Текст книги "Офис. Простая жизнь… и какие подводные камни она может таить для тех, кто к ней не привык"

6

Алиса ерзает в комфортабельном кресле, мнется, прячет глаза. Больше всего на свете ей хочется спрятать свое пылающее лицо за тщательно завитыми локонами.

Мужчина напротив смотрит на нее немигающим взглядом из-за стекол очков. Кажется, никто не смог бы разгадать: о чем он думает, чем живет, как относится к ней, Алисе, на самом деле?

Алиса познакомилась с Володей в соцсети. Месяц, наверное, он закидывал ее сообщениями, и теперь они «как бы дружат». Алиса усиленно корчит из себя «леди» и «не такую». Зачем это все ей нужно, одному Богу известно. Володя ей не нравится, во всяком случае, как мужчина точно не нравится. Но как-то так получилось, что их обеденные встречи в ресторанчике бизнес-центра, где работает Володя (а на каждую такую встречу нужно долго и нудно уговаривать маму посидеть с Ликой), стали в Алисиной жизни единственной отдушиной. Володя в возрасте, некрасив, не сказочно богат, но обеспечен вполне. Топ-менеджер или как там это называется… Не владелец, в общем. А еще он добродушный и готов слушать ее поток сознания хоть целыми днями. Это какой-то бред, но порой ей кажется, что он единственный человек, который ее понимает.

– Алиса, а почему вы сейчас покраснели?

Он смотрит на нее еще внимательней. Его рука делает какой-то незаметный, но такой умиротворяющий жест. Кажется, он сейчас начнет читать ее мысли. Ой, мамочки…

– Вы спросили, что я, лично я, делаю для своего мужа. Врать ведь нет смысла, да?

– Почему? Врите. Никто не может принудить вас говорить правду.

Смеется. Теперь уж точно придется все говорить, как есть, он ее видит как облупленную.

– Ну вот, если честно… Понимаете, Володя, готовка, уборка, весь этот быт – это не мое.

– Конечно, вы ведь слишком хороши для всего этого примитива, правда?

(Эта его ирония… Вот умеет он ее выставить полной дурой, зачем она только к нему таскается, чтоб он ее еще высмеивал! Наверное, потому что по какому-то там из образований он психолог…)

– Я… Володя, я вовсе не это имела в виду. Не то, что я какая-то там особенная, королева. У нас тетенька убирается, совсем недорого. А еду заказываем или ходим в кафе. Сергей не против, он вообще только «за».

– Алиса, вы так оправдываетесь… Будто бы это что-то плохое. Однако, вы не ответили на мой вопрос: что делаете ВЫ для своего мужа?

– Я стараюсь хорошо выглядеть, никогда не отказываю в… Ну вы понимаете…

– То есть вы предоставляете ему интимные услуги в обмен на материальное обеспечение. Что ж, такие отношения имеют право на существование, если устраивают обе стороны.

– Володя, так, я не поняла… это вы меня сейчас продажной женщиной назвали!? Да как вы… Думаете, я с мужем из-за денег, да!? Да там такие деньги… копейки!

Молчит. В такие моменты он всегда молчит, вынуждая Алису нести любой бред, лишь бы заполнить неловкую паузу.

– Нет, когда мы с ним познакомились, то… Ну он мне очень даже нравился. Он красивый мужчина, видный, высокий блондин и все такое. Но сейчас… Блин, Володя, все эти проблемы, рождение ребенка, которого надо содержать и на нормальном уровне… Я просто устала. Я устала! Мне уже ничего не надо! Вот мне тут на днях рассказали, что за ним на работе бегает какая-то девка. И верите, Володя, мне все равно, вот настолько все равно! Плевать! Пусть делает, что хочет. Мне от него вообще ничего не нужно, кроме одного.

– Денег?

– Ну да, можно и так сказать. Просто, чтобы был достойный уровень жизни. Чтобы и мне, и дочке на все хватало, на комфортную жизнь. Чтобы не пришлось думать, где еще сэкономить, урезать себя, когда нужно, к примеру, купить реально шикарное платье, на свадьбу к друзьям пойти ну и так далее…

Алиса, как всегда, вынужденная долго говорить, что-то объяснять, становится косноязычной и путается в речевых оборотах. Но Володя, кажется, отлично ее понимает.

– Алиса, смотрите. Давайте просто взглянем на вашу жизнь со стороны. Вы не работаете. То есть, можете, конечно, и работать в будущем, если захотите, когда дочка подрастет, если у вас появится такое желание. Но вы не вынуждены работать, скажем, продавцом или медсестрой, как подавляющее большинство женщин. Вы всегда ухожены, хорошо и дорого одеты, я не слишком разбираюсь в женской одежде, но… Опять же, оглянитесь вокруг, и вы увидите совсем иначе выглядящих женщин. Далее. У вас есть помощница по хозяйству, снова – не у всех это есть. (Смеется) Вы понимаете, что ваши здесь жалобы на бедность выглядят несколько нелепо? И благодаря кому у вас это все есть? Правильно, благодаря вашему мужу.

– Да уж, Володя, вас не переспоришь. Я и не говорила, будто мы в нищете живем и так далее. Но знаете… Даже когда я работала парикмахером и не особо много зарабатывала… Ну то есть могла и много, но это надо было вкалывать конкретно. Так вот, даже тогда жизнь была как-то светлее, что ли. Не было такой безнадежности, тоски. Была какая-то надежда на лучшее, а сейчас этого нет. Болото и все.

– Алиса, а вы бываете благодарны своему мужу?

– Что? Вам про Фому, а вы – про Ерему. При чем тут благодарность мужу? За что? У него дела идут на фирме плоховато. Честно говоря, мы в последнее время все в долгах. Господи, как я извелась вся, изнервничалась. Ребенок орет, этот придурок на няню не соглашается ни в какую. Вот нафиг так жить, а, Володя?

– Вы относитесь к мужу как к банкомату.

– Что?

– Ничего, констатация факта. Вы не видите в муже живого человека, со своими трудностями, проблемами. Вы видите в нем некий аппарат, который должен функционировать исправно. Перестал функционировать – выкидываем.

– Да вы… Да как вы смеете меня осуждать! У вас ведь нет детей, я помню, вы говорили! Я за ребенка отвечаю, что я смогу ей дать, когда она вырастет! Что!? Я не для себя даже, я…

– Как это удобно.

– Что – удобно!?

Алиса уже на взводе, конкретно на взводе.

– Удобно прикрываться ребенком, не так ли?

– Я? Я прикрываюсь ребенком!?

(Она стала такая нервная за все эти годы с Сережей, злая. Ведь раньше она была совсем другой, думает Алиса. Веселой беззаботной девчонкой, пусть небогатой, но такой счастливой! Друзья, гулянки, первые влюбленности.)

А Володя все гнет свою линию.

– Алиса, ведь это вам, а не ребенку, нужна дорогая одежда. Это вам нужны домработница и няня. А еще вам нужна дорогая машина. И регулярные поездки на курорты. И чтобы в магазинах можно было на цены не смотреть. Я ничего не забыл? А теперь ответьте, сколько лет вашей дочери?

– Два года и три месяца.

– Как сами думаете, интересует ее что-либо из выше перечисленного? В таком возрасте детям нужна лишь родительская любовь.

Вот всегда так. Сказал, как отрезал. И ведь хрен возразишь.

***

В прескверном настроении Алиса спустилась на первый этаж крупного бизнес-центра. Ну вот, этот, с позволения сказать, друг, беззастенчиво насрал ей в душу и теперь Алиса чувствует себя полным говном, зацикленным на шмотках и не любящим своего ребенка.

…Она уже в сотый раз, наверное, проходит мимо этого магазинчика на первом этаже. Тонкие высокие каблуки призывно цокают по мраморному полу, локоны эффектно лежат на спине – Алиса мельком ловит свое отражение в витрине. Вот чем она не звезда?

Однако, зайти в бутик ей неловко. Дело в том, что Алиса уже намозолила там всем глаза, придирчиво изучая дорогущие сумки и сапожки, но в итоге так ничего и не покупая. Но что поделать, если для нее эта обувь на высоченных каблуках и тончайшей подметке, явно не предназначенная для хождения по улицам, что-то сродни произведениям искусства?

Она сто раз ощупывала телячью кожу отменной выделки, проводила рукой по бархатистой замше, ловила блики в идеально гладкой поверхности отполированного лака, изучала каблуки всех видов и форм… Господи, да она здесь просто душой отдыхала, получала эстетическое наслаждение! Должно же и в ее жизни быть место празднику!

…Пока в один прекрасный день фифа в черном фирменном костюме не спросила тоном безукоризненно вежливым, но в то же время снисходительным (и как им это удается?):

– Девушка, может быть, вы хотите что-нибудь померять?

Алиса, будучи по жизни отнюдь не робкого десятка, растерялась. Пробормотала что-то, почувствовала, как краска приливает к коже. Выскочила как ошпаренная, и с тех пор в этот дивный мирок – ни ногой.

И ведь она могла бы поставить выскочку на место, в конце концов, кто здесь клиент, а кто всего лишь обслуга? Но она предпочла ретироваться. И вот, теперь уже не заглянешь сюда как раньше. А она ведь думала присмотреть себе подарочек на Новый год и потребовать у Сережи, этот гад так просто бы не отвертелся.

Тяжело вздыхая, Алиса принялась набирать номер службы такси.

7

Тянулось очередное бесконечно воскресенье, из тех, что Анечка просто ненавидела. Наверное, такого человека как она, больше нет. Она терпеть не может выходные и с нетерпением ждет понедельника, всякий раз считая часы до вожделенного момента. Два дня – это долго, невыносимо долго.

Два дня она не видела Сережу. Она как всегда считает часы, минуты, секунды до встречи. Она уже и сама не знает, кого она ненавидит больше: Юлю, Алису, саму себя. Она так запуталась, она просто отчаялась, и ей кажется, что ничего другого в ее жизни уже не будет, никогда, никогда!

В такие дни она совсем не знает, чем заняться. Книги не радуют, телевизор вызывает отвращение, компьютер… она уже насиделась за компьютером на всю жизнь вперед. Домашние дела все переделаны, бабушка что-то готовит на кухне. Анечка стоит у окна, глядя на унылый осенний пейзаж, гоняя по кругу одни и те же мысли. Это вынужденное бездействие, когда так хочется сделать хоть что-то: набрать заветный номер, выйти из дома, сесть в привычный троллейбус и ехать по адресу, который она помнит всегда, знает наизусть, хоть ночью разбуди, – это худшая пытка из всех возможных.

Интересно, чем они сейчас занимаются? Вряд ли у них уютные семейные посиделки. Нет, скорее всего, Алиса как обычно пилит Сережу, что мало денег, что они живут хуже всех, что у нее нет няни… Даже Анечка уже сто раз все это выслушивала.

Господи, до чего же некоторые люди неблагодарны! Как же некоторые не понимают своего счастья! Да если бы… если бы ей каким-то чудом выпало такое счастье, как быть с Сережей, она бы его никогда не пилила, пусть бы он хоть дворником работал! Ведь быть с ним – это и так… что может быть лучше?

…В невеселых размышлениях прошло, просто в какую-то дыру провалилось полдня. За обедом бабушка с внучкой пили чай у окна, промозглый ветер раскачивал деревья за окном.

– Ах, Анечка, какой же сентябрь в этом году противный, просто на редкость. Ни тебе бабьего лета, ни золотых листьев. А я-то думала, будем мы с тобой в парке гулять как в прошлом году…

– Да мне только с тобой, бабушка, и остается гулять…

– Что?

– Ничего, у всех одноклассников уже семьи, дети. Только я – одна.

Анечка редко, очень редко позволяет себе жаловаться на жизнь. Здоровье у Дарьи Федоровны и так слабое, и внучка прекрасно понимает, что лучше бабулю лишний раз не нервировать. Но хандра берет свое.

Как же она ненавидит такие выходные как этот, пустые, не заполненные абсолютно ничем, тянущиеся целую вечность! Она всегда старается взять на выходные какую-нибудь работу на дом, благо переводов хватает. Но сегодня вот так.

Остается ждать понедельника. В понедельник она увидит его после двухдневной разлуки, а это многого стоит.

– Анечка, Анечка! Да Господь знает!.. Я всю жизнь замужем за дедом прожила, думаешь, много мне радости принесло оно, это замужество? Муж пил, бил. Сын погиб. Одна ты у меня – свет в окошке. Может, оно и лучше, бобылкой-то.

– Как угодно лучше, только не так, как у меня.

– Да будет тебе! Сейчас время другое – захочешь, и родишь для себя, без всякого замужества! Никто тебе и слова не скажет, не то, что прежде!

– Эх, бабушка, бабушка! Какая ты у меня прогрессивная! Да только кому я нужна, кто на меня посмотрит-то?

Дарья Федоровна качает головой, взгляд за стеклами очков делается суровей, по всему видно: пытается она понять внучку, но не может, не может. Где это видано, так сохнуть по парню, про такое только в книжках и пишут… Строгим голосом бывшей учительницы чеканит:

– Посмотрят-посмотрят. Видала я девиц во дворе, ничем ты не хуже. Ты вбила себе в голову этого Сергея, а у него – жена, ребенок. Забудь. Не так я тебя воспитывала, Аня, выкинь из головы, забудь!

***

Включила компьютер. Бабушкины слова не шли из головы. Эх, бабушка, знала бы ты, что там за «жена и ребенок». Наверное, милая бабушка, ты представляешь себе этакую Мадонну с младенцем. А там – жена-потребительница и дочь вырастет точно такой же, как пить дать, и будут они вдвоем пить и пить Сережину кровь, тянуть и тянуть из него последние жилы. А ведь все могло быть по-другому.

Анечка в который раз открывает знакомую страничку в социальной сети и с упорством, достойным лучшего применения, изучает, сканирует до миллиметра до боли знакомые лица. Вот Алиса еще беременная, вот новорожденная Анжелика, вот они все вместе отдыхают в Доминикане. Анечка, девушка от гламура совершенно далекая, тем не менее, сделала интересное наблюдение: все, кто так или иначе стремится вести шикарный образ жизни, считают своим долгом отдыхать именно в Доминикане. Почему?

…И как всегда душит, душит бессильная ярость. Ах, она тоже могла бы, она – ведь тоже человек! И тянется, тянется рука, предательски набирает комментарий к одной из фотографий Алисы, злобный, ядовитый, совершенно не в ее стиле. Должна же она делать хоть что-то!? Иначе она просто лопнет, разорвется на мелкие кусочки!

Отправить. Бояться Анечке совершенно нечего, она сидит в соцсетях исключительно анонимно, с левой странички, ей-то нечего выставлять и показывать из своей жизни. А до того, чтобы вычислить по айпи Алиса не додумается, куда ей.

Но облегчения все нет и нет. Напротив, на душе почему-то стало еще поганей. Ну и чего ты хотела этим добиться, жалкая дурочка, подбирающая крохи чужого счастья? Она покажет Сергею, он прочитает, скажет: не парься, наверняка какая-нибудь завистливая мымра написала. Вот и все. Ничего она не сможет сделать, никак ей не удастся разрушить их ущербный, но такой прочный союз.

Ее удел – сидеть и брызгать ядом в одиночестве. И так будет всегда, всегда! До самой старости.

Комментарий, однако, свой эффект возымел. Уже через полчаса ей в трубку возмущенно дышала Алиса собственной персоной.

– Ань, представляешь? Тут мне какая-то сволочь такую гадость написала, такую гадость! Мол, девушка при всех ваших потугах выглядеть дорогой и роскошной, видно, что вы – дешевка из подворотни! Просто нет слов! Ну как, как таких земля только носит!?

– Алиса, да не обращай ты внимания. Это же явно завистливая мымра какая-то написала. Всем ведь известно, какая ты у нас стильная, ухоженная, вон и Сережа тобой гордится, и девка эта, Юля, из нашего офиса злобой исходит.

– Ты думаешь? Так может, она и написала? Ты ж говорила, она там вокруг Сережи хороводы водит, наверняка и на страничку заходила не раз.

– Она, Алис, конечно, она. Ей-то до тебя далеко, все ее усилия смешны.

– Да? Надо будет ее как-нибудь окоротить, на место поставить при случае. Ань, спасибо, ты – настоящий друг. Всегда все по полочкам разложишь, а я уже испереживалась вся, думаю, ну как это мне такое написали? За что? А теперь мне все ясно. Все спокойной ночи, пока.

Ну все. Как говорится, сделал гадость – на сердце радость. Теперь эти две куклы сцепятся в нешуточной схватке. Нет, ну как же удачно все получилось! А она уже и не надеялась даже.

А теперь – спать. Утро вечера мудренее.

…И все-таки. Почему, ну почему Алиса позвонила именно ей? Неужели ей больше не с кем поделиться? Есть ли у нее вообще подруги, знакомые, родственники? Про нее ничего, совсем ничего не известно и не понятно. Она просто возникла в жизни Сережи, как будто бы из ниоткуда, а ей, оказывается, и позвонить-то некому кроме дальней приятельницы, секретарши мужа. Всегда, всегда Анечка ей завидовала до смерти, а ведь ее жизнь, похоже, не так уж и безоблачна…

8

С каждым днем холодало, листья сыпались с деревьев разноцветными охапками, а Юлины наряды делались все откровенней и откровенней. Сначала в ход пошли экстремально высокие и тонкие каблуки, больше напоминающие орудие пытки, нежели элемент дамской обуви. Потом углубился вырез на блузке. И, наконец, отчаявшаяся Юля нацепила вместо коротких, но вполне еще пристойных офисных платьев радикальное клубное мини.

Каждый день, выходя из машины на парковке, она чувствовала, как ее буквально пожирают взгляды, самые разные. Восхищенные, шокированные, осуждающие. Юле было плевать. Другая девушка смутилась бы, но не она.

Обстановка в офисе тоже накалилась. Противный Виктор Ильич сразу просек всю фишку и подшучивал над Юлей просто безбожно. Впрочем, та в долгу не оставалась. Очкастая крыса молчала, но бросала на Юлю испепеляющие взгляды, когда думала, что та не видит.

И только Сергей оставался ко всему этому маскараду совершенно равнодушен. Нет, он каждый день ходит с ней обедать, безупречно вежлив и даже явно дружески расположен. И все…

Однако, холодно. Даже идти от машины до офиса холодно. Зубы предательски стучат. Юля уже отвыкла от этого ощущения, во всех местах которые она посещает, кроме работы, имеются крытые парковки. Был бы от этого толк… А вдруг именно сегодня?..

***

Но и сегодня – ничего. Сергей весь день где-то пропадал, и даже у вездесущего сплетника Виктора Ильича невозможно было выпытать – где. И вообще, рабочая атмосфера стала какой-то тягостной.

Юля, с детства и не понаслышке знающая, что такое бизнес, уже не первый день догадывается: у Сережи какие-то проблемы. Собственно, а как может быть иначе, когда вся контора держится на честном слове? Ни реальных денег, ни своей ниши на рынке. Даже вот посмотреть, чем они тут целыми днями занимаются. Плюют в потолок, в основном. Только очкастая все пытается имитировать бурную деятельность.

А из ничего может получиться только ничего. Опять же, сколько у них конкурентов в этой сфере, реально РАБОТАЮЩИХ, имеющих постоянных клиентов в Москве, Питере… Конечно, и Сережину дышащую на ладан фирмочку можно было бы раскрутить, деньги, естественно, вложить пришлось бы немалые, но для отца-то это копейки. А что? Идея.

…Юля все ждала: когда же он объявится. Уже и на обед одна сгоняла, и пол-пачки сигарет выкурила. Где же он пропадает? Этак если не появляться на работе целыми днями, толку совсем не будет.

– Всем привет.

Прошмыгнул в дверь незаметно, не поднимая головы, поздоровался и юркнул в свой кабинет. Да, плохи дела, явно.

Юля, уже никого не стесняясь, кинулась следом. Тяжело дыша полной грудью под тончайшей тканью блузки, ввалилась в кабинет.

Он сидел за столом, даже головы не повернул. Юля подошла к нему вплотную, наклонилась, давая полюбоваться соблазнительным декольте.

– Юль, тебе чего?

Да уж, он явно не в духе. Даже его дежурная приветливость куда-то испарилась напрочь. А она, Юля, вообще не привыкла, чтобы с ней разговаривали так… как с надоедливой прислугой. Ей только отец и мог бросить что-нибудь эдакое, больше никто.

Но она проглотила и это.

– Сережа. Я не просто поболтать. У меня к тебе есть предложение. По работе.

– ???

(Особого интереса не наблюдается. Ну ладно. Сейчас посмотрим, сможешь ли ты отказаться от ТАКОГО предложения.)

– Ты знаешь, что отец мне пока не доверяет иметь свое дело, а мне бы уже хотелось что-то такое, честно говоря. А у тебя дело нуждается в финансировании и вот, я подумала… В общем, давай ты возьмешь меня в партнеры, а я у отца выбью деньги на продвижение нашей фирмы, и тогда…

– Юль, а тебе-то это зачем?

– Как зачем? Я же говорю, не хочу быть просто наемным работником, мне так неинтересно, а отца я уговорю, я ж не просто пришла на все готовое, я в эту фирму уже много своего труда вложила, у меня уже душа болит за наше общее дело…

– Юль, прости, но это детский сад. А завтра тебе станут неинтересны переводы, тебе захочется, допустим, салон красоты. А я буду сидеть как на пороховой бочке. Нет, партнеры должны быть на равных изначально, вкладываться одинаково, тогда не будет всей этой темы, что кто-то кого-то спонсирует, а кто-то за чей-то счет выезжает. И потом. Ну вложишь ты деньги, а заказы постоянные где я тебе возьму? Все крупные клиенты давно поделены.

– Ну, мы же можем дать больше рекламы… Можем заказать продвижение нашего сайта… Сферу деятельности можем сменить, в конце концов!

– А можем вообще все поменять и переделать офис под свадебный салон. Нет, Юль, прости, это не серьезно.

– По-твоему, я – несерьезный человек? Почему ты так считаешь, позволь спросить?

– Блин, вот давай только не будем выяснять отношения. Я ценю твое участие и все такое. Просто, Юль, это мои проблемы, и я сам во всем разберусь, ОК? Считай, что я не хочу быть никому должен. Твоему отцу, например, который здесь вообще никаким боком.

– Ла-а-адно, как знаешь…

Выходя, она не то чтобы хлопнула дверью, так. Просто захлопнула ее самую чуточку громче, чем нужно.

Совершенно глупая гордость! На такие предложения не отвечают отказом, дурачок! Ничего, еще сам приползешь!

…Возмущенная, раскрасневшаяся, она и не заметила, как едва не влетела в незнакомую ослепительную блондинку, своим платиновым цветом волос явно обязанную перекиси водорода.

***

Пергидрольная оценивающе смотрит на расфуфыренную Юлю. Цокает языком, взгляд ее выражает крайнее презрение. Подает голосок, писклявый, но уже насквозь прокуренный.

– Девушка, это вы так на работу одеваетесь?

(Бедняжка, ты еще не знаешь, с кем в перепалку ввязалась. Юля за словом в карман не лезет, любого может отбрить. Но для начала обойдемся без тяжелой артиллерии. С этой дурочкой интересно будет поиграть, как кошка с мышкой.)

– Как это – так?

(Голос сдержанный, тон холодный.)

– Не стройте из себя дурочку. Все вы прекрасно понимаете. На работу так не ходят.

Тут уже Юля оглядывает пергидрольную с головы до ног, отмечая синтетическую кофточку и обувь из прошлогодней коллекции. Ну и короткие шортики поверх ажурных колготок, естественно.

– Девушка, да вы сами одеты не лучше. С какой стати поучаете меня?

– Да ты охамела! Я не на работе, имею право. И вообще, я пришла к СВОЕМУ МУЖУ, буду я еще перед секретутками всякими отчитываться, как мне одеваться.

Юля опешила. Так нагло с ней еще никто не разговаривал. Точно… Дурочка-то не догадывается, кто перед ней, принимает Юлю за обычную девку с рабочей окраины, потому и тон такой. В шмотках она явно разбирается плохо.

Бедная Юля впервые в жизни растерялась. Она все думала, как бы это так ловко поставить хамку на место одним предложением, дав понять, кто перед ней и вообще…

Пока она лихорадочно соображала, ее пергидрольная соперница успела демонстративно отвернуться и закурить прямо в офисе, выпуская в открытое окно струи дыма. Ну и хабалка… Так вот, какая у тебя женушка, Сережа…

Девка, перекурив, вальяжным шагом прошествовала в Сережин кабинет.

(Эх, дурочка, у тебя даже не хватает умишка понять, что весь этот карточный домик рухнет не сегодня-завтра.)

Эта мысль Юлю несколько взбодрила, можно сказать, пролилась на душу бальзамом. Но все равно – она была уязвлена. Очень и очень.