Текст книги "Рассказы. Повести. Юморески. 1880—1882"

Рекламы и объявления

Принимается подписка на журнал «Друг дам»[218]218
  Мало известный, в Питере вовсе неизвестный, но тем не менее подленький журналишко. – Примеч. для ред.


[Закрыть] (A propos: Зри «Отечеств. зап.», 82, 11, «Забытая азбука». H. M.), издающийся в Москве. В будущем году будут напечатаны между прочим следующие статьи:

1) Мы опьянели от реализма. Фантазия странницы Баклушиной.

2) Червонные валеты как представители крайнего материализма. Рассуждение классной дамы А. К.

3) Qui est ce que ce[219]219
  Кто такой (франц.)


[Закрыть] Щедрин? Полемическое одеколонотолчение богомолки Хевронии…

И многие другие. Вообще мы поставили себе задачей борьбу с реализмом, рационализмом, материализмом и индифферентизмом. Косметические средства, балет и воспитание детей занимают в нашей программе не последнее место. Во избежание ошибок и недоразумений, которыми испещрили мы истекший год, мы приобрели словарь Бурдона «40 000 иностранных слов». Теперь мы будем знать, что значит реализм и материализм!

Редакторша Богуславская.

Нужны ВОДОВОЗЫ для пополнения пустых мест. Москва, редакция «Будильника».

Вышли из печати новые книги.

Об отмене пошлины на бамбуковые палки, вывозимые из Китая. Брошюра. Ц. 40.

Искусственное разведение ежей. Для фабрикующих рукавицы. Соч. отставного прапорщика, ныне сельскохозяина Раздавилова. Ц. 15 к.

Путеводитель по Сибири и ее окраинам. Сод.: I. Лучшие рестораны. II. Портные, каретники и куаферы. III. Адресы «этих» дам. IV. Указатель богатых невест. V. Из памятной книжки Юханцева. Книга, необходимая для гг. интендантов и кассиров. Издание Буша и Макшеева. Ц. 3 р. 50.

Тайны ста сорока четырех катастроф, или Русский Рокамболь

(Огромнейший роман в сжатом виде)

Перевод с французского

Была полночь. Природа капризничала, как старая дева. Месяц зарылся в черные тучи и не глядел на землю. Осенний дождь с остервенением стучал в окна… Гнулись дубы и ломались сосны. Ветер стонал, как озлобленный, и рвал всё и вся…

Стонущие и воющие от ветра телеграфные проволоки несли из Таганрога в Скопин следующую телеграмму: «Скопин. Кавалеру ордена Льва и Солнца Рыкову. Всё погибло. Он донес. Я заключен в темницу. В таможне аресты. Ужасно! Напрасно Узембло не уступил ему этой женщины. Ответ не уплочен. М. Вальяно».

Прочитав эту телеграмму, Рыков побледнел, но пошагав немного, он улыбнулся. Лицо его прояснилось. Он позвонил…

Вошел слуга.

– Свентицкий еще не уехал? – спросил Рыков.

– Никак нет-с!

– Позвать его!

Минут через десять в кабинет Рыкова вошел высокий статный мужчина лет сорока. На его лице рядом со следами когда-то бывшей красоты светились мужество, страдания и нежелание покориться судьбе. Вошедши в кабинет, он почтительно поклонился. Рыков подал ему телеграмму.

– Ну, что вы скажете? – сказал он, когда тот прочитал телеграмму. – По-видимому, дела наши очень плохи. По-видимому, и меня ожидает участь Вальяно. Он может донести и на меня. Как вы думаете?

– Пррроклятие! – пробормотал сквозь зубы Свентицкий. – Этот человек любит женщину, которую я люблю. Я настаиваю на том же, на чем и настаивал: он должен умереть!!!

– Браво! Узнаю в вас моего храброго друга! Итак, действуйте. Его деньги в моем банке. Это заставляет его несколько бояться меня. Не так ли? Ха-ха! Его богатство в моих руках. Во-вторых, мы во всякое время можем донести на его дядю Свиридова, служащего в Киеве. Пригрозите ему этим доносом. У Свиридова на рыльце целая пуховая перина. В-третьих, мы знаем, где хранятся те деньги, которые стащил для него его другой дядя, казначей Московского воспитательного дома, Мельницкий. Эти деньги, триста тысяч, хранятся у одной из его… женщин. Дайте ему понять, что нам всё известно. Крутые меры приберегите к концу. Поняли?

– О, нет! – застонал инженер. – Он должен умереть! Недостоин он Маргариты, которая – увы! – любит его! Умереть!! Крови!!!

– Родители насильно выдают ее за Узембло?

– Да. Но она не послушает родителей. Для меня не страшен Узембло.

– Вальяно погубила любовь. Он тоже домогался Маргариты и погиб, как видите… Но из принципа не нужно уступать нашему общему врагу, хотя бы всем нам грозила участь Вальяно. Итак, действуйте… Пошлите телеграмму Узембло и Казакову. Пусть будут готовы. Вот вам пятьсот тысяч на расходы. Денежки славные, монастырские. Хе-хе… Будьте храбры и не унывайте, мой друг! Маргарита будет ваша! Где теперь наш враг?

– Он едет из Таганрога в Петербург. На пути он заедет к ней. Но… мы не допустим!

– И отлично. Адью, мой друг! Кланяйтесь нашим друзьям!..

По уходе Свентицкого Рыков застонал и схватил себя за волосы. По бледному лицу потекли слезы, подогнулись колени…

– Боже мой! – простонал он. – Прости меня! Эти люди – орудие в моих руках. Их преступлениями я добуду себе Маргариту! Я люблю ее больше жизни!..

Через пять минут дом Рыкова огласился рыданиями хозяина… Через шесть минут инженер Свентицкий катил на экстренном поезде к станции «Аневризма», где должны были ждать его Узембло и другие сообщники.

В четыре часа той же ночи я, сидя в купе второго класса, мчался от станции «Аневризма» к станции «И вы не погибли?!». Я ехал со свидания. Уверения в любви и клятвы Маргариты звучали еще в моих ушах… Сладкие думы и мечты навеяли на меня дремоту… Я задремал, но не успел уснуть… Когда я закрыл глаза, в мое купе вошли две темные фигуры… Они постояли около меня и сели… Одна возле меня, другая vis-a-vis. Я начал разглядывать их. То были двое мужчин с длинными черными бородами. Оба были вооружены с головы до ног. Из их карманов выглядывали револьверы, ножи и банки с ядами. На спинах покоились прекрасные винтовки. Из-за фалд пальто выглядывали топоры, привешенные к поясам. В руках обоих было по длинной казацкой пике. Я задрожал. Кто они? Рассматривая их, я скоро заметил, что бороды их фальшивы, и в носе одного из них узнал нос Узембло.

«Аааа… Вы убить меня пришли? – подумал я. – Постой же!»

– Пока суть да дело, – пробормотал Узембло другому на ухо, – давайте развратим его нравы…

И подав мне номер «Гражданина», заложенный в номер «Шута», Узембло проворчал:

– Не желаете ли? Прелестные есть штучки!! Почитайте-ка!

В купе было не особенно светло, но я сумел вкусить предложенные продукты. Нравов себе я не развратил чтением и после него ничего не почувствовал, кроме изжоги.

– Прелестные журналы! – сказал я. – Люблю прессу! Ужасно! И нельзя не любить… Карает! Однако, чёрт возьми, ужасно разит моими духами!.. Зашел я недавно к Брокару, спрашиваю у него хороших духов, и он чёрт знает чего мне дал… Понюхайте-ка – какая гадость!

И я поднес к носу Узембло и его спутника, в котором я скоро узнал Свентицкого, флакон. Оба понюхали. Во флаконе был хлороформ. Мои враги задремали. Я дал им еще раз понюхать, и они оба крепко уснули. Скоро мы прибыли на станцию. На станции стоял встречный поезд, шедший к «Аневризме». Я взял в охапку моих врагов и снес их, уснувших, в один из вагонов встречного поезда… Злая насмешка! Узембло и Свентицкий уехали обратно. Утром я уже был в Петербурге. Гуляя по Невскому со своим другом Немировичем-Данченко, я встретился с отставным гвардии поручиком Миллером и инженером Казаковым. Увидев меня, Казаков захохотал от радости: уведомленный Свентицким, он шлялся по Невскому и искал погубить меня. Он нашел меня и потирал руки. Шедший с ним под руку Миллер тоже обрадовался, увидев меня. Я связан с ним теснейшими узами дружбы. Десять раз я спасал ему жизнь, и он был предан мне всей душой.

– Вечером прошу ко мне, – пригласил меня Казаков.

– Вечером я в «Аркадии»…

– Гм… Ну, а если вы по какому-либо случаю не будете сегодня в «Аркадии», то обещаете быть у меня?

– Обещаю.

В глазах Казакова засветилась радость. Он быстро простился с нами. Через двадцать минут горела «Аркадия», подожженная Казаковым. Этому злодею страстно хотелось, чтобы я был вечером у него, и он не остановился перед преступлением! Проходя мимо горевшей «Аркадии», я вытащил из пламени Родона, который за спасение жизни заплатил мне дружбой.

– Берегитесь Казакова! – шепнул мне Немирович-Данченко. – Он замышляет что-то недоброе. Если не верите мне как другу, то поверьте как глубокому психологу и физиономисту… Однако будем говорить тише… Нас подслушивает Баталин.

Я оглянулся… Сзади нас шел Баталин и пронизывал нас насквозь своими взглядами.

– Меня гнетет страшное предчувствие! – прошептал Миллер.

Я поверил моим друзьям и вечером не пошел к Казакову. Вечером я посетил в темнице моего друга и собутыльника, редактора Федорова. Я застал его молящимся… Этот человек нес кару за чужие преступления! Мы обнялись. От него я отправился с Миллером к князю Мещерскому. Почтенный князь за весьма умеренную плату отлично гадает на картах и кофейной гуще. Застали мы его за составлением мелочей для своего «Добряка». Взяв в руки карты, он предсказал нам победу. Казаков же в то время, когда мы гадали, метался у себя на кровати и голосил:

– Ну, постой же, Миллер! Я покажу тебе! Это ты подговорил мою жертву не приходить ко мне! Пропали деньги, которые заплатил я за синильную кислоту!

«Москва, Страстной бульвар. Его полублагородию отставному портупей-юнкеру Эженю Львову-Кочетову. Поспешите прибыть на совещание. Он цел и невредим. Ждем. Продолжайте макать в разум. Ваш слог прелестен. Благодарный Свентицкий и Ко».

Кочетов, прочтя эту телеграмму, сел на поезд и покатил к «Аневризме». Ехал он в первом классе (билет был даровой) и утопал в мечтах. Он тоже любил Маргариту… Эта любовь погубила его. Прежде он был на «ты» с Рошфором и Араби-пашой, теперь же… благодаря этой любви, стоит в рядах моих врагов… О женщины, женщины!

На станции «Аневризма» был бал. Этот бал давался начальником станции, отцом моей Маргариты, для избранных друзей. Станция, будки, диски и сад, окружающий станцию, были иллюминованы. В комнатах гремела музыка. Она, моя Маргарита, прекрасная, чудная, дивная, прелестнейшая, как тысяча испанок, была царицей этого бала. Она освещала в тот вечер всю вселенную своей красотой и бриллиантами, которые всплошную покрывали ее упруго-гибкое тело… Я стоял в углу и пожирал ее глазами. Около меня стояли мой будущий посажёный отец Н. П. Ланин и редактор «Русских ведомостей» Соболевский, которого я имел в виду пригласить в шафера.

– Хорошо вам, ей-богу! – говорил я Ланину. – Газета своя, шампанское свое… Хочешь читать – читай хоть целый день, хочешь пить – пей сколько влезет… Хорошо!

– Мм-да… – говорил Ланин, самодовольно улыбаясь и любуясь моей Маргаритой.

Впереди нас Лентовский дергал за рукав Родона и говорил ему:

– Едемте! Вам нужно играть! Ведь это свинство!

– Не могу я ехать, – говорил Родон, вздыхая. – Я не могу оставить моего друга, который спас мне жизнь!

В другом углу Узембло, юноша с испанским лицом, с ужасно черными, густыми бровями, Свентицкий и Казаков шептались. Они пожирали ее глазами и держали совет. В третьем углу сидел Евгений Львов и, глядя на мое лицо, составлял в уме своем передовую статью. Депутаты от Вальяно и Рыкова стояли около него и шептали ему что-то на ухо.

Посреди залы стоял Лютостанский и показывал нам фокусы: он делал из хлеба и колбасы маленьких еврейчиков и глотал их. С ней ходил Миллер. В полночь Миллер подошел ко мне и сказал, что она хочет говорить со мной. Я взял ее под руку, и мы пошли в сад. Мои враги бросились за нами, но друзья мои не дремали. Миллер, Ланин и Соболевский стали у дверей и не пустили моих врагов в сад. Они уперлись в дверь плечами, и никакая сила не была в состоянии сдвинуть их с места.

– Сделайте вы полшага, и вы погибли! – крикнул Родон моим врагам.

Узембло заскрежетал зубами. Казаков поклялся убить своего друга Миллера.

В саду было тихо… Пел соловей. Где-то вдали журчал ручей. В беседке Немирович-Данченко точил кинжал на врагов своих и моих. По аллеям, как тень, слонялся Баталин и подслушивал. Я взял ее за талию…

– Тебя Узембло хочет убить, – простонала она. – Беги! Все вина и закуски отравлены… Рыков прислал им миллион… Вальяно выпущен из тюрьмы и едет сюда… О, ужас! Мы погибли!

Я закутался в плащ, поцеловал ее и бежал.

Через три дня я ехал к дяде Свиридову – сказать ему, что на него доносят мои враги.

Была ночь. Наш поезд мчался к Курску. Я сидел в купе и глядел в темное окно.

Дождевые капли и ветер производили на моем окне музыку. Я глядел в окно и думал о ней… Сладкие мечты о счастье наполняли мою душу. О, я был счастлив! Я был любим, и я был победителем!

Но враги мои не дремали. Близ станции «Чернь» они вытащили из насыпи трубу. Дождь и болото размыли насыпь, и мой поезд полетел в бездну… Так мстили мне мои враги за то, что я был счастлив!

Гречневая каша сама себя хвалит

(Нечто спиритическое)

Слово Осколки состоит из семи слов. Семь на нашей планете играет такую же важную роль, как и три (семь смертных грехов, семь дней в неделе и т. д.). Вывод из сего понятен.

Слово «Осколки» дает материал для следующих слов:

Силок. Мы ловим, хапаем и цапаем ближних, хотя и не служили ни в дворниках, ни в урядниках. Каемся… Наш силок, наша кутузка – сатира. Места не столь отдаленные помещаются на первой странице, столь отдаленные на последней. Первые у нас страшней вторых. Сыщики больше тайные…

Кол. Колами гимназисты величают единицы; турки – колья. Первые мы ставим поэтам почтового ящика, на вторые сажаем наши жертвы.

Колки. Мы колки, как осы. Буслаев слово «осколки» производит от двух слов: «осы» и «колки». Нужно радоваться, что у нас в России еще есть порядочные ученые… Впрочем, осы разные бывают!

Кси. Имя буквы греческой ?, означающей число 600. Намек на 666 (число зверино). Ужасаемся! Оно же, 600, есть число постоянных сотрудников «Осколков» и число тысяч подписчиков… (Если верить почтамтским чиновникам, у нас 600 000 подписчиков.)

Клико. Вдова, произведения которой известны всему свету… Бабенка шипучая, игристая и забористая… Знакома со сведущими людьми у нас на Руси. Пандан к ерофеичу. Ею лечат сытость, ерофеичем голод… Бичуем ее и ее поклонников.

Сокол. Герой соколиных охот. Бьет глупых уток, крыловских гусей и вообще дичь… Связан неволей, а потому дает иногда промахи и не бьет всё то, что ему хочется побить…

Икс. Большинство из нас – иксы. Никто не знает, кто мы, что мы, где мы… Можете ли вы поручиться,[220]220
  Конец рукописи не сохранился.


[Закрыть]

Примечания

Архивохранилища

ГБЛ – Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина (Москва).

ГЛМ – Государственный литературный музей (Москва).

ГПБ – Государственная публичная библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).

ТМЧ – Литературный музей А. П. Чехова (Таганрог).

ЦГАЛИ – Центральный государственный архив литературы и искусства (Москва).

ЦГАМ – Центральный государственный архив города Москвы.

Печатные источники

Вокруг Чехова – М. П. Чехов. Вокруг Чехова. Встречи и впечатления. 4-е издание, М., 1964.

ЛН – Литературное наследство. Чехов, т. 68, изд-во АН СССР. М., 1960.

Письма Ал. Чехова – Письма А. П. Чехову его брата Александра Чехова. Подготовка текста писем к печати, вступительная статья и комментарии И. С. Ежова. Всесоюзная библиотека им. В. И. Ленина. Соцэкгиз. М., 1939.

ПССП – А. П. Чехов. Полное собрание сочинений и писем, т. I—XX. М., Гослитиздат, 1944—1951.

СМ – Сказки Мельпомены. Шесть рассказов А. Чехонте. М., 1884.

Чехов – А. П. Чехов. Рассказы. Издание А. Ф. Маркса, СПб., 1899. <Сочинения, т. 1>.

Чехов и наш край – А. П. Чехов и наш край. К 75-летию со дня рождения. Сборник под общей ред. А. М. Линина. Ростов н/Д., 1935.

В первый том Полного собрания сочинений и писем А. П. Чехова вошли рассказы, повести, юморески и литературные пародии 1880—1882 годов.

В большинстве своем они воспроизводятся по первым журнальным публикациям, с исправлением очевидных типографских погрешностей и опечаток.

«Жизнь в вопросах и восклицаниях», «Цветы запоздалые», «Идиллия – увы и ах!», «Философские определения жизни», «Кривое зеркало», «Два романа», «Письмо в редакцию», «Тайны ста сорока четырех катастроф, или Русский Рокамболь» сверены с автографами, сохранившимися до наших дней в архивах Москвы и Таганрога.

К юношеской поре своего творчества Чехов возвращался много раз, редактируя первоначальные публикации для последующих изданий. Шестнадцать рассказов в этом томе печатаются по тексту, исправленному для сборников «Шалость» (М., 1882) и «Сказки Мельпомены» (М., 1884). «Кривое зеркало» дается по первому прижизненному собранию сочинений изд. А. Ф. Маркса, СПб., 1899—1902; «Суд» и «Нарвался» – по гранкам, подготовленным для этого издания в 1899 году.

В архиве (ЦГАЛИ, ГБЛ) хранятся многочисленные вырезки из журналов, писарские копии, подробные авторские перечни рассказов, составлявшиеся в том же 1899 году. Судя по их содержанию, первоначально в собрание сочинений предполагалось включить целый ряд юморесок и литературных пародий ранних лет, но затем Чехов отклонил их с пометой: «В собрание сочинений не войдет».

Все уточнения и поправки, внесенные в текст, в том числе коррективы, устраняющие цензурные искажения («Письмо к ученому соседу», «Жены артистов», «Грешник из Толедо»), оговорены в примечаниях. Авторская правка исчерпывающим образом отражена в разделе «Варианты».

1

Первый сборник рассказов Чехова был подготовлен к печати в середине 1882 года. В него входили рассказы: «Жены артистов», «Папаша», «Петров день», «За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь», «Исповедь, или Оля, Женя, Зоя», «Грешник из Толедо», «Темпераменты», «Летающие острова», «Перед свадьбой», «Письмо к ученому соседу», «В вагоне», «Тысяча одна страсть, или Страшная ночь».

В свет этот сборник не вышел. Сохранились два неполных его экземпляра – без обложек, титульных листов, последних страниц и оглавления (Московский дом-музей А. П. Чехова – 112 и 96 стр.). На одном экземпляре сделана помета: «Издание автора 188—»; в другом – указание И. П. Чехова: «Сохранившиеся листы первого сборника рассказов А. П., не вышедшего в свет. (Начала 80-х годов, до „Сказок Мельпомены“). И. Чехов. 31 марта 1913»; «Рисунки покойного брата Николая».

М. П. Чехов писал об этой книге весьма осторожно: «Она была уже напечатана, сброшюрована, и только недоставало ей обложки… Я не знаю, почему именно она не вышла в свет и вообще какова была ее дальнейшая судьба» (Вокруг Чехова, стр. 137).

Сам А. П. Чехов никаких сведений о первом своем сборнике не оставил.

По традиции с этой книгой связывался черновой эскиз обложки, сохранявшийся у М. М. Дюковского (в 1965 г. передан в Московский музей А. П. Чехова): «На досуге. Антоши Чехонте. Рис. Н. П. Чехова».

Сборник датировался до сих пор 1883 годом на том основании, что хронологически позднейшая в нем пародия «Летающие острова» была напечатана в журнале «Будильник» в мае 1883 г.

При подготовке тома были обследованы дела московской цензуры, хранящиеся в Центральном гос. архиве г. Москвы. Среди бумаг 1882 г. обнаружены документы, объясняющие судьбу первой книги Чехова.

19 июня 1882 г. московская типография Н. Коди, издававшая, в частности, журнал «Зритель», обратилась в цензурный комитет с просьбой выдать ей «билет для представления в корректурных листах книги под названием „Шалопаи и благодушные. Альманах Антоши Чехонте с рисунками Чехова“, в которой будет 7 печатных листов» (ф. 31, оп. 3, ед. хр. 2251, л. 95). Цензурный комитет заседал в тот же день, но в просьбе было отказано «по неимению в виду закона для разрешения настоящего прошения» (там же, ед. хр. 2173, л. 125 об.). 30 июня 1882 г. типография вновь обратилась в цензурный комитет, прося «выдать ей билет для представления в корректурных листах книги „Шалость“ А. Чехонте, с рисунками Н. П. Чехова, книги, в состав которой входят статьи, уже печатавшиеся разновременно в подцензурных изданиях». «Статьи, – говорилось в этом прошении, написанном рукой самого Чехова, – которые еще не были напечатаны, будут доставлены в рукописи. Книга будет состоять из 5—7 печатных листов» (там же, ед. хр. 2251, л. 155). На этот раз просьба была удовлетворена, и типография получила «билет» – право на представление книги цензору. Цензором был действительный статский советник В. Я. Федоров, весьма влиятельный чиновник, вскоре назначенный председателем Московского цензурного комитета.

Обнаруженные материалы позволили установить дату сборника – 1882 (пародия «Летающие острова» относится, таким образом, тоже к 1882 г.), его название – «Шалость» – и полный объем (7 печ. л.)1.

Дальнейшая судьба первой книги Чехова в сохранившихся документах цензурного архива не отразилась. Но, начиная с Н. А. Лейкиным переговоры о «Пестрых рассказах», Чехов писал: «В Москве находятся издатели-типографы, но в Москве цензура книги не пустит, ибо все мои отборные рассказы, по московским понятиям, подрывают основы» (1 апреля 1885 г.).

Поскольку издание «Сказок Мельпомены» цензурных препятствий не встретило, замечание Чехова может быть отнесено только к первому его сборнику.

Из сборника «Сказки Мельпомены. Шесть рассказов А. Чехонте», М., 1884, в состав настоящего тома вошли: «Он и она», «Барон», «Месть», «Два скандала», «Жены артистов» (рассказ 1883 г. «Трагик» см. в томе II).

Появление «Сказок Мельпомены» – первой увидевшей свет книги Чехова – вызвало ряд откликов в прессе. В частности, П. А. Сергеенко писал: «…рассказы А. Чехонте живьем вырваны из артистического мирка. Все они небольшие, читаются легко, свободно и с невольной улыбкой. Написаны с диккенсовским юмором Всюду разлит юмор, юмор без натуги, и Чехонте обращается с ним весьма осторожно, как и следует. А то за последнее время ужасно как все ударились в юмористику мы только и смеемся, когда начальство острит и нельзя не хихикать, или когда шкуру сдерем с ближнего. Здорового же, веселого, хорошего смеха и в помине у нас не имеется» (Яго. Летучие заметки. – «Новороссийский телеграф», 1884, № 2931, 1 декабря).

В еженедельной газете «Театральный мирок» (выходила под редакцией А. А. Плещеева) была помещена библиографическая заметка о сборнике: «Все шесть рассказов написаны бойким, живым языком и читаются с интересом. Автор обладает несомненным юмором» («Театральный мирок», 1884, № 25).

Отзывом о сборнике начал свой «Московский фельетон» в «Новом времени» А. Д. Курепин, подписавшийся инициалом К. «Напрасно Антоша Чехонте увлекся нашептываниями Мельпомены. Лучше бы ему обратиться к самой жизни и черпать в ней полною горстью материалы для всевозможных рассказов, и веселых и печальных» («Новое время», 1884, № 3022, 28 июля).

Журнал «Наблюдатель» (1885, № 4, стр. 68—68) также напечатал сочувственную рецензию. Здесь о «Сказках Мельпомены» говорилось: «Автор этих рассказов придал им несоответственное название: все они взяты из мира театра, но к музе трагедии не имеют никакого отношения; их могла скорее передать муза комедии, веселая Талия, так как в них преобладает комический или юмористический элемент. Написаны эти рассказы недурно, читаются легко; содержание их и выведенные в них типы близки к действительной жизни».

В 1883 г. в Москве был издан юмористический сборник «Кукареку. Веселые и забавные рассказы, повести и стихотворения» – под ред. Трефового Короля (Л. И. Пальмина), где из журналов «Будильник» и «Москва» были перепечатаны, без участия автора, два рассказа Чехова: «Жизнь в вопросах и восклицаниях» и «Забыл!!».

В 1900 г. редакция петербургского журнала «Стрекоза» выпустила как «главную премию журнала» сборник «В мире смеха и шуток», куда вошли некоторые рассказы, стихи, юморески, карикатуры, увидевшие свет на страницах «Стрекозы». В их числе следующие рассказы и юморески Чехова, относящиеся к 1880 г.: «По-американски», «Папаша», «Перед свадьбой», «За яблочки», «Что чаще всего встречается в романах, повестях и т. п.?». Как показывает сопоставление текстов, это была простая перепечатка (рассказ «Папаша», выправленный Чеховым в 1882 г., здесь воспроизводился по журнальному тексту 1880 г.). Таким образом, сборники «Кукареку» и «В мире смеха и шуток» не могут считаться источниками текста.

Рассказы и юморески ранних лет, не публиковавшиеся при жизни Чехова и сохранившиеся в рукописях, собраны в разделе «Неопубликованное. Неоконченное». Здесь, в частности, впервые полностью помещена юмореска «Рекламы и объявления». Выяснено также, что пародийный «роман» «Тайны ста сорока четырех катастроф, или Русский Рокамболь», в предшествующих изданиях датированный 1884 г., в действительности относится к 1882 г.

2

Все рассказы и юморески, собранные в первом томе, появились в журналах и газетах 1880—1882 годов под псевдонимами или без подписи. Первая достоверно известная подпись Чехова в печати – «…въ» – находилась под «Письмом к ученому соседу». Затем широко применялся известный псевдоним «Антоша Чехонте» и его варианты: Антоша, Чехонте, Ан. Ч., Антоша Ч., Антоша Ч ***, А. Чехонте, Дон Антонио Чехонте. Под некоторыми текстами стояли подписи: Человек без селезенки, Прозаический поэт, Г. Балдастов1.

Готовя для книгоиздательства А. Ф. Маркса первое собрание своих сочинений, Чехов не смог разыскать всё, что было напечатано им за двадцать лет литературного труда, – своих «по всему свету разбросанных детищ». Некоторое число рассказов и юморесок, опубликованных под нераскрытыми псевдонимами или анонимно, затерялось на страницах журналов и газет конца 70-х – начала 80-х годов и не собрано до сих пор.

При подготовке этого тома были обследованы следующие издания 1877—1883 годов.

Журналы: «Стрекоза», «Будильник», «Осколки», «Иллюстрированный бес», «Зритель», «Свет и тени», «Мирской толк», «Москва», «Развлечение», «Русский сатирический листок», «Колокольчик», «Маляр», «Шут», «Фаланга» (Тифлис), «Гусли» (Тифлис), «Маяк» (Одесса), «Пчелка» (Одесса), «Добряк», «Эхо», «Ребус», «Нувеллист», «Нива», «Нева», «Иллюстрированный мир», «Огонек», «Природа и охота», «Россия», «Кругозор», «Детский отдых», «Родник».

Газеты: «Московский листок», «Минута», «Петербургский листок», «Газета А. Гатцука», «Суфлер», «Театр», «Азовский вестник», «Азовские слухи», «Таганрогский вестник», «Русский курьер», «Московская неделя», «Россия», «Русская газета», «Донская пчела», «Южный край», «Улей», «Порядок», «Светоч», «Свет», «Отголоски», «Гласность», «Рассвет».

Альманахи и сборники: «Незабудка», М., 1878; «Стрелок», М., 1878; «Комар», М., 1878; «Юла», М., 1878; «Весельчак-каламбурист», М., 1879; «Живые струнки», СПб., 1879; «Забавник», СПб., 1879; «Наши смехотворы» («Потешная библиотека»), СПб., 1879; «Радуга», М., 1879; «Репертуар веселья, забавы и смеха», М., 1879; «Сверчок», Одесса, 1879; Альманахи «Будильника» на 1879—1882 годы; «Сверчок», М., 1880; «Ворона в павлиньих перьях», М., 1880; «Скоморох», М., 1880; «Смехотвор, или Шуты гороховые», СПб., 1880; «Шут гороховый», Одесса, 1881; «Юморист», М., 1881; «Веселый попутчик», СПб., 1881; «Букет», СПб., 1881; «Чудеса московской выставки», СПб., 1882; «Ей, ей, умру от смеха», СПб., 1882; «Художественный альманах журнала „Свет и тени“», М., 1882; «Обломки», СПб., 1882; «Возбудитель удовольствий жизни, веселья, любви и счастья», М., 1883; «Кукареку», М., 1883; «Живая струна», СПб., 1883; «Муха», СПб., 1883; «Весельчак», СПб., 1883; «Забубенные головушки», СПб., 1883; «Матушкины сынки», СПб., 1883; «Медные лбы», СПб., 1883; «Фонарик», СПб., 1883; «Зубоскал», СПб., 1883; «Мотылек», Киев, 1883.

При обследовании проверялись: свидетельства о первом выступлении Чехова в печати; предположения об авторстве Чехова в спорных текстах; публикации приписываемого Чехову. Удалось обнаружить рассказы, юморески и стихотворения, принадлежащие, вероятно, Чехову (помещены в отделе «Dubia» тома XVIII). В том XVIII отнесены и 12 строк из № 30 журнала «Стрекоза» за 1880 г. («Комары и мухи»), предположительно выделяемые из всей 35-строчной публикации.

А. Пазухину запомнилось участие Чехова в альманахе «Иллюстрированный бес» (см. А. Измайлов. Чехов. М., 1916, стр. 84—85). В единственном увидевшем свет номере (М., 1880; экземпляр хранится в Государственной публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Ленинград) воспроизведены гравированные рисунки Н. П. Чехова; сопровождающий их текст не подписан. По документам архива Московского цензурного комитета установлен автор стихов и фельетонов «Иллюстрированного беса» – Александра Урвановна Соколова, работавшая в малой прессе под псевдонимом «Синее домино» (прошение А. У. Соколовой от 13 мая 1881 г., ЦГАМ, ф. 31, оп. 3, ед. хр. 2250, л. 41).

Центральный гос. архив литературы и искусства (Москва) приобрел сохранявшиеся в бумагах книгоиздательства А. Ф. Маркса гранки – материал для дополнительных томов посмертного издания сочинений Чехова. На восемнадцати больших листах сделаны оттиски рассказов, юморесок и фельетонов 1881—1886 годов. В их числе входящие в настоящий том «И то, и се (Письма и телеграммы)», «Салон де варьете», «Темпераменты», «В вагоне»1, «Свадебный сезон», «Философские определения жизни», «Встреча весны». Здесь же из журнала «Будильник» за 1882 год были перепечатаны три юморески: «Обиднейшие из заграничных уток», «К истории рекламы», «Женский костюм в Париже». Первая была опубликована в «Будильнике» с подписью А., две другие – без подписи. Анализ содержания и стиля этих юморесок приводит к выводу, что они не принадлежат Чехову.

В разное время из старых юмористических журналов перепечатывались, с указаниями на принадлежность их Чехову, тексты неустановленного или спорного авторства. Из их числа в том не включены:

1. Юмореска «Нормальный контракт», перепечатанная за подписью «Человек без селезенки» в журнале «Поток», 1910, № 4, стр. 3. При подготовке тома было выяснено, что «Нормальный контракт» (впервые опубликован без подписи в журнале «Стрекоза», 1880, № 3, стр. 6) принадлежит В. В. Билибину и вошел в его книгу «Любовь и смех. Веселый сборник. Соч. И. Грэк», СПб., 1882, стр. 20—21.

2. Юмореска «Археологический рапорт городничего» («Стрекоза», 1879, № 51, стр. 7, подпись «Н. Г.»), перепечатанная в заметке М. Приваловой «О первом выступлении А. П. Чехова в печати» («Нева», 1964, № 5). Подпись «Н. Г.» принадлежит П. А. Сергеенко, постоянно сотрудничавшему в «Стрекозе» (сокращение обычного его псевдонима «Непризнанный гений»).

3

Утрачены следующие ранние стихи, рассказы, юморески и драматические сочинения Чехова, известные по упоминаниям в письмах, мемуарах современников и «почтовых ящиках» юмористических журналов 1877—1882 годов.

1. «Тарас Бульба», трагедия (самый ранний литературный замысел Чехова; относится к 1873—1874 гг. Scriba. А. П. Чехов по воспоминаниям родственников. – «Приазовский край», 1904, № 180). Из воспоминаний не вполне ясно, была ли трагедия написана или существовала лишь в замысле.

2. Стихотворная сказка; стихотворения 1874—1876 годов. (М. П. Чехов. Антон Чехов на каникулах. В кн. «Чехов в воспоминаниях современников», М., 1954, стр. 66—67; Чехов и наш край, стр. 38).