Текст книги "Пылающая полночь"

Глава 4

«Альтруисты…» И где он только такие ругательства находит?! Я ворчал больше по привычке, чем от реальной обиды. Да и какая там обида? Просто, обилие неизвестных и чаще всего необъяснимых слов, которыми с такой лёгкостью сорит мой сосед, выводит меня из себя. Мне же интересно, что они все означают, а дух чаще всего молчит на это счёт, как… как «партизан». Вот, тоже, кстати говоря, словечко из его арсенала. Но значение этого термина, сосед хотя бы объяснил… в кои-то веки!

– «Хорош нудеть!» – Рыкнул дух. – «Лучше быстрее перебирай ногами, или сведёшь знакомство с теми кошаками прямо здесь и сейчас!».

Я прибавил ходу, мысленно соглашаясь с соседом, что на этот раз любопытство и обязательность сыграли со мною злую шутку. Но кто же знал, что там ТАКОЕ?!!!

Когда я решил пойти на шум боя, точнее, на ощущение сражения, которое транслировал мне сосед, я совершенно не ожидал встретиться там с целой стаей ночных кошаков, небольших, но очень быстрых и, к сожалению, весьма глазастых существ, обладающих к тому же, великолепным нюхом. Подозреваю, что именно запах меня и выдал. Запах и моё промедление. Впрочем, вполне понятное. Я никогда прежде не видел, чтобы ночные кошаки, твари абсолютно не стайные сбивались в такие ватаги и более того, устраивали между собой целые сражения. И потому промедлил. Удивление чуть было не стоило мне жизни. Стремительные уродцы, поросшие жёсткой шерстью, пучками торчащей из покрытой крупной чешуёй кожи, моментально прекратили общую свалку и помчались в мою сторону. Пришлось драпать и, одновременно, искать подходящее место для боя. И чем скорее, тем лучше. Долго убегать я не смогу.

Очередной узкий проход меж двух куч щебня и обломков камней, когда-то бывших домами, позволил мне скрыться из виду преследующих меня тварей. Всего пять-десять секунд, но мне и этого хватит.

Недолго думая, я взлетел вверх на осыпающуюся кручу, огляделся по сторонам и, нашарив в подсумке нужный фиал, скривившись, сделал глоток. Первый флакон, второй… третий я опрокинул в глотку, когда внизу уже раздалось негромкое рычание и цокот многочисленных когтей по древней брусчатке. По спине прошёл мороз от накатывающего омерзения и страха, сопровождающего ночных кошаков на охоте. Справившись с эмоциями, я поднял арбалет и изготовился к стрельбе. Сейчас!

Алые пятна, какими, из-за очков виделись мне преследующие твари, волной выметнулись из-за поворота, чтоб тут же нарваться на выстрел «ледянки». Понятное дело, что это их не остановит, но хотя бы притормозит, дав мне столь необходимые секунды. И ведь получилось! Красные пятна резко сбавили в свечении и почти замерли на месте, когда в их гуще взорвался керамический шарик ледяной бомбы – наконечника болта. В темноте не разглядеть подробности, даже в таких очках как у меня, но в этот момент, «ледянка», затормозившая тварей и покрывшая изморозью круг диаметром в добрых двадцать шагов, словно осветила его синим светом, позволяя увидеть даже самые мелкие камушки под ногами примороженных искажённых. Красиво, но… честное слово, мне сейчас не до того. Взрыв холода не удержит тварей надолго, а значит, нужно поторопиться!

Укреплённый специально ради таких случаев, арбалет натужно скрипел от моих движений, ставших, под влиянием эликсиров деда, слишком быстрыми и резкими, но справлялся со своей работой. Освящённые в Ленбурскогом Доме болты с жалами из хладного железа, один за другим врезались в тела тварей и взрывались, вырывая из них огромные куски. Одного такого выстрела хватало, чтобы уложить искажённого на месте. Да, это не жвальни, похлипче будут!

Уродливые, костлявые тела тварей разлетались, да так, что за поворотом, среди пока ещё живых преследователей, уже началась натуральная свара за добычу.

Мне пришлось трижды использовать «ледянки», прежде чем внизу затихло последнее движение, и смолк утробный мяв тварей. Спускаться туда у меня не было никакого желания. Смрад, поднимавшийся от растерзанных болтами и клыками сородичей тел, только что наизнанку не выворачивал. Куда там бойне чёрных кабанов на поляне!

А ведь спускаться всё равно придётся. Во-первых, потому что иного пути отсюда нет, а во-вторых… нужно глянуть, может быть, среди этого месива найдутся целые трофеи, пригодные для продажи. На хвосты ночных кошаков, конечно, рассчитывать не приходится, но вот языки и глаза… и надо бы проверить эту возможность поскорее, пока к месту побоища не начали подходить другие обитатели руин. А в том, что такие найдутся, я не сомневаюсь. Здешние твари, существа умные и на звуки боя ни за что не выйдут, но вот после… в общем, стоит поторопиться.

Маску на лицо, перчатки на руки и вперёд. Осторожно ступая по залитым кровью камням и мысленно прикидывая, в какую сумму выльется мне покупка у деда ещё одного флакона очищающего эликсира, взамен того, что я израсходую на чистку обуви, я добрался до наибольшего скопления тел. Как и ожидалось, рассчитывать на хвосты здесь не приходится. От них одни клочки остались, за что стоит «поблагодарить» самих ночных кошаков, бешено терзавших своих собственных павших сородичей. Зато глаза и языки, в большинстве своём остались целы, а значит, флакон в одну руку, засапожник в другую и за работу.

Конечно, два десятка глаз и десяток языков, это несколько больше того, что заказал мне ленбургский зельевар, но в данном случае, я предпочитаю принцип: лучше больше, чем меньше. Да и не думаю, что заказчик сильно расстроится из-за такого перебора. А если удастся раскидать трофеи в розницу, м-м… внакладе я точно не останусь. Нужно только по возвращении, не забыть разложить кошачьи глазки попарно по разным флаконам, чтоб не выуживать их из одной ёмкости при продаже. Иначе накроется моя идея розничной торговли медным тазом.

Смахнув тыльной стороной ладони, выступивший на лбу пот, я перевернул очередную тушу ночного кошака и, порадовавшись уцелевшему хвосту, привычными движениями принялся извлекать из него свои трофеи. Распотрошу ещё парочку, и можно уходить. Точнее, нужно. Хотя и жаль оставлять такое количество добычи на поживу здешним тварям, но… как любит повторять сосед: «жадность фраера сгубила». Не знаю, кто такой тот «фраер», но замечание жизненное. Сколько нашего брата-ходока полегло в Пустошах только из-за того, что кому-то было жаль расставаться с добычей? Несчитано!

Окинув напоследок взглядом поле боя, я покачал головой. Да, Граммона бы здесь полоскало долго и мощно. Я закупорил металлический флакон, набитый извлечёнными у кошаков глазами, и бросил его в изолирующий мешок, где уже лежали вырезанные языки тварей и единственный уцелевший хвост – кусок мяса, больше похожий на хвост ящерицы… или дракона, увенчанный костяным жалом. Ну, для дракона он, конечно, маловат, но пару килограммов веса в нём имеется.

Взвесив в руке заполненный мешок, я вздохнул и бросил его в холщовую сумку, а ту закинул себе за спину и пристегнул её специальным тренчиком к поясу, чтоб не болталась. Осталось только скинуть пришедшие в полную негодность перчатки, пройтись очищающим эликсиром по обуви, избавляясь от отвратительно воняющей крови тварей на ней, и ходу отсюда!

До нужного мне входа в подвалы огромного здания, когда-то занимавшего чуть ли не половину квартала, я добрался без приключений, но уставшим. Покосившись на чёрный, полузаваленный обломками камней, провал арочного входа в подвал, с ведущими к нему выщербленными ступенями, я вздохнул.

– «Слева от входа, обвалившаяся стена, за ней пустая площадка».

– Спасибо, сосед. – Откликнулся я. – А там безопасно?

– «Я откуда знаю?» – Удивлённо фыркнул тот. – «Нечисти там точно нет, но может ли она служить укрытием? Этот вопрос тебе придётся прояснить самому».

Ну что ж, проясним. Я подошёл к обваленной, покрытой широкими трещинами стене и, устало поведя плечами, начал подъём.

Площадка оказалась открытым всем ветрам вторым этажом, от стен которого уцелел лишь один из углов, да и то, высота не обвалившихся кусков стены здесь не превышала человеческого роста. Да и хрен с ним. В конце концов, я тут не лагерь разбивать собрался, а пару часов можно отдохнуть и в таких условиях.

Отряхнув ладони, уже начинающие зудеть от пыли, я расстелил на каменном полу свой плащ и, усевшись на него, привалился спиной к уцелевшему куску стены.

– Последишь за обстановкой? – Попросил я духа.

– «Куда ж я денусь». – Со смешком ответил тот. – «Отдыхай. Перед рассветом я тебя подниму».

– Много. Мне пары часов хватит. – Возразил я, на что дух только хмыкнул.

– «Тебе ещё по подвалам чёр… хрен знает сколько ползать. В общем, спи давай, трудоголик». – Вовремя поправившись, произнём дух, уже наученный обычаям ходоков и их суевериям. А уж запрет поминать нечистого в Пустошах, даже суеверием назвать нельзя. Это ж надо быть совсем без головы, чтобы упоминать такую гадость в его же вотчине! Вот и дух потихоньку привыкает к этому правилу. Не всегда получается, но хотя бы обрывать подобные фразочки, он уже научился, и то хлеб.

Лето летом, а ночью в Пустошах довольно прохладно и ветренно… Но, место для отдыха, предложенное соседом, оказалось неплохо прикрыто от порывов ветра стоящей рядом одинокой, но высокой стеной, очевидно, остатками бывшего флигеля. Так что, хоть я и не могу сказать, что во время сна мне было тепло, как под любимым одеялом, но и от холода я не задубел. Правда, это не отменяло того факта, что проснувшись, я первым делом принялся за привычную по ленбургскому постоялому двору, гимнастику. Всё, как дома…

Сполоснув лицо парой горстей воды из фляги и, наконец, окончательно проснувшись, я спустился с приютишей меня на остаток ночи площадки и, убедившись с помощью соседа, в отсутствии поблизости искажённых тварей, подошёл к провалу, ведущему в подвальные помещения.

Затянув кожаные ремешки, удерживающие очки, я пристегнул к куртке глубокий капюшон, призванный защитить мою голову и шею от возможных атак сверху, и осторожно шагнул в темноту… которая для меня таковой не являлась. Спасибо дедовым очкам.

Передвигаться по подвалу пришлось с осторожностью, стараясь не споткнуться и не загромыхать ржавым железом, прогнившими досками от бочек или ещё каким мусором, в изобилии валяющимся на полу.

Первого паука я обнаружил спустя полчаса блужданий по верхнему уровню подвала. Очередная «ледянка» моментально отправила тварь в небытие, и моя сумка пополнилась первыми трофеями. Ядовитые железы в один мешок, лапы в другой, собранную со стены паутину в третий. Заморачиваться сейчас с её очисткой я не стал. Времени нет, да и смысла. Даже когда клей на ней оттает, он всё равно не вернёт свои клеющие свойства, так зачем мучиться?

Хорошая всё же вещь, эта самая «чёрная благодать»! Без неё, боюсь, наши с Пиром приключения закончились бы ещё у бредней, а нет, так и после ухода с места покушения на бароньего сына, у нас было вплоне достаточно удобных моментов, чтобы сыграть в ящик. А вот подишь ты! Всё ещё живы и коптим небо. Да и по подвалам бродить, зная, что обитающие здесь твари не могут учуять моего местонахождения, куда приятнее. А существ подобных ночным кошакам, сохранившим после искажения природный нюх, здесь нет, что тоже не может не радовать.

В общем, охота на пауков оказалась достаточно рутинным занятием. И даже присутствующие кое-где ловушки, которые сосед называет странным словом «аномалия», не разнообразили наш с ним досуг. Ещё бы! Даже несмотря на довольно значительное ослабление возможностей духа в подземельях, да ещё и в центре чёрного пятна, он чует ловушки, как и тварей, задолго до того, как они оказываются в поле нашего зрения. Так что, единственная сложность в том, что некоторые из а-нома-лий, полностью перекрывают единственный проход на пути моего движения. Но и здесь ничего особо неприятного… хотя, конечно, серебряные монеты жаль. Они, при попадании в ловушку, не только её разряжают, но и сами испаряются… или взрываются… или просто исчезают без следа. Хорошо ещё, что подобные мешающие проходу аномалии встречаются здесь не так часто, иначе я рисковал бы на них разориться. И так уже потратил на них пять серебряных монет, и это не считая той, с помощью которой я демонстрировал Пиру всю опасность беспечного поведения в новорожденном чёрном пятне.

Как бы то ни было, к вечеру я выбрался из подвала, довольный выполнением основного заказа, и нагруженный трофеями, что тот ослик. Холщовая сумка за спиной раздулась и изрядно потяжелела, и если бы только она! Из-за количества добычи, пришлось обвешиваться изолирующими мешками, словно идущий на ярмарку безлошадный крестьянин. Ну да ничего, доберусь до Граммона, и избавлюсь, как минимум, от двух третей веса.

Кажется, Пир научился читать мои мысли. Иначе, с чего бы ещё при нашей встрече у него так вытянулось лицо от одного взгляда на мою ношу? Интересно, он что, думал, я шутил, когда назначал его помощником и носильщиком?

Глава 5

«Ритуал Трёх Вздохов», именно так однажды один язвительный дух назвал моё возвращение в Ленбург из Пустошей. И ведь не поспоришь. Хотя до его замечания я ни разу не обращал внимания на подобные мелочи, но потрудившись вспомнить свои прежние возвращения из выходов, вынужден был согласиться с его словами.

Первый облегчённый вздох вырвался из моей груди, когда мы с наряженным для конспирации в маску и мои очки Пиром, миновали ворота Ленбурга. Ну а как тут не расслабиться? Пустоши позади, и мы, наконец, в полной безопасности. По крайней мере, в городе не грозит неожиданное нападение тварей, а шаг за угол приведёт не в какую-нибудь аномалию, а максимум, в подворотню… правда, там, особенно поздним вечером, тоже может поджидать опасность, но сравнивать работников ножа и дубины с искажёнными тварями и проклятьями чёрных пятен… это даже не смешно.

Миновав ворота, я не стал терять времени и, как и договаривались с Пиром, «сдал» его на руки знакомому сержанту стражи, который клятвенно обещал доставить Граммона к моему деду, и сделать это максимально незаметно. Скинув до времени эту проблем со своих плеч, я коротко попрощался со своим невольным помощником и, пообещав навестить его в доме деда сегодня же вечером, нырнул в толчею рынка, раскинувшегося прямо на площади у городских ворот.

Суета и гомон толпы на Привратном рынке оглушали. Вопли зазывал в Южных рядах сливались с ржанием лошадей, рёвом ослов и криками всяческих тварей на Зверином конце, а брань наёмников на Оружейном торге время от времени прерывалась истошными воплями обворованных крестьян с Хлебного ряда. В общем, жизнь в городе, как и всегда на склоне летнего дня, бурлит и бьёт ключом.

Но шататься по рынку сразу после возвращения с выхода, с трофеями в заплечнике, я не собирался. А потому, прибавив ходу, скользнул краем Оружейного торга и, свернув на самую длинную улицу Ленбурга идущую вдоль всей невысокой, но мощной городской стены, поспешил домой… точнее, на постоялый двор, где я уже полтора года снимаю комнату в мансарде. Впрочем, это ненадолго. С продажи нынешних трофеев я рассчитываю получить достаточно денег, чтобы оплатить житейский взнос[4]4
  Житейский взнос – плата в казну города. Заплативший взнос зовётся «жильцом» и имеет право приобретать или арендовать жильё в частных городских владениях. Человек, не оплативший житейского взноса, может проживать лишь на постоялых дворах города. Но статус жильца ещё не делает его носителя горожанином. Чтобы получить полные права горожанина, человек должен владеть недвижимостью в городе, иметь семью и вести собственное дело или состоять в одной из гильдий.


[Закрыть] и снять, наконец, приличную комнату в частном доме, вместо нынешнего жилья.

Добравшись до постоялого двора, я оглядел пустой обеденный зал и, увидев выходящего из кухни Арса, устремился к нему. Обменявшись приветствиями с хозяином гостиницы, я не стал тянуть кота за хвост и растекаться мыслью по древу, тем более, что и сам Арс не большой любитель пустой болтовни, и сходу затребовал себе ключ от мастерской, в надежде, что та сейчас свободна.

– Разумеется, свободна. – Фыркнул белобрысый хозяин постоялого двора и, потеребив аккуратную бородку-эспаньолку, насмешливо закончил. – Это только ты у нас такой резвый, что возвращаешься с выхода, когда большинство ходоков только начинают к нему готовиться. Держи свой ключ, торопыга.

М-да, как-то, за всеми приключениями я и забыл о том, что на этот раз ушёл в Пустоши сразу после Прилива.

– Спасибо, Арс. – Я забрал у хозяина гостиницы ключ и, поправив тяжёлый заплечник с привязанными к нему сумками, отобранными у Граммона на воротах, потопал в подвал, где и находятся мастерские для разбора трофеев с Пустошей. Такие помещения есть в большинстве гостиниц Ленбурга, что как нельзя лучше характеризует наш город. И в плату за проживание на постоялом дворе, всегда входят не только завтраки и ужины, но и право пользования такими мастерскими и их оснащением.

Второй вздох, на этот раз усталый, я издал, закончив первичную обработку трофеев. Было от чего устать, на самом деле. Пока рассортировал и сложил пучки трав, пока, с превеликой осторожностью, чтобы случайно не раздавить, промыл и разложил по отдельным ёмкостям глаза ночных кошаков и их же языки… пока очистил от клея набранную в подвалах паутину бледных пауков и обработал остальные трофеи, времени прошло больше двух часов. Да ещё и на капитальную очистку своей одежды и брони от серой пыли, целый час убил. Зато теперь осталось лишь сдать трофеи заказчикам и можно сказать, дело сделано!

Но перед тем, как отправляться в обход по лавкам и мастерским алхимиков и зельеваров, я, как был, в полотняной робе на голое тело, потащился через весь постоялый двор в свою комнату. Там, переодевшись в «городскую» одежду и освободив заплечник от взятых в выход вещей, и разложив экипировку по местам, я переложил в него притащенные в сумках ёмкости и мешки с трофеями, после чего принялся за подсчёт израсходованных материалов и боеприпасов. Аккуратно записав в отдельную тетрадь все понесённые расходы, я скривился от итоговой цифры в три золотых и три серябряных, и это не считая стоимости израсходованных эликсиров! А всё из-за тех идиотских кабанов и жвальня… точнее, того ходока-охотника, из-за которого мне пришлось бросить вполне ещё «живые» болты! Эх! Одно утешает. Прибыль должна быть гораздо больше, чем потери.

– «И вообще, радоваться должен, в кои-то веки вернулся с Пустошей без единой царапины». – Вставил-таки свою пару медных мой сосед. Тут он прав… Почему-то, если в Пустоши идёт команда, то даже при самой большой удаче, хоть один её участник, да отправляется по возвращении в госпитальный дом, закономерность известная всем ходокам Ленбурга без исключения. А я, как ни крути, в этот раз был именно в командном выходе. И тот факт, что и я и Пир вернулись в город без единой царапины, действительно, должен радовать. Но фиг там, как говорит сосед. У меня это из ряда вон выходящее событие вызывает разве что удивление. Хотя, возможно, что радость была просто «съёдена» неопределённым беспокойством. Да, я беспокоюсь. Отчего и почему, не знаю, но моя пятая точка только что не ноет от странных и, прямо скажу, нехороших предчувствий, определённо связанных с моим недавним спутником. Ладно! С проблемами нужно разбираться по мере их поступления, вот и я подожду. А пока, надо закончить дела трофейные.

Как же всё-таки приятно работать по заранее утверждённому заказу! Никакого тебе торга и споров, никакой траты времени. Пришёл, сдал заказ, подождал, пока получатель проверит его, забрал кошелёк с денежкой… и всё! Ну, если качество и первичная обработка трофеев устроит покупателя, конечно. В противном случае, дело может затянуться. В общем, я рад, что моя добыча оказалась достаточно качественной, а обработка… ха! Зря, что ли, дед на меня время тратил, обучая началам зельеваренья и алхимии?! Так что, с этой стороны никаких проблем нет и быть не может. Как ни пытался Зюйт крутить своим длинным носом, как ни ковырял ногтем коконы искажённых муравьёв, а деньги заплатил сполна, даже за «неучтёнку», вроде тех же коконов. А вот находку Граммона я продавать не стал, пусть сам этим занимается. Тем более, что необходимости в спешке нет, да и в изолирующем мешке, коконы искажённых ящериц могут пролежать хоть год, без каких-либо изменений, так что, даже если по очевидным причинам Граммону придётся залечь на дно, свои золотые он не потеряет. И вообще, всё по правилам ходоков: чья добыча, того и заботы. Кстати, нужно будет отдать ему «долю мула». Всё-таки, без помощи Пира, я бы не смог закрыть все заказы за один выход, да и… нельзя иначе. Даже мальчишкам-первоходкам положена доля в добыче команды, пусть небольшая, но обязательная, хотя они, зачастую, только в сборе трав и участвуют. Если ходоки узнают, что я не заплатил своему помощнику, пусть и нечаянному, случайному, но прошедшему со мной весь выход от и до, житья в Ленбурге мне не будет. И не поможет даже тот факт, что я его спас от смерти… точнее, его просто не будут учитывать. Да я и сам перестану себя уважать, если оставлю Граммона без его доли. Нехорошо это, неправильно!

В дом деда я вошёл уже на закате. Каменный особнячок в купеческой части города, лавку на первом этаже которого, старый давно превратил в огромную мастерскую-лабораторию, утопал в зелени. Когда-то этот дом и сад вокруг него, принадлежал известной в городе белошвейке, и до сих пор сохранил некую долю изящества, как бы дед не боролся с её проявлениями. И сад вокруг особняка был одной из таких примет прежней жизни дома. На него у старого просто не поднималась рука. Хотя всяческие купидоны и прочие легкомысленные украшения интерьера дома, призванные когда-то радовать глаз хозяйки и её заказчиц, были безжалостно им уничтожены. С другой стороны, не могу не признать, что те же карнизы с вырезанными на них пухлыми младенцами с луками, в лаборатории деда смотрелись крайне идиотски. Да и розовый цвет стен… м-да. В общем, ничего удивительного в том, что дед постарался избавиться от подобных изысков, нет и быть не может.

– Явился! – Поприветствовал меня хозяин дома, когда его слуга, как всегда молчаливый и бесстрастный, открыл передо мной двери гостиной.

– Добрый вечер, дед. Твой заказ я отдал слуге. – Отозвался я, на ходу кивнув сидящему в кресле у камина Пиру и, взяв протянутый старым бокал с крепким чёрным, с наслаждением втянул носом аромат старого вина. Такое можно попробовать только здесь… и может быть, у бургомистра. Хотя, вряд ли. Глава Ленбурга слишком рьяно борется с контрабандой, чтобы позволить себе держать дома бочонок с вином, которое иначе в империю не попадает вовсе.

Тягучий чёрный напиток мягко прокатился по горлу и я, благодарно кивнув деду, устроился в одном из свободных кресел у камина.

– Шарни! – Кликнул старый, щёлкнув пальцами, и рядом тут же нарисовался слуга. Они обменялись с дедом короткими взглядами, Шарни чему-то резко кивнул и дед мгновенно подобрел. В общем, ничего секретного или тайного в этих играх в гляделки не было. Таким образом, старый просто поинтересовался у слуги качеством принесённых мною трофеев, Шарни ответил, что всё в порядке, на этом их молчаливый диалог и завершился.

Довольный новостями, дед щёлкнул ногтем по стоящему на каминной полке пустому графину и слуга, абсолютно точно понявший безмолвный приказ хозяина дома, испарился из гостиной, чтобы через полминуты вернуться к нам с подносом в руках. Обозрев предъявленный ему натюрморт, состоящий из наполненного всё тем же крепким чёрным графина, тарелки с сырами и пары мисок с орехами, дед довольно ухмыльнулся и жестом отослал Шарни прочь. Слуга поставил поднос на столик между мной и Пиром, подлил вина в наши опустевшие бокалы и исчез, как всегда не проронив ни слова, бесшумно, словно тень. Я вообще, давно подозреваю, что Шарни не человек… или не совсем человек. Вот и сосед уверен в том же. Иначе с чего бы ему так насторожено следить за каждым движением дедова слуги, когда тот оказывается поблизости?

Порадовавшись такому «подарку», я довольно потёр руки, но, опомнившись, выудил из кармана небольшой кошель и аккуратно положил его на резной дубовый подлокотник кресла Пира.

– Ваша доля, сударь Граммон.

– Просто, Пир, сударь Дим. – Поправил меня баранёнок и, взвесив на ладони кошель, хмыкнул. – И что это?

– Ваша доля. – Пожал я плечами. – Пусть наша встреча и сотрудничество были делом случая, но этот случай принёс мне неплохой доход, позволив выполнить все набранные заказы за один выход. И ваша помощь была достаточно существенной, чтобы я мог считать её недостойной оплаты.

– Если повзолите поинтересоваться… – Вкрадчиво произнёс дед, поглядывая на явно не ожидавшего такого поворота дела Граммона. – Какова доля?

– Обычная оплата первоходки. – Ответил я вместо своего нечаянного спутника. А что? Его спрашивать всё равно бессмысленно, мы же не обговаривали сколько ему будет причитаться с трофеев. Впрочем, зная деда, могу предположить, что его интересует несколько другая информация, а именно, сколько денег я выручил за этот выход. Ну что ж, мне не жалко, да и тайны здесь никакой нет. – Сударь Пир, в кошельке шестьдесят золотых. Это ваша доля, без учёта коконов искажённых ящериц. Их я продавать не стал, поскольку не имею на то вашего разрешения.

– То есть, за трофеи с этого выхода ты сумел выручить шестьсот золотых? – Прищурился дед. – Неплохо. Совсем неплохо. В цех вступать не надумал?

– Пока нет. Сначала, я планирую заплатить житейский взнос, подыскать приличное жильё и оплатить его найм хотя бы за один год. – Ответил я, катая в ладонях бокал с вином. – Но ты ведь и сам всё это прекрасно знаешь, да? Так давай оставим пустые разговоры.

– Ершистый, как отец. – Вздохнул дед и, бросив короткий взгляд на Пира, усмехнулся. – Что ж, будь по-твоему. Поговорим о делах. Сударь Граммон уже рассказал мне вкратце о ваших приключениях и своих… злоключениях. Теперь, я хотел бы выслушать твою версию событий. Можешь начинать, внучок. Я внимательно слушаю.