Текст книги "Ne наша планета"

Ne наша планета
фантастический роман
Анна Бойко

Не передать словами на бумаге

Как дуб могучий кряжист и ветвист,

Как стелется поземкой снег в овраге,

И падает последний алый лист.

«Дни Одиночества»

© Анна Бойко, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

…Поляна стремительно приближалась, и мохнатая зверюга начала потихонечку тормозить, заходя на посадку и едва не задевая лапами верхушки елей. Даго балансировал, стоя у нее на спине, – так лес просматривался немного дальше. Сердце колотилось как сумасшедшее. Он все-таки дождался… Только бы успеть.

Атике вспорола снег, пробежала по инерции пару шагов и резко затормозила. Эльф мягко спрыгнул и замер, настороженно навострив уши и сузив глаза. Аэлин нигде не было видно, но он точно знал, что она где-то здесь. Безошибочно нашел ее взглядом среди заснеженных деревьев и двинулся навстречу. Остановился в трех шагах, ноги не слушались. Еще не до конца веря, произнес:

– Это правда, ты?

– Правда, Даго, —улыбнулась как-то неуверенно и вдруг бросилась ему на шею. Плакала, а он молчал, не в силах поверить, что она действительно пришла. Застыл не в силах пошевелиться, словно чурбан. Как долго он ждал…

Она сделала шаг назад, улыбнулась сквозь слезы, поправляя свалившийся капюшон.

– Ты все-таки пришел…

– Это я-то все-таки пришел?! – деланно возмутился он, – да я здесь почти каждый день!

«Не почти, а каждый. Все отведенное время. И всегда жду тебя…»

– Даго… Я так рада тебя видеть… Ты себе даже не представляешь…

«Что сказать? Ничего он не может. У него ни на что нет прав. Да и ей это не нужно…»

– Я скучаю по тебе, Аэлин, – произнес он все же. Не смог удержаться. И не коснуться ее волос не смог. Маленькая, дозволенная самому себе слабость.

– Я не могу иначе. Ты же знаешь.

– Знаю, но что это меняет?

– Даго… спасибо за Атике.

– Не за что. Я тоже ее люблю. – «Я тебя люблю». – Она сильно по тебе тосковала, ждала у хижины, не ела ничего почти месяц. – «Больше месяца, я еле ее выходил, но тебе об этом знать совсем не обязательно. Тебе и так хватает… всего.». Я ей объяснил, что так она умрет и точно тебя не дождется. Она умная, поняла и послушалась.

– Бедная девочка… прости меня.

Атике нежно пофыркивала, доедая предложенные фрукты и пристраивая испачканную соком морду на коленях у светлой эльфийки. Та склонилась над крыланкой, ласково почесывая. А Даго не мог отвести взгляда от нежного совершенного профиля, изящных ушек, тонкой руки, украшенной браслетом.

– Даго, я…

– Тебе пора.

– Да. И я не знаю, когда смогу прийти снова.

– Я… буду тебя ждать. И она тоже.

Часть первая

Юлька

…Они возвращались домой довольные и усталые. Последнее время он только и делал, что пропадал на работе, Юлька и Сашка его почти не видели. В канун Рождества он, наконец, пообещал, что будет дома и сдержал слово.

Втроем они провели в парке почти целый день. Катались с горки, бесцельно шатались по ослепительно-снежным аллеям, пили особый, раскаленный и душистый чай из термоса и заедали хрустящим печеньем. Сверху невесомыми хлопьями опускался мокрый снег.

Зашли домой, пообедали наваристым, густым борщом, который, под хорошее настроение, на этот раз Юльке особенно удался. Переоделись в сухое и опять вернулись на горку.

Он фыркал как лошадь, галопом катая малышку по сугробам. Сашка заливисто смеялась, нарочно опрокидываясь с санок в снег. Юлька со счастливой улыбкой наблюдала, как они дурачатся.

На несколько минут выглянуло солнце, снег в его лучах празднично заискрился.

Мужчина запрокинул голову и, щурясь, смотрел вверх, наслаждаясь первым за много дней выходным. Выкопал в высоком сугробе нору, мелкая залезла в нее и не захотела вылезать, озорно сверкая глазами. Они, хохоча, вытаскивали ее вдвоем, извалялись в снегу и промокли. Так легко и весело Юльке давно уже не было.

Начинало темнеть.

Пребывая в восторге от того, что любимый папа здесь, рядом, Сашка скакала по снегу точно щенок, кувыркалась, намочила уже третью пару варежек и наотрез отказывалась возвращаться домой.

Уговорить удалось не сразу и только под обещание почитать дома вслух любимую книжку.

Обратно малышка ехала лежа, свесившись с санок, стуча ногами в валенках по замерзшим деревянным планкам и наблюдая за мельтешившей под полозьями тропинкой. Юлька опасалась, что она так прямо и заснет, но обошлось.

Дома он зажег гирлянды и пару свечей, включил торшер рядом с диваном, а Сашка притащила потрепанную толстенную книжку про Фрекен Снорк, Снусмумрика и Муми-тролля.

Он читал.

Сашка и Юлька примостились с двух сторон и внимательно слушали. Они обожали такие вечера, которые выпадали не так уж часто. Юлька украдкой любовалась выразительным и очень, очень мужским профилем с упавшей на глаза непокорной прядью, смотрела, как шевелятся его губы и думала о том, что Сашка вскоре обязательно заснет, и тогда… Он внезапно оторвал взгляд от книги и глянул на Юльку. В глазах прыгали веселые чертики. Он точно знал, о чем она сейчас думает.

Сашка захотела есть, и Юлька пошла на кухню. Тут-то и выяснилось, что все как-то забегались перед праздниками и хлеб купить забыли. Не обнаружилось никакого, ни черного, ни белого. Она предложила напечь плюшек, но он внимательно глянул на нее:

– Юла, только этого для полного счастья тебе сегодня и не хватает.

И отправился за хлебом. Героический поступок, если учитывать, как они провели день.

Совсем стемнело.

Юлька стояла у окна. Снег меховым покрывалом окутал тротуары, дома, скамейки в парке. Ватная тишина опустилась на город. Ветви деревьев, как в зимней сказке, под тяжестью снега пригнулись к земле. На шторах – причудливый узор гирлянды. Он так придумал, и их окно единственное во дворе, а может и во всем городе, светилось ночью заманчивыми мягкими огоньками.

Сашка копошилась в кроватке, бормоча под нос что-то радостно-озабоченное, разбирала немудреные рождественские подарки – деревянную лошадку, любовно сделанного из ваты снеговика, ёлочки-леденцы. Пахло немного воском и мандаринами. Банальное, маленькое отдельно взятое счастье здесь и сейчас.

Он ушел всего десять минут назад, но она уже соскучилась. Стояла и думала, как хорошо, что он сейчас вернется, а не ушел навсегда. Глупые мысли, но если это и только это и есть самое главное?..

…Ослепительно-яркая вспышка резанула по глазам. От неожиданности Юлька заслонилась ладонью и сделала шаг назад. Над горизонтом расползалось нездоровое розово-желтое марево. В его центре неторопливо разрасталось вверх и в стороны зловещее-бесформенное клубящееся пятно.

Несколько секунд Юлька, не веря себе, смотрела, затем отшатнулась от окна, кинулась к кроватке, подхватила Сашку. Глаза у малышки сразу стали в пол-лица (мамочка никогда не хватает без предупреждения и не смотрит ТАК), посадила маленькую на горшок, мимоходом подумала, что, слава богу, уже год, как не нужны памперсы… Стекла жалобно зазвенели, пол ощутимо дрогнул, посыпалась штукатурка. Юлька поспешно натягивала на дочь свитер и уличный комбинезон. Сашка замерла, как тушканчик возле норки, только испуганно хлопала длиннющими ресницами.

Юлька бестолково совала в велосипедный рюкзак паспорта, теплую одежду, несколько золотых колец и цепочек, муку, сухое молоко, соль и спички. Сашка порывалась выбраться из жаркой одежки, вертелась и негодующе кряхтела. «Сейчас начнется рев… Если вдуматься, чего я суечусь, куда собираюсь? Подвал в доме маленький, всех не вместит. Да и не подвал это… так, цокольный этаж. А где в городе полагающиеся на такой вот случай убежища, я понятия не имею…»

Он влетел, когда она металась, задувая свечи и выключая свет.

– Не нужно, Юла, сюда мы вряд ли вернемся. Паспорта, деньги… все. И быстрее, бога ради, – голос немного севший, но очень собранный и спокойный. Он схватил маленькую в охапку и поволок на улицу. Сашка испуганно пискнула, но сразу замолчала, послушно обмякла и приникла к его куртке.

Паника стремительно надвигалась на город, мимо быстро шли и бежали люди с отрешенными или испуганными лицами, слышались гудки и завывания сирен. Хлопали двери, слышались вопросы тех, кто еще не видел или не осознал, что произошло. Тишина зимней сказки за эти несколько минут оказалась безжалостно растоптана, снег осыпался, обнажая черные, будто изогнутые в страдании ветви, под ногами чавкала грязно-снежная каша. А вот уже послышались первые крики о помощи, шум неумелой потасовки, звук разбиваемого стекла, грозное рычание, переходящее в захлебывающийся лай и визг…

У Юльки мелькнула мысль: «Если здесь так, то что же творится в Москве?!»

Улицы и проспект встали наглухо, со всех сторон слышались истеричные сигналы. Выбор остался между лёгкими в лавировании видами транспорта – мотоциклами, мотороллерами, велосипедами и попыткой двигаться пешком. Неизвестно куда.

Когда они добрались до гаража, замка на нем уже не было. Одна створка оказалась распахнута, но на старенькую «Оку» угонщики не польстились. А велосипеды, стоящие у закрытой по-прежнему створки, видимо не заметили. Он зафиксировал Сашку в велосипедном кресле Юлькиного велосипеда «Мам, пап, хочу в магазин!», закутал в свой старый свитер, забытый с осени в гараже, окинул взглядом Юльку, проверяя экипировку, перехватил у нее рюкзак. Указал на свой велосипед:

– Прошу тебя, постарайся не отстать.

Нырнул в машину и достал из бардачка карту области и фонарик. Развернул, на секунду замер, соображая, и обвел ручкой небольшое пятнышко на карте километрах в двенадцати от города:

– Мы должны попасть вот сюда. Если потеряешься – добирайся сама, но во что бы то ни стало. Помни, ты нам очень нужна. На сотовый надежды никакой, сеть наверняка лежит.

Он сунул карту застывшей Юльке в карман. Нашарил на полке изоленту. Намертво примотал фонарик к детскому креслу так, чтобы свет не попал Юльке в лицо и включил:

– Батарейки должно хватить. Пожалуйста, не выпускай его из вида ни на секунду. – На мгновение прижался холодными твердыми губами к ее, провел пальцем по щеке, стирая слезинку, оценил степень паники и неадекватности, подтолкнул к велосипеду: – Давай, Юла.

От непривычки к зимней езде нога в высоком ботинке соскользнула с педали. Юлька чертыхнулась про себя и вцепилась в руль. Немного виляя, пристроилась следом. Хотя, если задуматься, куда он их тащит? За город, умирать в снегу?

– Послушай, куда…

– Береги дыхание, все потом.

Он взял не слишком высокий темп, знал ее обычную крейсерскую скорость. Но ехать по снегу в зимней куртке на видавшей виды «Украине», с которой из-за маленького роста даже слезть толком не получается, удовольствие все равно так себе. Правда опасность придала сил. Следом за ним, она свернула в какие-то узкие и темные закоулки, про которые до этого дня не имела ни малейшего представления. Здесь до сих пор было хоть и тревожно, но почти тихо, лишь издалека долетали крики и нервные гудки. Снег на карнизах и крышах невысоких домов в свете редких фонарей сверкал нетронутой белизной.

Эти-то закоулки, как позже сообразила Юлька, видимо и спасли их от большинства желающих поживиться велосипедами. Только раз на нее откуда-то сбоку выскочил незнакомый дядька и, ни слова не говоря, рванул на себя руль. Она тихо взвизгнула и потянула в свою сторону. Свет карманного фонарика впереди исчез, а секунд через пять рядом раздался негромкий, но от этого не менее страшный голос:

– Мужик, это твое?!

В короткой фразе явственно прозвучал рык защищающего свою самку зверя. Даже у Юльки ледяным морозцем продрало спину – ни до, ни после она не слышала таких интонаций. Дядька тихо охнул, отшатнулся и канул в темноту.

Раздалось тихое:

– Мама?

– Что малыш?

– Папа ой-ой-ой!

– Все хорошо, маленькая, – он мимолетно ободряюще улыбнулся Сашке одними губами, развернулся и свет от фонарика вновь заплясал впереди.

На выезде из города пришлось выбираться на крупную магистраль и, поминутно съезжая на обочину, лавировать между сигналящими и мигающими, как сумасшедшие, еле движущимися легковушками и грузовиками. В одном месте начинался пожар – три машины на обледенелой трассе столкнулись, одна загорелась. Ад на дороге, мат-перемат, вспышки мигалок, лед, – все слилось в Юлькином сознании в одно сплошное нечто. Она как во сне механически крутила педали и как заклинание повторяла про себя «Это скоро кончится, это скоро кончится…»

Километров через пять фонарик впереди свернул направо, и она с облегчением вслед за ним съехала на неприметное двухполосное шоссе. Шум и крики остались позади, наступила тишина и почти полная темнота. Только жуткое зарево на горизонте освещало поля по сторонам и добросовестно расчищенный асфальт впереди.

Они долго ехали без происшествий и монотонная дорога, наконец, позволила ей слегка расслабиться и начать соображать хоть что-нибудь. Например, что эта двухполоска, обсаженная по обочинам ухоженными пушистыми ёлочками, оказывается, ей знакома. Года два назад, когда они еще только начали встречаться, он привозил ее сюда, в Николаевку. Показывал почти уже построенные двухэтажные уютные домики, придуманные небольшой архитектурной фирмой, принадлежащей ему и его приятелю. Проект поселка такого уровня, единственного в окрестностях города, будь он заказан архитекторам в Москве, стоил бы несметных денег. А местная, едва сводящая концы с концами фирма, взялась за него почти за бесплатно. Тем не менее, не прибавив денег, проект сильно повысил реноме фирмы, количество заказов у нее резко возросло…

Дорога вилась по живописной местности с полями и перелесками и закончилась изящнейшей в своей простоте кованой оградой со столбами из дикого камня. Спешившись, через узкую, чуть приотворенную калитку они проникли на территорию для обеспеченных граждан. Охраны на посту не наблюдалось, только следы поспешного бегства – распахнутая дверь в караулку, оброненная мужская перчатка…

Поселок выглядел необитаемым. Небольшие коттеджи из камня и дерева утопали в снегу по самые окна первого этажа. Каждый немного отличался от остальных – оттенком островерхих черепичных крыш, высотой каминных труб, рисунком наличников.

Дорожки были расчищены буквально к паре домов, но он проехал мимо. Бросив велосипед, подхватив на руки Сашку и, махнув Юльке, чтобы догоняла, по целине рванул к четвертому в ряду, стоящему чуть глубже остальных коттеджу.

Взбежав на крыльцо, передал Саню подоспевшей Юльке, присел на корточки и принялся быстро и тщательно сметать перчаткой снег с одной из балясин. Юлька, озадаченно наблюдала за его действиями, совершенно не представляя, что же они здесь делают… Собираются ограбить напоследок чью-то дачу?!..

Он достал прихваченную из гаража отвертку, вставил в какую-то едва приметную щель в пузатой балясине и сильно и резко нажал. Раздался скрежет, открылся небольшой тайник, содержащий нечто, судя по звуку, металлическое. Как поняла секунду спустя Юлька, это была связка с несколькими ключами.

Тяжелая дверь открылась мягко и бесшумно.

– Идите прямо, в коридоре – первая дверь направо. Там ждите, я сейчас…

Задавать вопросы было глупо и несвоевременно. Она подхватила Сашку на руки и на ощупь осторожно стала продвигаться в кромешной темноте. Из прихожей с шершавыми стенами они попали в коридор. Первая дверь направо вела, по всей видимости, на кухню. По крайней мере, в небольшом помещении светилось несколько синих индикаторов и что-то еле слышно гудело. Юлька налетела на массивный деревянный стол и тихо охнула. Поудобнее перехватила Сашку и прислонилась то ли к шкафу, то ли к холодильнику.

Из прихожей послышался звук шагов, он появился на пороге, ухватился за обидевший Юльку неподъемный стол и потащил его в угол. Она помогала, как могла, одной рукой придерживая дочь. Он встал на колени и чиркнул спичкой. На светлых, плотно пригнанных досках едва заметно выделялся окантованный латунью, состоящий из двух половинок квадрат. «Два на два, не меньше», – прикинула Юлька. В середине – втопленные в пол ручки-кольца. Он ухватился за одно, и половина квадрата легко подалась, за ней последовала вторая. Под створками, почти вплотную, обнаружилась металлическая поверхность. Один из добытых ключей подошел к скважине в центре. Послышалось тихое мерное гудение и пластина, неожиданно оказавшаяся очень толстой, стала уползать вбок, под поверхность пола.

Он лег, свесился в люк, зажег еще одну спичку, дотянулся и щелкнул тумблером. В тусклом электрическом свете Юлька увидела глубокую, круглого сечения, уходящую вниз метров на пять шахту. В полуметре начинались поручни и ступени вертикальной металлической лестницы. Он подхватил Сашку, расстегнул на ней куртку, а лямки от комбинезона крепко завязал у себя на шее.

– Юлька, ты первая, доберешься до низа – отойди в сторону и прижмись к стене, – он подал ей руку. Она успела только чмокнуть Сашку в холодную испуганную щечку…

Первую, далеко отстоящую ступеньку нащупала не сразу. Сказались нервы, ноги и руки ощутимо подрагивали. Путь вниз показался бесконечным, сердце колотилось. Наконец она почувствовала под ногами ровную поверхность, нащупала спиной стену и замерла, задрав голову. Он оказался рядом через минуту и, слегка задыхаясь, отвязал Сашку. Пол, на котором они стояли, оказался платформой подъемника. Велев им сесть в центр, он нажал большую черную кнопку на стене. Люк-подъемник неспешно пошел вниз. Из темноты проступила часть, по-видимому, довольно большого помещения с невысоким потолком и голыми бетонными стенами. На уровне пола подъемник замер. В полутьме он помог Юльке встать и подтолкнул их с Сашкой к центру помещения. Нажатие кнопки, и платформа плавно ушла вверх, закрыв собой отверстие в потолке.

Он щелкнул выключателем, Юлька настороженно осмотрелась. Неуютные лампы дневного света, вентиляционные короба, у стены справа – стеллажи до потолка, заполненные разномастными коробками. Слева вдоль стены шкафы, в углу несколько сложенных ширм, раскладушки и две двуспальные кровати. Стены в этом углу покрыты обоями с веселеньким рисунком. Напротив – длинный стол с двумя электроплитками и пластиковыми складными стульями вокруг. В другом углу – компьютерный стол, на нем небольшой дисплей и системный блок. Неприметная дверь посередине противоположной стены.

– Мама, я хочу домой, – тихо сказала Сашка.

Юлька слишком хорошо знала этот ее тон… и внутренне поежилась, ожидая продолжения.

– Не получится, маленькая, – так же тихо ответила она дочери и медленно опустилась на ближайшую койку. Ноги подкосились от усталости и внезапного понимания того, что все, дорога кончилась. Скорее всего, это последнее в их жизни пристанище. Сколько оно позволит им просуществовать, столько они и проживут…

– Это наш новый дом, Сашунь, – он присел перед девочкой на корточки, снял с нее шапочку и куртку, – давай посмотрим, что здесь есть интересного.

Губы Сашки поехали в стороны, из глаз брызнули давно сдерживаемые слезы. Она выхватила свою шапочку и, набекрень надевая ее, бросилась к Юльке:

– Мама домой! Я домой, мама, мама, – отчаяние было огромно, слезы текли по измученной, испуганной мордашке. И не существовало никакой возможности объяснить неизвестно за что наказанной так несправедливо и жестоко маленькой девочке, что происходит там наверху, как там страшно и невозможно выжить. Она же прекрасно знает, что там чудесный белый снег, горка, качели, санки, их уютная квартира с волшебными огоньками и свечками, любимые игрушки и ласковый соседский кот Барсик…

Истерика продолжалась полчаса. Передавая маленькую из рук в руки, они старались сделать, что могли. Он раздобыл где-то в недрах шкафа чайник и вскипятил воды, Юлька развела молоко и раскопала в своем рюкзаке самую важную вещь – слегка потертого зайца с коричневым мехом и поникшими ушами. Крепко обняв зайца и вцепившись в знакомую бутылочку, Сашка, наконец, уснула у мамы на руках, всхлипывая, вздрагивая и постанывая во сне. Минут пять они тихо сидели, потом Юлька осторожно положила девочку на одну из стоящих вплотную к стене раскладушек, накрыла одеялом. Присела рядом, подняла на него глаза:

– Ты мне теперь что-нибудь расскажешь?

– Да, и постараюсь покороче. – Он устало улыбнулся и притянул ее к себе. Юльке как-то сразу стало легко и безопасно. – Хозяева этого дома, точнее хозяйки – две почтенные леди, весьма состоятельные и неглупые. Они давно понимали – все, что произошло сегодня, могло произойти в любой момент и старались себя обезопасить. Выбрав место подальше и потише, они начали строить коттеджный поселок. Расходы не окупились, но это их не волновало. Главное, поселок позволил оправдать наличие забора, охраны, удобного подъезда и не вызвал никаких вопросов у местных властей – ну чудят пожилые дамы, что с них взять? Налоги уплачены, земля официально приобретена в аренду на долгий срок. Все чисто и законно.

Поселок строился своим чередом, дома постепенно продавались. Лишь один коттедж не соответствовал типовым проектам. Хозяйки оставили его в своем личном пользовании, «для выездов на пленер».

Рабочим-таджикам сложно, но возможно объяснить, что именно под этим вот строением грунт просто отвратительный, плывет и не держит нагрузку, и надо его вывезти. А раз уже все равно образовался котлован, то «большая-большая подвал делать». Ну а генератор и прочее необходимое оборудование было завезено и смонтировано позже, другими людьми, профессионалами именно в этой области. Их услуги и молчание обошлись раза в четыре дороже, чем проектирование и строительство всего поселка…

Проблема вышла с нами, с архитекторами. Придумывать и рассчитывать, не зная, что именно ты делаешь, без грубых ошибок невозможно. Поэтому меня и моего компаньона Марка пришлось посвятить в тайну. В результате возникла договоренность, согласно которой проект поселка создавался практически бесплатно. Зато в случае форс-мажора мы оба имели право воспользоваться бункером, и каждый мог привести с собой не более одного человека. Вот, собственно, и все, маленькая.

– Стан, если я правильно понимаю, кто-то из нас с Сашкой лишний, – сосредоточенно, по слогам выговорила Юлька. Она редко его так называла, только в такие вот переломные, решающие моменты.

– Не думаю, что две пожилые порядочные женщины потребуют смерти маленького ребенка или его матери. Тем более что Сашкины потребности не так уж велики, – он помолчал и, тщательно подбирая слова, добавил: – надеюсь, мы сумеем договориться. По крайней мере, я попробую…

По выражению его лица Юлька поняла, что условия, на которых они смогут остаться, не понравятся ни ему, ни ей, но спрашивать ни о чем не стала. Помолчала минут пять, и только хотела уточнить кое-что еще… как раздалось знакомое гудение, и подъемник пошел вниз. Юлька испуганно вскочила и поправила на Сашке одеяло так, чтобы девочку не было видно со стороны площадки.

Трио на опускающейся платформе выглядело весьма примечательно. Две седовласые, ухоженные дамы лет пятидесяти (одна в короткой дубленке, худощавая и бледная, вторая в кожаной куртке, отороченной серебристым мехом, грузная и слегка обрюзгшая) и молодой человек лет тридцати. В сравнении с породистыми спутницами он явно проигрывал. Коротко стриженные темные волосы, дешевая куртка, не отягощенное интеллектом лицо. В целом симпатичный, но не интересный. Только глаза не соответствовали. Взгляд цепкий, внимательный и напряженный, явно не упускающий ничего из происходящего вокруг.

Дама в дубленке шагнула в сторону с платформы, рукой в перчатке поправила и без того идеально уложенные волосы. Вторая надменно подождала, пока молодой человек предложит ей свою помощь, тяжело оперлась на его руку и неторопливо проследовала вслед за первой. Молодой человек, не сводя глаз с Юльки и Стана, отступил назад и нажал на кнопку, отправив подъемник на исходную позицию.

– Елена Дмитриевна, Инесса Львовна, – голос Стана звучал ровно и доброжелательно, – рад видеть вас в добром здравии.

Он вышел вперед, незаметно переместившись так, чтобы прикрыть собой Сашку. Юлька заметила его маневр и занервничала еще больше.

– Ах, Станислав Владимирович, голубчик, это вы! А мы уж думали, кто это на крыльце топтался, в прихожей наследил, стол подвинул… – дама в куртке, она же Елена Дмитриевна, светски улыбнулась. – Илюшенька, солнце мое, это свои.

– А что же Марк Анатольевич не пожаловали? – подключилась к диалогу Инесса Львовна.

– Марк Анатольевич в отпуске, как раз вчера собирался вернуться. Не знаю, дождемся ли…

– Ну да, ну да… – Елена Дмитриевна обвела рассеянным взглядом помещение, – ну что ж, знакомьтесь, это… племянничек мой, Илюшенька.

Губы Инессы искривила мимолетная саркастическая ухмылка.

– …А это Станислав Владимирович, архитектор, с…

– С законной супругой, Юлией Алексеевной, – при этих словах Инесса Львовна слегка прищурила глаза и внимательно глянула на Юльку.

– А где же ребенок лет трех? – лениво осведомился «Илюшенька», выразительно изучая издалека кровать со спящей Сашкой, – до-олжен быть ребеночек, обладатель ма-аленьких таких ножек…

– Это моя дочь, Александра, – Станислав спокойно и внимательно смотрел на Инессу Львовну. Та молчала, зато Елена Дмитриевна холодно, с расстановкой произнесла:

– О, это новость. Не знала, что у вас есть дети, Станислав Владимирович.

– Только одна дочь. Не думаю, что ее присутствие станет большой проблемой, – Стас разговаривал с Еленой Дмитриевной, но продолжал не отрываясь смотреть на Инессу.

– Хмм, мне кажется, если Марк Анатольевич появится, и тем более не один, эта проблема станет актуальной, все оборудование на шесть человек рассчитано… ну на семь максимум. А пока… Пускай обе остаются. Хотя, конечно, шум и беспокойство… Или вы что думаете, Инесса Львовна?

Юлька стояла глядя в пол, ни жива, ни мертва. Женским чутьем она понимала, что лучшее, что сейчас можно делать, это молчать.

– Думаю, маленькому ребенку немного нужно, и он может остаться при любых условиях, – отводя глаза, сказала Инесса.

У Юльки отлегло от сердца – вопрос с Сашкой вроде бы временно решился.

Вот только зачем Стас назвал ее своей «законной супругой», если они не только не расписаны, но и не собирались этого делать? У нее была дурацкая девчоночья теория о том, что штамп в паспорте заставляет людей следовать определенным навязанным правилам и портит, в конечном счете, отношения. Год назад он предложил ей руку и сердце, внимательно выслушал эту ее теорию, приподнял бровь и сказал, что она все-таки неординарная девушка. И очень юная. Юлька, в свои двадцать три считавшая себя вполне взрослой, смутилась и перевела разговор на что-то другое. Больше эту тему не обсуждали.

– Ну-с, дорогие мои, давайте, что ли обживаться. Инесса Львовна, где у нас тут что? Что у нас тут где? Где жратва, например?

Елена Дмитриевна, решительно двинулась к стене со стеллажами, «племянник» нехотя поплелся следом. Минут через десять оттуда послышались сварливые комментарии:

– Господи боже мой, Инесса Львовна, это вы заказали столько рыбных консервов? Да мы здесь в котов превратимся!

– Не успеем… – рассеянно отозвалась Инесса.

– А мыло у нас, значит, исключительно франХцузское-апельсиновое? Чудненько… – у стены что-то шумно упало.

– Инесса Львовна, а посуду мы в платяные шкафы складывать будем? А личные веСчи куда? Туда же или на пол под койку? ОчеННО романтично… А вы, Юленька, что думаете?

Юлька дипломатично улыбнулась и промолчала.

– Елена Дмитриевна, да кто же вам мешал самой этим всем заниматься? – не выдержала, наконец, Инесса. (Юлька подумала, что несмотря на примерно одинаковый возраст дам, про себя она называет одну Еленой Дмитриевной, а другую просто Инессой, и по-другому как-то не получается) – Вам все некогда и некогда, а у меня сами знаете сколько свободного времени в наличии… было.

– Милая моя, да если бы я еще и за этим следила, наш бизЕнеСС за неделю бы развалился…

– Главное, что есть вода и электричество, – устало сказала Юлька, чтобы прекратить бессмысленные препирательства. Сашка уже начала ворочаться и вот-вот собиралась высказать негодование по поводу внеурочной побудки.

– О, милочка, а не сделаете ли вы мне кофе? Хотя бы и растворимый, – тут же переключилась на другую жертву Елена Дмитриевна. Юлька без звука поднялась и направилась к столу. Слегка обидно, но поставленная цель достигнута – разгоравшийся скандал унялся, а Сашка так и не проснулась. Пока Юлька разыскивала в шкафах чашку, Стас так же молча принес чайник с водой, на секунду ободряюще приобнял Юльку и отправился искать в коробках кофе и сахар.

…Время было уже позднее, и все успели проголодаться. Несмотря на это, Инесса извлекла откуда-то из недр ящиков мотки с шерстью (Елена Дмитриевна демонстративно закатила глаза) и устроилась с вязанием на одной из двуспальных кроватей, которые, естественно, заняли дамы. Елена Дмитриевна продолжала вдвоем со скучающим Илюшенькой проводить инвентаризацию, поэтому за ужин взялись Юлька со Стасом. К чаю нашлись крекеры и шпроты. Пока Юлька пыталась из подручных материалов сервировать стол, а Стас вел раскопки в поисках ножей, вилок и ложек, Илюшенька галсами продвигался от Елены Дмитриевны в сторону Юльки. Достигнув цели, присел на край стола и внимательно заглянул ей в лицо. Взгляд был наглый, как у кота:

– А где это красивые девочки так шикарно сервировать научились?

– Илья, вы бы тарелки поискали что ли, а то прямо из банок есть придется. – Юлька устало отвернулась.

– Ой, какие мы суро-овые!

Подошел Стас и избавил ее от необходимости говорить банальности.

За столом Илюшенька как-то ненавязчиво очутился между Еленой Дмитриевной и Юлькой. Его колено немедленно прижалось к Юлькиному, и было это как-то особенно неприятно. Он как будто намекал, кто в доме будет хозяин. Юлька отодвинулась насколько смогла, чтобы этого не заметили окружающие, быстро перекусила и, сославшись на усталость, ушла застилать их со Стасом раскладушки и разбирать рюкзак.

– Может быть, девочка и мне постельку застелет? – интимно поинтересовался «Илюшенька», возникнув у нее за спиной. От звука его вкрадчивого голоса и от того, что он стоял так близко, Юльку передернуло. Она на секунду замерла, взяла себя в руки, повернулась с ясной улыбкой:

– Мне кажется, ты уже большой мальчик и тебе пора учиться делать это самостоятельно.

– О, уже на «ты», это прогресс! – он исчез так же бесшумно, как и появился.

Ничья, отметила про себя Юлька. Плохо. Привлекать к этой проблеме чье-либо внимание означало еще больше усложнить сложившуюся ситуацию.

Перед сном она заглянула в комнатку за неприметной дверью. До половины отделана серо-зеленым кафелем, в наличии раковина, душ и биотуалет. Все только самое необходимое. Аскетично и просто.

Погасили свет, только слабо светилась лампочка над дверью в санузел. Юлька отодвинула подальше от края спящую Сашку, подтащила свою раскладушку вплотную к ее, легла и закрыла глаза. Пришел Стас, неслышно прилег рядом. Она подвинулась, уступая ему немного места, провела ладонью по впалой небритой щеке, по взлохмаченным волосам, уткнулась носом в шею. Он подгреб ее ближе, прошептал: «утро вечера мудренее… спи», слегка коснулся губами лба и она стала проваливаться в сон.