Текст книги "Хранители. Книга первая: Зона"

– А ты не знаешь, где Игорь провел два предыдущих дня?

– По словам Юрика, писал на даче режиссерский сценарий. Да в чем дело-то?

– Ни в чем, я тебе еще позвоню.

Увидев мое лицо, Димка и Шурик замолчали и направились ко мне. Следом подтянулся Олег.

– Ребята, – сказала я, – нужно срочно выяснить, уехал ли Жора?

Мужчины переглянулись, и Шурик ринулся в гостиницу. Через минуту появился на крыльце и растерянно сообщил:

– Лисовский не уезжал, но его сегодня никто не видел.

– Искать надо, – заявила я. – Давайте прочешем территорию.

– Да объясни, наконец, что случилось? – не выдержал Роднин.

– Потом расскажу, каждая минута дорога Мы и так уйму времени потеряли.

– С чего ты взяла, что искать нужно здесь? – недоверчиво спросил Димка.

– А помнишь, в котором часу мы вернулись ночью? Куда он мог отправиться, не зная местности и не имея знакомых? А в кафе у Жорки появилась навязчивая идея полюбоваться звездами в разрывах грозовых туч, – он об этом нашептывал весь вечер. Вот и давайте прикинем, откуда лучше всего вести астрономические наблюдения?

Территорию разбили на квадраты, меня попытались определить в помощники к Роднину, но я заупрямилась и предпочла действовать самостоятельно. Минут через двадцать раздался крик Сорина:

– Ребята, сюда!

Я бросилась на голос.

Димка стоял на коленях в густой траве между приземистой хозяйственной постройкой и забором, а перед ним лицом вниз лежал Жора. С другой стороны подбежали Роднин и Шурик. Олег отодвинул Димку, перевернул Жору, опустился рядом и приложил ухо к груди. Через мгновение разогнулся и приказал:

– Шура, бегом в мой номер! В шкафу кожаный саквояж, тащи его сюда! И прихвати полотенце и пластиковую бутылку с холодной водой. Пулей!

Потом достал из кармана записную книжку, полистал и протянул Димке:

– Набери этот номер, скажи, что от доктора Роднина, пусть срочно пришлют «скорую»!

И снова занялся Жорой. Мы не спрашивали, жив ли тот, все было ясно и так. Минут через пять вернулся Шурик с водой и саквояжем, и я опять залюбовалась Олегом, который был невероятно красив и точен в своей профессии. Он сделал Жоре несколько инъекций, затем примчалась «скорая» и увезла того в больницу. Роднин поехал с ним, а следом на тойоте двинулись мы.

В больнице установили: у Жоры черепно-мозговая травма. Предположили, что в темноте он споткнулся и ударился головой о камень, который валялся рядом. Об этом сообщил Роднин, участвовавший в медицинских действиях. Он вышел в коридор в белом халате, серьезный, с цепким, внимательным взглядом, совсем не похожий на того Олега, которого мы знали. Мне показалось, что он всячески пытается скрыть усталость, серой тенью легшую на лицо.

– Жора без сознания, – коротко произнес Роднин, сбрасывая халат на руки молоденькой медсестре, с обожанием внимавшей ему.

Я с изумлением почувствовала укол ревности, хотя эта девочка не могла быть моей соперницей по определению. Олег мельком взглянул на меня:

– Откуда ты знала, что он не уехал?

– Может, поговорим обо всем в гостинице? – предложила я. Съемки, похоже, накрывались текущим моментом. Медсестричка что-то почувствовала и украдкой рассматривала меня.

Промелькнула яркая блондинка, нарочно задела Олега плечом и бросила в мою сторону вызывающий взгляд. По-моему, он смутился, и мне это очень не понравилось.

В коридор вышел пожилой врач и обратился к Олегу:

– Так вы сделаете операцию, если потребуется?

– Конечно, – кивнул тот, – завтра решим, нужно ли оперировать? Если будут изменения, звоните в любое время!

– Вы кудесник, профессор, – с почтением сказал врач. – Если б сам не увидел, ни за что не поверил бы, что такое возможно!

Дарование Олега блеснуло новыми гранями, хотя мы и не поняли, из-за чего старый доктор пришел в такой экстаз. Роднин засмущался, что-то забормотал и стал поспешно прощаться. В машине я спросила:

– А разве можно оперировать больного в коме?

– По-всякому бывает, – уклончиво ответил Олег, – может, такой надобности и нет. А, вообще, мы завтра попробуем вывести Жору из этого состояния.

Похоже, он собирался удивлять всех и дальше.

– Ты не против, если мы поснимаем по дороге? – спросил Сорин, глянув в зеркальце заднего вида.

Я сидела на переднем сиденье и тоже посмотрела туда: лицо Роднина резко выделялось в полумраке, глаза тонули в темных проемах глазниц. Мне стало не по себе.

– А почему я должен быть против? – удивился Олег.

Димка прижал машину к обочине и затормозил.

– А теперь поменяйся с Русецким местами! – приказал он мне.

– Зачем?

– А затем, что до руин замка ехать не менее получаса, и Олег сможет немного поспать. А делать это ему приятнее на твоем плече!

– Да не буду я спать ни на чьем плече! – вспылил Роднин. В его тоне сквозило высокомерие.

Димка ничего не сказал, машина снова тронулась. А я вдруг подумала, что Олег из гордости вряд ли стал бы просить о помощи, даже зная, что умирает. И это следовало учитывать, строя дальнейшие отношения с ним. По крайней мере, так сделала бы любая здравомыслящая женщина, имеющая виды на Роднина. Но я, к сожалению, руководствовалась в любовных историях сюиминутными порывами, даже если они вели к неизбежному краху. Но сейчас меня больше всего занимал вопрос: кто эта блондинка в больнице, которая так эффектно продемонстрировала себя? Неужели у нее какие-то права на Олега?!

V

Через полчаса мы уже были возле старых развалин, которые народ попеременно называл то «графскими», то «княжескими», поскольку замок когда-то переходил из рук в руки.

Солнце садилось, приближалось идеальное время для режимной съемки. Димка с Шуриком стали выбирать подходящий ракурс, а я решила проверить наши с Виктором догадки.

Сзади неслышно подошел Олег и обнял меня. Я стряхнула его руки, направилась в центр двора, выложенного плиткой, и сразу же поймала осуждающий взгляд Димки. Пока искала нужное место, он снял несколько планов и оказался рядом.

– Обиделась, что Роднин отказался голову на твое плечо преклонить? – негромко спросил Сорин.

– О чем ты?

– Не забывай, что я знаю тебя сто лет, давно знаком с Олегом, и вижу, как вас тянет друг к другу! Зачем оба выпендриваетесь? Кому от этого лучше?

– Отстань! – огрызнулась я. – Сама разберусь!

– Ну-ну, – заключил он, – только не пожалей потом!

Я глянула на Олега. Не подозревая, что за ним наблюдают, гордый мачо позволил себе расслабиться. Он сидел на каменной глыбе, ссутулившись и вперив невидящий взгляд в разрушенную стену. Солнце высвечивало широкую белую прядь, тянущуюся от самого лба, и серебрило виски.

«Какой же внезапный удар надо было перенести, чтобы мгновенно вот так поседеть?» – вдруг подумала я. Похоже, с Родниным не все было гладко, и внешнее благополучие этого парня вполне могло оказаться напускным. А в его позе ощущалась такая невероятная усталость, что у меня дрогнуло сердце.

«И почему я считаю Олега эгоистом? – мелькнула вдруг мысль. – Вторые сутки он отдает себя без остатка совсем незнакомым людям, ничего не требуя взамен! А вот мое поведение свинское, Димка прав».

Перебравшись через каменные завалы, я присела рядом с Олегом и погладила его по руке. Он резко выпрямился и недоверчиво покосился в мою сторону. Я прикоснулась губами к его щеке и полезла обратно. Роднин поднялся, проводил меня растерянным взглядом, вздохнул и поплелся следом.

Вдоль кирпичной стены тянулись полуразрушенные строения. Мраморная чаша фонтана со сколотыми краями светилась розовым в лучах гаснущего солнца, а воздух слегка дрожал и казался густым, как в хранилище старых книг.

Я замерла и ощутила новые запахи. Это была смесь ароматов незнакомых цветов, пряностей, дыма и озерной воды. Легкий звенящий звук проник в тишину, картина начала размываться… И вдруг я ощутила резкий толчок, словно какая-то сила вернула предметы и время на свои места. Больно сжимая плечо, на меня в упор смотрел Роднин. В глазах его светилась тревога.

– А все, оказывается, сложнее, чем я предполагал, – пробормотал он.

У меня кружилась голова, и хотелось спать.

– Стоять! – скомандовал Олег. – Не спать! Научись справляться с этим, постарайся пересилить себя. Дыши часто, неглубоко и начинай быстро ходить: три шага вперед, три назад. Не останавливайся, я тебе помогу!

Опираясь на Олега, я сделала пару шагов, и мне стало легче. Подняла голову: не скрывая удивления, на нас издали смотрели Сорин и Шурик. Через минуту они были рядом.

– В чем дело? – озабоченно спросил Димка.

– Похоже, я допустил ошибку при диагностике, – задумчиво сказал Роднин. – Метаморфоза, происходящая в организме Лизы, зависит не только от инъекции, сделанной в Крыму.

– О какой инъекции речь? – насторожился Шурик. И Олег обо всем рассказал.

У ребят вытянулись лица, а я предложила:

– Давайте перенесем дискуссию о моем здоровье в гостиницу! Вы все сделали?

– Хотелось бы снять тебя на контровом, пока свет не ушел, – неуверенно начал Димка, – но как ты себя чувствуешь для этого?

– Можно подумать, что мне предстоит вагоны грузить, – буркнула я.

После завершения творческого процесса ребята понесли аппаратуру в машину, а я отправилась в центр двора, выложенного плитами. Мне нужно было отыскать совершенно определенное место. И я нашла его: под слоем пыли и каменных обломков был выложен рисунок, напоминающий Розу ветров. Узор заключали в кольцо концентрические окружности диаметром, примерно, от двух до пятнадцати метров, в которых чередовались красные, белые и серые тона. На полу не было ни единой царапины: видимо, материал, из которого он был сделан, отличался невероятной твердостью.

Я стала в центр и сразу же почувствовала под ногами едва уловимую вибрацию. Затем через ноги по позвоночнику прокатилась волна такой силы, что я покачнулась и чуть не упала. Закрыла глаза и прислушалась к ощущениям: каждая косточка в теле потихоньку начинала дрожать, и мне стало страшно. Происходило что-то необъяснимое, но хуже всего было то, что я не могла сойти с места.

Тут раздалось громкое ругательство, меня с силой оторвали от пола, и это был, конечно же, Роднин!

– Что происходит? – зло спросил он, крепко держа меня за шиворот. – Острых ощущений захотелось?

Я выскользнула из его рук, подняла камень и сжала:

– Смотри!

Камень рассыпался в пыль. Олег удивленно взглянул на меня, наклонился, взял овальный осколок и тоже сжал. Ничего не произошло. Я снова подняла камень, и тот стек по рукам песчаной струйкой, едва лишь на нем сомкнулись мои ладони. Олег повторил попытку, но безрезультатно.

– Фокусы демонстрируете? – раздался вдруг голос Шурика. Они с Сориным незаметно зашли с тыла и наблюдали за нашими манипуляциями.

– Так в чем все-таки фишка? – не выдержал Роднин.

– Ручонки тренировать надо! – небрежно бросила я.

– Уверена? – ласково спросил он и сжал меня так, что я не успела и пискнуть.

– Открываешь карты или предпочитаешь провести всю ночь в нетренированных ручонках?

Мужики ржали. Я сдалась, отдышалась и указала на несколько камней:

– Попробуйте их разломать!

Ребята попробовали. Камни рассыпались.

– Хорошенько запомните это место, – сказала я, – и рисунок посередине. Только больше никому не показывайте! А теперь поедем в гостиницу, и поговорим обо всем за ужином, благо тем для обсуждения накопилось предостаточно.

Русецкий сел рядом с Димкой, я уютно устроилась сзади и всю дорогу дремала на плече у Олега.

К гостинице подъехали, когда стемнело. Ужинать решили у Роднина, и Сорин с Шуриком отправились в кафе за провизией. Я забежала в свой номер, чтобы переодеться, а когда появилась на третьем этаже, стол уже был сервирован. Ребята взяли коньяк, неплохого вина, принесли драники, отбивные, зелень и фрукты.

Олег сделал два звонка, осведомился о здоровье Леши и состоянии Жоры, сообщил нам, что все по-прежнему, и, наконец, можно расслабиться. Мужчины плеснули себе коньяку, мне налили вина, выпили и вспомнили, что не обедали. Через четверть часа безмолвного жевания подобревший коллектив решил передохнуть.

Мы находились в Ружевичах двое суток, но казалось, что прошло две недели. Это время вместило столько загадок, что трудно было понять, за какую нить потянуть, чтобы клубок стал разматываться? Заинтригованных ребят волновали руины и Крым, я же настаивала, что нужно заняться покушениями.

И была еще тайна, касающаяся деятельности Олега в Чечне и его пребывания здесь, но вряд ли он готов был ею делиться. Я считала, что все события переплетаются между собой, только пока непонятно, как именно?

– Случай с Лешкой стоит особняком и напрямую не связан с покушением на Алену, – рассуждал Сорин. – А разгадка покушений может обезопасить и наше пребывание здесь! Так что, пожалуй, действительно стоит начать именно с них.

– Тогда нужно включить сюда и попытку убить Жору, – заметила я.

– Погоди, – перебил Русецкий, – о какой попытке убийства речь? Ведь Олег заявил, что это несчастный случай?

– Я соврал, – спокойно сказал Роднин. – Позвонил в клинику, где лежит Алена, и узнал, что Жору пытались убить тем же способом, что и ее.

Ребята опешили.

– Объяснить, почему здесь не следует появляться милиции? – спросил Олег.

Это было излишне. Мы не собирались выворачиваться наизнанку, поскольку знали: стражи порядка ничего не раскроют, только нарушат наши планы. А, возможно, даже станут косвенно или напрямую обвинять нас в том, что произошло.

У Роднина тоже, видимо, были уважительные причины не привлекать их внимания. Как позже выяснилось, он вел свою игру и опасался, что ему могут помешать. А еще ни перед кем не хотел отчитываться в своих действиях.

– Давайте начнем с самого начала, – предложила я. – Тогда можно будет связать отдельные события, правильно поставить вопросы и выяснить, какой информации не хватает? По-моему, первым действием противника стал звонок с предупреждением не ехать в Ружевичи. С ним переплетается приезд Шурика в качестве моральной, физической и творческой поддержки, а также авария, в которую угодил Леша. Давайте вычленим из событий главное и наиболее характерное!

Мы просветили Русецкого по поводу угроз и аварии, и тот хмуро заметил:

– А ведь, похоже, все очень серьезно! Мой приезд связан с тем, что Юрика посетили двое накачанных мальчиков в штатском, которые настаивали, чтобы вас убрали отсюда.

– Откуда детишки? – уточнил Сорин.

– Из спецслужб, вестимо. Хотя силовики и бандиты на одно лицо, поди, разберись,

who is who? Да и методы у них зачастую одни и те же!

– И задачи тоже! – зло процедил Димка.

Против его близкого друга два года назад стражи порядка сфабриковали дело: им нужен был виновный, а у одного из стражей на Димкиного друга был зуб. И хоть дело шили белыми нитками, талантливый оператор, отличный и честный парень тянул срок на зоне. Мы ему ничем помочь не смогли, хотя очень старались. Зато герои-силовики пошли на повышение. А мы поняли: нужно держаться подальше не столько от криминала, сколько от правоохранительных и судебных органов, которые имеют полное право использовать закон вместо биты. И притянуть их за это к ответственности невозможно.

А еще мы открыли наличие бессовестной и бесполезной профессии адвоката. Ее представители не влияли на приговор суда, но зато рубили приличные бабки на растерянности, беспомощности и горе своих клиентов. В этом адвокаты походили на вокзальных гадалок. Среди них были, конечно же, профи, которые облегчали участь подследственных и добивались правды, но нам такие попадались лишь в сериалах. Мы поменяли для Димкиного друга троих адвокатов, которых нам рекомендовали, как самых лучших. Но на практике они оказывались не очень умными, но очень хитрыми ребятами, плевавшими на судьбы клиентов, алчущими денег, и даже не пытавшимися это скрыть.

После суда Сорин мрачно заметил:

– Поскольку в нашем отечестве срок за теракт, ограбление, коррупцию и заказное убийство может схлопотать даже столетняя, парализованная, выжившая из ума глухонемая бабка, полвека прикованная к постели, нужно выучить УК и защищаться самим, если карта в жизни вдруг не так ляжет. Клянусь, каждый из нас это сделает лучше, чем любой адвокат!

Он был прав. УК мы, правда, учить не стали, но выудили из ситуации железное правило: в опасных, сомнительных ситуациях рассчитывать только на себя и своих близких! И разбираться с обидчиками без помощи закона. Так намного надежнее.

Впрочем, после очередного жизненного зигзага свое мнение об адвокатах частично пришлось изменить: среди них попадались порядочные люди и профи в одном флаконе, просто нам в тот раз очень не повезло. Но это, как говорится, совсем другая история.

– Почему же Юрик не сделал попытки нас отсюда спровадить? – спросила я.

– Во-первых, из-за природной дури не смог оценить опасность, и даже, по-моему, толком не понял, откуда эти ребята, – сказал Русецкий. – А, во-вторых, из-за жадности и элементарного страха. Поскольку твой синопсис гениален и утвержден международной структурой, а за фильм обещаны приличные бабки, решил, видимо, что менее чревато начихать на требования визитеров.

– Но почему все-таки ты решил, что это спецслужбы? – вклинился Роднин.

– Я с ними много общался по работе и чувствую на расстоянии. Но тут есть заковыка: вели они себя не совсем характерно.

– Что это значит?

– Слишком уверенно для отставников, которые пашут на криминал или частный бизнес, но менее настойчиво, чем штатные представители спецслужб.

– Но они должны были как-то представиться секретарше и предъявить документы Юрику? – напомнила я.

– Ребята помахали красными корочками перед носом у секретарши и, видимо, сделали то же самое в кабинете у Юрика. Катя подслушала разговор и передала мне: парни предложили отозвать вас, Юрик вежливо отказался.

– Их мотивировка?

– Что-то смутное: повышенный радиоактивный фон на месте съемок и еще какая-то глупость.

– Гуманно! – оценил Роднин.

– Ну, да! – саркастически заметил Шурик. – Они объяснили свою просьбу тем, что иностранцы после просмотра фильма хлынут к нам туристскими тропами, а здесь их встретят нераспавшиеся изотопы. В результате – международный конфуз!

– Наивно, но довольно грамотно, – одобрил Олег.

– Здесь что-то не так, – подумав, сказала я. – Вряд ли эти ребята всерьез рассчитывали на согласие Юрика. Перед визитом они наверняка просветили его, как рентгеном, и досконально изучили ситуацию с фильмом. Значит, им нужна была какая-то информация, которую они получили от шефа между делом, или по дороге к нему в офисе. А просьба была маскировкой. Это как при выступлении фокусника. Один мой знакомый в подобных случаях советует: внимательно следите за рукой!

– Позвоню завтра Кате, попрошу восстановить разговор, – кивнул Шурик. – Она могла не обратить внимания на то, что показалось второстепенным.

– И еще: какой статус может быть у силовиков, которые, вроде, относятся к спецслужбам, но работают без привычного куража?

– Все очень просто, – спокойно сказал Олег. – Допустим, упомянутые службы заинтересованы в каком-то рискованном и сомнительном, с точки зрения закона, мероприятии. Их сотрудники формально уходят из структуры и создают коммерческую, научную или охранную организацию под крышей спецслужб. В случае скандала официальные органы, вроде бы, не причем. А, с другой стороны, они негласно делают все возможное, чтобы вытащить своих людей из неприятной ситуации.

– Или уничтожить? – предположила я.

– Или уничтожить, – согласился Роднин, – но только в крайнем случае. Скажу одно: выкурить вас отсюда хотят, скорее всего, потому, что вы можете стать свидетелями каких-то событий. Не исключено, что в них могут быть замешаны те самые структуры, о которых я упоминал.

– Липовые организации под крышей спецслужб? – уточнила я.

Олег кивнул.

– Допустим. Могу даже с натяжкой предположить, что в эту схему вписывается покушение на Жору, который болтался ночью на территории. Но причем тут Алена?

– Это загадка, – согласился Роднин. – И совсем непонятно в этой ситуации поведение Фомина.

– Давайте разберемся, – сказал Димка. – Фомин с Аленой собирались уезжать после шестнадцати. Очевидно, Игорь хотел попасть домой до окончания темноты. По дороге он должен был отвезти домой Алену, которая живет в другом конце города. Его жена Надежда терпеть не может ужинать после девяти, а Фомин – изрядный обжора. Значит, он выехал из гостиницы не позже пятнадцати, а, скорее всего, еще раньше. Выходит, они расстались с Аленой не позже шести, от силы – семи вечера. Но как она оказалась на улице? На рынок ночью пошла? Обычно после отдыха на пленэре женщины принимают душ и ложатся спать. Учитывая, что Фомин экстренно улетал в Париж, задержаться у подруги он не мог, ведь надо было еще вещи собрать! Кстати, Игорь никому из нас не говорил о предстоящей командировке! И, похоже, сам не подозревал о ней, когда ломился к Олегу в номер.

– У меня ощущение, что он просто сбежал, – сказал Шурик. – Почему? Может, он что-то знает о покушении на Алену?

– Тогда он знает что-то и о покушении на Жору, – спокойно заметил Роднин. – Ребята, я знаком со спецподготовкой. Так вот, и Алену, и Жору пытался убить человек, который владеет ею в совершенстве. Он маскировался под бандита, поэтому и наносил предварительно удар по голове. Но решающей была попытка удушения. Причем, не та, явная, от которой остались слабые бороздки на шее… Чтобы убить наверняка, киллер нажимал на смертельные точки. Именно от этого ребята должны были погибнуть.

– Почему же не погибли? – недоверчиво спросила я.

– В том-то и странность, – вздохнул Олег. – Любой другой человек на их месте умер бы. Почему ребята выжили? Ума не приложу! Что их может связывать? Одинаковые болезни, медицинские препараты? Санатории, процедуры? Что еще?

– Единственное, что приходит мне на ум, это их пребывание здесь в течение суток, – неуверенно подсказала я.

Ребята замерли и уставились на меня.

– Это мысль! – медленно произнес Олег. Он был бледен, и, казалось, держался из последних сил.

«Боже! – подумала я. – Мужик не спал две ночи, тратил на нас с Жорой силы, а мы расселись и не даем ему отдохнуть!»

Я поднялась и объявила:

– Все, остальные разговоры переносим на завтра, а сейчас убираем со стола и расходимся!

Сорин с Шуриком засуетились, привели все в порядок и стали прощаться.

– Я провожу, – хрипло сказал Олег и положил мне руку на плечо.

Возле лестницы я остановилась и холодно спросила:

– Ну, и куда ты направился? Какие могут быть проводы среди ночи?

Это прозвучало довольно грубо. Роднин замер, сунул руки в карманы, покачался на носках, круто развернулся и исчез в номере.

– Зачем ты так? – укоризненно спросил Шурик.

– Просто хочу, чтобы он отдохнул!

Сорин прищурился:

– Какая неожиданная забота! Лиза, учти: Олега могут выдернуть отсюда в любой момент, и ты его больше никогда не увидишь! Я Роднина знаю: он не станет тебя искать, если решит, что не нужен.

– Не лезь не в свое дело, – резко сказала я, – как-нибудь сама разберусь. Тем более, что роль сводника тебе не к лицу. И запомни: я всегда поступаю так, как хочется мне! И мне до лампочки, как к этому относятся посторонние.

Сорин побледнел, а я чуть не заплакала от несправедливости, потому что действительно переживала за Олега, и хотела, чтобы он выспался. А больше всего расстроилась оттого, что смертельно боялась его потерять!