Текст книги "Соль и серебро"

Пару лет я пыталась похудеть, когда была подростком, но вне зависимости от того, сколько приемов пищи я пропускала, я никогда не худела ни на унцию. Просто у меня естественные изгибы, думаю я.

К тому времени, как мы закрылись, все места были заняты. Все охотники за демонами из нашей округи и из-за ее пределов были тут.

Стэн тоже явился – они с Амандой обычно приходят к закрытию, независимо от того, есть охотники или нет. Они выросли такими же, как я, эгоистичными и испорченными, но на их приход к закрытию закусочной – на это я могу рассчитывать. Главным образом, я полагаю, они делают это, чтобы убедиться, что я жива, что меня еще не убил демон. Иногда мне кажется, что они делают это, потому что им плохо оттого, что я теперь бедная, все равно бедная, хотя забегаловка процветает.

Вместо того чтобы покупать модные туфли, я теперь покупаю новые передники и футболки с надписью «Закусочная „У Салли“», чтобы привлечь внимание случайных туристов. Иногда, если у меня остается немного денег, я хожу на маникюр, но в этом нет большого смысла, потому что мои пальцы все время давят помидоры или отскребают демонятину с пола.

Вот только вместо того, чтобы быть здесь, Аманда, вероятно, дома на Лонг-Айленде, сидит около бассейна, пьет что-нибудь крепкоалкогольное, и… и ее нет рядом со мной. Я не могу решить, то ли мне горько оттого, что она не здесь, когда я в ней нуждаюсь (не то чтобы она была очень полезна, но девушке нужны лучшие друзья в такие моменты), или мне горько оттого, что у нее есть возможность делать что хочется и когда хочется. Закусочная моя или вроде того, и Аманда моя лучшая подруга, но это не значит, что она должна быть приговорена к моему образу жизни. Я знаю это. И мне это чертовски не по вкусу.

– Жаль, что ты не пришел до заката, – говорю я Стэну, пока варится кофе.

Когда он спрашивает почему, я наливаю ему немножко и рассказываю о вампирах, которые исчезли из окрестностей на закате перед приходом охотников.

– Я знаю, ты беспокоишься на эту тему, – произносит Стэн, – но, может быть, ты принимаешь все слишком близко к сердцу?

– Не думаю, что слишком близко.

Я беру буханку итальянского хлеба и начинаю резать ее просто для того, чтобы что-то делать руками.

– Расслабься, – предлагает он мне и уносит чашки с кофе.

Мне хочется стукнуть его по глупой физиономии.

Он относит кофе, я – подносы с тушеным мясом. Все приступают к еде и кофе, и тут Райан встает и прислоняется к барной стойке.

– Нарния, вероятно, сказала вам всем, зачем мы здесь сегодня собираемся, – объявляет Райан. – Дело в том, что, когда меня отвлек шеду, Дверь в этой закусочной исчезла. Мы не можем понять, то ли она просто закрылась, то ли переместилась. Я советовался с Нарнией, и она уверена, что Дверь просто переехала, но мы не знаем куда и почему.

Стэн поворачивается ко мне, широко открыв глаза.

– Что? – мямлит он.

– Потом, – отвечаю я и киваю на Райана, надеясь дать понять Стэну, что «потом» – значит «подальше от того места, где Райан может обозвать нас непосвященными и унизить перед другими охотниками».

Не то чтобы я думала, что Райан на самом деле стал бы это делать, но вероятность такая есть. Я действительно провела много времени, живя так, как и сейчас живет Аманда, – бассейн, алкоголь, наркотики, и вкупе со всем этим – плохое отношение к людям без всяких причин, только потому, что они другие.

Звучит так, словно я сама сейчас другая. Нет. Я просто спокойнее.

Райан продолжает говорить, пока я мысленно приписываю ему бог знает что, и затем охотник в задней части закусочной – это единственная высокая чернокожая великолепная женщина среди них – выкрикивает:

– Магия?

– Думаю, да, – отвечает Райан. – Я убежден, что кто-то переместил Дверь, но не знаю, как и какие чары используют для того, чтобы помешать мне ее найти. Это серьезные люди, и мне не нравится, что я не знаю о них и зачем им Дверь. Но хотя это и проблема, она не самая большая.

– Какое облегчение, – говорит охотник, сидящий в первых рядах. В его голосе звучит сарказм, но как можно знать наверняка?

– Как насчет этих придурков, тех, которые открыли Дверь в первый раз? Готов поспорить, что это они сделали! – кричит парень в мягкой фетровой шляпе и пелерине. Пелерине. Серьезно. В пелерине.

– Мы усвоили урок, – сердито отвечаю я. – Мы не имеем отношения к пропаже.

Никто мне не верит, это ясно. Иногда я думаю, как же охотники на демонов должны ненавидеть нас, непосвященных, которых они защищают. Мне кажется, они защищают нас случайно, – может быть, у них просто разборки с демонами. Если они ненавидят простых людей, которые знать не знают о демонах, тогда зачем они сражаются с демонами? Почему просто не дать всем умереть?

С другой стороны, чертову Дверь тогда могли бы открыть какие-нибудь несносные двенадцатилетние дети. Всем даже повезло, что это оказалась я. Всем тем, кто приходит сюда сражаться вместе с Райаном. Я даю им скидку на еду, позволяю спать на моем полу и пользоваться душем.

– Не втирай нам чушь! – кричит охотник из дальнего угла.

Да, они ненавидят нас.

Я сердито смотрю на него:

– Несмотря на то что мне было плохо и я ужасно устала оттого, что у меня в подвале Дверь, мне бы в голову не пришло передвинуть ее куда-нибудь, не поговорив сначала с кем-нибудь. Черт побери, мне бы в голову не пришло вообще тронуть ее! Демоны – дерьмо, это правда, но как насчет ни о чем не подозревающих людей, которые пострадают, если Дверь неожиданно переместится?

– Да, – произносит Стэн. Он несколько заторможен, и его высветленные волосы торчат во все стороны, как будто он только что выбрался из кровати. Может, так и есть. – В любом случае мы даже не знаем – как. Райан нам ничего никогда не рассказывает.

– Что ж, хоть что-то он делает правильно, – хихикает сзади охотник в бейсболке.

Я приглядываюсь – это Оуэн. Серьезно? Черт!

– Послушайте, кретины, – говорит Райан, и я никогда не слышала, чтобы он был таким грубым. – Забудьте о передвинувшейся Двери. У нас есть проблемы посерьезнее, чем мы с Нарнией полагали. Много более серьезных проблем. – Его взгляд скользит по присутствующим. – Неужели вы не заметили? Появляются новые Двери, спонтанные. Десять лет назад сколько их было, три на весь штат Нью-Йорк? Я видел столько же новых сегодня.

Охотники начинают, надо отдать им должное, осматриваться по сторонам и переговариваться. Я вижу даже, как бейсболка что-то говорит фетровой шляпе. О-о-о, зло объединяет людей.

– Кто занимается Дверью в торговом центре «Кингс Плаза»? – спрашивает Райан. – Мы с Элли были там сегодня в поисках нашей Двери и…

– Я, – встает охотник в бейсболке, в форме охранника. – Кристиан, к вашим услугам.

– В последнее время она более активна, – говорит Райан.

Это не совсем вопрос.

– Угу, – протяжно говорит Кристиан.

Он, должно быть, откуда-то со Среднего Запада; у него резкий гнусавый акцент. И он великолепен, но по нему видно, что он может быть реально противным. Я знаю, как раскусить таких людей. Охотник или нет, но у меня чутье на мерзких сукиных сынов.

– Когда мы с Элли пришли туда, на телах были следы многих демонов: позже я вернулся туда, и к этому моменту там появилась вторая Дверь рядом с первой, и она не единственная. Определенно спонтанная, хотя Элли говорила с новой Дверью, когда мы искали ее Дверь, до того как я понял масштабы проблемы. Но в «Кингс Плаза» теперь определенно две Двери.

– Дерьмо! – с чувством ругается Кристиан. Потом делает паузу и наконец произносит: – Она может говорить с ними?

Внезапно общий интерес сосредоточивается на мне.

– На самом деле они ничего не говорят, – объясняю я пискливо. – Они просто хотят… я не знаю… поболтать. Они обращаются ко мне. Я пытаюсь ничего не говорить в ответ. – Я цепляю на лицо свою самую легкомысленную улыбку. – Я не хочу того, что они предлагают.

– И что они предлагают тебе, дорогая? – Это вопрос от женщины, которая уже выступала. Она с запозданием добавляет: – Зови меня Рокси. Я стерегу Дверь в кинотеатре в Шипшед-Бей.

Я была в Шипшед-Бей. Однажды. Случайно. Я искала Манхэттен-Бич, расположенный по соседству. Это маленькая рыбацкая деревушка, построенная вокруг залива, и там полно русских. Рокси, которая ростом как минимум шесть футов, носит кожаный плащ и кожаные брюки и лицо которой по диагонали рассекает широкий шрам, должна там выделяться.

– Они просто хотят, чтобы я у них что-то попросила. Все Двери хотят одного и того же.

– Потому что, – объясняет Джэксон, – чем больше ты просишь, тем больше демонов они могут прислать в мир.

– Я знаю. Под моей закусочной в течение шести лет была Дверь. И я не так глупа, чтобы просить ее о чем-либо.

– Просто, – говорит мне Райан, – большинство людей на самом деле не слышат, как Дверь обращается к ним. Это просто потребность, необходимость попросить о чем-либо.

– Ладно, этого я не знала, – признаю я.

– Послушай, учить непосвященных – забавное занятие, – грубо говорит парень в бейсболке. Эта группировка стремительно становится у меня самой нелюбимой. Но следует сохранять вежливость в кризисные времена. – Хотя я считаю, нам надо все обдумать. Если активность Дверей растет, что-то должно быть причиной.

Райан кивает.

– И если причина в том, что Двери собираются умножаться, может быть, нам предстоит что-то намного худшее, – делаю я предположение.

– Я говорила с вампиршей… – Меня перебивает сердитое бормотание. Я обмениваюсь взглядами с Райаном. Он так же зол на охотников, как и я. Хорошо, кто-то прикроет мне спину, когда я буду разбираться с этими идиотами. Отлично! Я повышаю голос: – Как я уже сказала, я говорила с вампиршей, и она сказала, что скоро появится много Дверей. Она еще начала говорить что-то о пище…

– Это все? Слухи от вампирши – все, что ты знаешь? – фыркает Кристиан.

Я так и знала: мерзкий сукин сын!

– К несчастью, Нарния убила ее до того, как я успела узнать что-то еще, – подавленно сказала я.

– Послушайте, – говорит Стэн, и в зале становится тихо, – но если в торговом центре и в кинотеатрах есть Двери… почему вы просто не оставите их в покое? Кому какое дело? Это же просто торговый центр. – Он произносит «торговый центр» так, как другие говорят «таракан» или «Интернет через диал-ап».

Из уголка его рта торчит сигарета, и он выглядит так, словно вот-вот отправится в Нью-Джерси танцевать в клубе. Зачем он открыл рот и начал нести чепуху? И еще продолжает.

– Люди, которые делают покупки в торговом центре, заслуживают того, что выходит из Дверей, – заявляет Стэн и делает шаг ко мне. – Это теория Дарвина в действии.

Я терпеть не могу попадать в ситуацию, когда мне надо быть логичной и ответственной. В таком положении я уже несколько лет, и меня это утомило. Когда я смогу просто сидеть спокойно, курить сигареты в свое удовольствие и по своему усмотрению решать, что имеет значение, а что – нет.

– Заткнись! – говорю я ему. Он заставляет меня выглядеть идиоткой.

– Так что у нас на самом деле две проблемы. – Райан обращается к охотникам, игнорируя нас. – Первая проблема – здешняя Дверь исчезла, и мы не знаем куда. Вторая проблема – открывается все больше и больше Дверей. В лучшем случае сценарий будет таков: нам не хватит охотников и демоны заполонят весь мир. – Это лучший сценарий?! Райан поправляет стетсон на голове. – Худший сценарий: мир погибнет в земле и воде.

Охотники серьезно кивают, как будто эти слова имеют какой-то смысл. Вот только насчет конца света… Это звучит плохо.

– Я уже охраняю две Двери, – вступает совсем юный охотник.

Серьезно, сколько ему лет? Шестнадцать? Или просто я становлюсь настолько старой, что все вокруг кажутся мне молодыми?

Пока охотники обсуждают, связаны эти две проблемы или нет – и, похоже, приходят к согласию, что да, потому что в противном случае получается, что два загадочных дерьмовых происшествия почему-то случились одновременно, и мысль об этом слишком угнетает, – я прислоняюсь к Райану. Совсем чуть-чуть. Просто чтобы почувствовать, что он тут. Он пахнет кровью, как будто с охоты, и еще моим сандаловым мылом и немного потом. Это самый сексуальный запах, который я когда-либо ощущала в жизни.

Мои феромоны хотят его феромоны.

Я приподнимаюсь на цыпочки и тихо-тихо шепчу ему на ухо:

– Что такое «в земле и воде»?

Он наклоняет голову набок и смотрит на меня так, будто видит в первый раз. Сюрприз-сюрприз, я слушаю. Но не могу сосредоточиться, потому что прямо здесь, в нескольких дюймах от моих губ, эта его фантастическая скула.

Именно в этот момент Стэн решает, что еще не полностью изобразил из меня эгоистичную идиотку.

– Она на самом деле должна вернуться сюда? – спрашивает он, и я опускаюсь вниз, а Райан снова поворачивается к толпе. И посмотрите, я думаю, я на самом деле эгоистичная идиотка, но я не нуждаюсь в помощи, чтобы проявить это на людях, а Стэн продолжает говорить: – Хватит уже с Элли этого охотничьего дерьма. И это скучно.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Открываю глаза и произношу:

– Стэн, почему бы тебе не пойти домой? («И, – добавляю я про себя, – просто забудь обо всем этом».) В любом случае толку от него ноль. Моя жизнь стала бы намного проще, если бы он ничего не помнил о Двери или охотниках, правда. Я не уверена, как именно это сделает мою жизнь проще, но я уверена, что сделает. Может быть, если он прекратит нести чепуху, из-за которой я выгляжу полной идиоткой, играющей с вещами, которых не понимаю.

Потому что знаете что? Это было шесть лет назад. И с тех пор я убила не меньше демонов, чем начинающий охотник. Я не просто сижу и позволяю Райану сражаться. Я не очень хороша в этих делах, но я помогаю. Я помогла открыть Дверь. Я помогу закрыть ее, если когда-нибудь придумают как. Райан спит на раскладушке в моем подвале вот уже шесть лет – иногда, когда меня нет, он спит в моей постели. Черт, он помогает в закусочной, когда много работы и когда Дверь дремлет. Не то чтобы я не понимала обстоятельства, в которых мы находимся, насколько кошмарными они могут быть. Я осознаю, что в любой момент, если Райан или я промедлим хоть миг, хоть долю секунды, мы можем погибнуть.

Стэн пялится на меня. «Уходи», – внушаю я ему.

– Иди, – утомленно роняю я. – Охотники и я сами разберемся.

– Отлично, – отвечает он и стремительно проносится сквозь охотников.

Они расступаются, давая ему дорогу. Я надеюсь и молюсь, что я выгляжу не так, когда убегаю прочь, потому что он выглядит как капризничающий ребенок.

Как только за Стэном захлопывается дверь, Райан кладет руку мне на плечо, слегка сжимая. Я надеюсь, что это пожатие можно перевести как «ты только что поступила правильно», а не как «ты невероятно тупая».

Охотники спорят между собой с недовольными лицами. Я перестаю обращать на них внимание. Это все интересно, но охотничья политика – это ерунда. Я познакомилась с ней только сегодня и уже успела устать от этой драмы. Как в правительстве – они все говорят и говорят, воюют и воюют, пререкаются, раздражают и шумят, и в конце концов решения принимают два или три самых неприятных человека, которые кричат громче всех и никого не боятся.

Райан достает табак и папиросную бумагу и начинает скручивать сигарету. Я знаю, что мне не должно это нравиться, но он действительно круто смотрится, когда курит. И охотнику нет смысла беспокоиться о смерти от рака легких; раньше до него неизбежно доберется кое-что другое. Я не знаю, как Райан умудрился примириться с неизбежностью смерти. Разумеется, каждого из нас может сбить автобус посредине улицы в любое время, но эту вероятность можно игнорировать. Гибель Райана реальна, это то, что должно произойти. По счастливой случайности этого еще не произошло.

Он поднимает глаза и ловит мой взгляд. Смотрит на меня. В такие моменты мир словно уплывает куда-то. Мир просто уплывает. Райан облизывает папиросную бумагу, склеивает сигарету и протягивает ее мне. Я терпеть не могу сигареты без фильтра, потому что табак всегда забивается между зубов, но я все равно беру ее. Он дает «зиппо» прикурить. Дым проникает в легкие и жжет глаза, но я выпускаю колечки дыма и жду, когда охотники утихомирятся.

Вот в чем дело: как я ощущаю, что с электричками что-то не так, и слышу, как шепчут Двери в торговых центрах, – точно так же я знаю, что мне предстоит сделать что-то опасное. Я знаю это.

У меня очень плохое предчувствие.

7

Когда мы открыли Дверь шесть лет назад, какое-то время я жила в крошечной квартирке около закусочной, потому что старая Салли еще не перебралась во Флориду и не оставила меня за старшую. Я только что порвала с Джимми – застала его с Амандой во время бурной страсти рядом с грилем. Было бы неплохо, если бы они случайно обожглись, но мне пришлось их остановить. Мы только что получили семь заказов на блинчики для учеников колледжа, а эта сладкая парочка мешала мне выполнить заказ.

Я не виню Аманду. Она ничего не могла поделать. Ей никогда не приходит в голову – никогда! – что она может не получить то, чего хочет. Я тоже была такой, поэтому понимаю, в чем трудность. И Джимми следовало быть умнее, но ни один мужчина не может сопротивляться дурацкому рту Аманды и ее острым локтям. Честно говоря, меня больше рассердило то, что они мешали мне на кухне.

Так что Джимми стал прошлым, и у Аманды хватило ума некоторое время держаться от меня подальше. Но со временем я позволила ей вернуться, и она пришла.

Вот почему я продолжаю дружить с Амандой и Стэном. Потому что, хотя они понятия не имеют, кто я теперь, и слабо представляют, с чем мне приходится иметь дело каждый день, они привязаны ко мне. Они могли отделаться от меня, как сделала моя мать, и были бы отнюдь не одни – но они этого не сделали. Они были со мной и продолжают оставаться со мной, и за такого рода преданность, по меньшей мере, заслуживают хоть что-то в ответ.

Я сижу на полу за барной стойкой, прислонившись к полкам и положив ноги на кучу смятых картонных коробок, которые я еще не успела выбросить, и играюсь с телефоном. У меня есть мобильник, но у Райана – нет. Готова поспорить, что у Нарнии есть. Готова поспорить, что мобильники есть у всех, кроме Райана, ведь иметь удобный способ связи с ним – это слишком просто.

Нет, я несправедлива. Я понимаю, что иногда ему нужна передышка. Для него это лишняя головная боль – иметь мобильник, платить по счетам каждый месяц, иметь водительские права. Он не может голосовать, потому что не может зарегистрироваться для этого, ведь какая морока будет, если ему придется быть присяжным в суде или что-то в этом роде. Полное дерьмо и морока, как для любого другого, но для Райана это вдвойне плохо, потому что он и так все время беспокоится из-за демонов, когда он не рядом с Дверью.

Я волнуюсь за Аманду. Пожалуй, за Стэна я тоже волнуюсь, но в последнее время он был засранцем, так что пусть пока посидит в одиночестве, пока я не решу позвать его. Аманда, с другой стороны… когда я видела ее в последний раз? Дон сказала, что она звонила, но по номеру закусочной, а не моему. Я действительно сбита с толку. Может быть, я что-то натворила?

Может быть, я что-то делаю недостаточно?

Но, черт побери, сложно иметь много терпения для драмы, когда управляешь закусочной. Закусочные – это тяжелый труд. Это намного труднее, чем я могла предположить, честно говоря, потому что я судила об этом по тому, что показывали по телевизору – вроде сериала «Беверли-Хиллз, 90210», где «Персиковая косточка» волшебным образом превратилась в процветающее заведение.

Как мало я знала! Когда Салли уехала из города, у меня была куча идей, и попытки внедрить эти идеи привели к множеству недоразумений. Например, если писать меню стихами, многие дальнобойщики и охотники на демонов заказывают то, что, по их мнению, должно быть стейком с картофелем, а получают стейк тартар со спаржей.

Позвольте мне кое-что вам сказать. Если вы когда-нибудь подадите дальнобойщику стейк тартар со спаржей и молодой картошкой в травах с топленым маслом, они отошлют тарелку на кухню и спросят, есть ли у вас мясной рулет.

Это был последний раз, когда я разрешила Дон написать меню. С тех пор мы продолжали пользоваться первоначальной поваренной книгой Салли. Никто не может промахнуться с бифштексами и картофелем Салли или с ее мясным рулетом.

Сейчас я сижу под барной стойкой, потому что, честное слово, слушать охотников чертовски скучно.

Судя по тому, что я поняла, бейсболки не доверяют шляпам-федорам или стетсонам, а… ну, об остальном вы можете догадаться. Это одно большое представление недоверия. Кто больше обманывает, кто убил больше демонов, как надо охотиться. Теперь мне понятно, почему Райан не хочет спать со мной, – наверняка я федора. Федоры – это те, кто пытает демонов, задавая им вопросы о потусторонних мирах, и таково предложение каждого охотника в федоре – найти демона, пленить, пытать святой водой и заставить ответить на пару чертовых вопросов о том, что происходит. Такой план я и сама могу составить.

Бейсболки думают, что ничего плохого не происходит. Они все беззаботные, как Оуэн, но под этой беззаботностью скрывается подлость. Они заставляют меня вспоминать о маленьких детишках, отрывающих крылья у бабочек. Не для того, чтобы что-то получить, не ради информации, не потому, что так надо, а потому, что им это нравится.

В конце концов споры стихают. Я высовываю голову над прилавком. Закусочная пуста, если не считать Кристиана, Джэксона, ту высокую чернокожую охотницу Рокси и Райана. Они тихо разговаривают в угловой кабинке Райана. Пьют кофе, явно добытый в винном баре по соседству. Райан ненавидит варить кофе, и явно никто не подумал попросить это сделать меня. Я готовлю отличный кофе. С пенкой, горьковатый, крепкий и мягкий.

Я потягиваюсь и встаю. Никто на меня не смотрит. Отлично. Я открываю телефон и звоню Аманде. Ответа нет. Ее автоответчик переполнен. Я звоню Стэну. Он, по крайней мере, берет трубку.

– А-а-а-алло-о-о-о-о-о! – сплошные длинные гласные. – Что-о-о-о-о?

Я чувствую раздражение:

– Стэн, все охотники ушли, ты можешь вернуться.

– Какие охотники, Эл? Что ты несешь? Чокнутая девчонка. Никто не охотится в Бруклине. Бклин! – каркает он. Явно под кайфом. Сильно под кайфом. Или пьян. Или все вместе.

– Охотники, Стэн. Ты знаешь. Вроде Райана.

– О-о-о, это твой бойфренд? – говорит Стэн.

– Что? Ты же знаешь Райана. – Я убираю телефон от уха и проверяю номер абонента, чтобы убедиться, что я на самом деле позвонила Стэну, а не какому-то случайному человеку. Но это Стэн.

– Конечно я знаю Райана. Конечно.

– Не забудь выпить воды, Стэнли, – говорю я своим самым начальственным голосом. На заднем фоне я слышу людей, зовущих Стэна. – Я кладу трубку.

– Бо-о-о-ойфренд! – тянет он, и я захлопываю телефон.

Точно, бойфренд.

Почему Стэн ничего не вспомнил об охотниках? Может быть, он просто под кайфом. Или, возможно…

О черт! Я снова падаю под прилавок.

Ладно, это глупость, но я попытаюсь ее обдумать. Дверь в больнице сказала мне коснуться ее, и я послушалась, так? Она использовала свой голос, он звучал прямо у меня в голове. Я потребовала, чтобы лист объяснил мне, что он тут делает, и он послушался, хотя и странным образом. Я даже сказала женщине из веток убраться, и она ушла.

Я говорила это в голове, мысленно.

Может быть, я сказала Стэну забыть? Хотя это не может быть причиной. Верно?

Ладно, может быть, теперь я экстрасенс. Это было бы хорошо, да? Тогда я смогу назначать охотников, может быть, смогу победить Нарнию и уберечь свою задницу – вот только как, черт возьми, я стала экстрасенсом, да еще теперь?

…Сегодня я была рядом со многими Дверями. Многими исполняющими желания Дверями.

Мне не нравится моя логическая цепочка. Охотники в закусочной говорили, что можно попросить Дверь, на самом деле не прося ее… и моя закусочная стала действительно процветать, когда в подвале открылась Дверь. Когда Стэн, Аманда и я открыли ее. Я подумала, да, я подумала, что Дверь дала мне Райана, – и я ненавижу эту мысль, ненавижу думать, что Дверь в Ад дала мне самое лучшее в моей жизни. Но что, если я все время незаметно просила ее насчет закусочной? Это объясняет, почему закусочная сегодня пустовала. Нет Двери – нет процветания.

И что, если я не перестала бы просить ее и Дверь просто бы давала, давала и… Что, если я попросила о чем-то, что сделает меня важной для охотников? Сделает меня важной для Райана?

В довершение всего Райан всегда говорил мне, что просьбы у Двери высушивают душу и превращают в демона. Но иногда он говорит, что просьба позволяет Двери открыться и выпустить очередного демона. Меня никогда не волновало, правда это или нет.

Все, что я знаю, – если я стану каким-нибудь демоном-экстрасенсом, я буду очень зла.

Когда я снова встаю и смотрю на Райана и остальных, они продолжают тихо говорить, не глядя на меня. Я открываю прилавок с десертами, кладу черно-белые печенья на бумажную тарелку и несу им. Мне надо спросить у них об этом. Я должна знать, не превращаюсь ли я, случайно, в демона и поэтому становлюсь экстрасенсом, или же я непонятный экстрасенс и лишь по какому-то совпадению становлюсь демоном.

Райан в этот момент говорит, но, когда я подхожу, умолкает.

– Что ж, каков вердикт? – спрашиваю я. Я собираюсь аккуратно перевести разговор на тему моей возможной демоничности.

– Бейсболки – идиоты! – фыркает Джэксон.

– Заткнись! – говорит Кристиан, но по его голосу понятно, что он плохого мнения о своей команде.

– Мы… – Райан останавливается, делает глоток кофе и морщится. Ага, он жалеет, что пьет не мой кофе. – Мы решили действовать согласно худшему сценарию. Это значит, что кому-то из нас придется войти в Дверь и попросить о помощи.

– Э-э-э… что? – Я скрещиваю руки на груди. – Что?

– Ты слышала. – Райан откусывает от печенья.

Он любит только шоколадные половинки. А я – только ванильные. Мы предназначены друг другу в каком-то другом мире – мире, где нет демонов.

– Это единственный способ, – говорит Рокси с полным ртом печенья.

– Пожалуй, я вернусь за прилавок, пока вы не придете в чувство, – говорю я, хотя знаю, что это не доведет до добра, потому что этот опрометчивый план явно принадлежит Райану. Не то чтобы он уже придумывал действительно дурацкие планы, но в этом он похож на меня: в один миг абсолютно логичен, а в следующий – его логика девается незнамо куда, и тем не менее все звучит абсолютно здраво. – Ты сказал: «Вместо того чтобы колдовать, пытать демонов ради информации или ждать, что случится дальше», вы все на самом деле хотите пройти через Дверь в самое настоящее адское измерение в надежде найти помощь? В Аду? Потому что может случиться конец света, причем никто еще не объяснил, каким образом.

– В адских мирах существуют аватары, они спускаются защитить тебя, – говорит Кристиан, игнорируя мои очевидные попытки вызнать о воде и земле. – Я точно не знаю, как это работает, но слышал об этом. Мы можем попросить их о помощи, и они что-то делают. Может быть, вступаются за нас перед богами или еще что-то.

– Похоже на какой-нибудь дешевый романчик из тех, что читает Райан. – Я стою, скрестив руки, и не могу поверить своим ушам.

– Иногда в романах пишут правду, – говорит мне Райан. – Ты это знаешь, Элли.

– Если мы сможем попасть в один из добрых Адов…

Я перебиваю Джэксона воплем:

– Один из добрых Адов?!

– Там не только Ады, – отвечает Рокси.

У нее отвратительная манера растягивать слова. Отличается от среднезападной гнусавости Кристиана; это скорее что-то южное. Что она делает в Бруклине?

– Что ты имеешь в виду? – Я воспринимаю эту новую информацию очень подозрительно.

– Это не… – Кристиан останавливается и хмурится. – Это не Ады. Это потусторонние миры.

– И в чем же разница?

– Разница в том, что не все потусторонние миры отвратительные и мерзкие. Потусторонний мир древних египтян – это поля и реки. – Райан откидывается назад и предлагает мне ванильную половинку печенья.

– Не буду я твое печенье, – говорю я ему. – Откуда, черт возьми, тебе знать, как выглядит потусторонний мир?

– Древнеегипетская Книга мертвых, – отвечают они мне хором.

– Но вы же не знаете, правда это или нет! – возмущаюсь я. Они обмениваются взглядами, говорящими «о, что за непосвященная идиотка!», и я хмурю брови. – Послушайте, я думаю, это ужасно круто, что вы, ребята, так стремитесь защищать человечество, которое вы явно терпеть не можете и не уважаете, но я думаю, что вы зашли слишком далеко. Кто может сказать вам, что происходит? Не говоря уже о том, что, если вы отправитесь в преисподнюю, вы погибнете. Демоны нападут на вас и убьют. Это совершенно очевидно. Это не секрет или что-то в этом роде.

– Там есть аватары, и мы думаем, что и боги тоже. И вряд ли это хуже, чем попытка пережить конец света.

Райан все равно подталкивает ко мне печенье, хотя я отказалась! Я отказалась. Но это же ванильная половинка черно-белого печенья. Я неизбежно поддаюсь искушению. Откусываю чуть-чуть.

– Вы придурки! – говорю я, жуя, потом проглатываю. – Вы даже не знаете, действительно ли может случиться худший сценарий. Вы даже не знаете, кто такие ваши аватары. Как еще вас можно назвать? И не надо мне тут втирать про богов…

– Так, значит, ты пойдешь с нами? – ухмыляется Райан.

Рокси закатывает глаза. Когда я смотрю на Джэксона и Кристиана, они прилежно пялятся куда-то в сторону, только не на меня.

– Боже, конечно, я иду с вами, – отвечаю я с намного большей уверенностью, чем ощущаю, и откусываю еще кусочек печенья.

Я знаю, что должна сказать что-то, должна рассказать всем о том, что со мной происходит и чего я опасаюсь, но… Райан попросил меня пойти с ними. Словно я настоящая охотница. Грустно, трогательно, и, наверное, на самом деле он не имел это в виду, но вдруг, вдруг он на самом деле так думает. И я с удивлением обнаруживаю, что на самом деле мне этого достаточно.

Мысленно я произношу: «И кстати, мне кажется, что я, может быть, слегка становлюсь демоном-экстрасенсом».

Но вслух говорю:

– Кто хочет рутбир?[13]13
  Рутбир – американский шипучий напиток из экстрактов кореньев и трав.


[Закрыть]

– Слушай, мне надо знать.

Я ставлю огромную порцию рутбира перед Рокси, и она фыркает. Как бы то ни было, сейчас почти четыре часа утра. Не время накачиваться кофеином. Парни сидят за соседним столом, изучая записные книжки Райана, делая списки и заливаясь кофе, потому что не принимают моей мудрости. – Ее родители действительно назвали ее Нарнией или это просто такой приемчик для впечатления поклонников?

Рокси ухмыляется. Ее шрамы жутко шевелятся, когда она так делает.

– Она? Она никогда себя так не называет. Это мы ее так зовем.

Я поднимаю бровь. Рокси делает большой глоток и кривится:

– Богатая стерва вроде нее, ей нужен большой дом, куча одежды и дюжина шуб, чтобы ее завоевать, – и она еще останется холодна.