Текст книги "Стишки. 1986–2008"

«Мне желают напомнить, что мать я и дочь…»

Мне на плечи бросается век-волкодав

(О.М.)

 
Мне желают напомнить, что мать я и дочь,
И прогнать сквозь общественный строй.
Мне на шею бросается лунная ночь,
Почему-то считая сестрой.
Мне на плечи бросается много вещей,
Перегрызть мне желая гортань.
Но вовек не видала я века тощей,
И ему повторяю: отстань!
И под лавку пихаю носком башмака,
Чтоб не лез со своей чепухой.
Еще худшим векам наминали бока,
Ну а этот и вовсе плохой.
Я уеду в волшебный божественный день,
Где никто меня не достает –
Потому что вот эта вот вся дребедень
Только мертвого не заебет.
 
 
Впрочем, все это только на время пути,
Где собака растет по часам
Между волком и сном просто так не пройти
Лучше всех это знал Мандельштам
Я вернусь в этот город, проклятый стократ,
Где Сократу без яда невмочь –
Потому что мне день – только друг, но не брат,
И сестра моя – лунная ночь.
 

14 марта 04

«Кто не рожден – не много потерял…»

 
Кто не рожден – не много потерял.
Наверное, он просто не хотел
Попасть в тупую сутолоку тел,
В нелепый человечий матерьял.
 
 
Неси меня, небесный тихоход,
Туда, где сон касается земли.
Там, на краю всего, лежит блокнот,
Чтобы слова закончиться могли.
 
 
Слов в голове – что муравьев в траве,
Порядок их снаружи непонятен.
На карте их немало белых пятен,
Висит табличка: «Посторонним В.»
 
 
Мне голос был: даю тебе карт-бланш,
Иди, переворачивай планету.
– Она же круглая! – Альтернативы нету:
Бери реванш, переплывай Ламанш.
 
 
Опять на сцене хромоногий лорд,
За огражденьем – вежливая давка.
Снимает смокинг, остается в плавках
И покидает наболевший порт.
 
 
Должно быть, интересно плыть вперед,
Когда другого берега не видно.
Душа при деле, телу не обидно:
Нога гребет, а голова поет.
 
 
Короткое дыханье – мой конек.
Едва отчалила – уже хочу обратно:
Что в голове – снаружи непонятно.
Кто не рожден – тому не надо ног.
 

29 января 05

Закат Европы

 
На прокрустовом ложе Платон сокращает Сократа,
Подгоняя его под учебник для третьего класса.
Крохоборы гремят мелочами в предчувствии мата,
Под столетним салютом стоят пионеры запаса.
 
 
Прахоеды дерутся за горсточку пыльного мяса
В виде мягкого порно, и Брут опасается брата.
У подножья Парнаса Портос совращает Пегаса.
По песчаной пустыне пасется персона нон грата.
 
 
Пропадай, Буратино, твой опыт – сплошная утрата,
У тебя перед носом закрылась последняя касса.
Что с того, что ты можешь свободно цитировать Тасса?
Что с того, что заранее знал про убийство Марата?
 
 
Многоногий, как в утреннем транспорте серая масса,
Многорукий, как краденый сон сетевого пирата,
Многоликий, как ветхий закон в голове адвоката –
Наступает пиздец.
 

28 февраля 05

«Там, где злая колючка щенками грызет колени…»

 
Там, где злая колючка щенками грызет колени,
Там, где ветер ладонью серебряной льнет к лицу,
Там, где суша, добравшись до моря, останавливается в изумлении
И подходит к своему логическому концу,
 
 
Там, где первые воины, увидевшие пучину,
Навсегда каменеют, простершись пред нею ниц,
Ты, забравшись на их поросшую дерном спину,
Видишь спины парящих над этой пучиной птиц.
 
 
Заливай же в себя этот воздух, живой и внятный,
Этот очерк хребта, эхом зрению многократный,
Этот рай, наиболее осязаемый из раев,
Разноцветной водой наполненный до краев.
 

21 февраля 05

«Большая ярмарка. Предметы и еда…»

 
Большая ярмарка. Предметы и еда
Навалены во впечатляющие кучи.
Ворота в верхний мир закрыты навсегда,
И солнца мутный глаз с презреньем зрит сквозь тучи
 
 
На свалку глупых тел, на заворот кишок,
Случившийся с утра у города большого.
Здесь что ни шаг – турецкий шик, культурный шок:
Восстание вещей, бессовестно дешевых.
 
 
Купи меня, купи! – орет магнитофон.
Купи меня, купи! – взывают мандарины.
Пластмассовый плафон, мобильный телефон,
Рубашек и носков роскошные смотрины.
 
 
И я как сквозь стекло смотрю на вещи те,
С деньгами расстаюсь легко и добровольно.
Петрополь умирал в прекрасной нищете,
В дешевой роскоши издохнет град престольный.
 
 
Рак изобилия, безбольная беда,
Съедает жизнь еда с чудовищным напором.
Пирует рай земной – тот рай, перед которым
Ворота в верхний мир закрыты навсегда.
 

начало 05

«Гиблое дело – дурить дурака, если он не дурится…»

 
Гиблое дело – дурить дурака, если он не дурится.
Вот например, начнем сначала: ab ovo.
Что у нас было сначала: яйцо или курица?
Или петух? А дурак отвечает: слово.
 
 
Слово сначала? Постойте, а как же музыка?
Музыка, разве ты не была сначала?
Вопрос поставлен неверно. Перезагрузка.
Где это видано, чтоб музыка отвечала?
 
 
Ты научился пиздеть и спросил словами,
И в виде слов ты хотел получить ответ.
Но со своими руками, ногами и головами
Ты для нее – лишь способ попасть на свет.
 
 
Как это будет – даже сам не заметишь.
Ты ей слова, а она промолчит: не верю.
И не она, а ты перед ней ответишь,
Молча ответишь и подождешь за дверью.
 

13 июня 05

* * *

 
Ограничиваться стишками, как пивом
Не притрагиваться к музыке, будто к водке
Дураку-то много ли надо, чтоб быть счастливым?
Путешествия, деньги, здоровье, жратва и шмотки
 
 
Не к лицу уже грызть удила, роняя пену
Колотиться в небесные двери – смешно и скушно
Отучись сутулиться – и на сцену
За самою собой зады повторять послушно
 
 
От себя отгоняя мелодии и аккорды
Сквозь себя прогоняя слово, как будто пиво
Каждый раз выходить на сцену и с козьей мордой
Терпеливо ждать очередного взрыва
 

10 июля 05

«С одной стороны – как люди…»

 
С одной стороны – как люди:
Боятся худого слова
А хуже того – по морде
В особенности с ноги.
 
 
С другой стороны – собаки:
Боятся собаколова
Особенно если орден
Висит на его груди.
 
 
С одной стороны, собаки: отлично воют и лают
Прекрасно бегут по следу, кусаются будь здоров
От страха хвостом воняют, от радости им виляют
Послушно идут к обеду и даже пасут коров.
 
 
С другой стороны, как люди: ничем их не урезонишь
Когда они слово «надо» втемяшат себе в башку
Ни пряником не заманишь
Ни палкою не отгонишь
Ни рая им нет, ни ада
И рыльце у них в пушку.
 

2-3 июля 05

«Помни, что, кроме тебя, у меня есть я…»

 
«Помни, что, кроме тебя, у меня есть я
Помни, что кроме меня, у тебя есть ты
То, что мы вместе – это просто семья
Просто семья, даже если семья мечты
 
 
Только не надо думать, что мы – навек
Нет, не навек, смотри: покажи ладонь,» –
Так говорил единственный человек,
Ради которого ты бы пошла в огонь.
 
 
– Прямо в огонь? – Не знаю, никто не звал.
Ну, не в огонь, но хотя бы под сильный дождь.
Если как следует вспомнить, как целовал,
То до сих пор, бывает, бросает в дрожь.
 
 
Он умирает сам. И тебе – самой
Тоже придется. Легче, когда сама.
Лишь на секунду представить, что он с тобой
Или ты с ним – и можно сойти с ума.
 
 
Лучше вспомни другое: шесть утра,
Темный огонь в полуприкрытых очах.
Нафиг «навек» – туда же, куда «вчера».
Просто постель, пластинки, чаек, очаг.
 

19 мая 05

«Гляди, как пролетает час…»

 
Гляди, как пролетает час
Гляди, он пролетел
Он раньше дольше был для нас
Для наших душ и тел
 
 
Гляди, как пролетает год
Как пролетает Бог
Над свалкой всех земель и вод
Всех этих рук и ног
 
 
Гляди, как давится Давид
Голиафовым куском
Гляди, как время норовит
Свернуться в плотный ком
 
 
И тот, кто раньше так хотел
Толкать его вперед,
Внутри клубка из душ и тел
Беспомощно орет.
 

10 июля 05

Метро

 
Оранжевый шлем или черный пояс
Но ждать не устанешь ты
Когда вожделенный зеленый поезд
Появится из темноты
 
 
Когда накатается в сферах вышних,
Примчится, трубя трубой,
Откроет дверь и, выпустив лишних,
Тебя заберет с собой.
 

май-июнь 06

«Наш паровоз, минуя вечность…»

 
Наш паровоз, минуя вечность,
Пришел на станцию Крестцы.
Прощай, дурная бесконечность,
Привет, счастливые концы!
 
 
Я так люблю ваш бойлер с краником,
И дым спаленного жнивья,
И чай в стакане с подстаканником,
И запах свежего белья,
 
 
И смутный разговор по рации:
Мол, не приедем никогда…
Нет, согласитесь, авиация
Совсем не то, что поезда.
 
 
Пусть виснет времени течение,
Пусть паровоз залип в бетон,
И все же к месту назначения
Прибудет медленный вагон.
 
 
А там, возможно, пересадка,
И пенье рельс, и стук колес…
И снова крепко, снова сладко
В стакане чай, в руке тетрадка,
И за окном несется пес.
 

2 июня 06

«Неторопливо прилетает наутро фея…»

 
Неторопливо прилетает наутро фея
Боли в виске и требует пристального внимания
Вот на песке развалились ее трофеи –
Дети прилива, родители кофемании
 
 
Тысячеликий сторож сидит повсюду
Спит и следит, чтоб никто ничего не трогал
Я подбираю строчку, сестричку чуда
Сторож слепой, он спит и следит не строго
 
 
Синее небо из белого стало алым
Вечный закат за рамками самолета
Вечный закон совпаденья большого с малым
Сонного леса легчайшая позолота
 

28 июня 06

«Свежая зелень запоротых батальонов…»

 
Свежая зелень запоротых батальонов
Длинная темень топчется на плаву
Сколько ни кушай в детстве куриных бульонов
Ни дочитать,
Ни приклонить главу
 
 
Баста! Двести гектаров сгоревшего леса
Каменным пеплом запятнаны небеса
Глянешь назад – сплошь дымовая завеса
Мертвая полоса
 
 
Кажется, только вчера стрекотал кузнечик,
Бегала птица по бархатному стволу
Глядь, а уже идти незачем и нечем
К праздничному столу
 
 
Пешка не ходит назад, но и вперед не хочет
Пешка стоит как вкопанная в квадрат
Хмуро следит, как мимо нее бормочет
Трасса Клайпеда-Калининград.
 

8 июля 06

«Пока мы спорили о Бродском…»

 
Пока мы спорили о Бродском
Сид Барретт помер вдалеке
В своем кафтане идиотском
В своем дурацком колпаке
 
 
Пока наш поезд тихо едет
Сквозь полнолунные поля
Он на своем велосипеде
Умчался, не держась руля
 
 
Пока башка моя болела
Он навсегда покинул дом
И держит путь млечнее мела
В ночное небо под углом
 
 
Он мне картинку не подарит
Мою пластинку не возьмет
Я знаю, где живет Сид Барретт –
Нигде Сид Барретт не живет.
 

11 июля 06

«Ветер гоняет пустые пакеты…»

 
Ветер гоняет пустые пакеты
Этим кончается каждое лето
По телефону и по интернету
Нету ответа и нету ответа
 
 
Все поразъехались видно на дачу
Землю копают а как же иначе
Я лишь одна по асфальту херачу
Скоро уеду но не на дачу
 
 
Ветер пустые пакеты гоняет
Овощ гнилой из помойки воняет
Много в столице таких же, как я
Все поразъедутся – будет ничья
 

21 августа 06

«Лианозовское»

 
Ничто человеческое мне –
не
Но чмо человеческое в говне –
вне
Окажется кто-нибудь
мудаком. com –
Я сразу же напишу о том
том
 
 
Пора бы признаться уже,
друже
Что мир становится все хуже и хуже
Великая литература –
дура
И вся мировая культура –
мура
Да здравствует физкультура
Ура
 

24 августа 06

«Ух как я тебя хочу…»

 
Ух как я тебя хочу
Белый лист бумаги
В пустоту твою лечу
Полная отваги
 
 
Словно бабочка в стекло
Хлопнуться с размаху
Чтобы слово протекло
Кровью на рубаху
 
 
Белый мир размалевать
Красотой конкретной
Пустоту его взорвать
Кляксой разноцветной
 
 
Сгинь, зеленая тоска,
Пепельная скука,
Тайна белого листка!
А в ответ – ни звука.
 
 
Слепо булькнет пустота
Амбразура дзота
Капнет слово без следа
В белое болото
 
 
Что там думать да гадать
Да пенять на смертность –
Совершенство, тишь да гладь,
Ровная поверхность.
 

1 декабря 06

«Счастливая битва…»

 
Счастливая битва
Веселая битва
Неравная битва
Со словом
 
 
Оно колготится
Крутится, вертится
Из рук ускользает
Назло вам
Оно не дается
Оно не поется
На место свое не садится
Двоится, роится
Пригреться боится
Клюется, как мокрая птица
 
 
Но вот зазвенит,
Засвистит, распушится
Сверкая цветным опереньем
 
 
И мир воцарится
И все завершится
Коротеньким стихотвореньем
 

23 декабря 06

«Против вечного мрака бессильна волшебная марка…»

 
Против вечного мрака бессильна волшебная марка.
Обивая пороги, сшибая ограды, встревая в углы,
Батальоны желают огня, фейерверка, подарка
Пионерия просит пизды у голимой урлы
 
 
Позабудем о тех, кто почил в развороченных норах
На своих помидорах, а хочется в нос или в глаз
Если кто пидарас, то и место ему в уроборах
А не жить среди нас, повторяю – не жить среди нас
 
 
Если каждую ночь горевать о потерянном рае
Если каждые две-три минуты пенять на судьбу
Отвернется судьба и в далекую степь ухромает
И сосед позабудет, что ты его видел в гробу
 
 
Приходи на матрас, мы попробуем вспомнить, как было
Мы попробуем ту ситуацию восстановить
Мы попробуем вспомнить, о чем говорила кобыла
В деловитом бреду жеребенка пытаясь ловить
 
 
Жеребьевка закончена, будет на улице праздник
Затрещат перепонки от грома дешевых шутих
Если ты не утих как безрогой козы безобразник –
Как пить дать попадешь в отделенье, в историю, в стих
 

13 января 07

Первый этаж

 
Открываю окно, и в него залезает кто хочет
А точнее, кто может, потому что решетка стоит
То есть мухи и бабочки – птица, и та не проскочит
А тем более лев, а тем более слон, а тем более кит
 
 
Все столпились снаружи и требуют хлеба и гречки
Просят дикого мяса и сниться хотят по утрам
Невдомек им, что в доме вообще-то живут человечки
А не бог никакой, и вообще это дом, а не храм
 
 
Ну и что вы прикажете делать со всем этим сбродом?
Открываю окно, высыпаю им крошки: еда.
Закрываю окно: состоялось свиданье с народом.
Пара мух и слонов залетает оттуда сюда.
 

13 января 07

Письмо

 
Сообщаю: кругом зима
Сожалею, но снега нет
Сообщаю, что я сама
Пробиваюсь на белый свет
 
 
Сообщаю: кругом темно
Потому что на свете ночь
Значит, можно глядеть в окно
Темный воздух взглядом толочь
 
 
Сообщи мне, как там у вас
По ту сторону или где
Дай мне знать в неурочный час
В повседневной белиберде
 
 
Напиши мне хоть пару строк:
Есть ли рай, какой – если да
И без лишних ли проволОк
Пропустили тебя туда
 
 
В первый раз я пишу стихи
Обращаясь прямо к тебе
Маякни мне, махни, дохни
Дай мне знать о твоей судьбе
 
 
Впрочем, что забегать вперед
Торопить чужую беду
Все узнаю я в свой черед
И обратно в тебя войду.
 

январь 07

«Ты настолько зашел далеко, разрушая пространство сюжета…»

 
Ты настолько зашел далеко, разрушая пространство сюжета
Что пространство сюжета не стало тебе малахольному мстить
Фаршированный ёрш, затерявшийся в дебрях чужого фуршета
Шивы заяц фальшивый, забывший ушей отрастить
 
 
Много знаешь ты фишек и всяких отчаянных штучек
Мой случайный попутчик, всегдашний смотритель вперед
В пиджаке твоем залежи разнокалиберных ручек
Только первая ручка не пишет, а последнюю вор не берет
 
 
Впрочем, вор и последнюю взял бы, да только светает
И чернильное море без лишнего шума уходит в кусты
Отпускает виски, от подушки твоей отступает
На песке оставляя бессмысленной вязи куски
 
 
Робеспьер-Бонапарт, заливная беспёрая птица
Полевой командир половых своих тряпок, пся крев, грамотей
Не сумевший как следует даже поспать и присниться
В пыльных флешах зарывший фрагменты ученых статей
 
 
Что бумага тебе, передатчик, начетчик, расстрига
Что телега твоя? только прах, только пар, только дым
Пусть тебя издает ветеран самиздата Коврига
Кто рожден стариком, тот уже не успел умереть молодым
 
 
Злая Золушка, зомби, царя всенебесного олух
Зооморфный филолог, покусанный дикой осой
Над твоим молоком с колбасой призадумался Молох
И у левого уха прямая старуха маячит с косой
 
 
Убегай, колобок, муравей, безобразник, зараза
В заповедную зону, где слово не дело, а спорт
Не безжалостный спирт, а всего лишь веселая маза
На дешевой гармохе схватить торопливый аккорд
 
 
Не гони лошадей, пешкодралом пойдешь по хайвею
Протирая глаза, бормоча ерунду, не жалея плеча
Постепенно в себя приходя, постепенно трезвея
Бесполезную букву свою на себе волоча.
 

9 апреля 07

«Опустите, пожалуйста, синие шторы…»

 
Опустите, пожалуйста, синие шторы
Подымите, пожалуйста, красные веки
Прекратите бессмысленные разговоры
О каком-то отсутствующем человеке
 
 
Пионеры забыли про Северный полюс
Вспоминают с трудом, тяжело, неохотно
Если даже о чем-то сейчас беспокоюсь
То отнюдь не о том, чтоб им было комфортно
 
 
Пусть примолкнут на время, и я буду рада
Пусть забудут про свой беспонтовый уют
Пусть узнают, почем два кило винограда
Из которых изюм на заводе куют
 
 
Наше время – не самое лучшее время
Ибо самое лучшее время прошло
И тяжелое, липкое, сладкое бремя
На мои неокрепшие плечи легло
 
 
Стопудовое бремя и синее пламя
Об которое плющится жидкий асфальт
Если б мы никогда не гуляли с ворами
То у нас бы, наверно, накрылся гештальт
 
 
(Не просите меня объяснять это слово
Никого не волнует значение слов)
Стопудовая капля свисает свинцово
Знаменуя нелегкий удел мудрецов
 
 
Расписных мудаков и безмозглых уродов
Дети разных народов, а ну не зевай
Это ваш каравай, дети разных народов
Как хотите, но это не мой каравай
 
 
Это ваш караван, дети разных верблюдов
Это вашей слюной нарисованный сон
Это твой корасон, многомерный ублюдок
Корень редких земель, сын незнаемых зон
 
 
Переметной сумы теоретик и практик
Перелетного утра прокуренный бред
Переклички миров, перекрестки галактик
Галогеновых ламп немигающий свет
 
 
Знаменитых парабол безвестный инструктор
Ты узнал, как творить из бестелых идей
Перевод совершенно ненужных продуктов
На язык ничего не хотящих людей
 
 
(Погляди: открывается новая дверца
И в нее волокут несгораемый шкаф
Там валяется пара потрепанных терций
И Проперций, красавице платье задрав
 
 
Это твой батискаф, это мой миноносец
Это наш броненосец, и нам заебись
По траве шкандыбает паук-сенокосец
А за ним крестоносец и прочая слизь)…
 

25-26 мая 07

«Словно уютный шум дальнего водопада…»

 
Словно уютный шум дальнего водопада
Где вода разбивается в пыль, разбивается в пух и прах
Словно далекого грома уютная канонада
Словно далекий поезд, летящий на всех парах
 
 
Словно высокого неба скрипучая половица
Словно большого медведя медленные следы
Словно в глубокий сон приглашенье взлететь и слиться
Словно в далекий путь приглашенье большой воды.
 

19 июля 07

«Тишина превращается в пение…»

 
Тишина превращается в пение
Превращается в пение птиц
Если будет немного терпения
Ты увидишь их маленьких лиц
 
 
Если будет немного внимания
Ты увидишь, как маленький клюв
Превращает весь воздух в сверкание
Словно каплю стекла стеклодув
 
 
Сон и явь поменялись границами
И зеленый задвигался мир
И деревья наполнились птицами
И наполнился звоном эфир.
 

20 июля 07

«На любой вопрос отвечая: „да“…»

А.С.

 
На любой вопрос отвечая: «да»
Я прошла по жизни, как по воде
Ты хотел умереть, не оставив следа
Ты хлебнул пустоты и теперь нигде
 
 
И чего ты добился? Да ничего
И чего я достигла? Да ни хуя
Если все подписались за одного
То не все ли равно, кто тут ты, кто я
 
 
И не все ли равно, кто остался жив
И не все ли равно, кто оставил след
Я стою, руки за спину заложив,
И на каждый вопрос отвечаю: «нет».
 

11 августа 07

«Женщина-Моисей…»

 
Женщина-Моисей
Богом своим отмеченная
Ну-ка иди и сей
Разумное-доброе-вечное
 
 
Женщина-Авраам
Родом своим не принятая
Скидывай по дворам
Тексты свои на принтере
 
 
Женщина-Мандельштам
Как без надежды выживешь
Хвори бессонной штамм
Хуже чем даже живопись
 
 
Женщина-Циммерман
Трудно тебе без совести?
Голову спрячь в карман
Слишком она высовывается
 

15 августа 07

«Душистые сосны рядами…»

 
Душистые сосны рядами
Наверное, это и есть
Тот рай, о котором веками
Звенела волшебная весть
 
 
Секундная плавилась стрелка
В безжалостных небесах
И мелкая, мелкая белка
Сновала в сосновых лесах
 
 
Скакнет, обернется с улыбкой
Подхватит легчайший орех
Скользнет золотистою рыбкой
В сплетение хвойных прорех
 
 
И нет ни горенья, ни боя
Ни страха, ни подвига нет
А только сквозь вечную хвою
Спокойный и радостный свет
 

7 сентября 07

«На меня обижаются часто, и мне не впервой…»

 
На меня обижаются часто, и мне не впервой
В электронный свой адрес выслушивать злые нападки
И, за пазухой пряча горячий настрой боевой,
Ежечасно рискуя больной головой,
В коллективной песочнице ныкать совки и лопатки.
 
 
Еженощно рисуя все тот же узор на песке,
Ежедневно смываемый новым и новым приливом,
Не бояться ни яду в стакане, ни пули в виске,
Ни полета над пропастью на двухколесной доске,
Ни когтистого пенья за левым плечом торопливым.
 
 
Не бояться ни бабочки, ни Лао Цзы,
Ни того, кто за зеркалом прячется, чем-то похожий,
Ни кровищи, ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни лошадки, что лесом ведет Сноготок под уздцы,
Ни друзей Шварценеггера в темной прихожей,
 
 
Ни тарелок, ни вилок, ни цен в недомытом бистро,
Ни квасных стихотворных кричалок в московском метро,
Ни того, что соседи несущую стену повадились рушить,
Ни того, что к штыку приравняли перо,
Ни того, что тебе все трудней и трудней меня слушать.
 
 
Трудно слушать – не слушай, а врать не мешай.
Дай поврать, сам поври, а мешать – это каждый умеет.
И другим дай послушать, за них не решай!
Есть возможность послушать, и ты их ее не лишай –
Вдруг они поумнеют?
 

14 сентября 07

«Скорый поезд летит, нажимая на крепкую насыпь…»

 
Скорый поезд летит, нажимая на крепкую насыпь,
Ярким спичечным росчерком воздух тревожа ночной.
Подо мною опять разверзается вязкий анапест,
И словарный запас, словно небо, царит надо мной.
 
 
За незрячим окошком страна пролетает косая,
С безграничным терпеньем глотая здоровую злость,
И дамоклова речь над подушкой моей зависает
И мечтает упасть и пронзить мою лобную кость.
 
 
Подарите мне небо с сияющей круглой дырою,
Отпустите в летящую черной стрелою страну,
И во сне я глаза широко и привольно открою
И проснусь, и уже никогда навсегда не засну.
 

17 сентября 07

«Говорю тебе, что мой дом постоянно с краю…»

 
Говорю тебе, что мой дом постоянно с краю.
Ничего хорошего в этом нет.
Если б дача стояла не первая, а вторая,
Простояла б еще сто лет.
 
 
Если дом мешает дороге, его сломают,
Закатают его в асфальт.
Проложи по раю дорогу – не будет рая,
Только пыль и серый асфальт.
 
 
Я пришла сюда пустоты свои заполнить
И хожу ни жива ни мертва.
Ничего не может уже ни забыть, ни вспомнить
Полумертвая голова.
 
 
Говорю тебе, мой дом постоянно с краю.
Ничего хорошего в этом нет.
Ничего не осталось, даже сарая,
Где стоял мой велосипед.
 
 
Заберусь в глубину лесного массива,
Ничего ужасного нету в нем.
Только сосны и ели – уже красиво.
Дома нет, и не нужен дом.
 
 
Говорю тебе, что мой дом постоянно с краю,
Ничего хорошего в этом нет.
На него изнутри наступает земля сырая,
А снаружи слепящий свет.
 
 
Вылезай, Буратино, ведь бочка совсем пустая,
Ты напрасно туда залез.
Вон по улице едет веселых пожарных стая
Поджигать твой последний лес.
 

18 сентября 07