Текст книги "Через семь границ. Автостопом из Москвы через Кавказ, Иран в 1997 году и обратно домой через Туркмению, Узбекистан и Казахстан"

* * *

Озеро и впрямь оказалось не очень чистым. Уже с некоторого расстояния стало ясно, что из него доносятся чавкающие звуки. Эти звуки происходили из миллиона лягушек, вокруг озера в грязи содержавшихся. Когда мы подошли, лягушки стали прыгать во все стороны по грязи, а к воде подойти у нас не было желания.

Неподалеку на берегу сидели трое рыбаков. Обыкновенные рыбаки, в больших сапогах и с удочками.

– Здравствуйте! Не подскажете, где здесь можно воды набрать?

Вода оказалась далеко, и один из рыбаков взялся сопровождать нас. В некотором отдалении, метрах в ста ниже монастыря, действительно находился родник, но очень слабый: литр воды набирался минут десять. Вода сочилась прямо из склона горы и образовывала лужицу, которая впитывалась в землю и чуть пониже превращалась в грязюку. В лужице лежал обрезок черного резинового шланга. Рыбак промыл шланг, и из него потекла тоненькая, толщиной в спичку, струйка. Общаясь с местным жителем и наблюдая ползающих по склону горы черепах (одна из них была большая, как праздничный торт), мы нацедили нужное количество воды. Рыбак нацедил себе, и мы разошлись по местам своей дислокации, оставив у родника еще одну бутылку – пусть капает. Накапает, спустимся, возьмем.

* * *

Была только середина дня, и начинать спать нам явно не хотелось. Решили спрятать наши четыре рюкзака в полутемной яме-погребе (когда-то это был, возможно, настоящий монастырский погреб) и спуститься осмотреть Мцхету. Город сей, отделенный от нас только зелеными потоками реки Куры, виднелся нам с горы совсем близким. Джвари и Мцхету разделяли лишь две полоски: серая узкая (трасса) и зеленая широкая (Кура).

Решили перейти Куру по ближайшему мосту, пройти по Мцхете, вернуться по другому мосту, дойти до монастыря и здесь, под звездами, заночевать. От монастыря до первого моста было, казалось, минут тридцать ходьбы.

Тут-то и одолело нас болезненное явление, названное впоследствии мцхетизмом. Поскольку до моста оказалось не полчаса ходьбы, а минимум часа полтора, а то и более, я стал ускоряться, увлекая за собой и Влада. Маша же начала замедляться, тормозя и Олега. Так мы разошлись по дороге и потеряли друг друга из вида. Затем мы с Владом напали на придорожные заросли ежевики, и, углубившись в них, не заметили, как мимо нас прошли Олег с Машей (они, не видя нас, ускорились). Теперь мы с Владом стали догонять их. На мосту, ведущем в Мцхету, мы опять воссоединились.

Солнце, однако, решило быстро спускаться, и памятуя о том, что в горах темнеет неожиданно, я предложил еще ускориться. Пока я шел по Мцхете, ускорившись, все почему-то пропали. Потом оказалось, что кто-то заметил ларек с грузинскими винами, и мудрецы принялись рассматривать эти вина – так и отстали. Я решил продолжать путь, чтобы перейти Арагву, а затем Куру по другому мосту и вернуться в монастырь, описав большой круг, как и собирался.

В Мцхете было обнаружено два древних монастыря, несколько церквей… Темнело, зажигались окошки маленьких, в основном двухэтажных домов, достаточно старых. Друзей моих не было видно, резко потемнело, и я отправился дальше по кругу, протяженность которого оказалась около 20 км.

Мцхету я прошел, начался темный лес справа и слева. Я шел по дороге, по которой проползали редкие фары машин. Второй мост через Куру оказался старой плотиной ГЭС двадцатых годов, огороженный огромным забором. Я легко перелез через него, вышел на плотину, внизу шумела вода. Под ногами заскрипели деревянные доски, которые представляли собой пешеходную дорожку через плотину. На том берегу стоял единственный светящийся домик-будка. В ней сидели охранники, дверь была открыта, я их видел, они меня нет. Вылезши из темноты и удивив ночных охранников вопросом «Не подскажете, где здесь монастырь Джвари?» – я выбрался на шоссе и вскоре уже поднимался при свете звезд, желая дождаться в монастыре Влада и иных мудрецов.

Попутчиков моих всё еще не было. Сходил за водой к источнику и вернулся; коллеги не появились. Добыв из темного подвала свой рюкзак, я расстелил коврик и лег спать, недоумевая.

* * *

В поздний час ночи появился Влад и был несказанно удивлен, увидев меня. Он, понимая, что не успевает сделать круг, вернулся назад, достиг монастыря, подумал, что он первый, и устроился неподалеку на склоне: когда мы придем, он нас увидит. Так он просидел долгое время, и, не дождавшись никого, поднялся в сам монастырь и увидел там меня, пришедшего еще раньше. Каково было удивление его!

Местонахождение Олега и Маши было ему неизвестно.

Но вскоре, во втором часу ночи, появились Олег с Машей и с каким-то человеком. Задержавшись в Мцхете, они познакомились с местным жителем, звали его, кажется, Джондо. Поскольку от основной трассы к монастырю ведет извилистая асфальтовая дорога, Джондо на машине решил доставить наших друзей прямо сюда, – а также дыню и четыре бутылки шампанского. Привезя все сие, Джондо организовал выпивон поблизости от монастыря.

При помощи многочисленных тостов напоив кое-кого из нас, а также и себя, – человек сей сказал:

– Ну а теперь поехали ночевать ко мне! – так наше застолье завершилось, мы погрузились в машину (по размеру это был целый микроавтобус человек на восемь) и вскоре оказались в предрассветной Мцхете, у нашего нового знакомого в его обширном доме.

В каменном доме было два этажа и много комнат; в доме жила старушка – мать Джондо, не познавшая русского языка; во дворе росли плющи и две машины – старая и новая. Нас, мужчин, положили спать в одну из комнат, Машу в другую, и мы моментально уснули.

12 августа, вторник

Спать нам пришлось недолго. Часов в восемь утра хозяин засобирался в Тбилиси. Вчера мы сонно попросили вывезти нас наутро на трассу, ведущую в Боржоми. Но он истолковал наши слова иначе. Когда мы сели в его машину и поехали, оказалось, что мы едем не на трассу, а в Тбилиси. «Куда он везет нас?» – подумал я, но это был мысленный вопрос не удивления, а просто любопытства. Привез он нас на автовокзал. Подгоняемые словами: скорее, скорее, вот ваш автобус, – мы попрощались с Джондо и затолкались в заднюю дверь «Икаруса», едущего в Боржоми.

«Вот тебе и „вредные-опасные“ кавказские люди, – вспоминал я ночного знакомого, – совершенно незнакомых людей накормить, напоить, отвезти к себе домой ночевать – это уже необычно, а тут еще и автобус организовал! Нам еще нужно учиться гостеприимству у кавказских людей!»

* * *

Часа через три (встречных машин на дороге было все меньше) мы выгрузились на берегу все той же реки Куры, только в 150 км выше от Тбилиси по течению, в городе Боржоми.

Боржоми – теплый город в долине Куры, на обоих ее берегах, соединенных несколькими мостами. Справа и слева поднимаются покрытые лесом горы. Вдоль реки, совсем рядом, идет железная дорога – то появляется, то прячется в тоннель. Сам город – как бы большой парк. Многоэтажные современные дома поднимаются по склонам горы и кажутся от этого один другого выше. Магазинчики. Как легко догадаться, в Боржоми повсюду продают бутылочный «Боржоми». Стоит он примерно один доллар.

Однако нас не оставляла гипотеза, что где-то находится настоящий источник боржоми, где его много и бесплатно.

И впрямь: после недолгих хождений мы нашли некий парк. На входе стояла тетушка, неназойливо собиравшая за вход по 10 тетри (грузинских копеек). Легко миновав ее, мы попали внутрь. Среди зарослей дерев, у подножия горы, сидели многочисленные боржомствующие. В центре парка находилось углубление, облицованное белым кафелем, где суетилась старушка в белом халате. От самой старушки издали были видны только периодически высовывающиеся из ямы руки со стаканчиками и бутылками, полными жидкости. Подойдя ближе, мы увидели и мощный фонтан с несколькими струями, в яме находящийся, – из него-то старушка и наливала боржоми всем желающим, приговаривая: пейте, пейте, еще возьмите, на здоровье, мои дорогие… и т.д.. Вокруг тусовались пьющие. Присоединившись к ним и наполнив свою «торпеду» при помощи старушки сею водою, мы сели на скамейках в парке и принялись поедать хлеб, боржоми и сгущенку. Что о воде сей, она не как бутылочная: пахнет тухлыми яйцами, совсем не газированная, немного мутная и для питья непривычная, а вследствие этого, вероятно, весьма полезная.

* * *

Пока мы сидели в парке и посматривали на часы, думая, что скоро пора нам возвращаться в Тбилиси, – кому-то из нас в голову пришла мысль поехать на Ереван более прямой дорогой, а именно – через Бакуриани, Ахалкалаки, Ленинакан. Действительно, по атласу автодорог от Боржоми до Еревана меньше 300 километров «по прямой дороге», а через Тбилиси – более 470. Идея быстро овладела нами. Забыв сведения о том, что самый короткий путь – не обязательно самый быстрый, а вернее, пренебрегши этой заповедью сознательно (мы ведь не на гонках!) мы устремились душой и телом в неведомые – о! – Бакуриани и – о, о! – Ахалкалаки.

В то же самое время наши друзья Андрей Винокуров и Андрей Степанов, совершающие другое аналогичное путешествие автостопом (Москва – Ташкент – Ашхабад – Красноводск – Баку – Тбилиси – Москва), находились в Тбилиси. Мы договорились оставить друг другу послание на Центральном почтамте города Тбилиси. Однако, не зайдя на почтамт, мы направились в Ереван, о чем, с чувством глубокого раскаяния, всему человечеству и сообщаем. Андреи, не обижайтесь!

* * *

Через некоторое время мы уже ехали в набитом битком автобусе-«пазике». Дорога шла круто в гору, порой мы ехали со скоростью 10 км/час и даже медленнее. Было очень жарко, автобус нагревался, и водитель охлаждал мотор интересным образом: справа от переключателя передач была дырка, в нее была видна дорога и какие-то замасленные детали мотора. Водитель поминутно брал одну из канистр и лил воду в эту дырку, поливая мотор, а заодно и дорогу. Когда все запасы воды кончились, мы заправились у горного родника и поехали дальше.

Горный серпантин был велик: за 29 километров пути мы поднялись вверх больше чем на километр. Лес вокруг становился реже. Светило солнце. Но наконец, спустя долгое время, мы въехали в поселок.

справка: БАКУРИАНИ – поселок городского типа в Боржомском районе Грузии, на северных склонах Триалетского хребта на высоте 1700 м. Конечный путь ж.д. ветки, отходящей от Боржоми (37 км). Горный лесной климатический курорт. Лыжная станция. Звероводческий совхоз (разведение черно-бурых лисиц). Близ Бакуриани – разработка андезита.

Сегодняшний Бакуриани не был похож на горный курорт. Может быть, туда приезжают зимой. Сейчас вокруг было пыльно, жарко, пахло сельским хозяйством, туристов не было видно. И впрямь: если в советские годы Грузию посещало (по официальным данным) три миллиона туристов ежегодно, сейчас число их упало в триста раз – до десяти тысяч. Кстати, многие гостиницы и пансионаты Закавказья, опустевшие было в начале девяностых годов, сейчас заселены многочисленными беженцами, которые проживают в них: там абхазские, там осетинские, там карабахские…

Водитель денег не требовал, но его водительское мастерство хотелось как-то вознаградить. С большим удовольствием я вручил ему, от имени нас четверых, 50 тетри (грузинских копеек) металлическими монетками. Водитель не огорчился.

Оставалось всего пятьдесят километров до Ахалкалаки… Ой! что это?!!

* * *

Эта уходящая вперед и немного вверх коричневая неровная полоса, похожая на вскопанные грядки, была трассою на Ахалкалаки. Человек десять местных жителей сидели рядом, у шланга, из которого текла вода, угощаясь этой водой и ожидая какую-нибудь машину.

– Скажите, эта дорога на Ахалкалаки?!

– Да, эта. А вам куда?

О неожиданность! И мы сели среди местных жителей, отвечая на главный вопрос «Какой нации?» и спрашивая о различном.

* * *

Сколько нам удавалось общаться с жителями Кавказа, при знакомстве одним из первых был вопрос:

– Какой нации?

Молодые и пожилые, в городах и деревнях, водители грузовиков и продавцы арбузов, в Грузии, в Армении, в Карабахе, увидев незнакомых людей, первым делом интересовались:

– Какой нации?

Мы готовы были предположить, что это традиционное кавказское приветствие:

– Коконаци!

Ответ «русский» является вполне удовлетворительным ответом. Однако почти нигде меня не принимали за такового. В Москве меня называли азербайджанцем, в Иране курдистанцем, на Кавказе всячески, а однажды в Питере верх подозрительности был высказан следующим образом:

– Вы позорите и нашу страну, и свою страну!

* * *

Долго ли, коротко ли – скорее, чем мы могли теперь ожидать, – появился грузовик с кузовом, закрытым брезентом.

– Здравствуйте! Можно с вами в сторону Ахалкалаки?

– Забито все, не поместитесь!

– Поместимся, попробуем!

И автостопщики из Москвы, а с ними и местные жители, полезли в кузов. В кузове находились дрова. Это были плоские чурбаны диаметром 50—90 сантиметров и они занимали почти все внутреннее пространство кузова. В щелях же и просветах между этими дровами и кузовом разместилось тринадцать человек, наши четыре рюкзака, ржавая двуручная пила, косы, топоры и прочие предметы. И мы поехали.

Дорога на Ахалкалаки сначала идет по лесной зоне и имеет ширину в одну машину. Так как встречных машин нет, этакая однопутность никого не беспокоит. Дорога идет все в гору, и наверху уже никакого леса нет, только коричневые горы, поросшие жухлой травой. Туда, наверх, в горные села Грузии, и везли дрова на продажу.

Дорога была ужасной. Дрова и пассажиры мотались вправо-влево. Тридцать километров ехали полных три часа. Периодически дрова пытались нас задавить, но мы яростно сопротивлялись. Из-под колес через открытый задник кузова внутрь летела пыль.

Поднялись на перевал. Вверх уходили проволоки канатной дороги. Здесь находилась воинская часть, как объяснили местные жители, и по этой дороге когда-то доставляли грузы. Сейчас солдат убрали, канатка уже несколько лет не работает. Леса вокруг уже нет; по сторонам дороги – желто-коричневые горы.

С перевала вниз пошли чуть-чуть быстрее. Но заносило нас изрядно. «Водитель – ас!» – дивились пассажиры. Так, спустя три часа, мы и проехали эти тридцать километров и прибыли в небольшое село, находящееся на озере Табацкури, окруженном горами.

Горная Грузия

Озеро Табацкури

* * *

Если кто-нибудь из вас, читатели, попадет когда-нибудь в Грузию, не стремитесь, увлеченные скоростным автостопом, проскочить ее за малое время. Сверните с оживленной магистрали и отправьтесь в горные местности. Крутые дороги и перевалы, низкая скорость, малое количество машин и некомфортабельные условия езды в них – поистине, покажутся вам небольшой платой за роскошные горные пейзажи и прекрасное отношение местных жителей.

Вокруг было тихо и спокойно. Машина с дровами, сильно пыля, скрылась из виду. Посреди озера был небольшой остров. На лодке двигался какой-то человек – наверное, рыбак. Невдалеке дети перегоняли куда-то корову. Наступал вечер.

По берегам, в отличие от остальных мест, росли небольшие сосенки. Выбрав место поровнее, мы поставили две палатки, собрали дрова (много мелких сосновых веточек), помылись в озере (холодное! высота 1991 метр над уровнем моря), постирали запыленную одежду, развели костер… Местные жители, увидев нас, принесли нам бутылку теплого молока. Мальчишки, игравшие близ озера, удивленно рассматривали нас. Наконец, над горной местностью сгустился вечер, мы залезли в палатки и уснули.

13 августа, среда

Утром, когда мы проснулись, было еще прохладно. Поспать еще, что ли? А может, на трассу? Не машины ли это шумят? – так думая, мы дремали еще некоторое время.

Наконец вылезли. Роса на траве, туман над озером. Красиво. Не хотим ли искупаться? бр-р-р! не хотим! Стали собирать палатки. Первыми вышли мы с Владом. Поскольку встреча в Ереване была оговорена (на железнодорожном вокзале в 10 и 20 часов, начиная с момента прибытия), мы выбрались на трассу. На трассе – в 9.40. Тут же – машина! Ура!

Едем в кузове километра два. Следом – другая машина, похожая на автобус. Неужели? Стопим. Останавливается; автобус почти доверху нагружен арбузами. Внутри уже пятеро человек. Они везут арбузы с теплых долин наверх, в горные села, чтобы продать их там – то же, что желали сделать со своими дровами вчерашние водители. Интересно: наверх, в горы, все везут и продают; а что же производят в самих горах, кроме молока и сыра? Не знаю. Но вот – мы едем!

В первом же селе начинается бойкая торговля. Минут пятнадцать она длится, арбузы стоят 1500 рублей килограмм (здесь в основном платят российскими рублями). Пока жители покупают арбузы, нас пешком догоняют Олег с Машей. Точно, скорость наша невелика. Трасса в плохом состоянии.

Вышли и пошли пешком, теперь уже вчетвером. Догоняет автобус с арбузами.

– Поехали! До следующего села.

* * *

В следующем селе, вернее сказать – деревне, автобус опять застрял. Мы вышли и огляделись. Маленькая деревушка среди гор, никакой зеленой растительности, все дома, и горы, и дорога – пыльно-коричневого цвета. Население – человек сто. По деревне протекает ручей, используемый как водопровод и канализация одновременно. В нем играют местные дети. В изобилии имеется кизяк (сушеный коровий помет), сложенный в аккуратные штабеля-поленницы и используемый вместо дров.

А вот и дорожный указатель. На одном из домов мелом написано:

«АХАЛКАЛАКИ 30 КМ»

Ура – мы на правильном пути. На другом доме, вернее – будке, надпись:

«БЕНЗИН СОЛRРОКА»

Рядом – две канистры. Заправка.

Пока шла торговля арбузами, Владу пришла в голову его любимая идея: купить молока. Но в первом же доме, куда он забрел с таким предложением, нас затормозили и принялись угощать. Люди давно не видели туристов, тем более русских, и накормили местным сыром, хлебом и молоком. Влад пытался узнать, сколько нужно заплатить, но люди плохо понимали по-русски и денег не взяли.

Дальше часть дороги мы преодолели пешком, часть – на нескольких местных машинах, которые везли нас от одного села до другого, то разделяясь, то встречаясь вновь.

Наконец, перед самым городом начался асфальт. Мы спускаемся вниз, в долину, видны остатки древней крепости. В советские годы это была погранзона, стояли воинские части: рядом Турция. Сейчас военных нет, погранзоны тоже, благодаря чему мы благополучно въезжаем в город. Два комплекта мудрецов-автостопщиков встретились на автостанции Ахалкалаки.

Справка: АХАЛКАЛАКИ – город на реке Ахалкалакис-Цкали (приток Куры), в 74 км к юго-востоку от ж. д. ст. Ахалцихе. Маслосыродельный, лесопильный, лимонадный, пивоваренный, крахмальный заводы. Основан в 1064; в 15 в. полностью разрушен, в 17 в. восстановлен. В 18 в. превращен в крепость. Во время русско-турецкой войны 1806—12 был взят русскими войсками; по Бухарестскому мирному договору 1812 возвращен Турции; окончательно присоединен к России в 1829. До Октябрьской революции – уездный город, куда царское правительство ссылало сектантов-духоборов, потомки которых и до сих пор живут в окрестных селах с русскими названиями.

Но основное население города – не русские и не грузины, а армяне. Они, как и грузины, оказались чрезвычайно гостеприимными: только мы с трудом отговорились от повторяющихся предложений водителя ехать к нему в гости, как нами заинтересовались другие местные жители. Девушки-армянки возле автостанции продают газировку, боржоми, хлеб, сыр, помидоры. «О, туристы, туристы! Откуда? а пробовали наш сыр?» Нас активно, почти принудительно, угощают.

А вот и автобус на Богдановку.

– Из Москвы? Пешком?

– Не пешком, на попутных машинах, как сейчас.

– И хорошо вас подвозят?

– Очень хорошо.

– Ну, не такие уж мы монстры! А как приеду в Москву – прописка, паспорт…

* * *

Богдановка, теперь называется Ниноцминда (в честь святой Нины). Дальний уголок Грузии, так же, как и Ахалкалаки, населенный в основном армянами. Идем к выезду из города, стопится роскошная иномарка, типа микроавтобуса. Внутри – два парня лет 22-х.

– Можно с вами сколько-нибудь проехать в сторону Армении?

– Можем провезти пятьсот метров. И накормить!

– Спасибо, мы так доберемся.

Микроавтобус куда-то уехал. Через пять минут возвращается.

– Поехали с нами!

Вчетвером садимся. Провезли метров триста, до маленького придорожного ресторанчика. Зашли внутрь – обыкновенный вагончик, как у строителей. Появился хозяин. Водители заказали огромное количество еды и выпивки. Просто невозможно было все это съесть, тем более выпить. Рассказываем о нашей жизни, расспрашиваем об их… Многие ждут «присоединения» к России. Периодически забегает хозяин едальни и приносит очередную порцию рыбы, или салата, или вредоносной выпивки, а потом вновь исчезает.

…Наконец все остатки еды нам запихивают в полиэтиленовый пакет, мы садимся в машину и нас вывозят еще километров за пятнадцать от города.

– Счастливой дороги!

– Спасибо! До встречи на земном шаре!

…Встретить на дороге четырех незнакомых людей с рюкзаками, подвезти, накормить, вывезти на трассу – такое необычное, казалось бы, отношение мы встречали повсюду, и особенно на Кавказе. Таких случаев у нас было множество, хотя путешествие только начиналось. Сколько в этой поездке нас бесплатно подвозили, кормили, приглашали на ночлег! О таких случаях вы прочитаете и далее. Встречая такое отношение, невольно задумываешься: а как я отношусь к людям? к своим гостям, попутчикам, к близким или дальним знакомым, да и незнакомым? Какое сейчас, наоборот, отношение в центральной России к жителям Кавказа, уехавших со своей родины на север не от хорошей жизни? А если ко мне домой вечером постучат двое или четверо незнакомых вам жителей юга с просьбой переночевать? А к вам, читатель?

Машина вернулась в Ниноцминду, а мы остались на трассе, разделившись на двойки: Олег с Машей, я с Владом. Редкие деревца. Солнце, на небе – ни облачка. Горы остались позади, все ровно и гладко, кроме дороги, которая вся в колдобинах, хотя и была когда-то, видимо, покрыта асфальтом.