Текст книги "Крылья страха"

– Тебя это не насторожило? – спросил Шубин, отправляя в рот большущий кусок сочной пиццы.

– Что именно?

– То, что Рита была настолько больна, что ее нельзя было оставить на пару часов одну?

– Это же можно выяснить.

– Чем я и занимался весь день. Ездил в районную поликлинику, просил показать мне медицинскую карточку Риты Басс.

– Неужели дали?

– Мне, и не дадут? Да ты что, меня не знаешь? Я еще утром купил две коробки конфет.

– Понятно. И что же дальше?

– А то, что Рита была совершенно здорова.

– Что-то в последнее время я имею дело только с СОВЕРШЕННО ЗДОРОВЫМИ людьми вроде Лоры Садовниковой. Вот она тоже была совершенно здорова, только… – Юля замолчала, чтобы не проговориться раньше времени и не разрушить собственный план действий.

– У нее не было даже ОРЗ. Рита вообще редко болела. И тогда я поехал в школу и попросил найти мне прошлогодний классный журнал, чтобы убедиться в том, что Рита 30 сентября 1996 года была в школе. Так вот: начиная со среды 25 сентября и кончая 31 октября 1996 года семиклассница Маргарита Басс ОТСУТСТВОВАЛА. Сплошные «н». Тогда я встретился с классной руководительницей Риты. Мы поговорили с ней всего десять минут, ей надо было идти на урок. Она сказала, что очень хорошо помнит сентябрь прошлого года. Да, действительно, Риты не было больше месяца, ей, кажется, вырывали гланды. Я тогда поднялся в медицинский кабинет, чтобы поговорить со школьным врачом, и попросил показать мне справку за прошлый год, в которой говорилось бы о том, что Рите Басс в сентябре прошлого года удалили гланды. И я эту справку НАШЕЛ. Но таких справок можно наклепать миллион. Вместо подписи какая-то закорючка. Несерьезный документ.

– Получается, что Рите удалили гланды, даже не заглядывая в ее медицинскую карточку? Но такая заботливая мамаша, как Марта, не могла положить свою дочь в больницу, предварительно не посоветовавшись с участковым терапевтом.

– Правильно, и я снова пошел в поликлинику, благо, что участковая только что вернулась с вызовов. Она сказала, что очень хорошо знакома с семьей Бассов, что знает Риту, но гланды ей удаляли еще в детсадовском возрасте и что ничего подобного в сентябре прошлого года не было.

– Может, Рита где-нибудь гостила?

– Может быть. И тогда я поехал к Марте.

– Ты все-таки поехал туда? И как тебя встретили?

– У них на лице был написан страх. Просто животный страх, и больше ничего, видимо, они думали, что я принес плохие вести. Но я их успокоил и сказал, что мы ищем, что находимся на верном пути.

– На верном… – Юля отодвинула от себя тарелку с крошками и пустую чашку и, достав из сумочки платок, вытерла губы.

– Какой красивый носовой платок… С вышивкой? – Надя оценила этот миниатюрный элемент роскоши, но не решилась попросить взять его в руки.

– Нравится? – просияла Юля. – Чудесный платок. А я, представь, вытерла им губы.

– Да это же ручная работа. Фиалки, что ли?

– Фиалки или анютины глазки. У меня таких шесть. И все разные. С бабочками, цветами, пчелками. Кажется, английские.

– Вы долго еще будете болтать о носовых платках или все-таки послушаете меня?

– Послушаем тебя. Как Марта объяснила тебе школьные пропуски?

– Она сказала, что Рита простыла, кроме того, у нее начался процесс полового созревания, и девочку решили временно освободить от школы. Она была чрезмерно сонлива, много ела и еще что-то в таком духе.

– Вполне возможно. А я-то думала, что…

– Но у меня есть и еще кое-какие мысли на этот счет. Да только времени не хватает, чтобы утрясти все окончательно. Кроме того, я проголодался как черт. Сейчас поеду к Володе Сотникову, с ним еще побеседую.

– Ты разговаривал с классной руководительницей, что она рассказала тебе о Рите?

– Она сказала так: развитая девочка. Умненькая, ответственная, просто идеальная. Но в последнее время стала дерзить, опаздывать на уроки, а то и вовсе их пропускать, но это никак не отразилось на ее успеваемости: Рита училась легко.

– А про ее отношения с Сотниковым ничего не говорила?

– Сотников, кажется, влюблен в Риту. И хотя в классе уже знают о том, что Рита пропала, Володя не выглядит особенно подавленным. Он по природе молчун, поэтому трудно определить, что происходит в его душе.

– А как он учится?

– Средне. Но троек почти нет. Вообще-то классная назвала его «маленьким мужчиной».

– Интересно, что она хотела этим сказать?

– Думаю, объяснить это довольно сложно. Должно быть, на него можно во всем положиться.

– Это она так сказала?

– Нет, это я так понял. Потому что про меня так говорили еще в детском саду.

Юля рассказала Шубину и Наде о своем визите к Чайкину и Мазановой. Достала копию заключения экспертизы и отдала ее на изучение Шубину.

– Значит, ты назвала им десять тысяч в качестве аванса?

– Думаю, что для них это не деньги. Они на Садовникове сделали много больше. Кроме того, мне кажется, что они собираются играть с нами в поддавки.

– Ты думаешь, что они нам кого-нибудь подсунут?

– Просто уверена. Кто угодно мог нанять нас, но только не эти учредители. Хотя, быть может, я и ошибаюсь. Но согласитесь, что куда естественнее выглядело бы обращение в частное сыскное агентство Арсиньевича, ведь если убили его шефа, то, глядишь, подстрелят и его самого. Но он нахамил мне.

– Это еще вопрос, кто кому нахамил, – засмеялся Шубин. – Но в принципе ты права. А что там с Лориной сестрой?

– С Лизой? Не знаю, надо звонить, договариваться о встрече. Вот сейчас немного полежу в кресле, подремлю минутку-другую и помчусь к ней.

– Насколько я тебя понял, мне надо собрать сведения о здоровье Садовниковых? Не обращалась ли Лора к психиатру? Не лечилась ли в психиатрической лечебнице?

– Знаешь, только оставь мне гинеколога, подружку Диановой, я хочу сама с ней поговорить.

– Ты попытаешься взять ее на пушку?

– Думаю, что теперь, когда Лоры нет, она и сама мне все расскажет.

– Кроме того, надо узнать, не пропадали ли женщины, похожие на Лору, причем не только в нашем городе, но и в области. Надо взять у Крымова фотографии Лоры и размножить их. Еще надо выяснить девичью фамилию Лоры, это просто кровь из носа. Что случилось с ее родителями: они погибли или умерли своей смертью? Теперь список драгоценностей. Надо бы узнать, нет ли этих вещей сейчас в скупке или комиссионных ювелирных. Вот, держи. И еще, Игорь, если Крымов не объявится, то я буду просить тебя сопровождать меня ночью на квартиру Садовниковых. Ведь теперь мне точно известно, где проведет ночь единственная живая родственница Лоры.

– Надо еще выяснить, не оставляли ли супруги Садовниковы завещаний. Как правило, после выяснения этого вопроса многое становится понятным.

Надя все время разговора попивала кофе и курила. Наконец раздался и ее голос:

– У меня тоже кое-что есть, вот заключение относительно записки, которая приклеилась к Нориной подошве. Учитывая тот факт, что у экспертов был образец почерка Лоры, почерк, которым написана записка, не имеет к Лоре никакого отношения. Как не имеет отношения и к почерку Садовникова. У экспертов были документы Садовникова, целая папка. Записка и номер телефона Сырцова на другой ее стороне написан одной и той же рукой. Это что касается почерка. Теперь про отпечатки пальцев. На посуде, мебели, стенах и дверях отпечатки пальцев трех человек: Садовникова, его жены и еще одной женщины. Следы обуви с остатками засохшей крови на подошве принадлежат, судя по всему, как раз этой женщине, поскольку идентичные следы в большом количестве обнаружены на полу в прихожей квартиры. Эта женщина перед тем, как пройти в комнаты, разувалась, а потом обувалась.

– То есть ты хочешь сказать, что она не была ограничена во времени? Что она СПОКОЙНО разулась, прошла в комнаты, полежала на чужой постели, возможно, даже поспала, а потом так же спокойно вышла, надела туфли, но зачем-то зашла на кухню, залезла под стол и замерла там, вляпавшись в кровь, которая натекла с куска мяса, – попробовала подвести итог Юля.

– Я думаю, – подал голос Шубин, – что она переспала с Садовниковым, потом неожиданно заявилась Лора. И эта женщина просто вынуждена была быстро обуться. Да-да, именно быстро. Она обулась и спряталась под кухонный стол, где была лужа крови. Но если это была та самая девица в розовом платье, то она пробыла в квартире до самого утра, пока ее не увидела на газоне Юля. Так?

– Так. Неужели она всю ночь просидела под столом?

– Она могла убить Садовниковых, затем вложить пистолет.

– Теперь о пистолете. Они оба убиты из пистолета, найденного в руке Сергея. Это точно, – затараторила Надя, опомнившись. – И принадлежит он именно Садовникову. Действительно, все выглядит так, как будто это двойное самоубийство.

– А что с Соболевым?

– Это только завтра.

– Но ты звонила, спрашивала?

– Больше того, я даже ездила туда. Просила Нору узнать поскорее причину его смерти и время. В общем, это еще не точно, но вроде бы Герман Соболев умер от яда, причем настолько редкого, что эксперты никак не могут прийти к единому мнению. И как будто бы этот яд проник в организм из микроскопической стеклянной капсулы, которой Герман был ранен в руку.

– Это та самая царапина, мы с Крымовым разглядели ее на руке несчастного парня. Неужели яд?

– А где же сам Крымов? – Шубин встал, расправил плечи и потянулся. Его крепкое, ладное тело напряглось. – Совсем испортился мужик. Ну да ладно, я поехал. Сейчас на заправку, а потом к Сотниковым, потолкую с парнишкой.

– Поели-попили, даже спасибо не сказали, а ведь я за пиццей ПЕШКОМ ходила, целых два квартала.

– Надюха, ты просто молодец. Ублажила так ублажила. – Шубин похлопал себя по животу. – Но обнимать тебя не буду, женщина ты сексуальная, рыжая. Кстати, это не ты там случайно наследила, у Садовниковых-то? Что-то слишком много рыжих волос всюду.

– Подождите, – Юля вдруг схватила Шубина за руку, словно боясь, что он уйдет, не дождавшись, пока она сообщит ему что-то важное, – мы за едой забыли о главном. Полина Пескова! Надя, звони Корнилову, мне срочно нужен адрес и телефон этой актрисы.

Надя смотрела на нее не мигая. Шубин тоже примолк.

– Что вы так на меня смотрите? Думаете, что я на крымовскую любовницу собираюсь собак вешать?

– Вообще-то, – проронил Игорь, – так оно и выглядит. Рыжие волосы есть и у нашей Надюшки, но это еще ни о чем не говорит.

– Вы как будто посходили с ума! – воскликнула, чуть не плача, Юля, которую их непонимание просто выбивало из колеи. – Полина Пескова была частым гостем в квартире Садовниковых. У нее с Сергеем был роман.

– Она, конечно, права, – повернулся Шубин к Наде, затем посмотрел на Юлю и тяжко, надсадно вздохнул, как будто ему предстояло решить невероятно трудную задачу. – Короче, так, Земцова. Садись и слушай. Мы же тут с Щукиной тоже не блины пекли, кумекали что-то, решали загадки. Так вот. Когда было совершено убийство Садовниковых?

– В ночь с 27 на 28 сентября, между двенадцатью и двумя часами ночи, а что?

– А то, – произнесла с сочувствием в голосе Надя, – что прежде, чем ты отправишься к Полине Песковой, ты должна знать, что на эту ночь у нее есть твердое алиби.

– Алиби? И какое же? – щеки Юли предательски запылали.

– Она была у нашего Крымова, понимаешь?

– Но ведь я же звонила ему… примерно в час ночи, и Крымов сказал, что он ОДИН. Я ему еще рассказывала все про Риту Басс. Мы проговорили с ним полчаса.

– А ты бы хотела, чтобы он, взяв трубку и услышав твой голос, сказал, что он НЕ ОДИН, что лежит в постели с другой женщиной?

– Я не знаю.

– Вот именно, а я знаю. Вспомни, наутро он заявился и сказал, что проспал. Тебе показалось, что он ворвался в приемную неожиданно. Но если и неожиданно, так это только для тебя, потому что я тогда стояла у окна и прекрасно видела, как Крымов, оставив свою машину на другой стороне улицы, долго прощался со своей девицей, обнимая и целуя ее, а потом запер машину и быстрым шагом направился сюда, а девица – в противоположную сторону.

– А почему ты так уверена, что это была Пескова?

– Да потому что он сам мне все рассказал.

– Но зачем ему было об этом рассказывать?

– Не знаю, просто он по-свойски признался мне, что действительно проспал, потому что провел бурную ночь с Полиной. Я еще спросила его тогда, кто она такая, и он ответил, что актриса. И вот теперь ты придешь к ней, начнешь расспрашивать.

– Но это моя работа!

– Пусть с ней поговорит Игорек, все-таки он мужчина, она ему больше расскажет.

– Какие же вы жестокие! – Юля выбежала из приемной, хлопнув дверью.

В машине она с трудом успокоилась, взяла себя в руки. Открыла блокнот. «Кутина Галина Николаевна».

Но в это время проснулся сотовый телефон. Юля вздрогнула, как если бы поблизости прогремел взрыв.

– Юль, это я, Надя. Ты извини нас… записывай адрес Песковой.

* * *

Кутина не отвечала на телефонные звонки, не оказалось ее и дома.

Покружив по серому и унылому от дождя городу и дождавшись, пока асфальт не вспыхнет глянцевыми желтовато-бледными пятнами отражений уличных фонарей, Юля поехала на набережную, где жила ее теперешняя соперница, женщина-вамп с рыжими волосами, которые она время от времени оставляла на постелях богатых мужчин, терроризируемых ее угрозами очередных измен. «Полина Пескова». Теперь, в вечерних красках, это сочетание таило в себе бездну золотых искр. «Золотой блеск, золотой песок, золотая долина песка, поляна с золотым песком, горячий рыжий песок, долина песков…»

Шепча про себя эти нервные ассоциативные словосочетания, Юля въехала в широкий, засаженный старыми тополями двор и остановилась возле подъезда аккуратного четырехэтажного дома. «Окна на набережную… – вспомнила Юля слова Мазановой. – Квартира два».

Старинная литая лестница с ажурными решетками, крепкий запах мастики…

Она поднялась на второй этаж и остановилась перед дверью с табличкой «П. Пескова».

Поскольку на каждом этаже было всего по одной квартире, то крышка гроба, обитая красным, украшенная черными кружевными воланами и приставленная к стене рядом с этой дверью, могла иметь отношение только к «П.Песковой».

Юля Земцова, словно во сне, толкнула дверь и оказалась в душном полумраке прихожей. Несколько шагов, и перед ней открылась большая комната. Тонкая высокая свеча, мерцая, освещала стоявший посередине комнаты на табуретах гроб.

– Проходите, – услышала она за спиной знакомый голос и резко обернулась.

Глава 9

– Игорь, что-то мне жутковато.

Они стояли перед дверью квартиры Садовниковых и старались производить как можно меньше шума. Щукина, как и обещала, через Корнилова раздобыла ключи от квартиры Садовниковых и теперь ждала их возвращения в агентстве, куда приехал к ней «на огонек» и Леша Чайкин, с которым у Нади тлел «любовно-патологоанатомический» роман.

Игорь, позванивая ключами, довольно ловко открыл замки, шепнув Юле, что оперы поленились запереть на все и ограничились только двумя.

– Главное, будь поуверенней, – добавил ей Шубин, когда они оказались уже в квартире и заперли за собой дверь. – Не думай о том, что находишься здесь незаконно и тому подобное. Ты должна хладнокровно обследовать квартиру и посмотреть все, что тебя интересует. Включай свет, вот так, и смелее продвигайся на кухню. Ты в машине говорила мне, что вы с Надей разрабатывали версии относительно присутствия в квартире в ту ночь Садовникова и сразу двух женщин, одна из которых, судя по всему, его любовница.

– Игорь, мне кажется, ты и сам допускаешь вероятность всего, что мы нагородили с Надюхой, – улыбнулась Юля, в душе радуясь, что оказалась здесь именно с верным, надежным Шубиным, а не со взбалмошным Крымовым, который только и норовит уложить ее в постель.

– А почему бы и нет! Всякое могло случиться. Ты разработала план действий?

– Разработала, но что толку, если мне одновременно нужно побывать в разных местах, а я одна? – С этими словами Юля прошла на кухню и первое, что она там сделала, это открыла дверцу нижнего шкафчика, где должно было находиться мусорное ведро. В нем на самом дне прилипли картофельные очистки и луковая шелуха, а это означало, что Садовников не собирался обманывать жену, что он действительно ходил выносить мусор, в то время как, возможно, провожал любовницу. Да и глупо было вообще предполагать, что их версии чего-нибудь стоят – слишком уж запутанным все оказалось. Хотя следователь, который вел это дело, по словам Шубина, склонен считать, что Садовников сам убил свою жену, после чего застрелился.

– Ну что ты там выкопала?

– Я хотела убедиться в том, что здесь нет апельсиновой кожуры. Ведь Лора перед тем, как поужинать с мужем, ела апельсины. А раз в квартире нет кожуры, следовательно, она угостилась ими где-то в другом месте, вот бы узнать, где именно… Игорь, не томи, ты молчал всю дорогу в машине, молчишь и сейчас. Давай сделаем так: будем заниматься делом и одновременно разговаривать. Мне здесь страшновато. Особенно когда посмотрю на дверь спальни.

– Ну ладно, уговорила. – Шубин открыл секретер в гостиной и принялся рассматривать альбом с фотографиями. Юля в это время обследовала шкатулку, в которой, судя по всему, раньше хранились драгоценности Лоры, а сейчас там лежали только серебряная цепочка и янтарная брошь. – Значит, так. О Сотникове. Парень явно что-то знает. Я определил это по тому, насколько спокойным он выглядел, когда я говорил ему о возможной смерти Риты и о том, насколько важной может оказаться информация, которую он от нас скрывает. Надо отдать ему должное – он не растерялся и тут же ответил мне, что я говорю это нарочно, чтобы испугать его, но в принципе просто теряю с ним время, потому что Риту нужно искать не здесь и не через него, а пытаться найти того человека, вместе с которым она могла уйти. Он действительно похож на маленького мужчину: спокойный, рассудительный, немногословный и уж никак не трус. Я старался вызвать его на откровенный разговор, спросил, пытался ли он как-то сблизиться с Ритой, но он посмотрел на меня так, что мне оставалось только сменить тему.

– А почему ты решил, что он что-то знает?

– Не то чтобы решил, просто чувствую. Понимаешь, иногда в его взгляде читалась ирония.

– Значит, с Сотниковым все?

– Нет, не все, потому что я решил проследить за ним завтра после школы. Понимаешь, вчера я не успел как следует поговорить с его мамой, которая, как мне показалось, тоже собиралась мне что-то рассказать, но к ним неожиданно приехали какие-то родственники, причем издалека, и я понял, что разговор в этот вечер явно не получится.

– И ты поехал в поликлинику?

– Нет. Я позвонил Арсиньевичу и попросил сообщить мне фамилию и координаты врача, который был дружен с Садовниковыми и лечил Лору и Сережу. Неужели ты думаешь, что их лечил участковый врач?

– Ты прав. Подожди, что это здесь у тебя? – Юля, которая в эту минуту проходила мимо Шубина, остановилась и заглянула ему через плечо. – Это Лора?

Альбом был раскрыт где-то в самом конце, и с фотографий на Игоря и Юлю смотрела, улыбаясь, залитая солнечным светом Лора. Она стояла на зеленой лужайке в розовом сарафане и казалась самой счастливой женщиной на свете.

– Смотри, розовый сарафан. Он так похож на тот, который был на девушке, вытиравшей в то утро ноги о траву.

– Слушай, ты гений, – вдруг зашептал Шубин, напрягая высокий лоб и потирая его указательным пальцем. – А что, если ты видела возле дома Лору?

– А кто же тогда лежал с пробитой головой рядом с Сергеем?

– Не знаю, какая-нибудь другая женщина. Та самая, которая наплела тебе про вторую жизнь.

– Игорек, у тебя, случаем, не температура?

– Да я шучу, чтобы просто немного взбодрить тебя. Ты что-то стала такая бледная.

– Станешь тут… – Юля вздохнула и взяла альбом в руки. – Но это точно тот самый сарафан. Подожди, давай-ка посмотрим, что написано на обороте снимка. – Она достала фотографию и перевернула ее. «Городской парк. Август 1997 г.»

– Значит, этот снимок сделан чуть больше месяца тому назад.

– Ты хочешь сказать, – подхватила его мысль Юля, – что сарафан должен быть где-то в квартире? Но я осмотрела весь гардероб Лоры. Сарафана нет. Постой…

Она вернулась в спальню, где ей все еще мерещились распростертые на постели тела Лоры и Сергея, и, стараясь не смотреть в сторону кровати, на которой до сих пор лежали подушки с залитыми кровью наволочками, подошла к шкафу и вновь открыла его. Так и есть. Она не ошиблась. На планке, на которой висели галстуки и ремни, она увидела розовый поясок. Того же самого оттенка, что и сарафан, который был на девице с коккер-спаниелем и на Лоре, когда она фотографировалась в городском парке.

Юля пришла с ним в гостиную. Показала Шубину.

– Вот это класс! – Шубин даже всплеснул руками. – Слушай, это уже кое-что. А что, если любовница Садовникова, которую чуть не накрыла Лора, неожиданно возвратившаяся домой, услышав звон ключей или что-нибудь в этом роде, надела на себя первое, что попалось ей под руку, то есть сарафан Лоры?

– Но тогда напрашивается вопрос: а в чем же она пришла и что не смогла надеть так быстро?

– Какую-нибудь сложную штуку. Хитрое вечернее платье.

– Может быть. Но существует еще одно объяснение, почему она не смогла надеть СВОЮ одежду. – Шубин даже раскраснелся от волнения. – Ее одежда могла быть слишком грязной или… мокрой! Но в тот день, кажется, не было дождя, значит…

– Я поняла тебя. – И Юля почти бегом бросилась в ванную, чтобы заглянуть в стиральную машину. Но на полпути остановилась и усмехнулась, покрутив многозначительно пальцем у своего виска: – Стиральная машина. Ха-ха-ха! Она не могла положить свое мокрое или грязное платье в стиральную машину в квартире Садовниковых. Она могла его быстренько постирать и вывесить сушиться на балкон. Или же сунуть в мусорное ведро, а из квартиры выйти в джинсах Сергея или одежде, принадлежащей Лоре. В зависимости от того, насколько было испорчено ее собственное платье.

– Значит, надо посмотреть на балконе… – предложил Шубин и открыл балконную дверь. В душную, пропитанную запахом крови и сигаретного дыма комнату ворвался свежий ночной воздух.

Но на веревках, протянутых за пределами балкона, не висело ни одной вещи. Только пара бельевых прищепок.

– Когда будем выходить отсюда, поищем платьице рыжей девицы в траве, под балконом… – сказала Юля. – Но знаешь что, Шубин, я почему-то уверена, что эта девица не имеет к убийству Садовниковых никакого отношения…

– Ты уже ездила к Песковой? – Шубин задал этот вопрос, считая, что только теперь и настало самое его время. Он уважал женские чувства, а потому старался лишний раз не сыпать соль на раны как Щукиной, которую жалел и в душе не одобрял ее связь с выпивохой Чайкиным, так и Юли, которую Крымов то приближал к себе, то отдалял, в зависимости от того, в каком душевном и физическом состоянии он находился в данный момент. Шубин пытался всерьез поговорить с Крымовым об этом, но каждый раз натыкался на эгоистичное: «Я ее люблю, и не суй нос не в свое дело…»

Юля подняла на него черные блестящие глаза и молча кивнула головой.

– Знаешь, Шубин, наверно, такая жизнь не по мне…

– А что случилось?

– Не жизнь, а какой-то концентрат. Слишком много событий и фактов, картинки одна страшнее другой мелькают перед глазами, словно ускоренный просмотр рекламного ролика фильма ужасов… И мне иногда кажется, что я сорвусь, не выдержу… Вот представь, поднимаюсь я на этаж к Полине, а на площадке у ее двери стоит гроб… Только не смотри на меня, как на сумасшедшую…

– Гроб?

– О господи, не гроб, а крышка гроба… Я чувствую, что у меня едет крыша…

– Крышка гроба?

– Да нет же, не смейся… Просто я, как во сне, толкнула дверь и оказалась в полутемной комнате со стоящим посередине гробом… Свеча горит, страшно…

– …а по краям дороги мертвые с косами стоят и… тишина…

– Я так и думала, что ты не поверишь мне…

Шубин, который и сам не знал, как относиться к рассказу Юли, чтобы, во-первых, не обидеть ее своим недоверием, а во-вторых, понять, действительно ли она видела все то, о чем говорит, или же у нее начались галлюцинации, решил внешне не проявлять сомнений по поводу правдивости ее рассказа.

– Я слушаю тебя, продолжай… – Он постарался придать своему голосу максимум серьезности. – Гроб, говоришь… А кто в гробу? В комнате? Ты успела разглядеть?

– Конечно! – оживилась Юля. – Гроб был… пустой… Внутри весь выстланный белым атласом, гофрированным по бокам… даже подушечку успела разглядеть… Хотя страшновато было, не скрою…

Шубин с трудом сглотнул и замотал головой, чтобы не закашляться. Ему и самому уже становилось не по себе от ее рассказа.

– Гроб оказался пустым? А Полину ты видела?

– Видела. Она сидела на стуле, а Крымов дал мне минеральной воды.

– Крымов?! Он что, тоже был там?

– Ну да… Он увидел, в каком ужасном состоянии я нахожусь, и вывел меня из квартиры на лестничную площадку… Он объяснил все довольно просто: у Полины умер кто-то из родственников, кажется, родной брат…

– Фамилию ты спросила?

– Извини, но мне было как-то не до этого… Я тогда больше всего опасалась за свой рассудок…

– Фу ты, ну и напугала меня! Если честно, то я уже и сам начал за него опасаться… – Шубин шумно выдохнул и энергично прошелся по комнате. – Ну что, Юлия Александровна, пора закругляться? Что еще интересного ты нашла?

– В принципе ничего… Посуду, одежду, мебель, постель, вещи, картины… я все осмотрела. Что-то из дорогих вещей осталось… например, шубы, меха, хорошая обувь… Это наводит на мысль, что убийца не ставил целью ограбление супругов… А ведь мог бы, казалось, похитить все. Я думаю, что тебе теперь нужно выяснить, что прихватили люди Сазонова и нет ли среди драгоценностей тех, которые значатся в списке, составленном для меня Мазановой, который, кстати, должен сейчас быть у тебя…

– Он у меня, просто я еще не успел связаться с Сазоновым… Но я все жду, когда ты начнешь меня расспрашивать о враче Садовниковых…

– Говори… Кстати, как ты думаешь, это не будет кощунственным, если мы сделаем себе здесь по чашке кофе? Если я не выпью кофе, то усну прямо сейчас.

– Нет, это вовсе не кощунственно. Ведь Лора и Сергей, если они, конечно, видят нас с высоты своей неземной жизни, знают, что мы ищем их убийцу.

Лужа под столом засохла, и Юля подумала, что полы в ближайшем будущем придется, наверное, мыть сестре Лоры Лизе…

Она открыла холодильник и, пока Шубин наливал в чайник воду, заглянула в морозилку – тот самый злополучный кусок мяса какой-то заботливый человек решил убрать сюда, а ведь могли бы оставить его на столе…

Пока грелась вода, Шубин рассказал Юле о своем визите к Крестьянинову, семейному доктору Садовниковых. От него Игорь узнал всю правду о Сергее.

– Ты имеешь в виду его вымышленное бесплодие?

– Ну конечно… Ведь вы, женщины, такие сплетницы, вам до всего есть дело…

– Полегче на поворотах.

– Садовников МОГ иметь детей, но узнав, что причина бесплодия кроется в состоянии здоровья Лоры, ради того, чтобы уберечь ее от сознания вины, сам придумал для нее, а также для всех байку о своем собственном бесплодии. Он понимал, что только таким образом может помочь ей смириться с тем, что они бездетны. И посвятил в это Крестьянинова, на тот случай, если Лора сама захочет спросить у него о муже.

– Так мог поступить только мужчина, который очень любит свою жену, – заметила Юля.

– Согласен.

Шубин налил в чашки кипятку и засыпал по ложечке растворимого кофе и сахару, которые нашел в буфете.

– А что насчет психушки?

– Я звонил одному знакомому и просил его узнать, не стояла ли Лора на учете, не обращалась ли, не лечилась ли…

– Ну и что?

– Нет, ничего подобного… Что касается того, нет ли среди пропавших в последнее время женщин, похожих на Лору, то здесь я могу сказать тебе только по нашему городу и области… Таких нет. Но думаю, все же придется обращаться к Корнилову, чтобы он помог нам поднять информацию о всех пропавших молодых женщинах России…

– Ты думаешь, что это реально? – У Юли дух перехватило, когда она представила, что по следствию, которое в принципе ведет она, Юлия Земцова, будет поднята такая объемная информация…

– Ты только не удивляйся, но Корнилов почти одновременно с тобой дал своим людям такое задание, потому что мне пришлось рассказать ему о визите Лоры к нам в агентство…

– Ты рассказал ему об этом? Ну и как же он отреагировал?

– Совершенно спокойно… Пробормотал что-то насчет амнезии и сказал, что надо бы сделать запрос, не пропадали ли женщины примерно такого же возраста, как Лора, и похожие на нее…

– Здорово! – Юля улыбнулась. И хотя она понимала, что для нее это только начало, что она сейчас своими действиями напоминает недавно родившегося котенка, пытающегося обрести самостоятельность, ей было ужасно приятно осознавать, что и Шубин, и Щукина поддерживают ее и помогают вести расследование именно так, как просит она. Шубин, настоящий сыщик, человек, известный в уголовном розыске интуицией, усердием и добросовестностью, делает для нее черную работу по сбору информации и еще ни разу ни в чем не упрекнул ее. Она была бесконечно благодарна друзьям за поддержку, но продолжала страшно волноваться, когда думала о том, что все ее усилия окажутся напрасными, если вдруг выяснится, что дело, на которое она вбухала столько времени, не стоит выеденного яйца. И что интуиция подвела ее, а Садовниковы ушли из жизни по своей воле.

Но ведь у нее было еще дело исчезнувшей Басс… И Шубин так же беспрекословно собирал информацию и по Рите. А что же Крымов?

– Игорь, скажи, у Крымова это серьезно? Я имею в виду Полину?

– Да кто ж его разберет… Может, Полина охмуряет его с какой-то целью… И хотя Щукина утверждает, что Крымов провел ту ночь в объятиях Полины, мы-то с тобой ничего не знаем…

– Но можем узнать… Я прихватила из квартиры Полины губную помаду, попросту украла со столика в прихожей. И расческу. Сунула в карман, а потом, уже в машине, переложила в пакеты. Если отпечатки пальцев Полины и те, которые были обнаружены в квартире Садовниковых, совпадут, ее можно будет арестовывать…

– Но она могла быть в их квартире раньше, чем там произошло убийство…

– В расческе ее волосы. И на постели тоже обнаружены похожие. Если окажется, что они выпали из одной, так сказать, головы, то… Ты понимаешь меня? И это вы называете с Надей «вешать собак на соперницу»? Разве в моих рассуждениях нет логики?

– Есть, конечно… Ты поражаешь меня… Выйти из квартиры, где стоит пустой гроб и где находится твой бывший возлюбленный, и, не потеряв головы, прихватить расческу с помадой – да это же высший пилотаж! Ты отлично работаешь! Только мне непонятно, почему гроб был пустым?

– Тело обещали привезти только завтра. Вскрытие или что-то еще… Так. – Юля попыталась собраться, чтобы не забыть спросить еще о чем-то важном. Наконец, вспомнив, спросила: – Завещания. Они у них были?