приятно узнавать…
Джулия молча кивает. Правда требует мужества и от того, кто ее говорит, и от того, кому ее говорят. Изменят ли эти тайны ее представление о бабушке? Затем ее мысли обращаются к Люсьене. Та точно знает больше, чем захотела рассказать. Пытается защитить Жанину?
У Джулии звонит телефон. Она достает его из кармана и морщится. Боится нажать не ту кнопку, чтобы случайно не ответить на звонок. Феликс хохочет.
– Осторожно, а то загорится! Случайно, не поставщик трюфелей?
– Нет, хуже…
– Выкладывай.
Телефон умолк, и Джулия облегченно вздохнула.
– Это мой редактор. Я должна была сдать рукопись два месяца назад, но не могу написать ни слова.
Ее накрывает волна стыда.
– А почему ты ему не скажешь? Разве он не поймет?
Джулия кусает губы.
– Ты что, из таких, кто никогда не просит о помощи?
– Нет, я не из таких, – защищается она. – Просто у меня неудачный период. Не хочется из-за этой книги терять работу. Я уже десять лет пишу за других, и это – просто очередной заказ. Не знаю, почему не получается, не вижу никакой причины.
Звучит фальшиво. Лишь бы Феликс не заметил. Он подливает вина и высоко поднимает бокал:
– За свободу быть собой!
Джулия лениво кивает. От вина кружится голова.
– А почему ты не пишешь сама для себя?
– У меня в столе лежит рукопись, я периодически к ней возвращаюсь… Исторический роман, действие происходит в Средние века…
– Дай угадаю: про белокурую деву, которая заперта в башне и не разговаривает с деревенскими барышнями?
Какой у Феликса заразительный смех. Джулии наконец удается расслабиться. Оказывается, парижская жизнь душит ее гораздо сильнее, чем она думала. В тридцать три года живет как старая дева. А если она сделала неправильный выбор? И делала ли она вообще выбор? От этой мысли кружится голова. Она поспешно добавляет:
– Думай, что хочешь, но быть писателем-призраком увлекательно. Когда в центре внимания другие, это не так уж плохо.
– А я люблю быть в центре внимания. Обожаю сцену. Моя мечта – танцевать на Бродвее. Прыгать по воображаемым лужам в ослепительном свете софитов и петь песню из мюзикла Singing in the Rain. Айм си-и-ингин ин зэ рэйн, джаст си-и-ингин ин зэ рэйн! Уот э глориус филинг, айм хэппи эгейн!
Джулия заливается смехом, а Феликс не может остановиться.
– Мое любимое, «Король-лев», – объявляет он и встает.
Повернувшись к балкону, Феликс гордо вытягивает вперед подушку – это львенок – и запевает:
– Ма-а-а сэ уэ нья-а-а-а, мамами тибаба, сэ ти у…
– Поешь на всех языках, даже на зулусском, потрясающе! – весело кричит Джулия.
Феликс опускается в кресло. Его взгляд улетает за горизонт.
– Знаешь, Джулия, внимание делает тебя живым.
Слова Феликса проплывают по воздуху и на мгновение застывают рядом с Джулией. Живым.
– А что тебе мешает? – решается она спросить.
Лицо Феликса становится непроницаемым.
– Не люблю конкуренцию. На кастингах я совершенно теряюсь. Как будто кто-то мне шепчет: «Ты бездарь. У других все получается лучше. И что скажет мама? Ты не представляешь, во что ввязываешься».
Джулия хочет его подбодрить, но слова не находятся.
Задувает холодный ветер. Феликс ежится и достает вязаную шапочку. Джулия отнимает ее.
– Я тебе кое-что покажу…
Она выворачивает шапочку наизнанку и достает бумажку.
– О, как печенье в китайском ресторане! – удивляется Феликс.
– Ты и не догадываешься, как близок к истине.
Улыбаясь одними глазами, она протягивает предназначенную ему фразу: Будьте собой, остальные роли уже заняты.
– Заставляет задуматься… – говорит она с загадочной улыбкой.
Феликс в восторге от записки. Он собирается что-то сказать, но телефон Джулии громко оповещает о полученном сообщении. Увидев на экране имя редактора, она норовит спрятать телефон подальше, но Феликс выхватывает его и читает вслух:
– Джулия, если у тебя что-то случилось, давай поговорим. Ты ставишь меня в неловкое положение. Надеюсь, твоей бабушке лучше. Целую.
Он затягивается сигаретой и добавляет:
– Надо же, как мило. Если ты не одумаешься, уволят-то его.
Джулия громко вздыхает и щиплет себя за нос. Она представляет огромный воздушный шар, который унесет ее далеко-далеко. Вдруг в полумраке раздается звук отправленного сообщения. Она вскакивает, словно от удара током.
– Феликс, только не говори, что ты ему ответил!
– Технически, это ты ему написала.
Джулия набрасывается на юношу и вырывает телефон. Прочитав сообщение, она мысленно падает в обморок:
Спасибо за корзинку для гурманов, после такой закуски хочется продолжения. Я пишу книгу о Провансе и была бы рада взять у тебя интервью. Целую, Джулия.
Список маленьких радостей жизни
Плести венок из ромашек.
Смотреть рождественскую пастораль[23]23
Традиционное рождественское музыкально-театральное представление в Провансе (на окситанском языке).
[Закрыть].
Видеть, как на мою блузку садится божья коровка (бабочка тоже сойдет).
Найти сюрприз в рождественском пироге.
Танцевать фарандолу[24]24
Прованский хороводный танец.
[Закрыть].
Найти в книге старый билет в кино (или двадцать франков в кармане).
Слушать Эрве Вилара[25]25
Эрве Вилар (род. 1946) – французский поп-певец, прославившийся в 1960-е гг.
[Закрыть].
Отщипнуть кусочек свежеиспеченной нутовой лепешки.
Улечься на свежие простыни.
Слушать, как поют сверчки летним вечером.
Подбрасывать блинчики на сковородке.
Хохотать до упаду с Люсьеной.
Прихлопнуть комара, который жужжит над ухом.
23
Когда Джулия добралась до постели, было уже поздно. Она слишком много выпила и много смеялась. Приятная компания – этот клоун Феликс. Никогда бы не подумала, что ей так понравится в доме престарелых. Ощущение, что она оказалась в правильном месте, успокаивает и в то же время удивляет. Ей всегда казалось, что она будто стоит особняком, непонятно от чего, может, и от себя самой. Как если бы она прикрыла свое сердце платком и наблюдала со стороны, как кто-то другой проживает ее жизнь.
Теперь, когда стесняться некого, Джулия рада, что Феликс отправил то сообщение. Она лежит в постели одна, немного пьяная, и представляет, что рядом с ней Антуан. Джулия прыскает от смеха и со вздохом отгоняет эти мысли. Книга о Провансе, ну конечно!
Чтобы обретенная легкость не пропадала зря, она берет ноутбук и решает написать три главы биографии, которые задолжала редактору. Одним махом. Она ставит таймер на телефоне. Ограничения подстегивают воображение.
Неловкие от алкоголя пальцы замерли на клавиатуре. Джулия закрывает глаза и вспоминает певца, у которого пару недель назад брала интервью. Стук клавиш заполняет комнатку. Дело пошло. Фразы собираются в абзацы. Голоса в голове умолкли, на Джулию снизошло ослепительное вдохновение. Черные буквы с невероятной скоростью бегут вниз по странице. Зазвонил таймер – она написала шесть страниц и отправила редактору, сопроводив не в меру цветистыми извинениями.
Пока она чистила зубы и надевала пижаму, пришел ответ. Прочитав сообщение, Джулия мигом протрезвела. Редактор благодарит за присланный материал и сообщает, что передал тему другому автору. Сердце выпрыгивает из груди. Джулия решается позвонить, и он сразу берет трубку.
– Неужели ты вспомнила мой номер?
В этой иронии ни одной теплой нотки. Она что-то бормочет в свое оправдание, но он перебивает:
– Я пытался с тобой связаться. Шеф передал твой проект другому автору. Мы и так потеряли слишком много времени, извини.
Джулия думает о плате за квартиру и мысленно влепляет ему оплеуху. А потом вспоминает Феликса, как он сказал, что надо быть собой, и бросает в трубку:
– У меня для тебя новый проект.
Редактору нужны подробности. Она импровизирует. Похоже, розовое вино еще бежит по венам.
– Я готовлю новую книгу. О Провансе.
– О… Провансе? – уточняет он без особого энтузиазма.
– Да, книгу о местных профессиях. С фотографиями. Завтра встречаюсь с одним специалистом по трюфелям.
Она что-то плетет о ландшафте, о целях, о возврате к корням, к природе. Редактор слушает и понемногу заинтересовывается. Проявив предусмотрительность, спрашивает, когда она пришлет несколько страниц.
– Первую часть – через пять дней.
Джулия в панике кладет трубку. Она сама не понимает, что произошло. И в то же время, к своей большой радости, чувствует невероятное облегчение. Во власти того же порыва она рвет билет на завтрашний поезд. Когда одна дверь закрывается, открывается другая.
Пять дней. Нужно, чтобы Антуан раскрыл ей свои секреты, и как можно скорее.
24
Джулия ворочается в постели, не может уснуть.
От нового проекта кровь перенасытилась адреналином. Лежа с широко открытыми глазами, она обдумывает книгу. Нужно интервью с кружевницей и еще, наверное, с фермером, который выращивает лаванду. Будет текст о том, как в разных уголках Прованса жили раньше и как живут сейчас. Дать цветные фотографии, чтобы показать колорит региона, где из любой точки вид как на открытке.
Идеи бурлят. Джулия зажигает свет и достает коробку из-под обуви, в которой Жанина хранит фотографии. Хорошо бы найти на них приметы традиционного уклада, рассмотреть детали одежды и обстановки, инструменты. На старых фотографиях задний план часто рассказывает не меньше, чем изображение на переднем плане.
Лунный луч нежно ложится на пуховое одеяло. Джулия завороженно разглядывает черно-белые снимки. Запряженная лошадью повозка на фоне поля подсолнухов, по немощеной дороге двое детей в коротких штанишках катят деревянную утку на колесиках. Джулия узнает маленькую площадь Сент-Амура с ее платанами.
На самом дне коробки лежит еще один снимок. Жанина и какой-то мужчина держатся за руки. На нем брюки с высокой талией и полосатый галстук, темные волосы напомажены бриолином. Он смеется и взглядом ласкает Жанину. Она идет рядом с ним, улыбаясь. Фотограф – наверняка уличный художник – поймал удачный момент. На Жанине юбка в клетку до колен, веревочные сандалии на танкетке, приталенный жакет, блузка застегнута доверху. Сколько ей лет? И что за незнакомый мужчина? Точно не дедушка.
В висках застучало. Она переворачивает фотографию и вздрагивает.
8 августа 1944 года.
Бабушке было пятнадцать лет. Под датой кое-что любопытное. Не чернильные кляксы, как ей показалось сначала, а скорее иероглифы, шесть маленьких символов и точки. Что это значит?
Нет, это не стершееся слово, похоже на стенографическую запись.
Джулия недоумевает. Сразу вспомнились бабушкины рассказы о детективных фильмах, которые та обожала. Джулия злится, что уже так поздно, и прикидывает, кто бы мог расшифровать для нее это загадочное послание. Сейчас никто не знает стенографии. Ее лицо озаряет улыбка. Среди ее новых знакомых не так уж мало восьмидесятилетних…
С колотящимся сердцем она в сотый раз разглядывает лицо мужчины, потом нехотя гасит свет.
Мне было десять лет, когда захватили Польшу. Для меня Польша – всего лишь слово, которое вписывают в графу «Страны», когда играют в столбики. Поль, полевка, перчатка, Петен, Париж, Польша.
У соседей в саду растет огромный инжир. Под его ветвями – невысокое сооружение, где мы прячемся во время воздушной тревоги: отец притащил сюда три шезлонга, матрас, одеяла, еду и одежду. За годы войны это убежище стало нам вторым домом. Не сосчитать, сколько часов мы там провели, в ожидании взрывов, сигналов тревоги и смерти. Недалеко от Сент-Амура была воздушная база, которую часто бомбили немцы и итальянцы. Услышав звон церковных колоколов, мы все бросали и неслись в убежище.
Сегодня по маминой просьбе я делаю мешочки с лавандой. Завыла сирена, а отца нет дома. Сердце быстро забилось. Мешочки рассыпались по полу. Я ищу маму, но ее нигде нет. Соседи бегут друг к другу в убежища. Издалека доносятся крики.
Я мчусь через сад. Мамы нет. Она сегодня раньше вернулась из церкви, и я молюсь, чтобы она уже ждала меня у соседей. Задыхаясь, я сбегаю со всех ног по лестнице в убежище. В полумраке сидит женщина, она прижимает к себе ребенка. Другая крестится, прислушиваясь и глядя на потолок. Люсьена тоже здесь. Она мне улыбается (у нее выпал передний зуб). А мамы нигде нет.
Наш сосед уже закрывает дверь, торопит меня, я ему мешаю. «Где Генриетта? – в ужасе спрашиваю я. – Где моя мама?» Так и вижу его усы и взволнованное лицо: он преграждает мне дорогу. Славный человек был этот Марсель. Я решительно кусаю его за предплечье. Он вскрикивает, я проношусь мимо него в сад, он пытается меня поймать, я убегаю. Небо голубое, но гул приближающихся самолетов разбивает в прах всю летнюю радость жизни.
Мчусь к дому во весь опор, и тут появляется мама. На ней лица нет от страха, она в одной туфле и рваном платье. Потом она мне объяснит, что упала, когда торопилась в укрытие. Я бросаюсь к ней, хватаю ее за руку. Мы бежим, не переводя дыхания. Марсель заталкивает маму внутрь. «Ну слава Богу», – говорит он. Но в цветнике остался кролик Жанно! Бегу к нему, только успела его схватить, как у меня за спиной раздается взрыв. Сердце чуть не выскочило из груди, я думала, что уже умерла! К счастью, Бог дал мне добежать до укрытия. Cкатилась вниз по лестнице с кроликом под мышкой. Мама схватила меня в охапку и изо всех сил прижала к себе. А за ее спиной Люсьена роняла слезы на шерстку Жанно.
25
Уже почти полдень, когда в дверях «Бастиды у смоковницы» появляется Джулия. На ней джинсы и бабушкин сиреневый свитер, в руках фотография с загадочным посланием, и ей не терпится узнать, что оно значит.
Постояльцы обедают. Из столовой доносится смех. Джулия ищет глазами Жизель, но находит Элиану. Медсестра везет тележку, на которой балансируют тарелки со свининой в горчичном соусе. Пьеро и Фернан сидят рядом с Мадленой и Жизель – все четверо, конечно же, в вязаных шапочках. Два товарища, похоже, отлично проводят время – шум стоит, хоть святых выноси.
– Что происходит? – интересуется Джулия у Элианы.
Она показывает на тарелку Мадлены, которую та внимательно разглядывает. Джулия смотрит и ничего не понимает. Белая скатерть, меню, ваза с искусственными цветами, дощечка с именами постояльцев и цветными кружочками. Розовые – для тех, кому подают вино, синие – для тех, кому следует ограничиться водой. У Пьеро и Фернана – синие. Джулия по-прежнему не понимает, что тут такого смешного, как вдруг тарелка Мадлены приподнимается будто сама собой. Широко открытыми глазами старушка обводит соседей по столу.
– Ну что, теперь видели? – спрашивает она с певучим провансальским акцентом.
Пьеро и Фернан старательно смотрят в сторону. Жизель еле сдерживает смех.
– О чем ты, Мадлена, в конце концов? – Пьеро делает вид, что раздражен.
– Тарелка делает мне знаки! Ну, или эта свинья, если она еще жива!
– Что она говорит? – кричит Фернан, прикладывая ладонь к уху.
– Говорит, свинья прыгает у нее в тарелке! – давясь от смеха, отвечает Пьеро.
Фернан прыскает в салфетку, его плечи трясутся от смеха. Глядя на них, Джулия тоже готова рассмеяться. Тарелка Мадлены снова подпрыгивает. Миниатюрная старушка в ужасе взмахивает руками.
– Вот! Вот! Смотрите! Вы что – слепые? Она же так и скачет! Я ухожу, под столом дьявол!
Она крестится и отодвигает стул, а Пьеро, Фернан и Жизель захлебываются от смеха.
– Прекратите ржать как кони! Это не смешно! – негодует Мадлена.
Она поднимает тарелку – на безупречно белой скатерти ничего нет. Элиана ставит на стол хлебную корзинку, кусая губы, чтобы не засмеяться.
– Бедняжка Мадлена, – шепчет она на ухо Джулии. – Они ее совсем довели! Пьеро и Фернан почему-то решили, что сегодня 1 апреля, и не унимаются с самого утра. Сначала повесили над входом гирлянду из трусов, потом бросили петарду в клетку с курами. Директор пытался их унять, но с этой парочкой никакого сладу нет.
– А тарелка? – растерянно спрашивает Джулия.
– Розыгрыш такой же старый, как они сами. Пьеро подложил под скатерть маленький насос и управляет им, сидя на стуле, качает грушу, и воздух приподнимает тарелку. Над вами так не шутили, когда вы были маленькой pitchoune?[26]26
Девочкой (окситанск.).
[Закрыть]
Джулия мотает головой.
– Тогда вам повезло, у нас тут уникальный экземпляр: Пьеро раньше держал магазин розыгрышей. Наши испытания не закончились, уж поверьте!
Трое друзей уже плачут от смеха, не в силах вымолвить ни слова. «Теперь до ночи будут хохотать», – думает Джулия. Не хочется портить им праздник, но она умирает от нетерпения.
– Простите, что отвлекаю, я хотела вам кое-что показать.
И демонстрирует фотографию Жанины с прекрасным незнакомцем, потом переворачивает карточку.
– Вы знаете стенографию?
Мадлена надевает очки и молча разглядывает снимок. Жизель и Элиана, как и двое приятелей, отрицательно мотают головой.
– По правде говоря, ничего не могу сказать, простите. Мне не удалось получить образование, – смущенно признается Мадлена.
Жизель вынимает из кармашка Элианы ручку и переписывает знаки на бумажку. Вдруг в холле появляется Люсьена. Пальто переброшено через руку, она идет от Жанины. Они с Джулией встречаются взглядами. Поколебавшись, Люсьена подходит к ним с хмурым видом. Сама не зная почему, Джулия прячет фотографию за спиной.
– А вот, может быть, Люсьена нам поможет, – говорит Жизель.
Джулия пытается сменить тему, но уже поздно.
– Чем помочь? – неприветливо спрашивает Люсьена.
– Расшифровать подпись. Дайте ей взглянуть! – говорит заинтригованная Жизель.
Скрепя сердце Джулия протягивает снимок Люсьене. Та переворачивает его и бледнеет.
– Ну? – нетерпеливо спрашивает Жизель. – Вы понимаете, что там написано?
Люсьена пристально смотрит на Джулию.
– Может быть, и понимаю, – бурчит она и выходит в сад.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?