Текст книги "Любовь и ненависть"

слезы. Вдруг он услышал позади себя тихий шепот:

– Бихтер, не надо. Бихтер.

Чинар повернулся и увидел молодого симпатичного черно—

волосого мужчину, с короткой стрижкой, спортивного телосло—

жения, он был еще жив, но лежал и истекал кровью от колотой

раны в животе. Старик подбежал к нему, присел рядом и сказал:

– О, Аллах! Что же это за изверги такие, которые такое

смогли сделать? Даже ребенка не пощадили и зарезали, как

барана. Я помогу тебе, мой милый. Идти сам сможешь?

Мужчина еле—еле промолвил:

– Да, а они?

– Им ты уже ничем не поможешь,– опечаленно сказал

старик.

Господин Чинар поднял его и спросил:

– Как тебя зовут?

– Савашь,– медленно, сквозь боль ответил молодой человек.

Чинар, держа его под руки, сказал:

– Сейчас мы пойдем в ту рощу, там стоит машина, я тебя

отвезу в надежное место.

За три дня до моей свадьбы Савашь чувствовал себя очень

плохо. Он пылал от жара и все время бредил, в бреду повторяя

мое имя. Господин Чинар понимал, что если обратиться в поли—

цию, то ему не помогут, а лишь навредят, потому что в этом деле

было что—то нечисто. Знахарь пытался сам поставить его на

ноги.

Савашь в своем бреду стоял возле пропасти. Перед ним был

выбор: шашуть в бездну или пойти назад, ко мне. Он смотрел

в пропасть и видел в ней всю свою жизнь, как на ладони,

оглядываясь назад, видел меня в свадебном платье, хотел пойти

ко мне, как вдруг услышал те стихи, которые сам писал для

меня:

– Откуда ты такая?

Откуда явилась предо мною?

Откуда ты такая

Красивая, нежная?

– Я только ради тебя из моря вышла,

Явилась для тебя и сразу отдала,

Это все твое.

Губы, глаза и сердце

Будет биться для тебя.

Моя любовь.

Савашь отошел от края пропасти и направился ко мне. Он

шел медленно, будто тащил на себе тяжелый груз, словно что—то

не давало ему сделать шаг навстречу мне. Ему казалось, что

я звала его к себе, и он шел, шел на мой зов. Удивительно, ведь

в тот момент, когда он шел в своем бреду где—то там, по ту

сторону жизни, я сидела на кровати и звала его к себе. Как

оказалось, он меня слышал и шел навстречу жизни.

Вурал тем временем подъехал к дому Асу. Мужчина следил

за ее домом из автомобиля, а его разум твердил только одно:

«Забудь ее, ты дал добро на свадьбу. Теперь в твоей жизни будет

только Бихтер, ты будешь жить с ней под одной крышей. Бу—

дешь делить с ней ложе, будешь гладить ее волосы, целовать ее

губы. Говорить, что любишь ее. Бихтер послезавтра станет твоей

законной женой. Твоей собственностью».

Но его сердце твердило совсем другое: «Вурал, Бихтер жена

лишь на бумаге, а не в кровати. А вот Асу та самая, которую ты

так долго ждал. Даже если она обманывает тебя, ты можешь ее

проучить, не сообщив о том, что женат, и будешь продолжать

встречаться с ней. Будешь гладить ее волосы, целовать ее губы,

спать с ней и говорить, что любишь ее. Сможешь насладиться

этими моментами с чистой любовью, а главное, с любимой

женой. А Бихтер ты сможешь использовать только в том случае,

когда понадобится отдалить Асу и просто переспать с ней. Ведь

эта девушка наверняка спит с тем типом. Ты сделаешь так же,

как и она. Будешь встречаться с ней, как и прежде, но имея еще

и жену».

Неожиданно из дома вышла Асу, она выглядела очень пе—

чальной. Заметив машину Вурала, она взглянула в его глаза

и увидела там одновременно сразу два чувства: любовь и нена—

висть. Асу все смотрела на автомобиль, где сидел Вурал, и шеп—

тала про себя: «Любимый, ты все не так понял. Я же люблю

тебя всем сердцем, всей душой. Ради тебя я готова отворить

врата ада и прыгнуть в раскаленную лаву, если ты мне скажешь

это сделать. Я сделаю все что угодно, лишь бы ты меня простил

за то, что я не совершала. Прошу тебя, подойди ко мне, подойди

ко мне, прошу тебя, любовь моя».

Вурал смотрел на нее и словно был заворожен ее красотой.

Молодой человек открыл дверь авто и вышел из него. Он на—

правился быстрым шагом к своей любимой, и она побежала

к нему. Они слились в крепких объятиях. Асу прижалась к пар—

ню крепко—крепко и твердила одно:

– Ты все неправильно понял!

– Все, забыли. Мы с тобой все начнем с чистого листа.

Наступил вечер, а я все так же сидела на своей кровати

и смотрела на обручальное кольцо, лежащее на полу, сверкаю—

щее своей огранкой. Оно все больше и больше привлекало мое

внимание. Внезапно в мою комнату зашел отец. Он посмотрел

угрюмо и на мою беду увидел это кольцо. Взглянув на меня,

а потом на кольцо, он все понял. Отец поднял его и прочитал

надпись на внутренней стороне.

– Вурал. Значит, он принес тебе это кольцо и помолвился

с тобой, сделал своей невестой, а ты взяла и выбросила кольцо?

Я смотрела на него без страха. Только понимала одно: если

я буду его раздражать, то он убьет меня. И с гонором в голосе

я ответила:

– Да, выкинула, потому что я не выйду за него замуж! Тебе

все ясно, отец? Не собираюсь я губить свою жизнь в их доме!

Просто жить под одной крышей с убийцами я не стану! И даже

ты меня не заставишь! Я лучше умру, чем стану невесткой

в том доме!

Мой отец сильно разгневался, схватил меня за руки и пота—

щил в свою комнату, закрыл дверь на ключ, чтобы я не сбежала

от него, так как я всегда убегала, когда была совсем маленькой.

Он швырнул меня на пол. Он словно обезумел. Подошел

к своему столу, открыл нижний ящик и достал из него толстый

кожаный кнут. Он использовал его в очень редких случаях, это

был подарок какого—то Али Безликого. Потом он, протянув зло—

счастное кольцо, сказал:

– Надень его!

– Ни за что! – прокричала я.

– Хорошо, ты сама выбрала свой путь, Бихтер Сорал…

После чего он стал безжалостно стегать меня этим кнутом.

От его ударов в некоторых местах на моем теле полопалась

кожа и потекла кровь. Он бил меня все сильнее и сильнее, пока

я не потеряла сознание.

Я открыла глаза от ужасной боли. Все мое тело было истер—

зано до неузнаваемости. А на пальце было надето обручальное

кольцо. Я уже была не в силах сопротивляться и просто подчи—

нилась. Я не могла думать ни о чем, кроме этой невыносимой

боли во всем теле. Неожиданно в мою комнату занесли свадеб—

ное платье. Оно было так прекрасно. Пышная юбка, корсет,

украшенный стразами. По всей ширине юбки располагались

белые пышные розы и бусины, на поясе была чудесная красная

лента. Подготовка к свадьбе шла полным ходом: готовили раз—

ные блюда для угощения, украшали автомобили, подготавлива—

ли лошадей, которые должны сопровождать свадебный кортеж.

В общем, наша с Вуралом свадьба должна была пройти на высо—

ком уровне.

Вурал заехал в больницу к отцу, и врачи сообщили ему, что

тот не сможет присутствовать на его свадьбе. Конечно, это опе—

чалило Вурала, но он держался. После больницы молодой чело—

век приехал домой. Не успел он зайти в дом, как на него обру—

шилась с воплями госпожа Фереде. Женщина перекрыла ему

путь и начала нести всякую ерунду:

– Вурал, как ты можешь так поступать? Почему ты согла—

сился на этот брак? Запомни только одно: если ты женишься

на ней, я сделаю все, чтобы она ушла из этого дома! Тебе ясно?

Вурал пристально посмотрел и сказал:

– Хорошо.

Но лишь для того, чтобы она успокоилась.

В день нашей свадьбы меня разбудили очень рано. Мне дела—

ли прическу, макияж и все в таком же духе. Настроение у меня

было ужасное, на улице было как никогда холодно. Отец зашел

ко мне и спросил:

– Бихтер, надеюсь, ты не выкинешь ничего такого?

Я лишь улыбнулась и сказала с дерзостью:

– Не беспокойся, мне теперь все равно, даже если мир нач—

нет рушиться!

Отец, как обычно, поднял свою голову и сказал:

– Наконец—то ты поняла, что тебе лучше выйти замуж, чем

отказаться от этого брака.

– Да, я поняла только одно: для того чтобы меня избавили

от тебя, мне необходимо выйти замуж за Вурала, и тогда мои

мучения закончатся. Теперь ты доволен? – спросила я сквозь

слезы.

Отец задумался и, ничего не отвечая, вышел из комнаты. Но

по нему было видно, что он не просто доволен, а счастлив

и гордится тем, что сделал. Он вырезал целую семью и доволен.

Как этот человек спит по ночам? Ему не снятся кошмары? Да

какие там кошмары, если он, кроме себя и своей выгоды, ничего

не видит вокруг. И это ничтожество – мой отец, Мехмет Сорал.

А в особняке Устюнов подготовка к свадьбе шла полным

ходом. Когда все оделись и подошли к машинам, Фереде запла—

кала, госпожа Белькиз ей сказала:

– Хватит, мы собираемся ехать за невестой, а не на похоро—

ны. Вытри слезы!

– Не могу! Вы берете девушку из семьи, погубившей моего

мужа! И ты просишь меня вытереть слезы? – эгоистично ки—

нула госпожа Фереде, на что госпожа Белькиз, взглянув с пре—

зрением, сказала:

– Если мы не заберем ее, то ты будешь глотать кровь!

После этих слов ее пересадили из инвалидного кресла

в машину.

У нас в доме женщины пекли лаваши, готовили мое прида—

ное. Мне казалось, что я иду на казнь, а не на свою свадьбу.

Девушки поправляли мою юбку и красивые золотые украше—

ния на мне. К нашему особняку подъехал кортеж из машин —

это приехал Вурал.

Он вышел из автомобиля, и вслед за ним вышла Фереде.

Женщина истерически кричала, забыв про то, что рядом с ними

была маленькая Ясмин:

– Позор тебе, позор!

– Что происходит? – спросил он ее. Но Фереде оттолкнула

его от себя и гаркнула:

– Как ты можешь смотреть в лицо Устюнам? А—а—а? Ты

спокойно можешь жениться на внучке человека, который сде—

лал сиротой твою племянницу, да? Сможешь?

Молодой человек взглянул в глаза Фереде и промолвил:

– Невестка!

– Никакая я тебе не невестка! – прокричала женщина. Вдруг

к ней подъехала госпожа Белькиз и закричала на нее:

– Довольно! Если ты не хочешь быть невесткой, то уходи

отсюда!

Фереде стояла, словно каменная. Она не могла поверить в то,

что ей сказала госпожа Белькиз. Женщина взяла за руку Ясмин

и сказала с дерзостью:

– Хорошо, дело ваше. Все равно здесь никого мое мнение не

интересует. Я лишь мать вашей внучки и жена вашего сына!

Также на свадьбу к Вуралу приехал его брат Ибрагим. Он

тут же подошел к Фереде и увел ее в дом, в отдельную комнату.

Женщина села на диван и стала говорить:

– У меня болит душа, Ибрагим. Душа, понимаешь.

– Ты права, сестра. Но иного способа остановить кровопро—

лития нет,– печально ответил ей мужчина.

– Почему эта девушка? Почему внучка убийцы твоего брата?

– Успокойся, выпей воды. Так получилось, ничего не поде—

лаешь.

– Эта девушка принесет нам несчастья. Вот увидишь, Иб—

рагим. Она нас всех погубит! – заплакав, женщина обняла

руки Ибрагима и прижалась к ним губами, словно в них иска—

ла спасения.

Наш свадебный кортеж ехал в усадьбу Устюнов, на терри—

тории которой все было специально организовано для свадьбы.

В первой машине, украшенной белыми лентами и красивыми

алыми и белыми розами, ехали мы. Позади нас следовало еще

десять машин, тоже празднично украшенных лентами. Каждую машину сопровождали конные оружейники с автоматами в руках.

Лошади также были украшены лентами. Вслед за кортежем еха—

ли простые люди с воздушными шарами. Мужчины и женщи—

ны, представители двух кланов, держались за руки. Веселье пере—

полняло их. Мне было больно находиться рядом с ними. Я ехала,

не поворачивая головы в сторону Вурала, который время от

времени поглядывал на меня, хотелось реветь, словно меня зас—

тавляли идти купаться в крови. Мы въехали в Ван, и я не

смогла сдержаться, по моим щекам потекли слезы. Вурал вновь

взглянул на меня и опять увел свой взгляд в сторону. Для

проезда наших машин в городе остановили движение транспор—

та на дороге, открыв нам путь.

Наступил вечер. Мы вместе с Вуралом вышли из двухэтаж—

ного дома. У входа с обеих сторон стояли оружейники. Как

только мы начали спускаться по лестнице, народ закричал, ору—

жейники открыли огонь из автоматов в небо. По правую сторо—

ну от лестницы, по которой мы спускались, стоял стол, где сидел

мой отец с другими мужчинами из семьи Устюнов. По левую

сторону сидели женщины. Госпожа Белькиз вместе с госпожой

Фереде сидели напротив того самого свадебного стола, где мы

должны были дать свое согласие. Белькиз с улыбкой на лице

захлопала в ладоши, а госпожа Фереде сидела и плакала.

Пока мы шли к столу, оружейный салют так и продолжался.

Все нам аплодировали, свистели, играли народную веселую сва—

дебную музыку. В общем, было все как надо.

Я присела за стол на великолепное кресло. Стол был засте—

лен белоснежной длинной скатертью, свисавшей до самой зем—

ли, и украшен букетом из белых роз. Пожилой мужчина, мула,

в красном одеянии с золотой оборкой на воротнике открыл

брачную книгу, и вокруг все стихло, тогда этот величественный

человек начал свою речь:

– Согласны ли вы, Бихтер Сорал, дочка Мехмета, не нахо—

дясь ни под каким давлением, взять в мужья Вурала Устюна?

Госпожа невеста?

Мне подставили микрофон, чтобы я говорила, но у меня

язык не поворачивался. Я взглянула на своего отца и госпожу

Белькиз, на простых людей, которые ждали от меня помощи.

Мула снова задал мне вопрос:

– Госпожа невеста, еще раз спрашиваю. Не находясь под чьим—

либо давлением, согласны вы взять в мужья Вурала Устюна?

Вокруг меня стояла тишина, отчего я лишь смогла вымол—

вить одно слово:

– Да.

Все вокруг стали радоваться, смеяться и опять стрелять в небо.

Но среди этих радостных возгласов было три разбитых сердца,

которые уже потеряли всю надежду на будущее. Это были Ву—

рал, госпожа Фереде и я. Мы трое страдали, но никто словно

и не замечал этого.

Спустя час Вурал пошел танцевать со всеми. Фереде весь

праздник не сводила с меня глаз. Она ими словно пожирала

меня. Будто сначала срывала с меня кожу, а после рубила топо—

ром.

Ибрагим сидел с другом Джаном, они беседовали.

Джан спросил Ибрагима:

– Ну что, друг, выяснил приготовление сосисок в немусуль—

манской стране?

– Немного осталось.

– Узнай, наконец, ты нам нужен в Стамбуле. Ты сразу воз—

вращаешься в Венецию?

– Нет, сначала поеду в Ургуп,– ответил Ибрагим.

– Отдыхать? – задал вопрос Джан.

– Отдыхать,– ответил Ибрагим.

– Ты заслужил,– добавил мужчина.

Потом Вурал снова пришел и сел в кресло возле меня, на тот

момент все взоры были обращены в нашу сторону.

Перед тем как уйти в дом, я незаметно взяла нож со стола

и спрятала его под юбку платья. Вот и наступила наша первая

брачная ночь. Я стояла и смотрела на кольцо, обвела своим

взглядом комнату. Сзади ко мне подошел Вурал и с нежнос—

тью сказал:

– Как здесь хорошо, правда? Ты еще увидишь дом в Стам—

буле.

Я заулыбалась в ответ и спросила Вурала:

– Полагаю, ты гордишься собой. Сделал всех счастливыми,

а себя нет? Зачем ты сделал это?

– При чем тут это, Бихтер?

Тут я повернулась и дерзко прокричала:

– Увы, не получилось у твоего брата завладеть мной, но

получилось у тебя, верно?

– О чем ты?

– О том, что твой брат преградил мне путь и сказал, что,

живой или мертвой, но я буду его. Он ждал столько лет, чтобы

посмотреть на меня. Я сказала, что умру, но не выйду за драго—

ценного сына Устюнов. Как я ошибалась. Твой брат сдержал

свое слово! – разгневанно прокричала я.

Вурал посмотрел на меня, а после сказал:

– Хватит! Здесь нет моего брата! Нет! Но здесь есть я, твой

муж, и ты будешь моей!

Схватив меня за руку, он захотел свалить меня на кровать,

но не смог. Я резко вытащила нож и сказала ему, прижав лез—

вие к его шее:

– Ну уж нет, Вурал Устюн, лучше я убью тебя и себя, но не

стану твоей. Да ты хоть раз видел, как перерезают горло челове—

ку? Нет? А я видела, как она упала, пытаясь что—то сказать,

Мельтем захлебывалась своей кровью, она была совсем ребен—

ком. Она затихла, и по ее щеке стекала последняя живая слеза.

Потом она умерла. Все они умерли из—за кровной вражды! Они

все умерли, и ты умрешь, если тронешь меня. Тебе ясно?

В глазах Вурала я увидела страх и сожаление. Он посмотрел

на меня с грустью и тоской и еле—еле вымолвил:

– Да.

Мы всю ночь проспали на разных краях кровати. Воздух был

заряжен напряжением и ненавистью. Если честно, мне было

немного страшно. Мы вздрагивали от каждого шороха, глядя

друг на друга, и снова затихали. Тревожились при каждом шеве—

лении тела, звуке, дрожи и шорохе.

Наконец—то наступило утро, и мы полетели в Стамбул. Пос—

ле напряженного полета нас встретили в аэропорту Стамбула.

Я ехала в одной из машин вместе с Вуралом, госпожой Белькиз,

сестрой Фереде и ее дочерью Ясмин. Эта прелестная девочка

смотрела на меня, не отводя взгляд. И я осмелилась ее спросить:

– Почему ты так смотришь на меня?

– Просто.

Увидев, как я завела разговор с девочкой, сестра Фереде

прижала ее к себе, а госпожа Белькиз со злобой прокричала:

– Разговаривай с ребенком нормально!

– Мама, а что она такого сказала? – спросил у нее Вурал.

Я уже не могла выдерживать этого унижения и заплакала,

смотря в окно. Ясмин еще раз посмотрела на свою маму и потом

сказала ей:

– Мама, а невестка плачет!

Женщина злобно посмотрела на меня исподлобья и сказала:

– Пусть плачет! Пусть проплачет до конца своей жизни!

Ее слова сильно ранили меня. Мне неожиданно стало так

больно, как никогда раньше. Сидя в машине и смотря в окно,

я наблюдала, как жизнь мчится перед моими глазами, как эти

дома, витрины, рекламные щиты. Я понимала, что теперь меня

ничего здесь не держит, казалось, что та ниточка, за которую

держалась, порвалась, и я падаю в ту черную глубокую пропасть.

Глядя на ручку двери машины, я подумала, что это и есть шаг

к свободе, шаг к моему освобождению от этого ада. Рука, словно

завороженная, стала ласкать эту маленькую черную ручку авто—

мобиля. Я ничего не слышала, закрыла свои печальные глаза,

резко открыла дверь и выбросилась из машины. Это все про—

изошло так молниеносно, что никто ничего и не понял. Лишь

услышали скрежет тормозов и сильный стук.

Иногда у нас нет иного выхода, кроме как покончить с собой,

для того чтобы стать свободным и не причинять боль окружа—

ющим. Мы совершаем эти безумства от безысходности, когда

нет иного выхода. Если ты решишь остаться в этих муках, ты

будешь словно выбросившийся на песчаный берег и яркое солн—

це кит. А я решила залечь на дно этого океана.

Несчастная Фереде от испуга ничего не могла вымолвить.

А маленькая девочка с ужасом плакала и кричала:

– Мама! Мама! Мама! Бихтер выпала из машины!

Вурал резко остановил автомобиль и оглянулся назад, но

меня не было на заднем сиденье, лишь была открыта дверь. Он

в ту же секунду выскочил из машины, увидел перед собой

ужасную картину: я лежала почти под колесами мощного вне—

дорожника, на бампере автомобиля была большая вмятина

с пятнами крови, и огромная лужа крови была подо мной. От

сильного удара у меня болело все тело. Я была в сознании

и смутно видела, как Вурал подбежал ко мне. Малютка Ясмин

тоже выбежала из машины и что—то кричала, но в моих ушах все

звуки смешались. Сестра Фереде пыталась успокоить ее, но это

у нее не выходило. Я все лежала и нашептывала чуть слышно:

Я слушаю Стамбул с закрытыми глазами.

…Как на рассвете с утреннею мглой,

В лесу с росистою листвою…

Приду к тебе весною.

Я слушаю Стамбул с закрытыми глазами.

Под осенний дождь я приду к тебе росою

И положу четыре розы

На надгробие твоей могилы.

…Тихонько шепчется с листвою…

И ты идешь ко мне мечтою,

Как Бог, сошедший с тех небес.

Я слушаю Стамбул с закрытыми глазами.

Я слушаю… Я… Стамбул…

Не дошептав это стихотворение, я потеряла сознание.

Вурал подбежал и упал на колени около меня, лаская мои

волосы, стал шептать:

– Прости меня, Бихтер. Я не хотел, чтобы так произошло! Не

хотел.

Он заплакал, обнял мою голову и продолжал рыдать. Кто—то

из толпы, которая собралась вокруг нас, вызвал скорую. Доно—

сились крики: «Она мертва!›>, «Не знаю», «Возможно», «Нет, смот—

рите, она дышит», «Значит, жива», «Интересно, а зачем она это

сделала?», «Не знаю», «Возможно, этот парень ее муж?», «Нет.

Кажется, он ее брат».

Я лежала на асфальте, бледная, вся в крови и ссадинах. Они

были на лице, руках и по всему телу. Лежала и словно задыха—

лась, мне было все тяжелее и тяжелее дышать. В этот момент мне

казалось, что я стою одна в пустыне. Там никого вокруг не

было – лишь я одна. Невыносимая жара поглощала меня,

а солнце светило все ярче и ярче, под ногами – раскаленный

песок, в котором увязли мои ноги. Внезапно я услышала позади

себя шаги, а когда обернулась, то увидела стоящую передо мной

маленькую принцессу Мельтем, нежную, как душистая роза,

Топрак и жизнерадостного Юсуфа. Эта счастливая семья ра—

достно смотрела на меня. Маленькая Мельтем подошла ко мне

и сказала:

– Отомсти за нас. Не смей умирать. Преврати их жизнь в ад

ради нас.

После того как Мельтем сказала эти слова, они все исчезли.

Я попала в темноту, где мне не хватало воздуха, чтобы дышать

и говорить, казалось, что я нахожусь в гробу под толщей сырой

земли.

Через пять минут после вызова скорой помощи она уже

была на месте. Меня подняли на носилки, вскоре приехала по—

лиция. Жандармы осматривали место происшествия, составляли

протокол. Один из жандармов, прочитав мое удостоверение лич—

ности, сказал:

– Женщина двадцати лет. Зовут Бихтер Устюн. По словам

родных, она выпала из автомобиля.

Медсестра из скорой помощи промолвила:

– Давление очень низкое! Она без сознания.– Носилки

покатили в карету скорой помощи, как вдруг Вурал кинулся

вслед за мной с криками:

– Бихтер! Бихтер! Не умирай, Бихтер! Скажите мне, что

с ней? Скажите, она выживет? Бихтер! Бихтер!

– Господин, господин, успокойтесь!

Двое полицейских попытались удержать его, успокоить. Из

этого шума вновь послышался голос медсестры:

– Дыхания нет. Сердце остановилось.

Вурал услышал эти слова, отчего обезумел, он кричал голо—

сом, полным страдания:

– Хочу вернутъ время назад. Хочу, чтобы с Бихтер ничего не

произошло. Хочу, чтобы это был просто дурной сон. Хочу, чтобы

Кималь был жив.

Госпожа Белькиз сидела в ужасе, впервые прослезившись,

она подумала о сострадании. Госпожа Фереде тоже никак не

могла поверить в то, что я решилась покончить с собой. Жен—

щина усадила ребенка в автомобиль рядом с собой, в надежде,

что Ясмин успокоится и перестанет плакать.

Вурала держали двое жандармов. Они просили его успоко—

итъся, но он словно обезумел. Карета скорой помощи включила

сирену и помчалась в больницу.

Все считают, что нельзя жить в постоянной спешке и суете.

Иногда нужно остановиться… У меня не получается это сделать.

В молодости человек смотрит только вперед, а в старости —

назад. Ум, чувства умиротворяются с годами. Для этого я долж—

на состариться? Может, и нет? Это нелегко. Кто знает? Иногда

мне кажется, что лучше пустить жизнь на самотек. Нужно жить

только сегодняшним днем. Не стоит оглядываться назад, в про—

шлое, и не стоит бояться будущего. Но легко сказать.

…Я шла по лесной дороге. Вокруг меня росли красивые

цветы, воздух был наполнен лесными запахами. Я все шла

и шла, не оглядываясь назад, на тот серый мир, оставленный

мною позади. Те черные будни убегали от меня все дальше

и дальше.

В больнице врач боролся за мою жизнь.

– Готовьте операционную.

– Хорошо, господин доктор,– ответила ему медсестра.

Пульса все не было, но доктор не терял надежду и продол—

жал делать массаж сердца.

В бессознательном состоянии я уходила все дальше и даль—

ше от всех своих прежних переживаний и страданий, удаляясь

в ярком блеске солнца. Неожиданно позади себя услышала шо—

рох, остановилась и оглянулась назад. Савашь стоял передо мной.

Он смотрел на меня очень зло и вдруг сказал:

– Куда ты собралась, Бихтер? Решила оставитъ меня одного

в этом бренном мире, да? А как же месть? Эти ничтожества

останутся без наказания?

Глядя на него, я не могла понять, о чем он говорит, что он

имеет в виду. Но он посмотрел на меня и опять сказал:

– Если ты хочешь, чтобы все получили по заслугам, то ты

дашь мне свою руку, и мы вместе отомстим за нас. И за всех тех,

кому они причинили вред.

Савашь прижал ко мне свою руку и прошептал:

– Ты со мной? Не бросишь меня одного здесь?

Я стояла и смотрела на своего любимого, не понимая ничего.

Мне продолжали делатъ массаж сердца. Доктор терял послед—

нюю надежду, но твердил лишь одно:

– Пульса нет. Дайте пять миллиграммов адреналина, немед—

ленно!

Доктор все время смотрел на прибор для измерения жиз—

ненных показателей. Он почти потерял надежду на то, что мое

сердце вновь начнет биться.

А в моей душе загорались чувства и искры. Увидев люби—

мые глаза Саваша, я снова взяла его за руку и пошла вместе

с ним. В этот серый мир, полный мрака и горечи переживаний,

утрат и боли.

Мы шли вместе с Савашем, как раньше, по берегу моря,

снова обнимаясь, улыбаясь и радуясь каждому счастливому мо—

менту в нашей жизни. Казалось, что мы начали новую жизнь.

Доктор из последних сил продолжал спасать меня. Вскоре

он сказал:

– У больной появился пульс! Дайте скорее пять милли—

граммов атропина!

Вскоре о том, что произошло, узнал господин Мехмет Сорал,

мой отец. Ему сообщила об этом госпожа Белькиз. Удивительно,

но отец сильно испугался за меня. У него поднялось давление

от паники. Он не задумывался, что станет с ним, если я умру.

Умирает его единственная дочь? Что ему делать? Ведь эту ли—

нию жизни он сам мне выбрал. Отец купил билет на ближай—

ший рейс до Стамбула. На его душе было очень скверно, как

никогда ранее. Эта сумасшедшая гордость и его бешеный нрав

сразу куда—то исчезли. Он превратился в маленького ребенка.

Каким бы человек ни был всесильным, он всегда останется

простым смертным.

В больнице в комнате ожидания сидел Вурал вместе с гос—

пожой Белькиз. Он все время плакал и твердил своей матери,

что во всем происшедшем виноват только он сам. Что ему не

нужно было соглашаться на этот брак. От этого не было ника—

кой пользы. Вурал считал себя виноватым во всем. Госпожа

Белькиз сидела в инвалидном кресле и плакала. Приблизив—

шись к сыну, она взяла его ладони в свои руки и сказала, смот—

ря прямо ему в глаза:

– Здесь нет твоей вины. Виновата лишь только я одна. Ког—

да я совершила этот проступок, я даже бровью не повела, спала

спокойно по ночам и не сожалела о содеянном. Сейчас же я на

тебя не могу спокойно смотретъ. В том, что произошло, виновата

только я.

Вурал удивленно спросил ее, что она имела в виду. Но гос—

пожа Белькиз лишь только опустила глаза. С чувством вины

она повторяла ему вновь и вновь:

– Знаешь, сынок, давай ты об этом узнаешь тогда, когда

должен будешь узнать.

Прослезившись, она посмотрела в глаза своего сына и поду—

мала: «Навряд ли ты об этом узнаешь. А если и узнаешь, то не

простишь меня. Ты станешь таким же отдаленным, как и Каан.

Между вами есть только одна разница. Ты знаешь, что я твоя

матъ, а он нет. Ты возненавидишь меня. А он нет».

1984 год. Сентябрь. Турция. Измир. Илдыр.

Молодая симпатичная девушка двадцати пяти лет стояла

у причала, где рыбаки отправлялись в море. Девушка казалась

печальной – вот уже третий раз за этот месяц она приходит

сюда, держа в руках письмо и нежно лаская свой большой жи—

вот: в ней была еще одна жизнь. Сильный морской ветер раз—

дувал ее темно—каштановые волосы, а юбка у платья колыха—

лась и облепляла ее ноги. Прохладный осенний ветер придавал

ей уверенности в том, что Каан вернется. Она каждый раз пере—

читывала это письмо, стоя на причале. Так и в этот раз, раскрыв

конверт, вновь стала перечитывать его. На конверте было напи—

сано – Белькиз. В самом же письме было следующее: «Люби—

мая, милая моя Белькиз! Юный цветочек мой! Душистее тебя

нет никого на этом свете. Сегодня я пишу это письмо, вдыхая

аромат твоих волос, смотря в твои очаровательные глаза. Я узнал,

что сильнее жизни люблю тебя. Эта ночь придала мне сил, что—

бы похитить тебя и увезти далеко—далеко. Туда, где нас никто

и никогда не найдет. Даже твой отец, господин Бора. Я не ска—

зал тебе, что ухожу в рейс, только лишь потому, что наш капи—

тан принял поспешное решение. Синоптики передали, что

в море выходить рискованно. К нам поступил выгодный заказ,

и мы сможем заработать на нем много денег. Я увезу тебя отсю—

да. Господин Бора не сможет выдать тебя замуж за Охмета

Усттона. Ты стала моей и останешься ею навсегда. Обещаю тебе —

я вернусь, и мы поженимся. Я люблю тебя, Белькиз. С любовью,

твой Каан».

Прочитав это письмо, Белькиз опять начала страдать, пла—

кать, то закрывая свои глаза, то открывая их. Она все смотрела

в море, в надежде на то, что наконец—то увидит его катер. Но

море лишь покрылось рябью на горизонте. Среди тех судов,

которые были пришвартованы к причалу, его судна не было.

Рыбаки разговаривали между собой и играли в нарды.

– О, опять эта девушка.

– Ты ее здесь уже видел?

– Да, видел. Она в третий раз сюда приходит и все читает

свое письмо.

– Возможно, она ждет тут кого—то?

– Дай Аллах тому, кого она ждет, возвратиться из моря жи—

вым и невредимым.

– Да, ты прав, брат, в такую погоду вернуться живым – это

чудо.

– Шанс не потопить судно – один на миллион.

– Да, еще обещают ухудшение погоды на следующей неделе.

– Дай Аллах, чтобы они вернулись живыми.

– Аминь.

Белькиз вернулась домой вновь опечаленной. Дома госпо—

дин Бора разговаривал с ее матерью – госпожой Сабихой. Они

спорили и кричали друг на друга. Мужчина твердил только

одно:

– Как только эта мерзавка родит этого щенка, ты сама

лично отдашь его той женщине.

– Нет, я ни за что не отдам своего внука нищей! – кричала

она.

– Нет, Сабиха! Ты отдашь его, этого ублюдка, Горкем! А если

ты этого не сделаешь, то представь, что будет с нами, с нашим

могущественным кланом? Он разрушится, как карточный дом,

и враги, словно стервятники, вцепятся нам в горло из—за этого

ублюдка. Ты готова все потерять, и даже свою жизнь, ради него?

Женщина увела свой печальный взгляд в сторону и, тяжело

вздохнув, промолвила:

– Хорошо, Бора, мы отдадим его Горкем. Но обещай мне, что

мы будем помогать ей в дальнейшем.

– Обещаю. Но прошу тебя, перестань менятъ свое решение

и свыкнись с тем, что этот ребенок не наш. Не нужно к нему

привыкать. У нашей дочери еще будут дети. Не волнуйся.

Господин Бора обнял госпожу Сабиха и добавил:

– Наша дочь испортилась из—за любви. Ну ничего, мы это

исправим.

2011 год. Осень. Турция. Ван.

Савашь был бледным и мокрым от пота. Ему казалось, что

он теряет свою единственную Бихтер. Он видел, как я свалилась

в пропасть, встала и пошла к нему, взяла за руку, вернула его

домой. В этот самый момент парень пришел в себя. Смотря на

господина Чинара, он испугался и стал спрашивать:

– Где я? Кто вы? Где Бихтер, Юсуф, Керим, Топрак и Мель—

тем? Где они?

Старик тяжело вздохнул и промолвил:

– Я Чинар. Так меня зовут. Парень, ты чудом остался жив,

я притащил тебя к себе в дом. Сам Всевышний даровал тебе

жизнь.

Хоть Савашь и был слаб, но, закрывая свои глаза, он все

вспомнил в мельчайших подробностях.

В памяти у него промелькнула та самая картина. Он не вы—

держал и заплакал, говоря лишь одно: