Текст книги "Твое имя"

Глава 17

На подходе к Фермаго Мара вытащила из мешка перчатки и, морщась, натянула их на руки. Она не переносила ощущения чего-то постороннего на коже, ей казалось, что перчатки сковывают ее. Но до сих пор никому не удалось развенчать предрассудок об убивающем прикосновении некроманта. Не станешь ведь объяснять всем и каждому, что некроманты только тогда вытягивают жизненную силу, когда сами этого хотят, а обычное прикосновение не причинит вреда. Иначе прирожденные некроманты становились бы причиной смерти своих родителей еще в младенчестве. Мара и Эрла сколько раз обнимала, и до Бьярна дотрагивалась без последствий, но закон гильдии предписывал в городе закрывать руки до локтя – и точка.

Едва ступив за городскую стену, первым делом стали разыскивать лавку травника, где продавали настои и вытяжки из трав, мази и порошки. Лавками травника, которые во всех городах назывались одинаково, пользовались и медикусы, и некроманты.

Если в Фермаго где-то и продается настойка живисила, то искать ее нужно именно в таком месте.

За прилавком в окружении пузырьков и бутылочек, сухих веточек и листьев, разложенных горками на квадратиках промасленной бумаги, стоял молодой мужчина. Мара вдохнула знакомый с детства запах: почти так же – смесью трав и медикаментов – пахло у нее дома. И воспоминания нахлынули с новой силой. Ей показалось, что к запаху настоев примешивается резкий запах крови. Голова закружилась так сильно, что пришлось схватиться за Бьярна.

Мара несколько раз открыла и закрыла рот – она боялась спросить и получить отрицательный ответ. Напарник заговорил вместо нее:

– Настойку живисила продаете? Сколько стоит?

– О, да-да. Вчера только привезли партию на заказ. Но пара лишних флаконов имеется. Семь монет за один. Будете брать?

Мара и Бьярн переглянулись. Семь монет – почти все, что у них есть на двоих. Но раздумывать было некогда. Мара вложила свои четыре монеты в руку Бьярна, а тот выложил на прилавок все их небогатые сбережения.

– Один? Ну хорошо.

Мужчина выставил перед ними флакон, наполненный зеленой, чуть фосфоресцирующей жидкостью. Рядом положил инструкцию – маленький свиток тонкой бумаги.

– За инструкцию еще монету. Здесь написано, от каких болезней помогает, как принимать правильно, что делать при передозировке. Целиком можно, только если совсем уж при смерти…

– Инструкция не нужна! – буркнула Мара, сжимая в кулаке крошечную бутылочку и направляясь к выходу.

Больше всего на свете она боялась сейчас оступиться, упасть и разбить драгоценную ношу. Но одновременно боялась того, что ждет их, когда Эрл выпьет содержимое пузырька. Их последняя надежда. Если средство не поможет, то уже ничто не поможет… И что тогда?

Едва перешагнув порог лавки, она вытянула пробку и протянула мальчику настойку.

– Выпей, малыш.

Эрл послушно отхлебнул зеленую жидкость.

– Вкусненько. Кисленько.

Он допил до конца и облизнулся.

Мара и Бьярн смотрели на него, словно прямо сейчас на их глазах должно было произойти какое-то необычное превращение. Но ничего не происходило.

– Ты голоден, Эрл? – решилась Мара.

– Да, я хочу есть.

Мару словно окатили ледяной водой: она пошатнулась, глотая воздух, но Бьярн внешне оставался спокойным.

– Он просто голоден, Мара. Просто голоден. Дорога была длинная. У нас остались деньги для того, чтобы заказать обед для нас всех. Подожди.

И Мара быстро кивнула, согласная сейчас на что угодно. Еще одна отсрочка непоправимого…

Через дорогу от лавки травника обнаружился трактир с открытой террасой. Эрл уселся на деревянную лавку, принюхиваясь к запахам, доносящимся из кухни.

– Мне яичницу. И колбаску. И вкусную булочку. Две. И стакан сладкого компота.

Он болтал ногами, вертелся, улыбался. Обычный мальчишка, уже позабывший о своем страхе и грусти. Взял тканевую салфетку со стола, принялся жевать краешек.

– Я попрошу принести, – тихо сказал Бьярн. – Эрл, малыш, что-то еще сладкое будешь? Может быть, блинчики? Такие, как твоя мама пекла. Или медовые соты? Заказывай, что хочешь.

– Блинчики! С ягодками! Пусть только быстрее принесут.

Мара закрыла глаза, прогоняя слезы. Он не увидит ее боль, он не испугается… Он будет счастлив до последней секунды, если придется…

«Пусть медленнее несут, – мысленно кричала она. – Дайте нам еще хоть несколько лишних минут…»

Девушка-подавальщица расставила перед Эрлом тарелки.

– Это что же, все тебе, малявка? У тебя праздник сегодня? Смотри не лопни.

Мара и Бьярн сели напротив. Они ничего себе не заказали, да и не смогли бы сейчас проглотить ни кусочка.

Эрл съел яичницу. Надкусил колбасу. Сжевал пару блинчиков, макая их в мед и запивая компотом. Отломил кусочек булки, но так и не донес до рта, положил обратно.

– Уф, объелся, не могу больше! Мара… Мара, ты почему плачешь?

Эрл не обманывал – он действительно больше не ощущал того странного, жуткого голода. Мара сначала не разрешала себе верить, но темная энергия, которую излучал мальчик, постепенно пошла на убыль. Перед ней снова сидел обычный живой ребенок. К тому же довольный и сытый.

– Ничего, малыш… Это мне просто глаза ветром надуло. Иди побегай пока по площади с другими ребятами, нам с Бьярном надо поговорить.

Настойка живисила помогла. Она не убирала проблему, но давала им время, чтобы придумать еще что-нибудь. Вот только надолго ли хватит ее действия? Надо бы запастись заранее. Одна беда – денег нет совсем.

По площади, вымощенной брусчаткой, бегали стаи городских мальчишек, распугивая птиц. Эрл рад был присоединиться к этому бестолковому занятию.

Мара почувствовала, что ее бьет озноб. Как всегда после сильного волнения, руки начали дрожать так, что пришлось опустить их на колени и сжать в замок, чтобы никто не увидел, как ее колотит.

Бьярн протянул ей стакан, где на дне плескались остатки компота, но увидев, что она не в силах его держать, сам тихонько напоил ее.

– Тебе надо поесть.

Мара замотала головой. Нет, она не сможет проглотить ни кусочка, хоть от трапезы Эрла осталось столько всего вкусного. Вот мед, например. Мара очень любила мед…

– О, Бьярн… – прошептала она, вспомнив, какие страшные мысли бродили в ее голове всего несколько минут назад. – Я почти готова была его убить…

Руки задрожали сильнее, а теперь и плечи вслед за ними. Мару трясло, как в лихорадке.

– Дай обниму тебя, – сказал Бьярн. – Согрею.

Вот всегда он так неожиданно. Как подготовиться к этому? Мара помотала головой: нельзя.

– Просто согрею. Тебе это нужно сейчас.

Снова покачала головой: нет.

И тогда Бьярн, этот невыносимый человек, просто сгреб ее в свои медвежьи объятия, прижал и положил подбородок ей на макушку. Мара словно утонула в чем-то теплом, большом, уютном. И сама не поняла, почему вместо того, чтобы закричать и оттолкнуть, она покорно сдалась. Правда, все тело напряглось, мышцы свело от напряжения.

Ей казалось, будто часть ее хотела довериться, разрешить утешить, а другая часть вопила от ужаса, требуя бежать, бежать, пока не поздно. Но, видно, у нее просто не оставалось сил на бегство.

Бьярн почувствовал, как она сжалась, превратилась в комок нервов. Нашел ее сомкнутые в замок пальцы, уместил обе ее руки в одну свою – огромную и жаркую.

– Не обижу, – тихо сказал он. – Никогда.

– Отпусти, прошу тебя, – прошептала Мара, чувствуя, что еще чуть-чуть – и она снова начнет вырываться и паниковать. – Слишком… близко…

Он вздохнул и отпустил.

Глава 18

– Так… – она потерла лоб, пытаясь прийти в себя. – Теперь у нас есть время… Но нужны деньги… План наняться в обоз не изменился?

– Похоже, ничего другого не остается. Но Эрл… Он не опасен для людей?

Мара видела, как тяжело ему такое говорить вслух: как может быть опасен малыш Эрл? И все же это было вполне возможно.

– Я все время буду держать ситуацию под контролем! Не сведу с него глаз. Мы с собой настойку возьмем. Все будет хорошо!

Сделки с купеческими обозами заключали на постоялых дворах. Надо только знать, где именно. Мара еще прошлой весной думала над этим вариантом, но Бьярн отговорил. Почему-то считалось, что в обозы нанимаются либо совсем молодые и неопытные, либо очень слабые некроманты. Бьярн пренебрежительно говорил про таких: «Пятачок за пучок». И вот теперь им самим придется явиться на поклон к нанимателям.

Мара знала в городе три постоялых двора, где некроманты могли найти себе подработку. «Зеленые холмы», «Привал» и «Отдохни – и в путь».

В «Зеленых холмах» предложений для них не оказалось. Единственный обоз шел с юга на север, как раз в Скир, куда им соваться нельзя. В «Привале» почти удалось заключить сделку. Хозяину обоза понравилась мысль, что за те же деньги он получит не только некроманта, но и отличного воина – Бьярн, молчаливо стоящий за спиной Мары, сразу ему понравился. Но узнав, что кроме некромантки и наемника придется взять еще и мальчишку, купец быстро передумал.

Мара заметила, что на Бьярна кидают заинтересованные взгляды – такой груде мышц рады в любом походе. На нее поглядывают оценивающе – вроде и значок гильдии при ней, и даже присвоен второй разряд, а все же девчонка какая-то худосочная, побоишься такой жизнь доверить. А когда выяснялось, что в поездку странная парочка собирается тащить мальчишку, интерес сразу гас.

Мара почти отчаялась найти им с Бьярном работодателя, а между тем день клонился к ночи. Они устали и проголодались, денег же не осталось даже на стакан молока для Эрла. Он, правда, держался героически. Не ныл, молча сидел за дальним столом, иногда дремал, положив лоб на сложенные на столе руки.

Мара время от времени прислушивалась к своим ощущениям и каждый раз чувствовала облегчение: Эрл излучал только светлую энергию жизни. Обычный уставший и проголодавшийся мальчик. И чем больше Мара смотрела на него, тем острее понимала, что никогда и ни при каких обстоятельствах не смогла бы его убить. Будь он хоть трижды шатун. Мучилась бы, проклинала себя за слабость, но не смогла бы переступить эту черту. Как же хорошо, что не придется делать ужасный выбор.

В конце концов все сложилось даже лучше, чем можно было предположить. Почти все хозяева обозов, нашедшие себе работников, разбрелись по комнатам, и тут к Маре подошел грузный мужчина с окладистой бородой. Почему-то у купцов борода считалась едва ли не знаком гильдии. Маре даже стало любопытно, вдруг родители Бьярна тоже купцы.

– Что скажешь, если я найму вас с напарником за пять монет в день?

Пять монет в день – это была средняя цена за ее услуги, не много и не мало, но тут уже не заартачишься.

– Каждому, – добавил он.

И Маре показалось, что она ослышалась. Более чем щедрое предложение.

– С нами поедет мальчик, – Мара кивнула в сторону стола, рядом с которым на скамейке дремал Эрл – умаялся все-таки.

– Да знаю, видел. Вы бы еще бабулю с собой в поход притащили, – он хмыкнул, но беззлобно. – Пусть едет. Питаться будет из общего котла. Был бы он старше – вычел бы денег за его еду, но эта козявка и половиной зернышка будет сыта.

«Ага, – мрачно подумала Мара, – с вами на закуску».

Но тут же прогнала тревожные мысли. Все складывается отлично, главное – не спугнуть удачу.

Однако сюрпризы на этом не закончились. Когда Мара, смущаясь, попросила им выплатить авансом монеты за несколько дней работы, чтобы прикупить кое-какие снадобья в дорогу («Настойку живисила», – переглянулись они с Бьярном), хозяин уточнил, какие именно, ведь они как раз везут на продажу вытяжки из растений, что растут только в Чернолесье.

Оказалось – и Мара могла посчитать это разве что чудом, – они везли среди прочего и настойку живисила.

– Для своих флакон за три монеты продаем, – пояснил купец, который после того, как ударили по рукам, представился Альфом. – Возьмете, коли нужно будет. И другие тоже. Разное везем. Настой, травы, меха. На юге хорошо разбирают, а здесь гроши стоит.

Похоже, он не прочь был поболтать о своих торговых умениях, но Мара совершенно вымоталась сегодня, поэтому они с Бьярном, получив задаток за день работы, поспешили снять койки в общей комнате. Бьярн осторожно поднял Эрла на руки – тот даже не проснулся, когда он нес его на кровать.

– Вот, птаха, все у нас налаживается, – тихо сказал Бьярн, когда Мара рухнула на узкую койку, застеленную колючим грязным одеялом. Общая комната – самая дешевая комната на постоялых дворах – всегда заполнена до отказа. В воздухе стоял запах немытых тел, какой-то мужчина неопрятного вида храпел так, что, казалось, пол трясется. Но Маре было все равно. Главное – вытянуть ноги и отдохнуть!

Какой длинный и тяжелый день. Мара закрыла глаза, пытаясь понять, можно ли начинать радоваться или черная полоса в жизни еще не закончилась. Итак, что они имеют? Эрл – живой мальчик, который вдобавок к чудесному воскрешению получил все повадки нечисти. Они его не вылечили, но отсрочили непоправимое. С самой Марой как обычно – нервы ни к черту, но это, видно, уже на всю жизнь… Бьярн. Ну, с ним, единственным, похоже, полный порядок. Теперь у них есть работа. Крыша над головой на сегодняшнюю ночь. Большего и желать нельзя.

С работой, правда, случилась некоторая загвоздка. Как выяснилось утром следующего дня, Альф пообещал им неплохие деньги только потому, что Мара будет единственной некроманткой в обозе, а Бьярн – единственным наемным воином.

– Дело у меня маленькое, семейное, – объяснял он расклад помрачневшим напарникам. – Едем не в глушь какую, а в сторону столицы. Чем дальше на юг, тем безопаснее. Это и ребенок знает. Вот коли на север, тогда – да. К тому же я сыновей взял – чем не защитники! Все трое – ростом с тебя, парень. Так что вы не опасайтесь, я так уже тыщу раз ездил, и ничего.

Хитрый хозяин обоза решил сэкономить, хотя Мара и Бьярн, да и любой житель Симарии, знали, что выезжать с обозом можно, только если с тобой не меньше трех некромантов.

Мара и Бьярн вновь переглянулись. «Опасно!» – хмурился Бьярн. Мара и сама понимала, что Альф слишком самонадеян, но деваться некуда: аванс они получили и даже частично потратили. Да и не найти им новую подработку – это по вчерашнему дню ясно.

Глава 19

Альф захватил с собой не только троих сыновей, но и дочь, готовившую на всю компанию еду. Да пару бродячих артистов, которые никогда не передвигались из города в город в одиночестве, а приставали к таким вот обозам. Мара присмотрелась к ним – не те ли, кого они видели в Скире, но с облегчением поняла: нет, другие.

Купец представил ей сыновей по именам – Руфус, Ратус и Ридус. Все трое детинушек оказались парнями под два метра ростом, заросшие пегими бородами до самых бровей. Маре они показались похожими между собой, как близнецы, хотя по разговору она поняла, что Руфус – старший из них, а Ридус – младший.

Дочь Альфа, Тайла, была не намного старше Мары. Мара посмотрела на нее и испытала легкий укол зависти. Тайла обладала женственной фигурой с округлыми формами, густой косой медного цвета и большими карими глазами. Одета она была в дорожное платье до колен, из-под которого выглядывали мягкие кожаные сапожки, которые выгодно подчеркивали стройность ее ног. Мара невольно представила, как со стороны выглядит она сама: волосы срезаны почти под корень, черные брюки, подаренные Кьелом, оказались ей велики, поэтому она подворачивала их снизу и крепко стягивала поясом на талии, чтобы не свалились. Когда-нибудь, когда раздобудут побольше денег, она сможет купить себе новые, удобные брюки, но пока… Старая кожаная куртка покрылась трещинами и вытерлась, а дорожная пыль впиталась в нее так, что и не выведешь. Ладно, плевать. Может быть, для Тайлы это увеселительная прогулка, но для нее работа.

Оба артиста представились сами. Тот, что поменьше, покруглее и поулыбчивее, назвался Бимером, а тот, что выше и мрачнее, представился Вильямом. Он пожал Маре руку, словно хотел показать, что он-то человек просвещенный и не боится глупых суеверий об убивающем прикосновении некроманта.

Обоз, отправляющийся в путь от Фермаго к столице Симарии – Корни-Кэшу, действительно оказался небольшим. Четыре телеги, груженные товаром, которыми управляли сыновья купца и сам Альф. Обычно купцы не ездили в одиночку, предпочитая объединяться в группы, но Альф действовал обособленно. Видимо, стремление ни от кого не зависеть и оставаться самому себе хозяином перевесило пользу от совместной поездки, когда обоз продвигается вперед медленно и в пути нередко возникают споры о том, какую именно деревню стоит посетить следующей.

Выехали на рассвете, сразу после раннего завтрака. Альф вручил Маре и Бьярну маршрутную карту, где кружками были отмечены деревеньки и городки, намеченные для посещения. Также он планировал проехать через Тарк, Соувер и закончить путешествие в Корни-Кэше. Хотя если повезет и получится распродать весь товар, то повернут назад раньше, чем намечалось.

Первым пунктом назначения на плане значился Трелей – крошечный городок, почти деревушка, в сутках езды от Фермаго. Почти весь путь до него лежал по Тракту, только под конец придется свернуть и несколько часов добираться по лесу. Эта часть маршрута у Мары, да и у Бьярна, сильных волнений не вызвала, а вот затем намеченный расчетливым купцом путь уводил все дальше от Великого Тракта, в те места, где обитали опасные твари и жили люди, не менее грозные, чем эти твари.

По Тракту продвигались быстро. Коренастые лошадки споро тащили за собой телеги, видно, приучены были к тяжелой работе. Мара бездельничала. Поначалу старалась делать вид, что работает – шла рядом с обозом, посматривала на лес, что тянулся по обеим сторонам дороги. Однако ясно было и ей самой, и Альфу, что наблюдал за ней с хитрой улыбкой, что сейчас пока опасаться нечего, а если и выползет какой ошалелый шатун из чащи, то Мара легко его уничтожит на безопасной территории.

– Да сядь, доча, ноги, чай, не казенные. Деньги условленные я вам все равно обязуюсь платить. Совсем не нужно для этого убивать по одной твари в час, – крикнул Альф и показал место в своей телеге, где дремал укутавшийся в одеяло Эрл и сидела, прищурив глаза от солнца, Тайла. Она тоже улыбнулась Маре и кивнула, приглашая.

Мара вздохнула и сдалась – почему нет? Тем более ее услуги сейчас действительно едва ли могут понадобиться. Бьярн упорно шел пешком. Шел и будто даже не уставал. Его широкоплечая фигура уверенно держалась позади обоза. Время от времени он перекидывался парой слов с Бимером и Вильямом, что ехали в последней телеге. Те, наверное, острили в ответ, потому что Бьярн время от времени сверкал белозубой улыбкой, а один раз засмеялся так громко, как будто кто-то ударил в колокол. Мара невольно улыбнулась в ответ на его смех, сама не понимая почему.

– Так ты Мара? – спросила Тайла: ей было скучно и хотелось поболтать. – А напарник твой?

– Бьярн, – ответила Мара, не видя ничего плохого в том, что она сама назовет его имя – им ведь придется провести вместе не один день.

– Бьярн, – повторила медноволосая Тайла, будто пробуя имя на вкус. – Медведь, значит… Впервые вижу, чтобы имя так идеально подходило тому, кто его носит… Так и представляю сценку: мамочка присмотрелась к крошечному дитяти и говорит: «О! Назову-ка я тебя медведем!»

– Ну… – пожала плечами Мара. – Бывает. Меня именно так назвали. Папа взял на руки и сказал: «Только любоваться на тебя!»

– И назвал Мораной? – Тайла посмотрела на нее с любопытством и с некоторой долей ехидства. – Ничё се!

Мара вспыхнула, поняв, что едва не назвала свое настоящее имя. Тут же закрылась, помрачнела, ненавидя себя за излишнюю болтливость и за то, что ее светлая кожа тут же начинает алеть от смущения. Но Тайла оказалась не из тех девушек, что отступают, увидев, что ляпнули что-то не то, а наоборот, пробив оборону, усиливают натиск.

– А он что, обижает тебя?

– Кто? Бьярн? – изумилась Мара, решив, что в первый же день знакомства надо потерпеть и не доводить дело до ссоры. В конце концов, Тайла – обычная девушка, едва ли хочет обидеть, ею движет простое любопытство. – С чего ты взяла?

– Ну, когда ты идешь с ним рядом, то иногда, когда задумываешься, вдруг начинаешь отходить в сторону, будто ждешь подвоха. Ты как воробей взъерошенный, испуганный. Я и подумала, лупит тебя, наверное, когда никто не видит.

Маре вдруг стало дико обидно за Бьярна.

– Он хороший парень! А вот ты – дура! – огрызнулась она, спрыгивая с телеги на землю.

Но слова Тайлы задели ее. Так вот, значит, как она выглядит со стороны – взъерошенный воробей, в любую минуту готовый бежать. Самое неприятное – что Тайла не лукавила, говорила то, что видит. Гадство…

Тайла вслед за ней спустилась на дорогу и отправилась к последней телеге, даже не взглянув больше в сторону Мары. Ее толстая коса спускалась почти до пояса, круглые бедра покачивались в такт шагам. Тайла понимала, что она красива, и знала себе цену.

Вот и Бимер заулыбался при виде ее, а вслед за ним и серьезный Вильям. Улыбнулся и Бьярн.

Мара отвернулась, до боли закусив губу, и твердо решила больше не смотреть в ту сторону, но уши закрыть не могла – время от времени до нее доносились веселый смех девушки, шум голосов, и одним из них был гулкий голос Бьярна.

«Бьярн имеет право общаться с кем угодно. Ты ему не хозяйка!» – подумала Мара и заставила себя переключиться – начала наблюдать за лесом, а заодно размышлять над тем, как помочь Эрлу. Пока, сколько бы она ни думала, освежая в голове все знания, которые когда-либо получала о шатунах, ничего похожего на их случай вспомнить не могла.

На ночевку остановились на Тракте. Вчера кто-то побывал здесь до них – на круглой площадке, обложенной камнями, горкой лежали дрова. Обычная вежливость, принятая в этих краях. Забота о тех, кто остановится в сумерках и вынужден будет идти в небезопасный лес, чтобы набрать топлива для костра. Завтра они, в свою очередь, побеспокоятся о тех, кто приедет следом.

Телеги расставили полукругом, развели огонь. Тайла принялась кашеварить. Мужчины сели у костра, разлили по кружкам терпкий эль в ожидании ужина. Эрл требовал и ему дать попробовать – он ведь тоже мужчина! Бьярн усмехнулся, но покачал головой. Мара прислушалась к ощущениям: все в порядке, настойка живисила все еще действовала на мальчика.

Мара не хотела садиться рядом с мужчинами. Если бы только один Бьярн был там! Но присутствие троих огромных мужчин, даже четверых – если считать Альфа, ее нервировало. Скучая, она хотела было помочь Тайле с ужином, но поняла, что все еще злится на нее.

Тайла подошла первой. Кажется, она и думать забыла о том, что произошла размолвка. По крайней мере, вела себя так, будто ничего не случилось.

– Я воды нагрела, – сказала она. – Хочешь искупаться перед ужином?

Мара открыла рот, чтобы ответить что-нибудь резкое, но подумала, что худой мир лучше доброй ссоры. К тому же ей ужасно хотелось ополоснуться после долгого дня. Поэтому она кивнула, но потом спохватилась:

– А как же? Твои братья…

– Не двинутся с места. А мы с тобой вон за телегу отойдем. Ты мне польешь, потом я тебе.

Оказывается, Тайла отлично приспособилась к жизни в походах. Теплая вода, кусок душистого мыла – и Мара снова почувствовала себя человеком. Даже голову вымыла. Правда, настроение немного испортило то, что Тайла ойкала и охала, разглядывая ее шрамы – несколько длинных полос на спине, оставленных когтями, и еще не до конца заживший пунцовый след от укуса гомункула.

– Стой здесь! – приказала она вдруг Маре, кутавшейся в полотенце.

Мара ничего не поняла, но послушно осталась стоять. Тайла вернулась через минуту, сжимая в руках платье.

– Давай нарядим тебя? – спросила она чуть смущенно. – Хочешь?

Мара не носила платьев с того самого дня, когда наняла Бьярна. Платье, в котором пришла на экзамен в Академию и позже в трактир, нанимать напарника, она выкинула в тот же вечер. С тех пор надевала только брюки.

Но платье, которое протягивала ей Тайла, на секунду будто вернуло ее к прошлой жизни. Тогда у Мары были длинные волосы и мечты о будущем…

– Хочу, – ответила она быстрее, чем поняла, какое слово сорвалось с языка.

Платье Тайлы оказалось ей велико, но сообразительная купеческая дочь так ловко перехватила его поясом, что стало казаться – так и задумывалось с самого начала.

– Так, с прической не знаю, что и придумать, – протянула она, пожевав губу, но тут же всплеснула руками. – Погоди-ка!

Минуту спустя она набрала полную горсть белых мелких цветов снежника, что росли у канавки, отделяющей Тракт от леса. Мара знала, что отвар из снежника используется как слабое успокоительное средство, но даже представить не могла, что хрупкие соцветия могут так украсить ее коротко остриженные волосы.

Тайла покрутила Мару за руку туда-сюда и удовлетворенно кивнула, довольная результатом. Мара не знала, как она сейчас выглядит, но чувствовала она себя очень уязвимой. Злилась: зачем согласилась, поддалась уговорам.

Она шла к костру, увлекаемая Тайлой за руку, и вновь ощущала себя маленькой и слабой. Ей очень хотелось вновь натянуть на себя кожаную куртку, как броню, сорвать с волос глупые цветочки. «Сейчас они увидят меня и будут смеяться!» – с ужасом думала она.

Эрл увидел первым. Подбежал, схватил за руку и запрыгал:

– Марунечка! Какая ты хорошенькая!

Братья Тайлы одобрительно загудели. Только Бьярн не издал ни звука. Мара вскинула на него глаза, не понимая пока, оскорблена она молчанием или рада ему.

Она увидела в его взгляде растерянность, а следом за ней – нежность. Не перепутать, как себя ни обманывай. Бьярн с таким же точно ласковым выражением глаз наблюдал за играющими котятами или за Эрлом, когда тот резвился и дурачился. Но следом за нежностью в глубине его глаз родилось совсем иное чувство. Его Мара тоже узнала. Именно такими глазами смотрит любой парень на девушку, которую он бы не прочь…

Бьярн поднялся ей навстречу, а Мара шарахнулась назад, едва не оступилась, запутавшись в подоле.

– Мы с этой стороны костра сядем с Тайлой, – быстро сказала она, надеясь, что он поймет: «Не подходи, не нужно».

Бьярн понял. Взгляд стал жестким. Он сел и продолжил прерванный разговор с Альфом. На Мару больше не смотрел.

– Вот ты дикая! – прошептала Тайла, когда Мара уселась и, получив свою порцию похлебки, сделала вид, что ничто, кроме еды, ее не интересует. – Ведь ты ему нравишься!

– Мне все равно, – буркнула Мара.

– Все равно? – изумилась Тайла. – Да ты посмотри на него! Как тебе может быть все равно?

Мара, не понимая, о чем речь, подняла голову и всмотрелась сквозь языки пламени в Бьярна, сидящего напротив. Рукава он закатал до локтя, снял кожаный панцирь и расстегнул воротник рубашки. Он держал локти на коленях, слегка опираясь подбородком на сцепленные руки, и разговаривал с Руфусом. Открытая улыбка время от времени появлялась на его лице, и в такие секунды становилось ясно, что он еще очень молод.

– Глазищи огромные, – шептала Тайла. – Ты посмотри! Такие необычные. Серые с коричневым. Иногда будто бы такой болотной зеленью отдают.

Мара кивнула немного удивленно. Глазищи у Бьярна действительно были большие.

– А руки! Ты видела эти руки! А ключицы! У меня аж скулы сводит, когда на него смотрю.

– Это хорошо? Или плохо? – не поняла Мара.

– Дурочка! Да я готова его прямо сейчас оседлать и объездить! Он умывался когда, рубашку снял, так я едва Всеединому душу не отдала. Ты видела эти мускулы? Клянусь, ничего красивее в жизни не видала. Наши парни в деревне вроде тоже не хилые, но у них мышцы, как наросты на деревьях. А Бьярна точно из мрамора ваяли.

Мара удивленно вскинула брови, не ожидая такого поэтического сравнения от деревенской девушки.

– А что ты смотришь! Я не такая простачка, как ты считаешь. В прошлом году была в музеуме, в Корни-Кэше. Там на постаментах такие же красавцы стоят.

Мара потрясенно молчала. Сейчас, посмотрев на Бьярна глазами Тайлы, она будто увидела перед собой другого человека. Она смотрела на него каждый день, но замечала, похоже, только бороду, громкий голос и огромные кисти рук.

По ту сторону костра сидел невероятной красоты молодой мужчина.

– Кстати, – продолжила Тайла. – А ты знаешь, что он тебя обманывает?