Текст книги "Его истинная. Наследие"

– Обсудим, – вернулась взглядом к своим пометкам.

Продираясь через договор, я понимала, что Гербер открывал у себя такой же институт, что и у нас в Карелии. Не удержалась от еще одного пытливого взгляда – неужели Правящий приехал решать те же проблемы, что висели над всеми оборотнями дамокловым мечом? Приток ведуний, а как результат – шансы на увеличение количества репродуктивных звериных пар!

Если я права – это Герберу как раз очень нужно, чтобы мы заключили с его усатым-полосатым величеством договор.! Теперь понятен его настрой – его притащили сюда, используя слабость! Не его личную, но он Правящий и обязан думать о своих, поэтому сцепил зубы и снизошел… просить помощи.

А сам уверен, что веды лишь используют слабости оборотней в своих целях.

Тяжело будет мне с договором… Хорошо, он существует в проекции – бумажный, чувствую, готова была бы вскоре съесть.

– Алиса Мирославовна, – вывел меня из ступора голос Правящего. – Может, кофе тебя взбодрит? – он усмехнулся. – Тяжелая ночь?

– Ничего смешного, – по спине пробежал холодок от воспоминаний о прошлой ночи.

– Неужели? – недобро прищурился Алекс и… зарычал. – Что он с тобой сделал?

Я обхватила себя руками, отшатываясь, и съежилась:

– Это к нашему делу не относится, – оттолкнулась от кресла и встала. – Простите, мне нужно десять минут.

– Не спеши, – услышала в спину, и, то ли показалось, но в голосе не было ожидаемых издевательских нот.

Меня затрясло, от легкости и уверенности не осталось и следа. Пробежав мимо секретаря, я рванула в сторону туалета, умоляя небеса, чтобы там было пусто. К счастью, прорыдаться никто не помешал. Я уткнулась лбом в кафель, скосив глаза на нос, по которому бежали непрекращающиеся ручейки, и тихо выла.

«Тварь…»

Нет, я не любила Глеба. Я ему доверяла, верила ему и в него… Дура. Я никому не могла верить, не имела права. Каждый раз, прижимаясь к мужчине, я надеялась, что он – тот самый. Что сможет удержать, и мои бега прекратятся. Что я не буду больше бояться шагать за грань – меня там не оставят! Вырвут когтями и вернут во что бы то ни стало!

Подобные мысли способствовали лишь тому, что привести себя в относительный порядок я смогла только через полчаса. «Розовый очаровательный нос» он сказал? Теперь да! Взглянув на себя в зеркало, покачала головой, но делать было нечего. Опасливо выглянула в коридор и зашагала обратно к кабинету босса, но тигра на месте не оказалось. Осталась лишь записка…

На приятном на ощупь листке из плотной кремовой бумаги было аккуратным почерком выведено: «На сегодня достаточно. Встретимся завтра в девять. Отдохни… пока что. Алекс».

Я затаила дыхание и замерла с запиской в руках, будто он все еще был рядом и мог меня видеть. Кончики пальцев вспыхнули, а кожа покрылась мурашками. Кошка любопытно навострила уши и опасливо переминалась с лапы на лапу, а я вдруг поняла, что безнадежно влипла… Алекс вроде бы ушел, но его пристальное внимание осталось, и оно было не лучше хозяина. Только один вопрос мучал – зачем ему столь трудоемкие хлопоты? Не проще заполучить любую другую женщину, а я уверена – зверь найдет подход к каждой, кто его заинтересует. Но нет, он… выбрал меня.

Едва опустилась в кресло, и откинулась на его спинку, где-то затрезвонило. Когда трель повторилась, я опомнилась, что у меня теперь новый мобильник.

– Алиса, Алекс тебя отпустил?

– А он мой новый босс?

Зул усмехнулся:

– Еще чего! Как прошло?

– У Гербера тут туча правок, я бы до завтра хотела их отработать. Потому что завтра будут новые…

– Так вот, Гербер, – прервал он мой трудоголический порыв, – настоятельно рекомендовал отпустить тебя домой и строго наказать, если ослушаешься его пожеланий.

– А он любитель строгих наказаний, – присвистнула я, поднимаясь с кресла. – Не будем тогда злить Правящего…

– Я тоже так думаю, поэтому карета подана. Отправь мне его правки, завтра дам уже отредактированный документ.

Чувствовала себя каким-то неправильным катализатором процесса. Приличный бы работал на благо коммуникации и ее продуктивности, я же, кажется, все только усложняла. Значит, вникать мне в договор не нужно… Зная Зула, закрадывалось нехорошее предчувствие, что договор для Магистра – всего лишь предлог. Чем еще объяснить, что он с закрытыми глазами собирается пойти на уступки этому «Шерхану»? А не намеренно ли он наделал в договоре столько зацепок, о которые мы с Алексом спотыкались по пять раз на раздел? Тянул время?

– И Алиса… про Глеба Вольного, – напомнил про утреннюю тему Магистр.

– Не надо, Зул, прошу, он больше меня не тронет.

– Пообещай мне, что что бы ни случилось – ты больше не будешь с этим бороться сама.

Я глубоко вздохнула, задумавшись.

– Обещаю постараться.

– Ох, Карельская… – вздохнул Зул. – До завтра.

Даже добравшись благополучно домой под чутким присмотром Максима Валерьевича, я чувствовала, как по краешку нервов скользит и набухает возбуждение. Меня будоражило от предвкушения и опасений. Алекс напоминал мне пробоину в границе мира. Он, как черная дыра, затягивал меня, стоило оказаться в поле его досягаемости. Часть меня уже прикидывала направления, в которых я буду вскоре драпать, и одно из них – самое перспективное – вело домой. «К папочке под хвост», как выразился Шерхан. Но это был совсем крайний случай.

Я решительно помотала головой в отражении зеркала в ванной и с наслаждением опустилась в горячую воду, пытаясь игнорировать право голоса другой моей части. Части, прожжённой в опасных связях, помнящей вкус опасной страсти и наслаждения, что она дает. На острие клыка, на волосок от гибели. Убийственное роковое искушение. Интересовало ли мою кошку что-то другое? Не это ли во мне разглядел Гербер, когда сказал, что я переоцениваю своего зверя? Такой умный и проницательный?

Я боялась, что да. Зверь, ставший Правящим не по праву наследования, мог только победить вожака и бросить вызов всем самцам стаи. Да, казалось бы, время цивилизованное. Но сила Правящего всегда была разменной монетой в вопросе власти. Если смог подчинить – он будет главный. И звери не смогут его ненавидеть – сила зверю просто так не достанется. А, кроме того, на них есть высшая управа в случае чего.

Как же зудело позвонить отцу! Я крутила возможный диалог, но каждый сценарий приводил меня, согласно интуиции, к тому, что отец строго-настрого запретит вести дела с Гербером, позвонит Зулу… и мы потеряем филиал Института в Швейцарии.

– Черт, – сморщила я нос и спохватилась – неужели и правда так часто его морщу, что Шерхан заметил?

Я закатила глаза и вылезла из ванной. Зеркало подтвердило – нос был действительно очаровательным, даже если его чуть поморщить.

Собирая волосы по плечам, пальцами скользнула по остаткам метки на шее. Почти зажила, но все еще болела. В зеркале виднелся уродливый розоватый след. Но болел не только он. Стоило вспомнить Глеба, тело начинало ломить, как в лихорадке. Чертова метка! Ее яд продолжал отравлять, требуя возвратиться к хозяину. Надо было просить помощи сразу же, как он поставил ее, но я привыкла решать проблемы сама, надеялась…

И снова Алекс был прав – зверю лучше на воле. Сытая городская жизнь слишком расслабляла, стирая память о подлинности нашей натуры. Я хотела договориться с волком – ха! Спасибо, хоть горло не перегрыз строптивой самке!

Уже лежа в кровати, я смотрела на узкую полоску неба, окрашенного закатными красками, и четко понимала – я не сбегу от тигра. Да, он сделает больно, обязательно… Но и я не останусь в долгу.

* * *

В восемь я уже была в офисе Зула. Одетая по-деловому – черные брюки, белая блузка, собранные в хвост волосы и никаких красных губ. Переборщила вчера с «терапией» – не нужно было так вызывающе краситься. Пока пила кофе, прислушивалась к каждому шороху в коридоре и вздрагивала от любого более громкого звука. Секретарь сидела в приемной тише воды ниже травы в ожидании моего визави. Когда я уже устала дергаться и собралась выйти покурить, в приемной послышались шаги. Еле слышные, нечеловеческие, выверенные со швейцарской точностью.

– Доброе утро, – и Правящий пришпилил меня и размазал взглядом от самого входа.

Идеальный, безупречный, в темно-сером костюме и черной рубашке, он прошествовал к столу и уложил на поверхность свою папку.

– Доброе, – кивнула, проследив за ним взглядом.

– А ты быстро исправляешься, – довольная усмешка добавила остроты в наш обмен любезностями, у меня аж запекло в солнечном сплетении.

– Я? – возмущенно вздернула брови.

Понимала, что он всего лишь играет, цепляя меня за живое – чувство достоинства. Маленькое, но чертовски важное!

– Давно ждешь? – не удостоил меня ответа, усаживаясь.

– Только пришла, – выпалила обиженно.

И вот тут его усмешка расцвела во всей красе – мы оба понимали, что я вру, потому что пытаюсь делать вид, будто мне все равно.

– Кофе? – пропищала секретарь от входа.

– Да, спасибо, – обернулся он к двери, от чего женщина стала выглядеть еще более несчастной. – С солью и перцем.

– А как же сахар? – уселась я рядом.

– Сладкое я люблю на десерт, а не вместо.

В глубине его золотистых глаз тлел злой уголек. Темный, колючий… Именно от этого начинал дергаться мой внутренний зверь. Это было что-то не особенно скрываемое, скорее, предупреждение для всех остальных – не связываться, ведь такая злость не берется из пустоты. Она взращивается годами и держится стальной волей под контролем. То, что Алекс контролировал себя на все сто – сомневаться не приходилось. Сложно представить, что может заставить его выйти из себя и выпустить эту силу наружу. Я уже начала склоняться к мысли, что оборотни-мужчины нашего Института пали случайной жертвой отголосков его силы, а не намеренного воздействия.

– Не надо меня изучать, – прорычал он, перехватывая мой внимательный взгляд, и жестко добавил, – не трать мое время.

Боялся меня?

– Зачем тогда вчера ушел, раз у тебя такое ценное время? – нахмурилась я, еле сдерживая волну негодования.

– Мне тебе отчитываться, куда и зачем я ушел?

Он даже не повысил голос, но показалось, будто залепил пощечину.

– Мое время, между прочим, тоже не бесконечно, – возмутилась я.

– Давай не будем выяснять, чье время стоит дороже, – оскалился Алекс. – Делай свою работу. – Он выделил каждое слово так, будто оно было последним в нашей с ним истории.

– Я не набивалась к тебе в помощники с договором, не разговаривай со мной в таком тоне, – прорычала, чувствуя, как полыхают щеки.

– Но и не сильно сопротивлялась, – внезапно улыбнулся он, довольный эффектом.

– Нравится, когда сопротивляются? – сузила глаза, но остановится не могла.

– Нравится, когда ты сопротивляешься!

Как я оказалась в его руках – едва ли поняла. Он вскинул руку, потом – рывок, и я уже упираюсь ладошками в его грудь.

Мой ответ оказался таким же неожиданным для Правящего: не успев даже подумать, я выпустила когти и залепила Алексу пощечину.

На миг мне захотелось провалиться по ту сторону грани, но когда Алекс поднял на меня свой горящий взгляд, я поняла – этот меня и оттуда вытащит. На левой половине его лица набухали кровью следы от моих когтей от виска сверху и до уголка губ снизу. Чуть-чуть не попала в глаз…

– Какого хрена ты творишь?!

Лишний раз убедилась в том, что русский для швейцарского Правящего был родным. Голос, такой тихий и вкрадчивый, напоминал затишье перед моей персональной бурей.

Секретарь Магистра не могла найти более неподходящего момента, чтобы заявиться с кофе. Не придумав ничего лучше, она, не в силах нарушить заданную программу, тенью скользнула к столу, бесшумно опустила блюдце с чашкой и выскользнула, прикрыв двери.

– Я за аптечкой, – рванулась из его рук.

Но он не пустил.

– Какой аптечкой? – прорычал в лицо. Рука Алекса невесомо скользнула мне вдоль лопаток, коснулась шрамов от метки, и пальцы мужчины впились в волосы. Я упиралась руками в его грудь, в то время, как он неумолимо преодолевал мое сопротивление, притягивая к себе. – Зализывай, – прорычал в губы.

Мы оба дышали так, будто он гонялся за мной по офису. Напряжение не просто искрило – нас, похоже, замкнуло. Меня – так точно уже трясло.

И ведь в рациональности мышления Правящему не откажешь – мы же не просто так зализываем нанесенные партнеру раны от зубов или когтей. Затягивается стопроцентно и без шрамов. Но мне зализывать царапины ему?

– Алиса Мирославовна, – усмехнулся он тихо, но теперь мы были так близко, что не было необходимости повышать голос, – вы хотите сдетонировать политический конфликт? Или все же ответите за свои действия?

– А конфликт вооруженный? – вздернула скептически брови.

Взгляд Алекса блуждал по моему лицу, и казалось, он находил это занятие весьма приятным.

– Будет много жертв, – серьезно кивнул, а у самого золотистые искры пляшут в глазах.

– Вы умеете убеждать, – мотнула головой, напоминая, что можно было бы и выпустить меня, раз мы на пороге мирного урегулирования. Тигр пошел на уступки, нехотя выпутывая пальцы из моих волос.

Царапины выглядели все хуже. Я едва успела с салфеткой, подхватывая каплю крови. И, не мешкая, лизнула самую большую царапину на скуле, всем видом демонстрируя деловую сосредоточенность на улаживании конфликта.

Только Правящий не был солидарен. Мужчина прикрыл глаза и шумно выдохнул, откидываясь на спинку кресла. Это должно было быть унизительно, он ведь меня наказывал… Только наказанием, похоже, это стало для него самого. Шершавый язык цеплялся за его короткую щетину, а казалось – будоражил оголенные нервы. Алекс дышал все тяжелей, и я тоже. Это было слишком… чувственно, запретно, невообразимо, черт возьми! Только со мной могло произойти подобное! Я вцепилась в ручку кресла, чтобы не упасть на него, дотягиваясь до пострадавшего виска, повторяя касания на скуле, спускаясь ниже… туда, где крайняя царапина врезалась в уголок его губ.

От его резкого шумного выдоха я вздрогнула и отпрянула, а он открыл глаза… В радужках бесновался злой огонь, взгляд будто вспорол кожу и рванулся внутрь, к солнечному сплетению. Алекс дернул меня к себе, и через долю секунды его губы впились в мои – жадно, зло, с рычанием. Будто боролся с собой, и тут же позволял себе все. На какое-то мгновенье показалось, что я все же провалилась за грань. Исчезли звуки, воздух, весь мир – остался только дикий опасный зверь и его зов. Неясный прежде, теперь он словно прорвался в сознание, а по ощущениям – прошил насквозь. Требование зверя откликнуться, принять и подчиниться напугало до чертиков. Алекс не просто меня целовал… он присваивал!

– Пусти! – прорычала я в его рот, еле ворочая языком, и ударила в грудь.

Он словно пришел в себя. Оттянул меня за волосы и вперил горящий взгляд, тяжело дыша.

– С чего вдруг? – оскалился. – Ты разве не этого хочешь?

– Что?! – не поверила ушам.

– От метки и запаха волка избавилась, – зло процедил он. – Я нравлюсь больше?

– Да пошел ты, – скривила презрительно губы, пытаясь выдернуться из его хватки, но он не пускал.

Притянул обратно к себе:

– Никудышный из тебя дипломат, кошечка… – прорычал, едва ли не касаясь моих губ своими.

– Обломишься, господин Правящий, – зло улыбнулась я. – Куда тебе до волка, а тем более до всех моих волков? Зачем ты мне один?

Ох, если бы взглядом можно было убить! Только… я вдруг почувствовала, как шею оцарапали когти, а верхняя губа зверя вздернулась, и из-под нее показались удлиняющиеся клыки…

Мне казалось, все было в моей жизни беспросветно? Глупости! Вывести из себя Меняющегося – мало кому доступное умение, гарантирующее ностальгию по радужным прежним временам!

– Алекс! – взвизгнула я в страхе и зажмурилась. Но шея моя не хрустнула в следующую секунду, а когти исчезли из комплекта острых ощущений.

– Правильно – Алекс, – его голос еще не изменился, и волоски на теле встали дыбом от тигриного утробного рычания. – Скоро будешь кричать только мое имя…

Когда почувствовала, что хватка на шее исчезла, подскочила с его колен, больно ударившись о стол боком, перевернула кофе и уже собралась рвануться к двери, но Правящий опередил. Правда, в отличие от меня, он спокойно поднялся и быстро вышел, даже не взглянув больше в мою сторону. А я оперлась о стол, пытаясь держаться за остатки самообладания, и задрожала. Меня будто перемололо в кофемолке! В кабинет, кажется, ворвалась секретарь, что-то говорила, спрашивала, убирая разлитое кофе. Я успела скосить глаза на кофейную гущу, разметавшуюся по столу, прежде чем она ее смахнула.

Знатно мы с Правящим погадали. Вернее, я. И ощутила невероятное облегчение, когда очертания тигриной оскаленной морды исчезли с поверхности стола.

7

Меняющийся…

Большинство оборотней не меняются по желанию, только по циклам. Раз-два в год мужчина-оборотень перекидывается в своего зверя, выпуская вторую сущность на волю. Меняющиеся же были редким исключением. Мужчины, соединившиеся со звериной ипостасью настолько, что она становилась частью души. Такие оборотни могли измениться в любой момент и полностью осознавали себя в звере.

Но их было очень мало.

До этого дня я знала только одного Меняющегося. Им был мой отец.

– …Алиса Мирославовна, – наконец, долетел до меня смысл издаваемых помощницей звуков. – Я принесла кофе.

– Спасибо, – прохрипела, опасливо покосившись на чашку.

Что дальше? Куда ушел Алекс? Куда деваться мне? Бежать? Не бежать? Губы все еще саднило, и я коснулась их пальцами, ожидая увидеть кровь. Я не справлюсь с такой силой, и этот его зов… Он, даже не получив меня в постель, уже требовал отдаться с потрохами!

Я потянулась к мобильнику, ведомая твердым намерением позвонить отцу, но тут в кабинет вошел Зул… и Алекс.

– Это не проблема, – сурово глянул на меня Магистр, и я уже было подумала, что мне пришел «песец» – тот самый, швейцарский с веснушками – когда он неожиданно улыбнулся: – Алиса, доброе утро!

– Доброе? – еле слышно пролепетала, стараясь не смотреть на Алекса.

– Еще бы! Алекс сказал, вы все утрясли по срокам реагирования наших оперов на разрывы…

– Утрясли – это верно сказано, – кивнула я, хватаясь за чашку кофе. Меня до сих пор трясло.

– У меня сегодня дела, поэтому вернемся к работе завтра, – подал голос Алекс.

– Тогда я сразу внесу правки и вышлю вам, – бодро ответствовал Зул. Я же пялилась в чашку, когда вдруг услышала:

– Алиса Мирославовна…

Подняла глаза, встречаясь с внимательным взглядом Алекса. Уже взял себя в лапы: когти втянул, клыков тоже и след простыл… Вот только взгляд остался таким же звериным. Или мне так казалось?

И мои метки красовались на пол лица.

– …до завтра.

Он уже вышел, а я спохватилась, что так и не ответила.

– Алиса, – сурово окликнул Зул, резко меняя настроение, – что происходит?

– А? – рассеянно опустилась в кресло.

– Что у Алекса с лицом?

Я нервно сглотнула:

– Политический конфуз…

– Ты опять решила справиться сама? – жестко отчеканил Зул, сузив на меня глаза. – Что он сделал?

Хороший вопрос.

– Вы не во все можете вмешаться, – покачала головой, – не стоит переживать, тем более столько времени потратили на переговоры. Все нормально.

Правда? Мобильный все еще был зажат в ладони.

– Мне плевать, – мотнул головой Магистр, нависая надо мной. – Я просил его рассмотреть мою кандидатуру для дальнейшей работы – отказался. Но если с тобой что-то случится…

– Что со мной может случиться? – улыбнулась натянуто. – Это ведь у него лицо в полосочку.

– Да на вас обоих посмотреть, вы как коты на случке! – взвился Магистр. – Гербер с расцарапанной мордой, ты – растрепанная и взъерошенная, а моя помощница пьет белладонну!

Я прыснула, съехав по креслу. Напряжение утра как рукой сняло, мобильник лег на стол.

– Смеешься?! – Зул уже выставлял спасительные бокалы и бутылку орехового цвета. – Это хорошо. Черта с два я вас завтра тут одних оставлю! Пей!

Он сунул мне бокал, и я послушно опрокинула его содержимое в горло, задохнувшись в первые секунды от обжигающего эффекта, чем-то напоминавшего поцелуй тигра:

– Я так и сопьюсь, – просипела сдавленно и поспешила запить кофе.

– Не самое страшное, Алиса, – Магистр посмотрел на меня пристально. – Езжай домой…

Но отоспаться мне было не суждено. Уже вечером позвонила Елка с миссией «Забвение» и затащила меня в круговерть питерской ночной жизни. Она просто еще не знала, а, скорее, даже предположить не могла, что я уже была по уши в новых неприятностях, на фоне которых произошедшее с Глебом померкло безвозвратно. Я даже злости к нему больше не чувствовала – так, легкую горечь разочарования. А прошло всего два дня.

– Давай, Лися, расслабляйся! – крикнула подруга мне в ухо, пытаясь перекричать децибелы убойного ритма ночного клуба, в котором мы обосновались. – И пусть весь мир подождет!

Елка подвинула мне какой-то по счету коктейль и расплылась в улыбке, адресованной мужской компании через пару столиков.

– Лен, – тряхнула волосами я, – мне завтра на работу, давай без мальчиков…

– Лиска, а ты вообще с людьми не можешь? – прищурилась пьяно Елка. – Блин, может, завела бы себе нормального мужика без загонов…

– Не-а, – мотнула головой. – Как это я и без загонов?

Мы обе прыснули как раз в тот момент, когда к нам подплыли два парламентера.

– Дамы, – их улыбки в ультрафиолете напомнили мне резидентов «потусторонья», что снились иногда в кошмарах, – угостить вас?

– Ребята, – серьезно подбоченилась Елка, – вы с загонами?

Мужчины опешили и заулыбались растерянно:

– Что вы – никаких загонов!

– Тогда вы нам не подходите!

– Ленк, ну что значит «нам»? – пихнула я подругу в бок. – Это ж мне только!

Но парни уже решили, что, если даже в пьяном состоянии мы такие несговорчивые, то шансов уговорить коктейлями тем более нет, и откатились.

– А звери тут есть? – вопросила Елка заплетающимся голосом.

– Нет, – мотнула головой, – и давай, пошли отсюда, пока не появились…

– А что там у тебя с тигром? – еле ворочала языком Ленка, пока я тащила ее к выходу.

– Все нормально – расцарапала ему физиономию сегодня.

– Действительно, – округлила глаза подруга, – нормально… А что он?

– Ничего, потребовал, чтобы зализала…

– Чего? – впала в ступор подруга.

– Ну, раны от когтей лучше зализать – стопроцентно затянутся, – пыталась отбуксировать ее вдоль фасада к стоянке такси, но Ленка впала в ступор, упершись каблуками:

– Что-что? – изумленно прохрипела она. – Ты… зализывала… ему лицо?

– Ага, – выдохнула я и, закатив глаза к ночному небу, вздохнула.

– И как он это выдержал? – прыснула подруга, хватаясь за живот.

– Он и не выдержал, – покаялась я, опустив голову. – Пошли!

– Обалдеть! Зализывать главе делегации следы от собственных когтей! Вот это да! Вы – оборотни – те еще затейники!

– Да тише ты, – шикала я на Елку, запихивая ее в машину. – Сегодня ты у меня ночуешь.

– Как эротично! – вздыхала Ленка, расплываясь по сиденью. – Ох, как мне его жаль!

– Почему это его? – возмутилась я.

Все же вечер пошел на пользу. Я расслабилась и теперь хотела лишь одного – спать!

– Потому что он влип.

Взгляд Алекса всплыл в памяти, и это его обещание… У меня поджались пальцы на ногах, а по телу пробежала дрожь. Дыхание сбилось, на губах ожило воспоминание о его жадном злом поцелуе, и я прикрыла глаза.

Чертов зов…

Никогда такого не испытывала, но и с Правящими еще не сталкивалась. Считалось, что сила Правящего распространяется только на самцов, но вот это требование подчиниться ему, сдаться без боя наверняка имело те же корни – право сильнейшего. Обещание моей скромной персоне незабываемого приключения всей жизни, ведь такое божество снизошло!

– Лися, приехали, – прервала мои невеселые мысли Елка.

Уже ворочаясь в постели с боку на бок, остро пожалела, что мало напилась. Я то вздрагивала, то проваливалась в какую-то томную агонию, в которой чувствовала чужой взгляд, прикосновения сильных горячих рук и болезненные поцелуи. В итоге утром проснулась в таком жутком состоянии неудовлетворенного перевозбуждения, что между ног разве что не горело, да и то только потому, что промокло до самых колен.

– Вот полосатый гад! – шипела я, поджав под себя коленки. Что со мной происходило – понятия не имела. Кошка внутри бесилась, будто решила вообразить себя настоящей и попросить кота. Хотелось кататься по постели и урчать, выгибаясь. – Вот только этого мне еще не хватало…

Пока Елка сладко дрыхла, я смыла с себя остатки приступа ночной похоти контрастным душем и пошла варить кофе. Не то чтобы мне сильно полегчало, скорее, это влечение поблекло в утреннем свете и звуках нового дня – шуме воды, кипении чайника. Но я знала: стоит расслабиться и остаться в тишине – оно вернется вместе с зовом его хозяина.

Да на кой я ему сдалась?! Чертов тигр уверен в собственной неотразимости и беспрекословном подчинении.

Подумав немного, я все же подхватила мобильник.

Сестра взяла практически сразу.

– Маша…

– Алиска, приветик! – зашептала. Видимо, рановато было для ее семьи.

Послышалась возня, шорох дверей.

– Маш, у меня вопросик… – начала я, пока сестра дислоцировалась в свою кухню.

– А?

До меня донесся звон чашки и шум воды.

– Слушай, тут такое дело… Я кота встретила.

– Ух ты!

– Не то слово.

– И какой кот? В смысле, – усмехнулась она, – как ты, кот? Или там рысь, пума…

– Рысь, – выпалила я.

– И? – насторожилась Маша. Врать я умела плохо, а для нее – не умела вообще, но она не придала значения.

– Слушай, я тут больше по волкам…

– Ну понятно, их в принципе больше…

– Со мной что-то происходит. Я этому коту еще ничего не обещала, но… Мне ощущение его присутствия спать не дает, будто он рядом.

– Ого… – выдохнула сестра. – Так, а что планируешь ему пообещать?

– Я просто хочу, чтобы меня вообще спросили, понимаешь?

– Понимаю… Думаешь, не истинная ли?

В груди стукнуло и замерло сердце.

– Не может быть, – мотнула я головой, пытаясь восстановить дыхание. – Нам бы тогда вообще голову снесло, наверное.

А нам не снесло?

– Ну тут да, он бы уже был, скорее всего, в твоей постели, даже если бы тебя в бункере спрятали – это дело такое… А сколько ему лет?

– Я не знаю. На вид молодой.

Расслабиться не удавалось, от паники начинали трястись руки. Оказаться истинной для Алекса?!

– Блин, Алис, мне бы больше фактов… Что между вами было?

– Один поцелуй.

– Просто поцелуй?

– Ну, наверное, не просто. По ощущениям, он меня одним поцелуем отымел…

– Хм… веселишься, смотрю…

– Черт, Маш, я не хочу…

– Подожди, что значит «не хочу»? – строго вопросила сестра. – Если ты его истинная, то радоваться надо!

– Спокойно, – хрипло рявкнула я. – Ты сама говоришь, что он бы уже был у меня!

– Ну, выдержка у мужчин разная…

Черт, выдержка! От страха захотелось заскулить и забиться в угол. Выдержка как раз-таки Алексу вчера изменила при одном упоминании о моих волках.

– Как понять «наверняка»?!

Нужно было брать себя в руки.

– Алиса, успокойся. С тобой понять очень сложно. Ты и вед, и оборотень. Тебя можно присвоить даже не будь ты истинной. Если он тебя захочет, и ты согласишься… Ну, вспомни маму с папой…

– Ты меня не успокаиваешь!

– Что ты хочешь услышать?

– Что-то более теплое и радужное.

– Если ты его не примешь – он ничего не сделает.

Повисла пауза, в которой я почувствовала, как едва не трещит чашка в моих руках. Все мои звери могли сделать со мной все, что угодно. По ощущениям, я свою кошку за жизнь прокачала до гепарда – так мы с ней преуспели по части бегства.

– Алис?

– Я тут…

– Ну, неужели все так паршиво?

– Я, наверное, устала, Маш…

– Ну так приезжай! Мама так скучает…

– А папа?

Маша отчетливо улыбнулась.

– Ты же знаешь: ты – его любимица.

– Ой, Маш! – закатила я глаза.

Я знала.

– Конечно, он тоже скучает, хоть и молчит.

– Работы полно, но я подумаю – соскучилась ужасно по вам.

– Ты только держи в курсе, хорошо? – забеспокоилась сестра, а на заднем плане раздались детские крики.

Губы сами растянулись в улыбке:

– Хорошо, поцелуй деток за меня. Люблю вас.

– И мы тебя!

Заставить себя соображать было невероятно сложно, слова сестры взбудоражили не на шутку. Но все же я смогла взять себя в руки – не могла я быть истинной. Не так бы это проявлялось – я была уверена. Все, что со мной происходило, действительно больше походило на присвоение. Может, неосознанно, но Алекс поставил целью затащить меня в постель и теперь изводит этим чертовым зовом.

– О, Боже мой, Элис, что мы пили вчера? – рухнула Елка на кресло в кухне.

– Елочка, все одно и то же – МНОГО всего.

Пока отпаивала Елку, в голове крепла идея поговорить с Шерханом по-хорошему. Не знаю, глупая мысль или нет, но меня все это ни черта не устраивало. Попробую объяснить, что меня его домогательства не интересуют, пусть подотрет слюни и переключится на кого-нибудь другого. А я… может, действительно съезжу домой, когда эпопея со швейцарской делегацией закончится.