Текст книги "Непредсказуемый граф"

– Вот тебе дружеский совет: быть слишком хорошо информированным так же опасно, как и быть недостаточно хорошо информированным. Впрочем, ты и так об этом знаешь, – рассеянно проговорил Линдси, не отрывая глаз от леди Николсон. Почему она ни разу не взглянула в его сторону?

– Вижу, мыслями ты сейчас не со мной, – хмыкнул Миллс.

– Дай знать, если твой подельник сообщит тебе что-то ценное, – попросил друга Линдси, и тот, насмешливо кивнув, отошел прочь.

Леди Николсон упорно его игнорировала. Она смеялась над чем-то сказанным одной из дам постарше, стоявших рядом с ней.

«Когда же она наконец почувствует мой взгляд?» – думал Линдси. Смотреть на нее было приятно – она воплощала собой его представление об идеале женской красоты. Голубой цвет очень шел ей, струящийся шелк подчеркивал непринужденную грацию, которой были лишены все прочие женщины в ее окружении. Волосы цвета черного кофе, который он так любил пить по утрам, были уложены мягкими завитками. Один или два, словно выбившись из прически, касались затылка, привлекая взгляд к женственному изгибу стройной шеи, пленительному вырезу платья, приоткрывающему лопатки. Она повернула голову, и голубоватым светом блеснули драгоценные камни ее сережек. От былой неловкости не осталось следа – она вела себя совершенно естественно, словно блистать в свете было ей знакомо и привычно.

Наконец с улыбкой на губах она обвела взглядом зал. Взгляды их встретились, и улыбка разом сошла с ее губ.

Глава 3

Он упорно продолжал смотреть на нее. Кэролайн с трудом удерживала нить разговора. Зачем он так на нее смотрит? Разве ему мало того унижения, что он заставил ее испытать? Граф Линдси не давал забыть о себе. Он касался ее взглядом, словно рукой, взгляд его дразнил, согревал, обжигал, даром что они находились в противоположных концах зала. И это ее раздражало.

Кэролайн явилась на бал к Альбертсонам вооруженная знаниями, полученными от всеведущих кузин, которые щедро делились с ней бесценной информацией за едва ли не ежедневными чаепитиями. Она пришла на этот бал с совершенно конкретной целью – определиться с выбором перспективных кандидатов в мужья. И в ее задачи никак не входило привлечение внимания самого отъявленного негодяя лондонского света. Кэролайн понимала, что найти джентльмена, который согласился бы взять в жены женщину с ее недостатком, а лучше сказать, дефектом, – дело трудное, но до этого еще далеко.

Кэролайн стрельнула в графа глазами из-под полуопущенных ресниц, одновременно отвечая на очередной вопрос матери, машинально произнося какие-то слова и не слишком заботясь о том, чтобы они были к месту. Сейчас, в ярком свете множества свечей, он предстал перед ней во всем своем великолепии – рост выше среднего, гордая осанка, иссиня-черные волосы, несколько длиннее, чем того требовала мода, в идеальном порядке и, главное, глаза – завораживающие, темные, в обрамлении густых, чуть загнутых кверху ресниц. Кэролайн поспешила напомнить себе, что внешность графа Линдси и вообще его персона не представляют для нее никакого интереса, но заметила она и благородство черт: прямой нос, четко очерченные скулы и начинающую отрастать щетину.

Сейчас он, к счастью, не смотрел на нее – говорил с другим джентльменом. Вечерний наряд его был выше всяких похвал – очевидно, он пользовался услугами лучшего в столице портного. Отчего она прежде не заметила, какие у него широкие плечи, какая узкая талия? В отличие от прочих джентльменов, граф Линдси не был обладателем мягкого брюшка. Даже лорд Тайлер сильно проигрывал ему по части фигуры.

Взгляд ее скользнул по руке, державшей стакан с бренди. Это была та же рука, что сжимала ворох юбок леди Дженкин. Кэролайн почувствовала, что краснеет от нахлынувших воспоминаний. Она гнала непрошеные воспоминания прочь, но те возвращались. Вот он целует леди Дженкин, а вот она требует новых ласк… Каково это – быть обласканной вниманием такого мужчины, как граф Линдси? Мозг подавал сигналы тревоги. Такие мужчины, как он, опасны. Очень опасны. Стоит ему захотеть, и он в два счета очарует любую из присутствующих здесь дам. Или всех сразу. Кэролайн стала замечать, что не она одна избрала графа Линдси объектом своего внимания. Многие девицы смотрели на него с обожанием, многие замужние дамы бросали на него похотливые взгляды.

Вновь встретившись глазами с графом, Кэролайн судорожно сглотнула и отвернулась.

– Ты согласна со мной, детка? – услышала она вопрос леди Дерби.

Кэролайн давно потеряла нить разговора, но правильный ответ был всегда под рукой:

– Да, конечно, мама.

– Когда джентльмен предлагает тему разговора, какой бы скучной она ни была, ты должна с энтузиазмом поддержать беседу, и тот предмет, что наиболее интересен твоему собеседнику, должен и у тебя вызывать интерес, пусть даже только на словах. И не задавай слишком много вопросов. Один, от силы два. И, когда он говорит о своих привычках, старайся под него подстраиваться. Это пригодится и в дальнейшем, когда на деле, а не на словах придется подстраиваться под привычки супруга.

Давать советы романтического свойства дочери, наверное, так же мучительно неловко, как их выслушивать. Если бы ее мать знала, чему недавно стала свидетельницей Кэролайн, то, наверное, остереглась бы советовать подстраиваться под привычки джентльмена. Впрочем, никто – ни ее мать, ни отец, ни она сама – не стал бы рассматривать графа Линдси в качестве подходящего жениха. При мысли об этом Кэролайн захотелось рассмеяться, но леди Дерби рассеянность дочери не смущала. Она продолжала гнуть свою линию:

– Лорд Фелмор – большой любитель наблюдать за птицами. В этом наряде он так импозантен! Я буду искать возможность, чтобы вас друг другу представили.

Кэролайн отыскала взглядом лорда Фелмора. Тот стоял у окна в темно-синем вечернем фраке. Темный жилет украшал белый узорчатый позумент. Шеи у него не было совсем – она утонула в накрахмаленном кружевном шейном платке, напоминавшем жабо. Ему бы перо в петлицу – и он был бы точь-в-точь похож на какую-нибудь диковинную птицу, из тех, за которыми так любил наблюдать. Он не пригласил ее на танец, и Кэролайн испытала немалое облегчение. Лорд Тайлер – вот с кем ей хотелось станцевать вальс, однако он тоже ее не пригласил.

– Нет, мама, спасибо, но не стоит.

Кэролайн скосила взгляд в ту сторону, где стоял граф Линдси, – так, из чистого любопытства. На прежнем месте его не оказалось. Ну что же, это к лучшему. Нечего отвлекаться на всяких там повес с широкими плечами, тонкой талией и ресницами, которые украсили бы любую девушку. «Тоже мне, ошибка природы». Хорошо еще, он не стал тратить на нее свою знаменитую ухмылку, от которой, говорят, дамы сразу падают в обморок. Не хотелось бы из-за него помять новое платье. Кэролайн повернулась лицом к матери и чуть не упала.

– Леди Дерби, я очарован.

Граф Линдси поцеловал руку ее матери, а вдовствующая графиня Грандвил продолжила представление:

– Леди Кэролайн Николсон, дочь лорда и леди Дерби, милорд. – Вдовствующая графиня указала на графа. – Позвольте представить вам лорда Кромфорда, графа Линдси.

Онемев от изумления, Кэролайн машинально протянула руку для поцелуя.

– Леди Николсон, сердечно рад знакомству. Хотя у меня такое чувство, что я вас где-то видел.

– Лорд и леди Дерби недавно переехали в Лондон из Италии, и леди Николсон, разумеется, жила в Италии с ними, – сказала свое веское слово вдовствующая графиня. – Вы не могли видеться с леди Николсон в Англии. Разве что вы случайно встретились в Риме. Вы тоже недавно оттуда?

– Я понял, что ошибся, – с готовностью согласился граф Линдси, – леди такой редкой красоты, увидев однажды, невозможно забыть. Если бы мы встречались, я бы запомнил все обстоятельства нашей встречи.

Может, ей следовало бы поблагодарить его за комплимент, но Кэролайн подозревала, что он ее дразнит, прозрачно намекая на пикантные обстоятельства их первой встречи.

И тут он одарил ее улыбкой, вернее, своей знаменитой ухмылкой, и сердце ее радостно забилось, и голова закружилась, и появилась вдруг слабость в коленях.

– Могу я ангажировать следующий танец, леди Николсон?

Увидев насмешливый блеск в его глазах, Кэролайн подумала было отказаться, но мать слегка подтолкнула ее локтем в бок, и, дабы не перечить воле родительницы, да и собственным тайным желаниям, Кэролайн приняла приглашение. Леди Дерби, как видно, ничего не знала о пятнах на репутации графа Линдси. Что Кэролайн вполне устраивало.

* * *

Линдси, взяв леди Николсон под руку, повел ее к сверкающему мрамором острову в центре зала. Он застал ее врасплох, однако отчего-то был уверен в том, что она ему подыграет и не станет раскрывать их, теперь уже общей, маленькой тайны. Он должен был убедиться в том, что разоблачение ему не грозит, и, если получится, привлечь леди Николсон на свою сторону. Все так, но, признаться, он просто хотел потанцевать с прелестной дебютанткой. В конце концов, он имел право ненадолго забыть о проблемах, омрачавших его жизнь.

Верно и то, что в завещании было указано и второе условие, которое придется выполнять. Впрочем, не стоит думать об этом сейчас. Сейчас надо танцевать кадриль с леди Николсон. Произвести наследника, танцуя кадриль на балу, еще никому не удавалось. Вначале они двигались в полном молчании, словно оба находились в каком-то удивительном трансе.

Линдси не надо было считать шаги, он умел танцевать лучше многих. Впрочем, он был лучшим почти во всем – от наук до спорта. Кого-то небрежение родителей в детстве ломает, но в его случае отсутствие любви и заботы со стороны самых близких людей выковало в нем желание стать первым во всем, во всем стремиться к совершенству, словно в доказательство, что отец ошибался, считая его никчемным. Покойный граф мог упрекать сына в дорогих привычках – лучший портной, лучшие лошади, но, по сути, упрекать ему следовало себя самого.

Какие приятные у нее духи. Легкие, цветочные. Незнакомый запах – очевидно, она приобрела их в Италии. Может, так благоухают орхидеи? Линдси глубоко вдохнул, запоминая экзотический аромат. Его ладонь крепко обнимала стройную талию. Этот мягкий изгиб пробуждал в нем желание достаточно острое, чтобы недвусмысленно заявить о себе. Сколько женщин доводилось ему вести в танце? Десятки? Сотни? Но ни одна из них не вызывала столь острые ощущения.

Он надеялся, что ее румянец вызван тем же желанием, что терзало сейчас его. Впрочем, возможно, он чересчур самонадеян, и все дело лишь в энергичных движениях, которых требует от танцоров кадриль. Она ни разу не подняла глаза к его лицу, упрямо предпочитая любоваться рубином, украшавшим брошь, приколотую к его шейному платку, что нисколько не умаляло его желания, а, напротив, еще сильнее распаляло его. Он представлял, как ее густые блестящие волосы, освобожденные от шпилек и гребней, волнами падают ей на плечи, покрывают шелковистой пеленой его подушку. Линдси устремил взгляд вдаль, надеясь остыть хоть ненамного, но искушение любоваться ею было слишком велико. Каждый миг близости воспринимался как драгоценный дар, и он хотел, чтобы эта кадриль никогда не кончалась.

Леди Николсон чуть откинула голову. К чему готовиться? Она еще не все сказала ему там, в кабинете лорда Альбертсона? К уже озвученным обвинениям хочет добавить еще одно, в коварстве? Линдси усмехнулся в предвкушении, однако и третий такт кадрили они закончили в молчании.

Ему казалось, что они одни во всем зале, что музыка звучит для них одних, что тела их слышат и чувствуют друг друга так, словно они – часть единого существа. Линдси сделал глубокий вдох, и его голова закружилась от дурманящего аромата ее духов. Конечно, это запах орхидеи. Такой экзотичный. Такой эротичный.

Сколько ей, интересно, лет? Ему тридцать два, и он, разумеется, намного ее старше. В его-то годы можно уже научиться сдерживать свои порывы. Да, черт побери, похоть – проклятье рода человеческого, а никак не источник удовольствия.

Наконец она решилась поднять глаза к его лицу. Взгляды их встретились, и случилось чудо: время остановилось. На миг, на биение сердца. Линдси сбился с ритма и тут же, не дав никому заметить свою оплошность, вновь его поймал. В ее голубых глазах мелькнул вопрос. Она смотрела на него с недоумением и любопытством. Неужели и с ней такого раньше не бывало?

Кровь прилила к ее щекам. Чем это вызвано? Смущением? Гневом? Запретными мыслями? Линдси перевел взгляд на ее губы: трогательно приподнятую верхнюю и припухлую, словно от страстных поцелуев – его поцелуев, – нижнюю. Она неуверенно улыбнулась. Угадала ли она его мысли? Этого он никогда не узнает. Из всех женщин, побывавших в его постели, ни одна не имела к нему претензий, что же касается нюансов – они Линдси не интересовали и, бог даст, не будут интересовать и впредь.

* * *

Кэролайн осмелилась поднять глаза и едва не вспыхнула как спичка от жара его взгляда. Она не знала, что и думать. Удивительно, как ей удавалось не сбиться с такта, – она понятия не имела о том, какие па выделывали ее ноги. Впрочем, Кэролайн доверяла своим ногам: учитель танцев у нее был хороший, а партнер весьма умелый. Наверное, ей стоило во всем положиться на него и расслабиться. Только вот расслабиться не получалось. Забылись все заученные фразы, которые воспитанной леди следовало произносить во время танца. Выходит, слухи о нем были не так уж далеки от истины. Может, любая на ее месте чувствовала бы то же, что и она.

Нет, не все так просто. Назовите это шестым чувством, но ей было совершенно ясно: с ними обоими происходило нечто такое, что случается очень редко, крайне редко, и что по этой причине принято называть чудом. Если она вдруг утратила дар речи, то ведь и он молчал. Молчал, потому что слова были не нужны. Они понимали друг друга без слов. Стремление узнать друг друга, познать друг друга как можно глубже захватило обоих. Кэролайн уже и не пыталась себя обмануть – он зажег в ней страсть, и эта страсть была взаимной.

Решившись оторвать взгляд от рубиновой броши, под которой, укрытый накрахмаленным белым шарфом, в каком-то нервном ритме ходил вверх-вниз его кадык, Кэролайн сказала:

– Милорд.

Его черные зрачки загадочно сверкнули, густые, загнутые кверху темные ресницы притушили таинственный блеск. Перед ней был безупречно воспитанный джентльмен, с честью носивший высокий титул. Джентльмен с незапятнанной репутацией.

– Да, миледи.

В его дыхании немного чувствовался запах корицы. Как можно не поверить такому красавцу? Как можно не поддаться обаянию этой лукавой улыбки…

– Почему вы пригласили меня на танец?

Он чуть сильнее сжал ее пальцы, но, вполне возможно, сделал это лишь для того, чтобы точнее направить ее движения.

– Почему бы нет?

– Мне подумалось, что вам с лихвой хватило моего общества после нашей беседы в кабинете лорда Альбертсона.

– Так мы там беседовали? – Эта обворожительная ухмылка живо напомнила ей эпизод с участием графа Линдси и леди Дженкин. Только тогда улыбка предназначалась леди Дженкин, а не ей. – Помнится, вы ушли, не дождавшись моих извинений.

– Я не предполагала, что они последуют.

– Именно это я хотел сказать.

Прозвучал последний аккорд, и музыка стихла. Танец закончился. Как бы ей хотелось, чтобы он продлился еще немного. Хотя бы для того, чтобы сказать ему, что он невыносим… Она вся кипела от раздражения, но твердо решила не подавать виду, что графу Линдси удалось вывести ее из себя.

– Вы так хороши, когда клянете меня на все лады. Пусть даже про себя, – с едва сдерживаемым смешком сообщил Линдси.

Как он догадался? Он что, еще и мысли умеет читать?

Негодяй.

Распутник.

Притворщик.

– Необыкновенно хороши!

Глава 4

Близился час желанного свидания. Желанного свидания с картиной, которую Линдси предстояло украсть. Линдси не был настолько безнравственным и беспринципным, чтобы не испытывать мук совести. Он был виноват как перед леди Дженкин, чувства которой намеренно обманул, так и перед ее супругом, который, скорее всего, не подозревал, что купленная им картина была украдена у покойного графа. Но куда деваться? Отец поставил его перед выбором: лишиться всего или презреть условности. Может, до знакомства с леди Николсон он бы смотрел на перспективу встречи с влюбленной в него темпераментной и привлекательной женщиной с некоторым оптимизмом, но сейчас мечтал лишь как можно скорее закончить дело и забыть обо всем, что с ним связано.

Вздохнув, он расплатился с извозчиком и сквозь мглистый туман, поднимающийся от мостовой – время близилось к полуночи, – направился к дому лорда и леди Дженкин. Улица была безлюдна – в этом Линдси повезло. Леди Дженкин, верная себе, предельно конкретно указала час свидания, уточнив, что дверь в дом с заднего двора будет открыта, вся прислуга будет спать, а сама она будет ждать его в спальне, раздетая и готовая отдать ему свое тело вместе с душой. Он был благодарен ей за предусмотрительность и внимание к деталям.

Пока все шло как по маслу. Оказавшись в доме, Линдси прислушался, но услышал лишь мерное тиканье часов на каминной полке в вестибюле. Он неслышно, благодаря толстому ковру на полу, преодолел пространство, отделявшее его от лестницы, когда вдруг увидел на ней лакея. Спрятавшись за стоящим в углу вазоном с павлиньими перьями, Линдси оценивал свои шансы остаться незамеченным. Увы, в его ситуации полагаться на удачу было опасно. Благо Линдси заранее позаботился о наряде – темно-серый плащ, скрывающий силуэт, цилиндр с достаточно широкими полями, чтобы прикрыть лицо.

– Прости, приятель, но ты сам виноват – спать надо ложиться вовремя, – пробормотал Линдси перед тем, как точным ударом в голову свалить лакея с ног. Оттащив потерявшего сознание беднягу к стене, Линдси по главной лестнице поднялся на второй этаж, где гораздо быстрее, чем думал, отыскал частную галерею лорда Дженкина. По счастью, большинство домов в Мейфэре были как братья-близнецы. Вынув из канделябра на стене коридора свечу, Линдси зашел в комнату с картинами и осторожно прикрыл за собой тяжелую дверь из ореха. Будь освещение получше и будь у него побольше времени, Линдси непременно задержался бы там, потому что коллекция лорда Дженкина того стоила, но сейчас перед ним стояла другая задача. Перевернув несколько картин и осторожно, стараясь причинить как можно меньше вреда полотнам, надрезал пару холстов, забрал «Нону» и заодно еще парочку полотен – чтобы запутать следы. Спрятав холсты в специально сшитый для этой цели внутренний карман плаща, Линдси широко распахнул двери в галерею, поставил свечу на место и бросился бежать туда, где должна была находиться спальня леди Дженкин.

Стучать он не стал.

Он ворвался к ней как вихрь и сразу бросился к кровати, где, как и было обещано, картинно раскинувшись среди множества атласных подушек, едва прикрыв наготу шелковой на бретелях рубашкой, ждала его леди Дженкин.

– Миледи, – вполне убедительно изображая убитого горем, – взволнованно обратился к ней Линдси, – вы должны немедленно одеться и вызвать представителей власти. – Линдси, которому претила роль, отведенная в этом фарсе его отцом, привычно помянул про себя родителя недобрым словом.

– Что случилось? – растерянная и совершенно не ожидавшая такого поворота леди Дженкин рывком села и, путаясь в простынях, не слишком грациозно сползла с кровати на приступок. – Я тебя так ждала…

– Похоже, в доме побывали грабители. В холле лежит лакей без сознания, и двери в галерею распахнуты. Я решил туда заглянуть, и, кажется, там все вверх дном перевернуто, – сказал Линдси и, подав своей несостоявшейся любовнице руку, помог ей спуститься на пол.

– Я оставила дверь открытой для тебя, – чуть не плача, произнесла леди Дженкин, открывая шкаф.

– Я бы посоветовал нанять сыщика, – деловито говорил Линдси. – Разбуди дворецкого – он знает, кого отправить с известием о краже и куда. Жаль, я не могу оказать тебе в этом содействие, – добавил он и попятился к двери.

– Я понимаю, – печально согласилась леди Дженкин. – Тебе лучше поскорее уйти. Кража из галереи – достаточный повод для скандала, не стоит к нему добавлять еще один. Наш план сорвался, но, – и тут она схватила уже ступившего было за порог Линдси за руку, – в другой раз все получится. Не будем отчаиваться. У нас еще все впереди. А сейчас – уходи.

Линдси не стал испытывать судьбу и, торопливо откланявшись, поспешил удалиться.

* * *

Кэролайн рассеянно помешивала сахар в чае, склонив голову на плечо самой любимой и самой младшей из своих кузин, леди Беатрис Нотли. Беатрис все в семье в детстве звали Банни, но теперь, когда Банни выросла и, как Кэролайн, выпорхнула в свет, она настойчиво призывала родных и друзей забыть ее детское прозвище. Кэролайн честно старалась исполнить желание двоюродной сестры, но «Беатрис» все равно получалось выводить с заминкой. С тех пор как Дерби вернулись из Италии в Англию и поселились в Лондоне, Беатрис со своей матерью, иногда с сестрами, иногда без них, частенько заглядывали к ним на чай. Несмотря на долгую разлуку – Кэролайн не виделась с Беатрис и ее тремя старшими сестрами в Италии, – девушки встретились как давние подружки, словно еще вчера собирали маргаритки и гонялись за новорожденными барашками на просторных полях Линкольншира. Кэролайн помнила, что раньше, живя с семьей в Линкольншире, всегда с нетерпением ждала лета, потому что летом приезжали ее сестры – подружки.

Вот и сейчас Кэролайн радовалась обществу кузины, но только ей трудно было сосредоточиться на том, что рассказывали. То и дело мысли ее убегали куда-то далеко, к графу Линдси, и то, что она не могла взять себя в руки, расстраивало Кэролайн едва ли не больше, чем то, что порочный граф так крепко завладел ее мыслями. Чем же так зацепил ее этот Линдси? Да, высок и хорош собой, но он был не единственным красивым мужчиной из числа ее знакомых, и общение с этими привлекательными джентльменами проходило без тревожных симптомов. Разумеется, причина ее внезапного умопомрачения была не в удивительной форме его ресниц и не в насмешливо-лукавом изгибе губ. В конце концов, его знаменитая ухмылка не свалила ее с ног. По-видимому, ее организм обладает какой-то внутренней защитой от подобных ухмылок. Как же ей повезло! Кэролайн едва не рассмеялась при этой мысли. Что за чепуха приходит в голову!

– Так о чем же ты думаешь, сестренка? – обиженно поинтересовалась Банни, заметив, что Кэролайн мыслями давно уже не здесь. – И почему, позволь спросить, ты пошла танцевать с графом Линдси, хотя я настойчиво рекомендовала присмотреться к лорду Тайлеру?

– Обстоятельства изменились, – сказала Кэролайн, бросив осторожный взгляд на мать. Но та оживленно болтала со своей сестрой и едва ли могла слышать, что говорит ее дочь. – Я, наверное, не произвела должного впечатления на лорда Тайлера. Он не стал приглашать меня на танец и не продолжил разговор. А вот граф Линдси, напротив, без всякого поощрения с моей стороны подошел к моей матери, и… не успела я глазом моргнуть, как уже танцевала с ним кадриль.

– Граф – красивый мужчина и считается удачной партией. Так что, если у девушки есть желание за него побороться, то флаг ей в руки. Поверь, немало женщин пытались его завоевать, но ни одной не удалось. Говорят, он бесчувственный коллекционер женских сердец. Ответного чувства от него не дождаться. Я бы на твоем месте ставила перед собой более реальные цели. Пока успехи наши ниже среднего.

– Я бы не стала торопиться с выводами. Сезон только начался.

– Здесь как на войне – промедление смерти подобно. Впрочем, – Беатрис опустила чашку на блюдце, – на Тайлере свет клином не сошелся. Он, конечно, мужчина видный, и репутация у него безупречная, однако… Твой отец дает за тебя приличное приданое, и родословная твоя в полном порядке. Все так, но без труда все равно приличного мужа не найти. К тому же надо быть осторожной. Есть немало мужчин, которые маскируют дыры в карманах обворожительной улыбкой. Я не имею в виду конкретно графа Линдси, и все же… Да и разница в возрасте у вас немалая.

– Да? А сколько ему лет? Стариком его назвать трудно, – запальчиво возразила Кэролайн. С какой стати она вдруг решила встать на его защиту?

– Ему уже за тридцать, а тебе только двадцать. Десятилетняя разница в возрасте не такая уж редкость, но все же я бы предпочла более молодого и энергичного мужа.

Энергии у него хоть отбавляй, подумала Кэролайн, живо припомнив представление в кабинете лорда Альбертсона. Да и во время их совместного танца упадка сил в нем не наблюдалось.

– Не понимаю, зачем мы вообще обсуждаем графа. В качестве жениха он мне неинтересен, – не вполне искренне заявила Кэролайн. Если верить слухам, ходившим о нем в свете, на этом, с позволения сказать, джентльмене клейма ставить негде. Впрочем, к чести его надо сказать, он мнение света не ставит ни во что. Значит, он может себе это позволить. А вот она – нет. И потому не должна давать повода для сплетен. Интерес досужих сплетниц ко всему, что может связывать ее со скандальным графом, надо пресекать на корню. – Не могу представить, чтобы граф Линдси охотился за приданым. У него, по всей видимости, со средствами все в порядке. Один его гардероб стоит целое состояние. – В памяти тут же всплыла рубиновая брошь на снежно-белом шейном платке.

– Да, богатство Линдси передавалось из рода в род на протяжении столетий, прирастая в каждом поколении. Поместья, копи драгоценных камней где-то за морями, и бог знает что там еще. Он куда больше нуждается в наследнике, чем в приданом жены. Но на этом хорошие новости о нем заканчиваются. Я бы на твоем месте держалась от него подальше, особенно если тебе нужен серьезный респектабельный муж к концу сезона.

– Ради этого я здесь, – серьезно подтвердила Кэролайн. – У меня ничего другого и в мыслях нет. Ты должна мне верить, – зачем-то добавила она.

– У тебя есть все необходимые качества, чтобы выбрать самого достойного, – с улыбкой сказала Банни. – Я уверена, что еще до окончания сезона ты получить целую дюжину предложений руки и сердца.

– Хотелось бы… – Мечтательно глядя на пасторальный пейзаж в рамке на стене, Кэролайн добавила: – Я мечтаю поскорее выйти замуж. – Этот пейзаж вместе с другими картинами ее отец приобрел в Италии. Страстный любитель живописи, он коллекционировал картины. Впрочем, в последнее время он ничего не покупал. А картины служат не только для того, чтобы ими любоваться, – это еще и мудрое вложение капитала. У Кэролайн были все основания считать, что своим богатым приданым она обязана удачным инвестициям отца в предметы искусства. – Но, обсуждая приоритетные качества кандидатов в мужья, давай не будем забывать о главном.

Беатрис выжидательно смотрела на подругу.

– Я мечтаю о любви. Если любви нет, то никакие достоинства супругов брак не спасут, – тихо сказала Кэролайн и опустила чашку на блюдце.

– Кэролайн, честное слово, ты как маленькая. Что за романтические сказки? Мужчины и женщины вступают в брак по самым разным соображениям. Готова поспорить, что в высшем свете куда больше женившихся по расчету, чем по страстному влечению, – насмешливо протянула Беатрис.

– Меня другие не интересуют. Пусть я буду одна на сотню, но я за нелюбимого не пойду, – упрямо тряхнув головой, произнесла Кэролайн. Она не была пустоголовой мечтательницей, начитавшейся любовных романов. Она была разумной взрослой женщиной. И твердо верила в то, что если уж ты решила разделить жизнь с другим человеком, с мужчиной, то должна им восхищаться и уважать его за верность и надежность. Ей хотелось быть счастливой в его объятиях, но хотелось и того, чтобы он с уважением относился к ее мыслям и идеям. И чтобы им обоим было хорошо друг с другом и в спальне, и на людях. Чтобы они понимали друг друга и могли вместе и посмеяться, и погрустить. Брак ее родителей считался вполне удачным и вполне устраивал и мать, и отца, соответствовал их образу жизни и образу мысли, но Кэролайн ждала от жизни большего. Она мечтала о связи более глубокой и отнюдь не считала свои мечты несбыточными, а претензии завышенными.

Не стоит сомневаться – граф Линдси, услышь он ее мысли, покатился бы со смеху. Стоит ли удивляться тому, что мужчина, настолько пресыщенный, настолько избалованный дамским вниманием, ничего не знает о настоящей любви. И, кстати, знать не желает. Джентльмен, который без зазрения совести взгромоздил доверившуюся ему леди на чужой письменный стол, задрав ей к тому же юбки, несомненно, опасен.

Кэролайн сердито тряхнула головой, поймав себя на том, что возмутительное поведение развратного графа вызывает в ней совсем не ту реакцию, что должно. И зачем она вообще утруждает себя мыслями об этом никчемном человеке? Если бы она могла, то выскребла бы свои мозги так, чтобы от его образа и следа не осталось и даже запах исчез бы… дразнящий таинственно-праздничный запах корицы…

«Да перестань же думать о нем, черт побери!»

– Сегодня вечером на бал придем мы все втроем – не только я, но и Луиза и Дина. Мы устроим так, чтобы тебя представили нужным господам. Самое трудное – добиться первых двух-трех приглашений на танец, а там остальные джентльмены тебя заметят, и от желающих потанцевать с тобой отбою не будет.

– Мне будет очень приятно вновь увидеться с твоими сестрами, Беатрис, – улыбнулась Кэролайн. – Мы были непоседами, помнишь? И такими болтушками! Удивительно, как у нас от болтовни друг дружки головы не раскололись!

– Да, есть что вспомнить, – согласилась Беатрис. – Я уверена, Шарлотта жалеет о том, что не сможет с тобой увидеться, хотя новорожденный малыш и не дает ей скучать!

Девушки рассмеялись, и их матери, прервав разговор, удивленно на них посмотрели.

– Как Шарлотте живется с виконтом Дирингом? Должно быть, они оба ужасно рады рождению сына, – сказала Кэролайн. Младенец Уильям, самый младший из ее родственников, – такая прелесть!

– Шарлотта, виконт и их сын – самая счастливая семья на свете, – с ласковой улыбкой сказала леди Нотли. – Если и есть на свете настоящая любовь, то они – ее живое воплощение.

Кэролайн, увы, на свадьбе не присутствовала. Между знакомством будущих супругов и свадьбой прошло меньше двух недель – за пару дней до свадьбы лорда и леди Дерби оповестили, но приехать из Италии в Лондон они бы все равно не успели. Если Кэролайн и было немного жаль, что она не попала на свадьбу, сам факт того, что за столь короткий срок Шарлотта и виконт успели друг друга полюбить, и результатом этой любви стал здоровый и жизнерадостный младенец, и сейчас они продолжают жить в любви и согласии, внушал оптимизм. Может, надежда Кэролайн на счастье не так уж эфемерна.