Текст книги "Код от чужой жизни"

17

Утром, ровно в шесть часов, Рита открыла глаза. В комнате было сумеречно. Поняв, что она по-прежнему сидит за столом, опустив голову на раскрытую книгу, Рита легонько втянула воздух носом и поняла, что кровь больше не идет. Стараясь избегать резких движений, она отняла щеку от книги и выпрямилась. Подняла руки и осторожно потрогала лицо. Под носом образовалась корочка засохшей крови. Рита убрала руки от лица. Посмотрев на будильник, она поняла, что поспала всего два часа. Рита прислушалась к себе и с удивлением поняла, что чувствует себя выспавшейся и бодрой.

Рита уже начала подниматься со стула, когда обратила внимание на раскрытую книгу, лежащую на столе. Правая страница была вся в темных пятнах. Левая страница тоже была испачкана кровью, но Рите вдруг показалось, что это не просто засохшая кровь, а…

ЦИФРЫ?

Рита снова опустилась на стул и с удивлением посмотрела на страницу, все еще надеясь, что ей это просто померещилось и никаких кровавых цифр на бумаге нет. Но они были.

08115036

Рита несколько секунд глядела на них ошарашенным взглядом, потом подняла к лицу правую руку и посмотрела на пальцы. Указательный палец был испачкан кровью. Рита опустила руку и перевела взгляд на цифры. Получалось, что она сама намалевала их пальцем, пока была в отключке. Но как?! И что они означали?

С минуту Рита сидела, уставившись на кровавые цифры и размышляя, пока не поняла, что вспомнить ничего не получится, и не почувствовала, что от усилий у нее снова начинает болеть голова.

Рита приказала себе забыть о странном наваждении. В конце концов, мало ли чего человек не сделает, будучи не в себе. Вон Колька однажды по пьяной лавочке выбил ей коренной зуб, а утром ничего не помнил. И даже после того, как Рита показала ему пустую лунку в кровоточащей десне, он все равно ей не поверил.

Стараясь не разбудить детей, Рита закрыла книгу, встала из-за стола и вышла из комнаты. Через десять минут, умытая, с почищенными зубами, она стояла на кухне, набирая из крана воду в чайник. На кухню вошел Виктор. Зевнул, прикрыв рот рукой и сказал:

– Привет, Рита!

– Утро доброе, – вежливо отозвалась она, бросив взгляд на мощную грудь Виктора и его наметившийся животик.

Он запахнул халат.

– Прости. Кстати, а ты чего вскочила в такую рань?

– Так мне на работу, – ответила она. – А вы чего так рано?

– Я жаворонок, – сказал Виктор с улыбкой. – Рано ложусь, рано встаю.

– Так вы вроде не рано заснули… – сказала Рита и запнулась.

– Ну, да, – добродушно ответил Виктор. – Но встал все равно по привычке. Хочу приготовить блинчики. Тебе сделать?

– Нет, я уже бегу.

Рита повернулась к двери, но вдруг остановилась, посмотрела на него и сбивчиво проговорила:

– Виктор, а вы… – Она осеклась.

– Что? – спросил он.

– Вы можете сказать мне про какой-нибудь музей? Такой, чтоб там было картинок побольше. Ну, то есть, картин.

– В смысле – ты хочешь, чтобы я посоветовал тебе какой-нибудь музей?

Рита кивнула:

– Ага.

– Ну… – Виктор на секунду задумался. – Я бы начал с областного музея живописи. Там есть неплохие работы Ларионовой, Коровьева и Серебряковой. И даже одна картина Кандинского. Кстати, если хочешь, я могу сам тебя сводить.

– Что вы! Зачем так беспокоиться?

– Да какое же это беспокойство? Это удовольствие. Я там почти год не был, самое время сходить. Давай я как-нибудь за тобой заеду после работы, и мы сходим вместе? Продиктуй мне номер своего мобильника, и мы созвонимся.

– Так у меня нет.

– Мобильника?

Рита кивнула:

– Угу. Коля забрал. Муж. На долги.

– Гм… – Виктор задумчиво потер пальцами щеку – Ладно, эту проблему мы решим.

Он подошел к подоконнику, вынул из зарядного устройства свой мобильный телефон и протянул Рите:

– Держи. Это мой запасной, его номер никто не знает.

Рита смущенно посмотрела на протянутый мобильник.

– Как-то неудобно.

– Ерунда. – Виктор улыбнулся. – Потом отдашь. А потеряешь – тоже не беда, он почти ничего не стоит.

– Ладно. – Рита взяла телефон. – Спасибо.

– Я тебе позвоню на днях. На дисплее высветится мой номер. Последние две цифры – тридцать два.

– Тридцать два? – Рита невесело улыбнулась. – Прям как мне. Тридцать два года, то есть.

– Так тебе тридцать два?

– Да.

Поймав на себе внимательный взгляд, Рита вдруг остро почувствовала себя старой уродиной, окончательно смутилась и невольно поправила пальцами прядь.

– А что? – решилась она. – Я так старо выгляжу?

– Нормально выглядишь, – сказал Виктор. И добавил мягко: – На свой возраст.

* * *

Только дойдя до автобусной остановки, Рита вспомнила, что ушла из компании «Витановы», и что швабру ей держать в этот день (а бог даст – и в последующие) не придется. Озадаченно остановившись возле остановки, она несколько секунд прислушивалась к себе, пытаясь определить: рада она этому или нет? Скорее, больше рада, чем расстроена. Но что же тогда делать? Чем заняться дальше?

…Искать новую работу? Почему бы нет?! Пожалуй, нужно купить газету с объявлениями. Вон их сколько в газетном киоске – «Работа для вас», «Ищу работу», «Новая работа»! Сотни объявлений на все вкусы. Может, найдется что-нибудь и для Риты?

Она тряхнула головой, решив больше не париться по поводу увольнения, и уверенно зашагала к киоску. Остановившись у витрины, она попыталась найти взглядом газеты с объявлениями, но вдруг уставилась на глянцевую обложку журнала «Vogue».

– Ну что, выбрали что-нибудь? – спросила у нее старушка-продавщица.

– Да. То есть… Можно мне посмотреть вот этот? – Рита ткнула пальцем в стекло витрины.

– Вам «Вогу»? Про моду? – уточнила продавщица.

– Да.

Старушка взяла журнал и протянула Рите.

– Только не заляпай, если не будешь покупать, – сурово предупредила продавщица.

– Ладно.

Рита взяла журнал, открыла его. И стала листать, с жадным любопытством разглядывая блестящие фотографии и тексты под ними. Женщины на этих фотографиях были красивые, худые и строгие. Рита разглядывала их изящные, но не броские платья, их туфельки на высоких каблуках, их приталенные пиджаки, яркие губы, драматически подведенные глаза… Казалось, все это служило одной лишь цели – создать видимость хрупкости, нежности и уязвимости, чтобы у находящегося рядом мужчина возникло непреодолимое желание защитить женщину и покровительствовать ей.

Рита подумала, что это очень умный ход. Живя в мире мужчин, глупо соревноваться с ними в силе, гораздо проще использовать эту силу в своих целях. «Как мирный атом», – подумала Рита и улыбнулась своим мыслям.

Рита закрыла журнал и посмотрела на глянцевую яркую обложку. Там была изображена красивая темноволосая девушка с насмешливо прищуренными карими глазами и задорной улыбкой. Рите вдруг показалось, что эта девушка похожа на нее. Она скользнула взглядом по имени – Camilla Belle.

Рита опустила журнал и вдруг увидела свое отражение в стеклянной витрине. Увидела и изумилась тому, как безвкусно и неряшливо одета, каким невзрачным и неоформленным выглядит ее лицо – будто и не лицо вовсе, а лишь бледная заготовка для лица.

Рита тяжело вздохнула и положила журнал на прилавок.

– Что, не понравился? – усмехнулась старушка, иронично разглядывая Риту. – Может, тебе лучше «Крестьянку» дать?

Рита отвернулась и пошла прочь от киоска. На душе у нее было мрачно и безысходно. Она сама не заметила, как пришла к библиотеке.

18

Когда много часов спустя она вошла в подсобку кафе «Телави», управляющий Василий Петрович встретил ее сердитым взглядом и недовольно проговорил:

– Ты работаешь всего третий день, и уже позволила себе опоздать.

– Василий Петрович… – Рите пришлось сделать усилие, чтоб ее голос зазвучал увереннее. – Василий Петрович, смена начинается в восемь двадцать. Сейчас ровно восемь двадцать. Значит, я пришла вовремя.

На одутловатом лице управляющего появилось удивление.

– Ты посмотри, как заговорила, – усмехнулся он. – Что, думаешь, ты тут самая умная?

– Нет, но…

– И хватит меня перебивать! – Толстое лицо управляющего побагровело, Айгуль и Маймуна испуганно сжались у него за спиной, продолжая драить тарелки. – Чтобы завтра пришла на работу за пятнадцать минут до начала смены! – отчеканил он, ткнув в лицо Рите толстым указательным пальцем. – Иначе – уволю к чертовой матери. Всосала? Или повторить по слогам?

– Вы… – Рита осеклась, но тут же повторила, стараясь придать голосу твердость. – Вы не имеете права меня увольнять.

– Что? – изумленно приподнял брови управляющий.

– Вы не можете меня уволить, – сказала Рита.

Айгуль и Маймуна замерли с мокрыми тарелками в руках. Толстяк опустил руку, приблизил к Рите разъяренное, налитое кровью лицо и прошипел:

– Что ты сказала?

Рита встретила его взгляд прямо.

– Это не я сказала, – тихо, но спокойно проговорила она. – Это написано в Трудовом кодексе.

Управляющий секунду молчал, затем медленно и плотоядно улыбнулся (от его улыбки Риту прошиб пот) и сказал:

– На заборе тоже много чего написано. Может, и это перескажешь, сучка?

Последнее слово он произнес насмешливо и презрительно. Внезапно страх Риты прошел, ей даже захотелось ему надерзить, показать, что она не какая-нибудь немощная беззубая старушка, которой можно помыкать.

– Могу и пересказать. – Голос Риты окреп. – А вообще, если вы меня сейчас турнете, я в суд могу пойти. И платить мне ничего не надо будет, а с кафе деньги возьмут. Вряд ли это понравится нашему хозяину.

Управляющий молчал, замерев с открытым ртом и глядя на Риту изумленным и недоверчивым взглядом.

– А еще вы меня сексуально домогались, – продолжила она. – И есть те, кто это видел. За это вас могут не только уволить с работы, но и приговорить к выплате денежного штрафа, а также к пятнадцати суткам общественных работ. И это если я еще про попытку изнасилования не скажу.

Василий Петрович прищурился.

– Что ты несешь? – процедил он сквозь зубы.

– Не несу. Просто ци… – Рита сбилась на непривычном слове, но договорила: – Цитирую.

Еще некоторое время он смотрел на нее в упор, чуть согнувшись, затем выпрямился, облизнул губы и сказал:

– Ладно. Берись за тарелки. Но я тебя, стерва, все равно уволю. Найду, к чему придраться, и уволю. С волчьим билетом. Так, что тебя не то что в посудомойки – говно из-под свиней выгребать не возьмут.

– Попробуйте. Только знайте: у меня в кармане включенный диктофон. И он не только все пишет, но и сразу передает по вайберу моей подруге. А она тоже записывает. Только попробуйте меня уволить – я тут же отнесу запись в полицию и расскажу про все. А в тюрьме вам будет очень плохо. Вы ж сытно кушать привыкли да мягко спать.

Толстяк оцепенело таращил на нее глаза. Когда она закончила, он молча развернулся и вышел из кухни.

Почувствовав на себе два испуганно-настороженных взгляда, Рита обернулась и хмуро, с вызовом проговорила:

– Что?

Айгуль и Маймуна поспешно отвели глаза и продолжили драить грязные тарелки.

Часть вторая
«Витанова»

1

Утро выдалось пасмурное, хмурое. Сергей Анатольевич Беклищев, всесильный и полновластный хозяин империи под названием «Витанова», сидел за столом, просматривая папку, которую только что принес ему Глеб Черных. Сам Глеб, как всегда аккуратно выбритый, красивый и лощеный, сидел в кресле напротив, закинув ногу на ногу, и ждал, что скажет Беклищев.

Склонившись над раскрытой папкой и нахмурив густые брови, Сергей Анатольевич внимательно просматривал схемы, цифры и пометки к ним. Его мясистое лицо слегка покраснело, как краснело всегда, когда он был на чем-то сосредоточен. Глеб вдруг подумал, что босс похож на старого ощетинившегося ежа. Коротко стриженные седые волосы, торчащие вверх, лишь подчеркивали это сходство.

Беклищеву было сорок три года, но из-за резких морщин и ранней седины выглядел он на пятьдесят пять, и за глаза подчиненные называли его Старик. Каждое утро он пробегал по три километра, а потом еще полчаса плавал в бассейне. Он был крепок, как двадцатипятилетний парень, и силен, как атлет. Силы были ему нужны не только для управления компанией с годовым оборотом в два с половиной триллиона рублей, но и для того, чтобы не казаться смешным старым пнем рядом с молодой женой Ликой, с которой Беклищев официально расписался меньше года назад, и которая была на двадцать лет младше его.

Глеб незаметно глянул на часы. Старик заметил это движение и поднял голову.

– Что? – сухо спросил он.

– Ничего, Сергей Анатольевич, – с вежливой улыбкой сказал Глеб Черных. – Жду, пока вы дочитаете.

Сергей Анатольевич ткнул коротким, сильным пальцем в листок, испещренный карандашными надписями.

– Кто сделал эти пометки? – осведомился он.

– Какие пометки? – не понял Глеб.

– Вот эти. Посмотри сам.

Во рту у Глеба пересохло, когда он увидел, что лист исчеркан карандашной пачкотней. Какие-то строки были перечеркнуты, на полях что-то дописано.

– Я… не знаю, – сказал Глеб. – Сегодня утром, когда я пришел на работу, этих заметок не было.

– С кем ты работал над аналитическим прогнозом?

Глеб взял себя в руки и сказал:

– Вместе с Артемом.

– И кто из вас внес эти правки?

Глеб молчал. Он готов был поручиться, что утром, когда он пришел на работу, никаких правок в «прогнозе» не было.

– Ты что, правил сам себя? – сухо спросил Беклищев. – Тогда почему подал в таком виде?

Глеб нервно сглотнул слюну.

– Мне долго ждать ответа? – спросил Беклищев, сверля его холодными глазами.

– Сергей Анатольевич, я не знаю, кто испортил «прогноз», – честно признался Глеб. – Дайте мне полчаса, и я приведу все в божеский вид.

– Потом приведешь, – отчеканил босс. – А сейчас найди мне того, кто вносил в аналитику карандашные правки. Из-под земли достань, понял? Даю тебе час. Ступай.

Глеб поднялся с кресла и быстро вышел из кабинета.

…Стоя возле кофе-автомата с чашкой черного кофе в руке, Глеб мучительно пытался вспомнить, или, вернее, понять, – откуда могли взяться эти карандашные правки? Он все время держал папку при себе, считая ее своим шансом стать членом совета правления компании. Где же это могло случиться?

– Туалет! – вспомнил вдруг Глеб.

Он забыл папку в туалете! …Кажется, там была какая-то тетка-уборщица. Надо срочно ее найти и узнать, кто открывал папку.

Пять минут спустя он вошел в подсобку, где ютились уборщицы и прочие «орки», имен которых Глеб никогда не знал, а лиц не запоминал. За столом сидела пухлая тетка в синем форменном халате, с вульгарно накрашенной физиономией.

– Добрый день! – поприветствовал ее Глеб.

Тетка посмотрела на него и улыбнулась.

– Здравствуйте! – отозвалась она подобострастным голосом и машинально поправила рукой блеклое, колтуноподобное убожество на голове, которое, должно быть, называла «прической».

– Отлично выглядите, – сказал ей Глеб.

Лида расплылась от удовольствия.

– Спасибо, Глеб Геннадьевич!

«Надо же, эта лохушка знает, как меня зовут, – с легким удивлением подумал он. – Хотя, наверное, они знают весь руководящий персонал по именам. Каждый день небось в своих вонючих кладовках косточки нам перемывают».

– Мне нужна уборщица, которая моет туалеты.

– У…борщица, – изумленно повторила Лида.

– Да. Та, которая мыла мужской туалет сегодня утром. Лет сорок на вид. Невзрачненькая такая.

Лида наморщила толстый, напудренный лоб.

– Ах, эта. – Она улыбнулась, всем своим видом показывая готовность служить. – Вы, наверное, про Риту Суханкину.

– Наверное. Где она?

– Так ее нет. Она уволилась.

– Когда?

– Недавно. – По лицу Глеба пробежала тень. Лида заметила это и испуганно спросила: – А что случилось-то?

– Мне нужно у нее кое-что узнать. По поводу одной вещи. Дайте мне номер ее телефона.

– Так у нее нету.

– Чего нету?

– Телефона. – Глеб посмотрел на толстуху холодным, недоуменным взглядом. – Я узнаю. Я найду.

Глеб чуть прищурил глаза и проговорил с холодной улыбкой:

– Постарайся, милая. Постарайся. У тебя есть полчаса.

2

Когда Нина вошла на кухню, Рита сидела за столом, подперев щеку рукой и помешивая ложечкой чай. Она смотрела в окно, на черные верхушки деревьев, и вид у нее был довольно депрессивный.

– Ты чего такая? – спросила Нина, усаживаясь на стул.

Рита посмотрела на Нину и тихо сказала:

– Какая?

– Задумчивая. Расстроенная.

Рита пожала плечами.

– Да нет, не расстроенная. Просто… надо искать другую работу.

Нина удивленно моргнула, но тут же улыбнулась и сказала:

– Молодец. Правильное решение. А у тебя уже есть что-то на примете?

– Нет. Пока ничего. – Рита натолкнулась взглядом на свое отражение в зеркале, встроенном в буфет, и по лицу ее пробежало что-то вроде болезненной судороги. – Мне кажется, я плохо выгляжу. Ну, куда меня могут взять с такой внешностью? Только в уборщицы.

– Так, – сказала Нина. – А ну-ка, посмотри на меня.

Рита повернулась. Нина, чуть склонив голову набок, внимательно осмотрела ее лицо.

– У тебя неплохая кожа, – сказала она. – И волосы ничего. Если, конечно, ими заняться.

Рита хмыкнула и проговорила с горечью:

– Тогда почему я такая страшная?

Нина улыбнулась.

– Ты не страшная, ты неухоженная, – назидательно произнесла она. – Нужно привести тебя в порядок.

– А как?

– Как? – Нина обхватила пальцами подбородок и задумчиво осмотрела Риту. – Знаешь, с чего мы начнем? Помоем тебе голову хорошим шампунем, а потом сделаем очищающую маску. У меня есть отличная очищающая маска!

– Ну… я даже не знаю, – неуверенно проговорила Рита. – Я никогда раньше не делала маску.

– Значит, это будет первый раз. И, конечно, не последний. Кстати, после маски мы займемся твоими руками. – Нина улыбнулась. – Вот погоди, я из тебя еще сделаю роскошную женщину. Идем!

И она первой поднялась из-за стола.

Вскоре Рита сидела на стуле в ванной комнате, а Нина мягкими движениями размазывала по ее лицу белую крем-маску.

– У тебя хорошая кожа, Рита, – учила она. – Но даже за хорошей кожей нужно ухаживать. Тем более когда тебе за тридцать.

– Долго еще? – спросила Рита.

– Нет. Еще полминуты. …Ну, вот, теперь все. – Нина закончила и слегка отстранилась, чтобы оценить сделанную работу. – Отлично. Через час мы эту масочку смоем, и твое лицо засияет, как луна.

Рита разглядывала свое белое «масочное» лицо в зеркале.

– Похожа на привидение, – констатировала она.

– На самое обаятельное в мире привидение, – засмеялась Нина. – Ладно. Ты пока займись чем-нибудь, а я приму душ.

– Лады.

Из ванной комнаты Рита отправилась на кухню, решив заесть горечь досады от долгого созерцания своего лица шоколадной конфетой. Потом она сидела за столом, поедая одну конфету за другой и задумчиво прислушиваясь к шуму воды, доносящемуся из ванной. Рита чувствовала, как душа ее все сильнее погружается в тот черный омут, о котором она раньше не догадывалась и который умные люди называют депрессией.

Она ела уже четвертую конфету подряд, когда из прихожей донесся переливчатый звон.

– Нина, там кто-то звонит в дверь! – крикнула Рита машинально. – Виктор, наверное, пришел!

Но тут она вспомнила, что Нина моется в душе и не слышит ни звонка, ни ее крика. Рита пошла открывать сама. Поворачивая ручку замка, она совершенно забыла о том, что лицо ее похоже на белую греческую маску, изображающую скорбь (Рита видела такую картинку в одном из словарей, которые листала намедни в библиотеке).

Открыв дверь, она широко распахнула глаза от изумления и страха и машинально попятилась. На пороге стоял Глеб Черных, лощеный, причесанный, в дорогом синем костюме и дорогом темном плаще, пахнущий дорогой туалетной водой.

Глеб удивленно приподнял брови, глядя на белое лицо Риты, но тут же сообразил, что это просто косметическая маска.

– Утро доброе, – поприветствовал он небрежным голосом. – Мне нужна Рита Суханкина. Она здесь?

– Э… – Рита смутилась. – А вы… по какому вопросу?

Глеб, чуть склонив голову набок, посмотрел на нее ироничным взглядом и сказал:

– Вопрос у меня важный.

Он уверенно шагнул в прихожую, и Рита посторонилась, впуская его. Затем он повернулся к ней и спросил:

– Это вы Рита Суханкина?

– Да, – пробормотала она.

Глеб окинул ее холодным взглядом с ног до головы.

– Вчера утром я забыл папку в туалете. И пока она там была, кто-то сделал карандашные пометки на одном важном документе. Кто это был?

– Это был… Это была… – Рита сделала над собой усилие и договорила: – Это была одна моя знакомая.

– Вот как? – Глеб чуть прищурил карие глаза. – Могу я поинтересоваться, что делала ваша «знакомая» в мужском туалете?

– Она… Она заходила мне кое-что передать.

– Вот как? – Он хмыкнул. – Ну, это дело ваше. Меня интересует другое. – Глеб шагнул к Рите, нависнув над ней, и строго спросил: – Зачем ваша подруга взяла папку?

Рита попятилась, глядя на лощеного, как кролик смотрит на удава.

– Она… не брала. То есть… она ее просто открыла.

– Зачем?

– Я… не знаю. Случайно, наверное.

Глеб несколько секунд холодно смотрел ей в глаза.

– Давайте-ка подытожим, – сказал он. – Ваша знакомая раскрыла папку с документами, потом взяла карандаш и стала вносить правки в мою аналитическую записку. Так?

– Я… не знаю, – пробормотала Рита. – Я мыла пол. А она… Она меня просто ждала.

– Ну, предположим, что это так. Я хочу знать имя вашей подруги. Кто она? Где работает? И как ее найти?

– Ее зовут… Маргарита. – Рита сглотнула слюну и сипло выдавила: – …Она работает в школе. Учительницей.

– Вот оно что! – Глеб прикинул что-то в уме и усмехнулся. – Умная учителка. Синий чулок современного ро́злива. Интересно. Что она преподает?

– Она? Так это… математику. Да, математику.

– Математику… – повторил Глеб. Он опустил взгляд на разошедшийся ворот халата Риты, открывающий ложбинку между ее грудей. Рита вскинула руки и быстро свела края халата. Глеб вновь усмехнулся.

– Ладно. Мне надо поговорить с твоей подругой. Срочно.

– Она что-то напортила? – напряженным голосом спросила Рита.

– Нет. Наоборот. Ее правки понравились моему боссу. Он хочет ее отблагодарить.

– Как?

– Просто. Выдать ей денежное вознаграждение. Ты можешь ей позвонить и попросить приехать сюда?

– Нет. У меня нет ее номера.

– А как же вы…

– Я телефон потеряла, – выпалила Рита. – А в нем все номера.

Он немного поразмыслил, затем сказал:

– Вот как мы поступим. Ты разыщешь свою подругу и попросишь ее позвонить мне. Я приглашу ее в офис, и мы все там обсудим. Идет?

Рита кивнула:

– Да.

– Вот и молодец. Жду звонка не позднее завтрашнего утра.

Он достал из кармана тысячную бумажку и сунул в ладонь Рите.

– Что это? Зачем?

– Считай это поощрением. – Глеб улыбнулся и подмигнул ей. – Не подведи меня.

Он повернулся, быстро прошел к двери, распахнул ее, бросил на Риту взгляд через плечо, снова подмигнул ей, отвернулся и вышел из квартиры.

Только когда дверь за ним закрылась, Рита смогла облегченно перевести дух.