Текст книги "Воздушный стрелок. Наемник"

Глава 5
«Наш паровоз вперед летит»

Гудок-свисток, знаменующий отправление, совсем необязательный для современного поезда, но… традиция! И стремительно учащающийся стук колес на несуществующих стыках рельсов, как начало симфонии путешествия. Сергей с детства любил долгие поездки в поездах, еще тех, старых, с огромными пышущими жаром «титанами», усатыми проводниками и смешливыми проводницами, чаем в мельхиоровых подстаканниках и тонким звоном от дрожащих в стаканах чайных ложечек. Были, правда, и вещи, которые Сергею в поездах совершенно не нравились, а именно – ароматы холодной жареной курицы, отваренных вкрутую яиц и свежих огурцов. Смешиваясь с запахами металла и мазута, без которых был немыслим ни один вагон ни одного поезда, они порождали такую отвратительную какофонию… И вроде бы в поездах уже давно не пахнет ничем, кроме освежителей воздуха, а брезгливое отвращение к СПНП[5]5
  Стандартный Пищевой Набор Путешественника (шуточное сокращение авторства боярича С. А. Зотова).


[Закрыть] у Сергея никуда не делось, впрочем, как и любовь к путешествиям.

Боярич довольно вздохнул, но, тут же задавив вылезшую на лицо усмешку, покосился на своего спутника и единственного соседа по купе СВ. Тот, что-то тихо пробормотав, как раз запихнул объемистый рюкзак в шкаф над входной дверью. Из-под черной ткани послышался короткий железный лязг, дверца шкафчика с тихим хлопком заняла положенное место, а сам попутчик, рухнув на свою полку, почти тут же углубился в чтение какого-то текста на невидимом для окружающих экране браслета.

Сергей отвел взгляд от хмурого соседа. Последнюю пару дней тот почему-то пребывал в отвратительном настроении, и Зотову это совершенно точно не нравилось. Не хотелось бы, чтобы парень вспомнил ту манеру общения, которую он с таким успехом практиковал в начале их знакомства, а судя по состоянию Кирилла, до этого «радостного» момента осталось совсем немного времени. М-да, порученец цесаревича боится пятнадцати… прошу прощения, по паспорту шестнадцатилетнего мальчишку. Ну не бред ли?

Зотов сам себе кивнул – мол, бред, конечно… но так оно и есть. И дело даже не в умении этого самого мальчишки докопаться даже до столба. Просто порой от него такой жутью несет, что волосы дыбом встают во всех приличных и неприличных местах. Чертова эмпатия.

– Как насчет чая, Кирилл? – решил разбить тишину Сергей, едва в окне мелькнул край платформы.

– Мм? – Его спутник оторвался от чтения и, словно опомнившись, кивнул: – Я бы и перекусить не отказался. Позавтракать-то не успел.

– Ресторан должен открыться через полчаса, – глянув на браслет, поставил боярич в известность своего спутника и тут же поинтересовался: – Проспал?

– Нет, – вздохнул тот. – Забыл вещи в раздевалке спортзала, а абонемент завтра заканчивается. Пришлось бежать за ними, чтобы не выкинули. А там и ты заявился.

– Понятно, – протянул Зотов. Вот ведь тоже… Кирилл как-то незаметно и нечувствительно перешел на «ты» и, что самое интересное, совершенно не чувствует никакого смущения, обращаясь подобным образом к человеку, куда более старшему по возрасту. Нехарактерная привычка для боярского отпрыска, в которого этикет должны были вбивать чуть ли не с младенчества. Сергей тряхнул головой, отбрасывая несвоевременные мысли. Профессия, чтоб ее!

Современный поезд – это не только комфорт, удобство и отсутствие вызывающих ностальгию запахов, это еще и первоклассная кухня вагона-ресторана. Вот уж где точно нельзя встретить ничего напоминающего пресловутый СПНП. Так думал Зотов, когда они с Кириллом приземлились за один из столиков. Но, к своему разочарованию, попробовав принесенные стюардом блюда, Сергей вынужден был признать, что здешний повар схалтурил. Правда, через несколько секунд до него дошло, что он сравнивает поданные блюда с результатами кухонных экспериментов Кирилла, и невольно фыркнул, вспомнив недавнюю шутку Кратова с платными обедами-ужинами. С этой точки зрения недешевое меню вагона-ресторана было честным… если сравнивать с ценой обедов, приготовленных руками подопечного.

От размышлений Сергея заставил отвлечься спутник. Кирилл неожиданно напрягся… но через несколько секунд так же неожиданно расслабился.

– Что-то случилось? – не сдержал любопытства боярич.

– Нет, ничего, – помотал головой Кратов и легко улыбнулся. – Показалось.

«Показалось»… Да черта с два! Я, конечно, не профи в этом деле, как мои прежние коллеги из управления «С», но чтобы почуять чужой взгляд, и моей подготовки вполне достаточно. Враждебный взгляд…

А в том, что я учуял буквально несколько секунд назад, доброты не было ни на грош. Правда, однозначно определить этот взор как интересующийся именно мной я бы не рискнул. Больше похоже на то, что кто-то последовательно оценивал всех присутствующих в вагоне, классифицируя по возможной опасности. Хм… нехорошо. Одно дело знать, что какая-то бяка грозит лично мне, и совершенно другое – попасть под чужой замес.

С другой стороны, это может быть и просто взгляд излишне ретивого комиссара из транспортной службы безопасности, не так ли?

Слышал я, что здесь они в чести. В каждом поезде, дирижабле и самолете водятся такие полезные дяди и тети, следящие за порядком на борту. Может, этот один из них? Проверить бы, но как?

Аккуратно распустив клубок эмоций и чувств, я попытался прозондировать в Эфире окружающее пространство на предмет наличия у присутствующих чего-то эдакого. Глухо. Ну почувствовал я, что у двоих из дюжины находящихся в ресторане пассажиров при себе имеется оружие. Взял их на заметку, разумеется, аккуратненько, чтобы не спалиться, если они сами в эфирных техниках шарят. Только оружие и у комиссаров есть, им по штату положено. Гарнитура? Во-первых, я ее не почуял, а во-вторых… те же яйца, вид в профиль. И распознать наличие удостоверения в кармане я не могу. Просто потому что не знаю, как оно должно ощущаться в Эфире.

Вот ведь гадство! Этот наблюдатель окончательно испортил мне аппетит. Никакого удовольствия от процесса. Не то что Зотов. Жрет как ни в чем не бывало. У-у… завидно. Хотя, кажется, моему спутнику кое-что из блюд тоже не особо понравилось. Ну да, конечно! Сравнил мою домашнюю солянку с этим. Я-то для себя готовил, с душой, а это… ширпотреб, иначе не скажешь. А вот холодные закуски здесь очень даже ничего, я оценил. Кстати, надо будет с собой в купе их забрать, съем, как аппетит вернется.

Так, размышляя о всякой ерунде и тем самым старательно размывая свой интерес к возможному наблюдателю, я покончил со ставшим безвкусным обедом и, дождавшись, пока боярич сложит свои приборы в опустевшую тарелку, двинулся к выходу из вагона.

На обратном пути я продолжал сканировать окружающее пространство, автоматически отмечая наличие у пассажиров оружия. Подсчет, произведенный по ходу движения, удручал. На три вагона, через которые мы прошли, возвращаясь в свое купе, мною было обнаружено аж восемь единиц стрелкового оружия. Вот что значит жить в стране с частично разрешенным оборотом оружия. В основном это были обычные пистолеты малых калибров, не предназначенные ни для чего, кроме личной защиты носителя, но пара автоматических стрелометов в купе одного из проводников, засеченных мною в Эфире, заставила немного напрячься. Мы что, на войну едем? Или оно так и должно быть? Тьфу! Вот что мне стоило поискать нужную информацию в паутинке, людей порасспрашивать? Сейчас бы головы не ломал. А я дурью маялся, занятия себе придумывал, только чтобы с Ольгой пореже пересекаться! Ну не идиот ли? Хм, интересно, может, мой спутник что-то знает?

– Оружие? – удивился Зотов, когда я все-таки решился задать ему свои вопросы. – Да нет никакого запрета. Имеешь лицензию – таскай с собой хоть гаубицу. Но и комиссары, в случае чего, имеют право стрелять без предупреждения и наповал. Да что я рассказываю? Ни меня, ни тебя на вокзале никто же не задержал, хотя кое-кто, не будем показывать пальцем, похоже, решил провезти с собой оружия на целое штурмовое отделение.

– А автоматические стрелометы в купе проводника – это нормально? – спросил я, пропустив мимо ушей язвительный намек боярича на мою сумку.

– Если у него находится арсенал все тех же комиссаров, то да, – пожал плечами Зотов и, чуть прищурившись, осведомился: – А откуда такой интерес и, что самое главное, познания?

– Эфир, наблюдение, паранойя, – буркнул я в ответ, кусая бутерброд, смастеренный из утащенной с ресторанного стола грудинки и ароматного белого хлеба, и запивая его чаем из классического стакана в не менее классическом подстаканнике.

– Паранойя? – удивленно переспросил боярич, а я вздохнул. Ну да, мое недавнее прошлое ему неизвестно, так что интерес понятный и прозрачный. Ну а в том, что Зотов пропустил мимо ушей упоминание об Эфире, ничего странного нет. Своих умений в этой сфере я хоть и не демонстрировал специально, но и не скрывал.

– Она самая, – кивнул я. – Полезная штука, но иногда чересчур утомительная.

– Вижу, – усмехнулся боярич. – Но сейчас, уверяю тебя, твоя паранойя может спать спокойно. Никаких поводов для волнения я вокруг не наблюдаю.

– Успокоил, спасибо, – справившись с бутербродом и прибрав оставшиеся от него крошки, откликнулся я, стряхивая мусор в контейнер под столом.

– Вот и замечательно. – Боярич не повелся на мое ехидство и, кивнув, принялся разбирать одну из своих сумок. – Кстати, об успокоении. Время уже позднее, так что давай-ка готовиться ко сну. Дольше спим – короче дорога.

– Не возражаю, – согласился я, глянув в окно, за которым уже сгущались сумерки. Одиннадцатый час. С одной стороны, время вроде бы «детское», с другой же… а чем еще можно заняться в поезде, несущемся со скоростью в полторы сотни верст в час, кроме как есть, спать и читать? Водку жрать? Так моему телу хватит ста граммов, чтобы захмелеть, схлопотать «вертолет», а после все утро промучиться от похмелья. Но это уже не пьянка, а бессмысленный перевод ценного продукта и форменное издевательство над организмом получается. Вопрос: оно мне надо? Ответ даже озвучивать не стану, а значит… на горшок, сказку на ночь – и в люлю.

Правда, пойдя на поводу у своей так не вовремя проснувшейся паранойи, я все же внес некоторые коррективы в этот план-график, уместив между походом в санузел и чтением «сказки» перед сном некоторые манипуляции со своим арсеналом. Кхукри удобно устроились под боком, рюгеры отправились под подушку, а на двери разместилась простенькая ловушка-будильник. В общем, стандартный отход ко сну в условно-враждебной обстановке.

Но каким взглядом наблюдал за моими приготовлениями боярич… м-да! Кажется, у кого-то разрыв шаблона.

Вопреки моим ожиданиям, ночь прошла вполне спокойно. Если не считать того момента, когда сонный боярич посреди ночи решил наведаться в санузел, естественно, напрочь забыв об установленной мною на двери купе ловушке-будильнике. Хорошо еще, что в свете пролетающих за окном фонарей я успел рассмотреть ошалевшее лицо своего спутника, до того как сорваться в атаку, иначе, боюсь, дело могло закончиться плохо.

Правда, поутру, когда я умылся, позавтракал и, выпив две чашки кофе, наконец проснулся, мне в голову стукнула одна идейка, явно навеянная не желающей засыпать паранойей. А именно – вспомнив ночное происшествие, я предположил, что таким образом Зотов просто-напросто решил проверить боеспособность своего спутника. Но это лишь версия, гипотеза, подтвердить истинность которой у меня не было никакой возможности.

В курительном салоне, расположившемся сразу за вагоном-рестораном, было пусто. Собственно, и за столом в самом ресторане мы с Сергеем были первыми посетителями за утро. Неудивительно, учитывая, что завтракать мы пришли в восьмом часу утра.

– Кирилл, ты за ночь не накурился, а? – недовольно проворчал мой сопровождающий, когда я, устроившись в одном из удобнейших кожаных кресел салона, достал пачку сигарет. – Ведь на каждой станции на перрон бегал!

– А незачем было меня будить, – откликнулся я. – Я из-за твоей забывчивости до утра без сна провалялся.

– Нервишки, да? Так сказал бы, у меня в аптечке успокоительное есть, – преувеличенно участливо проговорил Зотов. Он меня еще и подкалывает!

– А укрепляющего в твоей аптечке нет? – спросил я.

– Зачем? – не понял боярич.

– Чтоб не бегать посреди ночи до туалета, – фыркнул я.

– Один-один, – со вздохом отозвался Зотов и, развернув экран своего браслета, погрузился в чтение. И я, понаблюдав за действиями своего спутника, последовал его примеру. А что? Заняться все равно нечем, места для ежедневной тренировки в поезде днем с огнем не найдешь. Так почему бы и не потратить немного времени на чтение под кофе с сигаретой?

– Кунгур! Подъезжаем к Кунгуру. Стоянка – сорок минут. – Объявившийся в салоне стюард лениво, чуть ли не с зевком, озвучил новость и вновь исчез за дверью в тамбур. Тоже не выспался, что ли?

– Ну что, Сергей Александрович, прогуляемся, посмотрим на древний город? – спросил я боярича.

Тот оторвался от чтения и, чуть подумав, кивнул.

– Можно, ноги размять – дело хорошее. Правда, насчет «посмотреть город» сомневаюсь. За сорок минут разве что привокзальную площадь увидеть успеем, – обстоятельно проговорил Зотов.

– Все лучше, чем в поезде сиднем сидеть, – пожав плечами, отозвался я, поднимаясь с кресла.

– Согласен, – вновь кивнул боярич, сворачивая экран браслета и покидая насиженное за прошедшую четверть часа место. – Но сначала нужно заглянуть в купе.

– И не тебе одному, Сергей Александрович. – Я выразительно хлопнул себя по боку, намекая на отсутствие кобуры. – Ветровку накинуть было бы неплохо. А то погодка в Кунгуре нынче прохладная, если верить паутинке. Хотя, казалось бы, середина лета на носу, а вот поди ж ты…

– Параноик, – буркнул себе под нос Зотов, совершенно правильно оценив мой жест.

– На Аллаха надейся, а верблюда привязывай, – откликнулся я и так же тихо добавил: – Беспечный мальчишка!

– Эй, я все слышал! – вскинулся мой спутник, отворяя дверь в тамбур очередного вагона.

– Вывод: не надо путать укрепляющее с успокоительным. Я слышал, при смешивании некоторые препараты этой группы могут вызывать галлюцинации, – фыркнул я. – Твой случай, между прочим.

Так, препираясь и подкалывая друг друга, мы добрались до своего купе, где и «экипировались» для предстоящей прогулки. Кстати говоря, несмотря на обвинения в паранойе, сам Зотов не побрезговал вооружиться небольшим полуавтоматическим пистолетом, тут же скрывшимся в кобуре под полой легкого льняного пиджака. Паранойя или нет, а безопасность прежде всего.

Пусть Сергей и был прав, утверждая, что нормально прогуляться по городу за сорок минут не получится, но на то, чтобы развеяться и подышать свежим воздухом, этого времени вполне хватило. Хотя говорить о чистом воздухе на вокзале… м-да. Но все лучше, чем сидеть в купе, пусть даже и с кондиционером.

А вообще Кунгур мне понравился. Маленький, провинциальный, сонный, но по-своему очаровательный городок, насчитывающий полтысячелетия истории, о чем недвусмысленно свидетельствует немалое количество белокаменных палат века семнадцатого, соседствующих с богатыми домами в стиле модерн постройки начала прошлого века.

Кто-то скажет, что нельзя оценивать город по одним лишь видам, открывающимся с привокзальной площади, и черт бы с ними, любителями романтических прогулок. Мне хватило и короткой прогулки в окрестностях вокзала. И пусть я не увидел пригородов или рабочих кварталов Кунгура, но, может, оно и к лучшему, и в моей памяти он так и останется «пряничным» городом, этакой иллюстрацией к легендам о покорении Сибири и к куда более поздним, но не менее драматичным временам становления уральских заводчиков, их расцвета и упадка.

Если бы еще не это ощущение чужого взгляда на перроне, то и дело цеплявшего меня своей назойливостью. Кстати, если я не ошибаюсь, мой спутник тоже чувствовал что-то эдакое. По крайней мере, шуточек о моей мнительности больше не было. Да и сам Зотов к моменту отхода поезда выглядел несколько посмурневшим.

Можно было бы, конечно, предположить, что у боярича просто испортилось настроение, но против этой гипотезы играл добрый десяток эфирных техник, расползшихся от Зотова во все стороны, словно змеи, невидимые такие, почти неощущаемые даже в Эфире, по крайней мере, для большинства сенсоров, не имеющих статуса мастера.

Вновь оказавшись в купе уже тронувшегося и теперь медленно ползущего по городу поезда, Зотов запер за нами входную дверь, достал из шкафа свою сумку и, выудив из нее небольшой вычислитель в противоударном исполнении, принялся что-то с ним мудрить. Молча. Наконец, подкрутив пару верньеров, довольно чужеродно смотрящихся на современной клавиатуре, он ткнул кнопку ввода. Хлопок, короткий свист – и в пространство выплеснулась эфирная щитовая техника, укрывшая нас от возможных наблюдателей. Громоздко, но эффективно.

– У тебя хорошее чутье, Кирилл, – отодвинув вычислитель, демонстрирующий на экране хаотическую пляску каких-то диаграмм, проговорил боярич. – За нами явно наблюдают. Ты, конечно, не видел, но на перроне я запустил пару поисковых конструктов, и результат мне не понравился. Вагон, следующий за нашим, и тот, что находится за салоном, плотно прикрыты в Эфире. Да и кое-кто из наших соседей проявляет нехарактерный для попутчиков интерес… А сейчас давай подумаем…

Договорить он не успел. Установленный бояричем щит блеснул неяркой вспышкой и исчез, словно его и не было. А через секунду судьбу конструкта повторил стоявший на столике вычислитель. Правда, вспыхнув, он не исчез, а лишь зачадил черным дымком, а потом и браслет на моей руке на мгновение раскалился и вырубился. И судя по тихому чертыханию Сергея, его коммуникатор также вышел из строя. Кажется, началось веселье!

Я попытался было потянуться к Эфиру, и… теперь мы с бояричем матерились на пару. Какая-то гнида устроила в вагоне бурю, весьма похожую на ту, что я ощущал в подземельях Александровского кремля. Наверняка артефакты! Вопрос лишь в том, как их умудрились протащить и, самое главное, установить в составе?! Они же должны жрать до хрена энергии, да и габариты у этих «игрушек» отнюдь не мелкие. Уж я-то помню, видел коробки возмущающих Эфир ретрансляторов, пока цесаревич вел меня в свой подземный кабинет. Установить такие в поезде незаметно для окружающих невозможно!

– Хватай манатки, Сергей, и уходим, пока нас здесь не положили, – прошипел я, продевая руки в лямки своего рюкзака.

– Я слаб в стихиях. Даже от воя не закроюсь, – предупредил Зотов, выуживая из шкафа свою сумку.

– А я вообще новик, зато с оружием. Попрыгаем! – Не в силах смотреть, как мой спутник пытается перехватить поудобнее свой полуспортивный баул, я подскочил к нему и заставил напялить сумку, как рюкзак, на спину, благо длины лямок вполне хватило. Убедившись, что напарник готов, я выбил окно, и крупные осколки стекла посыпались на стол и полки. – Лезь на крышу. Здесь нам воспользоваться Эфиром не дадут.

– А наверху, думаешь, получится? – выбираясь в окно, успел пробурчать Зотов.

– Там хотя бы гранату в купе не закатят, – просипел я, вылезая следом за бояричем, и, ухватившись за поданную им руку, втянул себя на крышу выползающего из города поезда. – К тому же здесь можно палить во все, что движется, не опасаясь положить «мирняк».

К счастью, у нас нашлось несколько спокойных минут, так что пока я с рюгерами в руках посматривал по сторонам, Зотов успел вооружиться одним из двух автоматических стрелометов, что покоились в моем рюкзаке. И вовремя! Первый же сунувшийся к нам «в гости» кадр получил выстрел в корпус и исчез где-то под колесами поезда.

– Не стоим, Серый. Бегом к хвосту состава! – Я ткнул замершего на месте боярича в плечо. Этого хватило, чтобы Зотов «разморозился» и помчался следом за мной. Честно говоря, устраивая этот забег, я надеялся только на одно, а именно – что мощности артефакта не хватит для накрытия такой большой площади.

До последнего вагона оставалось совсем немного, когда чуйка взвыла сиреной. Я прыгнул вперед, утягивая за собой Зотова, и воздух над нами прошила очередь из доброго десятка стрелок. Ответить я не успел. За меня это сделал боярич, разом ополовинив магазин стреломета, но достав противника. До нас долетел воющий матерный перебор, но терять время, выжидая появления других «целей», мы не стали и с новой силой рванули к хвосту начинающего набирать скорость поезда.

– Прыгаем. – Я мотнул головой в сторону железнодорожного полотна, со все большей скоростью уносящегося назад. Зотов посмотрел на меня, как на больного, потом вздохнул и, бросив короткий взгляд за спину, где можно было увидеть выбирающиеся на крышу фигурки вооруженных людей, сплюнул.

– Да чтоб я еще раз! – воскликнул он и… прыгнул.

Я успел отметить почти профессиональный перекат, с которым Зотов погасил скорость при падении на откос, и последовал за ним. Земля приняла меня неласково, больно впившись в тело острыми гранями щебня, которым была отсыпана подушка железнодорожного полотна, да только разлеживаться времени не было, и я, кряхтя словно старый дед, поднялся на ноги. Подошедший ко мне Зотов протянул выуженную из кармана пиджака фляжку, которую я с благодарностью принял, поднес ко рту, глотнул и… тут же закашлялся. Взгляд уперся в один из столбов, установленных вдоль железки. Все бы ничего, но на нем отчетливо виднелась знакомая коробка ретранслятора…