Текст книги "Родитель, который на шаг впереди. Как пережить детские кризисы без стресса"

Знает конечную цель прохождения периода – новообразования

Еще Сенека говорил: «Когда человек не знает, к какой пристани он держит путь, для него ни один ветер не будет попутным». Именно по этой причине родитель, который на шаг впереди ребенка, ориентируется в вехах детского развития в тот или иной период, и понимает, какие новообразования должны возникнуть по окончании каждого периода. Он не просто ситуативно реагирует – вот сейчас ребенок капризничает, кричит, не слушается и вообще портит настроение, и надо что-то такое предпринять, чтобы он перестал это делать. Родитель не только и не столько тактик, он прежде всего стратег. Чем бы мы ни занимались с ребенком (помогаем преодолеть заболевание, закаливаем, учим его лепить из пластилина, воспитываем аккуратность в вещах и делах или прокачиваем его навыки коммуникации со сверстниками), полезно смотреть на любую деятельность под углом того, какой желаемый результат мы хотим получить. А желаемый результат – это здоровая, развитая, самостоятельная зрелая личность со здоровыми нравственными ценностями. Именно в этом направлении хотелось бы вести детское развитие, чтобы годам к двадцати пяти сказать, что мы не зря потрудились как родители.

И есть промежуточные цели. Это итоги (результаты) проживания каждого периода – к чему мы ребенка ведем, что мы в нем формируем. В научной терминологии эта цель называется новообразованием периода. Поговорим подробнее о новообразованиях мы с вами чуть позже, когда будем рассматривать каждый возрастной период.

Готов к возрастным кризисам ребенка и может инспирировать кризис

Родитель, который на шаг впереди, не просто готов к кризисам – он в них заинтересован.

Очень важно! Кризисы должны быть! Если кризисов нет, это большая проблема. Любой дипломированный психолог и педагог (педагоги тоже знакомы с детской возрастной психологией) подтвердит, что отсутствие в детском развитии какого-либо возрастного кризиса – это проблема недоразвития ребенка в личностном плане. И самое неприятное, что проблема эта – тихая, незаметная, не мешающая семье спокойно жить. Личностное недоразвитие явственно проявляется лет эдак через 10, а иногда и еще позже, когда вдруг оказывается, что взрослый (по паспортному возрасту) ребенок не может социализироваться в вузе, или впадает в клиническую депрессию в старших классах школы, или рванувшие одновременно кризисы трех, семи и двенадцати лет разрывают в клочки всю семейную систему в пятнадцать, или у «ребенка» разыгрывается «подростковый кризис» в 35 лет, когда он сам уже родитель и супруг.

Последние 30 лет в обществе нарастает тенденция асимметрии в интеллектуальном и мотивационном развитии детей: интеллектуально ребенок может соответствовать и даже перегонять нормы развития, а мотивационно отставать, причем не на один период, а на два или даже три.

Поэтому родителям стратегически полезно быть заинтересованными в кризисах детского развития, знать диапазон времени их нормативного возникновения и завершения и помогать своим детям в проживании этих важных вех становления личности.

Пока ребенок маленький, нам может очень хотеться, чтобы он оставался всегда наивным и послушным созданием, с которым просто и легко, который понятен, как хорошо выученный учебник, на котором все найденные воспитательные стратегии работают без перебоев и который не создает нам никаких неудобств и сложностей. Но по причинам, которые я объяснила выше, мы должны быть заинтересованы в том, чтобы у ребенка, особенно в определенные возрастные периоды, появлялись бунтарские нотки, чтобы он боролся за свой взгляд на жизнь, не со всем соглашался и отстаивал свою индивидуальность.

Профессор психологии Л. А. Венгер как-то сравнил ребенка в периоды кризисов развития с молодым бычком, у которого чешутся рожки и который бодает стенки загончика, в котором пасется. В этой метафоре стенки загончика – это воспитательные стратегии родителей. И если стены будут железобетонными (слишком жесткая система правил и воспитательных санкций), то бычок рискует разбить себе голову и отказаться от борьбы, а если загон будет обнесен тряпичной лентой, то бычок выйдет из-под контроля и убежит в лес, где рискует попасть на ужин волкам. Поэтому нужен «деревянный забор, стены которого мудрый хозяин отодвигает на все большее расстояние по мере роста бычка, создавая ему безопасное пространство для реализации растущих потребностей». То есть грамотными родительскими стратегиями во время детских кризисов будут стратегии расширения свобод и доверия в ответ на увеличение ответственности ребенка, которую сами родители и помогают сформировать.

Конечно, в моменте родителям приходится непросто, когда ребенок «потерял берега» и пытается разрушить систему родительских норм и правил. Но зная, что за кризис переживает любимое чадо, к чему в итоге должны прийти изменения в детско-родительской подсистеме, легче найти верные подходы, сберечь собственные нервы и семейные отношения. Эти знания вас ждут впереди.

Если кризис все никак не наступает – а когда вы изучите периодизацию детского развития, вы будете понимать, что уже пора бы, – у вас есть возможность инспирировать его, то есть помочь этому кризису начаться. Для этого создается так называемая «зона ближайшего развития» (термин психологии развития), в которую не спеша и неуклонно мы погружаем ребенка и в которой через некоторое время обязательно начинаются кризисные процессы. Такой областью ближайшего развития является ведущая деятельность следующего периода.

Например, для трехлетки зоной ближайшего развития будет сюжетно-ролевая игра со сверстниками. То есть если, например, в 4 года малыш застрял на предметной игре, перебирая игровые материалы и предметы без сюжетно-ролевого преобразования, то необходимо создать условия, где родители, педагоги, а лучше сверстники втянут ребенка в сюжет, покажут пример действия из роли, создадут необходимость ролевых диалогов и таким образом стимулируют мотивационное развитие ребенка через игровое присвоение[1]1
  Термин «присвоение» еще неоднократно встретится вам в этой книге. Л. С. Выготский писал об этом так: «Всякая функция в культурном развитии ребенка появляется на сцене дважды, в двух планах, сперва – социальном, потом – психологическом, сперва между людьми как категория интерпсихическая, затем внутри ребенка как категория интрапсихическая». Именно этот процесс называется интериоризацией или присвоением социального опыта.


[Закрыть] им новых интересов и смыслов.

С идеей внимательного отношения к нормативным и своевременным детским кризисам я хочу обратиться прежде всего к мамам. Дело в том, что у пап, как правило, нет симбиотического слияния с детьми – папа позже начинает сближаться с ребенком, дистанция между ним и ребенком практически никогда не бывает нулевой, – папа в большинстве случаев хуже чувствует ребенка, потому что не имеет опыта вынашивания, родов и кормления грудью. Задача отца – с этой большой дистанции сблизиться с ребенком, чтобы лучше его понимать и научиться налаживать с ним отношения. А у мамы совсем другая задача. Мать с ребенком 9 месяцев не имела вообще никакой дистанции: она его вынашивала в своем собственном теле, ребенок жил ее жизнью, он через нее уже многому обучался в это время (ритмам жизни, пищевым привычкам, эмоциям). И так же, как мы заинтересованы в том, чтобы ребенок не сидел в утробе до бесконечности, а все-таки родился, мы должны быть заинтересованы и в кризисе одного года (рождение возможностей для освоения предметного мира), и в кризисе трех лет (это время рождения самости, рождения индивидуальности), и в кризисе семи лет (рождение внутренней жизни), и в подростковом кризисе (где начинается рождение личности и социальной идентичности). Таким образом, мамам очень важно понимать, что их задача – напитать ребенка вниманием, заботой, контактом, в том числе физическим (грудное вскармливание, ношение на руках, совместный сон), а потом всю оставшуюся жизнь увеличивать и увеличивать с ним дистанцию. Этот процесс называется сепарацией. Без нее невозможно достижение личностной зрелости.

Если сепарироваться слишком рано, то ребенок, недополучив чего-то значимого в детстве, испытывает голод по родительской любви. Бывает и наоборот: родители слишком опекают и контролируют и не отпускают своих детей, хотя те могут быть уже в браке и иметь собственных детей. В таких случаях можно говорить о проблемах с сепарацией – родители боятся взросления ребенка и не готовы отделять его от себя.

Вернемся к родителю, который на шаг впереди ребенка, готов к кризисам и «за» своевременную сепарацию. Кризис – это не обязательно стресс для семьи. Собственно говоря, возрастной кризис – это смена ведущей деятельности: прошлая ведущая деятельность ребенка не насыщает, ему уже маловато, он ее уже освоил, а новая, возможно, пока не появилась. Если вспомнить диалектические принципы, которые мы когда-то проходили на уроках обществознания, то один из них звучал приблизительно так: низы не хотят жить по-старому, а верхи не могут управлять по-новому. Детский кризис идет примерно в этой же логике: ребенок уже что-то освоил и ему требуется расширение горизонтов, а родители отстают. Если родитель в своих воспитательных средствах сильно тормозит, не успевает за растущими потребностями ребенка, то кризис ожидается бурный. Если родитель идет с ребенком «в ногу», а может, в силу своей компетентности даже чуть с опережением, на шаг впереди ребенка, то появляется возможность прожить кризисы практически бескризисно. То есть кризисы возникают, родитель это видит и наблюдает некоторые кризисные проявления в поведении ребенка, переход из одной ведущей деятельности в другую происходит, но при этом нет стресса, нет затяжных конфликтов и переживаний. Родители не впадают во фрустрацию, относятся к кризисному поведению ребенка философски, с юмором и помогают присвоить необходимые новообразования. То есть бескризисный кризис – это когда кризис есть, а стресса в семье нет.

Понимает индивидуальные особенности ребенка и может создавать индивидуальный подход к развитию

О каких родительских компетенциях здесь идет речь? Начну с примера из практики. Была у меня на консультации семья, в которой ребенку уже почти четыре года и при этом у него большие трудности в адаптации к посещению детского сада. Про таких детей говорят: «несадовский ребенок». Мама пыталась в три года отдавать его в сад, в итоге получили классическую симптоматику детской невротизации: заикание, энурез, психосоматические бронхиты. Пришлось сына из сада забрать. После этого неудачного опыта родители обратились к специалистам, прошли психологическую диагностику, по итогам которой приняли решение отдать ребенка в группу кратковременного пребывания с индивидуализированным подходом к каждому ребенку, после чего сделать новую попытку детсадовской социализации.

А у папы этого мальчика была в тот период вполне распространенная отцовская позиция – мол, нечего его тут у материнской юбки держать, он мужик («мужику» еще четырех лет нет, но в папином понимании он – мужик), надо просто его брать и запихивать в сад; все мы в саду были, сад ребенку нужен, ему надо общаться, надо учиться переживать какие-то детские конфликты, в конце концов, надо к школе подготовиться. Вроде бы вполне адекватная и логичная родительская позиция. В чем же проблема? Проблема только в одном: эта позиция не ориентирована на индивидуальность конкретного ребенка.

Да, существует некоторая статистика – в среднем по детям этого возраста можно сказать, что их адаптация к детскому саду проходит быстро и без травматических последствий для психики и здоровья. Но в этой ситуации ребенок не вписался в среднюю норму, выдал признаки невротизации в большом объеме, и семья получила массу негативных последствий, с которыми пришлось разбираться с помощью психологов, дефектологов и врачей. Можно сказать здесь, что папа не очень понимал индивидуальные особенности собственного ребенка.

А у мальчика на самом деле были трудности. Во-первых, он недоношенный (у его мамы было кесарево на 36-й неделе беременности), соответственно, как это нередко бывает у недоношенных детей и детей, рожденных путем планового кесарева сечения, у него присутствовал целый ряд некомпенсированных последствий: незрелая возбудимая нервная система и, как следствие, более высокая, чем в среднем, потребность в зависимости от матери. Про таких детей можно уверенно сказать, что это высокочувствительный ребенок (ВЧР).

Американский клинический психолог Элейн Эйрон, которая занимается изучением особенностей ВЧР более 30 лет, в своей книге «Высокочувствительный ребенок» опубликовала анкету для родителей, которая помогает понять, относится ли ребенок к ВЧР.

Вот эти признаки:

1) легко пугается;

2) жалуется на колючую одежду, швы на носках или бирки, которые соприкасаются с кожей;

3) обычно не в восторге от больших сюрпризов;

4) лучше запоминает сдержанные замечания нежели сильные наказания;

5) кажется, читает мысли;

6) использует сложные для его возраста слова;

7) замечает легчайший незнакомый запах;

8) обладает хорошим чувством юмора;

9) обладает хорошей интуицией;

10) трудно засыпает после бурного дня;

11) не особенно хорошо переносит большие перемены;

12) хочет сменить одежду, если она мокрая или в песке;

13) задает много вопросов;

14) перфекционист;

15) замечает чужие беды;

16) предпочитает тихие игры;

17) задает глубокие, заставляющие задуматься вопросы;

18) очень чувствителен к боли;

19) беспокоится в шумных местах;

20) замечает нюансы (что-то передвинули, что-то изменилось в облике человека и т. д.);

21) размышляет, безопасно ли это, прежде чем залезть высоко;

22) выступает лучше, если рядом нет незнакомцев;

23) глубоко чувствует.

Если на 13 и более вопросов родители ответили «да», можно уверенно называть их ребенка высокочувствительным.

И если большинство детей в три года действительно к саду готовы, то высокочувствительные дети, как правило, еще нет. Готовность может появиться в 4 или в 5 лет, а иногда, не появляется до самой школы. Часть детей по этой причине остаются на семейном образовании или идут в частные школы с меньшим количеством учеников в классах и более индивидуализированным отношением учителей к детям. Но если задаться целью и помочь ребенку повысить стрессоустойчивость и мотивацию к общению со сверстниками, то можно решить задачу социализации раньше школьного возраста. Например, этот мальчик прекрасно адаптировался в группе кратковременного пребывания в нашем семейном центре, где небольшое количество детей, четырехчасовое пребывание, интересная игровая программа и индивидуально ориентированный подход. Получив положительный опыт, этот ребенок спокойно пошел в обычный детский сад, не демонстрируя больше никаких травматических последствий.

На этом примере видно, что мама за ребенка очень тревожилась и пыталась ограничивать контакты ребенка с социумом вне семьи, а папа выступал за немедленную сепарацию, а нужно было найти компромисс: бережная сепарация и социализация, аккуратное и последовательное формирование психологической готовности к разлуке с мамой и контакту с детьми и другими взрослыми. На этом примере видно, что значит индивидуальный подход.

Индивидуализированное отношение включает в себя интуитивное родительское чувствование и анализ ряда факторов. Не буду приводить их все, но можно посмотреть на часть из них, чтобы понять, что ориентировать отношение к ребенку на среднюю норму в принятии стратегически важных родительских – более чем легкомысленно.

Факторы, от которых зависят детское здоровье и психика:

• Наследственность.

• Перинатальный анамнез (как протекали беременность, роды и 1-й год жизни).

• История жизни, включая травматические факторы в развитии ребенка.

• Особенности развивающей среды, в которой растет ребенок.

• Образ жизни семьи.

• Состав семьи.

• Отношения между родителями и ребенком.

• Отношения между мамой и папой.

• Отношения между детьми в семье.

• Отношения со старшим поколением.

• Отношения в детском учреждении, которое посещает ребенок.

• Качество и количество совместной деятельности ребенка и других людей.

• Частое психологическое состояние значимых взрослых и влияние этого состояния на ребенка.

• Компетенции родителей в области детского развития и здоровья.

И это далеко не все! Поэтому полезно, с одной стороны, знать нормы детского развития, а с другой – понимать индивидуальные особенности своего ребенка, чтобы создавать для него посильную и вдохновляющую траекторию развития.

Младенец, ребенок, подросток – периодизация детского развития

Итак, с понятиями мы разобрались. И теперь, прежде чем подступиться к теме детских кризисов, давайте определимся с тем, какие периоды развития ребенка (и соответствующие им кризисы) принято выделять в науке психологии.

Существует много разных периодизаций детского развития, например периодизация психосексуального развития З. Фрейда, периодизация интеллектуального развития Ж. Пиаже, периодизация психосоциального развития Э. Эриксона, периодизация морального развития Л. Колберга и другие.

Мы с вами будем опираться на периодизацию Д. Б. Эльконина, поскольку она рассматривает этапы развития личности и поэтому точнее других попадает в реальность.

Давайте познакомимся с графической схемой, которая будет для нас с вами картой ориентировки на местности.

На схеме мы видим четыре больших детских кризиса (жирные вертикальные линии):

• кризис рождения,

• кризис 3 лет,

• кризис 12 лет,

• кризис 18 лет.

Время детского развития между этими большими кризисами называются эпохами (на схеме они обозначены тремя большими дугами внизу):

• эпоха младенчества (от рождения до 3 лет),

• эпоха детства (от 3 до 12 лет),

• эпоха подростничества (от 12 до 18 лет).

Каждая эпоха состоит из двух периодов. Первый период каждой эпохи – мотивационный, это период развития мотивов, желаний, целей и смыслов (на схеме отмечен черными линиями). У маленького ребенка мотивами являются ситуативные желания – хочу то, не хочу это, у ребенка постарше уже появляются свои небольшие цели (такие цели можно увидеть, например, в письмах ребенка Деду Морозу), а у взрослого человека мотивами являются не только желания и цели, но и жизненные смыслы, идеи и ценности.

Мотивы – это то, что обеспечивает развитие личности и является топливом в организации деятельности, которой занимается человек. Без личной мотивации тоже можно, конечно, что-то делать, но такие действия не будут служить развитию личности. Например, деятельность «из-под палки» вполне может развивать какие-то навыки, но не развивает осознанность, самостоятельность, интерес, творческое отношение и ответственность. Поэтому в каждой эпохе мотивация стоит на первом месте. Если посмотреть на схему, видно, как мотивационная линия в первом периоде каждой эпохи стремительно идет вверх, и в середине периода перегоняет линию развития средств (знаний, умений, навыков). У ребенка в такое время растут и развиваются его личные интересы, появляются пытливость, любознательность, целеполагание и целеустремленность. В более поздних мотивационных периодах к ним еще добавляются осознанность и ответственность.

А во втором периоде каждой эпохи мотивация развивается медленно и не является ведущей стратегией развития. Например, в 1 год и в 3 года мотивы ребенка не очень отличаются друг от друга, но по развитию знаний, навыков и умений трехлетний ребенок многократно перегоняет годовалого. Второй период эпохи (на схеме обозначен серым) – это период развития средств. Средства – это способности, навыки, знания, все высшие психические функции: память, внимание, мышление, воображение, речь, чтение, письмо, владение своим телом – в общем, всё, с помощью чего мы познаём этот мир, коммуницируем с ним и видоизменяем его.

Таким образом, у нас есть два основных богатства – наши мотивы и наши средства.

Мотивы и средства развиваются по очереди – сначала мотивы, затем средства. Там, где линии мотивов и средств встречаются (пересекаются) – в жизни детей и родителей возникает время спокойствия и стабильности: отношения отлажены, больших противоречий нет, ситуация старого кризиса уже закончилась, а новый кризис еще не начался. А там, где эти линии максимально расходятся, возникает кризисное напряжение – например, в 1 год ребенок много чего хочет, но мало что умеет. Поэтому он становится настырно требовательным к тому, чтобы родители выполняли его желания. Во время кризиса 3 лет проблема выглядит иначе: ребенок много что умеет, но не знает, чего хочет, то есть у него старые мотивы уже не работают, а новые еще не сформировались. Поэтому требования трехлетнего ребенка хаотичны и переменчивы, а их удовлетворение не удовлетворяет его самого: только что он просил машинку, а после покупки устроил истерику, что хотел мяч; только что он просил налить ему компот, а получив желаемое, расплакался, что хотел воды. В кризис 7 лет опять ребенок много чего хочет, но мало что умет; в кризис 12 лет повторяется противоречие кризиса 3 лет – развал старых мотивов у ребенка знаменует начало подросткового кризиса. Именно в это время родители подростков приходят к психологу с жалобами на то, что он «ничего не хочет» или «сам не знает, чего хочет». Если проблемы с мотивацией возникают не в 12, а в 15 лет, то это говорит о том, что подростковый кризис у ребенка только начался. Если похожие симптомы мы наблюдаем в 9—11 лет, это говорит о раннем начале подросткового кризиса.

Бывает, что к психологу приводят студента с жалобой на то, что он ничего не хочет. Вроде бы по возрасту и интеллектуальному развитию он уже не ребенок, ему, например, 17 лет, но по личностному развитию – ребенок, потому что переживает развал мотивов, не самостоятелен в выборе целей, не понимает своих желаний, а значит, уровень его личностного развития соответствует началу подросткового кризиса.

Вот так у нас устроена периодизация детского развития. Ведущая деятельность в каждый из периодов – уникальная, имеет свое собственное содержание, и если мы ее пропускаем, у нас возникают прогрессирующие проблемы в будущем.

Возрастные цифры на схеме весьма условны, поскольку кризис – это не точка во времени, это не день и даже не неделя, это, как правило, довольно длительный период, например год.

Когда мы говорим о кризисе новорожденности, надо помнить, что кто-то рождается в 36 недель беременности, а кто-то – в 42, а то и в 43 – то есть разница в сроках вынашивания между новорожденными может составлять целый месяц и даже больше. Поэтому дети, рожденные в один день, но имеющие в анамнезе разные сроки вынашивания, – это дети с разным стартом, и тем не менее все потом попадают в одну возрастную группу. Например, у недоношенного ребенка кризис новорожденности может длиться 2–3 месяца. А ребенок, родившийся в 42 недели беременности, может уже через две недели после рождения выйти из кризиса новорожденности и продемонстрировать комплекс оживления.

Кризис одного года длится несколько месяцев: после 9—10 месяцев начинает нарастать, в год (плюс-минус) доходит до своего пика и к полутора годам утихает. Но если, например, на первом году жизни у ребенка была сложная госпитализация или мама переживала послеродовую депрессию, то кризис 1 года может отодвинуться на несколько месяцев или даже лет.

Кризис трех лет у кого-то может начинаться уже в два года, а у кого-то – в четыре. Длится он практически целый год. А бывает, что этот значительный кризис оказался пропущенным (по разным причинам, которые требуют индивидуального разбора).

Кризис семи лет у некоторых детей может наступать уже в пять лет, и такие дети в шесть лет действительно готовы к школе не только по интеллектуальным знаниям, но и мотивационно. А есть дети, у которых этот кризис наступает ближе к восьми годам, и таких детей в шесть лет отдавать в школу опасно, так как это чревато последствиями – из-за отсутствия учебной мотивации возникает большой риск трудностей в социализации и самоорганизации; такой ребенок с большой вероятностью может не найти в школе для себя «ничего интересного», перестать хотеть ее посещать, и родителям и педагогам будет трудно это скорректировать.

По этой причине многие психологи, и я в их числе, считают, что отдавать детей в школу в семь лет – более здоровый подход к старту школьного обучения. А все остальные случаи должны рассматриваться индивидуально. Недавно у меня была на консультации семья, где ребенок был мотивационно и психологически готов к школе, несмотря на то что ему только-только исполнялось шесть лет.

Кризис двенадцати лет у кого-то может начинаться уже в девять, а у кого-то – только в четырнадцать лет.

Кризис пятнадцати лет может начаться в еще более широком временном диапазоне.

А кризис восемнадцати лет у современных детей очень часто происходит лет в двадцать пять. Интересно отметить, что по последним данным ВОЗ (Всемирной организации здравоохранения) возраст зрелости мужчины в Европе приравнивается к двадцати восьми годам (у девушек пораньше).

В этой книге мы с вами рассмотрим младенчество и детство. И в русле этой периодизации поговорим и о детях, и о нас, родителях, поскольку ребенок растет рядом с миром взрослых и именно рядом с этим миром возникают необходимые процессы для обучения и развития, которое, как вы уже поняли, обязательно включает в себя своевременное прохождение всех кризисов.