Текст книги "Вернуть нельзя, забыть невозможно"

Глава 8
Иван

За окном занимается рассвет, а я так и не смог уснуть. Всю ночь пролежал, глядя в потолок. Опять. После того, как перестал пить эту гадкую траву, что заваривала мне Анисья, тревожное состояние вошло в привычку. Не могу спать, мрачные мысли сжирают заживо. А еще воспоминания. Пусть не ясные и четкие, а обрывочные, но они есть. Их много. Каждое я проживаю заново и пытаюсь развить в своем сознании.

Тяжело, но дело идет. И чем больше я вспоминаю, тем сильнее зреет уверенность, что пора выбираться из этого проклятого места. Все равно куда, главное, к людям.

Поворачиваю голову к окну и наблюдаю, как встает солнце, окрашивая все вокруг яркими красками. Красиво, но не цепляет. Столько их уже мной встречено за последнее время, что приелось. Надоела мне эта природа, хочу в цивилизацию.

Тем временем давно наступила весна, а я совсем потерялся во времени. Уже не понимаю, сколько нахожусь в этом доме, где нет ни часов, ни календаря. Каменный век какой-то. Единственное средство связи у Насти, но она опять уехала учиться, а когда вернется, неизвестно.

Вздыхаю и прикрываю глаза, пытаясь все-таки уснуть хоть на пару часов. Надеяться можно только на себя. Прекрасно это понимаю, именно поэтому ежедневно истязаю себя упражнениями, чтобы поскорее вернуться в форму. Я должен сделать рывок и выбраться отсюда. Ради своей семьи должен.

Сквозь плотную пелену дремоты слышу, как Анисья шаркает по дому. Проснулась ведьма. Сам же не спешу открывать глаза. Выучил все ее действия и выработал безопасную схему. Сейчас она приготовит отвар и уйдет кормить кур.

Так и происходит. Как только Анисья выходит из дома, я быстро подрываюсь с кровати. Одеваюсь и выплескиваю отраву в ведро с помоями. Вместо нее залпом осушаю стакан воды и иду на пробежку.

– Куда собрался? – слышу скрипучий голос за спиной. Неприятные мурашки покалывают кожу, но я не придаю этому значение.

– Прогуляться, ногу размять, – вру я и демонстративно хромаю к забору. Нога почти не болит, и хромоты практически незаметно, но Анисье об этом знать необязательно.

– Лекарство выпил? – Она недовольно поджимает губы и пронзает меня тяжелым взглядом.

– Конечно, как и всегда, – усмехаюсь уголками губ.

Она не верит, но в открытую ничего не предъявляет. Я стараюсь быть осторожным, чтобы не давать повода и не выдать себя.

– Долго не шляйся, не окреп еще, – не дожидаясь ответа, разворачивается и уходит в дом.

Провожаю ее взглядом и медленно хромаю по тропинке в лес. Как только избушка становится не видна за кронами деревьев, ускоряю шаг и перехожу на бег. Выучил этот лес, как свои пять пальцев, потому довольно быстро оказываюсь около реки.

Останавливаюсь, чтобы отдышаться, и смотрю в сторону моста. Далеко, не потяну, но так хочется рискнуть. В прошлый раз почти получилось. Но почти не считается.

Адреналин подскакивает в крови и толкает вперед. Решаюсь и стартую с места. С каждым километром запас сил стремительно кончается, а нога начинает ныть, но я уже вижу этот чертов мост и не останавливаюсь.

– Эй, парень, куда спешишь? – слышу незнакомый мужской голос и останавливаюсь, но меня по инерции проносит вперед. Возвращаюсь обратно на несколько шагов и едва не врезаюсь в старика. Внимательно смотрит на меня, а я на него.

– Потерял чего? – загадочно интересуется дед.

– Н-нет, – хмурюсь, раздумывая, что сказать. – Бегаю…тренировка.

Прежде не встречал здесь людей, да и Настя говорила, что никто сюда не ходит, кроме охотников.

– Вы охотник? – осторожно спрашиваю и внимательно его рассматриваю, ища подтверждение своим словам.

– Я? Да бог с тобой, – отмахивается он и тянет язвительным тоном. – Гуляю просто.

– В лесу? Один? – с сомнением хмурюсь. Не верю ни единому слову, но проверить-то невозможно. Да и вообще странный он какой-то.

– Ну почему же один, – криво усмехается, засовывает пальцы в рот и громко свистит. – Рекс, ко мне.

Не успеваю даже отреагировать, как слышу злобное рычание за спиной. Оборачиваюсь и вижу здоровенную собаку.

– Э, дед, ты чего? – пораженно вскрикиваю, но не двигаюсь с места. – Убери псину.

– Иди давай отсюда, – едко шипит. – Нечего здесь бегать.

– Ты сдурел, что ль?

Тяжело дышу и смотрю в глаза собаке, та скалится. Страха я почему-то не чувствую, словно знаю, что не нападет. Сердце мерно бьется в груди, а изнутри поднимается горячая волна, накрывая меня воспоминаниями.

– Папочка, а Лекса пола колмить? – Дочка виснет на моей шее, мешая работать.

– Нет, еще рано, – отвечаю, не отрываясь от ноутбука.

– Почему? Мы же пообедали, – берет ладонями мою голову и поворачивает к себе, заставляя смотреть на нее, а не в экран.

– Собаки едят два раза в день. Иначе станут толстыми и не смогут с тобой носиться.

– Бедненькие… а гулять пойдем?

– Обязательно, – улыбаюсь маленькой хулиганке. – Сейчас я закончу и пойдем.

– Куда собрались? – Вика присаживается на подлокотник и мягко обнимает меня за шею. Целую ее в плечо.

– С собаками гулять. Пойдешь с нами?

– С этими монстрами? – в притворном ужасе округляет глаза. – Нет уж, без меня.

– Трусиха, – заваливаю ее к себе на колени и начинаю щекотать.

Наш звонкий смех перемешивается и превращается в один сплошной гул. От огромного объема информации мозг будто распухает и начинает давить изнутри. Виски нещадно ломит, стискиваю зубы и сжимаю голову руками.

– Эй, парень, ты чего? – Рука деда ложится мне на плечо.

Резко дергаюсь в сторону, но не могу сделать и шага. В глазах темнеет от боли так, что устоять на ногах оказывается невозможным. Падаю на колени и оказываюсь лицом к лицу с собакой. Упрямо смотрю на нее, не давая картинкам, заполонившим мозг, исчезнуть. Терплю, лишь бы поток информации не прекращался. Пока, наконец, не осознаю, что вспомнил все. Почти все. Теперь я точно знаю, кто я.

Голова буквально лопается. Сжимаю ее ладонями и, не в силах удержаться, падаю на бок. Прикрываю глаза и стискиваю зубы, чтобы вытерпеть новую волну боли. Глубоко дышу и чувствую на лице горячий собачий язык. Пес облизывает меня. Небрежно отмахиваюсь.

– Парень, ты живой? – сквозь вату в ушах слышу голос деда.

– Живой, – хрипло отвечаю и неприятно морщусь. Каждое слово причиняет новые страдания.

– Что с тобой?

– Голова болит…

– Воды надо, я сейчас, – куда-то уходит, но собака остается рядом и виновато утыкается носом в мою ладонь.

Через некоторое время на лбу появляется холодный компресс. Становится значительно легче. Открываю глаза и смотрю в чистое небо. Весь кошмар ситуации медленно доходит до меня. Вика, Нюсенька… как же так? Кто посмел сделать это с нами? Девочки мои, вы только дождитесь меня. Скоро я смогу со всем разобраться и вернусь к вам.

– Давай помогу. – Дед помогает мне сесть и опереться спиной на ствол дерева.

– Спасибо…

– Что с тобой случилось-то? – хмуро смотрит на мое лицо, а я тупо не знаю, что ему ответить. Кто он такой и как здесь оказался, тоже непонятно. Но лучше не откровенничать с незнакомцем.

– Травма, – сухо констатирую.

– Что ж ты носишься с травмой-то?

– Восстанавливаюсь.

– Странный ты какой-то, – хмыкает дед и присаживается рядом, опираясь спиной на то же дерево.

– Ты не меньше.

Тихо смеется.

– Согласен. Макар, – протягивает мне ладонь.

– Иван, – пожимаю. Вот и познакомились.

– Так что ты, Иван, забыл в лесу?

Наводящий вопрос, но что дед хочет услышать? Неужто надеется, что я расскажу правду?

– А ты?

– Я первый спросил.

– Так я же отвечал уже, – неопределенно пожимаю плечами. – Бегаю, ногу разрабатываю.

– Складно, но не верю, – с сомнением качает головой. – Темнишь ты что-то…

А вот и не угадал. Моя ложь сшита крепко, не подкопаться. Задираю штанину и показываю ему свою многострадальную ногу. Тихо присвистывает.

– Как ты так?

– Черт его знает, не помню, – говорю то, что должен знать на данный момент. – Головой, видать, здорово приложился.

Макар трет подбородок пальцами и задумчиво рассматривает меня. Этот дед явно не так прост, как хочет казаться. Что-то тут нечисто, но как его расколоть, я пока не придумал.

– А живешь где?

– У Анисьи…

– Ведьма старая, – плюется он в сторону ее дома. Вот это уже интересно.

– Знаешь ее?

– Кто ж ее не знает, – ухмыляется и отворачивается от меня.

Какое-то время сидим молча. Мне даже начинает казаться, что дед уснул. Надо как-то вывести его на откровенный разговор. Мне нужно больше информации, чтобы разработать план действий.

– Ты-то здесь откуда? – захожу издалека, чтобы не спугнуть. – Мне говорили, что людей здесь не бывает…

– Ты прав, не бывает, – срывает травинку и зажимает между зубами. – Места здесь глухие, дюже опасные и всякой чертовщиной населенные. Не каждый решится войти.

– А ты? – осторожно продолжаю тянуть за ниточку.

– А я свое уже отбоялся. Не берет меня ничего.

– Расскажи.

Пронзает меня внимательным взглядом, словно оценивая, достоин ли я его рассказа, и кивает.

– Пятнадцать лет назад дочка с мужем поехали сюда в экспедицию и внучку с собой взяли. Сами погибли, а девчушка сгинула в этих лесах. Так ее и не нашли. А я пообещал сам себе, перед богом поклялся, что пока не найду внучку, домой не вернусь, вот и скитаюсь то здесь, то там…

Да, ничего себе история. Меня аж передергивает от ужаса. Невольно оглядываюсь, словно нас могут подслушивать. От одной мысли о девочке в лесу становится не по себе.

– Сколько было девочке?

– Три с небольшим…

– Ты правда надеешься найти ее?

Это же за гранью. Не в Маугли же она превратилась. Спустя столько лет найти кого-то невозможно.

– Да ни на что я уже не надеюсь. – Макар раздраженно выбрасывает травинку и сжимает голову руками. – Просто привык… смысл жизни, можно сказать.

Закидываю голову, смотрю на пышные кроны деревьев и думаю. Разные кусочки сами по себе притягиваются, образуя цельную картину. Девочка. Анисья. Настя. Да не может этого быть… хотя по возрасту примерно подходит.

– Ты из деревни?

– Нет, я сам по себе. Ладно, мне пора. – Он поднимается на ноги, а меня словно водой ледяной окатывает. Он первый адекватный человек, встреченный мной за долгое время. Если он сейчас уйдет, я вновь останусь совсем один в этом змеином логове.

– Дед, а ты когда еще придешь?

– А тебе зачем?

– Попробую узнать про твою внучку, – эгоистично предлагаю, просто не хочу потерять связь.

– У Анисьи, что ль? – хмыкает он.

С готовностью киваю. Она в любом случае должна быть в курсе.

– Догадался, значит, – качает головой дед. – Не лезь в это.

– Ты знаешь? – пораженно спрашиваю и вскакиваю на ноги. В голове все это не укладывается. Они тут все, что ли, двинутые?

– Знаю, толку-то… – Макар обреченно вздыхает, а мне становится его жалко. – Она ж не помнит ничего, а доказать невозможно. У нее и документы есть.

– А ДНК сделать?

Все же просто решается при желании.

– Да кому это надо? Да и дорого очень. А у меня нет ничего… Рекс вон только, – кивает завилявшей хвостом собаке.

– Так, дед, погоди, – жестом останавливаю его, решив разложить все по полочкам. Может, это я идиот и чего-то не понимаю. – Ты знаешь, что твоя родная внучка живет у чужой бабки, вернее, что эта ведьма украла твою внучку, и ничего не делаешь?

– Да что я могу? – огрызается он, а во взгляде столько боли, что на глазах слезы наворачиваются. Как, должно быть, страдает это человек половину своей жизни.

– В полицию обратиться для начала.

– Обращался я уже, получил по башке, а дело так и не завели. Хожу вот теперь по лесу в надежде хоть увидеть одним глазком…

Да капец блин! Как так-то? Что они здесь оборзели, что ли, всем миром? Ну ничего, я найду на них управу. Главное, вспомнить нужные номера и фамилии.

– Телефон у тебя есть?

– Откуда? – Макар пожимает плечами.

Действительно, откуда у человека в современном мире может быть телефон? Будем выкручиваться подручными средствами.

– Так. Иди в деревню. Найди там бумагу и ручку и завтра в это же время возвращайся. Я знаю, что делать.

– Что ты можешь-то? – грустно ухмыляется он. Отчаялся. Не верит уже. Да я и сам не очень-то верю, но где-то внутри зреет предчувствие, что мы на правильном пути.

– Вот и узнаем. Давай, дед, – ободряюще хлопаю его по плечу, надеясь, что не подведет. – Мне пора возвращаться, пока Анисья не хватилась.

– Ну бывай…

Расходимся в разные стороны. Он направляется к мосту, а я сигаю в лес, чтобы срезать путь. Ощущаю небывалый подъем, словно открылось второе дыхание. Чувствую, что смогу горы свернуть, но главное – не налажать и не выдать себя до поры до времени. Кто знает, что в башке у этой ненормальной бабки.

* * *

Всю дорогу до дома проматываю в голове свои воспоминания, пытаясь разобраться, как угодил в эту жуткую ситуацию. Последнее, что помню, как удалось договориться с частным перевозчиком, чтобы быстрее улететь домой. Как позвонил жене, чтобы обрадовать. Затем резкая боль в затылке и темнота. Кто-то, вероятно, меня ударил. Но кто? И зачем?

Резко останавливаюсь и замираю, пытаясь вспомнить подробности. Никаких подозрительных личностей вокруг не наблюдалось. Ни денег, ни ценностей у меня с собой не было, значит, вряд ли хотели ограбить. Тогда что? Враги? Да нет у меня таких врагов, чтобы применять радикальные меры. Да и почему тогда не убили? Зачем бросили в этом богом забытом месте? Бред какой-то…

Отмахиваюсь от назойливых мыслей и вновь иду вперед. До дома Анисьи осталось совсем немного. Пора брать себя в руки и продолжать играть роль ничего не помнящего. Враги не враги, а надо как-то выбраться отсюда и вернуться домой. Мне нужна помощь, но теперь я даже не знаю, к кому обратиться. Кому можно доверять в такой ситуации?

Вхожу в калитку и кожей ощущаю на себе недобрый взгляд Анисьи. Оборачиваюсь и встречаюсь с ней глазами. Прищурившись, рассматривает меня, словно пытаясь проникнуть в мысли, узнать, о чем я думаю. Не к добру это… как бы не догадалась раньше времени.

– Что-то ты долго, – ворчит недовольно и отворачивается.

– Устал, пришлось отдохнуть немного… – вру первое, что приходит в голову.

– Рано потому что истязаешь себя.

– Справляюсь пока, – равнодушно пожимаю плечами.

Анисья идет к дому и на пороге оборачивается.

– Обедать будешь?

– Не откажусь…

– Мойся и приходи, – скрывается за дверью.

Захожу в баню и закрываюсь изнутри. Помещение крохотное, я один еле помещаюсь, но теплая вода есть, и это гораздо лучше, чем ничего. Быстро споласкиваюсь и привожу себя в порядок.

Возвращаюсь в дом, Анисья уже накрыла на стол. Сажусь за стол и придвигаю к себе тарелку. Меню здесь, конечно, специфическое, но за неимением лучшего приходится хлебать эту странную на вид и вкус похлебку, пока Анисья суетится на кухне.

Она никогда со мной не ест. Почему не знаю, но еще ни разу мы не обедали вместе, может, она вообще не употребляет человеческую пищу, а готовит только для меня. От этих жутких мыслей становится не по себе. Зябко веду плечами.

– Анисья, а ты давно здесь живешь? – решаюсь начать разговор, чтобы выяснить хоть что-то.

– Годов так шестьдесят.

– А почему не в деревне?

– Много ты вопросов стал задавать, – стреляет в меня убийственным взглядом, от которого волосы на коже встают дыбом.

– Ну интересно же, – пытаюсь смягчить ситуацию. – Столько времени я у тебя живу, а до сих пор ничего не знаю.

– Значит, не надо оно тебе, – ворчит она и недовольно поджимает губы.

Попытка провалилась. Ничего мне эта бабка не расскажет, а если зайти с другой стороны?

– Ладно, а Настя?

– А что с ней? – Анисья хмурится. Этот разговор ей явно не нравится, а я, видимо, хожу по краю ее терпения. Но сдаваться нельзя, мне очень нужна информация.

– Где ее родители?

– Звери загрызли.

– А ее, что ли, оставили?

– Да.

Так прямо и спокойно, что я аж теряюсь от неожиданности. Даже не предполагал, что она может так ответить. Анисья сломала мне всю схему. Я думал, будет скрывать, а она так открыто говорит об этом. Странно все это.

– Жуть какая. Бедная девочка, – сочувственно качаю головой. – Она знает?

– Знает, что положено, – цедит сквозь зубы Анисья и забирает у меня тарелку. – И ты перестань вопросы задавать. Узнаешь все в свое время.

Да уж. Просто кладезь информации. Но что, если она говорит правду, а врет дед Макар? Что-то я совсем запутался. Кому верить? Да никому. Верить можно только себе и надеяться на себя.

– Спасибо, – поднимаюсь на ноги. – Чем помочь?

– Дров наколоть и воды наносить, – не оборачиваясь, отвечает Анисья.

– Как скажешь, – иду к двери, чтобы взяться за работу. Заодно и попробовать придумать хоть какой-то план действий.

– Стой, – летит мне в спину ее возглас.

Замираю и медленно оборачиваюсь.

– Что еще?

– Лекарство забыл, – кивает на кружку с зельем, стоящую на столе.

Нервно сглатываю и думаю, как поступить. Просто отказаться нельзя, да и вылить при ней тоже. Не пить же опять эту гадость.

– Горячо. Я на улице выпью, – уклончиво отвечаю и забираю с собой кружку.

Быстро выхожу, чтобы Анисья не успела меня остановить и иду к дровнице. Надо вылить как-то так, чтобы не заметила. Кажется, она стала что-то подозревать. Надо быть осторожнее и думать быстрее, как свалить из этой дыры. А то настучит своим «заказчикам», тогда вообще вряд ли выберусь.

Глава 9
Виктория

Очередной рабочий день подходит к концу. От переработанной информации голова гудит, как осиный улей, а я чувствую себя выжатой, как лимон, но в то же время удовлетворенной. Благодаря Марине разобраться с многочисленными бумагами оказалось по силам и даже немного вникнуть в специфику бизнеса Ивана. Конечно, я не строю напрасных иллюзий и не жду сиюминутного результата, но осознание, что начало все-таки положено, приятно греет душу.

Откидываюсь на спинку и буквально растекаюсь по креслу. Устала с непривычки так, что глаза слипаются.

– Виктория Николаевна, можно? – Марина заглядывает в кабинет.

– Конечно, проходи.

Выпрямляюсь и улыбаюсь ей.

– Ваш чай с лимоном.

Ставит на стол передо мной чашку с ароматным напитком и долькой лимона. Даже не сомневаюсь, что он именно такой, как мне нравится. Ивану очень повезло с секретарем. Они были добрыми друзьями, и я очень надеюсь, что и у нас с ней проблем не возникнет.

– Спасибо, это то, что нужно, – разминаю затекшую от долгого сидения в одной позе шею и делаю небольшой глоток. Горячий чай проходит по пищеводу и приятно согревает изнутри.

– Рабочий день давно закончен… – осторожно замечает Марина и начинает собирать документы на моем столе в аккуратную стопку.

– Да, я знаю, – бросаю беглый взгляд на часы и тянусь к отложенным папкам. – Но хотела бы еще посмотреть несколько договоров…

– Завтра посмотрите, – мягко отбирает у меня бумаги и откладывает в сторону. – Езжайте домой, дочка ждет.

– Может, ты и права, – пальцами тру глаза и выключаю монитор. – Устала я что-то.

– Конечно права. В вашем положении надо себя беречь. Кстати, сколько уже?

– Шестнадцать, – отвечаю и сама поражаюсь цифре.

Шестнадцать недель. Четыре месяца беременности. А отец малыша еще даже не знает о его существовании. Опять. Привычная тоска опутывает сердце и сбивает с ритма. Как же я соскучилась, не могу больше без него…

– Время летит… – качает головой Марина. – Кто там, еще не узнавали?

– Нет… – огорченно выдыхаю, едва сдерживая слезы. – Хотела с Иваном сходить, а теперь уже и не знаю… На плановое пойду через пару недель там и узнаю.

– Все будет хорошо. – Марина ободряюще сжимает мои плечи. – Ванька вернется, вот увидите.

– Не сомневаюсь и жду его, – слабо улыбаюсь, пытаясь найти в себе стойкую уверенность в своих словах, но не нахожу. Больше не нахожу, все так неоднозначно и зыбко. Паника дрожью проходит по телу. Закусываю губу и зажмуриваюсь. Нет, не хочу его терять, не хочу сомневаться. Ни за что не сдамся.

– Спасибо за поддержку, – выдавливаю из себя и решительно поднимаюсь на ноги. Я просто устала. Нужно отдохнуть и привести мысли в порядок.

– Не за что. Машина уже ждет.

– Ты со мной?

– Нет, за мной муж скоро заедет. – Марина помогает мне надеть плащ и подает сумку и телефон. Осматриваю стол – вроде ничего не забыла.

– Тогда до завтра? – уточняю с улыбкой. Из нас получилась неплохая команда. Иван бы нами гордился. Даже Павел отмечает, что у нас неплохо получается, но спор выиграть пока не выходит.

– До завтра.

Провожает меня до приемной, закрывает кабинет на ключ и отдает его мне.

Спускаюсь и выхожу на улицу. Глубоко вдыхаю свежий воздух и подставляю лицо последним лучам закатного солнца. Весна уже плотно обосновалась в городе. Хочется прогуляться, но не решаюсь. Марина права, Нюсенька ждет и скучает, совсем маму не видит в последнее время. Надо ехать домой.

Подхожу к машине, водитель распахивает заднюю дверь. Сажусь в салон и пытаюсь расслабиться. Автомобиль плавно трогается с места, доезжает до шлагбаума и резко тормозит. От неожиданности подаюсь вперед, но по инерции успеваю упереться рукой в пассажирское кресло и не ударяюсь.

– Вот дура, – ругается мой водитель и нажимает на сигнал.

Выглядываю в лобовое стекло и вздрагиваю от неожиданности. Уперевшись двумя руками в капот, перед машиной стоит Карина, бывшая девушка Ивана, и смотрит мне прямо в глаза.

– Это ты виновата, тварь! – долетают до меня ее оскорбления. – Если бы он с тобой не связался, был бы жив! – нервно сглатываю и стискиваю руки в кулаки, стараясь не выказать эмоций. – Ты убила его! Как теперь жить с этим будешь?

Охрана быстро хватает Карину за талию и оттаскивает от машины. Водитель трогается с места и выруливает на шоссе. Откидываюсь на спинку и отворачиваюсь к окну. Тело сотрясает мелкая дрожь, а сердце сжимается от боли и отчаяния.

– Виктория Николаевна, все нормально?

Слышу взволнованный голос водителя и неопределенно киваю. Горячие слезы застилают глаза, ничего не вижу. Раз за разом проматываю в голове отвратительную сцену, устроенную Кариной. Она сказала то, о чем я боялась даже думать, не желая признавать. Но она права. Если бы не я, может, с Иваном бы ничего и не случилось. Я виновата… Живот начинает неприятно потягивать, и это явно нехороший признак. Глубоко дышу, стараясь успокоиться, и глажу едва округлившийся животик. Нельзя нервничать, нельзя волноваться. Все будет хорошо…

Закусываю губу и прикрываю глаза, пытаясь увести мысли в другую сторону и думать о чем-то хорошем. Вспоминается Ванечка. Наше первое свидание… как боялась его. Он казался мне таким взрослым и серьезным, а на деле был озорным мальчишкой. Мы всю ночь гуляли по городу, ели мороженое и смеялись. Потом Иван проводил меня до общежития и даже не напросился на чай.

Как же он красиво ухаживал, покорял и завоевывал. Я влюбилась без памяти и уже через неделю наших встреч не представляла своей жизни без него… Ничего не изменилось. Я по-прежнему люблю его, даже сильнее, чем раньше, и не представляю, как жить без него. Это невозможно. Мы одно целое, и никак иначе.

Машина останавливается. Открываю глаза и вижу, что мы подъехали к дому. Водитель подает мне руку и помогает выйти. Благодарно киваю, оборачиваюсь к дому и застываю в недоумении. Вместо окон на втором этаже белые плакаты с яркими надписями «Убийца» и «тварь».

– Господи, что это? – закрываю рот рукой, чтобы сдержать крик, рвущийся наружу.

– Где? – Водитель подходит ко мне.

– Вон там на окнах, – указываю направление.

– Там ничего нет, – спокойно отвечает он, а меня уже колотит от всего происходящего. Чувствую себя зажатой в замкнутом пространстве. Внутри себя. Мне страшно и нечем дышать.

– Как нет? – выталкиваю из себя слова, жадно хватаю ртом воздух и смотрю на водителя.

– С вами все в порядке? – хмурится он.

– Да… – оборачиваюсь на окна – ничего нет. Обычные окна, как и всегда. Ничего не понимаю, может, я схожу с ума?

Живот сводит болезненной судорогой, заставляя меня сложиться пополам.

– Ай, – вскрикиваю я и хватаюсь за руку водителя. Голова предательски кружится, а в глазах мутнеет. Понимаю, что теряю почву под ногами, но остановить этот процесс уже не могу. Темнота жадно сжирает меня.

– Виктория Николаевна, – слышу словно сквозь вату голос водителя, и сознание отключается.

* * *

Сквозь вязкую паутину сна слышу какой-то странный звук, но никак не могу его идентифицировать. Противный ритмичный писк раздается откуда-то справа. Хочу открыть глаза, но веки невероятно тяжелые, словно налитые свинцом. А еще очень хочется пить, аж язык прилипает к небу.

Титаническим усилием воли заставляю себя приоткрыть глаза и зажмуриваюсь от яркого света, но успеваю заметить кипельно белые стены, штатив с капельницей. Где я? В больнице? Что со мной? Ничего не помню, но рефлекторно прикладываю руки к животу.

– С ребенком все в порядке, не переживайте, – слышу мелодичный голос и вновь распахиваю веки. Молоденькая медсестра меняет капельницу.

– Что со мной? – хрипло спрашиваю ее.

– Вы потеряли сознание на улице и вас привезли к нам.

Напрягаю мозг, пытаясь вспомнить подробности. Но воспоминания путаются и становятся какими-то расплывчатыми. Помню Карину с ее злобной тирадой, потом, как приехала домой. Плакаты на окнах и темнота.

– Еще сохраняется угроза выкидыша, но кризис миновал, – долетают до меня ее слова. – Вы главное не нервничайте, отдыхайте. Чуть позже врач к вам зайдет.

– Хорошо, – киваю и замечаю на тумбочке стакан с водой. Приподнимаюсь и жадно пью.

– Ваш муж ждет в коридоре, разрешить ему войти?

Сердце взволнованно дергается в груди.

– Муж? – едва не давлюсь водой и недоуменно смотрю на медсестру. Этого не может быть!

– Да, – уверенно кивает та. – Павел Сергеевич.

Облегченно выдыхаю и качаю головой. Опять он представился моим мужем. Как бы не вошло в привычку.

– Позовите пожалуйста.

Медсестра выходит, а я жду Павла. Через пару минут дверь распахивается и он появляется в палате.

– Вика, – взволнованно говорит и сразу оказывается рядом. – Ты чего так пугаешь?

– Извини, случайно вышло, – виновато улыбаюсь. Все-таки рада его видеть. – Где Нюся?

– Дома с бабушкой. Не стал ее тащить на ночь глядя. Завтра приедут к тебе. Как чувствуешь себя? – Паша присаживается на стул рядом с моей кроватью и выкладывает на тумбочку разнообразные фрукты.

– Вроде бы нормально, заторможенная только немного…

– Ничего пройдет, – расплывается он в довольной улыбке. – Кушай вот витаминчики и все наладится.

– Спасибо.

– Расскажешь, что произошло? – его пытливый взгляд внимательно скользит по моему лицу, отчего мне становится не по себе.

– Чтобы ты решил, что я сумасшедшая? – язвительно усмехаюсь и складываю руки на груди. Сама понимаю, что все, что со мной происходит больше похоже на паранойю.

– Все так плохо? – Павел снисходительно приподнимает бровь и едва сдерживает смех.

Неопределенно пожимаю плечами и обиженно отворачиваюсь.

– Рассказывай, – выдыхает он и ободряюще сжимает мою руку.

Выбор у меня не велик. Эта ситуация давно не дает мне покоя, поэтому все-таки решаюсь все ему рассказать.

Начинаю с момента, когда первый раз заметила чье-то присутствие, но не придала значение. Вспомнила еще несколько похожих моментов позже. А еще про выступление Карины около офиса и неведомые плакаты на окнах моего дома.

Паша молча слушает и не перебивает, лишь иногда задает уточняющие вопросы.

– И долго ты собиралась молчать? – хмуро спрашивает он, когда я замолкаю.

– Я не была уверена, – пытаюсь оправдаться, хотя понимаю, как глупо это звучит.

– А сейчас значит убедилась?

– Паш, я права видела эти чертовы плакаты, – сажусь на постели и заглядываю ему в глаза, ища поддержку. – Мне не показалось, я уверена в этом.

– Я же не сказал, что не верю, – снисходительно ухмыляется, но я вижу, что не убедила его.

– Но подумал…

– Не накручивай, – отмахивается он и откидывается на спинку стула. – Я всего лишь хочу понять внешний это враг или внутренний.

– Либо кто-то меня преследует, либо я умом тронулась, – закатываю глаза и качаю головой. Как я и думала, теперь он будет считать, что я рехнулась. Так себе перспектива, ничего не скажешь.

– Вик, это очень серьезно, – Павел подается вперед, чтобы быть ближе и снижает голос до минимально возможного, чтобы слышала только я. – Не хотел тебе говорить раньше, чтобы не пугать понапрасну. Но… кто-то скупает акции вашей фирмы.

– Что это значит?

– Если соберется контрольный пакет акций, то фирма фактически может перейти под управление в другие руки.

– А такое может быть? У нас разве не контрольный пакет? – удивленно распахиваю глаза. Никогда не задумывалась на эту тему, да и не за чем было.

– Пока ты официально не вступишь в наследство у нас не будет контрольного пакета. А это можно сделать только через три месяца, признав Ивана погибшим.

– Что же делать?

– Пока ничего. Я все еще раз проверю и будем думать, – вновь откидывается на спинку и нервно ведет по волосам. – Кстати как тебе Марина? Не заметила ничего необычного?

– Нет, – озадаченно качаю головой. – У нас с ней нет проблем.

– Это-то и странно…

– Ты что ее в чем-то подозреваешь? – настораживаюсь я. Конечно знаю об их напряженных взаимоотношениях, но, чтобы подозревать в таком коварстве. Не могу в это поверить.

Паша отрицательно качает головой, давая мне слабую надежду.

– Просто не исключаю такую вероятность.

– Нет, Паш, этого не может быть, пытаюсь заступиться за Марину, хотя понимаю, что сама уже ни в чем не уверена.

– Давай я сам разберусь, – он расплывается в ободряющей улыбке. – А ты выздоравливай и ни о чем не думай.

– Легко сказать…

– Отдыхай, – Павел поднимается на ноги, легко целует меня в щеку и идет к двери.

Провожаю его взглядом и ложусь на подушку. Тучи вокруг нас сгущаются. И не понятно откуда ждать подставы. Все так перепуталось, что я уже не знаю кому можно верить. Но Паша прав, в первую очередь надо думать о ребенке.