Текст книги "Непредсказуемый граф"

– Так кто из вас пойдет к алтарю следующей? – с загадочным видом спросила леди Нотли. – Признавайтесь!

Кэролайн знала, что тетя будет рада за нее так же, как и за собственную дочь.

– Моя дочь – натура чувствительная и добросердечная, и ей кажется, что в этом мире все так же хорошо относятся друг к другу, как и она к окружающим. Ей бы немного поднабраться житейской мудрости. Я стараюсь помочь ей советами, но здесь, в Лондоне, где так много готовых вступить в брак блестящих джентльменов, надо уметь хорошо разбираться в людях, чтобы сделать правильный выбор, – с материнской заботой глядя на дочь, сказала леди Дерби.

– Я знаю, что тебе со мной нелегко, мама, но если я создаю проблемы, то не из упрямства, – миролюбиво отозвалась Кэролайн. – По маминым словам получается, – шепотом добавила она, наклонившись к Беатрис, – что если у мужчины зубы на месте и глаза хоть что-то видят – то он уже завидный жених, и она с радостью отдаст меня за него.

Беатрис прикрыла рот, давясь смешком, и потянулась за маленьким пирожным.

– Она мало чем отличается от моей матери. Они обе желают нам счастья, но, кажется, вкладывают в это слово иной, чем мы, смысл.

У них с Банни тоже имелись различия во взглядах на счастье, и не только. Банни была подобна капитану судна, уверенно ведущему корабль по коварным проливам высшего света. Чтобы не сесть на мель и не напороться на риф, надо отлично знать все подводные камни и течения. И Банни умело пользовалась своим знанием – на каждого в свете у нее имелось досье со всей подноготной. Но Кэролайн все же предпочитала полагаться на собственное мнение. Может, пришла пора спросить себя о том, чего еще она ждет от брака, кроме уважения и страстной привязанности. Важна ли для нее внешность будущего супруга? Его темперамент? Хочет ли она, чтобы рядом был любитель поговорить? Желает ли она, чтобы муж был весельчаком и балагуром или, напротив, молчаливым и сдержанным? Шутником или серьезным? Ей ведь не хочется стать женой человека, который притягивает к себе внимание, словно магнит железную пыль? Не успела Кэролайн об этом подумать, как перед глазами возник образ Линдси с его темными глазами, опушенными густыми ресницами.

Нет, внешняя красота, пусть самая выдающаяся, не станет решающим аргументом при выборе мужа. Красота действительно привлекает, но что ее действительно могло бы впечатлить – это поступок. Если мужчина способен на самоотречение, способен сделать другому что-то доброе, не думая о собственной выгоде, то она могла бы простить ему и заурядную внешность, и молчаливую робость. Похоже, в обществе материальное и общественное положение человека оценивается куда выше, чем та материя, что составляет его личность, его сущность. Когда двое узнают друг друга, начинают понимать, как мыслит и чувствует другой, – только тогда между ними может родиться душевная связь, та самая, без которой брак не имеет никакой ценности.

– Я стараюсь ради тебя, Кэролайн, – обиженно наморщив лоб, сказала леди Дерби. – Временами мне кажется, что ты слишком хороша для нашего общества – слишком умна и прогрессивна. Ты должна помнить, что у нас предпочитают женщин с традиционными взглядами, и держаться соответственно, даже если тебя тянет на приключения.

Кэролайн, к своей чести, воздержалась от ответа и, чтобы ненароком не сказать лишнего, подлила себе чаю и принялась пить его мелкими глотками.

– Сегодня вечером нам представится еще одна прекрасная возможность присмотреться к интересным холостякам, – продолжила Беатрис. – У герцога Уоррена соберутся не только любители потанцевать, но и ценители прекрасного. Говорят, у него лучшее в Лондоне собрание предметов искусства, и сегодня он представит публике очередное свое приобретение.

– Как интересно! – живо откликнулась Кэролайн. – Тогда папа пойдет с нами? Слушать музыку и танцевать он не слишком любит, но ведь он не откажется посмотреть на картину, которую еще никто не видел?

А вот Линдси танцевать умеет и, как видно, любит. Интересно, дождется ли она его приглашения на танец в этот раз, если, конечно, он поедет к герцогу Уоррену.

– Да, он, кажется, собирается поехать.

Кэролайн успела забыть, что говорила об отце, и восприняла слова матери как ответ на вопрос, который задала про себя.

– Мой муж не часто может сопровождать нас во время всех этих светских приемов, – словно оправдываясь, продолжила леди Дерби, обращаясь к сестре. – Но сегодня – случай особенный. Возможность ознакомиться с собранием картин герцога Уоррена он не упустит.

– Значит, увидимся вечером у герцога. А сейчас нам с Беатрис пора вас покинуть – надо почистить перышки перед выходом в свет.

Провожая тетю и кузину, Кэролайн чувствовала приятное волнение. Сердце замирало от предвкушения встречи. Встречи с графом Линдси.

Глава 5

Линдси не находил себе места. Тихо выругавшись, он плеснул в стакан немного бренди и залпом выпил. Повинуясь внезапному порыву, он достал из потайного кармана брошенного на стул плаща «Нону» и, бережно расправив холст, пристально взглянул на картину. Он не знал, как к ней относиться, как не знал, как относиться к только что совершенной краже. Конечно, он говорил себе, что только вернул то, что законно принадлежало ему, и в то же время понимал, что лишь пытается себя обмануть. Черт бы побрал того, кто сделал из собственного сына вора и обманщика.

Линдси прошелся по кабинету, открыл потайной ящик стола и положил туда картину. Первый шаг сделан. Осталось сделать еще два – отыскать и вернуть на законное место две другие картины. И тогда родовое имение минует угроза быть проданным с аукциона, а его теперешний владелец избежит печальной участи банкротства.

Но как найти украденные картины, попавшие на черный рынок антиквариата? Нелегальная торговля предметами искусства была делом весьма прибыльным, и вовлеченные в нее люди умели хранить тайны. Судя по переданным ему документам, все попытки разыскать картины по горячим следам потерпели фиаско, но сейчас, годы спустя, задача казалась и вовсе невыполнимой. И все же каким-то чудом «Нона» обнаружила себя, и благодаря своей решительности – да чего уж там, беспринципности – Линдси удалось ее вернуть. Однако удача – дама капризная, и рассчитывать на нее он не мог. Что, если поиск других двух картин затянется на годы? Поверенный отца продолжит затягивать удавку на его шее, пока не превратит его в жалкого нищего?

Устав от бесплодных гаданий, Линдси велел Хобсу, своему дворецкому, подать карету. Он поедет в «Уайтс», в клуб. Там легче будет отвлечься от мрачных раздумий – в кругу друзей и без женщин.

Надежды его не обманули. В привычной и приятной ему атмосфере джентльменского клуба Линдси воспрял духом. У него здесь имелось любимое кожаное кресло, расположенное слева от входа, напротив камина. Сидя в нем, можно видеть всех, кто входит и выходит из помещения, но при этом оставаться не на виду. К тому же высокая удобная спинка и тепло очага дарило тому, кто его занимал, ощущение комфорта. Линдси направился к своему любимому креслу, которое оказалось занято. Одного пристального взгляда на сидевшего в нем господина было достаточно, чтобы тот молча уступил его Линдси.

Линдси снисходительно кивнул сообразительному джентльмену. Нет, он не принадлежал к тем, кто самоутверждается за счет запугивания или унижения тех, кто слабее. У разных людей было о нем разное мнение. Кто-то считал его сладкоречивым обольстителем и волокитой, кто-то – заносчивым аристократом. На самом деле в нем было понемногу от всего перечисленного. Но, что самое важное, он никогда намеренно никого не обманывал и не предавал. До сегодняшнего дня.

Отец все же превратил его в того, кем он никогда не хотел быть. Досадно и больно. Но существовало еще и второе условие, которое Линдси и не собирался выполнять. Он не желал производить на свет наследника. Как любой здоровый мужчина его возраста, он не возражал против самого процесса, однако становиться родителем, не имея к тому ни склонности, ни умения, категорически не хотел. Таким отцам, каким был для него покойный граф Линдси, не место среди людей, а иного примера для подражания у нынешнего графа Линдси не имелось.

Он на собственном опыте убедился в том, что любовь если не обман, то уж точно чувство непостоянное. Непостоянное и опасное для того, кто по недомыслию поддался ему. Ему случалось становиться свидетелем диких, отвратительных поступков, совершаемых «во имя любви», словно любовь сама по себе дает отпущение грехов.

Ни брак, ни долговременная связь, ни тем более любовь в его ближайшие планы не входили. Женщины, с которыми Линдси проводил время, были щедры на ласки и вполне довольствовались тем, что получали взамен. А вот верили они его комплиментам или нет, его не касалось. Пожалуй, этих женщин секс тоже интересовал куда больше, чем «нежные чувства». Во время акта Линдси предпочитал помалкивать, а если и произносил слова, то это были отрывистые команды, а не признания. Его совершенно не прельщала роль терпеливого наставника, призванного лишить молоденькую дебютантку наивных иллюзий и превратить ее в послушную своим прихотям покорную жену.

Мысль о молоденьких дебютантках вызвала к жизни образ одной конкретной дебютантки этого сезона – леди Кэролайн. Она его удивила, притом что удивить его было непросто. Когда они танцевали, тела их понимали друг друга без слов. А может, и не тела, а души. Линдси был уверен в том, что и она это почувствовала. Возможно, потому она и не поднимала глаз, предпочитая рассматривать его шейный платок на протяжении почти всего танца.

Право же, ему рано впадать в детство. Или он ударился в мистику? Всегда полезно прислушаться к отрезвляющему голосу разума. И взглянуть на себя со стороны. Пресыщенный, утомленный жизнью аристократ тридцати с лишним лет очарован невинной девицей, которой едва исполнилось двадцать.

Линдси усмехнулся. Красть и обманывать по воле покойного папаши еще куда ни шло, но заводить роман с невинной девушкой без намерения жениться – это слишком даже для него.

Что он там почувствовал? Душевную связь? Что за бред. Хорошо, что для этого недуга есть верное средство – щедрая порция бренди. Сказано – сделано. Линдси подозвал лакея и велел принести ему выпить. И как раз в этот момент лорд Конрад занял освободившееся кресло справа.

– Линдси, – обратился к нему приятель, – отчего у тебя сегодня такой мрачный вид?

– У меня все прекрасно, – ответил Линдси, разглядывая принесенный бренди.

– Глупости. – Конрад дал знак лакею принести бренди и ему тоже. – Когда у людей все прекрасно, они выглядят по-другому.

– Какое это имеет значение?

Минуту-другую оба хранили молчание. В комнате стоял равномерный гул, напоминавший о том, что они вообще-то не на службе в церкви сидят, а в клубе.

– Не вижу ни одного знакомого лица, с кем бы можно было поговорить, – сказал Конрад, окинув комнату взглядом в поисках более подходящей компании. – Впрочем, неудивительно. Сегодня все отправились к Уорренам в надежде увидеть новейшее приобретение герцога.

– Нынче в свете так мало интересного, что народ валом валит посмотреть на новый ковер или вазу? – скучающим голосом спросил Линдси.

Конрад рассмеялся.

– Ты не поверишь, лишь избранным достались приглашения. – Конрад откашлялся. – И каждый из приглашенных благословил свою удачу. Кроме тебя.

– И тебя, – безучастно отозвался Линдси, только чтобы поддержать беседу.

– О нет. Я своего счастья не упущу. Через полчаса я буду на месте. К этому времени уже подадут закуски и начнется самое интересное – герцог представит публике свое новейшее приобретение, которое пополнит его собрание картин.

– Да, занятно было бы взглянуть, – безразличным тоном заметил Линдси. Ему, может, и правда захотелось бы посмотреть на картину, если бы он тайком не получил доступ к описи собрания герцога. И не одного только герцога. Он знал о местоположении каждой из интересующих его картин, которые в настоящее время находились в Лондоне, будь то Британский музей или частная картинная галерея. Ни одной из тех двух, что по-настоящему его интересовали, у Уоррена не было. Благодаря той самой описи Линдси узнал о «Ноне» и, выяснив, у кого она хранится, подключил свое обаяние и использовал леди Дженкин, чтобы добыть желаемое.

Конрада, кажется, не смущало нежелание Линдси поддерживать разговор.

– Коллекция Уоррена стоит баснословных денег, и всем хочется узнать, за что его светлость выложил круглую сумму на недавнем аукционе в Риме.

Последнее замечание виконта вывело Линдси из апатии.

– Ну, я поехал, – сказал Конрад, допив бренди.

– Погоди, так что ты там говорил о картине?

* * *

Кэролайн потягивала пунш, вполуха прислушиваясь к оживленному разговору, который вели ее кузины, мать и тетя.

– Сегодня мы наконец можем рассмотреть тех джентльменов, что обычно скрываются от нас, играя в бильярд или карты, – обмахиваясь веером, заметила Луиза.

– Ни одного стоящего. Пейзаж унылый, как в пустыне, – сплошные бесплодные пески, – сказала Дина.

– Выбор десертов тоже не поражает разнообразием, – со смешком добавила Беатрис. – Впрочем, вкусы бывают разные. Кого-то соблазнит и морковный пудинг.

Кэролайн уже успела устать от этих разговоров и шуточек. Она не делала тайны из того, что стремилась выйти замуж, но то, как ее родственницы взялись за дело, превращая каждый выход в свет в полувоенную операцию, включающую выслеживание, окружение и осаду несчастных холостяков, казалось недостойным, почти неприличным.

Кэролайн уже не в первый раз окинула взглядом заполненный нарядной публикой зал. Красавцы в темных фраках и броских, ярких жилетах кружили в танце красавиц в шелках всевозможных цветов и фактур. Степенные господа в безупречных вечерних нарядах прохаживались по залу, держась поближе к столам с закусками и о чем-то беседуя. Здесь были все. Кроме одного знакомого ей графа.

Кэролайн ругала себя за то, что ищет его взглядом, что переживает из-за его отсутствия. Наверное, ему скучно на таких сборищах. Что он тут не видел? Кэролайн не находила себе места, пока, в очередной раз устремив взгляд на входную дверь, не увидела его. И тогда все встало на свои места.

Как же глупо и нелепо!

С какой стати она позволила этому повесе, прожигателю жизни, бесконечно далекому от ее идеала, управлять ее настроением? Пора напомнить себе, что она ищет в будущем муже прежде всего надежность, верность, любовь.

Кэролайн судорожно вздохнула. Граф был сегодня чертовски хорош собой, еще лучше, чем в тот первый раз, когда она его увидела. Впрочем, во время кадрили она на него почти не смотрела и потому успела разглядеть лишь рубиновую брошь и белый шейный платок. Вот и не надо на него смотреть, подумала Кэролайн, в который раз отругав себя за глупость.

– А вот и лорд Грейнджер. Идеальный кандидат в мужья, – рассуждала Дина. – Эти золотистые локоны, эта улыбка… – Она мечтательно улыбалась, предавшись бог знает каким фантазиям.

– Ты, кажется, влюбилась в него, – насмешливо сказала Беатрис. – Ты должна определиться, помогаешь ли нашей кузине или подыскиваешь пару для себя.

Дина в ответ только слегка повела плечами, ничего не ответив сестре.

Кэролайн, нарушив данное себе слово, продолжала следить за графом Линдси. Последний зашел в зал в сопровождении молодого человека одного с ним роста, но одетого намного хуже. Они о чем-то непринужденно беседовали, из чего Кэролайн заключила, что эти двое, должно быть, друзья.

– Кэролайн кого-то себе наметила, – захлопав в ладоши, объявила Беатрис, и все три повернули головы в ту сторону, куда смотрела их кузина.

– Кто тот красивый мужчина рядом с графом Линдси? – с невинным видом поинтересовалась Кэролайн. Ей было неожиданно приятно произнести его имя вслух. У нее даже пульс участился.

– Лорд Конрад, – ответила Луиза и, держа веер у губ, добавила шепотом почти на ухо Кэролайн: – Будь осмотрительней. Со стороны может показаться, что ты потеряла голову, всего раз с ним потанцевав. Таким, как он, ничего не стоит очаровать девушку. Их комплименты – пустые слова. Сама не заметишь, как попадешься на крючок. А потом уже ничего не поправить. Останется лишь горевать о своих ошибках.

Кэролайн отчего-то решила, что Луиза о коварстве светских повес – или одного повесы – знает не понаслышке. Кэролайн попыталась заглянуть кузине в глаза, но та намеренно отвела взгляд.

– Я хочу посмотреть на прославленную коллекцию лорда Уоррена. Пойду поищу отца – он не откажется составить мне компанию.

– Не забудь про нас – мы тоже хотим взглянуть на приобретение герцога, – сказала напоследок Дина.

Кэролайн украдкой взглянула туда, где совсем недавно видела Линдси, но он успел куда-то отойти. Прекрасно понимая, что ее неуемное любопытство ни к чему хорошему не приведет, она все равно поискала графа глазами и, не найдя, ощутила неожиданно сильное разочарование.

Решив, что у нее еще будет возможность проанализировать свои эмоции и сделать правильные выводы, Кэролайн сосредоточилась на текущей задаче и вскоре увидела мать и отца в компании старых знакомых. Судя по веселым возгласам и взрывам смеха, они получали подлинное удовольствие от общения.

– Папа, ты не хочешь прогуляться со мной по галерее и полюбоваться на картины?

Лорд Дерби обернулся к дочери. Он широко улыбался.

– Твоя мама еще вволю не наговорилась. Дай нам пару минут. Может, твои кузины составят тебе компанию? Они, кажется, собрались уходить, – добавил он, указав на племянниц взглядом.

Кэролайн ничего не оставалось, кроме как последовать совету отца. Пока они с кузинами продирались сквозь толпу к выходу, им было не до разговоров, но в галерее людей, как ни странно, находилось немного, так что выставленные в ней предметы искусства можно было беспрепятственно осмотреть и обменяться мнениями по поводу увиденного.

Девушки остановились возле скульптуры, изображавшей героя-воина то ли из древнегреческого, то ли из древнеримского эпоса – Кэролайн в этом не слишком хорошо разбиралась.

– Как вы думаете, без одежды все мужчины выглядят так же, как он? – задумчиво спросила Беатрис.

Кэролайн никак не ожидала от скромницы Беатрис такого откровенного интереса к предмету. Впрочем, Беатрис теперь была не скованной провинциалкой, а столичной барышней, и это многое объясняло.

– Едва ли, – вынесла свой вердикт Луиза.

Кэролайн окинула взглядом скульптуру метателя диска высотой не меньше шести футов. Художник передал красоту мужского тела весьма реалистично – напряженные мышцы спины, объемные бицепсы, стройные, крепкие ноги. Кэролайн поймала себя на желании прикоснуться к нему, провести рукой по гладкому мрамору. Интересно, так ли безупречно тело графа Линдси, как его костюм? Она почувствовала, как кровь прилила к щекам. Ей вдруг сделалось жарко.

Кэролайн отвернулась от статуи с твердым намерением переключить внимание на что-то менее реалистичное, например на какой-нибудь пасторальный пейзаж, но вместо картины увидела перед собой того самого Линдси. Похоже, все то время, пока она рассматривала дискобола, граф рассматривал ее.

Он улыбнулся ей в молчаливом приветствии. У нее закружилась голова. Должно быть, от духоты – в галерею успело набиться слишком много публики.

Не стоило так долго смотреть ему в глаза, однако Кэролайн осознала свою ошибку, лишь когда лорд Конрад засвидетельствовал им почтение со словами:

– Как истинный джентльмен может любоваться мрамором и холстами, когда видит перед собой четырех прелестниц из плоти и крови?

Граф Линдси стоял рядом с приятелем и неотрывно глядел на Кэролайн.

Кэролайн упорно смотрела себе под ноги, но дело было сделано. Она приманила его взглядом, он подошел, а кузины начнут донимать ее расспросами и читать мораль.

Глава 6

Линдси был здесь с одной лишь целью. Ни танцы, ни досужие сплетни, ни изысканные напитки и закуски его не интересовали. Он напросился в попутчики Конраду только для того, чтобы узнать побольше о последнем приобретении герцога Уоррена. К счастью, ждать осталось недолго, и он сможет наконец покинуть этот балаган.

И тут он увидел леди Николсон.

И она – в этом он был уверен – тоже его заметила.

Щеки ее зарделись – жарко стало и ему. Где ее отец? Почему она бродит по дому одна, когда вокруг столько проходимцев?! Сокровища надо беречь и охранять, если не хочешь, чтобы их у тебя украли.

Линдси скромно держался за спиной приятеля, пока тот раскланивался со знакомыми и искал знакомства с теми, кто мог ему пригодиться.

Картина, что ждала представления, была укрыта тканью.

– Как ты думаешь, что лорд Уоррен прячет под этой тряпкой? – задумчиво протянул Конрад, скользя взглядом по толпе, окружившей ярко освещенный подиум.

– Вы в своем репертуаре, лорд Конрад, – игриво похлопав виконта по предплечью веером, воскликнула Луиза. – Что же вас сюда привело, если не любовь к мрамору и холстам? Любопытство? Как и всех прочих?

– Любопытство и немалая толика страха, – поддержала сестру Дина.

– Страх? Вы о чем? – удивленно переспросил Конрад.

– Страх упустить момент рождения животрепещущей сплетни, которая будет у всех на устах целые сутки или двое, – ответила Луиза.

– Я бы не стала делать точных прогнозов. Слух продержится лишь до тех пор, пока не случится еще какое-нибудь судьбоносное событие, – заметила Беатрис.

Вот так, обмениваясь репликами, группа из четырех девиц и Конрада продвигалась к подиуму. Линдси держался чуть позади, стараясь идти след в след за леди Николсон.

Прозвучал гонг, и по галерее прокатился взволнованный шепот. Толпа напирала, и он невольно задел рукавом обнаженное предплечье Кэролайн. Та немедленно оглянулась, и взгляды их встретились. Линдси улыбнулся, и она, словно нехотя, улыбнулась в ответ.

– Простите, миледи, – сказал он и вдохнул ее аромат. Определенно орхидеи. Волосы ее были зачесаны назад и убраны в высокий шиньон с замысловатыми косами и заколотыми локонами. И вновь ему мучительно захотелось погрузить пальцы в эти шелковистые пряди и вытащить все шпильки до одной, оставив их валяться на полу. В бесстыдном беспамятстве он представлял, как покрывает поцелуями ее губы, лицо, изящную шею, ключицы, плечи…

– Здесь слишком много людей, – сказала Кэролайн, взмахнув ресницами. – Меня должен был сопровождать отец, но теперь ему ко мне не пробиться.

Ее слова сыграли роль ушата холодной воды, сразу понизившего градус напряжения, – в чем Линдси весьма нуждался. Будучи на голову выше большинства присутствующих, Линдси обвел взглядом толпу, хотя понятия не имел, как выглядит отец леди Николсон. Виновато пожав плечами, он вновь посмотрел на нее и увидел, что она наблюдает за ним.

* * *

Кэролайн мучительно остро ощущала близкое присутствие графа Линдси. Отчего-то рядом с ним она чувствовала себя нежной, хрупкой и очень женственной. Наверное, по контрасту с ним, таким высоким, сильным и мужественным.

Когда он задел ее рукавом, по телу почему-то побежали мурашки. Она отреагировала весьма странно на невинное прикосновение, но и с ним было не все гладко: Кэролайн заметила, как напряглось его лицо – будто у него скулы свело – и как он поспешил улыбнуться, словно чтобы расслабиться. Впрочем, во время той кадрили с ними уже происходило нечто подобное. И когда лорд Конрад подошел и завел разговор, граф Линдси словно нарочно ушел в себя. Он шел последним, старался идти прямо за ней и, когда она замедлила шаг, сделал то же самое.

Может, он хочет получше ее узнать? Или просто не желает принимать участие в словесной перестрелке, что вели ее кузины и лорд Конрад?

Кэролайн без особого интереса устремила взгляд на подиум, где, стоя возле укрытого темной тканью мольберта, держал речь лорд Уоррен. Гораздо больше ее занимал стоявший рядом граф Линдси, хотя последний упорно молчал.

В попытке увеличить дистанцию между собой и Линдси Кэролайн под встречным напором толпы чуть было не потеряла равновесие, но граф удержал ее от падения. Кэролайн смущенно опустила глаза на его руку в элегантной бальной перчатке. Убедившись, что она прочно стоит на ногах, Линдси убрал руку, однако прежде зачем-то провел указательным пальцем по внутреннему сгибу ее локтя. Кэролайн стало еще жарче.

– Примите мои извинения, миледи, – раздался его голос у самого ее уха. – Простите мою неловкость. Еще раз простите. Публика, кажется, теряет терпение. С вами все хорошо?

– Да, – еле слышно прошептала Кэролайн. – Надеюсь, то, что предстоит увидеть, стоит всех перенесенных неудобств, – добавила она и с досадой прикусила губу, осознав, что сказанное прозвучало двусмысленно.

Какой у него благородный профиль, подумала она, украдкой скосив глаза на графа. И как от него приятно пахнет: мылом и чуть-чуть гвоздикой. И эта легкая небритость…

Кэролайн поглубже вдохнула непередаваемый мужественный аромат.

– Для меня вечер уже удался, – чуть наклонив к ней голову, сказал Линдси и выпрямился прежде, чем она придумала ответную реплику.

Беатрис оглянулась и, протянув Кэролайн руку, предложила:

– Давай попробуем подойти поближе. Отсюда ничего не увидишь.

– Не хочется толкаться. Мне и здесь хорошо, но спасибо за предложение, – ответила Кэролайн.

– Вы подарите мне вальс, леди Николсон? Когда мы сможем отсюда уйти? – шепнул ей на ухо Линдси.

Разве она не дала себе слово быть впредь осмотрительнее? Она должна ему отказать. Тем более для этого не надо нарушать правил приличия. Достаточно лишь сказать, что все ее танцы уже расписаны.

– С удовольствием, милорд. – Кэролайн не смотрела ему в глаза из страха увидеть в них то, что может увидеть. Или скорее из страха, что он разглядит в ее глазах то, что не следует.

Между тем утомительная речь герцога близилась к финалу – он развернулся к укрытому покрывалом мольберту и театральным жестом сорвал с него драпировку. Атласная ткань с тихим шелестом соскользнула на пол, открыв золоченую раму.

– Я дарю вам «Нону», – объявил герцог, – бесценное сокровище, шедевр.

Восторженный шепот прокатился по галерее. Кэролайн подняла взгляд на графа. Тот был чернее тучи. Что с ним? Что вызвало у него приступ гнева?

Как раз в этот момент отцу Кэролайн наконец удалось добраться до дочери. От даже запыхался – пришлось прокладывать себе путь, орудуя локтями. Кэролайн хотела было представить графа Линдси отцу, но граф внезапно исчез, словно его тут и не было. Странно… Как можно перемещаться столь быстро в подобной толчее? Впрочем, с таким выражением лица, как было у графа, можно заставить расступиться любую толпу.

– Хочешь поближе подойти, чтобы лучше рассмотреть картину? – предложил дочери лорд Дерби.

– Для этого придется ждать своей очереди довольно долго, – со вздохом ответила Кэролайн. – Сегодня все вдруг сделались почитателями высокого искусства. Хотя я подозреваю, что искусство как таковое здесь мало кого волнует – гораздо важнее рыночная стоимость очередного шедевра. Но к тебе, папа, это, конечно, не относится.

– Когда-нибудь, когда ты выйдешь замуж и обзаведешься собственным домом, – произнес отец, стараясь выбрать самый удачный маршрут, ведущий к подиуму с «Ноной», – то, надеюсь, украсишь стены кое-какими работами из моей коллекции. Считай это желание стариковским чудачеством, если хочешь, – с улыбкой добавил он.

– Я целиком доверяю твоему вкусу и с удовольствием исполню твое желание, – улыбнулась в ответ Кэролайн.

Между тем они все же сумели пробиться вплотную к подиуму. Простая, казалось бы, композиция и незамысловатый сюжет – но какая игра красок, сколько смысла таят в себе символы, понятные лишь истинному знатоку, такому, как ее отец.

Если ее итальянский преподаватель истории действительно стоил тех денег, что ему платили, и если память ее не подводит, то полуобнаженная женщина на картине – это одна из парок, одна из богинь судьбы. Согласно римской мифологии, Нона прядет нити человеческих судеб и потому олицетворяет плодородие и продолжение жизни.

Кэролайн полагала, что герцог пожелал приобрести эту картину в качестве удачного вложения капитала – она стоила немалых денег, а с годами стоимость ее будет лишь расти. Впрочем, многие аристократы интересовались искусством как средством накопления богатства больше материального, чем духовного. И в этом Кэролайн не видела ничего плохого. Вот граф Линдси тоже прибыл сюда ради искусства, и где же он сейчас?

Кэролайн наблюдала за тем, как рассматривает «Нону» ее отец. Для него было важно понять, как именно работал над ней художник: как накладывал мазки, подбирал краски. Для нее важнее было другое: о чем думал художник, создавая образ парки. Что такое счастливая судьба? Для женщины счастье – иметь семью, детей… И, как всегда бывало, когда Кэролайн задумывалась о будущем, ее сердце сжалось от боли. Что, если судьба обделит ее теми радостями, что так щедро раздает другим? Что, если у нее не будет детей? Ей вдруг стало ужасно жаль себя. Настолько, что захотелось плакать. Надо бы найти какое-нибудь уединенное местечко, чтобы привести в порядок расшатавшиеся нервы.

– Дядя, мы пришли за тобой, – объявила чуть запыхавшаяся Беатрис, подойдя к лорду Дерби и его дочери. Дина, едва поспевая за сестрой, семенила следом. Луизы с ними не было. – Тетя Джулия хотела бы перейти в банкетный зал и послала нас тебя найти.

– Столько шума из-за такой маленькой картины, – разочарованно заметила Дина.

– Эта картина имеет немалую ценность, – возразил лорд Дерби, – в особенности если коллекционеру повезет приобрести недостающие две части триптиха.

– Лично мне больше нравится танцевать, чем любоваться картинами, – сообщила Беатрис. – И у нас есть на этот счет кое-какие планы. Верно, Кэролайн?

Все три девушки двинулись в сторону танцевального зала, в то время как лорд Дерби с женой отправились в банкетный зал, где уже разносили первое блюдо. До окончания бала осталось всего два танца, первый из которых начался раньше, чем девушки вошли в зал. Кэролайн не хотела пропускать последний танец, и, хотя она обещала его графу Линдси, тот, видимо, уже забыл о своем приглашении, потому что его нигде не было видно. И все же Кэролайн продолжала надеяться, что он окажется рядом с ней в самый последний момент и закружит ее в волшебном вихре вальса. Какие наивные романтические мечты! Кэролайн пришлось сделать над собой усилие, чтобы ничем не выдать своего разочарования.

* * *

Линдси издали заметил герцога Уоррена, который, стоя у стола с закусками, о чем-то разговаривал с джентльменом намного моложе его. Линдси подошел и посмотрел на юношу так, что тот поспешил ретироваться.

– А ты убивать взглядом не пробовал? – с сарказмом поинтересовался герцог. – У тебя бы получилось.

– Стоит попробовать. Спасибо за совет.

– Тот, кто пользуется силой своего взгляда, чтобы влюблять в себя незадачливых дам, способен, наверное, найти своему дару и иное применение – сражать врагов, например. – Уоррен кивком подозвал лакея и взял бренди с подноса.