Текст книги "Зоя. Том второй"

Ссыльный Богомолов, который иногда давал задания вместо Карины, подошёл как-то к Янеку и сказал:

– Ты же не любишь её, оставь. Мне осталось недолго тут, я заберу её с собой. Люблю я её. И ребёнка полюблю, мне всё равно, что он твой, главное, что она будет его матерью.

– Да забирай, – согласился Янек, – только она с тобой никуда не пойдёт.

– Пойдёт, – уверенно сказал Богомолов, – я её украду. Знаю я твоё настоящее имя, если не отстанешь, расскажу ей. Освобожусь раньше, и всё равно она будет моей. Так что, Янек Левандовски, думай.

У Янека всё похолодело внутри.

«Кто, – думал он, – кто мог узнать меня тут?»

Мысли начали путаться, стало страшно за Зою. Страшно оттого, что у Карины будет возможность написать в Ростов.

«И что будет тогда с Зоей? – сердце Янека сжималось от боли. – А вдруг она уже вышла замуж?»

От этой мысли в глазах у Янека потемнело.

«Вдруг, вдруг, – твердил какой-то голос в его голове, – её любит и целует теперь другой, как тебя целовала Карина? Что же ты наделал?»

Этот незнакомый голос гудел в голове. Отрывисто произносил: «Вдруг, вдруг, вдруг…»

Янек схватился за голову, со всей силы сжал виски. Пошатнулся.

Почувствовал, как Богомолов подхватил его и посадил на стул.

– Кто рассказал обо мне? – спросил Янек, немного успокоившись.

– Я выдавать никого не собираюсь, – ответил Богомолов. – Мне это стоило больших трудов. Судя по твоей реакции, информация верна. Так что, Янек-Шагит Левандовски-Умаров, думай. У тебя есть немного времени. Ты можешь работать с ней сколько влезет, но не трогай её больше. Я всё равно об этом узна́ю. Твои глаза тебя же и выдадут.

Как Карина ни пыталась соблазнить Янека, больше у неё ничего не выходило. Она злилась на него, обещала вернуть обратно санитаром в больницу, но Янек этого не боялся. Продолжал шить, кроить, ремонтировать швейные машинки.

Богомолов больше не подходил к нему, но Янек всё время ловил на себе его взгляд.

Когда у Карины начал расти живот, Янек вспоминал беременную Зою. Не знал, как ему относиться к малышу, который жил сейчас в Карине. У Янека не было к нему никаких чувств. Видел, что растёт живот, несколько раз Карина прикладывала к животу руку Янека, и тот чувствовал, как шевелится его ребёнок.

Карина уволилась в июле 1916 года. Перестала работать неожиданно, сказала, что тяжело целый день быть на ногах. Каждую неделю передавала Янеку записки. Он читал их без особого удовольствия, отвечал редко.

В ноябре написала, что у неё родился сын. Это как раз совпало с освобождением Богомолова. После сообщения о рождении ребёнка письма от Карины перестали приходить. Янек думал, что Богомолов всё-таки увёз её с собой. И мысленно радовался этому. А в январе 1917 года Янеку передали письмо. Оно было написано другим почерком.

В нём сообщалось, что Карина умерла в декабре 1916 года через месяц после рождения сына. Женщина, написавшая письмо, представилась близкой подругой и оставила адрес, по которому Шагит Умаров может навестить своего ребёнка.

Янек перечитывал письмо несколько раз. И с каждым прочтением его сердце стучало всё сильнее и сильнее. После работы беззвучно плакал, лёжа на своей койке. Не мог понять, жаль ли ему Карину. Но пообещал себе забрать сына, если что-то изменится, и он станет свободным.

Глава 5

Николай наблюдал за детьми Таисии, и где-то глубоко внутри у него ныло. И эту ноющую боль долго не мог заглушить. Евгения вроде бы успокоилась, но иногда её охватывала тоска. Да такая сильная, что она не могла выплакать всё, что мучило её изнутри. Ревновала Николая к детям Лорана и уже даже к Зоиным детям.

Когда Николай приходил с работы, все бежали его встречать кроме Прохора. И это беспокоило Женю. Она не раз говорила Коле, что ему нужно подходить сначала к родному сыну, а потом уже с остальными возиться. Николай делал так по совету жены, но Прохор, только завидев отца, сразу же прятал свои руки и убегал. А потом вообще стал кричать ночами.

Отношения между Зоей и Женей стали слегка натянутыми. Зоя чувствовала это, пыталась поговорить с подругой. Та поначалу отмалчивалась, а потом сказала, что ей надоел это детский шум и гам, и из-за такой большой толпы Прохор не может пообщаться с родным отцом. Предложила Зое переехать в дом деда со своими детьми и детьми Лорана.

– Не могу больше на них смотреть, мне кажется, что через детей на Николая смотрит Таисия, он совсем другой становится при виде их. Не хочу, чтобы Коля думал о ней, не хочу, чтобы кто-то напоминал ему о том, что было. Зоя, прошу тебя, забери их. Я хотя бы какое-то время побуду без них.

Зоя всё понимала, и быстро собрав вещи, переехала в соседний дом. Николай узнал об этом вечером, когда вернулся с работы и заметил, что в доме пусто. Удивился, решил сходить в соседний дом, все оказались там.

Женя была на работе, и в этот день Зоя смотрела за детьми.

Николай и Зоя долго разговаривали. Соломин извинялся за то, что Зое пришлось взять на себя опеку над детьми Лорана. Ведь это Николай должен был до выздоровления их отца взять на себя заботу.

Но Зоя уверила его, что ни на кого не обижается, и помощь, которую ей оказала Евгения, неоценима.

Николай попытался забрать домой Прохора, но тот спрятался, как только увидел отца, и не захотел идти с ним.

– Не обижайся на него, Коля, – сказала Зоя. – Всё пройдёт.

– Пройдёт, пройдёт, – отвечал Николай и ушёл домой без Прохора.

А Евгения вернувшись закатила ему скандал, ругалась, что тот до сих пор не забрал сына.

Когда Зоя уходила на работу, со всеми детьми оставалась Евгения. И вот однажды Злата рассказала ей, что тётя Женя выгнала детей Лорана на улицу, заперла дверь и не пускала их до вечера. Иван и Степан сидели на пороге. А Злата боялась, что они уйдут и потеряются.

Зоино сердце сжалось от слов дочери. Она решила поговорить с подругой, но та всё отрицала, а в следующий раз наказала Злату. Зоина дочь вместе с детьми Лорана с утра до вечера сидела на крыльце. Перед самым приходом Зои, Евгения запускала детей домой, кормила их, переодевала, если те мокли под дождём.

И Зоя перестала ходить на работу. Оставлять детей под присмотром подруги больше не хотела. Объяснила всё Парамонову, тот посочувствовал и предложил отдельно от семьи Николая получать помощь в виде продуктов.

Отношения подруг резко изменились. Евгения перестала приводить Прохора, Зоя не знала, кто за ним присматривает, когда родители на работе. Да и Николай перестал захаживать. Всё это тревожило Зою. Но лезть в чужую семью она не стала. И всё же не понимала, как на Женю могли повлиять маленькие дети Лорана.

Лоран почти месяц провёл в больнице. Спешил в дом Николая, чтобы забрать детей. Постучался, дверь ему открыла Евгения. Неприветливо окинула взглядом гостя и пробурчала, что дети в соседнем доме.

Лоран почувствовал её неприязнь. Сердце забилось тревожно. Быстрыми шагами отправился в соседний дом. Постучался. Когда дверь открылась, застыл. Перед ним стояла Зоя.

Из оцепенения Лорана вывели дети, которые с криком: «Вернулся папа!», бросились к нему. Иван и Степан чуть не сбили Зою с ног. Лоран, не заходя в дом, присел на корточки, дети тотчас оказались у него на коленках. Обнимали, целовали его. Лоран плакал вместе с сыновьями. А Зоины дети стояли поодаль и наблюдали за ними.

– Холодно же, – вдруг опомнилась Зоя, – заходите в дом.

Лоран опять взглянул на Зою.

«Как же она изменилась, – подумал он. – Глаза вроде улыбаются, но в них столько грусти».

Лоран даже не смог вспомнить, когда последний раз видел Зою. Заметил, что она сильно похудела, но красота, которая когда-то свела Лорана с ума, не угасла. Наоборот, Зоя стала ещё прекрасней, стройнее. Бывший следователь заметил и то, с какой нежностью она смотрела на его детей. Сыновья от Лорана не отлипали. Злата и Джан звали их поиграть, но те не шли. Вцепились в Лорана, словно боялись, что он опять уйдёт.

– Спасибо, – сказал Лоран, обращаясь к Зое. – Я очень благодарен вам. Я не ожидал такой доброты ни от вас, ни от Николая. Для меня это удивительно. Много воды утекло, а я всё виню себя за глупые поступки. Может потому что не просил прощения? Хотя ваше право и не прощать меня.

– Оставьте эти мысли, Лоран Модестович. Я давно всех простила. У меня нет сил на обиды. Время тяжёлое, я думаю о детях и о том, как выжить. Неизвестно, когда и как закончится война. Я помогла вам от чистого сердца. Думаю, вы сделали бы точно так же, – ответила Зоя.

Лоран опустил голову и произнёс:

– Я не знаю, как я поступил бы. Мне не доводилось. Хотя…

Лоран задумался. Вспомнил, как Таисия призналась, что родила старшего сына от Макара. И вдруг ему стало страшно. За все годы жизни с Таисией у него даже мысли не было сравнивать Ивана с Макаром, а тут перед ним стояла родная тётка его мальчика. И Лоран испугался, что Зоя может догадаться. Как-то резко засобирался домой. Начал подгонять детей.

– Ваня, Стёпа, собирайтесь, нам пора, – произнёс он, как-то засуетился, ища глазами вещи детей.

Зоя заметила эту суету. Удивилась такой резкой смене настроения Лорана и произнесла:

– Да я никуда вас не отпущу, пока обедом не накормлю.

Слова Зои: «Никуда вас не отпущу», медленно, тягуче звучали в голове Лорана. Время словно остановилось. А в голове всё звучало: «Никуда не отпущу, никуда не отпущу…»

– Да, папа, – вмешался Иван, – давай останемся, тётя Зоя вкусным обедом нас покормит.

– Хорошо, – ответил Лоран, – но потом сразу домой.

За столом ели молча. Когда закончили, Лоран поблагодарил и начал помогать детям одеваться.

– Папа, давай ещё придём, мне здесь очень понравилось, – стал упрашивать Иван.

– И я хочу тоже ещё, – повторил за братом Степан.

– Конечно приходите, я буду вам рада, – произнесла Зоя, глядя на Лорана. – Дети привыкли друг к другу. Приходите в гости, пусть дружат.

Лоран кивнул. Он не ожидал такого поворота. Внутри у него всё горело. Хотелось на воздух и хотелось остаться, чтобы ещё немного понаблюдать за Зоей.

Когда вышел на улицу, понял, что никуда его любовь не делась. Она просто замерла, когда он был счастлив с Таисией, а теперь ожила и окутала его с новой силой.

Лоран шёл домой окрылённый, держа за руки детей, и думал о том, что если бы вдруг Таисия ожила, то любовь к Зое опять исчезла бы. Ведь Таисия сделала его счастливым, а любовь к Зое несчастным. И он, не задумываясь, из этих двух любимых женщин выбрал бы Таисию.

Дети по пути домой наперебой рассказывали, как им жилось, как тётя Зоя забрала их от злой тёти Жени. Услышав о том, что Евгения выгоняла детей на улицу, Лоран побагровел. Это не укладывалось в голове, и он решил, что всё-таки Николай так придумал отомстить ему. Поначалу злился, а потом успокоился. Понял, что несмотря на это, он здоров благодаря Николаю.

Когда Лоран и дети ушли, Злата подошла к матери и спросила:

– Мама, расскажи, каким был наш папа?

– Папа… – задумчиво произнесла Зоя. – Он не был, он есть. Он всегда с нами, в тебе, в Джане, во мне. Посмотри в мои глаза, что ты там видишь?

– Ты грустная, я вижу там грусть, – ответила дочь.

– Это не грусть, Злата, это любовь к твоему папе. Она просто так выглядит. Папа есть везде и даже в бабушке Анне.

Злата опустила голову и сказала:

– Лучше бы он просто был ни в твоих глазах, ни во мне, ни в Джане, а вот так чтобы пришёл, как к Ване и Стёпе папа, как к Прохору.

Из Зоиных глаз капали слёзы. Ей хотелось того же самого, чтобы Янек вот так пришёл, как Лоран, как Николай.

– Твой папа очень хороший, Злата. Он называл тебя Золо́то и меня так называл, потому что любит нас.

– И Джана так называл?

– Джан ещё не видел папу, Злата, но он обязательно с ним познакомится. Ты только верь, что папа рядом, и вернётся к нам.

– Я верю мама, верю…

Всю ночь Зою душили слёзы. Чего она только не передумала за эти ночные часы. Молилась за Янека как за живого, как когда-то молилась мачеха за Макара, и верила, что он живой и обязательно вернётся.

Николай как-то пришёл к Зое и сказал, что Евгения запретила ему приходить в дом деда.

– А знаешь почему? – произнёс Николай.

Зоя пожала плечами.

– Она рассказала мне, что мой и твой отец собирались нас поженить. Я этого не знал, Зоя. И честно, очень удивлён. И если об этом знал Янек, я ещё больше преклоняюсь перед ним за то, что он притащил меня к вам домой. Как сильно изменилась моя жизнь после этого, а ведь она могла просто закончиться.

Женя говорит, что ты смотришь на меня как-то странно и хочешь забрать меня у неё. Зоя, но я же не вещь, чтобы передавать меня из рук в руки. Я ничего не могу с ней поделать. Люблю безумно даже такую ревнивую. Поэтому я не буду ходить к вам. Прости. И на Женю не обижайся, всё ещё изменится, она поймёт, что зря тревожит себя и всех вокруг.

– Иди домой, Коля, жена вернётся, и будет скандал. Я всё понимаю. Я благодарна вам за этот дом. Желаю, чтобы всё у вас было хорошо.

Лоран стал частым гостем у Зои. Дети подружились и иногда даже оставались у неё ночевать.

А потом Лоран попросил Зою о помощи. Захотел выйти на работу и предложил днём присматривать за его детьми. Зоя согласилась.

Пани Анна, увлечённая польскими студентами, разговорами с ними о Варшаве, всё оттягивала встречу с Лораном. В какой-то момент ей захотелось повидаться с внуками, и она отправилась к Зое. Анна не знала, что Зоя живёт теперь отдельно. Ей об этом поведал Николай, отправив пани в соседний дом. Анна постучалась.

Зоя открыла дверь, и на бабушку в одно мгновение налетели внуки. У Анны защемило в сердце, маленький Джан был полной копией Янека. Она прослезилась, вспомнила сына маленьким, и вдруг её взгляд упал на сидящего за столом мужчину и ещё двоих детей.

У Зои в это время был Лоран.

Анна резко встала, мгновенно изменилась в лице. Зое стало страшно от её взгляда. Сначала было молчание, даже дети притихли, а потом пани Анна, обратившись к Зое, прошипела:

– Вот так ты ждёшь моего сына? А ещё с кем ждёшь… Да вы сговорились все.

Анна с шёпота перешла на крик:

– Да это вы мальчика моего погубили, чтобы вот так сидеть вместе!

Зоя молчала. Она не стала ничего объяснять. Смотрела на свекровь глазами, полными слёз. А та продолжала кричать. Лоран увёл всех детей в другую комнату, вернулся.

– Пани Анна, – начал он, – мои дети и я здесь временно. Зоя присматривает за ними, пока я на работе. Прошу вас, не стоит сейчас так разбрасываться словами. Всем тяжело.

Но Анна измерила Лорана злым взглядом и вышла, хлопнув дверью.

Зоя села на стул, закрыла лицо руками. Лоран видел, как её тело дрожит от рыданий, и на ватных ногах подошёл, присел рядом.

Положил руку ей на голову, провёл по волосам. А потом прижал к себе Зою. Она плакала у него на плече долго, горько. Лоран ничего ей не говорил. Просто чувствовал, как тревожно бьётся её сердце, и прижимал ещё сильнее. Когда Зоя успокоилась, Лоран перестал обнимать её. Боролся с желанием опять заключить её в объятия, пересел подальше.

– Зоя, – сказал он, – мне жаль, что так вышло. Если хотите, мы не будем приходить. Это всё из-за меня.

Зоя покачала головой и произнесла:

– Не из-за вас, это из-за меня. Я устала, Лоран. Уже почти четыре года, как мне ничего неизвестно. Каждый стук в дверь даёт мне огромную надежду и делает больнее. Вы же следователь, Лоран, может быть, вы мне поможете?

Лоран покачал головой.

– Это не в моих силах. В этом городе у меня не к кому обратиться. У меня уже давно нет никаких полномочий, мне жаль. Зоя, – голос Лорана дрожал, – может быть вам уже перестать ждать? Вы терзаете себя и меня…

Зоя удивлённо посмотрела на Лорана.

– Я люблю вас, Зоя, – продолжил он. – Может нам создать семью? Мы уедем отсюда. Здесь каждый глоток воздуха напоминает мне о Таисии, вам о Янеке. Просто уедем далеко, в мой столичный дом, там и детям будет просторнее.

– Нет, – ответила Зоя резко, – у меня уже есть семья, Лоран. Прошу простить меня, но мне кроме Янека не нужен никто. Я буду ждать его вечно.

Лорану стало больно от Зоиных слов. «Да и чего ты ожидал? – твердил внутренний голос Лорану. – Этот ангел не для тебя».

Анна влетела домой и тотчас поведала Герману о том, что видела Зою с другим мужчиной.

Мать Янека разошлась не на шутку.

– Если бы Янек не женился на ней, то ничего бы не случилось! Она притянула беду в нашу семью, – кричала пани.

Герман сначала молча слушал её, а потом тоже заорал:

– Твой сын сам виноват! Зоя тут ни при чём! Сказано тебе, что смотрит она за детьми, чего ты напридумывала?

Анна притихла, а потом сказала почти шёпотом:

– Так этот Лоран чуть свадьбу не расстроил, признавался в любви. А ты говоришь, что за детьми. Это он специально Янека у меня забрал.

– Он уже тогда не был следователем, Аня. Ради внуков успокойся, – уже тише попросил Герман.

– Так это может и внуки не мои. Ну младший, скорее всего, мой, а вот Злата на Зою похожа, она может быть и не от Янека. Святую из себя строит!

– Аня, Аня, – сказал Герман, – ты ещё пожалеешь о своих словах. Лучше помирись с Зоей, пока есть возможность.

– И не подумаю, – ответила пани Анна. – И как только мой сын вернётся, я всё ему расскажу. Моей семье такой позор не нужен. А он вернётся, Герман. Я обязательно его дождусь. Потому что я не она! У неё может быть много мужиков, а сын у меня один.

– Зря ты так Анна, не думал я, что ты такая бездушная, – разочарованно произнёс Герман.

– Если не нравлюсь, уходи, – прошипела Анна.

В комнате воцарилось молчание. А потом Герман начал собирать свои вещи.

Анна бегала возле него, умоляла остаться, но Герман ушёл.

Когда он закрыл за собой дверь, Анна зарыдала.

В таком состоянии её застала Софья, пришедшая домой из мастерской. Она успокаивала мать, спрашивала, что произошло. Но та не сказала ни слова. Только ближе к ночи Анна поведала Софье и о Зое, и о том, что выгнала Германа.

Софья слушала и поймала себя на мысли, что ей сейчас не жаль Анну. Наоборот, стало тревожно за Зою. Но Софья решила не отговаривать мать, чтобы не портить отношения и не нагнетать обстановку.

Анна думала, что Герман вернётся, но он не пришёл ни через неделю, ни через месяц.

В июне 1916 года Григорий Филиппович умер от сердечного приступа на работе. В его личных вещах нашли пачки листовок и газет. С обыском нагрянули и в квартиру, где осталась Евдокия Степановна с детьми. Перебрали каждую вещичку, перевернули всё вверх дном. Грозились отправить Евдокию в тюрьму за пособничество мужу. Но каким-то образом Парамонову удалось заступиться за неё, и к ней больше не приходили. Волна задержаний опять прокатилась по городу. Одних обвиняли в шпионаже, других в революционной деятельности.

Зоя сильно переживала. Жалела, что послушалась Николая и не рассказала отцу о Макаре. Чтобы поддержать Евдокию Степановну, Зоя предложила переехать к ней дом. Но та не согласилась. Мачеха иногда приходила к Зое с детьми, а через полгода после смерти отца сказала, что хочет уехать из города с Джаном.

Зоя была шокирована решением мачехи. Пробовала отговорить её. Но Евдокия Степановна сказала, что доверяет интуиции Джана и поедет с ним. В конце декабря Зоя попрощалась с мачехой, братьями и Джаном. Прощаться с китайцем пришли и многие его пациенты. В конце января 1917 года Зоя получила от мачехи письмо. Евдокия Степановна писала, что они с Джаном благополучно добрались до Перовска Сырдарьинской области.

 
                                        ***
 

Николай встретил Илью случайно. Он его и не узнал. Илья сам его окликнул. Бывшие комитетчики обнялись. Николай рассказал, что встретил Макара в госпитале. Илья очень обрадовался новостям о Макаре, а Николай попросил Илью навестить Зою.

Доктор Джан, узнав, что Григорий Филиппович умер, не пошёл на похороны. Он предполагал, что если будет присутствовать, то Евдокия не сможет попрощаться с мужем, не выплачет все свои слёзы, а будет лишь в нём, Джане, искать успокоение. И от этого не покинет Евдокию боль утраты, и всю жизнь будет преследовать вина.

Этого Джан не хотел. Неправильно это было по его мнению. Он хотел, чтобы сердце Дуни принадлежало в такой сложный момент не ему, а Григорию. И ждал.

Решил навестить Евдокию только через месяц. Увидел её потухшие глаза. И понял, что теперь пора наполнить их своей любовью, зажечь в них счастье. А Евдокии дать почувствовать себя любимой женщиной. И Джан не сомневался, что у него получится.

Несмотря на то, что он в последние годы редко появлялся в жизни Евдокии, ему удалось сохранить какую-то невидимую с ней связь. Евдокия стала смыслом его жизни. Дети, конечно, позабыли его и смотрели настороженно. Джану казалось, что кто-то на небесах расписал по пунктам его жизнь.

После каждого взгляда, после каждой секунды, проведённой рядом с любимой женщиной, угадывал всё, что должно было произойти. Знал, как она посмотрит на него сейчас, как при следующей встрече, как в её глазах начнёт зарождаться жажда к жизни, знал всё. Но не боялся этого.

Джан и сам напитывался счастьем. И даже то, что Евдокия горячо любила своего мужа так, как не полюбит никогда Джана, не пугало его ни капли. Он просто знал, что пришла и его пора быть счастливым. И он таким стал.

В первую встречу Евдокия держалась отстранённо.

Не смотрела на Джана, прятала взгляд. Рассказала, что ничего не предвещало такого исхода. Григорий перед уходом как всегда сказал детям, чтобы слушались мать, кивнул жене и больше не вернулся.

Дуня догадывалась, что муж связался с комитетчиками, потому что во сне Григорий всё время диктовал кому-то содержание листовок. Евдокия боялась этого, Григорий так сильно её запугал, что она даже не выходила на улицу. Её постоянно преследовал страх, что на улице может произойти что-то ужасное. А когда Григорий сказал, что Зоя больше не придёт, и запретил искать с ней встречи, Евдокия совсем пала духом.

Муж приходил домой сам не свой, ужинал и сразу ложился спать. Спал в комнате с сыновьями. Редкими ночами приходил к жене, становился на мгновение другим. Иногда Евдокия пыталась сопротивляться, ей надоело быть временным утешением. Но влюблённые глаза Григория и его ласки делали своё дело. Евдокия тонула в этом коротком миге. А потом долго ругала себя за слабость и отсутствие характера. Но снова и снова всё повторялось, пока Григорий не ушёл навсегда.

Евдокия никого не хотела видеть, отказалась переезжать к Зое.

Думала, что только наедине с собой сможет справиться с утратой.

Дети как-то быстро пришли в себя. И Евдокия была этому рада. Не хотела, чтобы и у них, как у неё, сердце обрастало каменным налётом.

Все эти дни без Григория Евдокия ни разу не вспомнила о Джане.

И теперь, когда он сидел рядом спустя почти месяц, мысленно благодарила его за то, что пришёл именно сейчас, а не в самом начале.

Первый поцелуй случился неожиданно, кажется, для обоих.

Это было через месяц ежедневных встреч. Джан в тот вечер помогал Евдокии готовить ужин, они оказались так близко друг к другу, что губы сами потянулись к поцелую. Евдокия задрожала, а Джан засобирался домой и ушёл не поужинав. Евдокия не находила себе места. Не спала всю ночь. Поцелуй Джана обжигал её губы. А на следующий день он пришёл опять и остался.

Джану казалось, что его сердце вот-вот остановится. Что-то шептал Евдокии по-китайски, по-русски. Слова съедались поцелуями.

Евдокия ждала его с работы каждый вечер, но в глубине души сидел страх и твердил, что это может закончиться, и однажды Джан либо не придёт, либо станет таким же отстранённым, как был Григорий.

А Джан всё приходил и приходил, любил с каждый днём всё сильнее. А потом предложил уехать с ним на его Родину. Его стала беспокоить обстановка в городе, и он всё время твердил, что страшные времена ещё впереди, и от них нужно убежать. Евдокия даже не раздумывала, сразу же согласилась.

После смерти отца Зоя стала ещё печальнее. Мачеха предложила отправиться в Китай вместе с ней, но падчерица наотрез отказалась. Сказала, что не покинет Ростов никогда, потому что в этом городе родилась её любовь к Янеку.

– Что ты мужика мучаешь? – спросила Евдокия, имея в виду Лорана.

– Он сам себя мучает. Это меня не касается. Если его всё устраивает, то пусть ходит. Да и моим детям веселее. Хорошие у него детки, добрые. А старший мальчик так на Макара нашего похож.

– Я тоже заметила это, – сказала Евдокия, – жаль, что растут ребятишки без матери, а твои без отца.

Зоя долго набиралась смелости и в итоге рассказала мачехе о том, что Николай виделся с Макаром в госпитале. Рассказала и о жене, и о дочке.

Евдокия даже прослезилась, тоже записала имя жены Макара. А перед уходом сказала:

– Я не верю в то, что Янека расстреляли, жив он Зоя. И если ждёшь, то храни себя для него. Бедная моя доченька, я так хочу, чтобы вы с Макаром были счастливы так, как я сейчас. Я боюсь спугнуть, боюсь потерять. Ещё эта треклятая война всё перевернула. Ты меня прости, что я память твоего отца очерняю. Но жить без Джана я не хочу. Пойду за ним, куда поведёт. А Бог сам решит, наказать меня или нет.

А Зоя и не думала осуждать мачеху. Она вообще считала, что не имеет права никого осуждать. Не держала обиду ни на Евгению, ни на пани Анну. Каждой из них она была благодарна.

Свекрови за то, что та родила Янека и подстроила встречу после их долгой разлуки. Евгению благодарила за крышу над головой, за поддержку после исчезновения Янека, за дружбу. Зоя считала, что и пани Анна, и Женя любят её, но их душевные переживания сильнее любви. А у Зои всё было наоборот. Её любовь была сильнее всего, сильнее её самой. Она, Зоя, сама была любовью и понимала, что только это помогает ей выжить.

Встреча с Ильёй и его женой прошла тепло. Лоран тоже присутствовал при этом. Зоя замечала, что когда говорили о Макаре, Лоран начинал нервничать. Когда гости ушли, подошёл и сказал, что есть у него тайна, которую может поведать только ей.

Зоя даже не заметила, как наступила ночь. До самого утра они с Лораном разговаривали о Таисии. Он рассказывал о том, как Макар её похитил, а она по возвращении в Ростов стала женой Лорана. А Зоя поняла, почему Иван напоминает ей Макара. Эта новость так сильно взбудоражила её, что она даже подошла к уснувшему Ивану и долго смотрела на него.

А потом Лоран оказался на коленях рядом с Зоей и умолял никогда не рассказывать об этом Макару. И Зоя дала Лорану обещание.

Февраль 1917 года встревожил всех жителей Ростова, они разделились на два лагеря. Участились беспорядки, из-за бунтующих рабочих пекарня уменьшила количество производимого хлеба. Начались проблемы с продовольствием. Пока ещё Лоран работал, но Парамонов предупредил оставшихся работников о том, что скорее всего придётся остановить производство. И это решение беспокоило не только Лорана, но и Николая.

Остаться без работы в такое тяжёлое время было самым страшным сном мужчин.

Пани Анна, узнав о проблемах на мельнице, пришла к Зое и предложила деньги. Не подошла даже к внукам, просто сунула деньги, буркнула что-то под нос и ушла. Зоя поблагодарила её, и в тот же день они вместе с Лораном потратили всё на продуктовые запасы. А в начале марта Зоя предложила Лорану переехать к ней. Она посчитала, что безопаснее ей со всеми детьми сидеть дома. А для Лорана могло закончиться печально его каждодневное возвращение домой от Зои в тёмное время суток.

И Лоран переехал. Он со своими детьми занимал одну комнату, Зоя со своими – кухню.

Так и жили вплоть до ноября 1917 года.

 
                                        ***
 

Пани Анна, жившая теперь как на пороховой бочке, всё шила бельё для солдат и писала письма своей подруге в Варшаву. Подруги уже давно договорились о том, что устроят свадьбу Софьи и Влодека, как только закончится война. Пятнадцатилетняя Софья, наслышанная о Варшаве, всё время уговаривала Анну переехать туда. И Анна пообещала вернуться в Польшу вместе с ней и Влодеком, но только тогда, когда вернётся Янек, чтобы забрать его с собой от неверной жены.

Софья не верила во весь этот бред пани о живом Янеке, но и не отговаривала от принятого решения.

Без Германа Анна тосковала, пыталась его найти, но сделать это в неспокойном городе оказалось сложным. Тем более Герман носил теперь другую фамилию, но даже по ней было опасно искать. В полиции могли легко распознать Германа, и тогда она просто навредила бы ему.

После того как Николай рассказал, что встретил Макара, Лея написала матери письмо.

Матильда, получив его, стала страдать ещё больше. Всё меньше она надеялась на то, что Макар вернётся к ней и дочке. И только то, что Макар жив, не давало ей окончательно сойти с ума. Лея уговаривала мать переехать вслед за ними в Ростов, чтобы быть ближе друг к другу. Но Матильда ждала до последнего. Когда в их деревне стало неспокойно, она всё-таки собралась в путь и тёмной ночью покинула свой дом. Никого не предупреждала, не оставляла записок, просто ушла, даже не заперев дверь.

«А к чему её запирать? – думала Матильда. – Всё равно выбьют, так хоть дверь целой останется».

По воле случая Макар был командирован в Саратов, командование дало разрешение отлучиться на два дня по семейным обстоятельствам. И он прибыл в деревню, где жили его жена и дочь.

Но дома их не оказалось. О своих планах Матильда ни с кем не поделилась, и поэтому в деревне ходили страшные слухи. Деревенские рассказали, что пару лет назад Илья вернулся с войны слепым и куда-то переехал вот так же неожиданно.

Макар просидел в доме всю ночь, то плакал и просил прощения, то молился.

Попросил нескольких соседей по возможности написать ему, когда Матильда вернётся, оставил жене на столе записку и отбыл в Саратов.

 
                                        ***
 

Неожиданно для Зои дети Лорана стали называть её мамой. А в ноябре 1917 в её семье появился ещё один ребёнок. Лоран, возвращаясь с работы, увидел под дверьми заброшенной харчевни белоснежный свёрток.

Ноябрь был холодным, промозглым. На фоне пыли, серости, грязи этот свёрток казался солнечным пятном, сразу бросался в глаза. Прохожих поблизости не было.

Лоран подошёл к свёртку, тронул его рукой и почувствовал, как внутри что-то зашевелилось. Быстро размотал одеяло. Прямо с головой в одеяло был замотан младенец. Лоран замотал его обратно, схватил на руки, прижал к себе. Ребёнок пищал.

Вокруг по-прежнему никого не было. Лоран надеялся, что где-то рядом есть мать малыша, походил вокруг харчевни, зашёл внутрь. И с тяжёлым сердцем понёс ребёнка к Зое домой.

Это была девочка на вид пару недель от роду.

Лоран стоял перед Зоей и объяснял:

– Прости, Зоя, я не мог оставить её на улице. Погибнет же. Жалко. Видимо, сегодня оставили, накормленная, спокойная.

Зоя прижала к себе девочку, та, почувствовав запах молока, начала причмокивать. Уже почти четыре года Зоя кормила Джана грудью. Он уже давно ел с общего стола, но от груди отлучаться не хотел. Да Зоя и не настаивала. Кормила его чаще на ночь, да и днём, бывало, он подбегал к ней (когда кто-то из старших обижал его), заедал обиду.