Текст книги "Время, которое живет в чемоданах. Родословный детектив-путешествие по временам и странам"

История Паволоцкой крепости

Люди, которые жили на склонах Роставицы в урочище Пристань в старом и новом каменном веке во времена трипольской, черняховской культур и в княжескую эпоху, то есть около 25 тысяч лет тому назад, вынуждены были оставить обжитые пращурами земли и переселиться на территорию современной Паволочи. К этому их принудили степные кочевники: хазары, печенеги, которые во время набегов грабили, уничтожали жилища, уводили людей в рабство.

Леса, овраги и другие природные барьеры не были для них препятствием, что и вынудило людей искать наиболее защищённое место, укреплять его. Произошло это при князе Владимире Святославиче и Ярославе Мудром в XI—XII веках. Переселенцы укрепляли южные границы Киевской Руси, защищая своё государство от кочевников. Остатки укреплений тогдашних границ найдены на берегах рек Рось, Роставица, Стугна.

Фортификация Паволоцкого укрепления удачно вписывалась в рельеф местности, которая с трёх сторон омывалась водами Роставицы и её притока Паволочки, а с четвёртого была защищена рвом и валом с дубовым частоколом высотой до трёх саженей (сажень – 2, 13 м). Во рву была вода. Через него настелили подъёмный мост для входа и выхода из крепости.

По бокам стояли каменные башни с кованными воротами. В случае опасности люди сбегались в крепость, мост поднимался, ворота закрывались, а башни были готовы встретить врага. Таким образом крепость защищала людей от неприятеля.

Длина вала была около 440 саженей, а высота – три сажени. С внутренней стороны крепости к воде вёл подземный ход, который выходил на поверхность за городом, «…в двух верстах к северу от города есть курган, называемый Иванова могила» (в районе колодца над дорогой к Попельне). На ней стоял казак с шестом и подавал световой и дымовой (в солнечную погоду) сигнал на башню, если видел опасность. Название кургана – это память о казаке, что нёс караул на насыпи-могиле и, видимо, погиб.

В южной стороне старого посада на высоком месте над речкой Роставицей высился замок, отделённый от города рвом и валом. В замке были деревянные здания, а сам он обнесён тремя рядами дубового частокола. В нём находился проход к подземному ходу и воде.

Паволоцкая крепость

Кто и когда использовал крепость по назначению? В летописи Нестора за 1177 год упоминается, что князь Владимир Мстиславич примчал из Котельни до города Роставца, чтобы остановить набег половцев, которые уже успели захватить шесть берендеевских городов. Он вступил в бой с половцами вниз по речке Роставице недалеко от Роставца «половини оборотившися, победиша полки русские, много бояр изымаша, а князя вбегаша в Роставец». Из этого упоминания видно, что в княжескую эпоху фортификационные укрепления использовались как способ прикрытия при отступлении, как место спасения и самосохранения.

При татаро-монголах фортификационные укрепления не использовались по назначению, потому что в этом не было потребности. В 1396 году князь Свидригайло Ольгердович присоединил Поросье и Звенигородщину к Киевскому княжеству. Но это были опустошённые незаселённые земли. С уходом ордынцев в Крым Поросье осталось безлюдным. В 1503 году король польский Александр II «…пожаловал своему дворянину Дашку» безлюдное имение Паволочь: уже сто лет эти земли не заселялись.

В 1475 году Турция захватила Крымское ханство и превратила его в своё владение. Заручившись покровительством «партнёра», уже в 1478 году татары совершили первый опустошительный набег на Брацлавщину – землю русичей. Всего их было около 20. После каждого оставались сгоревшие поселения, трупы, и в плен уводили десятки тысяч людей.

В Кафе (Феодосии) их продавали в рабство: в гаремы, на галеры, в евнухи для обслуживания гаремов, а из детей, мальчиков до пяти лет, готовили в мусульманских мечетях будущих янычар – злейших врагов христианства, а также русичей. Известны случаи, когда матери русичей узнавали в янычарах-грабителях своих детей, которые им за это отрубали головы.

Ордынцы делали набеги в основном на Брацлавщину, Подолье, Волынь, Галичину. Поэтому со временем Поросье и в нём Паволочь заселялось людьми из западных регионов, и ордынцы представляли для них угрозу. В этой ситуации крепость, которая уже могла называться Паволоцкой, служила людям защитой от нападавших. Агрессивность татар больше всего проявилась во время покорения Литвой земель русичей.

Когда Польша завладела землями украинцев-русин, после Люблинской унии 1569 года, угроза опустошительных набегов крымчаков не исчезла, хотя казацкая вольница им препятствовала. Нападения продолжались до соглашения 1621 года между Польшей и Турцией, в котором стороны обязались не вторгаться в границы друг друга.

Это официально, а фактически они продолжались до ликвидации торговли людьми. Ещё до Люблинской унии, начиная с 1577 до 1621 года крымчаки провели шесть вылазок на Украину, взяв в плен десятки тысяч людей, оставив после себя пожарища, руины, трупы. Польское государство не могло защитить земли от нападавших. Люди спасались как могли, в том числе и в крепостях.

Как видим, жизнь наших предков была непростой, около 200 лет они были под дамокловым мечом рабства. Такая же опасность сохранялась и в княжескую эпоху. Поэтому наши предки ещё в глубокой древности строили крепости с подземными ходами. Без преувеличения можно говорить, что Паволоцкая крепость во время своего существования спасла жизни тысяч людей.

В годы освободительной войны украинского народа от польского гнёта крепость пытались использовать обе стороны. В 1648 году после поражения под Жёлтыми Водами поляки планировали дать казакам бой в Паволочи, используя её крепость. Предвидевший это Хмельницкий вынудил поляков принять бой в невыгодных для них условиях возле Корсуни, где они полностью были разбиты казаками.

Хмельницкий с войском 27 июня вышел к Паволочи и 8 июля стал лагерем в урочище Гончариха под прикрытием крепости, где пребывал шесть недель до 19 сентября, готовясь к будущему бою. Каждый раз, когда гетман выходил в поход и возвращался назад в Чигирин, то останавливался в урочище Гончариха, имея надёжную защиту – Паволоцкую крепость.

В 1651 году, после Берестейской битвы, где казаки потерпели поражение, сбор и перегруппировка войск проходили в Паволоцкой крепости. Иван Богун привел в Паволочь отряд в 10 тысяч сабель. Крепость обустроили, укрепили, местность тоже.

Оптимизм, боевой дух повстанцев и хорошо подготовленная для боевых действий крепость позволили пойти на мирное соглашение с Польшей, хоть и невыгодное для казаков. Появилась возможность пополнить войско, перегруппировать его, привести в боеготовность, а краю – передохнуть. Это ещё раз свидетельствует о важности фортификационных укреплений в то время.

Поход Хмельницкого с Тугай-беем. Художник Юлиуш Коссак, 1885 год

Каждый раз, выдвигаясь в поход и возвращаясь из него, казацкое войско останавливалось на несколько недель в Паволочи, в урочище Гончариха. Где оно располагалось? Видимо, это южная территория улицы Лиски, которой тогда ещё не было. Она появилась позже. Урочище находилось у дороги к Белой Церкви, а дальше – до Чигирина, столицы казацкой Украины, и до Запорожской Сечи.

Стратегическое и тактическое значение Паволочи в немалой степени определялось её географическим положением. Она находилась приблизительно посередине между казацкими центрами – Запорожской Сечью, Чигирином и польской столицей Варшавой.

Крепость за время своего существования ремонтировалась, реконструировалась в соответствии с требованиями того времени. В последний раз она обновлялась в начале XVIII века. Сегодня ещё остались фамилии, носители которых были связаны со строительством крепости: Колодяжные (фамилия мужа моей двоюродной сестры), Конуши, Замковые, Бленды (защитные пристройки).

Потребность в крепости как защите от врагов исчезла после победы Российской империи в войне с Турцией и передачи Крыма России (последняя четверть XVIII века), то есть с исчезновением угрозы нападения. Сегодня от крепости остались лишь названия мест, где был фортификационные сооружения: башня, замок, ров, вал.

Но история Паволочи – это не только история крепости. Это история чести и злодейства, любви и предательства.

Почему князь Богдан ходил в черном оксамите, а его братья бежали в Ниж

Паволочь, как это следует из документов, была вотчиной Евстафия (Остафия) Дашкевича, старосты каневского и черкасского. Он первым построил в Паволочи замок. В его письме, которое он писал королю со словами «слуга и холоп его королевской милости нижайше челом бъет», есть некоторое кокетство, что он якобы деревенщина, даже подданный князя Острожского. Но в метрике Литовской есть упоминание о Дашкевичах, как о крупных землевладельцах. Ещё до Александра Ягеллончика Дашкевичи владели землей на Брацлавщине.

Евстафий Дашкевич умер в 1540 году. У него была только одна сестра Богдана, которая вышла замуж дважды, один раз за Бориса Тышкевича (в браке родила дочь Анастасию, ставшую монахиней), а второй раз раз за Анджея Якубовича Немиру, воеводу киевского, в браке с которым родилась дочь Богдана, вышедшая замуж за Ивана Волчкевича Олизара.

Портрет гетмана Евстафия Дашкевича. Художник Ян Матейко, 1875 год

Евстафий Дашкевич завещал все своё имущество сестре, в том числе и Паволочь. Богдана из Немирува, жена Ивана Олизара, тоже родила одну дочь, также Богдану, которая вышла замуж за князя Ружинского. Так Паволочь перешла во владение Ружинских. Князья Ружинские вели свой род от Наримунта, сына Гедимина.

В Волыни Наримунтовичи какое-то время писались двумя способами: от Ружина – Ружинскими и от Роговиц – Роговицкими. Князья, родившиеся в Ружине, не раз охотно бросали своё родовое гнездо в поисках судьбы и хлеба в другом месте. Одним из них был Евстафий Ружинский.

Он выехал из семейного гнезда на Киевщине, служил подстаростой у князя Михаила Вишневецкого в Каневе и Черкассах (1569 г.), затем князь Константин Васил Острожский назначил его своим воеводой в Киеве (1588 г.).

Согласно его рукописной родословной, у него было три сына: Богдан, Миколай и Кирик. Когда татары в 1576 году подошли к Тарнополю, оттуда они двинулись на Волынь и там захватили в плен жену князя Богдана, а его мать убили. Долго пел украинский народ: «О, Богдане, Богдане, Запорожский гетмане, ой, чего ты ходишь в чёрном оксамити? Эй, были у меня гости татарские, одну ночку ночевали, стару неньку зарубали, а миленьку себе взяли».

Богдан ходил «в чёрном бархате», то есть в трауре. Богдан Ружинский тоже кроваво отомстил татарам, но когда взрывали крепость Аслам Кермен и «положили порох под замок, он стоял в плохом месте и погиб от взрыва». Его отец, Евстафий Ружинский, умер около 1588 года. Его наследниками остались Миколай (Миш) и Кирик. Богдан Ружинский, наверное самый легендарный представитель этого княжеского рода. Его считают одним из первых гетманов запорожского казачества, ему же приписывают и создание реестрового казачества, его полкового устройства. В большую заслугу ему ставят его деятельность по защите степных рубежей Украины. Он и голову сложил на поле брани.

У двух его братьев был взрывной темперамент. Молодость у них прошла весьма бурно. Крепкие, сильные, всегда готовые к бою, они охотно дрались. В 1587 году эти же Кирик и Миш Ружинские вместе с князем Прокопием Курцевичем напали на Александра Комара в Луцке, и убили его. За это они должны были поплатиться головой. Кирик был приговорён к смертной казни, а князя Миша и Прокопа Курцевича арестовали и приговорили платить вергельд (денежная компенсация за убийство свободного человека).

Но в то время дорога на Ниж (Niż, так называлось тогда днепровское Запорожье) была открыта для всех, кто провинился в стране. Так и два наших князя, избежав наказания, оказались на днепровском отроге. Там они стали «атаманами», как мы узнаем из письма московского царя Федора Иоановича к крымскому султану Кази Гирею, написанного в 1588 году.

Недолгим было атаманство братьев на Нижу, потому что Миш (Миколай или Михал) вернулся в 1591 году и купил у Стжижовских поместье на реке Роставица, который в память о своём семейном гнезде Старый Ружин у Ковеля назвал Новым Ружином, а Кирик вернулся в свою Котельню, которую король Стефан Баторий подарил ему ещё в 1581 году за военные заслуги.

Миколай с тех пор остепенился, женившись на Хальшке Каспрувне Строжицкой, и мирно жил в поместье. Король Сигизмунд III, вознаграждая его за военные подвиги, отдал ему земли разорённых врагом деревень. На этой земле позднее появилась Романовка. А его брат, князь Кирик передал ему в собственность Котельню и Паволочь. Кирик всю свою жизнь перекладывал на Михала все хозяйственные хлопоты в поместьях и управление имуществом.

Сам же Кирик женился на Куневской, в этом браке родилась его единственная дочь Анна. Во второй раз Кирик женился на Ядвиге Хвальчевской, дочери Францишека Хвальчевского и Анны из Собоцких, а также взял в приданое за ней Захорец и Юсковец в повете Кшеминецком. Когда братья этой Ядвиги, Петр и Павел Хвальчевские, а также три сестры умерли от чумы, ей и её сестре Хелене досталось всё состояние семьи Хвальчевских.

Сама Ядвига Ружинская, овдовев, вышла замуж за князя Ежи Чарторыйского. Кирик Ружинский пережил своего брата Миколая, а так как тот был бездетным, он принял от него в наследство Новый Ружин и Паволочь. В 1586 году он жил в Паволочи, оставив военную службу.

Кирик умер в 1610 году, его дочь не захотела вступать в наследство, так как долги, которые он оставил после себя, превышали стоимость поместья. Поэтому единственным наследником Кирика Ружинского стал его сын Роман. Его, как и отца, с юности увлёк рыцарский дух.

В 1600 году он принимал активное участие в битве Яна Замойского с Михалом Валечны, воеводой Молдавии, а в 1605 году участвовал в экспедиции гетмана Жолкевского против татар в Подолье; в Тушине был «главнокомандующим его царского величества», но когда Лжедимитрий сбежал в Калугу, Роман Ружинский перешёл в лагерь короля Сигизмунда III, который в то время находился в Московском государстве.

Роман был женат на Зофье Корапчейовской, детей у них не было. В своём завещании всё оставлял жене. Известны два его волеизъявления: одно от 1601 года, другое от 1608 года, когда он отправился в московскую экспедицию. В первом он приказывает похоронить себя в греческой православной церкви, рядом с телом отца.

Он отдаёт своей жене Котельню, Новый Ружин, Паволочь пожизненно; драгоценности, халаты, ружья, пушки и лошадей своим дядьям Яну, Богдану и Адаму в равной доле. И если, пишет он, Господь Бог захочет дать Зофье потомка «мужеского рода или девочку, то моя жена не имеет права забирать это имущество от родственников моих, но она может делать только то, что ей нравится, с той частью, которую она имеет в Паволочи, потому что с этой части у неё есть сумма в 28 тысяч».

И во втором завещании он писал:

«Я, Роман Наримунтович Ружинский, по закону, готовности и единомыслию любимой госпоже Зофии Корапчейовской, зная её любовь, всю супружескую верность себе, даю, дарую и записываю ей денежную сумму в 100 тысяч злотых, которая записана на Паволочь, Котельне, Ружине (Новой), Вчорайше и на их сёлах. Отары крупного рогатого скота, овец, все предметы домашнего обихода, серебро, золото, драгоценности и готовые деньги остаются у моей жены».

Он не оставил потомство, но через 131 год после его смерти историк Михал Козачинский вывел род Разумовских от Якуба, сына Романа, которым он якобы был: «за свою великую силу духа и высоту казаки называли его Розум». Но это всё же довольно невероятная идея. Сыновей у Романа не было.

Томаш Замойский и история освобождения Паволочи от бандита Лаща

Итак, князь Роман Ружинский завещал своё имении в Паволочи, обременённое долгами, только жене, которая довольно быстро с долгами рассчиталась. Потому что была чрезвычайно экономной и активной женщиной. Она копила грош за грошем и освободила поместье не только от долгов, но и в конце концов приумножила своё богатство.

Обычно она жила в замке в Паволочи, но между Паволочью и Ружином основала село, которое получило название от её родного имения Корапчиева, и построила себе другой замок.

Она не была скупой, скорее даже щедрой. В этой деревне до сих пор ходит легенда о какой-то княгине, наследнице Корапчиева, которая «раздавала людям деревни червонцы шапками». В 1612 году паволоцкие села сожгли и разорили татары. Возможно, именно тогда княгиня Зофья раздавала деньги обездоленным в результате татарского вторжения подданным. Вскоре после смерти своего первого мужа княгиня Ружинская вышла замуж за Иеронима (Игоря) Ходкевича, виленского кастеляна, но в 1617 году тоже овдовела.

В это время уже начинались заново казачьи волнения. В 1619 году в Паволочи состоялась так называемая Раставицкая комиссия, которая должна была заключить договор с казаками на предмет того, как они должны были вести себя на службе у его королевской милости и Речи Посполитой. Это очень серьёзное событие, к которому имеет отношение наше местечко Павлочь, но напишу я о нём отдельно.

И тут в доме Ходкевичей появился близкий родственник княгини Зофьи Самуэль Лащ: его мать была дочерью Петра Корапчейовского, а его отец, Александр Лащ, был женат на сестре Петра, Зофии Корапчейовской. Вот тогда-то здесь и развернулись трагические события, повлиявшие на судьбу имения.

Вначале Лащ угождал богатой родственнице, добиваясь её благосклонности. Она сдала ему в аренду деревню и даже доверила управление имением. Но Лащ на этом не остановился. Он ждал и никак не мог дождаться от неё наследства, поэтому не жалел усилий, чтобы обмануть свою богатую родственницу и вынудить её сделать завещание на него.

Но ему это не удалось. Зофья Ходкевич отказалась вписывать его в завещание. С этого момента он снял маску, как пишут в исторических хрониках. Собрал «кучу» людей, состоящую из «немцев, венгров, сербов, итальянцев, бояр и слуг своих», словом, преступников всех мастей, и напал внезапно на Паволочь. Госпожа Ходкевич тогда была в своем замке.

Лащ окружил замок и, как говорится в документе, «заглушив все родственные чувства в себе, вместо благодарности за её доброту угрожал ей бесстыдной смертью, то есть расстрелом, или разорвать лошадьми».

Но княгиня, несмотря на угрозы и клевету, которые она назвала «недопустимыми», не испугалась. Тогда Лащ сменил тактику. Схватил её слугу Прокопа Совиньского в селе Вчорайше и заключил в тюрьму, а потом приказал привезти его в Паволочь и держал под охраной в лесочке, который можно было видеть из окон замка, угрожая, что если Ходкевич не сделает нужную ему запись в завещании, он на её глазах его застрелит. Это был последний ультиматум с его стороны.

И угроза сработала, потому что госпожа Зофья, запуганная Лащом, в конце концов дала обещание отписать ему Котельню, Вчорайше, Новый Ружин и Паволочь. Это случилось в 1631 году 17 марта.

Зофье Ходкевич не осталось ничего, кроме как прибегнуть к услугам родственников, живших в окрестностях Белжа и Грабовца, а в Грабовце также в день Сретения Богородицы она подала акт с полным описанием этого несчастного случая. Между тем, Лащ на основании этих принудительных записей завладел имуществом и распорядился им так, как хотел: присвоил себе весь доход, выгнал кастеляновых слуг, прогнал арендаторов и отнял у них, как говорится в документе, «выращенный ими урожай и поголовье скота».

Зофья нашла приют у родственников, отправив своё дело (жалобу на рецидивиста) в трибунал. Наконец она дождалась, чтобы её дело было передано в Сейм; король и штат Речи Посполитой удалили записи в завещании, а Лащу, под угрозой позора, было приказано всё вернуть. Однако декрет Сейма не решил вопрос; Лащ не сдался.

Зофья не имела достаточно сил, чтобы бороться с «исключительным правом…» Поэтому не было другого способа противостоять Лащу, как с помощью серьёзных знакомых мужа, с которыми Лащ не посмел бы связываться. Таким человеком был Томаш Замойский, великий подканцлер коронный, человек известный, чиновник, имевший многочисленные связи и богатую клиентуру как раз по таким вопросам.

Неизвестный художник. Томаш Замойский, великий коронный канцлер. Первая половина XIX века

Зофья Ходкевич в знак благодарности отписала на него всё своё украинское имущество, в том числе и то, что досталось Лащу. Так что теперь Замойский с одной стороны и Лащ с другой противостояли в этом конфликте.

Замойский послал своего слугу Яна Доброчецкого, мечника брацлавского, от его имени завладеть имением. Но Лащ не хотел уступать. И когда Доброчецкий приехал во Вчорайше, Лащ напал на него и убил. Так он бросил вызов и самому Замойскому. Этот поступок вызвал возмущение и гнев Замойского, он вместе с Зофьей Ходкевич в этот же год подал на Лаща петицию в Сейм.

Лащ понял, что дело пахнет керосином и решил больше не рисковать. Неизвестно, сам он предложил мир, или Замойский, ради лучшей выгоды, предпочёл согласиться на его условия и в конце концов прийти во владение имуществом, чтобы вообще не иметь дело с таким человеком, как Лащ. Решение было принято, как говорит документ, «от взаимного согласия друзей».

Лащ уступил, согласившись на выкуп в «40 тысяч злотых, предложенных ему милостью госпожи виленской кастелянши, и 50 тысяч злотых милостью господина подканцлера». Деньги необходимо было выплатить в 1635 и в следующем году. Кроме того, оговаривалось условие, что Лащ должен был пани кастелянше, подканцлеру и воеводе киевскому Янушу Тышкевичу поклясться в общественном месте, что госпоже Ходкевич больше ничего не угрожает.

Неизвестно, под давлением каких обстоятельств Лащ соглашался с постановлением, так как никогда ничьи решения не уважал. Возможно, он не захотел связываться с таким серьёзным противником как Замойский, который всегда выигрывал спорные дела. Но нужно был устранить ещё одну сложность. Лащ был под следствием Сейма и по закону не мог участвовать ни в каких сделках.

Зофья Ходкевич выхлопотала ему что-то типа амнистии на три месяца. Дружеское соглашение было достигнуто только 28 января 1635 года в Замостье, а 30 января Лащ отказался от своих полученных неправедным путём прав и записей в пользу Замойского.

Самуил Лащ – олицетворение бандита, чинящего произвол во времена Речи Посполитой – был свирепым и жестоким. Сохранилось предание, что он на Сейм явился в одеянии, состоящем сплошь из свитков вынесенных ему судебных приговоров. Многие, кому он «сала за шкуру залил», хотели свести с ним счёты. Казаки гонялись за ним, как за диким животным, приходилось ему от них драпать иной раз в одном исподнем.

С тех пор Замойскому отошли Паволочь, Ружин, Котельня и Вчорайше. Однако Томаш Замойский недолго распоряжался приобретённым имуществом, так как умер в 1638 году, оставив двух дочерей: Гризельду Констанцию, 15 лет (позднее ставшую женой князя Иеремии Вишневецкого, о котором речь ещё впереди), Иоанну Барбару, 14 лет (позже – жена Александра Конецпольского) и единственного сына Яна, 11 лет.

Именно Томаш Замойский подписал в 1619 году с польской стороны знаменитое Раставицкое соглашение, рассказ о котором впереди.