Текст книги "Когда луна окрасится в алый"

Усыпленная горем от потери возлюбленного, а после медленно пробуждаемая редкими встречами с ками и ёкаями, могла ли Генко упустить момент, когда деревню прокляли? Гнев на себя поднялся из глубины души, подтверждая, что да, она могла. Могла забыться настолько, что не замечала очевидного. Вот только зачем это кому-то понадобилось? Чтобы ослабить ее? Даже в изгнании она оставалась слугой Инари, поэтому получала силу от тех молитв, с которыми сиракавцы обращались к богине. Но почему же до нее доходили только крупицы энергии, в то время как она растрачивала почти всю свою ки? Могло ли быть в этом виновато проклятие?

– Я доставлю Тетсую домой и присмотрю за ним. И про проклятие попробую разузнать, – поклонился тем временем Сора, нарушив гнетущую тишину, но Генко лишь небрежно от него отмахнулась, погруженная в свои мысли. – Я навещу вас в ближайшее время, моя госпожа. Прошу прощения, что прибыл так поздно и не смог помочь.

Уверенно приблизившись к Йосинори, Сора забрал Тетсую из его рук и, коротко кивнув, растворился в невесть откуда взявшемся тумане.

– Встретимся через три дня в храме Инари. – Генко не обернулась, демонстрируя Йосинори обнаженную руку, ровную напряженную спину и подрагивающие черные хвосты. – Сикигами вернется, как только проводит меня до дома.

– Благодарю.

Генко не видела, но была уверена, что оммёдзи поклонился, и коротко, даже резко кивнула ему в ответ.

– Я буду рад увидеть вас в более спокойной обстановке.

Не говоря более ни слова, Генко крепко взяла за руку сикигами Тайин и позволила туману, что брал начало в Ёми и укрывал ёкаев от взгляда людей, поглотить ее. День был тяжелым, и все они заслужили отдых.

И о том, насколько же в действительности сильным был этот оммёдзи Йосинори, раз мог так легко повелевать такими могущественными сикигами, как дюжина генералов, Генко намеревалась поразмышлять после, когда залижет раны, подлечит своих преданных лисиц и обдумает то, что только что узнала.

Глава 7. Владелица проклятых глаз

– Красивая вроде, но какой от того прок? Тьфу, о чем только родители думали… – Укутанная в многослойное кимоно крупная женщина со столь густо нанесенными белилами, что те едва не осыпались с ее лица, презрительно скривилась, когда Аямэ попросила кувшин саке и закуску к нему.

Сендай совсем недавно обрел статус города, а местные весьма быстро приняли новую данность и теперь кичились тем, что стали называться горожанами. Вероятно, это и послужило причиной того, что каждая мало-мальски образованная женщина Сендая с деньгами за пазухой возомнила себя высокородной дамой.

– Просто принесите мне выпивку, – ровно произнесла Аямэ, ковыряясь в рисе и не поднимая головы.

– Нет! – еще громче сказала хозяйка постоялого двора, чтобы слышали все посетители. – Малолетней девице, которая манерам не обучена, я ничего подавать не буду!

Со всех сторон послышались перешептывания, в большинстве своем осуждающие, но Аямэ и на это никак не отреагировала, продолжая смотреть на еду, которую лишь немного попробовала. Рис был плохо сварен, тунец – несвеж, а маринованные овощи – старыми, из-за чего слишком кислили. Какой здесь чай, Аямэ и думать не хотела, потому и попросила саке. Оно уж точно перебьет послевкусие от столь паршивого обеда.

– Какая разница, кому нести саке, если покупатель платит?

– Я владею этой гостиницей уже восемь лет, это приличное заведение, где… – принялась разглагольствовать в воцарившейся тишине женщина, но была дерзко прервана.

Аямэ громко, так, что это услышали все, кто следил за разговором, фыркнула. Порядочные девушки так не делали. А еще они не носили мужскую одежду, не путешествовали в одиночестве, а потому не останавливались на постоялых дворах и не пили алкоголь. Выходило, что Аямэ не была порядочной, но ей было на это абсолютно плевать. Как и на мнение хозяйки, да и всех посетителей ее гостиницы.

– И все восемь лет вы подавали такие дрянные блюда? Как вы еще не закрылись, даже не понимаю, – произнесла Аямэ, гоняя хаси[48]48
  Японские палочки для употребления пищи.


[Закрыть] еду по тарелке.

Хозяйка задохнулась от возмущения: мало того что девица назвала ее блюда невкусными, так еще и хамила.

– Ах ты!..

Аямэ подняла голову впервые за то время, как вошла на постоялый двор. Кукольное личико, маленький рот с алыми губами, аккуратный и чуть вздернутый нос, угольно-черные брови и большие глаза, которые были бы красивыми, если бы не их цвет – прозрачно-голубой, слишком яркий, неестественного оттенка.

– Кто я?

Играть добропорядочную девушку все равно не выходило. Так стоило ли пытаться? Аямэ с детства старалась вести себя подобно большинству своих сверстниц, но это всегда получалось с трудом. Она пыталась быть тихой и доброй, совсем как сестрица Рэн, но и это оказалось сложно. По просьбе Йосинори она старалась просто не привлекать к себе внимания и соответствовать хотя бы половине общепринятых норм поведения, но, как показывала практика, и это ей не удавалось. Стоило ли вообще пытаться быть кем-то другим?

Хозяйке гостиницы казалось, что в затылок ей дышит смерть. Холод пробирал до самых костей, хотя в помещении было хорошо натоплено. Девушка, которую хозяйка сначала приняла за смущенную, потерянную малышку, ведь она все время смотрела в пол, а одеяния ее были и вовсе мужскими, будто она в спешке сбежала из дома, сейчас взирала на женщину так, словно могла выпотрошить человека и не поморщиться. Теперь становилось куда понятнее, что и штаны-хакама, и свободную до середины бедра накидку-хаори девушка носила умышленно, да и вряд ли откуда-то сбегала.

– Еда отвратительна, даже свиней лучшим кормят. В помещении, где подают саке, слишком жарко, чтобы гости, судя по всему, быстрее напивались, и тогда их можно будет обчистить, приписав к счету лишний кувшин. Здание лишь внешне выглядит прилично, но внутри я вижу старую мебель, которая развалится от одного удара, – пустым голосом перечисляла Аямэ, а на последней фразе и вовсе хлопнула ладонью по столу – он заскрипел и накренился. Пиала с рисом угрожающе покатилась в сторону хозяйки.

Аямэ поднялась со своего места легко и непринужденно, в какой-то степени даже лениво, и положила на перекошенный стол рё[49]49
  Денежная единица периода Эдо. Монета, изготовленная из золота.


[Закрыть]. Слишком много для такого заведения.

– Пожалуй, остановлюсь в другом месте.

Хозяйка стояла, не в силах сдвинуться с места, со страхом наблюдая за тем, как Аямэ неторопливо направляется в сторону выхода. Подвыпивший мужчина лет сорока бросился ей наперерез. Немного покачиваясь из стороны в сторону, но все еще весьма уверенно держась на ногах, он грозно навис над миниатюрной Аямэ, которая выглядела совсем не впечатленной.

– Мелкая дрянь, госпожа Курихара – почитаемая дама всего нашего города, а ты так неуважительно о ней отзываешься! – не совсем четко прокричал мужчина, выдыхая густой и тошнотворный алкогольный дух.

Аямэ презрительно улыбнулась уголком губ и попробовала обойти мужчину, но тут ему на помощь подоспел еще один. Вдвоем они возвышались над Аямэ, пытаясь не то запугать, не то пристыдить, но, как ни старались, Аямэ так и продолжала выглядеть безучастной и отстраненной, хотя внутри начинала откровенно злиться. Она никого не трогала. Она просто попросила бутылку саке, чтобы перебить вкус паршивой еды, и ничего более. Но нет, ей не дали даже этого.

Ки придавила посетителей, заставив вздрогнуть и испуганно съежиться. Больше никто не удерживал Аямэ в этом пропахшем саке ресторанчике. Окажись здесь Йосинори, да и вообще любой оммёдзи, они бы отчитали ее за столь грубое и даже недопустимое поведение. К людям, которые не могли противостоять духовной силе, запрещалось применять ки, ведь баланс энергии в их телах мог быть нарушен. Вот только Аямэ на личном опыте убедилась: пару раз освободив ки, никому не навредишь. Так что всевозможные нравоучения пропускала мимо ушей.

Привычно опустив взгляд, чтобы никто не видел ее глаз, Аямэ пошла дальше по улице, что упиралась в подножие горы. Она не стеснялась себя или своей наследственности, но слушать постоянные перешептывания за спиной, ощущать излишне любопытные взгляды не хотелось. Когда происходило подобное, Аямэ желала только залезть в ближайшую бочку с водой и отмыться от этих липких ощущений.

«Владельцы проклятых глаз» – так их клан за спиной называли обычные жители, но в лицо улыбались и просили помощи. Аямэ ненавидела их, но не настолько сильно, чтобы желать смерти, как это было с ёкаями и тем более с они. Люди по натуре своей были лицемерными, но демоны – жестокими, а потому и заслуживали того, чтобы их стерли с лица земли без возможности возрождения.

И все же это не мешало ей ненавидеть людей. Хотя… ненависть все же была слишком сильным чувством, Аямэ просто недолюбливала их. За лицемерие, трусость и за слепую уверенность в собственной значимости. Сколько раз она слышала краем уха о великих подвигах и свершениях мужчин, о храбрости женщин, которые могли противостоять жестоким мужьям и отцам? Но на деле вся их смелость оборачивалась жалким раболепием перед лицом любого, даже самого мелкого и ничтожного они. Отчего-то каждый из этих храбрецов был уверен, что есть кто-то более решительный, более умелый, более смелый, кто сможет одолеть демона. Одним словом, просто кто-то «более».

И все это до жути раздражало Аямэ, которой в итоге приходилось спасать столь жалких созданий, которые только и могли, что умолять о спасении, не в состоянии по-настоящему постоять за себя, которые лишь жались друг к другу в поисках поддержки и помощи!

Аямэ попробовала отбросить глупые мысли, понимая, что ни к чему хорошему это не приведет. В последний раз, когда она злилась, пострадал молодой оммёдзи, потому что ее ки оказалась слишком сильной и переполненной негативной энергией. Аямэ считала, что не она была сильной, а парень – слабым. Всего два сикигами… Какое ничтожество.

Маленький постоялый двор с конюшней на два стойла находился у самой кромки леса, что густо покрывал горы. Улица еще какое-то время поднималась широкой и даже частично мощенной дорогой, но быстро превратилась в узкую тропу, по которой мог пройти только один человек. Стоило проверить потом эту дорогу и посмотреть, куда она ведет.

Постоялый двор выглядел на порядок уютнее предыдущей гостиницы, так что Аямэ вошла в здание и осмотрелась. Она больше не прятала глаз – постоялец был один, да и тот уткнулся носом в свою пиалу, жадно поглощая ароматный мисо-суп. Хозяин же стоял у очага и о чем-то говорил с невысокой женщиной. Она была старше Аямэ лет на пять, не более, послушно склонила голову и молча кивала на его замечания, демонстрируя образец достойной и послушной жены. Аямэ хотелось отвернуться и презрительно скривиться.

Решительным шагом она подошла к паре и негромко прокашлялась, всем своим видом излучая спокойствие и глядя куда угодно, но не в лица супругов. Хозяин повернул голову и осмотрел Аямэ с ног до головы, словно перед ним было что-то малоприятное, но с чем приходилось мириться. Как будто она не замечала таких взглядов последние десять сознательных лет.

– Я бы хотела снять комнату.

Какое-то время мужчина молчал, продолжая оценивающе рассматривать посетительницу, которая уставилась в пол, но в итоге хмыкнул и кивнул:

– Три рё. Четыре рё, если не хочешь, чтобы кто-то знал, что ты тут останавливалась.

Аямэ удивленно вскинула брови. Интересные услуги здесь предлагали. И как всегда, выводы о ней основывались исключительно на внешнем виде. Впрочем, сейчас было важно то, что стоила комната многовато для постоялого двора столь малого размера на самой окраине города, даже с учетом укрывательства гостей. Не говоря уже о том, что дом находился у самого леса, в котором могли водиться в лучшем случае волки. В худшем… Что ж, она и прибыла сюда, чтобы не допустить худшего.

– Не можешь заплатить – проваливай, – грубо произнес хозяин, скрещивая на груди руки и сверху вниз глядя на Аямэ.

– Почему же, могу, – все же ответила она и подняла голову.

Аямэ видела, как хозяин с трудом подавил желание вздрогнуть. Голубые глаза смотрели прямо, уверенно и дерзко. Она знала, что владельцу совсем не нравилась ее наглость. Будь это его дочь или жена, он бы уже отвесил ей оплеуху за столь неподобающее поведение, но Аямэ была гостьей, готовой хорошо заплатить, так что приходилось мириться.

– Присмотри за ней да накорми, – отдал хозяин распоряжение жене и скрылся в глубине дома.

– Сюда, молодая госпожа, – до тошноты покорно произнесла женщина, опустив взгляд и скупым движением указывая на лестницу, что вела на второй этаж. Вот только если Аямэ опускала голову с целью избежать пересудов, то эта женщина смотрела в пол из-за того, что боялась всего и всех.

Не говоря ни слова, Аямэ направилась за женщиной. Та шла медленно, едва передвигая ноги в узком, тяжелом кимоно. Совершенно непрактичное одеяние: слишком сковывает движения. Аямэ невольно поморщилась. Как же хорошо, что ее минула эта участь и она могла носить мужскую одежду, которая была на порядок комфортнее. Работа оммёдзи дарила значительные преимущества перед большинством.

– Ваша комната, госпожа, – поклонилась женщина, складывая руки на широком оби[50]50
  Пояс различной формы и размера, который носят с традиционной японской одеждой.


[Закрыть], на котором оммёдзи заметила омамори. – Купальня внизу недалеко от кухни.

– Благодарю, – сухо ответила Аямэ, и это заставило женщину поднять голову.

Конечно же, она в первую очередь посмотрела в глаза. Охнув и тут же пристыженно прикрыв рот рукавом кимоно, женщина виновато поклонилась.

– Прошу прощения, это было невежливо, госпожа, – произнесла она.

– Не стоит, вы не первая, – отмахнулась Аямэ и открыла дверь.

Комната была небольшой, но теплой и чистой, мебель – добротной, а свернутый в углу футон[51]51
  Традиционная японская постельная принадлежность, матрас, который стелили на полу на ночь, а утром убирали в шкаф.


[Закрыть] выглядел если не новым, то не слишком часто использованным. Действительно неплохое место для ночлега. Пожалуй, в какой-то степени даже достойное своей цены.

– Я бы хотела пообедать, – осмотревшись и оставшись довольной, сказала Аямэ, надеясь, что здесь сможет нормально поесть.

– Сейчас или вы предпочтете отдохнуть сначала? – Женщина больше не опускала голову, но и смотрела не в глаза, а скорее на рот гостьи.

– Сейчас, – кивнула Аямэ и вновь последовала за женщиной. – Простите, но как вас зовут?

– Нобуко, молодая госпожа, – с улыбкой в голосе ответила та, спускаясь по ступенькам.

Выражение ее лица Аямэ угадывала, уставившись в затылок. Не то чтобы ее на самом деле очень беспокоило имя женщины, но решила хотя бы попробовать вести себя прилично еще раз, пусть даже если в первый вышло не очень.

– Вы можете расположиться за любым столом, а я пока принесу обед. Есть ли какие-то предпочтения, молодая госпожа?

– На ваше усмотрение, Нобуко-сан.

Аямэ заняла стол у окна, выходящего на дорогу. Улица пустовала. Никто не шел в горы ни за дровами и хворостом, ни к горным рекам, ни просто прогуляться. Окраина города казалась удивительно спокойной, но это спокойствие было обманчивым, иначе Аямэ и вовсе не приехала бы сюда.

Пару недель назад в прежде тихом Сендае погибли трое. Смерть сама по себе не являлась чем-то необычным. Каждый день кто-то умирал от старости или от руки разбойника, из-за зависти соседа или ревности супруга. Сейчас же, когда даймё сражались друг с другом в надежде заполучить власть, в мертвецах и вовсе не было ничего необычного, люди гибли сотнями. Трое погибших тем не менее не относились к простым жертвам людских пороков.

В период войны демоны всегда становились активнее. Напитанные злой энергией, ёкаи принимались нападать на невинных. Они соблазняли слабых духом людей, подталкивая их к совершению самоубийства, к тому, чтобы вырезать всю свою семью или наброситься с кухонным ножом на первого встречного. Даже удивительно, что в Сендае долгое время было спокойно и люди не страдали от чрезмерного влияния ёкаев в дополнение к нападкам противоборствующих сторон.

Один из каннуси отправил запрос в столицу, опасаясь, что не сможет справиться с разыгравшимися демонами. Единственный оммёдзи города был мерзким стариком, который предпочитал наполнять свой кошель, сначала насылая, а после «великодушно» снимая проклятия с зажиточных горожан. Остальных подающих надежды молодых оммёдзи старик без зазрения совести выгнал из Сендая и теперь считал себя здесь полноправным господином.

И так как Йосинори отбыл в какую-то забытую всеми деревню где-то в горах, Аямэ вызвалась разобраться в этой ситуации.

Нобуко принесла обед весьма быстро. Мисо-суп, чаша риса, маринованные овощи, сашими из тунца, свиные котлеты тонкацу, гюдон – рис с тушеной говядиной, тофу и даже приготовленные соевые бобы эдамамэ – стол ломился от яств, и Аямэ почувствовала, что действительно проголодалась. Блюда выглядели свежими, ароматными, а ее желудок был пуст с самого утра, о чем не преминул напомнить. Нобуко тактично промолчала, только вежливо поклонилась и тихо ушла, оставив Аямэ наслаждаться едой.

Сытный обед немного улучшил настроение, но не уменьшил настороженности. Эта часть города выглядела поразительно, неестественно пустой. Казалось, что жизнь здесь застыла, как насекомое в янтаре. Аямэ задумчиво посмотрела сначала на пиалу из-под риса, будто та знала ответы, потом на ближайший дом, в окнах которого мелькали силуэты, но люди не решались выйти наружу. Пока она добиралась сюда, пока ей показывали комнату, пока она ела, Аямэ не слышала ни звука с улицы.

– Есть еще пожелания, молодая госпожа? – Нобуко отвлекла Аямэ от размышлений. Послушная жена, тихая, скромная, но говорливая, если судить по тому, как она то и дело пыталась что-то спросить у гостьи, но манеры не позволяли. Наверняка еще и многое замечающая… очередная любительница сплетен и нравоучений стояла перед Аямэ, и сейчас это было идеально.

– Нобуко-сан, центр города оживлен, но окраина словно вымерла. В чем же дело?

Нобуко будто того и ждала. Аккуратно осмотревшись нет ли поблизости мужа, она склонилась к Аямэ и, собирая посуду, начала говорить:

– Меньше чем полмесяца назад пропал один старик. Жил через улицу от нас, почти в лесу. Он пил да любил дымить вонючей травой. Его не особо приветствовали – старик был странным, и обычно его сторонились, потому никто и не понял сразу, что он пропал. Дня через три, когда так его и не увидели, решили, что он спьяну отправился в горы, да где-то и рухнул с обрыва. Он без семьи был, так что горевать особо и некому, потому и за телом не пошли. Вдруг кто еще пострадает? А еще через день после того пропал молодой парень. Ушел за хворостом и не вернулся. Тогда уже собрали охотников из местных и отправили на поиски, так они вернулись белые, как тот снег. Отыскали тела и старика, и парня. Растерзанные да разбросанные по лесу. А дней пять назад пропала молодая невеста. Вроде пошла к будущей свекрови, потому что та слегла, а до дома жениха и не добралась. Ее тем же вечером нашли. Выпотрошенную и висящую на дереве вниз головой.

Нобуко вздрогнула всем телом и испуганно покосилась на лес в окне. Тишина на улице, судя по всему, успокоила ее, и Нобуко вновь повернулась к Аямэ.

– Оммёдзи-сама сейчас никого не принимает, проводит обряд очищения от скверны, потому к нему мы так и не смогли попасть. Может, он бы избавил от нечисти, – горестно вздохнула она. – А пока мы довольствуемся омамори, которые создают в храме Аматэрасу-омиками. Поскорее бы кто-то избавил от этого сатори.

Аямэ едва не засмеялась. Сатори? Этот обезьяноподобный ёкай, конечно, был тем еще порождением тьмы: насиловал девушек и ел непутевых отшельников, – но он никогда бы не сотворил того, о чем поведала Нобуко. Сатори относился к категории трусливых демонов, он избегал охотников, а нападал только на тех, кто думал о чем-то приятном и был просто рассеянным. Ёкай считался слабым, с ним бы даже простой каннуси справился.

Нет, разорванные и разбросанные тела… Аямэ точно знала, что это дело рук они. На личном опыте убедилась.

Старый шрам на левой ноге зачесался, эхом отражая мысли оммёдзи.

Воспоминания тут же попытались взять над Аямэ верх, но она привычно от них отмахнулась. Не хватало еще погрязнуть в болезненной памяти и не суметь выполнить долг оммёдзи. Она не для того работала над собой последние десять лет, чтобы позволить каким-то мыслям свести всё на нет.

Вот только молчание Аямэ Нобуко приняла за испуг, потому что тут же сменила тон на доверительный и с видом умудренной опытом женщины произнесла:

– Это не мое дело, но такой молодой девушке, как вы, госпожа, не стоит путешествовать одной. Тем более в такие темные времена. Если не нападет нечисть, а ее немало, так до падшей женщины недалеко будет – вдруг кто воспользуется вами? Кто там будет разбираться – сами вы такой путь выбрали, иль кто склонил к нему. Вы вот маленькая такая, худенькая, лучше нашли бы себе супруга. Мужья не всегда добрые, но посмотрите на меня! Двое детей, еда всегда на столе, крыша над головой, а порой супругу и ответить что могу!

Аямэ устала ее слушать и подняла голову от остатков тонкацу. Льдистые глаза пронзили обжигающим холодом, заставив Нобуко вздрогнуть и замолчать. Очевидно, правила поведения с гостями все же были хоть как-то вбиты в ее голову, потому что она поспешно извинилась за пустые разговоры и, забрав посуду, быстро скрылась из виду.

Как будто вся жизнь женщины сводилась к тому, чтобы удачно выйти замуж, нарожать детей и иметь возможность порой чувствовать себя особенной.

Аямэ и была особенной, а не просто мечтала о подобном. Она была сильной, умной, и никто не смел усомниться в ее таланте убивать они и изгонять ёкаев. Она превосходила многих мужчин, которых встречала в городах и деревнях, как умом, так и умением постоять за себя. И Аямэ совершенно не устраивало, что ее считали падшей женщиной из-за того, что она могла сама принимать за себя решения.

Аямэ поморщилась. Знала же, что подобные беседы всегда заканчивались одинаково. Если бы не необходимость пообщаться с Нобуко, чтобы узнать местные слухи, Аямэ в жизни бы не завела этот разговор.

С местным оммёдзи она решила разобраться в последнюю очередь. Сначала нужно избавить людей от они, чтобы больше никто не пострадал, и пока Аямэ не знала, насколько сильным окажется демон, только что он был особенно жестоким. Не то чтобы ее это очень волновало.

Аямэ бесшумно проскользнула в предоставленную ей комнату и расстелила футон, намереваясь поспать. Ночью она отправится в горы: исследовать местность и заодно избавиться хотя бы от парочки ёкаев, которые попадутся под руку. Если же и они встретит… Что ж, тогда этот день будет не так уж и плох.

Она уснула практически мгновенно, не сняв с себя одежды и выложив из специального мешочка бумажных сикигами – так она будет готова к любой опасности.

Вместо снов Аямэ обычно снились обрывочные воспоминания, большую часть из которых она предпочла бы забыть навсегда. Вот и в этот раз память подсунула ей фрагменты худшего дня в жизни. Давний кошмар, верный спутник с юных лет, снова мучил ее жарким летним воздухом, удушающей смесью запахов сладостей и крови и взглядами, полными ужаса и страха.

Аямэ проснулась на закате, чувствуя себя разбитой и потерянной, ее трясло, лоб покрылся липкой испариной, а руки так крепко были сжаты в кулаки, что на ладонях теперь красовались полумесяцы ногтей.

Оставленный на низком столике кувшин с водой казался благословением богов, и Аямэ осушила его едва ли не наполовину. Хватка воспоминаний ослабла, Аямэ смогла спокойно выдохнуть и сосредоточиться на своих ощущениях. Что-то было неправильно, что-то разбудило Аямэ, ведь кошмары никогда не отпускали ее так легко, но она никак не могла понять, что же не так.

А потом она ощутила негативную энергию. Тяжелая и насыщенная, она растекалась по улице. Аямэ всегда удивлялась, как люди могут ее не чувствовать.

Спрятав сикигами в рукав, чтобы быстрее призывать духов, Аямэ приподняла штанину и достала из ножен, прикрепленных к ноге, танто – носи она оружие открыто, вопросов было бы не избежать, не говоря о возможных проблемах со стражниками в городе. Короткий меч привычно лег в руку, даруя дополнительный источник покоя. С клинком наперевес и с верными духами под рукой Аямэ была готова к бою, даже если он начнется через мгновение.

Ками будто услышали ее мысли. На улице раздался отчаянный женский крик. Аямэ выругалась и выпрыгнула из окна, минуя слишком уж долгий путь наружу через дверь. Энергия ёкая вела в горы, как и редкие капли крови, которые Аямэ заметила натренированным взглядом. А вот люди из своих домов так и не вышли, хотя наверняка многие слышали отчаянный крик.

Больше ни о чем не думая, Аямэ устремилась в лес, направляясь за демонической ки и кровавым следом. Капли становились все меньше: женщина вряд ли пострадала слишком сильно. Эта мысль немного уменьшила напряжение в теле Аямэ. Проще было отыскать демона после его пиршества, но бросить человека на растерзание ёкаю Аямэ не могла.

Ки демона неожиданно стала такой яркой и плотной, что Аямэ нырнула в нее, будто в воду. Ки оглушала, и только выработанная тысячами тренировок реакция позволила Аямэ уклониться от когтей они, который спрыгнул на нее сверху. Танто тут же полоснул его по руке – и вой демона разнесся по лесу.

– Мерзавка, что это за нож?

– Танто не нож, – презрительно сказала Аямэ. – Ты же не думал, что я пойду на они с простым клинком. Он заговоренный.

Лезвие блеснуло, ловя остатки солнца, и на мгновение сталь превратилась в белое пламя. Они возмущенно взревел, а Аямэ только рассмеялась. Он явно ожидал заполучить сразу две добычи, но одна из девушек оказалась слишком вертлявой и самоуверенной.

– Съем тебя первой!

– Сикигами – песчаная змея, – произнесла в ответ Аямэ равнодушно и спокойно.

Огромная змея мгновенно нависла над демоном. Ярко-оранжевое тело с острой чешуей не давало они ни на шаг приблизиться к хозяйке, и это еще больше злило демона.

– Проклятая оммёдзи! – ревел они, силясь обойти сикигами, но змея бросалась тому в ноги, кусая и пытаясь взять в тиски.

– Ястреб, – вызвала еще одного духа Аямэ и наконец заметила пострадавшую, которой оказалась Нобуко.

Аямэ быстро подошла к женщине, которая тряпичной куклой лежала у корней дерева. На плече виднелись царапины, но в остальном она выглядела вполне здоровой.

Бесцеремонно отвесив Нобуко пощечину, Аямэ тут же поморщилась: придя в себя, Нобуко оглушительно завизжала, уставившись на они, который не мог отбиться от духов.

Сикигами, которыми Аямэ сейчас командовала, увеличились в размерах и принялись атаковать демона с большей яростью. Нобуко прекратила кричать и теперь рыдала, закрывала уши и беспрерывно молилась всем ками, которых могла вспомнить.

Аямэ недовольно цокнула языком. Еще днем, когда она выпытывала подробности произошедшего в Сендае, Нобуко едва ли не во всеуслышание причитала о том, какая она, Аямэ, маленькая да худая и что одинокой молодой девушке не стоит и вовсе куда-то одной выходить из дома, явно ссылаясь на то, что лучше уж брать пример с нее, замужней дамы! А теперь? Как замужество и дети помогли ей справиться с они?

– Твоя вина… ты притащила зло. Твои глаза прокляты! – неожиданно забормотала Нобуко. Аямэ не придала этому значения: она слышала подобное не в первый и наверняка не в последний раз.

– Какая же ты дура на самом деле, – презрительно скривилась Аямэ, готовая призвать еще двух духов. – Демоны в вашем городке убили троих до моего прибытия, а я приехала сюда разобраться с ними. Раз ты такая умная, как намекала мне в обед, то использовала бы свой мозг и подумала о последовательности событий.

Нобуко зарыдала еще громче, чем заставила Аямэ фыркнуть и вновь сосредоточиться на битве.

– Волк, тигр.

Два хищных зверя появились перед своей хозяйкой и, не нуждаясь в дальнейших инструкциях, ринулись на демона. Раскатистый рев разнесся по лесу, спугнув ворон, и теперь их карканье раздавалось над кронами деревьев подобно зловещему предзнаменованию. Аямэ казалась равнодушной, но испытывала мрачное удовлетворение, наблюдая, как сикигами разрывает демона на части. Нобуко продолжала скулить, бесконечно повторяя имена богов и уверяя себя в том, что во всем виновата девушка перед ней.

– Твои глаза… они неестественные… Ты такая же, как и они! – забормотала женщина, и именно это нарушило покой оммёдзи.

– Даже не смей говорить, что у меня есть что-то общее с этими демонами. – Аямэ так резко схватила женщину за отвороты кимоно и притянула к себе, что их лица оказались друг от друга на расстоянии суна. – Я не такая, как эти проклятые ёкаи!

Аямэ знала, что в чем-то Нобуко была права, но обвинение все равно застало ее врасплох, вызвав приступ злости.

– Я убью тебя! Вернусь из Ёми и сожру, – тем временем орал они, не сводя наполненных ненавистью глаз с Аямэ.

– Не вернешься. – Она отбросила от себя Нобуко и мило улыбнулась; и от этой улыбки демон застыл, как загнанная в угол добыча. – Волк.

Назвать имя было достаточно, чтобы сикигами вырос и одним движением мощных челюстей отгрыз ёкаю голову, которая покатилась точно под ноги Аямэ.

– Ты ведь знаешь, что такое священное пламя Аматэрасу-ками-сама? – не меняясь в лице, спросила она.

Прежде чем ослепительно-белое пламя охватило его, они затряс конечностями, безуспешно пытаясь сбежать.

Аямэ прекратила улыбаться и просто смотрела на догорающие останки демона. Ветер, дождь и сама земля скроют его следы, стерев остатки праха. Интересно, если бы десять лет назад она обладала хотя бы частью этой мощи, смогла бы.

Покачав головой, не то избавляясь от ненужных мыслей, не то давая себе же отрицательный ответ, Аямэ повернулась к Нобуко. Та закрыла уши и с пустым взглядом раскачивалась из стороны в сторону, как умалишенная. Она шевелила губами, но изо рта ее не вырвалось ни звука. Нобуко даже не обращала внимания на то, что ее плечо вновь начало кровоточить.

– Да чтоб тебя! – в сердцах воскликнула Аямэ.

Быстро подскочив и сильно дернув Нобуко за руку, она одним движением заставила ее подняться на ноги, но Нобуко не отреагировала. Аямэ выругалась еще раз и принялась искать нужный талисман.

Потрепанная временем бумага с заклинанием покоя была на самом дне поясного мешка, перевязанная веревкой от омамори. Недолго думая, Аямэ прикрепила талисман на грудь Нобуко – и та безвольно рухнула вперед. Аямэ едва успела подхватить женщину, с трудом устроила ее на спине своего тигра и двинулась в сторону постоялого двора. Остальные сикигами вновь стали бумажными талисманами и вернулись в рукав.

Путь назад был дольше, но в разы спокойнее. Аямэ не прекращая вливала в Нобуко свою очищенную ки, пытаясь хотя бы частично вернуть несчастной самообладание и рассудок. Сумасшедших и так было предостаточно, не стоило создавать еще одну своими руками.

Усталость накатывала волнами. Увеличение размера и усиление сикигами поедало колоссальное количество энергии. Но Аямэ была сильной, она должна быть сильной, куда сильнее других. Когда она вернется в Хэйан, то обязательно продолжит тренироваться, даже если Йосинори или сенсей будут против. Восемь сикигами… Какой смысл в их количестве, если они по силе равны лишь четырем более сильным духам? Йосинори владеет дюжиной генералов, чья мощь не поддается привычному пониманию, так что и она способна на большее!