Текст книги "Как готовиться к войне"

На пепелище права

….Сделан набросок лика войны. Он страшнее злобных образин идолов Китая. Он страшит человечество, но все же люди будут вынуждены поклониться немилосердному истукану.

Тогда столкнутся в преодолении ужасов войны фанатическое спокойствие азиатов, энергия племен вступающей в жизнь Африки и сознательная воля белых народов, которая в час смертельной опасности приходит на смену обычному легкомыслию. Упорство, организованность и экономическая сила Западного блока победят напористость коммунизма и выносливость его российского и китайского рабов. Запад может преодолеть утомление, лишения, кровавые потери. Не одолеть ему лишь истребительности атомного оружия. Скученность западных народов и их нервность создают большую физическую и моральную уязвимость по сравнению с СССР.

Садясь за шахматный столик, стратегия Запада не должна сметь предложить шахматный гамбит: он привел бы к получению мата. Стратеги должны угрозой атомного рипоста чудовищной силы удерживать безумие и низость властителей Востока от «развязывания» атомных стратегических действий. Блок свободы и человечности должен вооружиться для безатомной победы. Такой стратегией Запад не только избежит гибели, но и предотвратит совершение человечеством самоубийства.

Но и не согрешивши атомно, человечеству придется, после Третьей Всемирной, отмаливать множество грехов. Оно еще не отмолило грехов, свершенных во время Второй Всемирной.

Пусть, по выражению Кайзера, международный договор – не более, чем клочок бумаги. Это – договор фальшивый, подобный коммерческому: его иногда расторгают. Но договоры моральные нерасторжимы. Даже «жестоковыйный» еврейский народ старался выполнять договор с Богом. А теперь, во время минувшей войны люди расторгли договор с Богом, поправши моральные обязательства. Эти обязательства были зафиксированы и формулированы параграфами резолюции Гаагской конференции «О законах и обычаях сухопутной войны». В 1912–1914 гг. знатоки международного права стали давать этому соглашению талмудское толкование: для спасения государства можно нарушить эти законы и обычаи, но для выполнения тактических или оперативных планов – нельзя. С этим «нельзя» Черчилль не посчитался и, нарушив § 25 Гаагской конференции, приказал, лишь только стал верховным стратегом Британии, приступить к террористическим бомбежкам. Среди каждых 100 жертв этого стратегического террора было: 20 стариков, 20 детей, 40 женщин и только 20 мужчин (в том числе раненые инвалиды).

Существовали международные правила обращения с военнопленными. С ними перестали считаться: пленных заставляли работать в военной промышленности и тем способствовать их врагу; их поворачивали на 180 градусов и побуждали воевать против родного войска; советские партизаны безжалостно уничтожали пленных; осенью 1944 г. французский командующий генерал приказал за каждого своего солдата, убитого из засады, казнить 5 военнопленных германцев.

4-я Гаагская Конференция (1907 г.) установила правила участия населения в военных действиях: партизаны должны носить отличительный знак и не смеют снимать его или прятать оружие; только законная власть может назначить им ответственных начальников; партизанские отряды обязаны соблюдать военные законы и обычаи; после капитуляции всякое сопротивление должно прекратиться. Ничто из этого не выполнялось. Партизаны были не явными воителями, а коварными убийцами; зачастую возглавляли их безответственные, никем не назначенные атаманы; руководили ими не законные правительства, а беженские комитеты (поляки в Лондоне), или представители иностранных властей (сын Черчилля и генерал Маклин при Тито); коварство и жестокость итальянских, французских, польских партизан не поддаются описанию…

Моряки тоже грешили жестокостями. В 1943 г. у Новой Гвинеи американские катера и самолеты топили японцев (пехоту и матросов), пытавшихся вплавь спастись с потопленных пароходов; японские крейсера в Индийском океане, чтобы скрыть свое присутствие в этих водах, топили пароходы вместе с командами; англичане делали то же самое в Атлантическом океане просто из злобы против германских «прорывателей блокады» (грузовых пароходов).

Жестокость в отношении не воевавшего населения не имела границ. Пример тому показали, конечно, англичане, всегда старавшиеся «усовершенствовать» войну: впервые в 1900 г. генерал Маскуэл соорудил концентрационный лагерь и засадил в него около 120 тысяч бурских женщин и детей, заморивши в нем насмерть 30 тысяч. Гитлер соорудил множество концентрационных лагерей и в них предписал жестокость общую, жестокость специальную (медицинские опыты над людьми) и жестокость «библейскую» (расовое истребление). Режим в отношении «ост-арбайтеров» был бесчеловечен. А насильственное возвращение после войны миллионов этих несчастных россиян, равно как изгнание немцев Польшей и Чехословакией, относится также к категории военных преступлений (при изгнании погибло полтора миллиона немцев, а сколько погибло из возвращенных россиян, никогда не станет известным).

Заложенное Русским Царем здание Международного права сожжено во Вторую Всемирную войну. На его пепелище пытаются – без всякого воодушевления – строить какие-то шалаши: на большее не хватает у государства доброй воли. Красный Крест хочет контрабандой протащить воспрещение истребительного оружия, осторожненько включив туманную о том фразу в проект Конвенции о защите населения. Проект этот, плохо защищая население, выдает с головой офицеров, давая всеми параграфами возможность каждому пострадавшему от войны лицу возбуждать против офицеров обвинения в совершении «военных преступлений», ставя им в вину поступки, проистекающие от естества войн и от природы воинской дисциплины. Конвенция 1949 г., не воспретив гражданам убийство воинов из-за угла, воспретила взятие заложников и репрессии: воинство выдано на произвол террористов.

Права военнопленных снова ограждаются, но признается ли право казнить военнопленных, если они в плену продолжают воевать, как это делали красно-корейцы? <…>

«Победителей не судят». Это значит: прощаются воину ошибки в ведении военных операций, раз довел до победы. Теперь же «победителей не судят» стало означать: победителей не надо наказывать за беззаконные действия, побежденных же можно казнить за законные. Победа или поражение определяют отношение к «военным преступлениям» – такова мораль века.

Впрочем, английский генерал Гаррис, издавна специализировавшийся в Индии, Месопотамии и Тринидаде на аэрорепрессиях, возглавивший в минувшую войну террористическую авиацию Англии и после войны заявивший, что выполненное им в 1943 г. сожжение Гамбурга и его жителей фосфором было большей победой, нежели Сталинградская, и имело большее значение, чем высадка в Нормандии, этот Гаррис оказался единственным британским высшим военачальником, не получившим пэрского достоинства. И никто из летчиков террористической авиации не внесен в хранящуюся в Вестминстерском аббатстве почетную книгу погибших при обороне Острова. В Англии после войны «совесть Господь пробудил». Немножко.

Было бы лучше, чтобы совесть пробуждалась не после войны, а во время ее. Народам, правительствам и их воинствам придется бороться против больших искушений: современная дипломатия, политика, стратегия и военная техника таят в себе соблазн идти к Победе бессовестным манером.

Только две силы могут воспротивиться этому искушению: страх Божий и воинская честь.

* * *

Пацифизм был мечтой о всеобщем прекраснодушии. Он стал пораженчеством, когда ограничился проповедничеством на Западе, не проникая на агрессивный Восток. Пацифизм был фантазией. Он стал реальным предательством, когда начался поход коммунизма ко Всемирной революции.

Совесть, разум и инстинкт самосохранения требуют сопротивления коммунизму. Когда откажут другие способы – сопротивляться войной. Поклониться войне, как бы страшен ни был лик ее. Страшное не устрашает мужественного. Не в силах современный человек сделать лик войны не страшным. Но в его силах не допустить, чтобы он стал подобным смертоносному лицу Медузы-Горгоны.

Запад должен отказаться планировать войну в атомном стиле – как стратегически, так и тактически. Назначением атомного оружия должно быть – обоюдное принуждение не применять атомного оружия. Страх перед возмездием удерживает от преступления. Даже бесчестнейший полководец не посылает к противнику тайных убийц, потому что опасается, что такой способ борьбы обратится против него же.

Малодушие утверждать, что Запад иначе, как атомным оружием, не может победить красный блок. Победе Запада благоприятствуют соотношения потенциалов численности, экономики, техники и, в особенности, социала и политики: на Западе меньшинство бедно и антинационально, а на Востоке большинство нище и антикоммунистично.

Угрозой истребления изъявши из войны истребление, мы удержим ее на базе многотысячелетнего военного принципа силою духа и оружия принуждать противника к прекращению сопротивления. Война остается ужасной вследствие ее грандиозности, многосложности и тотальности. Герои Троянской войны ужаснулись бы размеров и стиля войн Ксеркса, Александр Македонский растерялся бы на месте Наполеона, а «Маленький капрал» дивился бы Гинденбургу, Фошу, Эйзенхауэру, их способности руководить операциями в грандиозно-хаотичных войнах. Руководить хаосом невозможно, но руководить в хаосе можно и через хаос придти к победе можно. Надо лишь быть мужественным. Надо лишь перед войной не устрашиться войны и надо во время войны не утратить мужества. Запад думает, что в пантеоне войны главный бог – Плутон-техника; он должен уверовать, что доблесть – это Зевс между богами. Побеждают не оружием, а доблестной уверенностью в себе. Побеждают верою. Константин победил не усовершенствованием оружии, а «Сим победиши».

Месснер Е. Лик современной войны. – Буэнос-Айрес, 1959.