Текст книги "Боулинг-79"

В ответ Валерка наклонился над другом, схватил его за уши и поцеловал в стиле Леонида Ильича Брежнева – взасос прямо в губы.

Пару лет назад: телецентр «Останкино»

Совещание по итогам кастинга для программы «Три шага до миллиона» проходило в быстром темпе – как, собственно, и все, что делала Лиля. Если бы Лилия Станиславовна Велемирская, генеральный продюсер телекомпании «Игла-ТВ», медлила и рефлексировала, то и десятой доли не успела бы совершить из своего каждодневного расписания.

– Номер семнадцатый – Валерий из Москвы. Ваше мнение, уважаемые дамы и не менее уважаемые господа?

– По-моему, великолепен.

– А на мой взгляд, – простоват.

– Да, чуть-чуть больше простак, чем необходимо.

– Ну и что? Народ любит простаков. Зрителю легче себя с такими идентифицировать.

– Согласна. Какие у него шансы?

– Ну, главное, Лилия Станиславовна, он, судя по лицу, манерам и результатам тестов, аудиторию будет держать.

– Насколько – держать?

– Так, что не оторвутся. У него харизма, как у Миронова. Не сегодняшнего унылого Миронова – а другого. Я имею в виду Андрея.

– А вы что скажете, профессор?

– Однозначно да. Безусловно, номер семнадцатый будет хорошо смотреться. Интеллект высокий. Ай-кью по Айзенку около ста сорока. Тип личности возбудимый. Экстраверт, холерик. Остроумен, своеобычен, убедителен. В общем, я, безусловно, – за.

– Я тоже – за. Я согласна, в нем есть харизма. Несмотря на простоватость, он странно притягателен. Много теть Маш из Тамбова в него влюбятся. Он будет выглядеть.

– Согласна.

– Значит, берем?

– Да.

– Да.

– Да.

– Ну, и отлично. Давайте постараемся, чтобы он продержался подольше. И выиграл побольше. Народу нравится, когда Иванушка-дурачок вдруг срывает банк. Все любят сказки.

* * *

В.В. откинулся в кресле для посетителей.

Офис у детектива Пылова был маленький, но уютный, со вкусом обставленный. Кресла в переговорной комнате кожаные. На столе компьютер с огромным монитором.

Охрана В.В. осталась внизу.

Этот разговор – только для ушей частного сыщика, и ничьих больше.

– Итак?

Факты, и только факты, – таков был принцип детектива Пылова. И никаких оценок. Выводы клиент будет делать сам. Он внушительно откашлялся.

– Вчера объект вышел из своего офиса на улице Академика Королева в двадцать один двадцать девять. Ее сопровождал молодой человек. Они вместе сели в машину объекта.

На мониторе, развернутом экраном в сторону посетителя, пролетели снимки: она и какой-то молодой, красивый хлыщ выходят из телецентра. Подходят к машине. Она садится на водительское сиденье своего «Лексуса». Юный красавчик по-хозяйски занимает пассажирское кресло.

– Кто он, удалось установить?

– Максим Плюсниченко. Работает на телевидении оператором. В той же компании, что и объект. Стало быть, она – его начальница. Плюсниченко – восемьдесят второго года рождения. Образование среднее. Проживает в принадлежащей ему двухкомнатной квартире по адресу: Стрелецкая, тридцать пять…

– А вот они на месте.

На экране пролетели еще снимки: они выходят с территории автостоянки где-то на окраине. Уже стемнело, но съемка идет в инфракрасном режиме.

Вот он обнимает женщину за талию. Она доверчиво льнет к юнцу. Украдкой оглянувшись, он целует ее. Прямо в губы.

Вот они отстраняются друг от друга и оба хохочут. Идут дальше. Он открывает перед ней дверь подъезда, они входят.

Детектив продолжил свой отстраненный комментарий.

– Реальная зарплата у этого Плюсниченко около тысячи двухсот долларов в месяц. У него есть долги. В одном банке – немногим менее двухсот тысяч рублей. В другом – сто одна тысяча. Наконец, в третьем – пятьдесят три. Выплаты по кредитам Плюсниченко производит аккуратно. Пока. Но уже находится на грани: общая сумма ежемесячно выплачиваемой им задолженности составляет семьсот долларов в месяц… Нетрудно посчитать, что на жизнь ему остается всего лишь пятьсот…

– Она, что же, помогает ему материально?

– Подобных свидетельств у меня нет. Во всяком случае, мы не зафиксировали, чтобы он у нее что-либо просил, а она передавала бы ему какие-либо деньги или ценности…

– Значит, мальчик ждет повышения… – словно бы про себя пробормотал В.В. – Может быть, он связан с криминалом?

– Мы отработали его связи. Никаких контактов подобного рода не выявлено.

– Как у мальчика со здоровьечком?

– В норме. Мои люди заглянули в его медкарту в прикрепленной поликлинике: ничего криминального, пару раз гриппом болел.

– Другие женщины в жизни пацана имеются? Или, – В.В. хмыкнул, – может быть, мужчины?

– Нет. В настоящий момент, кроме объекта, – других женщин в его жизни нет. Мужчин – тоже.

– Спасибо и на этом, – кривится В.В.

«Не человек, кремень, – думает о нем частный детектив Пылов. – Совершенно ясно, объект ему далеко не безразличен. Ох, как небезразличен. Это не тот случай, когда собирают улики, чтоб было, чем шантажировать при разводе. Тут – все горячо. Все – болит. Или я ничего не понимаю в клиентах. Но на лице у него – ни одной эмоции. Даже в глазах ничего не отражается. Только пальцы сцепил чуть-чуть напряженней, чем если бы мы говорили о футболе. И скулы слегка закаменели. И – все. Больше никаких проявлений чувств-с. А ведь он ее, пожалуй, даже любит. Да, по-своему любит. Это и бритому ежику ясно».

– Сколько я тебе должен? – интересуется В.В.

– Снимки вам будут нужны?

– Нет. Сотри. Чтоб и следов не осталось.

– Подробная справка о Максиме Плюсниченко?

– Распечатай.

– Платить будете наличными?

В.В. усмехнулся.

– А что, детективам платят как-то иначе?

– Все бывает.

– Я заплачу кэшем.

– Тогда с вас три тысячи американских долларов.

– Получи.

– Расписка нужна?

– Никаких расписок. И – полная конфиденциальность. Никому ни звука! Это понятно?

– Об этом могли бы и не напоминать. Продолжать наблюдение за объектом?

– Продолжать. Но докладывать мне следует, только если в ее поведении появятся изменения. Например, возникнет новый мужчина. Или она бросит этого юнца. Понятно?

– Договорились.

1979 год: памятник Героям Плевны

Валерий на следующее утро решился позвонить прекрасной брюнетке из «Пекина». Попробовал бы он уйти в кусты! Вовка с него живым бы не слез. И не проканали б никакие отмазки. Что он-де, к примеру, с похмелья…

Да и похмелья, в сущности, у Валерки никакого не было. Не бывает похмелья с армянского коньяка ВК-КВ. Даже когда, как они с Вовкой, две поллитры на двоих засадишь. Хотя окончание «пекинского» вечера ему помнилось в сиреневом тумане. Слава богу, что Володя и сам категорически отказался от продолжения банкета – и Валерке добавлять не позволил. А ведь тому хотелось…

И поутру (была суббота) Вова, вот что значит настоящий друг, даже разыскал Валере в общаге пару «двушек» и чуть не пинками выдворил – звонить. Валерка, вздыхая, поплелся. Он был весьма инертным человеком и никаких усилий и перемен в своей жизни не любил – даже многообещающих.

Автомат на углу Красноказарменной улицы и Лефортовского Вала оказался испорчен. «Двушку», сволочь, слопал, а соединения не установил. Пришлось тащиться аж к самому институту.

Там, согласуясь с куском салфетки, он набрал номер.

– Але! – ответил ему мужской, хриплый (тоже, похоже, с похмелюги), грубый голос.

Что за мужик? Ее отец? Сосед? А может, любовник? Или даже муж?

Валера постарался быть вежливым, но твердым:

– Попросите, пожалуйста, Лилю.

Слава богу, расспрашивать, кто звонит, мужик не стал.

Значит, не муж и не любовник. И, скорей всего, даже не отец.

Дядька просто буркнул в трубку:

– Ща, – а потом проорал куда-то в глубину квартиры:

– Лиля!.. Лилька!.. Тебя!

Спустя часы ожидания (как показалось юноше) трубку наконец взяли, и Валерка услышал ее голос. Ее слова, впервые обращенные непосредственно к нему.

– Слушаю вас.

Валера, преодолевая неловкость и предвкушение, произнес заготовленную фразу:

– Здравствуйте, Лиля, это вас беспокоит ваш должник.

– Должник? – искренне не поняла она.

– Ну да. Ваш кредитор. То есть, тьфу, наоборот. Заемщик.

По замешательству в трубке он догадался, что она не въезжает. Валера поторопился объясниться:

– Вчера в ресторане «Пекин» мой друг занял у вас деньги – для меня. Я хочу вам их вернуть.

– Деньги?.. Ах, да, те три рубля… Но они, в сущности, не мои… И мне совсем не к спеху…

– Зато к спеху – мне, – поднажал Валера. – Я не люблю ходить в должниках.

– Похвальное качество, – она рассмеялась своим незабываемым хрипловатым смехом.

– Давайте я верну вам трешку.

– А вас, простите, как зовут?

– Валерий.

– Ах, да, ваш друг вчера говорил…

– Когда и куда вам подвезти деньги, Лиля?

Она заколебалась.

– Право, не знаю… Может быть, на недельке…

– Исключено! – воскликнул он. – Ваша трешка жжет мне карман!

Она снова рассмеялась.

– Н-ну… Может, завтра…

– Завтра?! – он сделал вид, что страшно расстроен (да, в сущности, так оно и было). – Но ведь с каждым днем растут проценты!..

– О, успокойтесь! – снова звонко-хриплый смех в трубке. – Я не ростовщик. Не старуха-процентщица.

– Зато я считаю себя просто обязанным вернуть вам не только деньги, но и проценты!

Обычно, когда Валерке удавалось преодолеть первое смущение и разговориться, он таки ловил кураж – и тогда уж удержу не знал.

– Проценты… – усмехнулась девушка. – Да ведь я в сберкассе за год получила бы за эту трешку максимум девять копеек!..

– Девять копеек!.. Страшные деньги!.. Целое состояние! Это фруктовое мороженое! Или три стакана воды с сиропом!..

– Вы собираетесь платить проценты водой с сиропом? – лукаво поинтересовалась она.

Валерка радостно понял, что настал момент истины: она клюнула и готова с ним встретиться, и согласна прийти на свидание, и теперь все зависит только от того, насколько красноречивым он будет.

– Нет! – воскликнул он. – Я заплачу их тем, чем вы захотите. И где вы захотите. И когда угодно!

– Не слишком ли много для вас хлопот из-за столь ничтожных процентов?

– Нет! Нет и нет!.. Вы, Лилия, выручили меня вчера в самый тяжелый момент моей жизни. Можно сказать, спасли мою честь! И я просто обязан как можно скорее вернуть вам эти деньги. И – отблагодарить вас!

«Хорошо сказал! Эх, оказался бы рядом Вовка, он был бы мной весьма доволен!»

– Что ж, – задумчиво произнесла девушка. – А ведь вас надо спасать. Не то эта трешка и правда прожжет вам карман.

– Правильно! Давайте встретимся сегодня!

– Сегодня… – как бы заколебалась она. – Не знаю, успею ли я… Может быть, ближе к вечеру…

– В час дня.

– Это, по-вашему, вечер? – опять рассмеялась она.

– Тогда в два.

– В пять вас устроит?

– Да. А где вам будет удобно?

– Я живу в центре. В Армянском переулке.

– Встретимся у вашего дома?

– Нет, давайте в каком-нибудь более красивом месте.

– У памятника Дзержинскому?

– Как мы к нему подойдем, чудак-человек? Там машины ездят со всех сторон…

– Ах, да. Тогда, может, на площади Ногина? У памятника Героям Плевны?

– Да… Можно…

– В пять часов? – уточнил он. – На Ногина? У Плевны?

– Договорились.

– Что ж, я буду ждать. Очень.

– А у вас есть, на всякий случай, домашний телефон? – явно не без умысла – проверить, москвич он или нет – спросила она.

– К счастью, нет.

– Ах, да, – улыбнулась она, – ведь вы живете близ Асуанской плотины.

И повесила трубку. Последнее слово осталось за ней.

Но все равно Валерка был просто счастлив. Она – согласилась! Он договорился с красивой девушкой о свидании!

Он выскочил из телефонной будки и чуть не вприпрыжку понесся домой – в общагу.

* * *

Вова ждал его в комнате.

– Ну? – строго спросил он, отрываясь от журнала «Новый мир».

– Да! – выкрикнул Валерка.

– Когда и где?

– Сегодня. В пять. У памятника героям девственной плевы.

– Что ж, поздравляю. Но вы отдаете себе отчет, сэр, что это лишь первый шаг на длинном и тернистом пути покорения девичьего сердца?

– Отдаю, отдаю. Сэр!.. Слушай, ты мне не дашь на сегодня свою джинсовку?

– Она ж тебе велика.

– Ничего. Я застегивать не буду. Сегодня тепло.

– Бери, – пожал плечами Володя и углубился в журнал. Спустя минуту он оторвался и спросил: – Слушай, а «щелкунчик» – это кто?

Володя штудировал уже читанный Валеркой только что вышедший роман Катаева «Алмазный мой венец». Одно из удовольствий от книги заключалось в том, чтобы расшифровывать, кого из своих великих друзей имел в виду живой классик под выдуманными им именами-кличками. Командор – ясное дело, Маяковский; королевич – Есенин; брат – естественно, Евгений Петров; друг – Илья Ильф…

– Щелкунчик – это Мандельштам, – весомо ответил Валерка.

Когда дело касалось литературы и других изящных искусств, его авторитет в глазах друга был неоспорим.

– А-а, – снова погрузился в журнал приятель.

– Слушай, куда мне ее вести? – спросил у него Валерка.

Ему ужасно хотелось поговорить о своей новой любви.

– Своди ее на Солдатку, а потом тащи прямо в общагу. Я переночую в сто восьмой.

– Идиот!

– А зачем ты дурацкие вопросы задаешь?

– Нет, правда, куда?

Приятель оторвался от журнала и произнес назидательно:

– Знаешь ли ты, Валерочка, что столица нашей Родины, город-герой Москва, является крупнейшим культурно-историческим центром Советского Союза? Каждый день здесь гостеприимно распахивают свои двери сорок семь музеев и выставочных залов, тридцать пять театров, сто двадцать три кинотеатра! Москвичи и гости столицы с трепетом осматривают святыни древнего Кремля. Затаив дыхание, входят в Мавзолей, чтобы раззявить хавальники на чучело вождя мирового пролетариата. Потом, насмотревшись на мумию, они возносятся скоростными лифтами на Останкинскую телебашню или погружаются в бассейн «Москва», лезут на колесо обозрения в Парке культуры имени Отдыха и спускаются в просторные, светлые вестибюли столичного метро…

– Н-да? И что? Нам в ЦПКиО идти? На метро кататься?

Словно не слыша его реплики, Володя продолжал тоном экскурсовода:

– А вечером зажигают свои уютные огни сотни ресторанов, кафе, просто баров и пивных, где москвичи и гости столицы могут культурно провести вечер за чашечкой кофе и стаканчиком компота из сухофруктов…

– Не хочу я в ресторан, – нахмурился Валерка. – Вчера ресторан, сегодня ресторан. Что она обо мне подумает?

– Что ты богатый (или, по крайней мере, хорошо обеспеченный) человек, каковым теперь, после находки кошелька, ты и являешься.

– Нет, ну ресторан, может, потом… – стал размышлять, словно про себя, Валера. – А лучше, конечно, кафе «Космос» на Горького. Или «Молодежное»… Но ведь туда фиг попадешь… Сегодня суббота…

– Дашь швейцару рупь – и попадешь.

– Да не умею я швейцарам рубли давать!..

– Давать взятки, юноша, надо учиться. Иначе как вы будете дальше жить в первом в мире королевстве рабочих и крестьян?

– Ничего, обойдусь. Выживу как-нибудь.

– Глубочайшее заблуждение. На швейцарах, деточка, надо тренироваться, пока имеется такая возможность. Чтобы потом уже оттачивать свое мастерство на директорах магазинов и товароведах; на работниках загсов, чтобы зарегистрировали ваш брак побыстрее да в удобное время; на врачах роддомов, чтобы жену твою и ребенка не уморили; на нянечках в яслях и воспитательницах в детсадах. Человек, не умеющий давать взятки, в Советской стране обречен. И если ты не сумеешь продемонстрировать этого искусства, твоя Лилея или Лилия уйдет от тебя. И будет права.

– Какой ты бред несешь! Тошно слушать!

– Это, юноша, не бред, а наша социалистическая действительность. Наш развитой, реальный социализм. Дай рубль швейцару – и ты немедленно получишь место с видом на Пешков-стрит, на мерцающие всполохи реклам главного бродвея страны. И улыбающаяся официантка будет вам подавать «шампань-коблер»… Не дашь – проторчишь со своей Лилией у входа в заведение, на ледяном ветру, а потом поведешь ее в первый попавшийся подъезд, где вы станете глотать из горла портвейн «Кавказ».

– Не будет этого! – решительно воскликнул Валерка.

– Чего? – холодно поинтересовался Володя. – Портвейна или коблера?

– Ни того ни другого!.. Для начала я хочу обеспечить девушке культурную программу. Она не должна думать обо мне, как о каком-нибудь пропойце или гуляке!

– А!

Володя привстал с койки и принялся пристально, словно энтомолог таракана, рассматривать друга.

– Ты хочешь, для начала, продемонстрировать девушке все богатства своей души. Рудники, так сказать, свои серебряные. Золотые свои россыпи.

– Можно судить и так, – с аффектированной гордостью заявил Валерий.

– Что ж, пока вы будете следовать от памятника девственной плеве до ближайшего ресторана – какой там ближайший?.. «Будапешт», если я не ошибаюсь? Или «Берлин»?.. Итак, пока ты будешь волочить Лилию в заведение, ты вполне успеешь прочитать ей весь свой репертуар. Что там у тебя в загашнике? «Свеча горела на столе…», «Послушайте, ведь если звезды зажигают…», «Мама, мама, я очень и очень болен…» А, да, еще главный хит: «Среди миров, в мерцании светил…»

– Ты пошляк и циник, – с презрением проговорил Валерка. – И говорить я с тобой не желаю.

– Не желаешь? Что ж, тогда я умолкаю. Но помни, что ты первый меня спросил. Между прочим, спросил совета. И я тебе его по-дружески попытался дать.

– Не нужны мне такие советы.

– Воля ваша, – молвил Владимир хладнокровно и снова погрузился в «Алмазный мой венец».

* * *

Итак, Володька высокомерно замолчал.

Ни заниматься, ни читать Валерке решительно не хотелось. Предвкушение свидания словно выдувало из башки все умные мысли (да и неумные тоже).

Пойти выпить для храбрости, хотя бы сто грамм, было решительно нельзя. Совершенно неудобняк прийти на первую свиданку с выхлопом.

Что оставалось Валерке?

Только убивать время.

Разумеется, он сходил в душевую комнату и тщательно намылся болгарским шампунем «Крапива». О гелях для душа в ту пору не слыхивали, и тело пришлось драить мылом «Детским».

Благодаря настояниям Владимира Валерка тщательно соблюдал личную гигиену – даже в неласковых условиях отсутствия персональной ванной.

Затем он, выйдя на лестницу, начистил ботинки и прошелся щеткой по джинсам.

Побрился электробритвой «Харькiв» и спрыснул лицо импортным одеколоном «О’жен».

Володька время от времени отрывался от журнала и с насмешливым одобрением следил за Валеркиными манипуляциями.

«Ни слова больше! – думал про соседа Валера. – Не хочешь со мной по-серьезному разговаривать, и не надо. Я буду держать язык за зубами».

Вовка тоже хранил молчание. А до свидания оставалось, с ума сойти, еще два с половиной часа.

И тут Валерке наконец пришло в голову, куда пригласить Лилю. Чем ее можно удивить. Да, вот это была идея! Колоссальная!..

Вовка мог, конечно, сколько угодно зубоскалить на тему «Москва – центр культуры всего прогрессивного человечества», а только трудно было в тогдашней Белокаменной с бухты-барахты сводить куда-нибудь девушку.

Напомним, что в столице мира и социализма не существовало в ту пору ни единого клуба. Имеются в виду не Дворцы либо Дома культуры, а клубы в нынешнем значении этого слова – с громкой музыкой, танцами, представлениями и выпивкой. Ни одного. Студенты того времени и не представляли себе ничего подобного.

Отсутствовали как класс бильярдные. Спустя пятнадцать лет после описываемых событий поэт Шалевский, завзятый бильярдист, поведал Валерке (они тогда торговали кроссовками в Лужниках, и их места оказались рядом), что в конце семидесятых в Белокаменной имелось всего четыре бильярдных стола. Не четыре заведения – а четыре стола. Не считая, разумеется, тех, что размещались на дачах членов и кандидатов в члены Политбюро. А также в санаториях для цэковских и правительственных работников.

Да и трудно было представить себе в ту пору, что юноша на первом свидании может повести девушку в бильярдную. Это все равно что на ипподром приглашать, в очаг азарта и разврата.

Что оставалось? Театр? Нет, вывести девушку в театр также не представлялось никакой возможности – в условиях цейтнота, в котором оказался Валерка. Поход со спутницей на спектакль – мероприятие, которое готовилось за месяц, а то и два. В столице имелось (на взгляд Валерки) три пристойных театра: Таганка, имени Ленинского комсомола и «Современник». Более терпимый Володя добавлял к списку еще три: МХАТ, Сатиру и театр-студию Спесивцева на Красной Пресне. Ну, и для любителей оперы-балета, конечно, Большой. Все остальные театры посещались только полными лохами и провинциалами. И вести девушку в Театр имени А.С. Пушкина было совершенно не комильфо. Тем более звать ее, чтобы вдвоем стрелять билеты на Таганку или в «Современник».

Сотни кинотеатров в самом деле, как вещал Володька, гостеприимно распахивали свои двери в столице. И около трехсот советских и зарубежных фильмов выходили на экраны ежегодно. Но сколько из них стоило смотреть? «Не больше пяти», – заявлял Валерка. «Одиннадцать!» – спорил с ним более благодушный Володька. В итоге друзья сходились на средней цифре: от семи до девяти (или восемь с половиной, как заявил однажды более подкованный в искусствах Валерка. Кстати, одноименный фильм оба друга не видели, только слышали о нем. Картина Феллини, несмотря на Гран-при Международного московского фестиваля, так и не вышла в советский прокат.)

Во всяком случае, в ту субботу Валерка тщательно проштудировал газету «Досуг в Москве» с полным репертуаром кинотеатров и ничего подходящего не обнаружил.

Что оставалось? Третьяковка? Пушкинский музей? Трогательно, романтично, но как-то не для первого свидания.

Можно было оттаптывать ноги в Сокольниках, Парке культуры или просто на бульварах – но леса и укромные лавочки больше подходили не для первой свиданки, а для гораздо более позднего, романтического периода встреч.

Гулять по Патриаршим прудам с демонстрацией мест действия романа «Мастер и Маргарита»? А что, если Лиля не читала (или не любит) великий роман? Или, хуже того (она ведь, в отличие от Валерки, кажется, москвичка) – знает топонимику Булгакова гораздо лучше его?

Однако Валере все ж таки удалось придумать, куда пригласить Лилю: место неожиданное, редкое, экстравагантное и вполне приличное. Удалось – без всякой помощи Володьки. Но он был уверен: приятель на все сто процентов одобрил бы его выбор.