Текст книги "Профессия – первая леди"

Надежда Сергиевна Бунич
4 – 6 сентября

– Огнедар, я не верю! Не верю! И можешь не потчевать меня детальными отчетами с места происшествия. Я не хочу ничего знать!

Надежда Сергиевна Бунич, супруга президента Герцословакии, отшвырнула от себя папку с бумагами. Листы, кружась, приземлились на ковер. Ее собеседник, директор КГБ генерал-майор Огнедар Сувор, ничего не ответил и принялся собирать разлетевшийся отчет.

Не выдержав, Надежда Сергиевна подошла к нему и помогла навести порядок. Она уже раскаивалась, что позволила себе сиюминутную вспышку ярости. Огнедар выполнял то, что было ему поручено Гремиславом. Он – старый и надежный друг.

– Надежда Сергиевна, не беспокойтесь, я сам, – сказал Сувор. С тех пор как его старый друг Гремислав Бунич стал президентом, он именовал его и Надежду на «вы» и по имени-отчеству.

– Огнедар, оставь это! – воскликнула Надежда Бунич.

Сувор повиновался. Он давно знал, что жена Гремислава подвержена резким переменам настроения и может в секунду превратиться из улыбчивой вальяжной дамы в желчную язвительную насмешницу. Жизнь научила Огнедара спокойно относиться к выходкам тех, кому он подчиняется. Гремислав Гремиславович никогда не повышает голос, если он не согласен с доводами собеседника или недоволен его поступками, то становится безупречно вежливым, взглядом пробирает тебя до мозга костей, а хорошо интонированные тихим мягким голосом его слова заставляют потеть, заикаться и чувствовать себя двоечником на приеме у директора. Гремислав редко дает волю чувствам, причем только в кругу тех, кому доверяет.

– Прошу, садись, – жена президента указала директору КГБ на кресло. – Гремислав намеренно возложил на тебя эту миссию, а сам уехал с недельным визитом в Китай?

Сувор усмехнулся. Надежде нельзя отказать в проницательности. В этой красивой светловолосой женщине таилась масса энергии.

Надежда Бунич, в свою очередь, изучающе смотрела на директора КГБ. Огнедар Браниполкович Сувор, высокий, осанистый мужчина с шапкой седеющих волос, был одним из тех, кто входил в «ближайший круг» ее мужа. Поэтому Гремислав и выбрал его на эту роль, не пожелав сам донести до нее неприятную новость.

И если бы одну! Огнедар предоставил ей отчет, в котором утверждалось, что в Подэкарестье на даче писательницы Серафимы Гиппиус обнаружили тело ее сестры Татианы, пропавшей в ночь с 30 на 31 июля 1982 года. Сама Надежда давно смирилась с тем, что Таня стала жертвой преступления, хотя родители до самой смерти надеялись на чудо, внушая себе, что их старшая дочь вот-вот вернется живой и невредимой.

Надежда Сергиевна настояла на том, чтобы ей предоставили возможность взглянуть на цветные фотографии. Боже, это в самом деле Татиана! Ее сложно узнать, но это – она! Красавица с льняными волосами и зелеными глазами, которая считалась самой симпатичной студенткой на курсе и отвергала одного ухажера за другим, превратилась в страшную мумию с коричневой кожей и раскрытым в немом крике ртом.

Эксперты объяснили, что под воздействием влажной среды и постоянно низких температур (тело было найдено на дне десятиметрового колодца) произошла естественная консервация, которая предотвратила неминуемый распад тканей. Иначе бы от Тани остались только кости…

– Я хочу ее видеть, – сказала Надежда.

Сувор, пряча глаза, ответил:

– Это невозможно. Гремислав Гремиславович распорядился…

– Мне все равно, как распорядился Гремислав Гремиславович! – повысила голос Бунич. – Это моя сестра, и я хочу видеть ее. Где вы держите ее тело?

– Гремислав Гремиславович распорядился кремировать останки, что и было сделано два дня назад по завершении всех необходимых процедур, – ответил директор КГБ.

Надежда Сергиевна шумно вздохнула. Гремислав целую неделю знал о том, что тело Тани нашлось, и в итоге велел его кремировать, поручил сообщить ей об этом Огнедару, а сам улетел на неделю за границу! Как это на него похоже – заставить других выполнять все по собственному плану, а самому находиться в стороне и незримо всем руководить.

– Так, – медленно и подозрительно спокойно произнесла Надежда. Она поняла, что не стоит вымещать обиду и негодование на Огнедаре. Не мог же он ослушаться своего непосредственного шефа, президента страны? Не мог.

Надежда представила, что она скажет Гремиславу, когда тот вернется в Экарест. Что она скажет…

Гремислав все рассчитал – к моменту его возвращения ее гнев пройдет, эмоции улягутся. И даже если она на повышенных тонах и будет требовать от него объяснений, то он, как водится, выслушает ее, пока поток упреков не иссякнет и ей самой не станет стыдно за свою истерику, затем спокойным тоном логично и убедительно объяснит ей, что другого выхода не было, и она, как всегда, поймет, что это так! Даже если сделает вид, что не согласна, по прищуру его сапфирово-синих глаз она поймет, что Гремислав знает: жена признала свое поражение, он заставил ее согласиться с собой. Гремислав обладает удивительным качеством убедить любого в своей правоте: ему не нужно повышать голос или оказывать давление – после десяти минут беседы с ним оппонент, к своему ужасу, вдруг понимает, что аргументы Бунича весомее и то, о чем он говорит, единственно правильное решение. Она много раз испытывала на себе этот его дар убеждения, видела, как Гремислав в считаные минуты разрешает конфликтную и казавшуюся безвыходной ситуацию. Противник, невольно соглашаясь с Гремиславом, не испытывает горького чувства поражения, а, наоборот, сам перенимает буническую уверенность и делает так, как того хочет Гремислав.

Иногда эта магия сапфировых глаз и макиавеллиевской полуулыбки Гремислава вызывала у нее слезы любви и восторга, иногда – ненависть и отторжение.

– Значит, муж велел кремировать тело моей сестры, даже не удосужившись поставить меня в известность? – Надежда почувствовала, что запал прошел. Ей хотелось одного – остаться одной. Не хватало еще заплакать в присутствии Сувора. Он, конечно, сделает вид, что ничего не заметил, но Гремислав потом как-нибудь вскользь заметит, что высшие лица государства не имеют права показывать свою слабость.

Гремислав! Ее муж. Отец ее детей. Человек, с которым она вместе больше двадцати лет. Она знает его лучше, чем кто-либо другой, хотя в последнее время у нее возникает странное чувство, что Гремислав ей совершенно чужой.

Сувор промолчал. Надежда Сергиевна сменила тему:

– Оставим это. Вернемся к Сергию. Что это за бред о его причастности к… к… к гибели той девушки, как ее, Маши… Фамилию не помню!

На самом деле Бунич прекрасно помнила и имя – Драга, и фамилию – Ковтун. Верткая особа, которая блистала до недавнего времени в столичном бомонде. Ее мамочка, Людослава Ковтун, строит из себя пламенную демократку, ей осталось только во всеуслышанье заявить, что ее дедушка сражался на баррикадах во время всех четырех французских революций. А о своем прошлом второго секретаря Иоаннградского горисполкома она теперь не вспоминает, как и о диссертации на тему «Вклад Л.И. Дрежневца в разрядку мировой напряженности на Балканах». Защитила ее в то время, когда герцословацкие танки утюжили взбунтовавшуюся провинцию Белохолмию и наши солдаты гибли, защищая непонятные им геополитические интересы. Теперь Людослава – лидер одной из наиболее многочисленных партий, ездит раз в месяц в Страсбург, где ее встречают овациями, дружит с американскими сенаторами, которым жалуется на «тиранию президента Бунича» и его политику, направленную на «возрождение полицейского государства».

Дочка же прожигает жизнь, меняет любовников и посмела с задранной юбкой позировать под ручку с Сережей. Вообще-то он держал ее за талию… Это уж слишком! Гремислав был крайне недоволен, Сергий же, как обычно, заявил, что он уже совершеннолетний и с кем хочет, с тем встречается и фотографируется.

Надежда Сергиевна не без основания винила во всем злокозненный ум Людославы Ковтун – та, несмотря на свои незыблемые демократические идеалы, готова была породниться с Буничами. Или устроить скандал в не подконтрольной официальному Экаресту желтой прессе и столичной тусовке, намекая на «контакты третьего рода» между ее дочуркой и сыном самого ГГБ.

Сувор осторожно ответил:

– Мне бы тоже очень хотелось, Надежда Сергиевна, чтобы версия о причастности вашего сына к смерти Драгостеи Ковтун оказалась бредом. Я уже разговаривал по этому поводу с Гремиславом Гремиславовичем…

Он уже разговаривал! Конечно, сначала вердикт выносит Гремислав, и только потом ее ставят в известность, когда все решено и изменить ничего нельзя!

– …и он проявил особую озабоченность в отношении этого дела. Беспокоиться не стоит, имя Сергия Бунича не будет упоминаться ни в каком контексте в связи с убийством Драгостеи Ковтун. Гремислав Гремиславович принял верное решение с заграничной стажировкой Сергия.

Ах, Гремислав уже принял решение? Надежда Сергиевна снова почувствовала обиду на мужа. Он решил спровадить Сережу за границу и даже не посовещался с ней. Пускай он президент и отец, но ведь Сергий – и ее сын.

– СМИ находятся под нашим контролем, полное замалчивание темы было невозможно, однако сообщения прошли в первую очередь в Интернете – но кто в Герцословакии черпает новости из Интернета? – и в колонках светских сплетен бульварных газет. Сергий Бунич не упоминается в них ни разу. Можете быть спокойны, Надежда Сергиевна!

Бунич поморщилась. Сувор уверен, что ее занимают отголоски возможного скандала вокруг их семьи. «Можете быть спокойны!» Как она, мать, может быть спокойна, когда ее сына подозревают в причастности к убийству? И почему Сергий не пошел в Ольгу – девочка на редкость разумная, целеустремленная, вдумчивая. Ему же подавай веселую жизнь, сплошные развлечения, новых подружек. С насмешкой относится к отцу, постоянно пытается спорить с Гремиславом по политическим вопросам.

Стало быть, Гремислав прав? И длительная заграничная стажировка, желательно даже не в Европе, где журналисты как с цепи сорвались и исходят желчью при каждом упоминании Гремислава Бунича, а в Северной Америке или Австралии. Или в Южной Африке.

– Огнедар, – сказала Надежда, чувствуя себя разбитой. – Расскажи мне… Об уликах. Почему следствие решило, что Сережа… имеет… к этому… всему… ну, ты понимаешь… отношение?

Вопрос дался ей нелегко. Директор КГБ был готов к такому вопросу. Президент сам продиктовал ему, что он должен ответить его жене, если та спросит об уликах и причастности Сергия к смерти Драги Ковтун.

– Мы исходим из того, что Сергий попал в плохую компанию, кто-то захотел подставить его: политические противники или иностранцы. У нас есть нож с отпечатками пальцев вашего сына, этот нож – орудие убийства. Но расположение отпечатков дает возможность говорить о том, что Сергий, скорее всего, случайно прикоснулся к ножу, а не использовал его в целях умерщвления.

В целях умерщвления! Что за ужасные слова!

– Гремислав Гремиславович прав, Сергию нужно сменить обстановку и уехать из страны. Я уверен, что ваш сын не причастен к смерти Драгостеи Ковтун, но именно поэтому ему и надо соблюдать осторожность.

Сувор был убедителен до такой степени, что Надежде захотелось спросить – верит ли директор КГБ в то, о чем так доказательно вещает? Если дело было только в грязной интриге, то Гремислав не стал бы спускать его на тормозах. Гремислав же приказал Сергию сидеть в экарестской квартире и даже приставил к нему двух охранников, чтобы те контролировали каждый шаг молодого человека.

– Значит, вы оба уверены, что мой сын… Огнедар, у меня больше нет к тебе вопросов!

Это означало, что высочайшая аудиенция окончена. Директор КГБ был рад – задание, возложенное на него президентом, выполнено. Попрощавшись, он ушел. Надежда Сергиевна осталась в одиночестве.

Так всегда! Когда ей требуется совет или поддержка Гремислава, того рядом нет. С тех пор как он подался в большую политику, он разительно изменился. Она редко видит его, иногда целый день проходит без мужа.

Когда он был назначен премьер-министром, она с ужасом подумала, что через несколько месяцев последует позорная опала. Она не верила заверениям тогдашнего президента, что он определился с преемником – якобы им станет Гремислав. Президент каждого из своих с калейдоскопической быстротой сменяющихся премьеров прочил в преемники и наследники.

Через несколько месяцев и в самом деле произошло событие, которое полностью изменило их жизнь. В канун Нового года старый и больной президент объявил о своей отставке, и Гремислав автоматически стал исполняющим обязанности.

О том, что ему предстоит занять президентское кресло, Гремислав узнал после парламентских выборов, победу на которых одержала пропрезидентская партия.

Тогда-то старый президент и решил, что настала пора ошарашить весь мир новой и самой загогулистой из своих «загогулин». Гремислав упомянул ей о разговоре со своим патроном всего за несколько часов до официальной отставки своего предшественника.

– Надя, Благояр Никлотович уходит в отставку, я становлюсь исполняющим обязанности.

– Что? – она не могла поверить словам Гремислава. Ей показалось, что это дурная шутка.

Гремислав не стал вдаваться в подробности. Он никогда этого не делает, не посвящает даже самых близких в свои планы. Если и говорит, то непосредственно перед тем, как этот план приведет в исполнение. Но ведь она его жена!

– Так надо, – добавил он тогда после короткой паузы. – Решение уже принято.

– Но почему ты? – вырвалось у Надежды. Не то чтобы она не верила в способность мужа занять самый высший пост в государстве, но… Но почему именно он?

Он ничего не ответил, только сверкнул глазами, и Надежда внезапно поняла, что Гремислав не мучается подобными сомнениями. Он достаточно часто говорил о том, что нужно изменить в стране, но это казалось ей фантазиями, несбыточными мечтами – будучи даже премьером, муж не обладал всей полнотой власти и не мог изменить сложившуюся систему.

И вот – президент! Это значит, что он получит всю полноту власти. И его слова воплотятся в дело. Скоро он будет принадлежать к сильным мира сего. А она, кем станет она? Надежде сделалось страшно. С одной стороны, она страстно желала, чтобы Гремислав стал президентом. Он, как никто другой, достоин этого. Но с другой…

После его внезапного назначения на пост директора КГБ, а потом и главой правительства ей пришлось забыть всех подруг. Когда она появлялась на приемах, то замечала оценивающие завистливые взгляды. Гремислав находился на вершине властной пирамиды, и их окружало одиночество. Их?

Одинока была она! Ольга училась в Швейцарии, Сергий настоял на том, чтобы переехать в отдельную квартиру – его Надежда Сергиевна видела несколько раз в месяц.

Надежда долго плакала, когда смотрела обращение Гремислава в качестве исполняющего обязанности президента к герцословацкому народу. Спокойная жизнь закончилась и, как раньше, уже не будет никогда. О, и зачем он согласился! Новый год они встретили в вертолете, который нес их к дислоцированным в непокорной Белохолмии федеральным войскам. Так захотел Гремислав. И его советники по имиджу. Через два с половиной месяца предстояли всенародные выборы президента, и Гремислав был одним из тридцати восьми претендентов.

Затем пришло постепенное осознание того, что она наравне с мужем занимает положение в стране, которое было у королев и жен генеральных секретарей. Гремислав победил в первом туре со значительным перевесом, люди верили ему – он в очередной раз убедил всех в своей правоте.

Надежда Сергиевна стряхнула с себя летаргию воспоминаний. Она была одна на подэкарестской президентской вилле. Гремислав находился с визитом в Китае – уверил ее, что коммунисты Поднебесной признают сугубо мужской разговор, поэтому поедет один.

На самом деле оставил ее в Экаресте, чтобы Огнедар рассказал ей правду об ужасной находке на даче Серафимы Гиппиус и о подозрениях в адрес Сережи. Надежда Сергиевна осторожно пролистала отчет, подготовленный дотошным Сувором. Директор КГБ постарался, что ни говори – типичная Дева, не упустит ни единой мелочи.

Надежда Сергиевна открыла в себе страсть к астрологии в конце восьмидесятых, когда гороскопы стали печататься во всех газетах, а прилавки были завалены литературой подобного рода. Гремислав подтрунивал над ней, Надежда упрямо сортировала людей на двенадцать знаков и убеждалась, что за этим кроется многовековая мудрость.

Гремислав, родившийся под знаком Весов, стремится к гармонии и балансу. Как это точно! Однако она замечала, что муж исподволь заставляет других принять его собственную точку зрения. Это влияние упрямого и честолюбивого Скорпиона, знака, который находится в акцеденте.

Бунич взглянула на фотографии, находившиеся в отчете Сувора. И это все, что осталось от Тани. Боже, как такое могло случиться? Она пробежала глазами сухие строчки медицинского заключения.

«Смерть наступила в результате черепно-мозговой травмы… Вероятное орудие убийства – камень или молоток …»

Орудие убийства! Убийство! Таню убили! Тогда, летом восемьдесят второго, она сначала думала, что старшая сестра укатила с кем-нибудь из многочисленных ухажеров на курорт. Татиана таинственно намекала на то, что у нее появился очень перспективный поклонник. Имени не называла, но, судя по ее голосу (сестра звонила раз в несколько дней в Кроловец), Таня была счастлива.

Затем она пропала. Исчезла на двадцать с лишним лет. Родители никак не хотели смириться с этим и до самой смерти ждали ее возвращения. Надежда старалась отделаться от мысли, что Таня…

Умерла! И вот теперь перед ней лежат неопровержимые доказательства того, что ее старшая сестра стала жертвой убийства. Но за что? За что некто убил Таню?

В отчете была жуткая строчка: «Следов сексуального насилия не обнаружено». Надежда Сергиевна содрогнулась. Зато подробно ведется речь о том, что мочка уха порвана. Кто-то с огромной силой сорвал сережку.

Сережку? Ну да, Таня хвасталась, что ее таинственный поклонник сделал ей шикарный подарок – старинный гарнитур с рубинами и бриллиантами. Какое немыслимое совпадение – Гремислав накануне свадьбы преподнес ей кулон, тоже с рубинами и бриллиантами.

Надежда Сергиевна всмотрелась в одну из фотографий, на которых крупным планом была изображена сережка. Этого не может быть! У Бунич перехватило дыхание, она почувствовала приступ дурноты.

Сережка была точной копией ее кулона. Подарок Гремислава! Она бросилась в спальню, раскрыла шкатулку из эбенового дерева, нашла тонкую золотую цепочку.

Сережка и кулон похожи как две капли воды! Вспомнились слова Гремислава – он сказал, что кулон был переделан из сережки, но она не придала тогда этому значения.

Из той самой сережки, которая была в ухе ее убитой сестры? Сколько подобных существует на свете? Ей так хотелось расспросить Гремислава, но он будет только через неделю. Он откажется вести столь щекотливый разговор по телефону, несмотря на то что линия является самой защищенной в мире.

Надежда Сергиевна почувствовала, что слезы капают на фотографию. Таня, Таня… Я ненавидела тебя, еще больше любила тебя, завидовала тебе. Ты была такой взрослой, у тебя была целая куча воздыхателей. Никто не знал, какого поступка следует ожидать от тебя.

Близнец, Близнец…. Назойливое астрологическое сравнение пришло так некстати. Влияние Меркурия – Татиана была многосторонней личностью, которая не доводила до конца ни одно из дел, за которые бралась. Зато она умела очаровывать и пленять, притягивала, как магнитом, мужчин – не только своих сверстников, но и солидных, остепененных.

Надежда вспомнила, как в начале девяностых (они жили тогда в Иоаннграде, где Гремислав занимал пост вице-мэра) обратилась к знаменитому астрологу и попросила его составить личный гороскоп Татианы. Сообщила ему дату рождения – 28 мая 1957 года, место – Кроловец, Герцословакия, время – 18 часов 50 минут. Звезды утверждали, что сестра жива. Ей была суждена долгая и счастливая жизнь.

Звезды, как выяснилось, лгали! А вот знахарка, колдовавшая над фотографией Татианы, заявила, что она давно мертва и лежит глубоко под землей. Получается, что бабка была права – Татиану нашли в глубоком колодце!

Надежда Сергиевна пролистала отчет. Убийца поместил тело в чемодан. Какая жуть! И отчего жизнь оказалась так несправедлива к Тане! Сувор был честен и сказал, что шансы найти убийцу спустя столько лет ничтожно малы. Хотя добавил, возможно, это и к лучшему, что прошло так много времени, убийца, если он (или она?) все еще жив, давно уверовал в собственную безнаказанность, расслабился.

Огнедар заверил ее, что КГБ приложит все усилия, дабы отыскать виновника. Но почему Гремислав не сказал ей об этом лично? Отчего он перепоручил это Огнедару?

Она включила телевизор. В новостях показывали торжественный прием президента Бунича в Пекине – почетный караул у трапа самолета, национальные гимны. Гремислав, как всегда, бодро спускается из самолета, обменивается рукопожатием со встречающими.

Так она и видит мужа – с экрана телевизора. Иногда ей очень хотелось отправиться с ним на прогулку в лес – как они делали это раньше, даже когда он был директором КГБ. Затем, после назначения его премьером, времени на прогулки не стало. А после избрания мужа президентом даже дома она видит его редко – он уезжает около восьми утра во дворец, возвращается далеко за полночь.

И к такой жизни она стремилась? Президентская участь представлялась ей иной, чем-то похожей на гламурные фильмы. Реальность оказалась скучной и однообразной. Ей, как супруге президента, надлежало сопровождать мужа на официальных мероприятиях, летать вместе с ним за границу, участвовать в работе различного рода комиссий и благотворительных организаций.

Вот только недавно в Экаресте с кратким визитом побывала Лоретта Гуш. В апреле следующего года они с Гремиславом посетят Лоретту и ее Джорджа в Вашингтоне и на ковбойском ранчо в Техасе. Мужья будут беседовать о переделе мира, борьбе с терроризмом и все возрастающих ценах на нефть, а жены будут говорить о литературе, архитектуре и помощи детям. Каждый ее жест предусмотрен протоколом…

Бунич вытерла слезы. Ужасно говорить, но родителям повезло, что они не дожили до этого страшного момента – обнаружения тела Татианы. Подумав, Надежда Сергиевна прошла в кабинет мужа и подняла трубку одного из многочисленных телефонов. Она набрала номер одного из заместителей главы президентской администрации – он сам был вместе с Гремиславом в гостях у китайцев.

– Надежда Сергиевна, добрый день, – услышала она приятный мужской голос.

– Я хочу слетать в Лтровье, – сказала жена президента. – Сегодня же. Вы сможете это организовать?

– Конечно, Надежда Сергиевна. – Чиновники были приучены не удивляться желаниям своего начальства и их семей. Любая прихоть возводилась в ранг закона. – Могу я спросить, хотите ли вы осмотреть город или…

– Вот именно, или, – отрезала Бунич.

Заместитель главы администрации, конечно, ни в чем не виноват, он знать не знает, что она сейчас чувствует. Гремислав уже много раз говорил ей, что она не должна повышать голос на подчиненных. Ему хорошо – он никогда не выходит из себя, и все же его боятся: достаточно президенту сверкнуть глазами, улыбнуться или нахмурить лоб, как министр или генерал, его очередной собеседник начинает заикаться и покрывается холодной испариной. Гремислава боятся, его уважают – к ней относятся с подобострастием, а за спиной шушукаются.

Она как-то стала невольной свидетельницей разговора двух горничных.

– Ну а наша-то сегодня опять не в духе. Снова отчитала меня за то, что я неправильно заправила постель.

– Не будь она женой Гремислава Гремиславовича, так бы и сказала ей на твоем месте: «Дорогая, не нравится, заправляй сама».

И это прислуга! В их резиденции, по словам Огнедара, работают лучшие из лучших, самые проверенные из проверенных, надежнейшие из надежных. Она тогда еле сдержалась, чтобы не ворваться в кухню, где сплетничали эти особы, наверняка те выпучились бы на нее и моментально прикусили язычки. Но Гремислав не понял бы ее, сказал бы, что она не имеет права нападать на обслуживающий персонал. У него-то никаких проблем нет – горничные млеют только от одного его «здравствуйте» и наверняка еще тайно влюблены в президента!

– Как вас… А, Олег… Я хочу посетить Лтровский монастырь. Надеюсь, вы о таком слышали?

– Разумеется, Надежда Сергиевна, – молодой человек был безупречно вежлив. – Нам потребуется кое-какое время на организацию поездки. К сожалению, президентский лайнер находится сейчас за пределами Герцословакии…

– Я знаю, – сухо оборвала его Бунич. – Или вы думаете, я не в курсе, что мой муж улетел в Китай?

Пауза. Заместитель главы президентской администрации явно подыскивает слова. Надежда Сергиевна смягчилась. Он ни в чем не виноват, не может же он из-под земли достать лайнер!

– Мы закажем для вас чартер, Надежда Сергиевна, – сказал чиновник. – Когда вы хотите быть в монастыре? Нам предупредить…

– Никого предупреждать не надо, – заявила она. – Не хочу, чтобы у трапа меня встречала губернаторская челядь с караваем и букетами. Это частный визит. Олдан, никакой шумихи, вы поняли? И в особенности мне не нужны журналисты.

Она внезапно сообразила, что заместителя зовут Олег.

– Как вы скажете, Надежда Сергиевна, – голос заместителя не выражал эмоций.

– Спасибо вам, – сказала Бунич.

Через три часа Надежде Сергиевне сообщили, что чартерный борт, прилетевший специально по заказу президентской администрации из Цюриха, скоро сядет на правительственном аэродроме.

– Вы молодец, Олег, – произнесла Бунич. – Я скажу Гремиславу Гремиславовичу, что вы отлично справились с заданием.

– Благодарю вас, Надежда Сергиевна, – в голосе чиновника впервые послышались человеческие нотки.

Бронированный «Мерседес» в сопровождении нескольких автомобилей с охраной доставили Надежду Сергиевну в строго охраняемый правительственный аэропорт на юге Экареста. Небольшой «Челленджер» CL 601 с красно-белым швейцарским флагом на фюзеляже ждал ее. Она летела только в сопровождении представителей Службы федеральной охраны.

Самолет взмыл в воздух и меньше чем через час приземлился в Лтровье. Оттуда кавалькада лимузинов направилась к монастырю. Надежда помнила поездку десятилетней давности, она была вместе с Олей и Сережей. Тогда монастырь произвел на нее неизгладимое впечатление.

В этот раз все прошло иначе. Настоятеля на месте не оказалось, монастырь был взбудоражен внезапным визитом супруги президента. Заикающийся священник провел ее в храм. Надежда Сергиевна изъявила желание остаться одной.

Створки храма захлопнулись за священником, она оказалась совершенно одна в величественной полутемной церкви. В воздухе стоял аромат плавящихся свечей и ладана. Надежда Сергиевна опустилась на колени перед иконой Пречистой Богородицы.

Она давно не молилась так истово и отчаянно. Переживания последних дней выплеснулись наружу. Надежда Сергиевна просила милости к Сергию, желала покоя Татиане. Слезы текли по ее щекам, она чувствовала, что еще немного, и сознание покинет ее.

После полуторачасового моления президентша покинула храм. На сердце стало несоизмеримо легче, дурные мысли и сомнения как ветром сдуло. Священник предложил показать ей грот, где покоятся останки святых, подвергшиеся естественной мумификации.

– Нет! – резко выкрикнула Бунич. Исчезнувшие страхи вернулись к ней. Она подумала о теле Татианы. Затем добавила: – К сожалению, мне пора обратно в Экарест.

– Надежда Сергиевна, а как же ужин, батюшка настоятель должен прибыть с минуты на минуту, – запричитали монахи. Бунич поблагодарила их и направилась к лимузину.

В аэропорту Лтровья царила паника. Надежда Сергиевна заметила группку журналистов. Они уже пронюхали! Лтровский губернатор с супругой бросились к ней, едва она оказалась в VIP-зале.

– Надежда Сергиевна, какая честь… Очень надеюсь, что ваша поездка удалась… Лтровский монастырь – это уникальное явление, второго такого вы во всей Герцословакии не сыщете…

Надежда заметила, что прямо в зале ожидания сервирован стол, губернатор и его жена слащаво лучились, приглашая ее «отужинать, чем бог послал».

– Легкие закусочки, Надежда Сергиевна, не можем же мы отпустить вас обратно в Экарест голодной!

– Нет!

Губернатор с опаской посмотрел на супругу президента. В его глазах Надежда Сергиевна прочитала страх. Он пытается сообразить, чем же не угодил жене Гремислава Гремиславовича. А его супруга сейчас грохнется в обморок от страха. Еще бы, прогневать саму Надежду Бунич! Президент отныне сам губернаторов назначает, если не понравится, как его жену встретили, еще в отставку отправит, а как тогда семью-то кормить?

– Нет, спасибо, – произнесла она с вымученной улыбкой. – К сожалению, я не могу воспользоваться вашим гостеприимством. В следующий раз, обещаю. Я очень признательна вам за теплую встречу. Передам Гремиславу Гремиславовичу, что Лтровье встретило меня на высшем уровне.

Губернатор расплылся в улыбке, его супруга зачирикала и заохала. Бунич ощутила головную боль. Немедленно в самолет, как только она окажется дома, примет горячую ванну с эфирными маслами.

В столице она была вечером. Надежда думала, что получит от блицвизита в монастырь успокоение, но вместо этого ей сделалось невыносимо грустно.

Она долго нежилась в ванне, то и дело добавляя горячую воду. Вспомнила, что на следующий день назначено интервью с зарубежными корреспондентами. Отменить его нельзя, Гремислав будет недоволен, у него и так напряженные отношения с иностранными СМИ. В Экарест заявилось полтора десятка репортеров из ведущих западных и восточных газет, журналов и телеканалов, они около года согласовывали вопросы, сроки интервью и его продолжительность.

И почему все происходит именно теперь? Почему тело Татианы обнаружили сейчас, почему несносную Драгушку Ковтун убили именно сейчас, почему журналисты хотят теребить ее нудными вопросами именно сейчас?

Потому что она – жена президента Бунича. Будь ее муж инженером, менеджером или даже премьер-министром, никто бы не стал донимать ее назойливым вниманием. Но ведь она – супруга главы Герцословакии!

Гремислав не позвонил. Когда он находится в заграничных командировках, то почти никогда не звонит. Она следит за его поездкой по телевизору.

Гремислав с генсеком Компартии Китая. Гремислав выступает перед китайскими бизнесменами. Гремислав дает пресс-конференцию. Гремислав говорит, что его дочка занимается ушу, восхищается конфуцианской философией и изучает китайский язык. Гремислав в восторге. Принимающая сторона в восторге. Вожди в восторге. Народ в восторге. Всеобщее ликование и благодать.

Никаких скользких вопросов – не то что во время визита в Нидерланды на саммит глав стран – членов ЕС… Тогда никто не хотел слышать об успехах герцословацкой экономики, о новом налоговом праве, и даже поставки герцословацких полезных ископаемых мало кого занимали. Всех волновал один вопрос – почему арестовали миллиардера Молнезара Белоцерковского и какова судьба его концерна «Черное золото», самого крупного частного предприятия в Герцословакии? Как будто в мире других проблем нет!