Текст книги "Вихрь. Любовь, которая стала новым началом"

6

Бэлиен

Сентябрь 2099

Он видел, как падают города. Один за другим. За его вихрями наступали страдания, хаос и смерть. А затем ликование.

Иногда он задавался вопросом, действительно ли победа вызывает такую пустоту внутри. Но в большинстве случаев он уже совсем ничему не удивлялся.

Но в глубине души он знал, что не люди были его величайшими врагами, а время. Потому что каждый раз, когда его возвращали в исходную позицию, это было похоже на начало новой жизни. И время, которое он проводил до этого, было потеряно.

У него был только этот единственный момент ясности – когда он лежал на кушетке и последняя доза, введенная ему, переставала действовать. Он вспоминал, кто он. Вспоминал свои последние дни, недели, месяцы. Видел преступления, которые он совершил, и жизни, которые уничтожил. Каждый раз, когда он лежал здесь и думал о том, кто он такой и что он сделал, в него проникало глубокое отчаяние. Потому что он знал, что снова все забудет. И как только начинала действовать новая доза, воспоминания исчезали.

Но сейчас, стоило ему закрыть глаза, и… появлялась она.

Бэйл старался удержать это в памяти: ее нежное лицо, ее волосы, ее глаза, полные тепла. Он мог просто представить ее, и она уже была рядом с ним. И он убеждал себя, что если будет достаточно целенаправленно думать о ней, то они на этот раз не смогут отобрать у него воспоминания. Если он просто не будет прекращать делать это, то она останется с ним.

Он осмотрелся. Как всегда, они заперли его в стеклянной клетке и привязали к кушетке. Со всех сторон его окружали прозрачные стены, а за ними была чернота.

Дверь открылась. Черное сменилось белым – ослепительно ярким, горячим и ужасным. Он заморгал, чтобы сконцентрироваться на формах их тел. Мужчина в медицинском халате, еще один, с рыжими волосами и широкими плечами, третий, с белой маской на лице, и мужчина, стоявший около него.

Это был он.

– Статус? – спросил мужчина и склонился над ним.

– Стабилен, – ответил врач. – Жизненные силы на протяжении семидесяти трех дней не меняются, хотя кровяное давление из-за препарата все еще немного повышенное.

– Я не про это.

Последовала пауза.

– Он хорошо справился со встречей.

Мужчина положил руку ему на щеку.

– Бэлиен, – произнес он. – Я никогда не сомневался в том, что ты справишься, когда встретишь ее. Я очень горд тобой.

Бэйл в растерянности посмотрел на него.

– Что-то со мной не так, – произнес он наконец. – Я чувствую…

На губах мужчины появилась улыбка, и на какую-то долю секунды глаза заблестели желтым цветом.

– Не беспокойся. Я знаю, что требую многого от тебя. Скоро все закончится.

Бэйл потряс головой. Он не мог собрать воедино все мысли, но по крайней мере видел кусочки пазла. Он смутно помнил, что был сегодня в Сан-Паулу. Он должен был что-то сделать там, на большой площади. Но внезапно его задание было изменено, потому что там была она…

Элейн.

Он даже не заметил, как громко произнес ее имя, и взгляд мужчины внезапно помрачнел.

– Он до сих пор вспоминает о ней, – невольно произнес он. – Я думал, что все уже прошло.

– Почти. – Мужчина в медицинском халате выглядел напряженным. – После столь длительного периода приема препарата воспоминаний практически не должно остаться. Встреча, скорее всего, что-то спровоцировала. Было неразумно отправлять его в то время, когда действие Scope стало ослабевать.

Мужчина строго посмотрел на врача:

– Исправьте это. При необходимости увеличьте дозу.

– Но… сэр, – нерешительно начал эскулап. – Повышение может иметь фатальные последствия. Взаимодействие между Scope и проектом «Виртус» уже сейчас дается ему с трудом.

– Тогда найдите возможность, как это сделать по-другому.

Подбородок у врача дрожал, глаза такого же светло-желтоватого оттенка бегали.

– Сэр, я думаю, вы не совсем меня поняли. Если бы он не был бегуном во времени, то это все давно бы убило его. Один только Scope переворачивает всю его систему наизнанку так, что он уже находится на краю катастрофы. Но… дозы энергии, которые он получил сверх этого… Я на самом деле не знаю, сколько он еще протянет. Энергия изменила его.

– Она сделала его сильнее, – поправил доктора мужчина и, прежде чем тот продолжил, сделал предупреждающий знак рукой. – Он это выдержит. Он должен это выдержать, если мы хотим достигнуть нашей цели. Бэлиену необходимо найти еще один рифт. Один-единственный. И тогда весь мир будет принадлежать нам. А ведь мы все этого хотим, не так ли?

Доктор быстро кивнул головой:

– Конечно.

Мужчина прикоснулся к его голове, провел по ней рукой – это прикосновение длилось всего секунду.

– Я хочу, чтобы он никогда больше не вспоминал сегодняшний день. Если он снова встретит эту девушку, то все, что он о ней знает, должно быть полностью стерто из его памяти.

Странно, но при этих словах Бэйл не почувствовал никакого отчаяния. Скорее возникло чувство отстраненности, как будто ничего из этого не могло с ним случиться.

Врач кивнул без дальнейших возражений. Взял его за подбородок и откинул его голову назад.

– Эос. – Мужчина отошел к стеклянной двери и оглянулся через плечо. – Позаботься о том, чтобы после процедуры Бэлиен как можно быстрее встал на ноги. Он нужен нам в самой лучшей форме.

Мужчина в белой маске вышел вперед. Она закрывала все его лицо, не было видно даже глаз.

Но неожиданно полоски тумана в голове растворились.

Понятно.

Эос.

Мужчина назвал его Эосом.

В памяти тотчас же всплыли имена, а вместе с ними и воспоминания. Мужчина у двери был Варус Хоторн. Или Аэолус.

Мужчину в белой маске звали Эос – это тот самый юноша-вирблер, которого они однажды встретили в прошлом.

Еще Дункан Греймс; он не заходил в клетку, но с таким злорадством смотрел на него через стекло, что ему стало совсем плохо.

Врач, чьего имени он не знал, приближался к нему со шприцем в руках.

Теперь он понимал, что эти люди – его враги.

И он знал, что произойдет, если то, что было в шприце, начнет действовать.

– Нет, подождите, – прокряхтел он, когда врач попытался снова прижать его к кушетке. – Как часто ты вводил мне этот препарат? Говори же!

Хоторн склонил голову набок и пристально посмотрел на него. По выражению его лица невозможно было определить, какие чувства он испытывал, – так хорошо научился их прятать. А затем, ничего не ответив, вышел из клетки.

– Как часто? – крикнул Бэйл ему вслед, но врач уже вжал ему между губами мундштук, чтобы он не прикусил себе язык.

Как долго я здесь? Как долго? КАК ДОЛГО?

Можно было не спрашивать – никто бы даже не подумал ответить ему.

Потом последовал укол в правую руку, и Бэйл уставился в ничего не выражающую белую маску Эоса, пока ему вводили жидкость.

Он задыхался и кричал. Кричал, пока не сдались его легкие.

Элейн. Ему нужно не забыть ее имя.

Не забудь ее, не забудь ее.

Бэлиен. Он сказал, что его имя Бэлиен.

Не забудь свое имя.

Не забудь Элейн.

Элейн. Элейн. Элейн.

7

Вокруг меня клубилась теплая туманная дымка. Откуда бы ни исходило гудение вентиляционного отверстия, оно, похоже, работало не совсем правильно. Я была последней из нашей группы, кто хотел смыть со своего тела последние часы.

В узкой нише за спальней Ариссы настоящего душа к нее не было, вместо него с потолка свисала труба, а перед ней стояли фарфоровый таз и зеркало. И все это было отделено от прихожей перегородкой из рифленого железа.

Арисса оставила нас в своем доме наедине с горой удивительно мягких махровых полотенец, чтобы, скорее всего, поговорить с теми, кто управлял городом. Она назвала их Советом, но больше не выдала никаких подробностей. Она хотела организовать встречу Совета с Гилбертом и нами, как только Гилберт и его штурманы прибудут в Город чудес. Произойти это должно было, судя по всему, завтра рано утром.

Еще она обещала устроить нам встречу с Жулианой Канто. Канто, которая в настоящее время находилась в тюремной камере, потому что несколько раз пыталась сбежать из Города чудес.

Стянуть с бедер зеленую атласную юбку удалось не сразу. Мои пальцы никак не разгибались, покрасневшая кожа болезненно натянулась, а мышцы рук сопротивлялись любому движению. Как только я развязала пояс, юбка свободно упала на пол, и я подальше отпихнула ее ногой. Затем стянула с себя топ и бросила рядом.

Сквозь облако пыли, блесток и конфетти, все еще висевшее в воздухе после того, как я сняла всю одежду, я осмелилась взглянуть на себя в зеркало. Зеленая пудра с моего лица давно исчезла, рисунок коры вообще невозможно было распознать. Перья на ресницах едва держались, и я без всяких проблем избавилась от них. Запустила пальцы в косички на голове, выдернула все цветы и бросила в раковину. Расплести косички не получилось – Сьюзи уж постаралась накрутить все эти чудеса.

Мои глаза скользили по отражению в зеркале, по растрепанным волосам, по обнаженному торсу. Ребра подергивались, как и живот, и, посмотрев на свое лицо, я обнаружила дорожки от слез – светлые на зеленом.

Обхватив раковину, я попыталась дышать спокойно. Получалось плохо. Мне казалось, что я задыхаюсь, и звуки, которые срывались с моих губ, были похожи на поскуливание.

С тех пор как я увидела Бэйла, стоявшего на крыше, это была исключительно борьба внутри меня, но сейчас… сейчас я не могла больше сдерживаться.

Сегодня по его вине оборвалось несколько жизней. И он не узнал меня. Он никак не отреагировал на меня. Для него я была тенью, одной из многих.

Он убил наших друзей, убил бы и меня, если бы не Хольден.

Я уже давно не плакала из-за него. После того что случилось, я взяла себя в руки, заставив двигаться вперед. Шаг за шагом, вдох за вдохом. Зная, что встреча неизбежна, я все время повторяла про себя одни и те же фразы, снова и снова.

Он не будет самим собой.

Он не узнает тебя.

Он не придет в себя только потому, что увидит тебя. Такое возможно, наверное, в кино, но не в реальной жизни.

Я надеялась, что эти фразы-мантры подготовят меня, защитят от тяжелых травм. Но стоять напротив него и смотреть ему в лицо, видеть, что он находится в абсолютной власти наших врагов… помогает им…

Я и не подозревала, насколько это будет ужасно.

Хоторн с помощью своего галлюциногена превратил Бэйла в безвольную марионетку. И теперь Бэйл делал для него абсолютно все, без тени сомнения.

Однажды Бэйл выбрал из всех путей самый трудный. Он инсценировал свою смерть, находился в изгнании, оставил все в прошлой жизни, хотя кураториум позволил бы ему жить без проблем. Бэйл пошел на это, чтобы поступать так, как он считал нужным.

Я влюбилась в его надежду. В его убеждение, что нельзя довольствоваться тем миром, который мы имели. Он отказался от всего, чтобы стать лучше.

Но каждый день, когда мы оставляли его во власти Варуса Хоторна, мы разрушали его убеждение.

Я зарыдала в голос. Опустилась на пол, подтянула коленки к груди и наблюдала, как слезы смешиваются с остатками зеленой пудры и прорисовывают на моих коленках уродливые пятна.

Нужно взять себя в руки. Самодельные стены слишком тонкие. Другие не должны…

Раздался мягкий топот лап. У гофрированной перегородки стоял Атлас и смотрел на меня умными зелеными глазами. Затем он уселся рядом со мной. Его голова касалась моей, а теплое дыхание успокаивающе поглаживало щеку.

Я прикусила нижнюю губу, помедлила секунду, потом зарылась лицом в его шерсть и глубоко вздохнула.

Лес. Земля. Санктум.

Даже после всех этих недель я почувствовала знакомый запах…

Запах мяты.

– Твои волосы стали слишком длинными, – сказала мне Сьюзи, расплетая мои косички. Она сидела позади меня на диване, ловко орудовала расческой, а рядом с ней стояло мусорное ведро, в которое она бросала оставшиеся цветы. – Ты давно их не стригла.

С тех пор, как Бэйл не с нами, могла бы добавить она – я была уверена, что именно так она и думала.

– Хочешь, подстригу?

– Нет… мне и так нравятся, – соврала я, потому что мой длинный хвост уже давно мешал во время бега. Я бы с удовольствием подстриглась как можно короче, но не осмеливалась сделать это.

У меня было ощущение, что я бросаю вызов судьбе.

Потому что это был секрет, который я носила в себе уже несколько месяцев и о котором никому еще не рассказывала. Секрет, который с каждым днем сжимал мое горло все сильнее. Я предприняла уже несколько попыток посвятить в него Сьюзи и Луку, но каждый раз, как только открывала рот, не могла произнести ни слова.

Да и что я должна была сказать?

Несмотря на то что он всегда отрицал это, Бэйл был в двадцатом году. Ему удалось прыгнуть через прошлое к моменту возникновения вихря-прародителя. И угадайте, что он там увидел? Точно! Он увидел, как мы все вместе будем сражаться около этого вихря. Вернее, сражаться будут наши версии, которые выглядят примерно так же, как мы выглядим сейчас. А хитом всего этого будет что? А то, что я пожертвую собой ради вихря-прародителя и, очевидно, погибну. Когда это случится? Понятия не имею. Единственное, что сказал мне Бэйл, что у меня в это время будут короткие волосы.

Вот почему я не буду их обстригать.

Никогда.

Я откинула длинную прядь, упавшую на плечо, и оглянулась. Сьюзи была моей лучшей подругой, и я знала, что она конечно же заметила мое молчание. Я хотела поговорить с ней. Но если бы она знала настоящую причину моего молчания, она бы этого не вынесла, и я бы с этим не справилась.

Правда заключалась в том, что я понятия не имела, действительно ли произойдет то, что видел Бэйл. В конце концов, он видел это давно, и за этот промежуток я уже изменила время.

А что, если именно поэтому мы никогда не доберемся до вихря-прародителя? Что, если своими действиями я навсегда закрыла туда путь? Однако, как бы я этого ни хотела, я не могла быть в этом уверена. Бэйл много раз повторял мне, что время нельзя перехитрить. А это означало, что от судьбы не уйдешь.

Я вернулась в гостиную Ариссы. Хольден и Фагус сидели за обеденным столом, погруженные в сообщения на своих детекторах. Лука, увидев меня, встал и снова пошел в импровизированную ванную комнату, чтобы переодеться.

Отрадно, что мы все были целы. Если что-то случалось, мы восстанавливались благодаря лекарствам Фагуса, которые тот всегда носил с собой. Впервые появившись в Санктуме, я была поражена действием, которое производили снадобья грундера. Новейшие медикаменты кураториума были по сравнению с ними шуточкой. Фагус постоянно пробовал новые комбинации и особенно любил экспериментировать с мутировавшими растениями. Раньше он предпочитал мази, если речь шла о ранах, но недавно грундер разработал специальную настойку. Нам хватало пары-тройки капель этого средства, чтобы залечить большинство повреждений.

Сьюзи бросила еще один цветок в мусорное ведро, стоявшее рядом с ней. Затем ее пальцы пробежались по моим волосам, по коже головы, и я закрыла глаза всего… всего на несколько секунд.

– Ты думаешь… – Сьюзи помедлила и наконец тихо спросила: – Ты думаешь, что Жулиана Канто действительно поможет нам вернуть Бэйла?

Глаза пришлось открыть.

– Гилберт уверен, что она поможет нам выследить его. В лучшем случае. А вот вернуть… это уже другое дело.

Я посмотрела на свои руки.

– Не знаю, как мы это сделаем без моих способностей. Ты же видела, как Бэйл играл с нами. Он даже не напрягался!

Рядом с нами на диван уселся Лука. Он надел чистые брюки и рубашку – сменку нам организовала Арисса. Грязную одежду он положил на пол вместе с оружием.

– Жулиана Канто изобрела первый вихревой измеритель, – сказал он. – И если отец прав в том, что она в свое время находила рифтовые энергии для Хоторна, то тогда Жулиана определенно сможет выследить энергетическую сигнатуру ваших вихрей… – Он прокашлялся и поспешно уточнил: – Вихрей Бэйла.

Лука улыбнулся, и эта улыбка, по его мнению, должна была воодушевить меня.

– С ее измерителем мы бы точно знали, где и когда Бэйл появится. И как долго там остается. Уверен, что это заставит нас кое-что придумать.

– Тот факт, что Бэйл здесь, а не в прошлом, говорит о том, что они еще не проложили путь к вихрю-прародителю, – сказал Фагус. – Я имею в виду, что иначе мы бы это заметили, да?

– Не знаю.

Я сняла с запястья резинку и собрала волосы в хвост. В голове бесконечно ворочались вопросы. Что произойдет, если Бэйл осуществит план Хоторна и перемешает весь мир, пользуясь вихрем-прародителем? Неужели все мы просто перестанем существовать, если это случится? Неужели временнáя шкала так перепуталась, что… все отмоталось обратно? И кто тогда из нас останется жив? Я как человек уж точно не останусь. Но Лука, Фагус и Сьюзи… У них хотя бы был шанс.

Возможно, Сьюзи смогла бы даже прожить жизнь со своими родителями, точно так же, как и Лука…

Стул, на котором сидел Фагус, скрипнул. Он встал и подошел к нам:

– Я надеялся… что, когда мы его увидим, он даст мне какую-то скрытую подсказку. Что-то, что покажет нам, что он все еще он…

– Но это не он, – сказала я.

– Сегодня он убил несколько человек. И это он привел цюндеров прямо к первой команде. – Фагус опустился в свободное кресло.

– Он возненавидит себя за все это.

Сьюзи обняла меня за плечи:

– Элли права: это не Бэйл. Это Аэолус.

– Его зовут Хоторн, – сказала я твердым голосом. – Варус Хоторн.

Аэолус умер в Скай-Сити в 2058 году. По крайней мере, тот Аэолус, каким я его знала. И человек, в которого он потом превратился, был презрен, коварен и беспринципен.

Я никогда этого не забуду.

– Кстати, об именах, – сказал Лука, протягивая руку Сьюзи. – Вы готовы?

Я вздохнула, взяла Сьюзи за другую руку, а свою левую руку протянула Фагусу, он выпустил пару корневых отростков, чтобы я могла дотянуться до него на расстоянии. Фагус сцепил пальцы с Лукасом – круг замкнулся. Только Хольден остался сидеть за обеденным столом, уткнувшись в свой детектор.

Это был ритуал, который мы соблюдали, даже если я сама этого не хотела. Наша единственная возможность попрощаться с погибшими. Назвать их имена.

Никогда бы не подумала, что можно так быстро привыкнуть к смерти. Никогда бы не подумала, как сильно настоящая война отличается от рассказов на уроках истории.

Я даже на самую малость не была готова к этому.

Никто из нас не был готов.

Фагус первым взял слово:

– Яко, двадцать девять лет. Он был единственным грундером, кто больше меня знал о растениях.

– Фредине Балот, тридцать пять лет, – сказала Сьюзи своим тонким голоском. – После того как она узнала, что я не могу быстро бегать из-за своей травмы, она всегда сбавляла темп, даже если для нее это было утомительно.

Лука поиграл желваками.

– Ханиш Патерсон. Порядочный мудак, если быть честным. Но тем не менее он присоединился к нам, хоть и был вихревым бегуном кураториума. И за это я его уважал.

Фагус одобрительно пробурчал что-то, затем все в ожидании уставились на меня.

Я никак не могла вспомнить имя – помнила только, что оно казалось мне совсем не подходящим для вирблера. И сейчас я чувствовала себя ужасно, потому что оно никак не приходило мне в голову.

– Буч. – Хольден вскочил с места и направился к двери. Не глядя на нас, он бросил через плечо: – Я понятия не имею, какая у него была фамилия, да мне это и не важно. Но он был нашим лучшим вирблером. И он помог мне тогда, когда все от меня отвернулись. Всему, что я знаю, научил меня он.

Дверь захлопнулась.

На следующее утро Арисса и Седа, штурман со множеством тату, повели нас к круглой площадке в конце длинного туннеля: должен был прилететь Гилберт.

– Бывшие жители Рио после Великого смешения какое-то время провели в туннелях подземки, – рассказывала нам Арисса по дороге. – Они там были до тех пор, пока не успокоилась природа, то есть довольно долго. В результате появился вот этот огромный город. Через некоторое время, когда кураториум вновь выстроил мегаполис, про него забыли. Большинство туннелей засыпали, но не все. Что же до всего этого… – Арисса указала наверх, в сторону разноцветных каменных пластов. – Пещера была сформирована одновременно многими частями света. Что-то пришло из Восточной Европы, что-то – из Азии… Происхождение боковых проходов, к сожалению, никто не может определить.

Я осмотрелась. Сейчас, когда сверху падал дневной свет и большинство неоновых вывесок были выключены, город выглядел мирным и не таким хаотичным, как в темноте. По городу все равно было видно, что в нем ничего по-настоящему не подходит друг к другу.

До нас донеслись крики. Арисса объяснила, что на средних уровнях, в нескольких сотнях метров от нас, солдаты занимались паркуром. Улыбнувшись, она добавила, что у них любимое занятие прыгать через мосты со скоростью, опасной для жизни.

Сьюзи, Лука, Фагус, Атлас и я держались вместе, а Хольден чуть приотстал. Он вернулся уже поздно ночью – наверное, осматривал город; я уже не застала момент его возвращения. Арисса распорядилась, чтобы нам принесли одеяла и матрасы. Мы с Фагусом успели занять диван, а Сьюзи и Лука уютно устроились на полу. Я долго не могла уснуть. Лежала, положив руку на спину Атласа, и смотрела в темноту.

Утром я обнаружила Хольдена спящим в кресле. Задержав взгляд на его светлых взлохмаченных волосах, я подумала о том, как легко из его рук появляется ветер, словно он всю свою жизнь знал, что был вирблером.

После роскошного завтрака – тосты с яичницей, круассаны и фрукты, – мы вышли на улицу. Хольден посматривал на меня, и если в последние месяцы мне удавалось игнорировать его взгляды, то сейчас я этого сделать почему-то не смогла.

Он помог мне, когда все отвернулись от меня, вспомнила я его слова о Бэйле.

Что-то внутри меня сжалось. Я не должна была так вести себя с ним. Хольдену не с кем было поговорить о своем настоящем происхождении, что конечно же было для него мукой. И с нашей стороны было низко исключить его из круга общения.

Над нашими головами засверкали сигнальные огни транспортеров, и я отвлеклась от грустных мыслей. Транспортеры быстро приближались. В одном из них должен был сидеть Гилберт.

– Пунктуальны, как все штурманы, – произнесла Арисса и усмехнулась, а Седа с упреком толкнула ее в бок.

Они явно были парой – я поняла это сегодня утром, когда Седа завтракала вместе с нами. Любопытство не порок – когда я мыла посуду и Арисса была рядом, я спросила у нее про Финли, ее тогдашнего жениха, и она кратко ответила, что он ушел в море вместе с племенем ее мамы. У Ариссы было грустное выражение лица, поэтому я кивнула и больше ни о чем ее не спрашивала.

Но я не переставала наблюдать за ней. Потому что с тех пор, как мы встретились, я пыталась понять, как она попала в эту реальность. В Город чудес.

Во время нашего путешествия в прошлое я закрыла все рифы, лежавшие на морском дне под лагуной Ариссы. Если бы я этого не сделала, энергия рифов заморозила бы все море, ну и племя Ариссы, конечно.

В альтернативном мире, в котором Бэйл не был схвачен Хоторном, Арисса, наверное, была бы… была бы мертва.

Я была более чем уверена в этом.

Каждый раз, когда я размышляла о последствиях своих действий, внутри меня бушевали вина и гнев. Из-за меня Бэйл был теперь марионеткой Хоторна. Из-за меня погибли Мия и Тревор. Из-за меня вспыхнула эта война. Внешне эта реальность все еще была нашей. Почти ничего не изменилось. И все же закрытие рифтов перевернуло жизнь многих с ног на голову… и они даже не узнали об этом.

Я снова посмотрела на Ариссу, на Седу, идущую рядом с ней, и подумала о том, что кому-то это принесло положительные моменты. Ну, хоть это.

Мы отступили немного назад, чтобы освободить место для транспортеров, которые уже опускались параллельно стенам пещеры. Я взяла Атласа за ошейник, чтобы удержать его.

Раздалось шипение, двери транспортеров отползли в сторону. Сначала вышли солдаты «Зеленого трепета» и расположились полукругом с оружием в руках. Из ближнего к нам транспортера появился мужчина со светло-каштановыми волосами и серьезным выражением лица – Гилберт. Его взгляд скользнул по Луке, Сьюзи, Фагусу, и, наконец, он посмотрел на меня. Гилберт обернулся к проему и протянул кому-то руку, помогая выйти. Мои глаза округлились от удивления, когда ко мне быстрым шагом направилась блондинка и сразу же сжала меня в объятиях.

Я уткнулась лбом в ее шею и вздохнула:

– Привет, тетя Лис.