Текст книги "Запах асфальта после дождя"

Глава 8

Дни тянулись слишком медленно, будто моя жизнь была фильмом, которого поставили на медленную прокрутку. Я убивала время как могла. И мои летние каникулы, больше походили на лагерь временного заключения.

Все время я проводила в четырех стенах. И только изредка выходила в магазин, или в кафе напротив, например чтобы купить кофе. Благо в квартире был интернет, который хоть как – то заменял мне жизнь – посредством просмотра сериалов и прослушивания различных песен.

Но вскоре, и это счастье закончились, будто кто – то решил добить меня по полной – этажом ниже начались ремонтные работы и интернет сдох, точнее он работал, но настолько медленно, что едва хватало чтобы почитать новости.

К тому времени, родители и мой брат уже устроились работать на местной ферме. Вскоре, даже тот кусочек интернета пропал, и я осталась вообще одна, сама с собой в одной большой квартире. Книжки я не читала, это было слишком сложно для моего уровня английского, поэтому все что у меня было это местное радио, которое я часто отключала от того, что не понимала большую часть контекста.

Мне надоело вспоминать своих родных, и я просто пыталась забыть все что было до аэропорта. Я очень их любила и поэтому заставляла себя не думать о них, потому – что это было слишком больно. Я запрятала все альбомы с фотографиями подальше, то же самое я сделала и с нашими совместными фотками и видео которые хранились на ноутбуке. Я скинула их на флешку, а ту, в свою очередь, закинула в самый дальний угол шкафа, встроенного в стене, дожидаться более счастливых времен.

В то время, я нередко обнаруживала саму себя сидящей на диване и смотрящую в одну точку, просто неотрывно. В начале меня это пугало, но потом я привыкла к таким, своего рода, выпадам из реальности.

За это время, что я просидела одна, я понабрала лишних киллограмов, что вогнало меня в еще большую тоску. Но потом, аппетит совсем пропал, и я не могла проглотить ничего больше кружки чая и одного яблока или персика. Я потеряла счет дням. Так проходило лето.

Медленно и по капельке, я убивала в себе воспоминания, которые буквально душили меня. Впервые, я поняла, что такое скучать и не иметь не одной возможности хоть как – то отвлечь себя. Каждый новый день, давал мне еще как минимум 16 часов, на рассмотрение моей собственной жизни, которую я, благодаря моей отличной памяти помнила подетально. Я снова и снова, перебирала жизнь по кусочкам – каждый промах, каждую победу, каждое поражение, каждую встречу. Слова сказанные, а особенно, несказанные – убивали меня, словно ломая кости изнутри

Возможности – сколько их было упущено. Сколько людей проигнорировано, сколько разговоров которые так и не были произнесены. Все это крутилась в моей голове, отплясывая безумный танец самоуничтожения. Со злорадным упоением, все это начиналось снова и снова. И это было моим личным адом.

Вы когда – нибудь совершали что – то, о чем сильно жалели, и при это этом не находили бы ничего, что могло бы отвлечь вас от раздумий? Так вот и я, чувствовала себя, как человек страдающий клаустрофобией и застрявший в лифте – наедине с моими мыслями, со всеми переживаниями и тревогами.

Так проходили дни за днями, и сон который всегда меня поддерживал, вспоминался мне все чаще. До меня наконец дошло значение слов которые говорил человек из моего сна: «Тебя ждет путь»

И вопросы которые я задавала в том сне, были связаны именно с этой ситуацией. Стало ясно, что узнать ответы на них, мне было нельзя, так как, к ответами я должна прийти сама. Но умоляю вас, не таким же способом!

Я все чаще задумывалась о своем будущем – Какое оно? Кто я?

Депрессия постепенно и уверенно овладевала мной. И я уже ничего не могла поделать с этим. Лето кончилось и начался новый учебный год. Я учила английский как могла, но все равно материал который преподавался в школе был сложным. Проходили дни и я как и в старые, добрые времена, много болела только чтобы там не появляться. Ничего личного к школе я не имела, просто мне быстро становилось скучно.

Так прошла осень, пролетела зима, и мне снова приснился сон: В этот раз действия тоже происходили на корабле. Я плыву на корабле в невероятно большого размера, ангаре. За бортом грязная вода – плавают бутылки, фантики, и дохлые животные. Я смотрю на эту воду и меня тошнит. От нее страшно воняет.

Люди – все странные и чужие. Я пытаюсь задать вопросы, но уже не делаю никаких усилий чтобы получить ответы. Если честно, то мне все равно где я, и сколько мы плывем.

И тут я вижу, за бортом кто – то тонет. Следующее, я вижу моих родителей. Кричу к ним, чтобы они что – нибудь сделали, но они молча проходят мимо меня. Я буквально бросаюсь к ним и умоляю, но они продолжают идти, не замечая ничего возле себя, у них стеклянные глаза и мне становится дурно.

Доносятся крики, и их множества и кажется они из воды. Я бросаюсь к бортикам, вижу за бортом чьи – то руки тянутся из воды. Бросаюсь в эту муть, в один момент не чувствую ничего под ногами, а уже в другой начинаю вязнуть. Меня тошнит, иду по чему то рыхлому и вялому, иногда теплому. Новый приступ тошноты подступает к моему горлу, и я уже не знаю, стоит ли мне спасать того кто там тонет, или лучше выбираться обратно. Но решаю, что все же спасти стоит, хотя бы потому, что на корабль я возвращаться не хочу, а так хотя бы кого – нибудь спасу.

С этого момента, я больше не чувствую ничего необычного под ногами, и просто продолжаю плыть к источнику крика. Я плыву и понимаю, что там уже никого нет и вдруг начинаю тонуть. Потом, от нехватки воздуха начинаю задыхаться и кричу. В одно многвение, оказываюсь обратно на корабле. Мокрая и грязная, вся в слезах вцепившись в перила – истошно рыдаю. Я буквально срываю голос до хрипоты, когда замечаю что возле меня стоит мой «муж». Я замираю, зло улыбаюсь, и говорю: А это ты? Вот уж кого не ожидала увидеть тут, так это тебя.

Он поворачивается и смотрит на меня.

– Зачем? – я ору. – Почему я тут? Я одна, совсем одна. – Слезы лились с моих глаз как вода, смешиваясь с грязью, они были солёные и я чувствовала их вкус во сне.

– Посмотри на этих людей – продолжала кричать я, – Кто они?! Что это за место? Почему я тут застряла? Почему мы никуда не плывем?! – я упала прямо на мокрую и скользкую палубу, дрожа как осиновый лист, не способная, хоть как – то, сдержать истерику.

Он просто подошел ко мне и помог встать.

– Это я тебя хотел спросить, почему мы не плывем? Чего ты так боишься? Быть может ты сдаешся? Боишься плыть дальше? Вот так вот просто? Тонешь в грязи уныния? – сказал он.

Молча покачал головой, и я ошарашенная вопросами, замолкла и просто смотрела на него и на корабль, и на воду которая стала чище. Стены перестали давить и начали рассеиваться и я заметила что мы снова плывем в море.

Мы плыли и молчали. Я не посмела больше о чем то спрашивать или просить его остаться. В этом не было никакого смысла, он все равно бы ушёл. Я просто молчала. Наслаждаясь тем, что он со мной и этого было более чем достаточно. Тем более, что мы все таки поплыли, и за бортом была ночь и звенящая тишина, которая так напоминала мою жизнь в этот момент.

Тут сон оборвался, оставляя меня в такой же звенящей как и на корабле, тишине комнаты.

Пытаться заснуть было бы глупо, и я просто пошла на кухню и заварила чай. Зaтем налила его в кружку и села за стол. Сидела я так около часа, в полном ступоре, обдумывая что мне приснилось.

Он снился уже три раза, не зря же? И кто он такой? Неужели мое подсознание просто издевается надо мной? Нет, такого не может быть.

Но раз на то пошло, эта «иллюзия» спасает меня уже в который раз. И как объяснить, что сейчас я чувствую себя, будто очнулась, после наркоза, а я знаю что это.

Я сидела на кухне, в полной тишине. За окном начал розоветь рассвет. Что – то изменилось за эту ночь, будто прошлое и настоящее воссоединилось в одно единое.

Внутри меня, безмятежность разливается по венам, исходя из самой середины моей души. Вот уже становится совсем светло и мягкий желтый цвет заливает стол. Я бегу глазами по журналам, которые мама вчера смотрела и забыла убрать. Взгляд зацепляется за фразу «Спасибо что ты есть». Я улыбаюсь – Да, это именно то, что я хотела сказать или даже хочу сказать человеку из моего сна, который всегда со мной. Правда, я пока незнаю, это мое сумасшествие, вымысел или реальная личность, которая пока не хочет мне показываться на глаза.

Я тщетно пытаюсь встать, но не могу, потому – что отсидела ноги. Пытаюсь разработать их, и немного помучившись, делаю шаг вперед, но застываю на месте от неприятного и колющего чувства в ногах. В такие моменты всегда ложу руки на ноги, и стараюсь идти, выглядит очень смешно. И сейчас также смешно, я подхожу к зеркалу, глаза улыбаются, на губах застыла улыбка, я замираю.

Бред, как же давно я не видела себя такой счастливой. Я будто, снова встретила ту маленькую девочку, одетую в белое платешко, в черный горошек, которая шла на рынок и напрасно думала, что продавцы не замечают как я стаскиваю персики с прилавка. Тогда, в детстве, не понимала почему они улыбаются при виде меня. Оказалось все просто, они знали что я беру персики, просто им не было жалко пару – тройку для девочки со смешной улыбкой и растрепаными каштановыми волосами.

Стоя возле зеркала и смотря на свое отражение, мне на минуту показалось что я вижу ту маленькую девочку, то есть меня которой казалось было совершенно достаточно знать что земля твоя и это небо твое, люди которые тебя окружают тоже твои.

А потом узнаешь, что на земле оказывается и не один город, и не одна страна, и в них много городов, а в тех городах множество домов, в этих домах много людей, и каждый из них живет и строит свою жизнь, у каждого своя судьба. Эта правда, в детстве кружит голову, наверное потому в детстве для нас нет ничего невозможного

Мы только и мечтаем, что мы вырастем и станем тем, кем мы хотим стать. Посетим множество стран, попробуем тысячу блюд, заведем не меньше миллиона друзей. Жизнь сверкает как огни фейверков, но реальность в виде разных людей, которые хотят обезапaсить нас от разочарования, быстро говорит нам якобы правду, пытаясь сохранить наши нервы, пытаясь рассказать нам первыми, что мир не такой уже безопасный.

Я стою и улыбaюсь как дура, снова пытаюсь познакомится с той прекрасной незнакомкой, который была раньше.

Поворачиваюсь, иду опять на кухню. Следом за мной направляется хорошо упитанный кот, серый как облачко, с довольной ухмылкой, и то ли с кокетливыми, то ли с грустными глазами. Ну не знаю, вроде и просто кот, а глаза у него будто, он все понимает.

Я беру его на руки. Он терется щекою об мое голое плечо. Я подхожу к холодильнику достаю молока, наливаю ему и опускаю его на пол. Он медленно направляется к мисочке, потом не охотно опускается, и пробуют то, что я налила.

Беру чашку с полуостывшим чаем и иду к окну. Открываю его настежь, по телу бегут мурашки. Что – то новое начинается в жизни. Удивительно, как одно событие, может пробудить в нас то, что казалось никогда не проснется.

В тот день, я позвонила в школу и сказала что не приду. Уже на следующей неделе я забрала документы со школы, которая, казалось, уже сидела у меня где то на уровне горла.

Не судите меня строго, я понимаю ценность образования в двадцать первом веке, но мне как творческой личности, сложно было усидеть на одном месте. Я просто забралa документы и дала себе обещание: Я уйду на домашнее обучение и закончу школу очень быстро то есть за полгода. И могу похвалиться, что я выполнила данное мною обещание. Я прошла двухгодовую програму за 5 месяцев. И вот уже у меня на руках лежал свеженький и новенький диплом об окончании двенадцатого класса.

Это было нужно для того, чтобы не тратить зря время и найти работу. Собственно чем я и занялась. Первым делом, я села и напечатала себе крутые резюме. И раздала их везде где можно было. Но прошел месяц и меня так никто и не взял. Тогда я пошла в агентство, чтобы мне помогли создать достойное резюме, но меня там вежливо послали, из – за отсутствия опыта работы.

Так проходило время. И я тщетно продолжала искать роботу. Обзавелась несколькими друзьями, если их можно было так назвать – для меня они были скорее просто знакомыми, с которыми я быстро начинала скучать. Но и это уже был прогресс, потому – что я твердо решила подняться на ноги и больше не ныть.

Вскоре я пошла работать волонтером в местный магазин. Просто так чтобы набрать опыт работы, естественно бесплатно. Там я познакомилась с Моникой. Она была иммигранткой с Испании. У нее были длинные вьющиеся черные волосы, и она много говорила. Даже слишком много.

Обычно, когда длина ее очередного рассказа длилась больше трех часов, я переставала ее слушать, и просто улыбаясь, про себя отмечала какой смешной у нее акцент. Наверное я общалась с ней только потому, что очень люблю слушать испанский акцент.

Я даже пыталась его имитировать, но вот честно признаюсь, все напрасно.

Моника была девочкой шустрой, поэтому без проблем находила себе и парней и компанию. Был у нее один недостаток – она пила. Пила так, что все парни сбегали от нее в первый же день.

Если вдруг ее что – то расстраивало, или в той же мере веселило, то нашу девочку конкретно несло – она пила, смешивая все что смешивается и не смешивается.

Не раз я говорила ей, чтобы она с этим завязывала, так как я сама не пила. Она меня не слушала.

– Дорогая моя, – отвечала она, – жизнь слишком коротка чтобы себе что – то запрещать. На что я, лишь снисходительно качала головой.

Мы жили неподалеку и могли позволить себе доходить друг до друга, и таким образом гулять по городу.

Машин у нас еще не было, да и автобусы в таком маленьком городке не ходили, к нашему большему разочарованию.

Глава 9

Однажды мы с Моникой пришли в кафе, просто посидеть поболтать. И там познакомились с одним парнем. Светловолосый, он был немного выше чем я.

Познакомилась мы так, у меня не хватило заплатить за кофе, Моника куда – то вышла, а он был следующим в очереди. Тогда увидев что я стою в замешательстве, он подошел и заплатил. Я поблагодарила его, забрала кофе и ушла. Села за столик, он же расплатившись подсел ко мне.

– Привет. Одна? – спросил он.

Я посмотрела на него, явно не ожидая что он подсядет или завяжет хоть какой – то диалог. Подняла брови, и ответила: Да нет, вроде не одна, смотря в каком смысле ты это спрашиваешь?

– Я спрашиваю, одна ли ты сейчас, на данный момент? – сказал он и посмотрел на меня. В воздухе повисла пауза. И потом, когда понял, что опять задал многозначительный вопрос, он взорвался смехом, и я за ним следом.

– Именно в данный момент, я сижу с тобою, – ответила я вытирая слезы смеха. – А вообще, я сюда с подругой пришла, правда она вышла, и по моему, где – то потерялась.

– А ну это уже многое объясняет.

Так я встретила парня загадку, наверное лучшее за этот год. Его звали Марс. Он был иммигрантом, как и я. Переехал сюда два года назад. Также не симпатизировал маленьким городам, и очень отчаянно копил нужную суму денег, чтобы уехать отсюда. На этой почве у нас появилось много общих тем для разговоров.

Пришла весна и так сложилось, что Моника вскоре уехала обратно в Испанию, а я продолжила общение с Марсом. С ним я проводила дни на пролет.

Мы вместе гуляли по нашему маленькому городу, пили вкусный кофе, много разговаривали. Я рассказывала забавные истории из моего детства, а он мне говорил про будущее.

Про будущее, он говорил слишком много, а я наверное не так уж хотела знать, что у него там будет. Наверное ревновала, ко всем, тем, с кем он будет, ко всем людям, городам и странам. Ревновала, как ревнуют друзья. Друзья тоже ревнуют. Я ревновала его еще и потому, что знала что будущее у него будет без меня. Он обязательно будет счастлив, но меня с ним не будет, а это может сильно ломать сердце.

Я не переставала хныкать, когда он говорил, что скоро уедет. Он лишь смеясь, притягивал мою голову к своему плечу, трепал мои волосы и говорил: Ну Воробей, (он называл меня воробьем, из – за того что в дождь у меня поднимались волосы на челке, создавая смешной хохолок, тем самым я была похожа на взерошеного воробья.), – не плачь ты, – говорил он, – все будет отлично. Вот увидишь.

А потом шел покупать мне сливочное мороженое, которое я любила больше всего на свете, ну или абрикосовый сок, который мы пили вечером после жарких июньских дней. Ему в свою очередь, хватало минералки, но и от мороженого он не отказывался, хотя зачастую он не покупал себе, а просто нагло отщипывал ему у меня, или откусывал.

Он не был для меня не чем большим, чем просто друг. Очень смешной и родной. Такие люди посланы нам, чтобы быть подержкой. И я была бесконечно благодарна за его присутствие в моей жизни. Точнее за участие. Он был тем источником воздуха, в которым нуждаются люди задыхающиеся в горящих комнатах. Он был моей кислородной маской в открытом космосе.

И я была для него тем же. Он буквально сбегал с дома чтобы побыть со мной. На несколько часов прерваться от его обычной рутины: дом, работа на стройке по двенадцать часов в день, и родители которые сильно ругались между собой.

Он часто рассуждал и спрашивал меня: «Воробей, почему люди сначала любят друг друга а потом ругаются? Неужели нельзя сохранить отношения между собой на всю жизнь. Неужели это так трудно, просто говорить друг с другом, вместо того чтобы орать. Почему бы просто не сесть, и честно не обсудить все что не нравиться? Зачем люди сначала борются за друг друга, а потом так просто отказываются от них своим равнодушием?»

Я гладила его по спине и молчала, отлично зная, что ему надо сначала высказаться, а потом он и тебя послушает. Он продолжал: «Знаешь, я думаю проблемы все отого что люди не хотят показывать кто они такие сразу – бояться видите ли. А потом что? А потом они сами же и платят за свои беспокойства. Не становятся тем кем есть и были, показывают свое истинное лицо, и тут оп и что – то не сходится. Конечно, если люди научатся принимать друг друга. Если они смогут принять все в своей половинке и не мешать развиваться ей, не мешать ее росту, а наоборот способствовать – тогда эти отношения пойдут далеко.»

Мне нравились его рассуждения. Мне было хорошо с ним, и я растягивала эти мгновения как могла.

Я потеряла за свою короткую жизнь многое, и оттого держалась за людей крепко и очень ценила их, но если нужно было их отпустить, я делала это почти автоматически.

Пролетели эти два месяца лета, и случилось то, чего я так боялась. Марс сообщил, что его родители переезжают, и он тоже должен ехать. Я выслушала это спокойно и все, что смогла сказать ему, было: Хорошо, поезжай.

– Я буду скучать, – сказал он.

– Врешь, – сказала я, и мы обнялись.

– Воробей, – он поцеловал меня в щечку, – пообещай мне одно – не падать духом. Ты у меня сильная, но слишком быстро сдаешься.

И на таких нотах, мы расстались.

Глава 10

Я продолжила искать работу, сходила на несколько интервью, и так и просидела целую осень глядя в окно. Все, что я делала – это наблюдала как проезжают машины по дороге, вспоминала детство, Костю, Алену и Марса.

Недавно я звонила Алене, удалось найти ее телефонный номер. Она сообщила, что переезжает в другую страну.

На что я ответила, что вряд ли уже вернусь в город где нет ее: «Город без тебя – это как море без воды, высохшая пустыня. Не хочу я возвращаться туда. Мне просто кажется, что возвращаюсь не в город, а в воспоминания, а они способны нас убивать. Именно счастье в прошлом способно добивать нас в настоящем, как бы странно это не звучало.»

Кто – то сказал: «Величайшее несчастье, – это быть счастливым в прошлом.» Я согласна с этим выражением, хотя счастье в прошлом также способно давать нам силы, ясно указывая на то, что если раньше мы были счастливы, то не что не может нам помешать стать счастливыми в настоящем, и особенно в будущем. Наша жизнь в наших руках.

С такими мыслями и попеременной то грустью, то радостью – я продолжала жить. Я стала много улыбаться, и не от того, что хорошо, а от того, что уже просто не могла ходить с грустным лицом. Это была грустная улыбка – улыбка разочарования. Столько лет что – то искать, и нечего не найти.

Мое лицо опухшее от слез, уже начало приходить в нормальный вид, и все, что окружающие видели – это улыбку, днем и ночью. Так было легче. У меня не осталось никаких эмоций – совершенно. Я перегорела. Оно и хорошо, я только сейчас понимаю, что иногда нужно полностью перегореть в душе. Полностью все сжечь в своей памяти: все обиды, страхи, ненужные разговоры, людей, которые однажды сильно ранили тебя. Оставить все в прошлом и взять только лучшие моменты жизни, и начать подниматься, начать впитывать все, что тебе нужно, как сухая почва впитывает в себя воду.

В середине января, я смогла устроиться на ферму с которой меня уволили уже через неделю.

***

Шли месяцы, но работы упрямо не находилось. Мне было смешно, быть настолько неудачницей, чтобы не иметь возможности банально устроиться на самую простую должность, например, полы мыть – а, что довольно таки забавно.

Каждый день был похожий на предыдущий. Снова и снова, я вставала в 9: 20 утра, тащилась в душ, по дороге делая себе кофе, чтобы остывал пока я буду в душе. Потом выбравшись из душа и приводя себя в человеческий вид, шла на кухню. Где иногда хоть и редко, можно было застать мою семью за завтраком. Обычно в такое время они еще спали, так как очень поздно приходили с работы.

Утренние диалоги были краткими до безобразия:

– Всем привет, – говорила я.

– Привет, – вяло отвечала собравшаяся «публика»

И только мой преданный кот, спотыкаясь и перепрыгивая через все препятствия, бежал ко мне. Его задранный хвост больше походил на антенну, а сам кот на какое – то боевое оружие наподобие танка. Звуки которые он издавал когда был голодный, звучали похуже криков ранненых цаплей.

Но я все равно любила это маленького гада. Правда, маленьким его было трудно назвать.

Я погладила его и направилась к холодильнику, стараясь не запутаться и не споткнуться об кота, который путался у меня в ногах, похоже все таки не понимая техники передвижения среднестатистического человека – левая нога вперед, потом правая, потом левая. Он умудрялся идти именно там, где должна была наступить моя правая нога, а потом он оказывался прямо под левой. И так по кругу. Чтобы не задеть его чувств нечаянным пинком под зад, мне приходилось идти как гейша. Ну или как косоногий человек, который всю жизнь не слазил с лошади без седла.

Дальше все шло как всегда. Мама спрашивала: Как дела? Работу нашла?

На что я отвечала:– Нет, не нашла, ты знаешь как это трудно, когда у тебя не опыта работы.

– Дома сидишь, ничего не делаешь. В церковь бы сходила, посидела там, сегодня как раз собрание. Сидишь и постоянно ноешь.

– Mне кажется или мы это уже обсуждали? – отвечала на это я. – В этом селе есть только церкви и больше ничего, каким образом я могу быть жизнерадостной тут, если я, даже не могу найти роботу. Нужно переезжать отсюда если не в Нью – Йорк, то куда – нибудь в другой город, или другой штат, неужели это не понятно?

И тут следовал новый скандал с родителями наподобие: И, что ты хочешь сказать, что это я виновата, что завезла тебя сюда? Виновата, что ты всегда ноешь? Сходила бы в церковь, там столько людей. Глядишь бы потом нашла бы роботу.

– Да не в этом дело, – взрывалась я. – Mы забрались невесть куда, в город, который даже походу, не отображается на карте. На наш выбор столько штатов, но именно тут мы и должны сидеть, и почему? А потому – что тебе тут нравиться и даже осмелюсь заметить, только одной тебе тут нравиться. «Большой выбор церквей». Мам, мы не монахи! Чего ты от нас требуешь?

И я уходила с кухни. Падая на кровать вниз лицом и с распростертыми руками – стиль птицы. Потом переворачивалась, и долго смотрела в потолок, долго и беспристрастно. Будто хотела найти все ответы именно там. Но их не было. Все, что было – это белый потолок, с несколькими трещинами на известке, и беспокойный паучок, который в это время застыл прямо у меня на под потолком и беспокойно пялился на меня, явно пытаясь прочитать мои мысли в данный момент. Ну или возможно он хотел меня подбодрить? Дело в том, что мы с ним были как бы соседи по умолчанию, ну знаете, так уж повелось, что он жил в левом углу моей комнаты. Он не мешал мне, я не мешала ему. Так как, жил он там уже довольно долго, убивать его было жалко, и он делал одолжение, не развешивал паутину, где не попадя.

Так я лежала и смотрела на потолок, а потом проваливалась в сон, в конец обессиленная. Сны – только в них я и жила.

Мысли лезли в мою голову, с того самого момента, когда я открывала глаза. Я пыталась найти выход, не раскисать, мечтала переехать в такое место, где есть хоть немного цивилизации. Но проблема была в том, что, чтобы переехать мне нужны были деньги. Конечно их можно заработать, но все рабочие места были укомплектованы, и на освободившиеся места принимали опытных работников, а не таких как я. Оставалось только жить и ждать

Потом на фоне стресса, у меня начали сильно болеть почки. Я пришла в больницу провериться. Врач взглянув на мои анализы, покачал головой, и предложил лечь в больницу на несколько дней. Я согласилась. Положили меня в палату с еще одним пациентом, который был из неразговорчивых людей. Его кровать была возле окна, поэтому он пользовался привилегией просмотра больничного двора, прямо не вставая с кровати. Меня же поместили возле входа в палату, но я ни чуть не завидовала соседу, так как вид у него с окна, как по мне был жуткий – с его окна можно было увидеть реанимационный корпус: каталки, вечно снующих людей, пациентов в гипсах и посетителей с очень грустными или серьезными выражениями лиц.

Поэтому, я предпочла разглядывать потолок. Впрочем, там был маленький телевизор который хорошо скрашивал мне скуку.

Как то, когда мне уже совсем стало легче, я попросилась у сестры прогуляться по коридору. Там, я заметила молодого человека, который стоял и равнодушно разглядывал объявления приколотые к пенопластовой доске.

Голова у него была перемотана, и бинт закрывал часть лица от ушей, окутывая подбородок. Все, что было видно – это его глаза и рот с ухмылкой.

Дальше, мои глаза опустились на уровень его попы, которую он плохо прикрывал (для тех кто не знаком с темой – американские больничные халаты сшиты так, что закрывают только переднюю часть, а вот на задницу при желании можно поглазеть).

Я улыбнулась и перевела взгляд на медицинские брошюры, на столике рядом со мной. Вдруг в моих руках зазвонил телефон и я не медля ответила на звонок.

Звонила мама, как всегда спрашивала, как дела. Выяснив, что со мной все хорошо и что нормально ем, она положила трубку.

Закончив разговор, я уселась на скамейку и ваяла полистать журнальчик Эйвон. Вдруг, этот высокий тип с плохо прикрытой задницей, повернулся и направился ко мне. Усевшись рядом со мной, он заговорил со мной на моем родном языке. Я посмотрела на него в шоке, явно не ожидая такого поворота событий.

Оказалось, мы приехали с одной страны. И он услышав мой разговор с мамой – решил подойти и пообщаться.

Звали его Саша. Вид у него был забавный. Вся голова в бинтах, (сказал, что их уже завтра будут снимать). Смеющиеся глаза, нoс вроде не большой, но и не маленький, особенно это подчеркивали бинты, тонкие губы и волевой подбородок, жаль, что перебинтованный.

Я спросила, что с ним произошло. Он ответил, что попал в ДТП на гололеде. Итого черепно – мозговая травма и потеря 2 зубов.

– Вот зубы особенно жалко, – сказала я.

– Нет, нормально, жалко, что не передние, а то было бы смешно, – ответил он.

И мы начали смеяться, черeз слезы. Поймите меня правильно, он и говорил то с трудом из – за мешающих ему бинтов, а смеяться было почти не возможно. Поэтому его смех, был больше похож на смех психа. Наблюдая эту картину, я плакала от смеха, а он смотрел как я смеюсь и краснею – смеялся еще больше.

Так мы сидели и разговаривали. О том, как кто тут устроился, и о том, что он живет в Аризоне, тут он оказался совершенно случайно. Как уже упоминалось, он попал на трассе в ДТП, когда проежзал мимо этого города.

Я пошутила, что наверное, если бы его друзья сейчас увидели его, то не узнали бы, потому – что все лицо в бинтах.

– Нет, узнали бы. У меня тату на руке, – и он повернулся ко мне правым боком чтобы показать тату. На правой руке повыше локтя, была наколота птица и огненный узор. Он объяснил, что это как бы олицетворяет его: «В моей душе постоянно горит огонь, и я как вольная птица лечу по зову сердца»

– В принципе долетался, – само иронично сказал он.

Вскоре пришел врач и велел нам обоим идти в палату. Мы не стали брать друг у друга номера, так как я сказала, что завтра мы еще увидимся. Ему просто надо будет снова прийти сюда. Он сказал, что тогда обязательно вернется. Я пошла в палату, а он в свою очередь пошел, в свой корпус, и затем в палату.

Этой ночью медсестра сказала, что утром меня выписывают. И рано утром я уже была свободна. От радости я совсем забыла, что он будет ждать меня сегодня в коридоре, с голой задницей. И уехала.

Через несколько дней я приехала в больницу, прихватя пару бананов и мандарин, (было искушение привезти грецких орехов, но я вспомнила о судьбе его двух зубов, и не стала брать). На регистратуре я попыталась узнать в какой палате он лежит, используя единственное, что я о нем знала – его имя. Так как, это имя было одно такое на всю больницу, у меня не возникло никаких проблем с его поиском. Проблемой оказалось то, что вчера его выписали. За ним приехали и забрали.

А я не успела повидаться с ним.

Не успела встретить и обнять человека с огненной птицей на правой руке и смешной до слез улыбкой.