Текст книги "Долина Инферин. Вихри холода"

Алексей, чтобы остановить начинающуюся перепалку, встал между нами и развел руки в стороны:

– Все, хватит! Вадим любит Эмилию, а Эмилия любит Вадима. Не ругайтесь. Ты ревнуешь ко мне свою невесту? Так вот, открыто заявляю тебе, что мне она даже не нравится.

Он достал из-за пазухи мое фото и разорвал его у нас на глазах.

– Пожалуйста, не будем ссориться! Нам еще вместе ехать в Кению!

Вадим, которому, похоже, очень понравился этот жест друга, обнял его. Они весело рассмеялись, похлопали друг друга по плечам и заказали еще пива.

Я сидела с глупой застывшей улыбкой, пытаясь делать вид, что всем довольна. На самом деле сердце мое только что рассыпалось на сотни осколков, как волшебное зеркало из сказки, показывающее хозяйке только правду. Значит, я никогда не нравилась ему! А как же наш поцелуй? Неужели он ничего не значил для него? Неужели все это время Алексей только играл со мной? Как же права была Катрина!!!

Весь вечер мы сидели в баре, пили и разговаривали на отвлеченные темы. Наши спутники ушли поиграть в бильярд, а мы с Лерой, как две закадычные подруги, обсуждали наших мужчин. «Личная жизнь» Пешехонова рассказывала мне, как прекрасен он в сексе, а я скрипела зубами. Но мне пришлось доверительно шепнуть ей в ответ, что Вадим тоже ничего. Эта дама или совсем не понимала ситуации, или просто ничего не оседало в ее блондинистой голове.

В конечном итоге все эти мучения закончились, когда Алексей и Вадим спустились к нам. Причем второй шел не без помощи первого.

– Эми! – радостно прокричал Вадик и кинулся ко мне обниматься.

Я отвергла его нежности, потому что всегда предпочитала держаться подальше от проявлений любви под действием алкоголя. Оказалось, что моя предусмотрительность была очень кстати – Надежнецкий, пытаясь удержаться на ногах, резко побледнел и во всеуслышание объявил:

– Кажется, меня сейчас стошнит.

– Поехали домой, – решила я.

Вызвали такси и забрались в него вчетвером. Жених устроился на переднем сидении и положил голову на руки, которыми опирался на бардачок. Как только подъехали к дому, он тут же бросился в туалет. Алексей отправил Леру к себе, а сам пошел за мной.

– Тебе помочь с ним?

– Сама как-нибудь справлюсь.

– Завтра во сколько встречаемся у тира?

– Я думаю, пора завершить наше обучение, – ровным бесцветным голосом ответила я.

Он взял меня за плечи, развернул к себе лицом и посмотрел в глаза.

– Эмилия, скажи, ты расстроилась?

– Нет. С чего бы? – наигранно удивилась я. – Человек, который мне нравится, так театрально продемонстрировал мне сегодня свое безразличие! О, без объяснений, пожалуйста! Я помню, что ты считаешь все это глупостью и пустяками, из-за которых взрослые люди не расстраиваются.

– А ты не подумала, что этот человек мог поступить так лишь для того, чтобы уберечь тебя от лишних проблем? – объяснил он, мягко улыбаясь, а потом продолжил: – Так у тебя ко мне все настолько серьезно? Не думал, что когда-нибудь сознаешься в этом.

– А ты и рад очередной бабочке в своей коллекции?

– Почему бы и нет? К тому же бабочка довольно редкая. А это жуть как повышает ценность собрания.

– Ты просто отвратительный гад! – охнула я от такой дерзости и дернулась от него в сторону.

Но он схватил меня одной рукой за предплечье, второй приподнял мне подбородок и наклонился так близко, что я, несмотря на темноту улицы, могла различить каждую черточку его лица. О! В этот момент я не могла думать ни о чем другом, лишь бы снова ощутить его поцелуй на своих губах. Я даже готова была сейчас зайти куда дальше этого. И мне было все равно, что по дому бродит Вадим, а из окон выглядывают соседи.

За дверью послышался шум, звон бьющегося стекла, и я пришла в себя. Хотела оттолкнуть Алексея, но он приблизил губы к моему уху и прошептал:

– Ты – не моя. И тот, чья ты, в общем-то, неплохой парень. Так зачем рушить его жизнь? Будь просто бабочкой. А я буду наблюдать и наслаждаться.

Тут послышался еще один «бух», и мы все-таки оторвались друг от друга и вошли в комнату. Вадим лежал у разбитого стеклянного столика с осколками бутылки в сомкнутых пальцах. Из рук его текла кровь, а он что-то тихо напевал себе под нос.

Алексей, смеясь, поднял друга и поставил его на ноги.

– Брат, ну ты чего тут барагозишь?

– Винца хотел налить, – печально отозвался Вадим.

– Достаточно на сегодня уже спиртного. Пойдем-ка спать.

Алексей отвел Вадима в комнату, уложил его на кровать и спустился вниз. А я все это время сидела на диване и смотрела в одну точку. Во мне горело жуткое желание. Я старалась дышать медленно и равномерно, чтобы сердце перестало так бешено стучать. Но успокоить себя никак не получалось. И вот он спускается сверху. Такой красивый! Смотрит прямо и улыбается, как всегда, насмешливо. Он же все понимает, читает каждую мысль, которая бродит сейчас в моей голове. Он видит мое состояние и издевается.

– Крепись, Эмилия, – дурашливо сказал он и поцеловал меня в макушку, зависнув надо мной, однако, на долю секунды дольше, чем положено в таких ситуациях.

Я так и не поняла, что он имел в виду: мое желание, на которое он не собирался отвечать, или Вадима Надежнецкого, намеревавшегося, по-видимому, провести сегодняшнюю ночь в обнимку с унитазом. Я не стала уточнять, а он и не подумал объясниться. Легкой походкой Алексей Пешехонов вышел за дверь моего дома, мягко прикрыл ее и исчез.

Часть II
Преданность

Эпизод девятый. Здравствуй, Кения!

Москва – Найроби, август 2015 года

Неделя перед вылетом в Кению пролетела, как несколько часов. Сборы вещей, подготовка документов, прививки – все это отнимало много сил и времени. А еще меня обременяла обязанность найти подходящего гида. Перелопатив рекламные буклеты и запросив у принимающей стороны разные резюме, я определилась с одним молодым человеком. У него был прекрасный послужной список, два высших образования и опыт встреч высоких гостей.

Между делом я успела прочесть несколько журналов о Кении и подняла архивы «Вселенной». У нас было не так уж много подходящих статей, поэтому наработки Кулагиных должны были пригодиться. В последнее время эта пара частенько заглядывала к нам домой. Они с воодушевлением рассказывали обо всем, что знали, а знаний у них было предостаточно. Это были очень приятные люди среднего возраста. Напрягал, правда, один маленький пунктик – они были слегка помешаны на поиске артефактов и, казалось, готовы отдать дьяволу душу за какую-нибудь очень правдоподобную необычную историю. Им хотелось новых открытий, хотелось, чтобы их имена остались в истории. Они просто жили такими надеждами. Это, впрочем, не доставляло нам никаких неудобств, хотя их фанатизм и не был мне приятен.

Как-то мы с Ольгой готовили закуски, и она обратила внимание на мой перстень, подаренный Алексеем. Теперь я носила его, не снимая. Она долго бросала на кольцо взгляды исподтишка, и, в конце концов, не выдержала:

– Откуда оно у тебя? Дашь посмотреть?

Я протянула ей ладонь, но когда она попыталась снять кольцо с пальца, чтобы разглядеть получше, мне инстинктивно захотелось убрать руку. В этот момент мне показалось, что в глазах Кулагиной промелькнула зависть. Зная ее страсть к таким вещам, я особенно не испугалась. Хотя кольцо так и не сняла.

– Очень старое. Даже не могу понять, какой это век, – призналась она, дотрагиваясь до камня.

– Оно передавалось у нас в семье из поколения в поколение, – соврала я.

– Интересно.

Ольга поджала губы.

– Не замечала за ним ничего необычного? Вдруг оно обладает какими-то интересными свойствами?

Я рассмеялась.

– Например, превращает любой металл в золото? Пожалуй, что нет.

Ольга посмеялась вместе со мной и больше о кольце не заговаривала. А я в очередной раз подумала о том, какими странными могут быть ученые. Но, тем не менее, в том, что они едут с нами, были и плюсы. Мне казалось, что чем больше людей, тем веселее будет путешествие…

В день отлета сердце трепетало – это была моя первая поездка за границу. Наш рейс следовал транзитом через Дубай, в котором, к сожалению, не удалось побывать из-за маленького промежутка времени между рейсами. Но я во все глаза смотрела в окно автобуса, который вез нас от самолета до входа в аэропорт, в надежде разглядеть хоть что-нибудь. Как назло, стекла были покрыты темной пленкой, и сквозь нее были видны лишь край неба и высоченные здания вдали. Погода была не просто жаркой, а изнуряющей. Я пробыла лишь две минуты на воздухе, а ощущение было, словно уже час парилась в большой бане. Не хватало только веников.

Аэропорт в Дубае оказался огромным, современным, с кучей магазинов беспошлинной торговли. Если бы нам дали время, мы с Катриной застряли бы тут надолго. Для меня все было необычно и интересно: одежда людей, иностранная речь. Английский мы все знали в совершенстве, но здесь были слышны и другие языки. В преобладающем большинстве – арабский, и только иногда французский и немецкий. Я вертела головой из стороны в сторону, лишь бы не упустить ничего особенно интересного.

Ночной перелет Дубай – Джомо Кеньятта длился около пяти часов. Пассажиры, утомленные дорогой, дремали, а я никак не могла устроиться поудобнее в узком, жестком кресле. Но усталость и маленькая бутылочка виски, любезно предоставленная стюардессой, сделали свое дело, и сон одолел меня.

Я в одиночку блуждала в темном каменном лабиринте. Неровный свет факелов отбрасывал на стены причудливые пугающие тени. Они двигались и таинственно перешептывались. Меня переполняли страх и отчаяние – из пещер не было выхода. Тени настигали меня, и я побежала вперед. Один из гротов оказался круглым, вдоль стены стояли семь каменных идолов. Я подошла к одному, чтобы разглядеть получше, и уже было протянула к нему руку, как тут же провалилась в ужасающую тьму.

В мгновение ока сон переменился. Безоблачное синее небо раскинулось надо мной, а здешние земли были окутаны жарким маревом. Я увидела диких зверей, пасущихся на благодатной почве, и группу людей. То были высокие смуглые африканские воины. Между ними бегали голые детишки, женщины сидели у костров. Из котелков шел пар, и я чувствовала запах травяных настоев. Глаза этих людей, диких с виду, светились добротой и наивностью. Душой меня сразу потянуло к ним.

Но вдруг что-то произошло. Черная дымка налетела на деревню, и все они – дети, женщины и даже крепкие мужчины – стали падать замертво один за другим. Землю трясло. Хотелось кричать, но голоса не было. Я протягивала к ним руки и плакала от горя, но ничего не могла сделать для этих людей. Все покрылось мраком, а через минуту, когда он рассеялся, земля вокруг оказалась устлана обездвиженными телами.

Я резко проснулась. На душе было горько и противно. Тревожный сон не давал мне покоя. Самолет трясло и кидало из стороны в сторону – мы попали в зону турбулентности. Я посмотрела на часы, наш полет до Кении подходил к концу. «Только бы долететь», – мелькнула мысль.

Я вжалась в спинку кресла, положив руки на подлокотники. Краем глаза заметила голубое свечение, исходившее из камня, вправленного в кольцо на моей руке. Это явление отвлекло меня от бешеной тряски.

Друзья, однако, сладко спали, не замечая содроганий самолета. Стараясь не задеть дремлющего рядом со мной Вадима, я аккуратно дотянулась до Пешехонова, сидящего через кресло от меня, и похлопала его по ноге. Он проснулся и, ничего не понимая, уставился на меня. Спросонья он был такой смешной: волосы дыбом, глаза дикие. Он сфокусировал на мне взгляд, постепенно сообразил, что это я, и вопросительно дернул подбородком вверх – мол, чего ты меня будишь? Я показала ему свою руку с кольцом. Он пожал плечами, не понимая, что бы это могло значить. И тут мне вспомнилось, что Пешехонов нашел меня именно с помощью этого камня. Я отвернулась от Алексея и прошептала, поднеся кольцо к губам:

– Я поняла, что мы на правильном пути. Успокойся, я все поняла.

И свечение от кольца постепенно стало угасать. Как только цвет камня вернулся к своему обычному молочно-белому оттенку, самолет перестало трясти.

Кения, вопреки моим ожиданиям, встретила нас умеренной температурой. Аэропорт Найроби по сравнению с Дубайским выглядел маленьким, пыльным и заброшенным. Но это была долгожданная Африка, и я надеялась поскорее привыкнуть к ней. Персонал показался вежливым и приятным. Мы как белые люди здесь чувствовали к себе особенное внимание. Джомо Кеньятта получил свое название в честь кенийского общественного и государственного деятеля. Этот человек был первым премьер-министром Кении, а впоследствии и президентом. В Найроби даже есть его мавзолей. Кеньятта сыграл важную роль в истории страны. Насколько я могла судить, он был одаренным правителем и реформатором.

Мы довольно быстро получили визовую марку и вышли на улицу. Первое, что меня поразило, это деревья с плоскими кронами и пальмы, которые я ни разу не видела вживую. Мне почему-то думалось, что все они должны быть увешаны либо кокосами, либо бананами, и я все задирала голову вверх, выискивая плоды, пока Катрина не подняла меня на смех, узнав причину столь пристального внимания к местной флоре.

Почти у самого выхода из аэропорта нас встретил молодой европеец лет двадцати с небольшим. Его светлая от рождения кожа была загорелой и кое-где облупилась от сухости и излишнего загара. Одет был просто, без изысков. На голове у него были разноцветные дреды. Он представился Томасом Вестом, каждому пожал руку и указал на микроавтобус. Как оказалось, его родители, ученые-медики, переехали в Кению еще до его рождения. Мама Томаса русская, а отец англичанин. Поэтому он в совершенстве владел обоими языками, а также мог легко изъясняться на суахили. В общем, Том разбирался в стране ничуть не хуже аборигенов. Он показался мне веселым, жизнерадостным и сообразительным малым. Много рассказывал, шутил и задорно смеялся. Я заразилась его превосходным настроением и, как загипнотизированная, села в автобусе рядом с ним. Катрина устроилась с Романом, Алексей и Вадим оказались рядом друг с другом, а Кулагины, поблагодарив нас за прекрасную компанию и сославшись на дела, уехали куда-то на такси.

Когда автобус тронулся, Томми, стараясь ничего не упустить из вида, рассказывал нам о Найроби и обычаях страны. Он был влюблен в Африку, и, несмотря на то, что много времени проводил в Англии, России, Франции и Германии, именно она стала его настоящей родиной. Спустя несколько минут, проведенных с ним, я заразилась его чувствами и уже надеялась, что и нам эта земля станет близка.

Всего за какую-то сотню лет из болота возродился в Кении современный Найроби. Это был город с высокими зданиями в центре и откровенным гетто по окраинам. Красивый и зеленый, он шел вразрез с моими представлениями о нем. Почему-то казалось, что мы прилетим и сразу же увидим старые соломенные хибары и людей в набедренных повязках. Конечно, это было совсем не так. Толпы туристов бродили по улицам города, да и многие кенийцы старались одеваться по европейской моде. Хотя преобладающее большинство местных женщин предпочитали одежду в ярком национальном стиле – длинные цветастые юбки и яркие блузы. Они также повязывали головы платками.

Дабы показать полноту жизни африканского города, водитель все же провез нас вдоль рынков и улиц на окраинах. Теперь я сполна нагляделась на местный колорит. Там было грязно, замусорено и неопрятно. У многих зданий здесь давно не обновлялся фасад, и это было заметно по обшарпанным стенам и валяющейся тут же внизу, на земле, старой штукатурке.

Видимо, в связи с тем, что Кения долгое время была английской колонией, в стране доминировало западное христианство. Но, как рассказывал Том, здесь можно было встретить и мусульман, и православных, а процентов десять населения и вовсе поклонялись древним аборигенским богам.

Если говорить о достопримечательностях Найроби, меня восхитила мечеть Ага-Хана, тянущая к небу свои круглые белые купола. Эта постройка сочетала в себе восточную и африканскую архитектуру и от того казалась еще более необычной. Томас сказал, что до сих пор неизвестно, когда именно она была построена. Она показалась мне такой древней и величественной, что я решила для себя обязательно посетить ее и рассмотреть вблизи, а не из окна автомобиля.

Гид попросил водителя показать нам улицу, ведущую через здание кенийского парламента. Я была очень удивлена, еще издали увидав огромную башню с часами, напоминавшую лондонский Биг-Бэн, который, впрочем, видела лишь на картинках. Томми понял мое изумление и подтвердил, что здание действительно построено в британских традициях, но в то же время не обделено и собственным колоритом. Здесь, почти в самом центре Найроби, было не по-городскому зелено и красиво.

За разговорами и рассказами Томми я не сразу заметила, как тихо бесится Вадим из-за того, что я сижу не рядом с ним. А вот Алексей обратил на это внимание и, дабы избежать очередного скандала, стал развлекать его беседой. Я мысленно махнула на жениха рукой, целиком и полностью посвятив свое внимание рассказу нашего гида. Томми был одним из тех молодых людей, которые совершенно не склонны к кокетству и не обращают внимания на заигрывания девушек. Он не мог стать интересным объектом для женских игр. Вадим, конечно, этого не понимал и крутился на своем сиденье так, как будто оно сплошь было утыкано гвоздями. Алексея веселила бешеная ревность друга. Ведь сам он сразу раскусил Тома и даже не подумал приревновать, что, впрочем, сильно задевало теперь уже меня. Но я должна была взять себя в руки и изменить свое отношение к нему! «Нас объединяет только общее дело», – уговаривала я себя, но сама верила в это с трудом. Потому что, как ни крути, этот человек смог занять место в моем сердце. И, как бы я ни сопротивлялась, его влияние разрасталось с каждой минутой нашего общения. В такие моменты я заставляла себя думать про Вадима и повторять, как мантру, слова: «Вот настоящий мужчина. Он любит меня, он не играет со мной, не пытается очаровать, чтобы потом бросить». Надежнецкий действительно был искренен в своем отношении ко мне. Он готов был сделать все, чтобы я была счастлива. Я должна была сфокусировать свое внимание на нем и на своем предназначении. Моя цель – доставить принца домой. А потом зажить спокойной семейной жизнью с Вадимом, в которой не будет Алексея Пешехонова. Мысли об этом помогали, как мне казалось, потихоньку забывать о моих внезапно возникших чувствах к столь неподходящему мне мужчине.

Мы приехали в отель. Это была изысканная пятизвездочная гостиница в самом сердце города. Ее построили совсем недавно, и в целях рекламы администрация сделала нашей группе скидку на проживание. Семиэтажное здание было окружено искусственным озером с маленькими водопадами и металлическими фигурками фламинго. Территория, хоть и небольшая, была сплошь засажена зелеными декоративными растениями.

Вадим, Роман и Томми пошли разбираться с нашими номерами на ресепшен, а Катрина убежала в дамскую комнату. Алексей улучил момент, чтобы поговорить со мной.

– Я так и не понял, что произошло?

Я на минуту подумала, что он имеет в виду мое прохладное к нему отношение в последнее время. Но тут вспомнила про кольцо, самолет и ответила, не глядя ему в глаза:

– Кольцо горело голубым светом. Предположительно, самолет так трясло из-за него.

Алексей криво усмехнулся и сказал:

– Да я вообще-то о тебе. Не смотришь на меня, не разговариваешь со мной. Я в чем-то оплошал? Или у тебя новая игрушка – медвежонок Томми?

Я опустила свой взор долу и молча разглядывала ноги – не хотела, чтобы он по глазам заметил, как я довольна. Возникло тягостное молчание: он ждал ответа, а я не могла говорить. Меня спасла Катрина. Она легко подбежала к нам, как будто и не было этого тяжелого перелета. Улыбаясь и кокетливо поправляя челку, она взяла Алексея под руку и начала о чем-то мило щебетать с ним. Меня насторожило подобное проявление дружелюбия к Пешехонову с ее стороны. Вот ведь неугомонная! Знает же, что он мне нравится и специально поддразнивает. Алексей, не в силах отказать подруге, приобнял ее, и они пошли к остальным.

Получив пластиковые карточки-ключи от номеров, мы шумной ватагой стали подниматься по лестнице. Навстречу нам вышел мужчина, по всей видимости, один из сотрудников отеля. Это был вполне еще молодой, высокий, широкоплечий кениец с темной кожей и черными глазами. Черты лица его, как и у многих африканцев, отличались крупными формами: большие губы и широкий нос.

Сначала он бросил на нас лишь беглый взгляд, приветливо улыбаясь, но потом увидел меня и сильно изменился в лице. Благоговейный ужас отразился в его взгляде. Казалось, сейчас он шлепнется на колени и начнет молиться на меня. Но кениец как-то быстро взял себя в руки и поспешил пробраться к выходу, при этом задев плечом Вадима. Даже не извинившись, он умчался в сторону лестничного проема.

– Эй! – крикнул Вадим, потирая ушибленное плечо.

Предполагаю, что ему было действительно больно, ведь удар этого гиганта был отнюдь не милосерден.

– Хороши же здесь сотрудники! – воскликнул Надежнецкий. – Ни грамма уважения к постояльцам!

Том был искренне удивлен.

– Это хорошая гостиница. Здесь отменный персонал. Не понимаю, как такое могло случиться.

Алексей задумчиво посмотрел на меня и на исчезнувшего за углом исполина. Мы с ним многозначительно переглянулись.

– Эмилия чем-то его напугала, – заметил Роман.

– Глупости, – ответила я и отправилась искать свой номер.

Остальные, посчитав инцидент исчерпанным, пошли следом. Мы решили, что не мешало бы вздремнуть после перелета, и договорились встретиться вечером в холле.

Чемоданы ждали нас в прихожей нашего номера. Вадим раскрыл сумку, достал чистую одежду и первый шмыгнул в ванную комнату. Я вышла на балкон. Стояла прекрасная теплая погода. Любуясь на красивую панораму города, я мельком заметила, что перила между балконами невысокие, и можно легко перебраться при случае с одного на другой. «Значит, нужно закрывать балконную дверь перед уходом», – сделала я для себя заметку.

В номер постучали. Я приоткрыла дверь и с удивлением уставилась на стоящего в коридоре Алексея. Вот уж не ожидала так скоро его увидеть!

– Так что это было? – задал он свой вопрос.

Памятуя о нашем предыдущем разговоре в холле, я попыталась, как маленькому ребенку, по слогам, разъяснить:

– Ни-че-го! Тебе показалось. Отношусь к тебе, как и раньше. Да и вообще, мои чувства тебя никогда не волновали. Что изменилось?

– Так раньше ты и не пыталась избегать меня, – ответил Алексей, ухмыляясь, – но сейчас я не об этом. Я про этого кенийца. Тебе не кажется, что он узнал тебя? Может, он будет нам полезен?

Из ванной меня окликнул Вадим, и пришлось без лишних слов распрощаться с Пешехоновым. Оказалось, жених всего-навсего забыл бритву и просил достать ее из чемодана. Покопавшись в его багаже, я выудила свое фото, одно из тех, что сделал Пешехонов во время нашей незадачливой фотосессии. Интересно, зачем Вадим взял его с собой? Для того, чтобы периодически подогревать свою ревность? Или для того, чтобы просто любоваться? От последней мысли на душе стало теплее. Я улыбнулась и, положив фото на место, отнесла Вадиму его вещь. Хотела предложить ему принять душ вместе, но в дверь опять постучали. Я разозлилась на неугомонного Алексея и, распахнув дверь, хотела отчитать его, но увидела совершенно другого человека.

Из-под густых бровей на меня смотрели два любопытных глаза. Гигант, с которым мы столкнулись в коридоре, опустил голову и поклонился.

– Наконец-то вы здесь! Я ждал вас, как и было мне завещано, – сказал он по-английски.

– Что? – не поняла я. – Вы меня с кем-то путаете!

– Это невозможно! Я знаю, для чего вы здесь! И я пришел отвести вас туда, куда вы мне велели.

– Никуда я с вами не пойду, – вдруг испугалась я. Ведь если он захочет забрать меня, вряд ли я смогу оказать ему достойное сопротивление.

Кениец удивился. А потом, спохватившись, сказал:

– Так вы не она? Но вы так похожи!

– Да о чем вы? Скажите мне, наконец, кто эта – она?

– Мы должны поговорить. Не думал, что все будет так, – развел он руками.

– Сейчас не могу, – ответила я, беспокойно поглядывая на дверь ванной комнаты.

– Хорошо, – согласно кивнул африканец.

В этот момент из душа вышел Вадим и вопросительно уставился на молодого человека.

– О! Так вы все-таки решили извиниться?

– Да, мистер, – сказал исполин и поклонился в его сторону, – пожалуйста, не сердитесь на меня.

– Да что уж там, – благодушно махнул рукой Надежнецкий. – Видимо, вы очень спешили. Постарайтесь больше не сталкиваться со мной в узких коридорах.

Гигант склонил голову, как бы принимая к сведению слова Вадима, и сказал так, чтобы услышала только я:

– Я найду вас.