Текст книги "Лиза П. – чёрная королева"

8 Сила? Я сила

1

Недели или месяцы – Олег не понимал, сколько времени он пробыл в ужасной лихорадке, наспех зашитая рана очень быстро дала о себе знать. Иногда сознание его становилось ясным и четким, как летнее утро, тогда он даже слезал с кровати и бесцельно бродил по коридорам, наблюдая дикую картину: сумасшедшие, которых он привез, без медикаментов вконец ополоумели – кое-где в доме были явные следы горения, раковина и унитаз разбиты – нужду они справляли, где придется, все, что не было прибито к полу или стенам, было либо уничтожено, либо являлось средством для уничтожения чего-то другого. Хорошо, хоть кровати остались целы (это очень странная привязанность душевнобольных к своим кроватям, видимо потому, что именно на кровати они проводили большую часть своего времени после таблеток и уколов в своем непохожем на этот мире, видимо они считали кровать чем-то вроде дома).

Стало гораздо холоднее (хорошо хоть они додумались не разбивать окна), но от этого было даже лучше, вся эта дикая вонь поубавилась, да и назойливые мухи исчезли. Док, наконец, окончательно пришел в себя, если, конечно, не учитывать постоянный шок от того, что ходить по маленькому приходится на улице, да еще и сидя. Первым же делом он осмотрел всех своих новых друзей – симптомы отмены уже прошли, теперь все они фактически стали теми, кем были до терапии, еще полгода назад Олег бы загрустил, но теперь это даже забавно. Появилась, конечно проблема: ребята были неуправляемы. Мастер постоянно пытался пробраться в комнату к незнакомцу в искусственной коме (Лиза где-то раздобыла препараты, так что он все еще был в отрубе). Наташа все свое время бродила по дому и окрестностям в поисках Анечки, попутно уничтожая ножкой от стола все, что неправильно лежит, а Марго в основном разрисовывала фекалиями «комнату новобрачных». Кстати, именно Марго выходила Дока, ее неплохо обучили в больнице, она снимала швы и ставила уколы с антибиотиками, так что ей прощались ее плохо пахнущие забавы. Казалось бы, о помощи можно было попросить королеву, но Лиза практически не появлялась в доме: только постоянно привозила какие-то сумки и пакеты, в одних были еда, вода и одежда, другие она наотрез запрещала открывать и держала их в подвале под замком. В какой-то момент Олег понял – так продолжаться не может, тогда он подходил к нашкодившему другу и что-то шептал на ухо. Видно была как у мужчины или женщины расширялись зрачки, после он или она тихо ложились на кровать, потом сутками спали.

2

– Я уж думала, ты никогда до этого не додумаешься, засрал весь дом – Лиза сидела на кровати, рядом с лежащим Олегом и что-то жевала.

– Засрал? Я тут чуть не сдох, а ты почти не появлялась – Олег нахмурился и отвернулся.

– Да ладно тебе, нужно было приготовиться, впереди решающий ход – шах и мат – Девушка легла и обняла Дока сзади.

– Ты все еще не бросила эту затею? – мужчина не оборачиваясь положил свою ладонь на бедро королевы.

– Теперь уже невозможно бросить, мы почти у цели, да и нам теперь нет пути назад. Слушай, раз ты пришел в себя, расскажи мне о нашем неизвестном, который в коме, ты его знаешь?

– Дежавю – меланхолично произнес Док – знаю, его зовут Максим. Кстати он знаком с нашим Мастером. Расскажу, как уже заведено, от его имени.

***

Отец всегда говорил мне: «Ты либо первый, либо ты никто». С самого раннего детства у меня не было ни одной свободной минуты – секция каратэ, потом плавание, борьба и, наконец, стрельба в тире. Все мое детство и юность – это сплошные сборы и соревнования. Он улыбался мне, только когда мой соперник лежал на лопатках, он хвалил меня, только когда я возвращался домой с медалью, в противном случае я оставался голодным или еще хуже – ночевал в подъезде. Возможно, если бы мама не умерла, папа не был бы так строг со мной, с собой. Я помню, как он изменился, сначала перестал разговаривать совсем, потом стали приходить гости, часто и много, они кричали, иногда дрались. Потом вдруг все изменилось: не стало гостей, папа стал разговаривать со мной, говорил, что научит быть мужиком.

Мне было восемнадцать лет, когда он умер, ни с того ни с сего за завтраком посинел и упал – оторвавшийся тромб закупорил его сердце. И вот я остался один, единственное, что я умел – это быть мужиком. Сами понимаете, выбора, что делать дальше особо и не было, конечно, армия. Мне там понравилось, кормили всегда, и спать было где, еще я понял, что мужиков в армии мало. Я ведь либо первый, либо никто! Сначала я как каток прошел по дембелям, вот где пригодились мне мои занятия, даже вшестером они ничего не могли мне сделать, это незабываемое чувство полного превосходства, когда я втаптывал их лица в кафель туалета. Парни моего призыва сначала подумали, что я так защищаю их, идиоты, думали до тех пор, пока и их ребра не затрещали. Единственное что мне приносило удовольствие, это физическое насилие – я первый! Я единственный на пьедестале. По окончанию срока службы меня побаивались даже офицеры, помню, пару раз мне даже пытались устроить темную, но моя молниеносная реакция всегда выручала – после третьей попытки и семи переломов сослуживцы решили просто терпеть.

Я твердо решил остаться служить сверхсрочную службу, вот тогда и случился первый удар, который выбил меня из колеи – они настолько меня боялись, что отказались брать меня, как и соседняя часть, как все воинские части. Депрессия, кажется, так называется это состояние. Служить оставалось десять суток, когда меня вызвали в штаб, там мне сказали, что наши войска теперь воюют в Чечне и что меня, как самого опытного солдата, могут записать туда добровольцем. Прилив сил был такой, будто отец наконец-то впустил меня в дом! Конечно же, я записался и после соблюдения формальностей улетел туда.

3

Скажу одно, от местных вояк я отличался мало. Или мне так повезло с батальоном, как ни странно я даже завел друзей: Коляна и Леху, мы были похожи. Коляну светил срок за разбой, в милиции так и сказали: либо в клетку, либо в Чечню, в общем, он не жаловался. Леха во время срочной службы застрелил в карауле офицера и двух дембелей, разбираться тоже особо не стали – отправили туда же.

Было жарко. Наш отряд всегда отправляли вперед, видимо потому, что нас не жалко, да мы и сами себя не жалели. Мужская работа сурова. Я помню, как убил впервые. Мы зачищали какую-то богом забытую деревушку, приказ прост: «Убивай все, что движется». Я вошел в маленький обветшалый домик, в доме пусто вроде, прохожу дальше – точно никого. Уже на обратном пути случайно обо что-то запинаюсь, смотрю под ноги – бинго! Потайной люк в подпол. Аккуратно спускаюсь и замечаю девушку, молодую, преступно молодую, вроде без оружия. Она что-то тихо шептала, видимо молилась, глядя на меня огромными от ужаса глазами. Я бы даже отпустил ее, наверное, но у меня приказ, да и голодал я по женской ласке уже больше двух лет. Власть меня возбуждала, это было восхитительно, я взял ее сзади. Помню, она кричала, и я отрезал ее ухо и заставил сожрать его. Следом пошло второе ухо, потом маленькие, коричневые от солнца пальчики, она уже почти не кричала. Все это продолжалось несколько часов, и когда отрезать стало уже нечего, я перерезал ей горло, от одной ушной дыры, до другой. Многие говорят, что убивать страшно, что снятся кошмары – врут! Нагло, глядя в глаза, врут. Я испытал чувство близкое к оргазму, нет, если оргазм это удар мизинцем ноги о стул, то убийство это опускание руки в кипящее масло. Позже я пробовал все наркотики, которые находил, убийство – только это я хотел повторять вновь и вновь. Тогда, наконец, я понял свое предназначение: война – это моя работа, любимая работа, чужая смерть – моя жизнь, моя любовница.

После этой зачистки в лагерь вернулся будто другой человек: с идиотской улыбкой, дикими глазами и с ног до головы залитый кровью, я ведь даже не убрал нож, так и шел, как меня не застрелили, до сих пор поражаюсь. Я начал считать убитых мной людей, старался взять с трупа какую-нибудь безделушку на память. Очень долго потом перебирал свои трофеи перед сном, каждый раз это вызывало дикую эрекцию, буквально слюни текли. Тогда я ходил к пленным, избивал их, либо насиловал. Нашим было все равно, а пленные иногда после этого начинали говорить, так что никаких минусов.

Первым убили Коляна. Пошел посрать и словил пулю от снайперши. Мы, конечно, ее потом поймали – пустили собак, они принесли нам ее обглоданную ногу, не зря мы их голодными держали, но осадок-то остался, глупо друган погиб. Хотя Леха недалеко ушел, пырнул его в пьяной драке свой же сослуживец. Леху я похоронил, вместе с его убийцей, чтобы неповадно было. Вскоре сувениров стало слишком много, пришлось выкидывать, знаете, я ведь даже плакал тогда, они как семья были, помнил каждый браслет, подвеску, шнурок на ощупь, каждую трещинку. После я снова собрал коллекцию, потом и ее пришлось утилизировать, потом еще, а потом закончилась война. Снова накатила депрессия…

4

Алкоголь. Он стал лучшим другом многих моих сослуживцев, но, наверное, к сожалению, не моим. Меня тошнило от их пьяных харь, и душило гнетущее чувство жажды, чего-то не хватало. Я пробовал многое, снова и снова: марихуана, героин, ЛСД – все это лишь на время остужало мою жажду. Вскоре единственными моими друзьями остались только мои трофеи, я берег их как детей, регулярно перед сном перебирал и ностальгировал. Ностальгия – единственное, что мне осталось. Ностальгия и сон. Во сне я видел Чечню, духов, снова и снова я вгрызался в бой, весь в крови я разрывал их жилы, резал их артерии. Тогда я просыпался и подолгу лежал, не решаясь встать с кровати, будто только я встану и, воспоминание канут в небытие.

Моя соседка, милая женщина лет тридцати, как говорят «божий одуванчик», единственная кто заходила в мою квартиру, подкармливала меня и не давала сойти с ума. Не знаю, чего она во мне нашла, видимо это от того, что ее мужа поглотила Чечня, наверное, во мне, она видела его. Сначала она не проходила дальше порога, побаивалась, да и мне было страшно, что она найдет и заберет моих «друзей», но спустя полгода мы уже мило болтали на кухне за чашкой чая. Так, незаметно, она перебралась ко мне, я устроился на работу, к сожалению человек моих талантов, в мирное время не востребован, но грузчик – тоже работа. Плюсом к этому мы сдавали ее квартиру, так что на жизнь хватало.

Наверное, она меня любила, моя Олечка. Я же испытывал что-то вроде благодарности, жил с ней, чтобы не сойти с ума. Хорошо, что она не видела, что, когда я просыпался раньше нее, наблюдал, как она дышит, как кровь бежит по ее венам, в эти моменты мне хотелось вырвать ее сердце, съесть ее губы. Она просыпалась и говорила, что я очень милый, целовала меня, а я с трудом сдерживался.

Это произошло на мое день рождение. Говорил ведь, не нужно водки, а она: «Да чего ты, давай, как люди посидим за столом», мне бы и тушенка сгодилась с ножа армейского. Все как обычно: «за любовь», «за нас», «за тех, кого рядом нет»…

Конец вечера был как в тумане, помню спальню, ее шальной взгляд, ее превосходную грудь, которую я жадно, будто отберут, ласкаю руками. Вот я уже на ней, она громко стонет, и… Я вгрызаюсь в ее сосок. Это был лучший оргазм в моей послевоенной жизни. К сожалению, соски, не вырастают вновь. Конечно, извинялся, долго и неискренне, сказал, что больше такого не повторится, а сам ждал только подходящего момента. Я словно вкусил ангельской плоти, но только попробовал, а теперь жаждал всего ангела.

Месяцы невыносимой пытки, жизнь без красок и тяжелая работа выматывали. Гнев, да, это был гнев. Порой он затмевал мой разум: драки по пустякам, скандалы – я стал чаще выходить из себя, еще и мой райский уголочек – мои сны, они померкли, только привкус крови. Я знал, что мне нужно сделать, знал, что это будет убийством последней ниточки, последнего проблеска человека во мне… Обычный уже в последнее время скандал в моем доме вдруг затмил мой разум. Снова туман, урывки фраз вдруг переросли в истошные крики, я не понял, как у меня в руках очутился нож. Мои таланты, как езда на велосипеде, шансов нет. Я не хотел, чтобы она долго мучилась, но и не хотел остаться без своего мимолетного удовольствия, и я выбрал удовольствие. Казалось, Олечкино сердце еще билось, шкварча на сковороде. Плотно поужинав, я собрал всех своих друзей, новую подругу тоже взял – прядь волос – и ушел. Поехал на войну. Не знал, есть ли такая, как туда добраться, но знал, что только там буду счастлив.

5

К счастью для меня, война не кончается. Затихает в одном месте – вспыхивает с удвоенной силой в другом месте. Было забавно встретить все тех же людей, на другом конце континента. Наемники – те, кто умел только одно. Многие, как и я, были грузчиками дома или дворниками, мечтая вернуться. Все мы вкусили крови, и она нам понравилась. После прыжка с парашютом карусели не приносят удовольствия, после взгляда в душу смерти ласки любовницы как тухлая вода. Наемники, это наша война, это наша жизнь, тут только одно правило – не заводить друзей.

В этом новом месте мне везло гораздо меньше, чем в Чечне. В первом же бою меня посекло фугасом, ничего серьезно – пара осколков в брюхе, ноге, да и лицо попортило, быстро оказался в строю, но ненадолго. Ранение за ранением, я все меньше становился похожим на человека. Когда эта война закончилась, у меня появилась новая коллекция побрякушек, стальная пластина в черепе и стальные штифты в челюсти, сделанные наспех местным фельдшером. А вот оставил я на этих выжженных полях два своих пальца, три метра кишок, кусок щеки и уха, левый глаз, глаза мне будет особенно не хватать.

После было еще одно столкновение, потом еще и еще. В разных концах света, под разными знаменами, я стал войном без флага и родины, деньги меня тоже особо не интересовали, сам процесс, сама суть смерти – она стала и моей сутью. Не помню, сколько прошло времени до того, как я оказался на Украине, да и неважно это, тут мне повезло, я оказался в отряде «мясников», нам привозили пленных, а мы их пытали. Я развлекался как ребенок. Кровь уже и не смывалась с моих рук, да я и не пытался, ничего более меня не интересовало. Тут я полностью перешел на человечину, конечно у других возникали вопросы, почему я с ними не обедаю, но думаю, мой внешний вид отбивал всякую охоту разговаривать со мной, так что все общение с сослуживцами заканчивалось только испуганными взглядами и перешептыванием за спиной.

С последним мне так и не дали закончить. Он был русским, я только вошел в раж, я только проголодался, как он отключился и его увезли. Этой же ночью меня спящего связали, ублюдки, и увезли. Сослуживцы бросили меня у вражеского блокпоста.

***

– Максима доставили в мою больницу, я проводил освидетельствование – Олег проверил, не спит ли девушка, удостоверившись, что рассказ произвел должное впечатление, продолжил – Такого я раньше не видел. От одного взгляда на него холодело в жилах. Тогда еще я говорил, что вскоре все остатки человеческого покинут его. Общение и сдерживание его агрессии станет невозможным. Видимо, в конце концов, они просто решили ввести его в кому.

– Восхитительно – наконец заговорила Лиза – Этот явно будет моим любимчиком! Теперь я знаю, как все это произойдет. Собирай своих овощей, мы выдвигаемся!

9 Ремиссия

1

Наконец выпал первый снег, по серому застывшему небу проносились огромные стаи кричащих птиц, деревья нехотя сыпали остатками листьев. Природа засыпала, чтобы вновь проснуться весной.

«Время обострений» – мелькнуло в голове у Олега, он вместе с остальными грузил странные немаркированные ящики в машину скорой помощи. Только Лиза была не занята подготовкой – не царское это дело, она стояла и наблюдала за горизонтом неподвижно, кажется даже не дыша. Честно говоря, если бы не особые таланты Дока, сейчас бы все вот так же стояли заворожено и наблюдали. Снег медленно кружился, большими лохматыми комками тихо оседал на черную вуаль. Королева вдруг словно проснулась, резко обернулась и побежала к машине.

– Дайте мне на Макса посмотреть, так ведь и не видела лица – девушка влезла в авто, отталкивая Мастера, который явно хотел этого не меньше. Резким движением сдернула простынь с лежащего внутри мужчины и замерла – его внешность ужасала: шкафоподобное тело украшала такая же голова, лицо ископано глубокими шрамами так, что трудно вообще понять, где должен быть нос, а где рот. Завершали ужасающую картину редкие седые волосы и борода, из-за шрамов она торчала клочками, из самых неожиданных мест.

– Он! – выкрикнул Мастер как-то не по-человечески, в приступе паники, упал на землю, свернулся в позу зародыша и начал горько плакать, громко дыша.

– Ты чего? – Лиза набросила простыню на место, вылезла из машины и подошла к паникеру, тут же уже стоял Олег.

– Эти двое старые друзья, так сказать – как бы между прочим сказал Док, присел на корточки и повернул лицо плачущего к себе так, чтобы видеть его глаза, тот и не сопротивлялся.

– Тише, все хорошо – поставленный взгляд впился прямо в душу – это не он, ты обознался, иди, носи вещи, скоро все закончится.

Мастер резко успокоился, встал и, даже не отряхнувшись, пошел за новым ящиком.

– Ты посвятишь меня уже, наконец, в свой план? – Олег посмотрел на девушку

– Зачем? Пустая трата времени, походу все поймешь сам, позови меня, когда закончите, пойду, полежу пока – Лиза послала мужчине воздушный поцелуй, хихикнула и пошла в дом.

«Чую вы вссе ссдохните, ссовссем сскоро»

«А снова ты, как всегда во время. Да, у меня тоже плохое предчувствие, не люблю играть втемную»

«Я и ессть твое предчувсствие, идиот. Уходить надо»

«Теперь уже некуда уходить, слишком многое уже сделано и, кстати, это ты меня с ней познакомил, помнишь?»

«Ты как хочешь, а я валю!»

«Ну как обычно, посреди разговора»

Олег посмотрел на небо – Время обострений… – проговорил он в полголоса и медленно пошел к остальным.

2

Лиза сидела за рулем «скорой», Олег рядом, на месте пассажира. Остальные сзади, в отсеке для больного и врачей. Во избежание трудностей Док всех вырубил, сейчас нельзя рисковать.

– Теперь-то ты мне расскажешь? – Олег умоляюще посмотрел на водителя.

– Только часть плана, так и быть. – девушка мельком взглянула на пассажира – Этих двух сук мы высадим в центре города, я знаю, ты хочешь поквитаться за свой член, хочешь, у тебя кишка тонка, короче, я все сделаю сама – наряжу обеих в пояса смертников, от них даже пыли не останется, как и от городского суда и бизнес центра. А дальше тебя ждет сюрприз – Лиза нежно погладила Олега по ноге, тот будто впал в оцепенение.

Оцепенение сменилось приступом паники, когда машина въехала в город. Док и не думал, какой резонанс вызвала их террористическая группа, и теперь его будто водой окатили – улицы были пустынны, магазины если не закрыты, то разрушены и разграблены, мародеры не дремлют, время от времени по улицам проходят отряды военных, а в небе кружат вертолеты. Они на самой неприметной машине, как всегда.

Вдруг его осенило: он и не помнил уже, скольких они убили, сколько известных людей ушло на тот свет, да еще и беспорядки в больнице, и те случаи со служащими банков, все это как атомная цепная реакция. Конечно же, СМИ только добавили красок, и все это переросло в истерию, наверное, это и впрямь ужасно – террорист, залезающий прямо в голову жертве, паника. Угроза ведь ждет из любого приемника, из каждого телевизора, еще и наверняка появились подражатели. Да, куда же без них, наверное, пучили глаза и повергали своих жертв в ужас. Было бы смешно посмотреть, как люди разбегаются от этих клоунов, и выпить кофе, выпить, наконец, этого гребаного жженого, кофе…

– Ты знала? – выдавил из себя мужчина, обильно потея.

– Знала? Я этого и добивалась! Революция! – девушка торжествовала – Не робей! Сейчас как никогда нужны твои умения!

С этими словами девушка направила автомобиль прямиком к военному патрулю.

– Так, сейчас подыграй мне, только не тупи – Лиза смеялась навзрыд.

Военные окружили подъехавшую «скорую», теперь они ждали только приказа, чтобы открыть огонь. Девушка вышла из машины с поднятыми руками и кокетливо встала рядом.

– Привет мальчики, не меня ищете? Знаю, меня так сложно найти, легко потерять…

Солдаты переглянулись, они уже думали о своих наградах и очередных «звездочках» на погонах, и – что же у нее под вуалью?

– Хороший денек – не унималась Королева – Первый снег – это всегда так романтично. Вы, наверное, устали от этой бесцельной ходьбы по опустевшему городу, а эти приказы, вы представьте, они сидят в кожаных креслах, пьют коньяк, а вы, несомненно красавчики и славные войны, должны бросать своих жен и детей, чтобы рисковать жизнью, в поисках меня. А я всего лишь девушка, истосковавшаяся по настоящему мужику.

Военные уже опустили оружие, они жадно ловили каждое ее слово, их лица розовели, кто-то даже трогал себя, пониже портупеи.

– Но вы ведь понимаете, я Королева, мне нужен лучший король! Нужен тот, кто освободит этот город от злобного змея – вашего командира, самого главного, понимаете?

Послушные кивки в ответ.

– Тому, кто принесет его голову, я буду принадлежать навеки. И в знак своей честности я подарю вам аванс, любимые мои.

С этими словами девушка медленно, будто в дешевом шоу подняла свою вуаль, лица мужчин исказила гримаса вселенского удовольствия и похоти. Еще секунда – и патруль убегал куда-то с оружием наперевес.

– Мерзкие животные – с этими словами девушка вернулась на свое место в машине – побольше бы таких.