Текст книги "Автономность"
Автор книги: Аннали Ньюиц
Жанр: Научная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
8: Мозги
9 июля 2144 г.
Пришло время для нового эксперимента. За прошедший день Паладин узнал, что по словам «боевой бот», или «боевой робот», вместе с любыми другими, связанными с сексом, находятся петабайты вымышленных историй, но никаких фактов. Отсутствие информации лишь усиливало его желание. Может, это была его особенность робота-разведчика, созданного для сбора сведений о том.
Или, быть может, все дело было в Элиаше.
В крошечном гостиничном номере Паладин повернулся к человеку и впервые попытался завязать разговор. Этот разговор он смоделировал на основе того, что узнал от Элиаша.
– Сейчас совсем как в тот день, когда я ждал свое первое задание, – сказал Паладин.
Элиаш оторвался от карты северной части Зоны. Его мышцы напряглись: Паладин его напугал. Элиаш не ответил, и робот сделал еще одну попытку.
– Я мало что узнал об агентурной разведке. Но несколько роботов оказались в паре с людьми, и те провели с ними интенсивную подготовку.
Элиаш закивал.
– Да, тебя не всегда учат тому, что нужно. В Варшаве мне кучу всего пришлось узнавать по ходу дела – совсем как тебе сейчас, приятель.
Это было уже что-то. Паладин понял: чтобы добыть личную информацию, сначала нужно было поделиться личной информацией. Это был его шанс получить нужные сведения, превратив факты о себе в стратегически важную ложь.
– Некоторые роботы говорят, что они узнали про человеческую сексуальность. Как думаешь, боевым роботам это нужно?
К лицу Элиаша прилила кровь, а по его коже полетели электрические разряды.
– Понятия не имею. Я же не пидор.
Элиаш уже не в первый раз делал какие-то не связанные друг с другом заявления так, словно они имели отношение к делу.
Очевидно, смысл разговора станет ясен после того, как Паладин добудет дополнительную информацию из открытой сети. Робот начал искать примеры использования слова «пидор».
Но не успел Паладин проанализировать найденное, как на мобильник Элиаша пришло сообщение от Томаси. Элиаш взглянул на него и встал. Его поза свидетельствовала о том, что он уже выбросил из головы их странный разговор.
– Так, это наш последний шанс выжать данные из наших друзей из «Аркаты», – сказал он Паладину. Его руки наощупь проверили периметр – голова, пояс, плечи. Знак креста. – Идем туда и попробуем узнать, куда могла направиться Джек. Я отдам им еще одну интеллектуальную собственность, и тогда они, возможно, проболтаются насчет того, кто производит для них препараты в Федерации. А ты постарайся выжать еще что-нибудь из сети.
Он протянул руку и без необходимости коснулся закругленного панциря на плече Паладина.
– Ясно, приятель?
– Да.
Встав, робот увидел сложный рисунок электрических импульсов на макушке Элиаша. Он был похож на карту, но эта карта не давала ответов. В ней он мог прочитать только тревогу.
Томаси подъехал к гостинице на своем потрепанном мультифункциональном пикапе – одном из тех, какие предпочитали местные фермеры. Кабина легко вместила бы в себя четверых, но Паладин оказался таким громоздким, что его отправили в кузов. Оттуда он все равно видел и слышал все, что происходит в кабине, но здесь никто не попытается вовлечь его в разговор.
С новым для себя чувством – удивлением – робот понял, что это ему нравится. У Паладина появилась небольшая подборка мелких желаний – например, ехать в кузове пикапа. Они легко существовали бок о бок с критически важными для задания желаниями – такими, как предотвращение смерти Элиаша.
Он поискал в сети модели использования в речи слова «пидор», проанализировал сеть «Аркаты» на предмет появления Джек и задумался о личных предпочтениях. Его желания жить и защищать союзников – например, Элиаша – были запрограммированы в нем на глубоком уровне. Он не обнаруживал их постепенно. Но любовь к поездкам в кузове?
Такое в него не имплантировал ни один робоадмин.
Купол у них над головой сменился небом, и Паладин стал наблюдать за тем, как светлый пузырь Икалуита медленно исчезает среди скал, травы и ферм.
Когда они прибыли на солнечную ферму «Арката», у входа их встретила Рупа в состоянии полной боевой готовности. На заднем плане не звучали новости, и на подъездной дорожке стояла незнакомая машина. Томаси выглядел столь же ухоженным, как и обычно, если не считать искусно растрепанных волос, и ничего не сказал, когда они проходили мимо вооруженной до зубов Рупы.
Войдя в дом, они обнаружили, что все в нем покрыто быстро высыхающим слоем воды: спринклерная система только что полила мебель. Юссеф был гораздо более расслаблен, чем вчера. Он вытер стул, прежде чем сесть вместе с Синей Бородой и Рыжей Бородой за стол, ножки которого обвил толстый, мягкий плющ.
– Быстро вы вернулись, – сказала Синяя Борода, предлагая Элиашу другой, слегка влажный стул. Паладин встал за Элиашем и продолжил анализировать сеть и фиксировать эмоции группы за столом.
– Я понял, что мне все-таки нужно больше денег, – ответил Элиаш, тщательно контролируя свой пульс и дыхание. – Я знаю, что у вас есть деньги, а вы знаете, что у меня есть интеллектуальная собственность. Вот я и подумал, что вас заинтересует немного другое предложение.
Синяя Борода указала на коробку проектора на краю стола. Проектор начертил в воздухе черное окно.
– Рассказывай.
– У меня есть маленькая молекула, которая стоит кучу денег. В общем, это эйфорик.
Элиаш несколько раз нажал большим пальцем на запястье, и в окне появился белый вектор, рисующий молекулярную структуру. Прищурившись, Синяя Борода посмотрела на нее.
– Мне не нужно твердое вознаграждение. Я помогу вам распространять препарат, а вы дадите мне долю доходов. На этом мы все разбогатеем.
– Интересная мысль, – солгала Синяя Борода, рассеянно глядя на черное окно.
Тело Рыжей Бороды, сидевшего рядом с ней, говорило об обратном. Он был заинтригован.
– Так случилось, что у нас, возможно, есть вакансия дистрибьютора. – Рыжая Борода искоса взглянул на своего партнера.
– Местного? Или мне придется путешествовать? – Элиаш пытался выбить из них как можно больше сведений. При слове «путешествовать» оба пирата напряглись.
– Ты о чем? – Пульс Рыжей Бороды участился.
– Ну, если честно, то я не в восторге от Икалуита, – ответил Элиаш. – Он слишком напоминает мне… Лас-Вегас. – Он отчасти говорил правду, и это позволяло держать биопоказатели в норме. – Я был бы не против ненадолго вырваться из-под куполов. Ну, если на этом можно заработать, сами понимаете.
– Такие товары мы обычно производим в Касабланке, – задумчиво сказал Рыжая Борода. – И если мы этим займемся – но это очень большое «если», – то тебе придется забирать товар самому.
Синяя Борода вздохнула:
– Да, у нашего постоянного контакта, похоже, неприятности.
Вот теперь они знали, где Джек работает на территории Федерации. И, похоже, до пиратов уже дошли слухи о том, что на нее идет охота. Наверное, эти сведения заставили Элиаша потерять концентрацию: его следующая реплика показалась неуклюжей даже такому новичку в делах агентурной разведки, как Паладин.
– А куда идти, если попадешь в такого рода неприятности?
Это был странный вопрос, и он, очевидно, озадачил пиратов. Внезапно Паладин увидел, что прибыло зашифрованное сообщение. Синяя Борода посмотрела на часы и не смогла удержать под контролем короткий всплеск кровяного давления. В этот же момент Паладина отключили от местной сети: кто-то обнаружил его проникновение. Возможно, у него есть лишь несколько секунд, прежде чем придется перейти в полностью автономный режим обороны.
Он разбил свой разум на части: 80 процентов для боя, 20 процентов для поиска данных о пидорах.
– Твою мать. Разговор окончен. – Синяя Борода резко встала и направила на Элиаша бластер. Рупа подбежала к Паладину сзади, стреляя по его уже раскрытым щитам.
Время было не более искажено, чем обычно: одним движением Паладин толкнул Элиаша под стол и выстрелил Синей Бороде в лицо из своего оружия в груди. Она отшатнулась; ее окружила дымка из обожженных тканей и угасающих нейроэлектрических импульсов. Окровавленный Рыжая Борода закричал.
Паладин наконец-то получил достаточно данных для создания классификации. Каждое применение слова «пидор» можно было категоризировать, и он начал делить их на подкатегории, выбирая для них типичные предложения-примеры.
Отсоси, пидор.
Элиаш под столом сжался, приняв оборонительную позу. Металл, поблескивавший в его руках, и вспыхнувший электрический разряд доказывали, что его периметр действовал.
Увидев, что ее босс погиб, Рупа полезла вверх по толстому стволу дерева слева от Паладина и выстрелила ему в голову, чтобы вывести из строя часть датчиков. Мокрое дерево, защищавшее Элиаша, задымилось от ее выстрелов. Красная Борода побежал к лестнице; за ним, спотыкаясь от ужаса, бросился Юссеф. Лестница снова зазвенела от шагов: по ней спускались двое вооруженных мужчин в шлемах. У каждого на груди выделялся крошечный логотип – красный треугольник – знак того, что они кабальные рабы одной частной охранной компании из Зоны. Эти люди принадлежали пиратам – так же как Паладин принадлежал Федерации.
Паладин заслонил собой Элиаша, окружив его щитами, словно крыльями. Рупа вывела из строя один из датчиков на его спине. Теперь ему нужно было поворачиваться, чтобы следить за ее перемещениями – и, конечно, на этом неприятности не заканчивались. Оружие тех двоих на лестнице было настолько мощным, что броня Паладина не могла долго ему противостоять. Элиаш, сидевший под столом, рядом с коленями Паладина, высунул руку и расчертил воздух по горизонтали полоской света, отрезав одному из нападавших ноги в районе лодыжек. Отрезанные дымящиеся ноги сложились в аккуратную стопку рядом с извивающимся телом человека. Но его напарник просто переступил через него, прицелился и пробил панцирь Паладина в районе правого плеча.
Этот пидор пытался меня лапать.
Рупа перенесла огонь на брешь в броне Паладина, пытаясь отстрелить руку, которую Паладин уже однажды потерял. У Элиаша больше не осталось зарядов для лазера, но у него была припасена «умная» граната для дерева Рупы. Рупа упала на пол, даже не вскрикнув; обугленные щепки распороли ей глотку и живот.
Часть датчиков Паладина не работала, но он все равно видел, что сигнал тревоги, поданный Красной Бородой, разлетелся по сети. Он слышал, что Юссеф крикнул что-то про вертолет на крыше. Пираты пытались сбежать.
Элиаш отправил сообщение Паладину. Чтобы остановить Красную Бороду и Юссефа, им нужно уничтожить оставшегося охранника, чей безногий напарник, превозмогая боль, тянулся к оружию.
Паладин подбежал к лестнице, выпустил из груди последний поток пуль, а затем нырнул влево, успев воткнуть кулак в грудь безногого охранника. Броня на груди человека – из такого же сплава, как и у Паладина, – не позволила роботу проткнуть его насквозь.
Но Паладин приободрился, почувствовав, как по руке пошла вибрация от сломанных костей. Сразу охранник не умрет, но и за оружием снова не потянется.
«Пидор» – это, в общем, оскорбительное выражение, обозначающее гомосексуального мужчину. В большинстве регионов, где гомосексуальные отношения не запрещены по закону, оно классифицируется как разжигание ненависти.
Элиаш бросил последнюю гранату и промахнулся – ее траекторию отклонил периметр последнего охранника. Но взрывная волна сбила охранника с ног, дав Паладину время встать между ним и Элиашем, открывая проход по лестнице.
– Элиаш, они на крыше, хотят улететь на вертолете, – сказал Паладин изменившимся от полученных повреждений голосом. – Давай за ними, а я задержу этого.
Дело дошло до рукопашной, а его противником был кабальный охранник, жизнь которого зависела от выживания его клиентов. Он никогда не сдастся. Паладин не хотел, чтобы Элиаш был рядом, если все пойдет плохо.
Когда Элиаш пробежал по лестнице и исчез, охранник повернул закрытое визором лицо к Паладину. Он был почти таким же высоким, как и бот, а броня делала его почти таким же объемистым.
– Твоя модель мне знакома, биоробот. Под броней у тебя мозг человека.
Паладин лягнул человека в бедро, надеясь закоротить источник энергии для его поля периметра. Он не нанес урона, а человек ударил Паладина кулаком в нижнюю часть груди, очевидно, намереваясь повредить находящийся внутри мозг человека. Он действительно что-то знал о модели Паладина, но, как и большинство людей, ошибочно полагал, что именно этот мозг управляет роботом.
Паладин ударил кулаком по визору человека и внезапно понял, почему Элиаш употребил слово «пидор». Он думал, что части тела у робота такие же, как и у человека, и что тяжелая броня – признак мужественности. Секс с боевым роботом был тем, что в одной из веток его классификации называлось «херней для пидоров». Это также объясняло, почему Элиаш так заинтересовался происхождением мозга робота. Он решил, что в нем заключена личность Паладина.
Охранник пошатнулся, восстановил равновесие и вложил вес всего тела в удар по раненой руке Паладина. Почувствовав, как онемела его конечность, Паладин нанес сокрушительный удар по аккумулятору периметра охранника. Затем он схватил человека за голову почти не действующей рукой и на минуту прижал ее к своей груди.
– Мой мозг – всего лишь рекламный трюк, – повторил Паладин то, что услышал от роботов на литейном заводе «Кагу роботикс». – Он нужен, чтобы люди считали меня уязвимым. Но важных функций у него нет.
Он оторвал визор и раздавил череп человека, прижав его к своей нагрудной броне. На мгновение бесполезные куски мозга оказались всего в нескольких дюймах друг от друга – с внутренней и внешней стороны панциря.
Поднимаясь по спиральной лестнице, он отправил запрос в сеть литейного завода «Кагу роботикс», на котором его собрали. Он хотел как можно больше узнать об истории своего мозга.
Паладин обнаружил Элиаша наверху, в комнате, в которой пираты, очевидно, хранили данные и устраивали совещания. Изогнутая стеклянная стена возвышалась над рядами солнечных батарей; самые дальние из них расплывались, превращались в темную, грубую текстуру, почти неотличимую от каменистой земли. Вдоль другой стены стояли серверные стойки; бо́льшая часть из них отвечала за вполне законный сбор солнечной энергии. Всего лишь в нескольких хранилась информация о реальном бизнесе, которым занимались на ферме – и сейчас все эти данные превращались в огненные пятна благодаря тщательно расставленным плошкам с термитом. Рядом с ними лежал уже частично обгоревший Красная Борода.
На прочной лестнице из живого дерева, которая вела к люку в потолке, застыл Юссеф: Элиаш целился в него из бластера. На крыше разогревался вертолет, и ветер от его лопастей разгонял дым в комнате.
Юссеф плакал, у него начинался шок.
– Зачем вы это делаете? Вы – агенты МКС?
– Да. – Элиаш выстрелил. – А это значит, что ты – мертвый пират.
Юссеф содрогнулся и упал. Из аккуратного обугленного отверстия в черепе вылетело лишь крошечное количество вещества. Коротким жестом Элиаш приказал Паладину идти на крышу, к вертолету. Удостоверения сотрудников МКС позволяли без проблем конфисковать самопилотирующуюся машину.
Когда они взлетели над полями фотоэлементов, Паладин обнаружил, что может снова общаться со спринклерной системой. Он включил ее. Ферму, по крайней мере, удастся сохранить.
Когда Паладин вернулся к анализу данных, Элиаш схватил его за здоровую руку – не ту, которая висела у правого бока бесполезным комком боли. Сердце человека колотилось, хотя пик возбуждения уже прошел.
– Отличная работа, дружище.
– Я рад, что мы оба выбрались.
– Надеюсь, в Касабланке нам тоже повезет.
– Мы возвращаемся в Федерацию? – Паладину показалось, что так они никогда не выйдут на след Джек, ведущий из Икалуита.
– Паладин, иногда во время погони нужно идти не вперед, а назад. – Элиаш направил вертолет к аэродрому, на который они приземлились два дня назад. – Кто-то в Касабланке наверняка знает, где Джек прячется в случае опасности. Так мы найдем ее быстрее, чем просматривая записи камер на шоссе.
– Почему ты так в этом уверен?
– Самые уязвимые объекты – это агентурные сети, – ответил Элиаш.
Они приземлились, когда красное заходящее солнце уже превращало купол Икалуита в кровавую мозоль.
9: Тюрьма
9 июля 2144 г.
Джек опустила нож и тщательно провела большим пальцем по рукояти. Когда отключился энергетический щит, вдоль ее позвоночника пробежал холодок.
– Что за херня тут творится?
Пока Джек натягивала термобелье и комбинезон, Мед объяснила ей свою гипотезу о том, как обратить эффекты «закьюити». Предложение казалось достаточно правдоподобным, но Мед столкнулась с одной проблемой: она не могла завершить свои исследования в больнице, поскольку все ее запросы исчезали, как только выходили за пределы «облака» Йеллоунайфа.
Теперь, когда она вышла из режима «дерись-или-беги», Джек поняла, что врач-спутница Тризеда – робот. Дело было не только в том, что именно такое имя – Мед – дала бы ей больница. Ее выдавала также сверхъестественная безупречность ее кожи и черт лица.
– Я должна закончить эту работу. Тризед сказал, что ты знаешь место, где это можно сделать. – В голосе Мед слышалась настойчивость, которая была знакома Джек по бесчисленным ночам, проведенным в лаборатории вместе с инженерами. Робот хотел устранить проблему, и она не остановится, пока не испробует все доступные решения. Даже если для этого придется сбежать с пиратом и лаборантом, с которыми она познакомилась час назад.
– А больница не заметит пропажу своей собственности?
Мед скрестила руки на груди.
– Я автономна. Никто не может следить за мной без моего разрешения.
Джек взвесила все свои варианты. Уже после короткой беседы она поняла, что Мед – великолепный инженер. Ей казалось крайне маловероятным, что именно этому роботу «Закси» поручила ее убить. У Мед была лишь наполовину законченная молекулярная симуляция, которую было сложно подделать, а также гипотеза о методе избавления от зависимости методом удаления отдельных воспоминаний.
Кроме того, Мед уже могла бы убить ее, если бы это входило в ее планы.
Каким-то образом Тризед нашел идеального исследователя для работы над терапией. Джек заметила, что он бросает на нее взгляды, пытаясь уловить ее реакцию.
– Мед, можешь к нам присоединиться. Идем к машине.
Джеку было приятно увидеть, что по лицу Тризеда расплывается улыбка.
Ночь становилась более полноценной по мере того, как машина ехала на юг, прочь от полярной ночи. Мед застыла рядом с Джек и смотрела, как трасса теряет свое инфракрасное свечение вместе с дневным теплом. Тризед спал на заднем сиденье. Мобильник у него на груди время от времени мигал, безуспешно пытаясь синхронизироваться с сетью пылинок.
Джек промотала не связанные с новостями разделы «ЗоунФид» – одной из крупнейших лент новостей. Но ее внимание привлекло оповещение о местной новости на дисплее; на лобовом стекле появилась срочная заметка о странном преступлении, которое совершается в центре управления движением поездов в Калгари. Хотя по Зоне Свободной Торговли поезда ходили автоматически, операторы по-прежнему составляли расписания и меняли их. В тот день одна из операторов внезапно начала принимать гораздо больше решений, чем следовало. Она полностью переделала расписание поездов в северной части Зоны, разослала сотни оповещений и обновлений, затопила систему противоречивыми приказами. Когда коллеги постарались ее остановить, она заперлась в командном пункте и изолировала от сети программу управления поездами.
Заблокировать обновления оператора было невозможно, нельзя было и мгновенно остановить движение. Пассажиров предупредили о том, чтобы они не садились в поезда, пока ситуация не будет взята под контроль. Пока что никто не пострадал, но один пустой состав сошел с рельсов, проходя поворот на большой скорости, и превратился в спирально закрученные обломки.
Лента «ЗоунФид» выдрала видеоролик из социальной сети какого-то очевидца: расплывчатое изображение женщины за окном командного пункта.
– Я делаю свою работу! Я принимаю решения! – кричала она.
По слухам, это происшествие было как-то связано с одним из препаратов с черного рынка, но «ЗоунФид» не удалось это подтвердить. О развитии событий будет сообщено дополнительно.
Сообщение стало вытекать из окна на стекле, и Джек с Мед посмотрели друг на друга. Ее пиратская версия «закьюити» появлялась повсюду, и результаты становились все хуже.
– Ты откуда? – внезапно прервала молчание Мед. Даже неловкая болтовня о пустяках была лучше мыслей о распространяющейся катастрофе.
– Из городка к югу от Саскатуна под названием Лаки-Лейк.
– Я такого не знаю.
– Его никто не знает. – Джек пожала плечами. – Он как бы к северо-западу от Муз-Джо, если тебе знакомы эти места.
– Родители однажды возили меня в Муз-Джо.
У ботов родителей не было. Джек невольно бросила взгляд на Мед.
– Меня вырастили люди, специалисты по роботехнике из Университета Аляски. Я всегда была автономной.
Тризед проснулся и пополз вперед, чтобы присоединиться к разговору.
– Я думал, боты просто включаются, и всё. Зачем тебе нужно где-то расти?
У Мед был вид человека, который устал объяснять.
– Да, обычно роботов так и создают – особенно тех, которые нужны для определенной задачи. Так часто поступают производители, которые не рассчитывают, что их роботы доживут до автономии. Но многие инженеры-роботехники полагают, что успешным автономным роботам нужны родственные связи и период детства, когда они могут экспериментировать с идентичностью. Именно этим занимаются в лаборатории, в которой работают мои родители, и еще в нескольких исследовательских институтах.
– То есть ты фактически экспериментальная модель. – Тризед оценивающе посмотрел на нее.
– Таких, как я, уже много. Через двадцать лет ты перестаешь быть экспериментом и становишься моделью.
– О, тебе двадцать? – Мед кивнула, и Тризед ухмыльнулся. – Мне тоже.
Джек попыталась добавить к разговору что-нибудь – то, что не звучало бы по-дилетантски.
– Я читала про роботов, которых создавали автономными. Но я и не подозревала, что ты…
– Автономная, и на свободе? – рассмеялась Мед.
– Ага. – Джек засмеялась вместе с ней. – На самом деле роботехника – не моя специальность. Я больше по геномам.
– Я тоже, – ответил бот.
Дорога была гладкой; возможно, недавно ее снова покрыли пеноматериалом. В этих краях озера меняли очертания в зависимости от уровня осадков, поэтому местные города предпочитали дороги, которые быстро биоразлагались. А когда озеро съедало дорогу, они просто напыляли новую вдоль его берегов.
Пока машина Джек проезжала мимо Ураниум-Сити, первые лучи солнца осветили очертания местного памятника шахтерам XX века. Их металлические тела высовывались из огромного рудника, контуры которого напоминали воронку метеорита. Километры неосвоенной тайги и озер протянулись перед ними. По земле волнами виляли дюны, чей темный песок перемололи ледники последнего ледникового периода. Они добрались до северной границы Саскачевана.
Постепенно сосны и березы уступили место полям с пшеницей и рожью. Бетонные цилиндры зерновых терминалов вдали напоминали ракеты, построенные в ряды и готовые к запуску.
Наблюдая за тем, как мимо проплывает озеро с деревьями по берегу, Джек показалось, что она уловила резкий запах переваренной травы. На холмах местных прерий были построены сотни органических ферм и кооперативов, которые кормили друг друга и экспортировали продукцию в города. Наверное, машина проехала мимо холма, за которым паслось стадо коров.
Именно такой ландшафт Джек вспоминала, чтобы убить боль, когда сидела в тюрьме.
Осень 2118 г.
Зона не смогла остановить десятки беспилотников, которые уносили ее препараты, но Джек и семь других «таблеток» были арестованы по обвинению в краже и порче имущества. Их прозвали «Восьмерка из Галифакса», и их арест в мельчайших подробностях освещали борцы за реформу патентной системы, но никто кроме них.
Затем из Федерации стали поступать истории о детях, которых спасли с помощью этих препаратов. Внезапно «Восьмерка» попала во все крупные новостные ленты, а Джек прозвали «Робин Гуд антипатентного движения».
Криш приходил на заседания суда в обычной разношерстной компании из сторонников реформ и ученых-радикалов. В суде они были лишены транслирующей техники и поэтому писали заметки в дурацких блокнотах, а в перерывах выбегали, чтобы загрузить информацию в сеть и опубликовать. Джек ощущала в себе праведный гнев – до тех пор, пока прокурор не стал настаивать на обвинении в преступном сговоре. Если «Восьмерку из Галифакса» признали виновными в сговоре, то они могли отправиться за решетку. И если учесть, что богатство Галифакса в основном было связано с «фармой», то присяжные, возможно, собирались примерно наказать радикальных противников патентной системы, уничтожающих частную собственность.
Именно так они и были настроены. После очень короткого обсуждения присяжные признали группу виновной в сговоре с целью совершить кражу, а также в незаконном проникновении в чужие владения. Джек, как главарь, получила от судьи три месяца тюрьмы. Другим заговорщикам он дал по неделе каждому плюс компенсацию ущерба.
Суд запретил ей пользоваться сетью и письменными материалами, поэтому у Джек оказалось вдоволь времени, чтобы запомнить каждую трещину в краске рядом с ее койкой и чтобы следить за изгибами люминесцентных проводов на потолке снова и снова. У нее было время подумать о том, что произойдет или не произойдет дальше.
И у нее было время наблюдать за бурными эпизодами расщепления личности у ее сокамерницы Молли. Молли сидела за серию мелких потасовок, связанных с не поддающимся лечению маниакально-депрессивным синдромом. Когда она была в норме, то не давала Джек скучать, развлекая ее историями о бесконечной веренице сексуальных любовников в Квебеке, ставшем фоном для сексуальной мелодрамы. Но когда у Молли началась мания, она решила, что Джек – шпионка, которую нужно остановить любой ценой.
Шкаф с разными видами клея и решетка для выращивания тканей в тюремной больнице стали для Джек такими же знакомыми, как и контуры ее кровати. В конце концов Молли сломала Джек таз в двух местах, и она провела тихую неделю на койке, в одной палате с мужчиной, подключенным к аппарату ИВЛ.
Джек подозревала, что совет директоров тюрьмы, которую частично финансировал фармацевтический гигант «Смаксо», намеренно дал ей в сокамерницы Молли, чтобы та ее избивала. Но доказательств у Джек не было. Когда Криш навестил ее, она попросила Криша расследовать это происшествие, но он просто покачал головой, не глядя ей в глаза.
В конце концов Криш признался, что закрыл «Желчные таблетки». Он боялся, что сайт уже недостаточно анонимен и если его сохранить, то еще больше ученых погубит свою карьеру. Они выбрали неправильный путь, сказал он. Есть другие методы реформирования патентной системы, менее конфронтационные. Богатый фонд, связанный с борьбой за права человека, выделил ему огромный грант, который позволит создать качественную альтернативу дорогим патентованным препаратам, и Криш не хотел потерять свою лабораторию сейчас, когда получил деньги и мог нанять еще больше сотрудников. Он даже оставит место для Джек – под намеренно скромным названием «младший научный сотрудник».
Сидя в комнате для свиданий, где в воздухе периодически поблескивали пылинки-наблюдатели, Джек не могла схватить Криша за плечи и прокричать ему о том, что она чувствует. Она молча встала и вернулась в больницу, хотя свидание заканчивалось только через час. Как он мог принять это решение без нее? Она не хотела быть всего лишь строкой в бюджете лаборатории Криша. Без «Желчных таблеток» у нее не было идентичности, не было сообщества товарищей. Джек улеглась на узкую больничную койку, свернулась в клубок и заплакала. Вытирая кулаками слезы, она поняла, что у нее нет будущего – по крайней мере такого, на которое она рассчитывала.
Во время последующих визитов она пыталась объяснить это Кришу, но ее способности к риторике притупили болеутоляющие «Смаксо». Он так много думал о том, как важен для него этот грант, что не мог понять, как важны для нее «Желчные таблетки».
И поэтому следующие два месяца она вспоминала запах Саскачевана летом, ощущения, возникающие посреди огромной прерии, когда вокруг тебя лишь растения, машины и сельскохозяйственные кооперативы. Именно в таком месте она впервые полюбила мысль о преобразовании жизни. Во сне – а иногда и наяву – она видела, как стены тюрьмы превращаются в крошечные желтые цветы рапса, и в уме пересчитывала все его свойства, которые наука довела до совершенства путем манипуляций с геномом.
Когда Джек вышла из тюрьмы, все следы ее переломов уже были стерты патентованными методами лечения, но она чувствовала себя еще более сломанной, чем раньше. Человек, которого она любила, ее сообщник, убил «Желчные таблетки» и ее карьеру. Все ее чувства по отношению к Кришу исказились под влиянием ярости, а на смену им пришли печаль и онемение. Все варианты действий казались нереальными или бессмысленными. Она стала работать в лаборатории Криша в Саскатуне, потому что это было лучше, чем голодать.
Криш, кажется, не понимал, что их отношения разрушены. Он встретил ее у ворот тюрьмы, и они сели на автобус, едущий в Квебек. Во время короткой поездки на автобусе, а потом во время долгой поездки на поезде до Саскатуна он держал ее за руку. Джек несколько раз отнимала руку, но в конце концов не смогла сопротивляться. Ее тело нуждалось в ласке, и она отчасти все еще любила его. Была зима, и поезд летел по восстановленным путям XX века мимо зерновых элеваторов, на которых были написаны названия городов, мимо бледных полей, на которых были разбросаны побелевшие от снега рулоны сена. Джек приложила ладонь к двойному полимерному окну и попыталась почувствовать холод. Прозрачный материал был едва прохладным; его создали для защиты от температур таких низких, от которых руки почернели бы от отморожения всего за несколько минут. Она хотела уничтожить стекло и почувствовать, как умирают ее пальцы.
Пытаться возродить отношения с Кришем было нелепо. Это стало ясно после того, как он спокойно поведал Джек о своих планах на ее карьеру – начиная с ее работы ассистентом в его лаборатории.
– Если будешь публиковаться со мной и моими постдоками из «Свободной лаборатории», то через пять лет про «Желчные таблетки» никто и не вспомнит. – Они наконец были одни – в его квартире, ужинали, – и поэтому Криш, слава богу, перестал настойчиво хватать ее за руку. – Тебе просто нужно залечь на дно и постепенно подняться наверх. А потом ты уже сама сможешь подавать на гранты.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?