Текст книги "Автостопом в Судан. На попутках из Москвы через Грузию, Турцию, Сирию, Иорданию, Египет в Судан и обратно в 1999 году"

* * *

Монастырь, куда мы хотели попасть, был, возможно, самой древней христианской обителью на земле (из действующих ныне). Святой Антоний, основатель пустынножительства, поселился здесь в IV веке. С Божьей помощью, а также благодаря здоровому климату, он прожил 105 лет. Ещё при его жизни сей маленький оазис (родник и несколько пальм) стал центром монашеской жизни, и вскоре здесь уже обитали сотни монахов.

С тех пор прошло более полутора тысячелетий. Мы высадились из машины на глухом повороте; надпись на будке автобусной остановки гласила: «Monastery st.Antony». В тени остановки сидели два водителя сломавшегося рядом грузовика и пили горячий чай из термоса.

Монастыря не было видно (до него было 12 километров), но туда ответвлялась хорошая асфальтовая дорога, и мы с Гришей пошли пешком. За время, что мы шли, мимо проехало всего пять транспортных средств: грузовичок-деньгопрос, забитая легковушка, гружёный поклажей верблюд (с погонщиком) и, вслед за ним, его верблюжонок, а также автобус, начинённый цивильными туристами. Никто из них не подвёз нас, солнышко грело, и мы пришли к воротам обители изрядно вспотевшие.

Монастырь стоял прямо у подножия большой горы, поднимающейся из пустыни. С нашей стороны он был огорожен невысокой стеной, за которой содержалось несколько зданий, кирпичных и глиняных, небольшая церковь и десяток пальм. Внутри было пустовато и солнечно. Молодой монах на входе поторопил нас, говоря, что вот-вот начнётся экскурсия по монастырю.

И впрямь, для только что прибывших на автобусе пятнадцати французов и для примазавшихся к ним нас была устроена небольшая экскурсия. Седобородый монах лет шестидесяти провёл нас по всему монастырю, объясняя его историю и сущность помещений. Вот, например, старинные ворота монастыря и подъёмное колесо: оказывается, в старину монахи затворялись от мира и поднимали пищевые пожертвования и редких посетителей к себе при помощи «лифта», устроенного в древней башне ворот. А вот родник у подножия горы, порождающий воду для питья и хозяйственных нужд (все попили из него, а мы с Гришей особенно набросились на воду, так как сильно выпотели по дороге).

По местному обычаю сняв ботинки, все зашли в храм. Он был основательно стар и находился в стадии ремонта. После храма посмотрели колокольню. Сама жизнь монахов, их быт, церковная служба и пр. остались от нас скрытыми – всё же это пустынь, а не исторический музей. Узнали, что сейчас в монастыре живёт 75 монахов, а всего в Египте 12 христианских монастырей, принадлежащих Коптской православной церкви.

– А интересно, сейчас есть какие-нибудь монахи, которые живут, как св. Антоний, больше ста лет? – заинтересовался я.

– Сейчас нет, – отвечал монах-экскурсовод.

Монастырь Святого Антония. 1999

Монастырь Святого Антония.

В иконной лавке всем желающим подарили открытки-иконки (мне, разумеется, вручили изображение св. Антония, которое потом благополучно со мной доехало до Москвы), после чего мы с Гришей отделились от цивильных туристов. И очень кстати – когда мы собрались набрать воды, молодой монах, тоже вероятно приглядывающий за туристами, спросил нас: голодные ли мы? Вскоре нам Бог послал вкусного овощного супа, который и был немедленно употреблён.

Французы из автобуса были все, как один, старичками и старушками – было им от 65 до 75 лет, а то и поболее. Один из них оказался даже преподавателем русской литературы и говорил по-русски лучше нас. Это была не случайная, а уже устоявшаяся компания пенсионеров, решивших посмотреть мир. Каждый день их путешествия стоил им двести долларов. Старички удивлялись на нас, совершающих научное путешествие. Когда мы, уже поевшие, опять попались им на глаза, они замолвили словечко перед водителем (мусульманином) и подобрали нас в свой автобус, следовавший в самую египетскую столицу.

* * *

Каир!

Крупнейший город Африки, вмещающий восемнадцать миллионов жителей (четверть населения Египта), протянулся по обоим берегам Нила на пятьдесят километров в длину. Тридцатиэтажные небоскрёбы, роскошные гостиницы и рестораны, тысячи машин, скользящих по громадным мостам и автомобильным развязкам, чадящие в пробках, сверкающие магазины и единственное в Африке метро соседствуют с узкими улочками бедных кварталов, с бедняцкими рынками и кучами мусора, в которых копошатся заблудшие козы.

Ещё сильно не доезжая Каира, наш автобус попал в одну сплошную деревню-город, тянущуюся вдоль Нила. Медленное движение машин, телег и людей сделало наше движение тоже медленным. Последние пятьдесят километров ехали часа два. Полей и пальм становилось всё меньше, многоэтажных домов, машин и мусора всё больше, и вот наконец мы расстались со старичками-французами, выйдя из автобуса почти в центре вечерней столицы.

Белый мистер, имеющий деньги, найдёт в Каире множество способов со вкусом потратить их – на всяческие аппетитные фрукты, продающиеся на центральных улицах, на посещение музеев и пирамид, на постоянно завлекающие своими запахами харчевни и рестораны, а также и на другие, более дорогие удовольствия. Мы с Гришей тоже почувствовали себя белыми мистерами и съели по четыре тарелки супа в какой-то вечерней забегаловке.

Каирское метро состояло пока из одной 45-километровой линии (в ближайший месяц собирались открывать вторую). Стоимость проезда в нём зависит от расстояния. Покупаешь жёлтую магнитную карточку и вставляешь в турникет не только на входе, но и на выходе, где одноразовая карточка поглощается и больше не используется. Чтобы граждане не экономили, на каждой станции, на входе и на выходе, следят за вами полицейские.

Поезда метро напомнили мне наши электрички: контактный провод находился сверху. Почти все станции и перегоны метро имеют наземную природу (ну точно, электричка). Только в центре города метро немного подзакопано, чтобы не мешать городскому транспорту.

Покатавшись на метро, мы завершили путь на одной из центральных станций, именуемой Насер, и вышли в город. На центральных улицах в сей вечер бродили толпы людей, не только местных жителей, но и туристов. Пока приобретали фрукты, обнаружили рядом русских людей, занятых тем же. Люди оказались сотрудниками посольства и подсказали нам его местонахождение.

Поставить палатку в центре Каира оказалось практически негде. Никаких больших парков и садов в округе не обнаружилось. Местные жители в гости нас не зазывали – попадались лишь предлагатели гостиничных услуг. Дорожные рабочие, занятые улучшением транспортной развязки близ одного из нильских мостов, на свою огороженную территорию нас не пустили. Случайно мы набрели на церковь, но она оказалась закрыта за поздностью часа. Но рядом с церковью нам повезло: обшарпанный четырёхэтажный дом имел выход на крышу свою, и мы тихонько, стараясь не потревожить сон жильцов, расстелили спальники на крыше этого дома прямо в центре египетской столицы.

8 марта, понедельник.

Наутро на крыше, где мы спали, обнаружился курятник, и петухи громким голосом приглашали нас проснуться. Мы поспешно встали. Почти прямо под нами шумел автомобильный поток 18-миллионного Каира. Спустились по лестнице. Одна из жительниц дома, высунувшись из квартиры, провожала нас недоумённым взглядом и вдруг громко заверещала.

Нашли харчевню за один фунт – это оказалось етое нами недавно в Суэце кошери – и отправились по делам. Хотелось добыть карту Каира в офисе туристской информации и позвонить домой. Карт в офисе не оказалось, а телефоны работали только по карточкам, которые были дороги. Пришлось телеграфировать. Отправил телеграмму из одного слова «ANTON», что вызвало удивление почтовиков – долго не хотели принимать, и только при помощи начальника почты телеграмму удалось отправить44
  Напоминаю –


[Закрыть].

Прочих участников экспедиции мы должны были встретить только завтра. А сейчас мы с Гришей поехали туда, куда в первую очередь едут все гости Египта, – «отметиться» у знаменитых египетских пирамид.

От высотного здания гостиницы «Sheraton», рядом с которой находится российское посольство, до египетских пирамид – около 15 км. Мы решили не торопиться и прогуляться, сколько захочется, пешком, рассматривая по пути достопримечательности города. Первым таким интересным местом оказался огромный каирский зоопарк.

Каирский зоопарк – это, действительно, целый парк. Здесь можно наблюдать, как в тяжёлой неволе проживают несчастные звери: верблюды, жирафы, слоны, обезьяны и многочисленные птицы. Но основная достопримечательность зоопарка – это египтяне. Они группами возлежат на траве, жгут костры, готовят себе еду на огне или приносят её из харчевен неподалёку, едят, воссевши на пыльных подстилках вместе со своими многочисленными детьми, торгуют всяким мусором и спят прямо на пригорках среди клеток, наполненных другими позвоночными. За просмотр этих гомо сапиенсов, равно как и других обитателей зоопарка, взимается символическая цена в 25 египетских копеек (над окошком кассы написано – 20, но кассиры не верят этим надписям и берут с каждого билета по 5 пиастров себе в карман). Интересно, можно ли здесь ночевать? Наверное, нельзя.

После осмотра зоопарка мы с Гришей решили продолжить прогулку к пирамидам, но жара вскоре сделала своё дело – мы были с рюкзаками и уже заленились идти пешком, поэтому отправились обедать в одну из многочисленных едален, а затем поехали до пирамид на автобусе. Билетёр постеснялся обилечивать белых мистеров, делая вид, что не замечает нас.

Пирамиды Гизы находятся на юго-западной окраине города. На картах Гиза часто указана отдельным городом, расположенным на противоположном берегу Нила, напротив Каира. Но, по сути дела, это одна большая сплошная агломерация. Огромный город, со своими автобусами, ларьками и полицейскими, подступил к пирамидам вплотную. А за пирамидами города уже не было – одна пустыня до самого горизонта.

Со стороны города к пирамидам был только один вход-въезд, которым мы с Гришей и воспользовались. Настойчивые предложения прокатиться на верблюде или на лошади, купить путеводитель, открытки или папирус, сопровождали нас. Мы подошли к полицейским, проверяющим билеты, и довольно быстро уговорили их. Официально мы должны были заплатить за подход к пирамидам по 20 фунтов с носа (7.5$ по тогдашнему курсу), так что если строительство пирамид обошлось, в сопоставимых ценах, в миллиард долларов, то за истекшие тысячелетия они уже окупились.

Единственное из семи античных чудес света, сохранившееся доныне, ежедневно притягивает сотни шикарных автобусов с тысячами туристов со всего мира. Эти туристы кишели вокруг пирамид толпами. Американцы, французы, немцы, японцы, старые и молодые, с видеокамерами и фотоаппаратами, в солнечных очках, шляпах или без оных, бродили вокруг пирамид, щупали их и натирали до блеска, пытались залезть (но, сдерживаемые криками полицейских, прекращали свои попытки), чуть не облизывали эти пирамиды – как муравьи вокруг огромной сахарной головы. В толпе этих людей были также и египтяне со своими верблюдами (мистер! хотите покататься на верблюде?), путеводителями на всех языках, сувенирами… Были и просто дети – выпрашиватели денег. Мы со своими рюкзаками также эту толпу усугубляли.

Посмотрели на пирамиды, потрогали их, затем обошли сфинкса сзади (чтобы подойти к нему спереди, нужен был специальный билет). Сфинкс стоит в настоящей яме (за многие годы ветер пустыни нанёс песку по шею, и только относительно недавно его раскопали). Затем пошли с валом туристов на выход. С трудом отбиваясь от желающих продать нам что-либо, мы вышли из заповедной пирамидной зоны и подумали, было, что все торговые предложения позади. Решили отойти подальше и заночевать в пустыне за пирамидами.

Тут к нам подрулил один из местных продавцов-коммерсантов. Сперва он понял нашу сущность и захотел указать нам истинную дорогу в пустыню, где мы сможем переночевать, а потом, узнав, что мы из России, загорелся идеей купить у нас что-нибудь. Случайно увидев Гришин ножик, коммерсант восхотел его. Гриша отказывался. Тогда этот странный человек, осматривая Гришу как манекен, на котором развешан товар, захотел купить у него: ремень его брюк; фотоаппарат; кроссовки; куртку; часы-будильник и даже облезлую матрёшку, которую он, как оказалось, таскал с собой как образец русской культуры. Торговец применял смесь английского и русского языков:

– This is not good (Это не есть хорошо). За фсё тавать адин фунт.

Гриша возмущался и прятал «товар», на что торговец оживлялся и повышал цену:

– О'кей, пандара фунт!

Так неожиданно для Гриши сыпались такие предложения, что он, по наущению торговца, открыл рюкзак, и коммерсант стал прицениваться ко всяким грязным майкам и прочим одеждам. Что же до меня, я рюкзак не открыл, несмотря на настойчивые просьбы бизнесмена: если не сопрёт, то явно купит что-нибудь за гроши, – думал я. Странный человек ничего, однако, у Гриши не украл. В это время мимо проезжали два милиционера на верблюдах и заинтересовались торговлей; в результате один из них купил Гришин ножик за несколько фунтов, оставив Гришу в немом удивлении: уговорили-таки меня!

– Give me you clock (часы)! Good price – адин фунт!

С трудом избавившись от покупателя, мы пошли вон, стараясь обойти пирамиды. Вскоре базар-вокзал кончился и началась свалка. После сего мы оказались в каменисто-песчаной пустыне, среди которой, на возвышении, стоял маленький домик-бытовка.

– Идём, впишемся в этой будке, – предложил Гриша.

Идти вписываться в будке было не лучшей затеей. Конечно, время было самое вписочное: заходило солнце, туристы расходились, где-то вдалеке полицейские на верблюдах свистками прогоняли задержавшихся. Из будки навстречу нам вышли два египтянина, и, осознав нашу сущность, стали препятствовать нам.

– Нельзя, нельзя! Хотель, хотель! – кричали они и махали руками.

– Можно, можно! Долой хотель! – отвечали мы.

Вскоре жители будки решили-таки простить нас (вероятно, это была местная народная дружина, охраняющая пирамиды от непрошеных гостей, старающихся войти в обход центрального входа). Один из них повёл нас куда-то, уверяя, что он покажет нам место для ночлега. И впрямь, места он знал хорошо и вскоре привел нас на возвышенную, каменно-песчаную гору, с которой открывался прекрасный вид на пирамиды, сфинкса и другие древности.

– Ну, спасибо, мужик! – поблагодарили мы его.

– Тут за «спасибо» ничего не бывает. Давайте бакшиш! – отвечал он очень понятно на смеси английского и арабского языка.

Мы мысленно сплюнули, но отступать было некуда, и наш корыстный проводник получил бакшиш в форме двух билетов МММ и металлической мелочи.

– А как насчёт паунд-ижипшиан (египетских фунтов)? – смутился он.

– «Паунд-ижипшиан» кончились, возьми русский сувенир, – отвечали мы ему, и он, поворчав, ушёл.

Но как только мы разложили здесь, на возвышении, свои коврики и спальные мешки, нас заметили другие соглядатаи. Со стороны пирамид к нам двигались трое полицейских на здоровенных верблюдах. Вскоре они возвысились над нами.

– Эй, мужики, здесь вам не хотель! – начал свои речи самый смелый из них.

– Нам и не нужен хотель, – отвечали мы.

– Валите отсюда, здесь нельзя ночевать!

– А мы думаем – можно, – не отступали мы.

Верблюд одного из полицейских смачно пописал пенистой струёй на место нашего предполагаемого ночлега.

– Ну, тогда давайте бакшиш, – предложили консенсус полицейские.

Оказалось, что уплата бакшиша тому мужику, приведшему нас на это место, ещё не освобождает от уплаты других налогов и сборов. Выдав полицейским мавродики и монетки, мы освободились от них. Полицейские, было, покинули нас, но тут один из них вернулся и с высоты верблюжьего роста заявил:

– Give me another bakshish. I am a special. (Дайте мне другой бакшиш. Я особенный.)

«Special» получил свой «another bakshish», но этим дело не закончилось. Прошло небольшое время, и «Special» появился вновь, держа в руках мавродик.

– No change! No change! (Не меняют!)

Мы, как могли, объяснили ему, что это рашен-сувенир, потом дали ему ещё один сувенир и пару монеток, сделав вид, что так и надо, и «Special», тоже сделав вид, что так и надо, ускакал на своём верблюде прочь – выявлять других нарушителей.

Это был замечательный вечер. Как только все деньгопросы покинули нас, сумерки окончательно сгустились. И тут началось самое интересное – так называемое свето-звуковое шоу. Туристы, заплатившие за него, должны были сидеть в специальных стульях, как в кинотеатре, расположенных перед сфинксом. Самих туристов мы не видели, так как они были скрыты от нас темнотой и сфинксом. Зато лазерообразный луч высвечивал на пирамидах разные знаки, подкрашивал их в разные цвета, а хорошо поставленный голос из динамиков на непонятном языке вещал туристам, объясняя им сущность пирамид и их предназначение.

Свето-звуковое шоу длилось примерно полчаса, потом, вероятно, туристы сменились и началось другое, такое же, но на другом языке. Мы с Гришей уснули, довольные сегодняшним днём.

Среди ночи нас, лежащих в пустынной местности, пытался разбудить какой-то человек. Сквозь сон я расслышал от него только одно слово «масари» (деньги). Мысленно и устно отправив этого человека куда подальше, мы продолжили спать.

9 марта, вторник.

К утру похолодало, и пирамиды спрятались в густой туман, подобный вате. Мы с Гришей проснулись, собрали рюкзаки и отправились на автобусную остановку. За ранностью часа «бакшишеры» больше не липли к нам. Мы сели на городской автобус и поехали в центр.

Отвлекаясь от хода повествования, скажу, что уже и сто пятьдесят лет назад пирамиды были почти так же облеплены продавцами и предлагателями услуг, как и теперь. Вот что пишет известный немецкий зоолог и путешественник Альфред Э. Брем (1829—1884), рассказывая о своём подъёме на вершину пирамиды Хеопса в 1847 году:

«Величественна панорама, открывающаяся с высоты пирамиды, но ещё величественнее мысль, что стоишь на величайшем здании в мире.

Много арабов и феллахских женщин последовало за нами на пирамиду; все они принесли на ладонях по кружке воды, которой предлагали нам утолить жажду за малое вознаграждение. Один из них взялся в десять минут перейти с вершины Хеопса на вершину Хефрена, и, действительно, за два пиастра совершил этот удивительный маневр.

Отсюда мы возвратились в свою палатку, в которой между тем образовался целый базар. Феллахи, живущие в соседних деревнях, натащили маленьких мумий и священных жуков, вылепленных из глины, а также множество черепов собственного изделия, которые они выдавали за черепа мумий и желали нам продать.

Уж и теперь становится необыкновенно трудно достать какую-нибудь настоящую древность, потому что названный промысел побудил феллахов разорить большую часть гробниц; поэтому феллахи нынче сами фабрикуют подобные вещицы; они вытачивают из камня жуков и изображения мумий, чеканят медные монетки, обёртывают кусочки настоящего папируса простой бумагой, пропитанной кофе для придания приличной желтизны, и всё это сбывают тароватым англичанам.»

А.Э.Брем. Путешествие по северо-восточной Африке. М., 1958, с.66—69.

Брем совершил путешествие по маршруту, подобному нашему, за полтора века до нас, и некоторые совпадения и сходства нашего и его путешествий ещё удивят нас. Туризм уже тогда изменял людей и отношение к людям. А пока мы с Гришей Кубатьяном прибыли на стрелку и расхаживали вокруг забора российского посольства, выглядывая спутников.

* * *

Ровно в 10.00 у ворот посольства появились Вовка Шарлаев и Костя Шулов. Они сообщили следующее.

Путешествуя по просторам Иордании, каждый из пятерых наших спутников принял в себе решение не торопиться на стрелку, назначенную 6 марта в Шарм-эль-Шейхе. Пятого марта мы с Гришей на разных паромах уплыли из Акабы, и только на следующий день, шестого числа, остальные пятеро автостопщиков прибыли в этот портовый город.

Проезд на «рейсовом» (общественном) транспорте, коим является паром, показался совершенно неприемлем ортодоксальному автостопщику Вовке Шарлаеву. Он и на трассах, и в городах, с самого дня своего старта, избегал автобусов и маршруток, даже бесплатных, из идеологических соображений собираясь проехать весь маршрут классическим автостопом – на не-рейсовом транспорте. Поэтому В. Шарлаева манил огромный грузовой порт. Другие тоже не отказались бы уплыть на грузовом судне, но больше не по идеологическим, а по финансовым соображениям.

Пропуск в порт, именуемый shore-pass, выдавался в Акабе лишь в обмен на паспорт. Получив сии пропуска, первоприбывшие в Акабу Марутенков, Шарлаев и Казанцев стали бродить по порту, навещать пароходы (среди коих оказались русскоговорящие), выявлять, куда они идут, и др. Вскоре к ним присоединились ещё двое – Петров и Шулов. Так, может быть, они бы и уплыли куда-то рано или поздно, но один из них, находясь в порту, утерял свой пропуск. После этого попадание в порт осложнилось, и новые пропуска им выдали с большим скрипом.

Вскоре после этого иорданские полицейские заподозрили, что мудрецы автостопа посещают порт затем, чтобы покинуть Иорданию нелегально. Хотите в Египет? имеется паром! Хотите бесплатно? а что же, у вас нет денег? если нет денег, поезжайте в Амман, в своё посольство, и пусть они вас, обанкротившихся, отправляют домой. А если есть деньги, то почему вы не плывёте, как все люди, на пароме?

Всё загадочно завершилось потасовкой в полицейском отделении Акабского порта, после чего двоим задиристым мудрецам пришлось согласиться-таки на рейсовый паром. В противном случае иорданские полицейские обещали заточить их. У троих оставшихся изъяли паспорта (по батумскому сценарию), и они направились в Амман, в российское посольство за советом, завещав остальным ждать их ежедневно в 10.00 на условленном месте в Каире.

Размышляя об удивительных приключениях гидростопщиков, мы вчетвером пошли в российский культурный центр, находящийся неподалёку.

Российский культурный центр в Каире занимал целый двор, где стояло большое основное здание и другие помещения. В воротах, обращённых на улицу Тахрир, сидел египетский сторож-вахтёр. Мы позвонили с вахты внутрь, надеясь, что нам позволят хотя бы поставить палатку в этом большом дворе.

Действительность превзошла все наши ожидания. Александр Сарымов, директор Культурного центра, принял нас с удовольствием, источая прямо восточное гостеприимство. Нам выделили комнату в одном из зданий, разрешили пользоваться душем, стиральной машиной и т.д., даже дали позвонить по телефону в Россию. Также в Культурном центре была еда и Интернет.

Несказанно радостные, мы весь вечер посвятили стирке и отмыванию. Сходили в город поесть; когда вернулись в Культурный центр, нас ждала уже местная еда, приготовленная сотрудницей-египтянкой. Долго разговаривали о путях, о планах и о наших застрявших в Иордании товарищах. Легли спать в половине первого ночи.

10 марта, среда.

Сегодня на стрелке напротив российского посольства был выявлен ещё один участник экспедиции – Александр Казанцев. Он и рассказал нам продолжение акабской истории.

Когда Андрей Петров и Паша Марутенков отправились в Амман жаловаться на портовую полицию, отобравшую у них паспорта, Саша Казанцев немного задержался в Акабе и получил на руки все три отобранных паспорта. С ними он и поехал в Амман, но тех двоих уже не застал. Российские посольщики строго указали им, что никто не имеет права отбирать их паспорта, и Андрей с Пашей поехали в порт обратно, – поэтому Казанцев и не застал их. Бродя по столице в поисках бесплатной карты Иордании, он набрёл на туристский офис. И ему повезло – некий тамошний чиновник проникся идеями гидростопа и позвонил в пароходную компанию «Arab Bridge», чтобы мудрецы упароходились бесплатно.

Оказалось, что из двадцати долларов, составлявших стоимость билета, лишь половина была доходом пароходной компании «Arab Bridge», а вторая половина шла как плата за услуги портов Акаба и Нувейба. Чиновник из Аммана договорился, что «Arab Bridge» провезёт всех троих бесплатно, но десять долларов за услуги портов им придётся заплатить (равно как и departure tax). Обрадовавшись, Казанцев вернулся в Акабу, где встретил Андрея с Пашей, занятых следующими делами: Андрей ходил по лавкам и стрелял там и сям по динару на паром, а Паша тоже ходил по лавкам и пытался продать продавцам свой «Зенит» за 100 динаров (но те предлагали ему максимум 17).

Сии двое, увидев Казанцева, отругали его за то, что он несвоевременно взял их паспорта, но обрадовались тому, что уплытие в Нувейбу сделалось на десять долларов дешевле. Втроём отправились в пассажирский порт и благополучно уплыли.

Прибыв в Нувейбу, Саша Казанцев сразу поехал на стрелку, а Андрей с Пашей собрались посетить монастырь св. Екатерины на горе Синай (на той самой горе, где Господь сообщил народу через Моисея 10 заповедей). Посему они пока задерживались.