Текст книги "Небесный остров"

Помолчал. С обидой добавил:

– Я б у такого ни копейки не взял. Западло.

– Ты прав, – скупо улыбнулся Полуянов. – По-своему. А у отца твоего своя правда. Ему семью кормить, детей поднимать.

– Да пропьют все они! – отмахнулся Юрик. – Цемент вон, во дворе валяется, даже не укрыли, я сам пленкой заматывал.

И тяжело, будто старичок, поднялся. Буркнул:

– Ну, бывай, Дима. Спасибо типа за угощеньице. Только если что… я тебя не знаю. Ты меня тоже.

– Погоди, – остановил его Полуянов. – На, возьми. На пивко. – Он протянул парню тысячную купюру.

Глаза у Юрика жадно блеснули. Однако он твердо отвел Димину руку. Произнес:

– Давай уж хоть я сестру свою не буду продавать.

Дима спорить не стал. Нацарапал на визитной карточке номер мобильника, протянул парню:

– Звони, если что.

– Что мне тебе звонить, – буркнул парнишка.

– Ну, мало ли. Может, на журфак надумаешь поступать, – улыбнулся Полуянов. – Чем смогу – помогу.

– Через неделю меня и не вспомнишь, – хмыкнул парень.

Но карточку аккуратно поместил в карман шорт.

* * *

Гуляли вчера, как настоящие отпускники, – почти до двух ночи. И Надя не сомневалась: Димка, как и она, разоспится часов до одиннадцати.

Однако тот – вот фанат! – уже в девять утра вскочил. Топал по номеру, шумел водой в ванной комнате.

– Когда придешь? – сквозь сон пробормотала она.

– Не знаю. К обеду, наверно, – буркнул он.

Ну, и чудесно – она и выспаться успеет, и на море сходить.

Однако торчать на пляже одной оказалось скучно. Ну, искупалась. Повалялась на горячем песке, перебралась в тень. Полистала книгу, съела кисточку винограда. А дальше что делать? Поболтать не с кем, пиво в одиночку пить – явно не комильфо. И Надя решила посмотреть вчерашние фотки – Димка ее весь вечер щелкал. Старался, командовал ею, будто маститый фотохудожник. И клялся, что снимет истинные шедевры.

Девушка достала из пляжной сумки недавнее приобретение, цифровик, и приготовилась наслаждаться.

Что ж, беседки, фонтаны, клумбы с розами Полуянову давались неплохо. И юные девы, что вроде случайно попали в кадр, тоже выглядели эффектно. А вот она сама…

Надя крутила фотку за фоткой и все больше расстраивалась. Снимков полно, а распечатать нечего. Здесь она толстая, там – корявая. Неужели она действительно настолько ужасно выглядит?! Хотя на диетах вечно сидит, зарядку иногда делает. Да и лицо не радовало: то испуганное, то усталое. Морщинки, опять же. Понятно, конечно, что с дороги, не выспалась накануне – но не настолько ж она крокодил?!

Надя безжалостно удалила почти все фотки. Досадливо вернула фотоаппарат в пляжную сумку. С обидой взглянула на стайку малолетних стройняшек – те валялись на надувном матрасе, смаковали коктейли из жестяных банок. Явно не утруждают себя диетами и уже к двадцати пяти расплывутся, поблекнут. Но пока – королевны. И на нее (полноватую, с книжкой и виноградом в пластиковом пакете) поглядывают снисходительно.

Надя улеглась на спину, прикрыла лицо широкополой шляпой (чтобы от солнца пигментные пятна не появились). И вдруг услышала:

– Вы из-за фотографий расстроились?

Вскинулась, увидела: рядом с ее соломенной подстилкой присел на корточки парень. Помладше Димы, плавки, как сейчас модно, широченные, вроде семейных трусов, распахнутая гавайка, кожа совсем белая. Только что приехал или местный – те, говорят, на море не ходят принципиально. Лицо приятное – умное и совсем не наглое.

И она решила поддержать разговор. С долей кокетства поинтересовалась:

– С чего вы взяли, что я расстроена?

– А я за вами давно наблюдаю, – легко признался парнишка. – Вы, когда на пляж пришли, улыбались. А потом фотографии посмотрели – и сразу поникли… Плохо получились, да?

– Вообще кошмар, – вздохнула Надя. И у нее вдруг вырвалось: – Неужели я такая страшная?!

– Вас, наверно, просто снимали без любви, – авторитетно заявил парень. И уверенно добавил: – А я бы ваш портрет мог сделать для обложки! Любого глянцевого журнала!

Первой мыслью было растроганно пробормотать: «Спасибо!» Однако Надя быстро взяла себя в руки. С какой стати сей поток комплиментов? И на обложку она точно никогда не тянула. Даже в самой ранней юности.

Надя подозрительно взглянула на молодого человека. Рукой машинально придержала сумку (там и фотоаппарат дорогой, и кошелек, и паспорт).

А тот, будто не замечая ее опасений, потребовал:

– Покажите фотки.

Сейчас вырвет сумку и умчится.

И Надя строго произнесла:

– Ничего я вам показывать не буду.

Он окинул ее внимательным взглядом. Явно разглядел и напряженную позу, и руку, что судорожно вцепилась в драгоценное имущество. Обиженно произнес:

– Решила, что я ворюга? Неужели похож?

– Неважно, что я решила, – отрезала Надя. – Я просто на пляже не знакомлюсь.

Получилось манерно, смешно – но очень уж она разозлилась. Сначала неудачные снимки, потом явно преувеличенный, нарочитый комплимент.

Однако парень не сдавался. Присел еще ниже, посмотрел на нее искоса, прищурился – будто ракурс подбирает. И авторитетно заявил:

– Вас в профиль надо снимать. Или, еще лучше, в две трети. Давайте фотик, покажу класс!

И совсем уж нахально потянулся к ее сумке.

– Оставьте меня в покое! – взвилась Надежда. – Или мне охрану позвать?

Хотя есть ли на муниципальном пляже охрана?

Однако нахал покорно отступил. Вздохнул. И вдруг спросил:

– Вы еще долго здесь будете?

– Да сколько бы ни была – с вами мне разговаривать не о чем!

Однако тот вновь будто не расслышал грубости. Еще раз взглянул на нее, внимательно, цепко, и попросил:

– Не уходите, пожалуйста, никуда. Хотя бы полчаса. Я сейчас фотоаппарат раздобуду, раз вы мне свой не хотите доверить.

И, не дожидаясь ответа, отчалил.

Надя проводила его растерянным взглядом. Действительно странный. И на вора не похож. А вот она сама неразумная клуша. Явилась на пляж зачем-то со всеми деньгами, с новой цифровой камерой. И купалась, бросив все богатства без присмотра на берегу! Счастье, что еще тогда не украли!

Сбегать, что ли, в номер, оставить все ценное? Но вдруг новый знакомый сейчас действительно со своим фотоаппаратом явится? Глупо, конечно, верить, что она похожа на фотомодель, но чудеса ведь иногда происходят? И парень симпатичный и необычный, ей такие всегда нравились.

Надя задумчиво достала из сумки остатки винограда. Доела, бездумно глядя в бесконечную морскую даль. Очень хотелось искупаться – но теперь, когда весь пляж ее дорогой фотоаппарат видел, конечно, нельзя. Но вместо того чтоб уйти, все ждала и ждала. Хотя, конечно, фотограф про нее давно забыл.

Однако тот пришел. В руках – пакет. Увидел Надю, просиял:

– Просто замечательно, что вы не сбежали!

И бережно извлек из пакета новенькую, еще запечатанную коробку.

Цифровик. Да куда круче, чем у нее.

– Вы его только купили, что ли? – удивленно пробормотала Митрофанова.

– Ага, – улыбнулся парень. – До дома мне далеко, а тут магазин рядом. Ничего. Хорошая техника всегда пригодится.

– Интересный вы человек, – задумчиво произнесла девушка.

– Хоть на том спасибо! – весело хмыкнул он. И представился: – Меня Женей зовут.

– Очень приятно. Надя.

А молодой человек скомандовал:

– Достань книжку, ложись на живот и просто читай. Ничего, кстати, что я на «ты»? Когда работаю, выкать не умею.

– Да пожалуйста.

– Сосредоточься. Прочти – реально прочти – пару предложений. И на меня не смотри.

Митрофанова повиновалась (но сумку рукой, на всякий случай, придерживала).

– Перестань хмуриться, – продолжал командовать Женя. – Теперь подними глаза и подумай о чем-нибудь. Обязательно приятном…

Деловито приблизился, поправил ей прядь волос. По-хозяйски потрепал по щеке, велел:

– Расслабься. А то лицо каменным выйдет.

Щелк, щелк. И новая команда:

– А теперь смотри на море. Только не щурься. И губы не поджимай.

Он навис над ней, принялся снимать сверху.

– Слишком близко! Я толстая получусь! – запротестовала Надежда.

– Не учи ученого, – отмахнулся Женя. Досадливо пробормотал: – Батарея не заряжена… – И велел: – Быстро иди, смотри. Пока фотик не выключился.

– Ничего себе! – удивленно пробормотала девушка.

Она просто не ожидала.

Не больше десяти карточек новый знакомый сделал – и каждую хоть в рамку вставляй. Пусть не очень уже юная, но стильная, загадочная, эффектная получилась женщина. И она ведь еще без макияжа, волосы растрепаны.

– Да у тебя талант! – искренне похвалила Надя.

А парень простодушно откликнулся:

– Скорее опыт. Да и люблю я таких, как ты, снимать. Вроде внешне простенькие, но с изюминкой!

Вернул фотоаппарат обратно в магазинную коробку.

И предложил:

– Хочешь, свой электронный адрес оставь, я тебе фотки пришлю.

Надя продиктовала. А Женя легко вскочил на ноги, улыбнулся:

– Ну, бывай! Приятно было познакомиться!

И исчез.

Надя озадаченно покачала головой. Чудеса здесь у них в Приморске! Шикарные фотографы разгуливают по пляжу, бесплатно предлагают свои услуги. И даже телефончик не просят.

Она снова достала из сумки свой фотоаппарат. Пересмотрела те немногие снимки, что оставила со вчерашнего дня, и решительно уничтожила их тоже. С карточками Жени никакого сравнения. «Вас снимали без любви», подумать только!

Неужели Димка ее правда не любит? Да нет. Зачем бы иначе сюда, в Приморск, ее вытащил? Просто не умеет Полуянов фотографировать. А этот Женя – профессионал. Но с чего бы ему демонстрировать свое мастерство на ней – совсем неприметной?

* * *

К обеду Полуянов не явился. Позвонил, наговорил, что дел полно. Но пообещал, что ужинать поведет ее в ресторан. И велел быть готовой к девяти.

Надя принарядилась, подкрасилась – платье соблазнительно обтянуло фигуру, макияж выгодно оттенил сегодняшний загар.

Дима приводить себя в порядок не стал – просто переодел шорты с майкой. Даже не побрился, лицо бледное, под глазами тени.

– Устал? – заботливо поинтересовалась Надя.

– Обычное дело. Я ж работаю, – отмахнулся он.

Надя расстроилась: похоже, зря она надеялась на беззаботный отпускной вечер. Это ей хочется шутить, веселиться и выслушивать Димины комплименты, а Полуянов, похоже, весь в раздумьях о своем «гвозде». Может, подпоить его слегка – чтоб расслабился?

Однако Дима беспрекословно заказал Наде ее любимый «Мохито», но себе взял минералку. Объяснил: ему к одиннадцати вечера еще на встречу ехать.

Значит, весь ужин займет чуть больше часа. Хорошенький получается отпуск!

Но ворчать Надя сочла неразумным. Лишь ласково тронула Димину ладонь, упрекнула:

– Ты совсем себя не жалеешь.

Полуянов вскинул на нее виноватый взор:

– Да все так оборачивается… я сам не ожидал. Тема действительно козырная. Ковать надо, пока горячо.

– Что ж. Работа – дело святое, – согласилась она.

Но неужели ей и завтра придется сидеть на пляже одной? Совсем не хочется.

И вдруг вспомнила, что видела сегодня одну весьма интригующую рекламку. Произнесла задумчиво:

– Слушай, Дима. А может, мне, чтобы тебя не отвлекать, пока в Стамбул смотаться?

– Куда?! – встрепенулся журналист.

– В Стамбул, столицу Турции, – подмигнула она. – Из Геленджика туда паром ходит.

– И с какой стати ты поедешь в Стамбул?

– А чего? У меня же отпуск. И загранпаспорт теперь есть, – невинно улыбнулась она. – Посмотрю Софию, голубую мечеть, кожаные куртки куплю тебе и себе. Не бойся: поездка – всего на четыре дня! Не украдут меня в гарем. А ты пока свою статью спокойно закончишь.

Дима задумался. «Неужели отпустит?» – испугалась Надежда.

– Деловая ты стала. После своей Италии, – наконец произнес он.

И взгляд его, доселе рассеянный, мазнул по ней с откровенным, чисто мужским интересом.

«Расшевелила наконец!» – обрадовалась Надежда.

А Полуянов твердо произнес:

– Нечего тебе в Турции делать. Одной. – И добавил командирским тоном: – Давай я тебя лучше к расследованию своему привлеку.

– А гонорар? – не растерялась она.

– Гонорар – пополам. Как и положено по семейному кодексу. Давай допивай свой «Мохито». Вместе поедем.

– Куда?

– На пляж дикий. Встретимся быстренько с одним чудиком, а потом искупаемся под луной.

«А купальник? Полотенце?» – мелькнуло у нее.

Но заикнешься – Дима точно обзовет ее клушей и с собой не возьмет. Потому она лишь вздохнула и поинтересовалась:

– А зачем именно ночью встречаться?

– По пути расскажу.

И, пока ехали, поведал наконец, о чем писать будет: про погибшую в море девушку. Озвучил официальную версию: мол, та сама виновата. Однако капитан, якобы повинный в ее смерти, не просто находится на свободе. Он еще и дорогую машину себе присматривает – странно для человека, только что совершившего убийство, пусть и по неосторожности. А мальчишка, брательник погибшей, и вовсе заявил, что своими ушами слышал, будто за штурвалом совсем другой человек был. И родителей девушки просто купили, чтоб молчали они.

– Ничего себе! – выдохнула Митрофанова. – Действительно тема!

– Ага, – кивнул Дима. – Только доказательств нет. Капитан – естественно, будет молчать. Мальчишка тоже, он отца своего боится смертельно. А милиция местная наверняка куплена.

– А кум, дядя Толя? Который видел, кто за штурвалом?

– Пытался я его найти, – проворчал Полуянов. – В Институт моря сегодня ездил. Узнал: уволился дядя Толя. С месяц назад. А где теперь он работает? Никто не в курсе. Он из Приморска вообще уехал. Отправился якобы в Сочи – и платят там лучше, и жить веселей. Родственников у него в городке нет. А мобильный телефон заблокирован.

Дима вспомнил обиженное личико официантки из местной кафешки, ее возмущенные слова:

– И пятьсот рублей мне не отдал, гад! Я ему сто раз уже звонила. И со своего номера, и с других – думала, может, просто в черный список меня внес – не отвечает. Что за мужики пошли мелочные!

Оставалось лишь оставить девушке хорошие чаевые да покинуть кафе.

– Сложно все… – задумчиво произнесла Надя. – А с кем мы сейчас встречаемся?

– Да с мужиком, который в газету написал про эту историю. Пенсионер, ветеран труда.

– Он что-нибудь видел? Сам?

– Не понял я, – вздохнул Полуянов. – В письме доказательств никаких, только общие слова. «Погиб безвинный ребенок» и «доколе». А когда мы вчера встретились, темнить начал. Вроде и не в девушке дело – совсем в другом. И сегодня он мне здесь что-то особенное покажет.

Полуянов напряженно всматривался в ночное шоссе:

– Тут должен быть поворот. Сначала с указателем на пляж Института моря. И сразу после него еще один, на грунтовку.

Дорога заложила крутой вираж, покрышки «Приоры» опасно завизжали, Надя вжалась в сиденье. Поинтересовалась:

– А он не сумасшедший, твой дед?

– Да кто знает, – вздохнул Полуянов.

И она авторитетно добавила:

– Запросто может быть обычный синильный психоз. В моем зале в библиотеке половина стариков такие. Один – на мэра компромат собирает, второй…

Договорить она не успела – прямо перед их носом мелькнуло что-то огромное, черное. Надя в ужасе закрыла глаза, Дима резко нажал на тормоз, машина заюлила, пошла юзом…

«Справа – обрыв, метров тридцать, и скалы», – пронеслось в голове у Нади. Глаз она не открывала, и ей показалось: все, машина летит с большой высоты.

– Ой! – не выдержала она.

Однако стремительный, со свистом ветра лет внезапно прекратился. А с водительского кресла донесся рык Полуянова:

– Алкоголики чер-ртовы!

Митрофанова открыла глаза и обнаружила – их всего лишь развернуло против движения и вынесло на обочину. Машина вроде цела, а Дима дрожащей рукой вытягивает из пачки сигарету.

– Что… что это было? – дрожащим голосом спросила она.

– Джип с пляжа выскочил, – почти спокойно объяснил Полуянов. – Вообще не глядя. Король, блин, дорог!

– Ты гений, Дима, – с чувством произнесла девушка. – Я думала, нам крышка.

Полуянов с наслаждением втянул дым. Небрежно добавил:

– Мастерство не пропьешь. Зато поворот не проскочили.

И показал Наде:

– Вон указатель на пляж. А тут грунтовка.

Осторожно развернулся, весело прокомментировал:

– Сплошную пересекли! Сейчас права отберут!

Но гаишников поблизости не оказалось.

Полуянов въехал в реденький южный лес. Машина запрыгала по ямистой дороге. Надя сидела подавленная. Страшная история, только что поведанная Димой, недавняя почти авария… Да тревожный блеск луны, узкий, круто идущий под гору проселок, резкие вскрики ночных птиц. И деревья подступают все ближе, уклон – все круче.

Митрофанова снова вцепилась в сиденье. Опасливо произнесла:

– По-моему, мы здесь не проедем.

Но Полуянов продолжал двигаться вперед. Только сигарету изо рта выдернул, передал ей:

– Подержи пока.

Она взглянула на него в неверном свете луны и сигаретного огонька. Ох, смотрела бы – хоть час, хоть год! Лицо сосредоточенное, волевое, брови упрямо сдвинуты к переносице. Смелый, надежный, безупречно красивый. Предложил ей работать вместе. Чего еще желать?

– Хорошо мне с тобой, Димка, – вырвалось у нее.

Ответа не дождалась – машина ухнула в яму, заскребла днищем по грунту. Зато впереди наконец показалась цель: черный глянец моря с редкими огоньками кораблей на дальнем рейде. Полуянов (вдохновился, что ли, ее признанием?) прибавил газу и, разбрасывая гальку, подъехал почти к самой воде. Принял у Нади дотлевшую до фильтра сигарету, выбросил ее, сразу закурил новую. Пробормотал:

– И где же наш дедок?

Митрофанова лишь вздохнула: нет бы обнять ее после всего пережитого. Пусть не в любви объясниться, но что-нибудь приятное сказать. Но у Димки на первом месте всегда работа. А она сама, интересно, на каком? В лучшем случае – в середине списка, где-нибудь между друзьями, путешествиями и пивом.

А у итальянца Марио была бы на первом.

Может, все-таки бросить, к богу в рай, ненадежного, взбалмошного журналиста и выйти замуж за ответственного, спокойного заграничного банкира?

Ладно, посмотрим.

И Надя спокойно спросила:

– Вы точно именно здесь договаривались?

– Вроде бы. Старик сказал: грунтовка сразу после Института моря, и по ней – до дикого пляжа. Он нас здесь будет ждать.

– А он сам тоже на машине должен приехать?

– Вряд ли.

– Пешком, что ли, из Приморска пойдет? Далековато, – удивилась она. – И вообще зачем встречаться именно тут?

– Что-то показать мне хотел.

– Связанное с гибелью девушки? – Митрофанова обвела взглядом пустынный берег.

– Не понял я, – досадливо откликнулся Полуянов. – Но старик намекал: вроде смерть Корсаковой – вообще мелочь. А сегодня он мне поведает действительно страшные вещи.

– Про заговор инопланетян, – закончила Надя.

– Не каркай ты!

Она пожала плечами. Оставила Диму, прошла к воде. Романтично, конечно, теплая южная ночь, нежные вздохи моря, загадочный свет луны. Но настроения после того, что Дима рассказал, совсем нет. Да и ветерок прохладный, волна приличная, камни острые. Устроишь заплыв и будешь вся в царапинах. Или простудишься.

А на пляже Института моря весело. Музыка, смех доносятся. Столики в летнем кафе совсем рядом с водой стоят, но от брызг защищены прозрачным пластиком. И коктейль бы выпить совсем неплохо.

Митрофанова вернулась к машине. Задумчиво произнесла:

– А у старичка твоего мобильный телефон есть?

– Не держит. Принципиально.

– А на сколько он уже опоздал?

– На пятнадцать минут.

– Значит, не придет, – уверенно заявила она. – Я этот тип людей знаю. Если им что-то нужно – всегда заранее являются. Библиотека еще закрыта, а они уже под дверями стоят. Может, заболел дедуля. Или наплел с три короба, а потом понял: сказать ему нечего. Вот и водит тебя за нос: и дома не стал говорить, и сюда не явился.

– Да права ты, Надежда, тысячу раз права, – раздосадованно откликнулся Дмитрий.

А она вкрадчиво предложила:

– Пойдем отсюда. Вон на пляже какое кафе симпатичное.

Полуянов насупился. Буркнул:

– Ужинали ведь уже!

– А сейчас чаю выпьем, – не сдавалась Надежда.

– Знаю я твой чай! Опять себе коктейль закажешь, а я за рулем.

– Ну, давай тогда в гостиницу, – легко сдалась Надя. – Оставим машину и в городе куда-нибудь сходим.

Однако Полуянов поспешно произнес:

– Да ладно, пошли сюда, раз приехали.

Идти оказалось неудобно – темно, на пути постоянно попадались огромные валуны, под ногами что-то скользило. Но Дима ей руку лишь пару раз подал в особо трудных случаях.

«Не то что Марио».

Хотя итальянец глухой ночью на дикий пляж ее не потащил бы. На Марио только взгляни – сразу поймешь: тот купается лишь в светлое время суток и в специально отведенных местах.

Наконец, они добрались. Влезли на пирс, отделявший пляж от дикого берега.

– Днем здесь охранники дежурят, «зайцев» гоняют, – предупредил Полуянов.

Однако сейчас, когда время близилось к полуночи, никто их не остановил.

Девушка с любопытством глядела по сторонам: симпатичное местечко! Кафе на самом берегу, еще одно чуть в отдалении, из обоих несется живая музыка. По гальке, взявшись за руки, а также в обнимку, бродят парочки, в другом конце у воды полыхнул фейерверк – там, похоже, ночной клуб. На всех столиках кафе трепещут огоньки свечей. Люди объясняются в любви, строят планы совместной жизни. Может, за одним из столиков наслаждается жизнью и убийца. Радуется, что выбрался сухим из воды. А Лида, девушка погибшая, уже никогда не увидит лунной дорожки. Не услышит ни от кого слов признания, не подержит на руках своего новорожденного ребенка… Да и ребенка никакого не будет…

Вошли в кафе. Народу оказалось немного. Митрофанова заказала себе чай с мятой. Дима попросил кофе. И стал цедить его молча, уставившись в темноту моря невидящим взглядом.

– Все гадаешь, почему дед не пришел? – спросила она.

– В том числе, – отмахнулся сердечный друг.

Всем своим видом он показывал: идет напряженная работа мысли. Не отвлекайте, мол, меня женским щебетом. А Надя, будто не замечая Диминого настроения, задумчиво произнесла:

– Я думаю, он не пришел из-за шторма.

– А? – вынырнул из раздумий Полуянов.

– Говорю: твой дедок наверняка думал на лодке приплыть. Я на пляже спросила: они в Приморске у всех почти есть. Особенно у стариков.

– Да. У него имеется. – Дима был до чрезвычайности лапидарен.

– А на море, посмотри: шторм начинается, – терпеливо продолжала она. – Вот он и испугался.

Однако Полуянов, вместо того чтоб похвалить ее версию, отделался еще одним междометием:

– Ага.

И только тут Надя заметила: Дима то и дело поглядывает на парочку, что сидит через стол от них. Чего в них нашел – непонятно. Дядечка старый, лет шестидесяти, важного и сурового вида. И с ним девица, очень молодая, одета ярко, накрашена чрезмерно. Говорят тихо – только отдельные слова доносятся. И Полуянов, кажется, пытается их разобрать.

– Кто это? – понизила голос Надя.

– Мужчина – здешний хозяин, – тихо произнес Дима. – Директор Института моря. Я его фотку в Интернете видел. А дамочка – его жена.

– Жена-а? – Надя с интересом взглянула на юницу. – Да ей лет двадцать пять!

И вдруг – Митрофанова просто глазам своим не поверила – жена-девчонка метнула в Полуянова откровенно призывный взгляд. И за спиной своего спутника послала Диме воздушный поцелуй.

– Ты ее знаешь? – нахмурилась Надя.

– Ну… да. Мы общались.

– Это где еще? – тоном ревнивой супруги поинтересовалась она.

– Ох, Надя, да здесь, в институте. Все по делу! И прекрати меня допрашивать! – разозлился Полуянов.

Она обиженно отвернулась. А тут, как назло, музыканты после перерыва явились. Заиграли, ненавязчиво и душевно, «Как упоительны в России вечера».

И Надя вдруг услышала:

– Потанцуем?

Неужели это ей?

Обернулась, увидела: ничего себе, Женя! Фотограф с пляжа! Стоит рядом с их столиком, приветливо улыбается.

– Привет, – растерянно пробормотала Надя.

– Это кто? – буркнул Полуянов.

– Мой… мой знакомый, – смущенно откликнулась она.

А Женя галантно поинтересовался:

– Вы позволите пригласить вашу даму?

– Сколько угодно! – дернул плечом Дима.

Изо всех сил притворяется, будто ему все равно. Однако, пока они шли к танцполу, Надя мимолетно обернулась и увидела: Полуянов провожает ее откровенно ревнивым взглядом. Удивительное создание! По-доброму с ним вообще нельзя – сразу хамит и на шею садится. А замаячит соперник – тут же готов отбивать.

Женя ситуацию тоже явно просек и откровенно забавлялся. Обнял ее куда крепче, чем положено мимолетному знакомому. Прокомментировал ехидно:

– Ваш постоянный фотограф, по-моему, сердится. Морду мне бить не пойдет?

– А вы боитесь? – кокетливо произнесла Надя.

Евгений усмехнулся:

– Он, надеюсь, не чемпион мира по боксу?

– Нет. Человек умственного труда.

– Неужели бухгалтер? – улыбнулся Евгений.

– О, господи! Нет!

– Ученый?

– Не угадали!

– Сдаюсь.

– Он, – Надя уже приготовилась выпалить, что журналист, да вдруг осеклась. Женя ведь местный. А расследование, что Дима ведет, конфиденциальное. Зачем болтать лишнее? Вдруг это Полуянову навредит? И наскоро придумала: – В рекламе работает.

Евгений, кажется, удивился. Произнес:

– А я думал, все рекламщики обязательно носят длинные волосы. И сережку в левом ухе.

– С чего вы взяли? – расхохоталась Надежда.

А Женя укоризненно произнес:

– По-моему, мы еще утром договорились перейти на «ты».

Сжал ее в своих объятиях еще крепче. Интимно зашептал в ухо:

– Вся работа сегодня побоку – весь день твоими фотографиями любовался.

И взор проникновенный, руки требовательные. Подмигнул, предложил:

– Сбежать со мной не хочешь?

«Вот это натиск!» – пронеслось в голове у Нади.

Отстранилась, холодновато произнесла:

– Женя, я, кажется, соглашалась с вами (намеренно выделила) только потанцевать.

– Да понял я! – весело улыбнулся он. – Чтоб кавалеру своему досадить. Что ж, я не гордый.

– Вы чрезвычайно умны, – опустила глаза Надежда. – А кстати, почему мы с вами все время сталкиваемся? Может быть, вы за мной следите?

Он сделал зверское лицо:

– О, да! Я шел за тобой до гостиницы и узнал, где ты живешь. Караулил под окном. А вечером пробрался на катер, идущий на этот пляж, наблюдал за вами из трюма…

– Мы приехали на машине.

– Секретный агент опять прокололся!

– А чем вы, кстати, занимаетесь? – улыбнулась Надежда.

– Веду чрезвычайно скучную жизнь обывателя. Делаю свои фотографии, вечерами пью в ресторане одинокий коктейль… – явно заготовленной речью откликнулся он.

– Вы живете в Приморске? – продолжала пытать его Надя.

И осеклась.

Она, пусть с виду полностью отдавалась танцам и болтовне, а за Полуяновым наблюдать продолжала. И сейчас увидела: тот резво вскочил с места. Но в их с Женей сторону даже не взглянул – ринулся к выходу из кафе.

Надя не смогла сдержать дрожь.

– Не волнуйся – вернется, – снисходительно заметил Евгений.

А Надя увидела: в рядах прочих посетителей тоже царит оживление. Разговоры стали громче, народ встает из-за столов, многие спешат к выходу – в том числе парочка, что столь заинтересовала Диму.

– Что-то случилось? – предположила она.

В этот момент музыка смолкла.

В ночной тишине явственно донеслось завыванье сирены «Скорой».

А от столов шелестело: «Труп… Утонул!»

Надя побледнела. Евгений хладнокровно прокомментировал:

– Обычное дело. В Приморске за сезон минимум человек тридцать тонут.

– Прямо… на этом пляже утонул? – Надин голос против воли сел.

– Если хотите, я узнаю, – пообещал Евгений.

– Да нет, мне неинтересно, – непослушными губами пробормотала она.

И тут в кафе ворвался Полуянов. Наградил Евгения уничижительным взглядом. Швырнул на стол купюру. Схватил Надежду за руку. Велел:

– Пошли. Быстро.

– Спасибо за танец, Надя! – выкрикнул вслед новый знакомый.

Дима поморщился, но снова промолчал. И потянул ее, однако не в глубь пляжа, где мигали огоньки «Скорой помощи» и чернела толпа, а в обратную сторону, к пирсу. Лицо его было хмурым.

Надя поежилась от нехорошей догадки. Пробормотала:

– Кто утонул?

И Дима мрачно откликнулся:

– Он, дедок. Крамаренко.

* * *

– Дима. По-моему, все очень серьезно. – Хотя и лето, и даже печку Полуянов в машине включил, ее продолжала бить дрожь.

– Да уж, – сквозь зубы откликнулся журналист. – В несчастный случай я совсем не верю.

– И я не верю. Таких совпадений не бывает, – покачала головою Надежда.

– Я его тело, кстати, видел. На первый взгляд, никаких повреждений. И лицо такое… мирное.

Надя прижала к лицу ледяные ладони. Вот тебе и романтический вечер – они говорят о мертвом теле.

– Впрочем, – продолжал рассуждать Полуянов, – если ударить по голове, допустим, мешочком с песком, а потом за борт столкнуть – видимых повреждений не будет. А вскрытие – раз случай очевидный, утонул человек – делать не станут.

– Если смерть наступила не в больнице, вскрывать труп всегда положено, – возразила Надя.

– То в Москве. А у них, в Приморске, свои законы, – вздохнул Дмитрий. – Но, главное, по-моему, тут другое. Не как убили – а почему? У тебя есть идеи?

Надя предположила самое очевидное:

– Может быть, старик узнал, кто на самом деле стоял за штурвалом?

– Это первое, что приходит в голову. Но зачем он тогда позвал меня сюда? Показать хотел этого человека?

– Ага. Допустим, директора Института моря. Или его жену, – предположила Надя.

– Она, кстати, на водном мотоцикле гоняет лихо, – задумчиво произнес журналист. – Но какой смысл обязательно показывать? Не проще имя назвать?

– Логично, – кивнула Надя.

– И еще мне покоя не дает… Дед ведь сказал – со смерти девочки только все началось… Черт, как бы узнать: к чему он подобрался?

Задумчиво побарабанил пальцами по рулю и вдруг сказал:

– Слушай, а ведь ты мне помочь можешь.

– Как? – Она продолжала мерзнуть и обняла себя руками.

И Дима сказал.

– Ты с ума сошел, – опешила Надя. – Я не сумею!

Думала, тот сердиться начнет или хотя бы ее уговаривать – однако Полуянов спокойно произнес:

– Не сумеешь – придется самому. Хотя мне почему-то кажется, у тебя, симпатичной девушки, получилось бы лучше.

* * *

На следующий день

Жена директора Института моря – красотка, конечно, сумасшедшая. Зато секретарша оказалась абсолютный ее антипод. Пожилая, неухоженная, мрачная. На Полуянова немедленно налетела с упреками:

– Почему без звонка? Почему вообще не предупредили, что приезжаете?!

Журналист знал по опыту: обаятельными улыбками подобных грымз задабривать бесполезно, за шоколадку или духи не продадутся тем более. Потому принял не менее суровый вид и потребовал:

– Доложите Вадиму Андреевичу, что я в приемной.

– У него сейчас совещание, – пожала плечами церберша.

– Я подожду, пока оно закончится. – Дима уселся в кресло.

– А потом ученый совет, – с ненавистью добавила секретарша.

– У меня времени много. – Полуянов всем своим видом показывал: из приемной он не уйдет.

– Как вы мимо охраны прошли? – удивилась грымза.

Дима не удостоил ее ответом. В Институт моря он попал с тыла: сначала на пляж пробрался через пирс уже проторенным вчера путем. А оттуда непосредственно в храм науки пройти оказалось легче легкого. Еще вчера он приметил рекламу: на территории научного учреждения библиотека есть. В духе времени – платная. И пускали туда всех желающих – только скажи на посту охраны фамилию (любую, паспорта не смотрят).