Текст книги "Смертельно опасны"

Громогласно загудел рог, и Нора едва не подскочила. Джоанна крепче вцепилась в ее ладонь. Один из папиных придворных вышел вперед и принялся зачитывать со свитка, тоже на латыни. Текст был простой – проще тех, по которым ее учили монахи. Он читал про молодого Генриха – какой тот благородный, какой добрый, – и по команде ее старший брат вышел вперед и встал перед двумя королями и королевой. Он был высокий и худой, весь в веснушках и красный от солнца. Норе понравился его темно-зеленый плащ. Он опустился на колени перед отцом и французским королем, глашатаи закончили свои речи, а потом заговорили короли.

Они делали молодого Генриха королем. Чтобы он тоже был королем Англии, как папа. Ей вдруг представилось, как оба Генриха пытаются уместиться на одном троне, втиснувшись обеими головами в одну корону, и она рассмеялась. Матушка снова оглянулась, сверкнув резким взглядом из-под сошедшихся темных бровей.

Джоанна переминалась с ноги на ногу.

– Я есть хочу, – заявила она громче, чем в прошлый раз.

– Ш‑ш‑ш!

Молодой Генрих встал с колен, поклонился и вернулся к остальным детям. Глашатай произнес имя Ричарда, и тот поспешил выйти вперед. Его нарекали герцогом Аквитанским. Он должен был жениться на дочери французского короля, которую звали Алис. Взгляд Норы снова обратился к незнакомой девочке, стоящей среди французов. Значит, она – Алис? У нее были длинные каштановые волосы и маленький острый носик; она пристально глядела на Ричарда. Норе стало любопытно, каково это – впервые увидеть человека, за которого тебя собираются выдать замуж. Она представила себе, как Алис целует Ричарда, и скорчила рожицу.

Королева, которая сидела перед ней в кресле, выпрямившись и застыв, горько опустила уголки губ. Ей это тоже не нравилось.

Алис будет жить с ними, у них в семье, пока не повзрослеет и не сможет выйти замуж за Ричарда. В груди Норы зашевелилось беспокойство: точно так же, как Алис привезли в чужие края, Мэтти увезли куда-то, и они никогда больше ее не увидят. Она вспомнила, как Мэтти плакала, когда ей сказали. Но, мама, он ведь такой старый. Нора поджала губы, в глазах защипало.

Только не с ней. С ней такого не случится. Ее не отошлют невесть куда. Не продадут. Она желала чего-то иного, но не знала, чего именно. Ей приходило в голову, что можно стать монашкой, но что было делать?

Ричард опустился на колени и вложил ладони в длинные костлявые руки короля Франции; когда он встал, голова его клонилась вперед так, будто на ней уже сидел венец. Его широкая улыбка сияла ярче солнца. Он отступил обратно к семье, и глашатай выкрикнул имя Джеффри, которого должны были теперь наречь герцогом Бретанским и женить еще на какой-то чужестранке.

Нора сгорбилась. Славы ей никогда не видать, на ее долю ничего не останется, ей можно только стоять и смотреть. Она снова взглянула на принцессу Алис и заметила, что та печально потупилась, уткнувшись взглядом себе в ладони.

Джоанна вдруг зевнула, высвободила ладошку из пальцев Норы и уселась на пол.

Теперь вперед вышел, широко раскинув руки, кто-то другой, и громкий, сильный голос произнес:

– Мой господин, король Англии, как мы и условились, я прошу вас принять архиепископа Кентерберийского, и да возродится ваша дружба, да будет положен конец ссоре между вами – на благо обоих наших королевств и Святой Матери-Церкви.

В толпе раздались возгласы изумления, и по полю в сторону королей направился какой-то человек. Он был одет в длинный черный плащ поверх белой рясы, на груди у него висел крест. В руке он держал посох с витым наконечником. Громкий гул поднялся в толпе, со всех сторон люди вопили от возбуждения. За спиной у Норы кто-то пробормотал:

– Опять Беккет. Никак он не уймется.

Она знала это имя, но не могла вспомнить, кто такой этот Беккет. Он подошел ближе – высокий, изможденный человек в потрепанных одеждах. Выглядел он, как простолюдин, но шел, словно лорд. Все смотрели только на него. Когда он приблизился к ее отцу, гул и шорохи стихли, толпа затаила дыхание. Остановившись перед королем, тощий опустился на колени, положил посох, а потом и вовсе лег, распластавшись на земле, словно ковер. Нора чуть сдвинулась в сторону, чтобы видеть его в щель между матерью и отцом. Толпа подалась вперед, вытянув шеи.

– Мой милостивый повелитель, – сказал он певучим голосом, – я прошу простить мне все мои проступки. Не бывало еще на свете властелина более праведного, чем вы, и подданного более заблудшего, чем я, и я явился молить о прощении, уповая не на свою добродетель, а лишь на вашу.

Отец встал. На раскрасневшемся лице его вдруг отразилась огромная радость, глаза засветились. Тощий незнакомец все говорил, склонив голову, смиренным, умоляющим тоном, и король двинулся к нему, протянул руки, чтобы поднять его с земли.

Но тут Беккет произнес:

– Я вверяю себя вам, милорд, отныне и навсегда, во всем, кроме славы Господней.

Королева вскинула голову. За спиной Норы кто-то ахнул, еще кто-то шепнул: «Глупец». Отец, шедший к Беккету с распростертыми объятиями, замер на полпути. По толпе словно пробежала какая-то дрожь.

– Что это значит? – резко спросил король.

Беккет поднялся. Там, где его колени упирались в землю, на одеждах остались пятна грязи. Он встал, выпрямившись и вскинув голову.

– Я не могу отринуть волю Господню, милорд, но во всем остальном…

Ее отец бросился вперед.

– Я не на это соглашался.

Беккет, высокий, будто колокольня, не отступил, словно сам Бог стоял за его плечом. Он снова заявил:

– Мой долг – оберегать славу Господа нашего, Властелина небес и земли.

– Я – твой властелин! – Радость покинула черты короля. Его голос разнесся по полю раскатом грома. Больше никто не шевелился, никто не говорил ни слова. Он сделал шаг в сторону Беккета, стиснув руку в кулак. – Это королевство – мое. Не бывать здесь ничьей иной власти! Слышать не хочу про Бога, Томас, склонись передо мной и покорись во всем – или встретишь свою погибель!

Людовик торопливо спустился с помоста и бросился к ним, но его лихорадочный шепот остался без внимания. Беккет не шелохнулся.

– Я был рукоположен и вверен Господу. И не могу смыть с себя этот долг.

Отец Норы взревел:

– Я – король, я и никто другой, жаба ты, осел этакий! Никто, кроме меня! Ты всем обязан мне! Мне!

– Папа! Милорд… – Молодой Генрих шагнул было вперед, но мать протянула руку, схватила его и удержала на месте. Из толпы послышались еще голоса. Нора нагнулась и попыталась заставить Джоанну подняться.

– Я не собираюсь терпеть унижений! Склонись передо мной, передо мной одним! – Голос ее отца гремел, словно рокот рога, и толпа снова смолкла. Король Франции положил руку ему на плечо и одними губами сказал что-то, но папа развернулся и стряхнул его ладонь. – С этого дня всякий раз, как ему вздумается выступить против меня, он будет называть это Господней волей. Да поймите же вы! Ни от чего он не отказался… не желает он выказать мне никакого уважения… хоть бы и уважения свиньи перед свинопасом!

Толпа разразилась воплями. Кто-то крикнул: «Боже, благослови короля!» Нора тревожно огляделась. Люди, стоящие за ней, сновали туда-сюда и постепенно отступали, будто пытались сбежать, но очень медленно. Алиенора все держала молодого Генриха за руку, но теперь он начал тихонько протестовать. Ричард застыл на месте, всем телом наклонившись вперед и выпятив челюсть, словно рыба. Французский король взял Беккета за рукав, потянул в сторону и торопливо зашептал что-то ему на ухо. Но тот ни на миг не оторвал глаз от отца Норы. Его голос прогремел трубой архангела:

– Я служу славе Господней!

Посреди всего этого король всплеснул руками, словно собираясь взлететь; потом топнул ногой так, что, казалось, вот-вот расколет землю, и закричал:

– Уберите его отсюда, пока я его не убил! Славе Господней! Круглой белой заднице Господней! Уведите его, пусть исчезнет!

Взрыв его гнева заставил толпу отшатнуться. Резко сорвавшись с места, французский король вместе со своими слугами и гвардейцами увел Томаса прочь. Отец Норы принялся изрыгать проклятия и угрозы и размахивать руками, побагровев, будто сырое мясо. Молодой Генрих вырвался из рук Алиеноры и кинулся к нему.

– Милорд…

Король резко развернулся, махнув рукой, и сбил его с ног тыльной стороной ладони.

– Не суйся!

Нора подпрыгнула на месте. Не успели Ричард и Джеффри шевельнуться, как Алиенора уже ринулась к молодому Генриху, в несколько шагов оказалась рядом с ним, как раз когда он вскочил на ноги, и торопливо увела с собой. Следом спешила толпа ее слуг.

Нора осталась стоять. Только сейчас она поняла, что все это время не дышала. Джоанна наконец поднялась и обняла ее за пояс, и Нора обняла сестру в ответ. Джеффри бросился бежать вслед за королевой; Ричард помедлил, опустив руки и глядя на пылающего гневом короля. Потом развернулся на месте и припустил за матерью. Нора ахнула. Они с Джоанной оказались одни посреди поля, вдали от людской толпы.

Король заметил девочек. Затих. Огляделся, больше никого вокруг не увидев, и пошел к ним.

– Давайте… бегите! Все остальные меня бросают. Бегите! Вы что, дурочки?

Джоанна съежилась, спрятавшись за Нору. Та выпрямилась и убрала руки за спину – так она всегда стояла, когда с ней говорили священники.

– Нет, папа.

Лицо у него было ярко-красное, цвета сырого мяса. Лоб покрывала тонкая пелена влаги. От его дыхания Нору едва не стошнило. Он оглядел ее и сказал:

– Значит, будешь бранить меня, как твоя поганая мать?

– Нет, папа, – ответила она с удивлением. – Вы – король.

Он вздрогнул, и краска схлынула с его лица, словно волна с берега, а голос зазвучал мягче, спокойнее:

– Что ж, хоть одна из вас мне верна.

Он отвернулся и пошел прочь, на ходу подняв руку. Тут же со всех сторон к нему сбежались люди. Один привел под уздцы его большую черную кобылу, и папа уселся в седло. Возвысившись над пешими, он покинул поле. Стоило ему уехать, Ричард бегом бросился забирать Нору и Джоанну.

– Почему мне нельзя…

– Потому что я тебя знаю, – перебил Ричард. – Дай тебе волю, и ты тут же попадешь в беду. – Он подсадил ее в телегу, куда уже уселись Джоанна и француженка. Нора гневно плюхнулась на дно – им ведь всего только и надо, что подняться на холм. Мог бы и позволить прокатиться на его лошади! Щелкнул кнут, телега тронулась, и девочка, опершись на борт, уставилась вдаль.

Вдруг сидящая рядом с ней Алис сказала по-французски:

– Я знаю, кто ты.

Нора обратила к ней изумленное лицо.

– Я тоже знаю, кто ты, – отозвалась она.

– Тебя зовут Элеонора, и ты – вторая сестра. Я умею говорить на французском и на латыни и читать тоже умею. А ты умеешь читать?

Нора ответила:

– Да. Меня все время заставляют читать.

Алис бросила взгляд через плечо; рядом с телегой шагали сопровождающие, но они были не настолько близко, чтобы подслушать разговор. Джоанна стояла в дальнем углу – бросала кусочки соломы за борт и, высунувшись наружу, глядела, где они упадут. Алис тихо продолжила:

– Нам надо подружиться, потому что мы станем сестрами и мы почти ровесницы. – Француженка окинула Нору с головы до пят задумчивым взглядом, отчего той стало неуютно. Она поежилась. В голове промелькнула сердитая мысль, что эта девочка пытается занять место Мэтти. Алис добавила: – Я буду к тебе хорошо относиться, если ты будешь добра ко мне.

– Ладно, – согласилась Нора. – Я…

– Но я, наверное, буду говорить первая. Потому что я старше.

Нора напряглась было, но тут же подскочила на месте, потому что со всех сторон загремели приветственные вопли. Телега катилась по дороге к стоящему на холме замку, и вдоль всей улицы растянулись толпы людей, вновь и вновь выкрикивающих одно и то же имя – но не ее и не Алис; это было имя Ричарда. Тот с непокрытой головой ехал впереди и не обращал на крики никакого внимания.

Алис снова повернулась к ней.

– Где вы живете?

– Ну, иногда в Пуатье, – ответила Нора, – но…

– Мой отец говорит, что у твоего отца есть все: деньги и драгоценности, и шелка, и солнечный свет, а у нас во Франции только и есть что благочестие и доброта.

Нора вскинулась:

– Мы добрые. – Все же ей было приятно, что Алис понимает, как велик ее отец. – И благочестивые тоже.

Французская принцесса отвернулась; ее острое личико вытянулось, а в голосе впервые послышалась неуверенность:

– Надеюсь.

Сердце Норы гулко стукнуло, дрогнув от сочувствия. Джоанна ползала по полу, ища еще что-нибудь, что можно выкинуть из телеги, и сестра протянула ей горсть камешков, которые нашла в углу. Алис, сидящая с другой стороны от Норы, ссутулилась и уткнулась взглядом в собственные ладони, и Норе подумалось, не собирается ли она заплакать. Она сама, наверное, плакала бы, если бы все это случилось с ней.

Она придвинулась поближе, так чтобы сидеть вплотную к девочке. Алис изумленно вскинула голову и широко распахнула глаза. Нора улыбнулась ей, и их руки потянулись друг к другу, а пальцы переплелись.

Детей довезли не до самого замка. Под крики толпы они въехали на мостовую рядом с церковью, телега развернулась и, следуя по другой дороге, скрылась за деревянными воротами. Над ними теперь нависала громада здания с деревянными стенами, двумя рядами окон и тяжелым выступом крыши. Здесь телега остановилась, и все сошли на землю. Ричард провел их внутрь через широкую дверь.

– Мама наверху, – сказал он.

Дети оказались в темном коридоре, полном сундуков и слуг. Кто-то из них увел Алис. Нора поднялась по крутым неровным ступеням, таща Джоанну за руку. Та по-прежнему хотела есть и на каждом шагу об этом напоминала. Лестница кончалась площадкой с двумя комнатами – по одной с каждой стороны, – и Нора услышала мамин голос.

– Пока нет, – говорила королева. Нора зашла в большую комнату и у дальней стены увидела мать и молодого Генриха. Рука королевы лежала у него на плече. – Еще не время. Не будь порывист. Мы должны изображать верность. – Она заметила девочек, и на лицо ее, словно маска, скользнула улыбка. – Идите ко мне! – Рукой, лежащей на плече сына, она отстранила его от себя. – Езжай, – сказала она ему. – Он пошлет за тобой, и лучше, чтобы тебя здесь не оказалось. Возьми Джеффри с собой.

Молодой Генрих развернулся на пятках и вышел.

Норе стало любопытно, что значит «порывист»; слово было похоже на «обрывистый», и перед мысленным взором промелькнул утес, с которого падают люди. Она подошла к матери, и Алиенора обняла ее.

– Прости, – сказала мама. – Мне жаль, что так получилось с отцом.

– Мама.

– Не бойся его. – Королева взяла Джоанну за руки и поглядела поочередно на обеих девочек. – Я вас защищу.

– Я не…

Матушка подняла взгляд куда-то поверх головы Норы.

– Что такое?

– Король хочет меня видеть, – раздался сзади голос Ричарда. Нора почувствовала, как на плечо опустилась его рука.

– Только тебя?

– Нет, Генри и Джеффри тоже. Где они?

Мать пожала плечами так, что все тело двинулось – шея, голова, даже руки.

– Не имею представления. – Потом она добавила: – Но тебе лучше пойти.

– Да, мама. – Ричард сжал плечо Норы и вышел.

– Отлично. – Алиенора откинулась на стуле, все еще не отпуская руку Джоанны. – Так, девочки мои.

Нора озадаченно нахмурилась. Мама ведь знала, где остальные братья – она же сама только что их отослала. Та снова повернулась к ней.

– Не бойся.

– Мама, я не боюсь. – Но потом ей почему-то подумалось, что матушка хочет, чтобы она боялась.

Джоанна уже спала, свернувшись тугим клубком и прижавшись к спине Норы. Та лежала, положив голову на согнутую руку. Спать не хотелось вообще. Она думала о прошедшем дне, о том, как велик ее отец, как прекрасна мать, о том, что их семья властвует над всем светом, а она – одна из них. Представляла, как скачет галопом на огромном коне, а все вокруг выкрикивают ее имя. В руке у нее – копье с вымпелом на кончике, и она сражается во славу чего-нибудь. Или кого-нибудь спасает. В общем, совершает что-нибудь великое, но добродетельное. Она поймала себя на том, что покачивается туда-сюда на воображаемой лошади.

Свеча в дальнем углу заливала длинную узкую комнату призрачным светом, так что можно было различить доски противоположной стены. От двери слышался рокочущий храп служанки. Остальные слуги спустились в зал. Норе стало любопытно, что же такое там случилось, что все вдруг захотели сойти вниз. И тут, к ее удивлению, в темноте кто-то прошмыгнул и опустился на колени у ее кровати.

– Нора?

Это была Алис. Нора в ошеломлении начала подниматься, но та уже забиралась в постель.

– Пусти меня, пожалуйста. Пожалуйста, Нора. Они заставили меня спать одну.

Из-за Джоанны двигаться было некуда, но она все равно сказала:

– Ладно.

Ей и самой не нравилось спать в одиночестве – одной было холодно и иногда грустно. Она оттянула одеяло, и Алис пристроилась рядом.

– Тут так некрасиво. Я думала, вы все живете в прекрасных дворцах.

– Мы тут не живем, – возразила Нора. Она вжалась спиной в Джоанну; младшая сестра пробормотала что-то во сне и подвинулась, освобождая место, но Алис все так же льнула к ней. До Норы донесся запах дыхания француженки, густой и кислый. Она напряглась, сон совершенно слетел. Теперь ей ни за что не уснуть.

Алис поуютней устроилась на матрасе. В кровати заскрипели веревки.

– У тебя уже есть сиси? – прошептала она.

Нора вздрогнула:

– Что? – Она не поняла, что Алис имеет в виду.

– Грудки, дурочка. – Алис заворочалась, приподняла одеяло и вжалась в нее. – Сиси. Вот такие. – Она схватила Нору за запястье и, потянув, провела ее ладонью по своей груди. На мгновение Нора ощутила под пальцами мягкую округлость.

– Нет. – Она попыталась высвободить руку из захвата Алис, но та держала крепко.

– Да ты еще маленькая.

Нора отняла руку и поспешно прижалась к Джоанне в попытке отстраниться.

– Я большая! – Это Джоанна маленькая. Она изо всех сил попыталась снова вызвать в памяти чувство, будто скачет на лошади, ощущение доблести, гордости и величия. – Когда-нибудь я буду королем! – выпалила Нора.

Алис фыркнула:

– Девочки не бывают королями, глупая! Девочки – просто женщины.

– В смысле, как матушка. Моя матушка не хуже короля.

– Твоя мать – злодейка.

Нора гневно толкнула ее.

– Матушка никакая не…

– Ш‑ш‑ш! Ты всех перебудишь. Прости. Прости. Просто все так говорят. Я не всерьез. И ты не маленькая. – Алис умоляюще коснулась ее. – Ты же не перестанешь со мной дружить?

Нора начинала подозревать, что вся эта дружба – дело куда более трудное, чем ожидалось. Она украдкой прижала ладонь к собственной щуплой груди.

Алис свернулась у нее под боком.

– Если мы хотим быть подругами, то нам надо держаться рядом. Куда мы дальше поедем?

Нора укуталась в одеяло, плотной тканью ограждая себя от Алис.

– Надеюсь, что с мамой в Пуатье. Мне очень хочется туда, это самый веселый двор во всем мире. – На мгновение разозлившись, она вдруг выпалила: – Куда угодно, только не в Фонтенвро. У меня так колени болят!

Алис засмеялась:

– Это монастырь? Меня тоже заставляли жить в монастырях. Даже в монашеские одежды наряжали.

Нора воскликнула:

– О, ненавижу их! Они такие колючие.

– И от них воняет.

– От монахинь воняет, – уточнила Нора и, вспомнив, что однажды сказала мама, добавила: – Тухлыми яйцами.

Алис хихикнула:

– С тобой весело, Нора. Ты мне очень нравишься.

– Ну и матушка тебе тоже должна нравиться, если хочешь поехать в Пуатье.

Алис снова протянула руку и коснулась Норы, поглаживая.

– Я ее полюблю. Честное слово.

Нора, довольная и сонная, опустила голову обратно на руку. В конце концов, Алис, пожалуй, не так уж и плоха. Она ведь беспомощная девица, и Нора может ее защищать, как настоящий рыцарь. Веки отяжелели; перед тем как уснуть, она на мгновение снова почувствовала, как под ней скачет галопом лошадь.

За завтраком Нора успела припрятать немного хлебных крошек и теперь сыпала их на подоконник. Ее позвала нянька, но она продолжила сыпать. Птичкам зимой было голодно. Женщина схватила ее за руку и потащила за собой.

– Когда я зову, надо подходить! – Нянька грубо протолкнула ее голову в ворот платья. Побарахтавшись, Нора наконец высунула макушку из вороха ткани. – А теперь садитесь и дайте мне вас причесать.

Она уселась, но снова посмотрела в сторону окна, и нянька ущипнула ее за руку.

– Не вертитесь!

От злости и досады Нора закусила губу, мечтая, чтобы няньку отослали обратно в Германию, сгорбилась на табурете и стала коситься на окно краешком глаза.

По волосам прошлась щетка.

– И как вы только умудряетесь так все запутать?

– А‑а‑ай! – Щетка больно дернулась, и Нора попыталась вывернуться, но нянька силой усадила ее обратно на стул.

– Сидите! Этот ребенок – сам дьявол. – Щетка с силой хлопнула ее по плечу. – Погодите, вот упечем вас обратно в монастырь, чертенок.

Нора застыла. Сидящая рядом Алис резко повернулась к ней, широко распахнув глаза. Нора соскользнула со своего табурета.

– Я хочу найти маму! – Она метнулась к двери. Нянька ринулась было за ней, но девочка увернулась и побежала быстрее.

– А ну вернитесь!

– Я хочу найти маму, – повторила Нора, сурово посмотрела на няньку и распахнула дверь.

– Подожди меня, – окликнула Алис.

Служанки бросились за ними. Нора поспешила вниз по лестнице, стараясь держаться на безопасном расстоянии и надеясь, что мама там, в зале. Навстречу поднимались слуги, и она легко проскользнула мимо, но нянькам пришлось задержаться, чтобы обогнуть их. Алис с горящими глазами следовала за ней по пятам.

– Нам ничего за это не будет? Нора?

– Бежим. – К ее радости, в зале было полно народу; это означало, что матушка там. Она прошла мимо ожидающих аудиенции людей в длинных парадных одеждах и протолкалась в самый центр.

Там-то и была матушка, и Ричард тоже – стоял рядом с ее креслом. Королева читала письмо. Какой-то человек стоял перед ней, сложив руки, и смиренно ожидал, когда она дочитает. Нора обошла его.

– Мама.

Алиенора подняла голову и вскинула брови.

– Что ты здесь делаешь? – Она оглядела толпу за спинами Норы и Алис, потом снова обратила взгляд к дочери, сказала: – Сядь и подожди, я занята, – и принялась читать дальше. Ричард коротко и весело улыбнулся сестре. Она прошла мимо него за спинку маминого кресла и повернулась лицом к залу. Сквозь толпу придворных протискивались няньки, но теперь им было до нее не добраться. Побледневшая Алис жалась к ней, хлопая глазами.

Алиенора в тяжелом кресле перед ними отложила письмо в сторону.

– Я подумаю об этом.

– Благодарю, ваша светлость. – Незнакомец церемонно поклонился и отошел, пятясь. Вперед выступил еще один, в красном плаще и с новым письмом в руке. Потянувшись, чтобы взять его, королева бросила взгляд на Ричарда, стоявшего рядом с ней.

– Зачем вчера отец хотел тебя видеть?

Алис прошептала:

– Что ты собираешься делать?

Нора ткнула ее локтем; она хотела послушать, что скажет брат.

– Он спросил меня, – ответил Ричард, – где брат Генри. – Мальчик переступил с ноги на ногу. – Он был пьян.

Королева прочитала новое письмо. Потом повернулась к столу, который стоял по другую руку, взяла перо и обмакнула его в чернильницу.

– Тебе тоже следует это подписать, ведь ты теперь герцог.

Услышав это, Ричард надулся от гордости и расправил плечи. Королева обернулась к Норе.

– Что ты хотела?

– Мама. – Нора подошла поближе. – Куда мы поедем? Отсюда.

Зеленые глаза матери оглядели ее с ног до головы, губы тронула легкая улыбка.

– Я думала поехать в Пуатье.

– Я хочу в Пуатье, можно?

– Конечно, – сказала ее мама.

– И Алис тоже?

Взгляд королевы переметнулся на Алис, которая стояла чуть дальше, у стены. Ее улыбка вдруг сделалась застывшей.

– Да, само собой. Добрый день, принцесса Алис.

– Добрый день, ваша светлость. – Девочка присела в поклоне. – Спасибо, ваша светлость. – И она обратила горящие радостью глаза на Нору. Та ответила ей откровенно триумфальным взглядом, а потом посмотрела вверх, на мамино лицо, счастливая тем, что ее матушка может все.

– Помнишь, ты сказала, что защитишь нас?

Улыбка королевы стала шире, голова слегка склонилась набок.

– Да, конечно. Я ведь ваша мать.

– И Алис тоже?

Теперь королева просто-напросто рассмеялась.

– Нора, да ты станешь опасна, когда подрастешь. Да, Алис тоже, конечно.

По другую сторону кресла Ричард закончил писать, и Алиенора забрала у него бумагу с пером. Но Нора не спешила покидать гущу событий, желая, чтобы матушка уделила ей еще хоть толику внимания. Ричард спросил:

– Раз я правда герцог, могу я отдавать приказы?

Королева опять заулыбалась; она посмотрела на него так, как больше ни на кого не смотрела.

– Конечно. Раз ты теперь герцог.

Казалось, она вот-вот рассмеется снова; Нора удивилась про себя: что же показалось маме таким забавным? Алиенора положила письмо на стол и деловито заскользила по нему пером.

– Я хочу, чтобы меня посвятили в рыцари, – сказал Ричард. – И новый меч.

– Как пожелаете, ваша светлость, – сказала матушка все тем же голосом, в котором звучал тихий смех, и степенно кивнула ему, словно поклонилась. Потом протянула письмо обратно человеку в красном плаще. – Можете начинать немедленно.

– Да благословит вас Господь, ваша светлость. Спасибо. – Тот принялся кланяться, пригибаясь, будто ныряющая в пруду утка. Вперед шагнул кто-то еще с новой бумагой. Нора качалась на носках, не желая уходить; няньки все ждали, угрюмо стоя в стороне и не отрывая глаз от девочек, будто могли притянуть их к себе взглядами. Ей хотелось, чтобы матушка снова посмотрела на нее, заговорила с ней. И тут в дальней части зала загремел голос:

– Дорогу королю Англии!

Алиенора выпрямилась, а Ричард метнулся на свое прежнее место рядом с ней. Весь зал вдруг закопошился, толпа задвигалась, уступая дорогу, сжимаясь и прогибаясь, и по внезапно расчистившемуся проходу зашагал папа Норы. Она торопливо отшатнулась обратно за спинку кресла королевы, к стоящей у стены Алис.

Одна лишь королева, хоть помрачнела лицом, осталась сидеть на месте. Все остальные согнулись перед ним едва не до земли. Король широким шагом подошел к Алиеноре, и зал за его спиной начал стремительно пустеть. Даже няньки ушли. Двое отцовских людей встали по обе стороны двери, словно стражники.

– Милорд, – сказала королева, – если бы вы послали вперед себя весть, мы бы лучше подготовились к вашему приходу.

Папа Норы стоял, глядя на нее сверху вниз. Одежда на нем была та же, что вчера. Его большие ладони лежали на поясе; голос скрипел, будто шаги по гравию.

– Я решил, что увижу больше, если явлюсь без предупреждения. Где мальчики? – Он кинул быстрый взгляд на Ричарда. – Остальные мальчики.

Королева пожала плечами.

– Присядете, милорд? – К ним поспешил слуга с креслом. – Принесите королю вина.

Король упал в кресло.

– Не думайте, будто я не знаю, что вы замышляете. – Он повернул голову, заметив Нору, которая стояла прямо за королевой, и вперил в нее пристальный взгляд. Нора неловко поежилась.

– Милорд, – сказала Алиенора. – Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Вы так дурно умеете лгать, Алиенора. – Король изогнулся на стуле, поймал Нору за руку, вытянул ее вперед между собой и королевой и поставил перед ними обоими. – Вот эта малышка вчера очень хорошо говорила со мной, когда вы все разбежались. Думаю, она не станет лгать.

Нора спрятала руки за спину. Во рту пересохло, и она сглотнула. Матушка улыбнулась ей.

– Нора умна. Поздоровайся с отцом, милая.

– Храни вас Господь, папа, – сказала Нора.

Он уставился на нее. Черные дыры его зрачков опоясывали голубые кольца, яркие, будто кусочки неба. Король поднял руку и бережно коснулся подола ее платьица. Тело Норы, скрытое под коконом ткани, отпрянуло, съежившись от его прикосновения. Он пригладил подол. Ее мать изогнулась в кресле, чтобы видеть их, а Ричард за ее спиной нахмурился, почернев лицом, как грозовая туча.

– Что ж. Только-только из монастыря, а? Понравилось тебе там?

Она спросила себя, какого ответа от нее ждут, и вместо этого сказала правду:

– Нет, папа.

Он рассмеялся. Черные дыры зрачков расширились, потом снова стянулись.

– Ты что же, не хочешь быть монахиней?

– Нет, папа, я хочу… – К ее удивлению, все переменилось. Она вдруг ощутила прилив храбрости. – Я хочу быть героем.

Алиенора тихо усмехнулась, а король фыркнул:

– Ну, Бог дал тебе для этого неподходящее тело. – Его взгляд притянуло что-то за ее спиной. – Куда ты собрался?

– Никуда, милорд, – невозмутимо ответил Ричард.

Король снова засмеялся, на этот раз показав зубы. От него пахло чем-то кислым, вроде старого пива и грязной одежды. Его глаза смотрели на Нору, но говорил он с ее матерью.

– Я хочу видеть своих сыновей.

– Они встревожены, – сказала королева, – тем, что случилось с Беккетом.

– С Беккетом я разберусь. Не суйтесь в это. – Подошел слуга с чашей вина, и он принял ее. Нора переступила с ноги на ногу, желая ускользнуть от родителей – их слова рассекали воздух, словно лезвия кинжалов.

– Да уж, от того, как вы разбираетесь с Беккетом, все мы оказываемся в любопытном положении, – сказала ее мать.

– Чтоб ты сдох, Господи! – провозгласил он, поднял чашу и осушил ее. – Я и представить себе не мог, что он так жаждет стать мучеником. Вы же видели. Он уже похож на старика. Пусть это послужит нам предостережением против добродетели, раз уж она превращает живых людей в скелеты.

– Нет, вы правы, – сказала ее мать, глядя куда-то вдаль. – Негоже, когда у половины королевства есть лазейка, чтоб пойти в обход вашей воли.

Он резко повернулся к ней, стиснув зубы.

– Никто не посмеет пойти в обход моей воли.

– Что ж, – сказала она, глядя ему в лицо с недоброй улыбкой. – Мне так не кажется.

– Мама, – подала голос Нора, вспомнив, как это правильно делается. – С вашего позволения…

– Останься, – сказал отец, потянулся к ней и, схватив за плечи, втащил к себе на колени.

– Нора, – сказала мама. Ричард за ее спиной выпучил глаза и шагнул вперед. Нора заерзала, пытаясь выпрямиться в железной хватке отца; его длинные руки обернулись вокруг нее, словно клетка. Лицо матери ее напугало; она попыталась высвободиться, и отец крепче сомкнул руки.

– Мама…

Королева неожиданно резким голосом сказала:

– Отпустите ее, государь.

– А что? – возмутился король, усмехнувшись. – Разве ты не моя милая доченька, Нора? – Он поцеловал девочку в щеку и стиснул в объятиях, одной ладонью гладя по руке. – Мне нужны мои сыновья. Верни мне моих сыновей, женщина. – Внезапно он столкнул Нору со своих колен обратно на пол, поднялся на ноги и поманил пальцем Ричарда. – За мной. – Его шаги громко заскрипели по полу. Все, потеряв дар речи, глядели, как он тяжело шагает прочь из зала; Ричард поспешил следом.

Нора потерла щеку, еще влажную от поцелуя отца. Ее глаза обратились к матери. Королева простерла руки, и Нора подошла к ней. Матушка обняла ее крепко-крепко и сказала: