Текст книги "Осиное гнездо"

8

Буквально через двадцать минут ходьбы мы приблизились к нашему месту назначения. Было около шести часов вечера, солнце уже собиралось уходить за горизонт, окрашивая небо в нежно – розовые тона. Вокруг царила гнетущая тишина, будто бы шагаешь не по лесной поляне, населённой всякой разной живностью, а по пустоши, где испытывали ядерное оружие.

Когда мы подошли к лесу вплотную, меня настигло странное, и вместе с этим ужасающее, чувство. Чем – то оно напоминало страх, только по ощущениям было в несколько раз хуже; словно мою грудь что – то ударило изнутри и стало разливаться по всему телу жидкой тягучей субстанцией. Мои ноги подкосились, а в глазах на миг потемнело. Скорее всего, я бы упала в обморок, если бы Лена не придержала меня тогда за плечи.

– Эй, Яна, с тобой всё хорошо?

До того, как полностью прийти в себя, меня посетило ещё одно, на этот раз знакомое мне, чувство – отчаяние. После я уже ничего не чувствовала, мне резко стало на всё плевать. Плевать на Лену, плевать на Ярослава, даже на Даню и маму. Плевать на весь этот мир.

Похоже таблетки, которыми меня постоянно пичкала мама, полностью потеряли свою эффективность. Впрочем, развернуться и пойти назад я уже не могла, да и смысла в этом не видела.

– Да, со мной всё нормально. Давай двигаться дальше.

9

Мы размеренно шли по узкой тропинке леса, продвигаясь в его глубь. Казавшаяся ранее гнетущей, тишина, уже не настораживала так сильно, а наоборот, даже успокаивала. Пейзаж, на мой взгляд, был откровенно скуден и лишен какой – либо живописности: ничем непримечательные деревья плотно прилегали друг к другу, затрудняя наш путь, а, изредка встречающиеся, кустарники то и дело пачкали нам обувь и царапали одежду.

– Блин, эти кусты всегда были такими грязными и колючими? – спросила я, в сотый раз отряхивая грязь со своих джинсов.

– Нет, не всегда. Просто у нас тут неподалеку завод открыли, вот вся пыль и грязь теперь на них и оседает. Я вот помню, что здесь раньше даже лишайники росли, а теперь и их нет.

– Ясно. А в этом лесу абсолютно все растения такие грязные?

– Нет конечно. Господи, Яна, ты в поход хоть когда – нибудь ходила?

– Ни разу.

– Что ж, тогда твоя мама правильно сделала, что выперла тебя из дома. Но ты особо не переживай. Я уверена тебе с нами понравиться. А вон и наши парни. Эй, ребята, мы здесь!

Немного в дали, на небольшой поляне, Даня и Ярослав подготавливали место для ночлега. Они уже успели собрать хворост и расставить подле него два сухих бревна.

– О, пришли, наконец – то. Мы уж думали, что до ночи будем вас тут ждать, – причитал Даня.

– Мы бы пришли раньше, если бы у кое – кого вдруг не нарисовались важные дела, – саркастично произнесла Лена, посмотрев на меня.

– Какие ещё дела? – Даня посмотрел на меня с неким укором, задавая этот вопрос.

– Не важно. Главное, что мы с Леной пришли и принесли вам палатку.

Несколько секунд он сверлил меня своим испытывающим взглядом, но не получив ответа, устало вздохнул, после чего сказал, что потом обо всём меня расспросит. «Ну, конечно же!» ― подумала я. Обычно, когда Даня так говорил, то забывал о своём обещании примерно через пять минут, если случай не был серьёзным. И этот случай как раз – таки сущий пустяк, о котором никто и не вспомнит.

Пока Даня с Ярославом разводили костёр, мы с Леной ставили палатку. Уже было около семи вечера, а в это время комары и мошки проявляют намного большую активность, чем днём. Так как я была в толстовке и джинсах, меня эти существа особо не беспокоили, в отличие от Лены, которая то и дело отмахивалась от назойливых насекомых как могла.

– Всё я так больше не могу! – воскликнула Лена, стоило нам в кои – то веки разобраться с палаткой, – Ярик! Где у нас спрей от комаров?

– В сумке должен быть, посмотри там.

Лена пулей метнулась к сумке, судорожно выискивая спрей. Найдя его, она подбежала ко мне, всучив баллончик.

– Яна, набрызгаешь меня, пожалуйста? Только тщательно.

– Да, хорошо, – я отрыла спрей, направив его на Лену, – Закрывай лицо руками.

Я обрызгала её этой отравой буквально с ног до головы, но и этого ей показалось мало: она отобрала у меня спрей и, зажав нос и рот одной рукой, принялась чуть ли не поливать себя ядом, приговаривая, что я якобы не умею даже спрей распылять нормально.

– А по – моему, ты просто комаров боишься, вот и выливаешь на себя литрами всякую отраву. Ты вообще в курсе, что брызгать её на себя в таких количествах вредно?

– Ничего не вредно. Комариные укусы явно вредней будут.

– Ты говоришь об этом так, будто бы они насмерть способны тебя заесть.

– Во – первых, типун тебе на язык, а во – вторых, комары реально способны насмерть заесть.

– Разве?

– Да, а ты не знала?

– Впервые о таком слышу.

– Вообще в древние времена, в Сибири, был такой способ казни: человека раздевали догола, отводили куда – нибудь вглубь леса и привязывали к дереву. Там его насмерть и заедали.

– Боже, какой кошмар.

– Кстати, я слышала, что где – то здесь неподалёку есть место, где эти самые казни раньше и проводили.

В последнее верилось куда меньше, поэтому я посмотрела на Лену взглядом полным скептицизма.

– Не веришь мне? – спросила она.

– Вериться с трудом. К тому же, откуда ты это знаешь?

– Учительница по литературе как – то рассказала.

– Ах, так ты оказывается на её уроках не только ворон считала.

– Да ну тебя! – она искренне рассмеялась от моего сарказма, но почему – то я не могла разделить с ней этой радости, даже если мне сильно хотелось.

– Эй! Вы с палаткой там уже разобрались?! – крикнул нам Ярослав из далека.

– Разобрались! – безучастно ответила ему Лена.

– Доставай спички! Сейчас костёр разжигать будем!

– Ладно, – закатив глаза, Лена нехотя ушла за спичками.

10

Было около девяти часов вечера. Парни уже давно успели развести костёр, возле которого мы собрались нашей старой компанией, разговаривая о чём – то между собой. Точнее все остальные разговаривали о чём – то друг с другом, я же по большей части молчала, постепенно погружаясь в свои мысли.

– Блин, костёр уже затухает. Нужно ещё хвороста подкинуть, – сказал Даня, обращаясь к Ярославу.

– У нас больше нет хвороста – тот, что ты недавно кинул, был последним.

– Я же говорил тебе, надо побольше хворосту набрать, а ты как всегда, лишь бы закончить всё как можно быстрее.

– Ладно тебе, сейчас сходим, соберём ещё.

Мой брат действительно оказался прав: от, когда – то ярких языков пламени, что освещали окружающее нас пространство, постепенно оставались лишь пепел и черные обугленные ветки, которые равномерно краснели где – то на концах.

– Ха, а ещё мне что – то за рассеянность предъявляет! Лентяй! – говорила Лена в след своему брату, громко хохоча.

– А кто ж виноват в том, что ты такая безалаберная?

– Да вы оба друг друга стоите, – прервал едва не начавшуюся ссору Даня.

Мальчишки ушли, пообещав вернуться в скором времени. Мы с Леной так и продолжали сидеть в неловкой тишине, но потом она все же подала голос, только говорила очень тихо, будто бы за что – то извиняясь.

– Слушай, Ян, а можно тебя кое о чём спросить?

– Конечно, спрашивай.

– Мне тут Даня один раз сказал, что ты не можешь испытывать эмоции – это правда?

Ох, этот чёртов Даня! Хотелось бы мне на него разозлиться и треснуть по этой пустой башке. Впрочем, какая разница, расскажу я об этом Лене или нет? Хуже мне от этого точно не будет.

– Не совсем. Я могу испытывать эмоции, но не так сильно, как остальные люди. Они у меня притуплены в каком ― то смысле.

– И так со всеми эмоциями?

– Почти со всеми. Кроме страха. Его я ощущаю так же, как и все остальные. Но только в том случае, если страх рационален. Вероятно, этому виной инстинкт самосохранения.

– Ясно. А злиться ты умеешь?

– Лучше не проверяй.

– Ха ― ха! А чувство юмора у тебя всё же есть! ― она громко загоготала. Похоже, чтобы рассмешить это создание, ей достаточно будет и палец показать.

– Лена, скажи, с чего ты вообще решила спросить меня об этом?

– Не знаю. Просто, когда Даня проболтался об этом, я сначала ему не поверила. Подумала, что он шутит или что – то вроде того. Но когда я увидела тебя, то заволновалась, что это может оказаться правдой, и решила спросить лично.

– Ну как? Ты до сих пор волнуешься?

– Не знаю, если честно. Но мне жаль, в любом случае. Наверное, в какой – то степени я за тебя переживаю.

– Не стоит, Лена. Со мной всё хорошо, правда.

– Как скажешь, – она на секунду замялась, после чего посмотрела на меня своим пронзительным взглядом, – Знаю, я у тебя уже спрашивала, но спрошу ещё раз. Что такого случилось, из – за чего ты больше не способна к искренним чувствам?

– На самом деле, мне самой хотелось бы знать. Это началось, когда мне было около двенадцати лет. Но, к сожалению, до этого времени, я мало что помню из своего детства – только отрывки. Есть ещё вопросы?

– Хм… ― она ненадолго задумалась, посмотрев куда ― то в сторону, будто бы что ― то вспоминая, и улыбнулась мне с тенью некой тоски, что пала на её бледное лицо, после чего возобновила свою речь. ― Знаешь, раньше вы с Даней так хорошо общались, а сейчас будто чужие друг другу стали. Это как ― то связано с твоими эмоциями?

– Может быть. Раньше я, мама и Даня были действительно очень близки. Знаешь, прямо как настоящая семья. Но сейчас эта, так называемая, «семья» ― не более чем три незнакомца, живущие в одной квартире. Наверное, какой – то однозначной причины здесь нет, но иногда мне кажется, что в этом я виновата.

– Не говори так! Ни в чём ты не виновата, просто обстоятельства так сложились. Ну же, взбодрись! – она легонько ударила меня кулаком по плечу, – А с твоими эмоциями мы придумаем что делать! Так что не кисни!

– Вообще, я уже долгое время пью таблетки, поэтому не утруждайся.

– А они тебе хоть помогают?

– Немного.

– Ну, тогда выздоравливай!

– Спасибо большое.

На самом деле у меня к Ленке тоже было парочка вопросов, и раз уж у нас сегодня вечер откровений, почему бы её не расспросить как следует.

– Ладно, теперь моя очередь. Могу я задать вам парочку вопросов?

– Я вся в внимании.

– Знаешь, я относительно недавно слышала, как местные отзываются об этом лесе. Они говорят, что это якобы нехорошее место и сюда вообще соваться не стоит. Почему они так о нём говорят?

– Ах, ты об этом, – она немного похихикала, а потом продолжила, – Легенда у нас просто есть такая; если совсем в глушь забредёшь, то, типа, живым оттуда не вернёшься. Этот лес вроде как проклятым считается.

– А из ― за чего?

– Кто его знает, я в эти байки особо не верю. Хотя некоторые говорят, что этой легенде даже подтверждение есть.

– И что это за подтверждение такое?

– Да так, история небольшая: пошли как – то три охотника в этот самый лес и заплутали. Дорогу назад так и не смогли найти, поэтому решили переночевать в лесу. Что произошло с ними в ту ночь, так и неизвестно, но двое из них пропали без вести, даже тел до сих не нашли.

– А третий?

– Третий умом, вроде бы, тронулся. Всё твердил что – то про трёхголовую собаку. Не знаю, что ты об этом думаешь, но как по мне – выдумки всё это. Скорее всего, первых двух недостаточно хорошо искали, а третий на фоне того, что его друзья пропали, психанул и начал нести всякую ахинею.

– Значит, трёхголовой собаки там по ― твоему нет?

– Естественно.

– А гигантских комаров?

– Боже, Яна, замолчи! ― Лена вновь звонко рассмеялась, я же попыталась хоть каплю ей улыбнуться. Вышло не очень, но в полумраке этого не должно быть заметно.

– Чего вы там смеётесь? – судя по тембру, этот голос из далека принадлежал Ярославу.

– Да так, тебя обсуждаем, – ответила ему Лена, ядовито смеясь.

– Лена, кончай язвить ему – это правда раздражает, – сказала я ей, слегка повысив голос. Что же теперь я понимаю, почему Даня всегда уходит с Ярославом, а меня оставляет с его сестрой. Всё сделано для того, чтобы эти двое как можно реже контактировали друг с другом, так как их вечные препирания действительно выводят из себя.

Парни принялись поочерёдно закидывать сучья в уже заметно потускневшее пламя, после чего оно стало возгораться с новой силой, освещая наш небольшой лагерь ещё ярче чем прежде. Какое – то время мы ещё немного посидели у костра, болтая ни о чём, и наконец решили отправиться спать. Но перед тем, как я ушла в палатку к Ленке, мой брат одёрнул мою руку, развернув лицом к себе.

– Яна, с тобой всё хорошо?

– Да, а с чего мне должно быть плохо?

– Ты же не пила сегодня лекарства, мало ли что.

– Не переживай ты так, со мной всё в порядке.

– Правда?

– Да. Знаешь, на самом деле, мне очень даже понравился этот ваш поход. Может будешь брать меня с собой чаще?

– Как скажешь, – он улыбнулся мне, той самой лучезарной улыбкой, которой обладал в детстве, и которою так мало показывал сейчас, – Рад, что тебе понравилось. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Часть II
1

Сколько тогда было времени – сложно сказать. Возможно, два или три часа ночи. Все уже давным – давно спали как убитые, да и я за весь день не слабо измоталась, но сон всё никак не шёл. Ведь каждый раз, когда я наконец расслаблялась и медленно проваливалась в сон, меня будто бы били сильным разрядом тока. Конечно же я знала, что такое иногда происходит с организмом, перед тем как человек полностью погрузиться в сон. Таким образом наше тело выбрасывает лишнюю, накопившуюся за день, энергию. Опять же, это был не мой случай. Хотя у меня и до этого были проблемы со сном, которые разрешались парочкой таблеток снотворного. «В следующий раз возьму с собой лекарства,» ― я надеялась, что приезжаю сюда не последний раз. Впрочем, у Бога на каждого свои планы.

Ночь покрывала этот лес словно плед, усеянный тысячами звёздами, и будто бы переносила нас в абсолютно другой, никем неизведанный мир, но в то же время всё происходящее вокруг казалось таким знакомым; редкий стрекот светлячков, шорох листвы, а если прислушаться, то можно услышать полёт совы и других ночных птиц. Я была готова раствориться в этом старом забытом чувстве, которое окутывало меня с ног до головы. Но не успела я полностью насладиться моментом единения с природой, как у меня также ужасно, как и внезапно начала болеть голова. Наверное, такой головной боли я за всю жизнь не испытывала; точно нейрохирург проводит мне операцию без анестезии. Всеми силами я пыталась не кричать, дабы не разбудить мирно сопящую рядом Лену. Меня начало бить дрожью. «Господи, прошу, пусть это сейчас же закончиться!» ― взывала я мысленно к Богу, хватаясь руками за голову.

Продлились мои мучения около минуты, которая казалась вечностью. Боль отступила также резко, как и началась. Со вздохом, я упала на своё спальное место, думая, что после такого наверняка должна отключиться, не то, что заснуть. Вдруг, я почувствовала, что в правой ладони у меня лежит нечто вроде очень тонких нитей. Пощупав их в руке ещё немного, я поняла, что это были мои волосы, мои плотные чёрные волосы. Благо выдернула я их не под корень, а только на половину локона. «Боже, что за безумная ночка!» ― на самом деле, бывало и хуже, просто я часто утрирую всякие мелочи.

Но не успела я оправиться от первой беды, как на меня тут же нахлынула вторая: меня начало тошнить. По ощущениям, я была близка к тому, чтобы захлебнуться в собственной рвоте. Пулей выбежав из палатки, я ушла за ближайшее дерево. Честно сказать, я была готова выблевать хоть желудок, но всё что мне удалось сделать ― выплюнуть немного слюны.

– Да что ж такое! ― тихо выругалась я, искренне не понимая, что со мной твориться.

– Эй, Яна, это ты? С тобой всё хорошо? ― позади меня стоял Даня, обеспокоенно смотря в мою сторону.

– Меня что ― то тошнит. Ты же брал с собой аптечку, может там какие ― нибудь таблетки есть?

– Вроде что ― то было. Надо пойти ― посмотреть.

Без лишних раздумий, я пошла за ним. Шла я очень медленно, периодически пошатываясь из стороны в сторону. Похоже, к моей тошноте присоединилось ещё и головокружение. В этот момент я чувствовала себя безнадёжным пьяницей.

– Яна тебе не тяжело идти? Давай я помогу.

– Давай, а то мне совсем нехорошо.

Он взял меня под локоть, слегка сжимая мою руку, пока я опиралась на него, словно на костыль. Вроде бы меня даже стало чуть меньше тошнить. Может, у моего брата аура какая ― то целебная..

– Даня, а почему ты был на улице, а не в палатке?

– Ходил отлить.

– Об этом необязательно было сообщать.

– Так ты же сама спросила.

– Да, но ты хотя бы мог рассказать об этом более сдержанно.

– Зачем?

– Чтобы не смущать людей, бестактное ты быдло.

– Кто бы говорил. Знаешь, ты могла бы быть менее противной, чтобы этих самых людей не раздражать.

– Во ― первых, я не противная, а во ― вторых, даже если я таковой кажусь, то только по причине того, что эти люди меня сами ещё больше раздражают.

– И чем же они тебя так раздражают?

– Всем: своим присутствием, видом, запахом. Они меня все настолько бесят, что я даже словами не могу этого описать. Знал бы ты насколько сильно я была рада, когда мы наконец выбрались из той проклятой маршрутки, ― кажется меня откровенно начало нести. На самом деле, я сама от себя такого не ожидала. Такое чувство, будто я произносила эту речь автоматически, как заранее выученное стихотворение.

– Так ты у нас мизантроп, оказывается.

– А ты будто бы об этом не знал?

– Скорее подозревал. Значит ты абсолютно всех людей ненавидишь?

– Да.

– Даже меня?

– Даня, не говори глупостей! Ты ― мой брат. Как я могу тебя ненавидеть?

– Ну знаешь, всякое бывает.

– О чём ты вообще?

– Скоро узнаешь.

Через какое ― то время ходьбы, я заметила, что тошнота и головокружение давно отступили и даже последствий от них никаких не было. Но Даня всё продолжал держать меня за руку и куда ― то вести. Причём, я заметила, что мы с ним отошли на достаточно большое расстояние от лагеря. Сумка с лекарствами там явно не должна была находиться.

– Слушай, Даня, меня уже больше не тошнит, может назад вернёмся.

Его лицо не выражало ни единой эмоции, он лишь сильнее сжал мою руку и продолжал идти куда ― то в сторону, утаскивая меня за собой.

– Эй, ты меня слышишь, вообще? Я сказала, что со мной всё хорошо. Мы можем возвращаться назад.

И снова молчание. Меня подобное поведение уже начинало откровенно бесить, и я решила просто выдернуть свою руку из его цепких пальцев, дабы вернуться обратно в лагерь. Но стоило только этой мысли посетить мою голову, как Даня сжал мою руку с такой силой, что ещё немного и я бы заработала себе перелом.

– Ай! Ты что делаешь?! Мне же больно! Отпусти меня! Сейчас же отпусти!

Я начала бить его кулаком свободной руки, но всё без толку ― он был в несколько раз сильнее меня. И вот опять, словно мотылёк, запутавшийся в липкой паутине, я ничего не могу сделать. Мотыльку остаётся лишь махать своими хитиновыми крылышками, в надежде, что произойдёт чудо, и может быть тогда он будет спасен. Но чудес не бывает.

– Ребята, помогите мне! Кто ― нибудь! Помогите! ― кричала я, плача и надрывая свой голос. Наверное, за всю жизнь я никогда не испытывала настолько сильные чувства страха и отчаяния.

– Это бесполезно ― они тебя не услышат. Скоро мы окажемся в другом мире.

– Да о чём ты вообще говоришь?! Хватит, отпусти меня!

Он продолжал тащить меня за руку в неизвестном направлении. Я категорически отказывалась верить в происходящее: «Этот человек не может быть моим братом! Не может! Этого просто не может быть!» И сколько бы историй я не слышала о том, как самые близкие люди предавали своих родных, мне и голову не приходило, что такое может произойти со мной.

Я уже давным ― давно устала кричать и лишь тихо рыдала, плетясь за Даней и постоянно запинаясь об что ― нибудь. И снова эта гнетущая тишина, нарушаемая только моими всхлипами, поглотила лес.

Думаю, я бы давно уже могла смириться со своей участью, но глубоко в душе я холила надежду на спасение, отчаянно пытаясь выискать её хоть в чем ― то. Сначала на глаза кроме опавшей листвы и колючей травы ничего полезного не попадалось, но потом мой взгляд зацепился за, лежащую впереди, небольшую ветку, чей обрубленный конец вероятно мог оставить глубокую царапину. Это был мой шанс: я сделала вид, что вновь споткнулась и упала на колени, незаметно хватая ветку с земли. Даня, не ослабляя хватки, продолжал держать меня за руку, после чего потянул вверх, чтобы я поднялась.

– Боже, да сколько уже можно спотыкаться ― то? ― проворчал он, смотря на меня с презрением.

Но более я ему говорить не дам. Резко развернувшись, я воткнула ветку ему в левый глаз, продолжая давить с чудовищной силой. Ранее у меня никогда не было подобных проявлений силы и точности, и я надеялась, что больше они никогда не повторяться. Попала я прямо в зрачок: кровь густым ручьём текла из его глазницы, окрашивая склеру в темно ― красный цвет. Даня слегка ослабил хватку и мне наконец удалось вырваться. По какой ― то причине, его лицо оставалось всё таким же безразличным, будто бы он вообще не чувствовал боли.

– Чёрт, не знал, что ты так умеешь, ― он сказал это так легко и непринуждённо, будто бы обсуждал какая сегодня хорошая погода, или как прошёл его день. Ветка всё ещё была в его глазу, после чего он схватился за неё рукой и резко вытащил, избавляясь от, уже неработающего, органа и разрывая глазной нерв.

Только увидев это, я принялась бежать без оглядки. Даня ринулся бежать за мной. Где ― то в дали уже виднелся наш лагерь. «Вот оно ― моё спасение. Осталось только позвать на помощь и всё будет кончено,» ― в тот момент я позволила себе расслабиться, чего мне делать не стоило. В следующую секунду Даня схватил меня за волосы и резко потянул на себя. Страха я больше не испытывала, только гнев. Пока он гнался за мной, кровь уже успела залить его белую майку чуть ― ли не полностью. Он даже не удосужился хотя бы рану прикрыть. Я уже начала сомневаться в том, что передо мной стоит человек. Скорее всего он был монстром, которому плевать на всё, кроме своей жажды сделать кому ― то больно.

Вновь повернувшись к нему, я ударила его кулаком в челюсть, почти выбив её. Даня слегка покачнулся, но всё равно продолжал крепко держать мои волосы, после чего мы оба начали падать. Земля резко ушла из ― под ног. Ещё секунда и мы оказываемся на самом дне. Стоило телу моего брата приземлиться на дно этой глубокой ямы, как оно буквально растворилось, постепенно превращаясь в липкую чёрную субстанцию, чем ― то похожую на ил, где копошились всякие разные личинки, черви и прочие паразиты. По крайней мере, я могла быть уверена в том, что это чудовище точно не мой брат.

Я резко встала на ноги, отряхиваясь от этой гадости, после чего посмотрела вверх. Яма была глубиной метров шесть, если не больше, причём края её были на удивление гладкими и без единого выступа. Сюда даже лунный свет не попадал. Всё, что меня окружало ― это сплошной мрак, где всё ещё было слышно копошение различных паразитов и то, как они расползаются повсюду. Я уже была готова смириться и ждать здесь до утра, если бы не услышала чей ― то плач, доносящийся из глубин тьмы.