Текст книги "Неистовый Евпатий"

История ничему не учит, но она сурово наказывает за незнание уроков.

В.О. Ключевский

…Так думал русский богатырь Евпатий Коловрат, с высоты окских холмов бросая взор на древнюю Рязань. С этим городом были связаны его лучшие годы детства и юности. От этих могучих стен с небольшим отрядом добровольцев-дружинников, ушел он на смертельную битву. Именно о ней постоянно ему напоминали свежие, саднящие раны. Тогда, в пыльной степи, погибая под копытами сотен лошадей, он и не мог подумать, что останется жив. Каким-то чудом ему была дарована новая жизнь. Словно Всевышний сохранил ее для чего-то более важного, того, чего он и сам не знает.

Смежив глаза от яркого солнца, Евпатий прокручивал в голове события прошедшей битвы. Словно воочию возникали перед ним его погибшие товарищи, и те, с кем он бился плечом к плечу. Не многим удалось спастись в те страшные для Руси дни. Черная туча нависла над родной землей, и сулила большие беды. И чем чаще эти горестные думы постигали Евпатия, тем сильнее он хотел вернуться назад в те времена, когда были живы его родители, когда деревья казались выше и трава зеленей, когда народ был приветливей и радостней, когда…

Глава I

НАЧАЛО

Подходил к концу век XII, и рязанская земля, одно из сорока княжеств Древней Руси, скромно уединилась на востоке могучего государства. С севера ее окутывали мещерские леса, с юга вплотную подходила Великая степь.

Окруженное могущественными соседями, княжество уменьшалось на глазах. Часто сменяемая княжеская власть не приносила покоя на рязанскую землю. Каждый год народ ждал, что наступит день, когда сядет на княжение сильный и мудрый властитель и жизнь на земле наладится. И услышаны были молитвы народа, и вот уже двадцать лет сидит на рязанском престоле князь Роман Глебович. Верой и правдой стоит он за рязанскую землю. Сильная рука князя чувствуется везде, и народ рязанский благоволит сему князю. Словно порыв сильного ветра, сменивший ненастье на ясный погожий день, рязанский князь подарил своему народу надежду и веру в будущее.

В тот благодатный год, яркое летнее солнце освещало землю. Вся округа наполнялась теплом и ароматом душистых трав. Русский люд пробуждался, спеша по своим делам. Живописный вид открывался на долину Оки с деревянными домами по берегам, с небольшими пристанями, где на гладких волнах покачивались небольшие суденышки. Большие и маленькие мосты, перекинулись с одного берега на другой. Там вовсю шло движение.

Все было как на ладони. Из окраинных сел и деревень народ спешил в столицу. На холме, на левом берегу, величаво раскинулась древняя Рязань, подставляя под солнечные лучи свои темные, неприступные стены. Прямоугольные башни с бойницами, как мощные стражники-великаны, втиснулись в плотные ряды, скрепляя их своим величием. Остроконечные выступы стен, искусно вытесанные топором мастеров-умельцев, словно зубы дракона устрашали своим видом. За этими неприступными стенами течет самая обыкновенная жизнь. Череда деревянных одноэтажных построек тянется от самых главных ворот крепости и узкими улочками сходится к центральной площади города. Там на фоне темных силуэтов домов, белеют три каменные церквушки с золочеными куполами, построенные совсем недавно. Каждый праздник вся площадь заполняется народом, начинаются массовые гулянья. На глазах разрастаются торговые ряды, готовя места для спешащих со всех сторон в город повозок с добром. Купцы и торговцы, преодолев большие расстояния, спешат в столицу княжества в надежде выгодно продать товар и хорошо на этом заработать. На все это с любопытством и повышенным вниманием смотрят дозорные на стенах и башнях, – они день и ночь несут свою службу.

На противоположном берегу в двадцати верстах к юго-востоку от Рязани расположилась еще одна крепость, получившая в народе название Урсовский городок. Она была построена на ближних подступах к столице княжества и служила надежной защитой от внезапного нападения вражеских полчищ. Здесь размещалась дружина князя с семьями, и прочий служилый люд. Сам городок имел удобное расположение. Раскинувшись на равнине, окруженной реками Окой и Проней, крепость имела достаточно хорошие укрепления. Дубовая засечная черта, начинавшаяся от самого городка, растянулась на десятки верст, преграждая путь незваным гостям, если они захотят переправиться на противоположный берег Оки в непосредственной близости от Рязани. Через каждую версту, в стену были встроены дубовые башни, на которых круглосуточно несли караул дозорные, время от времени сменяя друг друга. Они передавали световыми сигналами знаки на соседние заставы – все ли спокойно на дальних рубежах. Сообщение со столицей производилось четырьмя путями, которые подходили к главным воротам города: Пронским, Южным, Спасским и Подольским. Последние, выводили к большому подъемному мосту через Оку, а дальше путь шел во Владимирские земли. Дружина и другие войска округа, могли беспрепятственно прибыть, по первому распоряжению князя. Для военных сборов, тактических игр и прочих смотров войска, которые сам князь проводил регулярно, отводилась центральная площадь городка, которая была обустроена специально для этого. Имея большое расположение к начальнику княжеской дружины, князь не обходил вниманием его семью и родных. Верная служба рязанского воеводы сдружила его с князем. Роман Глебович почитал за честь приглашение воеводы посетить их скромное жилище по случаю какого-нибудь праздника. Так же он ценил их присутствие и на княжеских пирах.

Сам князь Роман был видом неприметный, одевался по-простому, но со вкусом. Глядя на него, многие не признавали в нем князя, принимая порой за купца, или посла из соседних княжеств. Худенький, но крепкий, небольшого роста, с окладистой черной бородой, одетый в шерстяную рубаху с длинными рукавами, сермяжные шаровары, заправленные в сапоги, и бурую с бордовым отливом ферязь¹, князь ничем не отличался от многих жителей и гостей столицы. Так, он мог свободно передвигаться, не боясь быть признанным, и неожиданно появлялся в разных местах. Даже, если кто и признавал в нем князя, то не показывал вида.

За крепостной стеной города располагался посад с ремесленными и торговыми лавками. Роману нравилась атмосфера, которая там царила, и он старался как можно глубже окунуться в нее. Расхаживая между рядов, князь любовался поделками и предметами народной утвари, которую представляли мастера.

– Здорово, кузнецы! – кричал он, проходя вдоль ремесленных рядов. Не обращая на него внимания, дюжие кузнецы мяли кувалдами раскаленную болванку, осаживая и вытягивая ее на наковальне.

– Здорово, мастера! – еще раз окликнул их Роман.

– Здорово, коль не шутишь! – ответили те.

– Ох и ладно у вас получается! Прямо кудесники! – Князь щурился от жара и раскаленных брызг, разлетавшихся в разные стороны. – Что же из этого выйдет?

– А с какой целью интересуешься? – кивнул тот, что постарше и зажмурил один глаз, хитро поглядывая на князя.

– Задумал я в своем хозяйстве кузню сотворить, чтобы обеспечивать себя предметами железными, нужными в хозяйстве.

– Кузню-то заиметь не труд! А само дело кузнечное трудновато будет! Осилишь ли? Вон ты какой щуплый, куда тебе с молотом-то! – и мужики рассмеялись.

Роман тоже сделал вид, что ему смешно, но не переставал допытываться:

– А у самих-то товар ладный или так себе?

– Скажешь тоже! – обиделся старый кузнец. – Почитай уж тридцать лет кую! Вот этими самыми руками! – и он потряс кулачищами. Потом вынул из бочки с водой недавно откованный меч, проходивший закалку, и вдарил им по деревянной колоде, да так, что та вмиг раскололась надвое. – Ну! Что скажешь?

– Да! Вот это меч! Всем мечам меч! Такой… да каждому из наших молодцов, кто стоит на страже! – полюбовался князь работой кузнечной и пошел дальше.

Проходя вдоль гончарных и кожевенных рядов, он заслышал шум и звон металла. Как будто где-то шла битва. Не ошибся князь. Выйдя на площадь, где толпился народ, он попал как раз на военные состязания богатырей.

Уклоняясь от ударов, парируя их встречными, юноша сдерживал натиск матерого витязя, облаченного в кольчугу. Тяжелый и неповоротливый, витязь уже начал выдыхаться, занося свой огромный меч для нанесения ударов. А молодцу как раз это нужно и было. Быстрый и гибкий, он заставлял своего соперника расходовать силы, сам при этом сохраняя их, нанося лишь короткие удары. И когда противник уже еле стоял на ногах, молодец, хлестким ударом подсек его ослабевшие ноги. Витязь так и повалился навзничь, раскинув руки и выронив меч. Тут же раздались радостные возгласы.

Среди толпы любопытствующих Роман Глебович заприметил воеводу и стал пробираться к нему сквозь ликующую толпу.

– Молодец-то отлично справился! – тихонько произнес князь, встав позади воеводы.

– Княже?! Ты?! Как очутился здесь? И один!

– Один, дружище, один! Ты не суетись и народ не привлекай. Я давно уже здесь у вас.

– Так пойдем ко мне! Что мы у всех-то на виду… Нехорошо.

Воеводой и верховным военным начальником на Рязанской земле, как называли его местные старейшины, был Всеслав Коловрат.

«Сказывали, будто Коловрат этот, из древнего рода, уходящего корнями к самим вятичам! Заселили те землю нашу во времена незапамятные…» – Говорили старики. «И с тех пор слава о их подвигах ходит в народе… Влиянием своим и поддержкой военной Коловраты помогли утвердиться власти княжеской на рязанской земле. Обязаны теперь князья этому роду. От этого воевода и в почете у князя-то нынешнего».

Небезосновательно рассуждали местные старожилы о влиянии воеводы в этих краях. Имея свой фамильный герб, унаследованный от предков, Коловраты стояли на одной ступени с Рюриковичами, только на власть княжескую они никогда не претендовали, довольствуясь военным делом, в котором поднаторели за долгие годы.

– Входи, дружище, будь как дома! – любезно пригласил воевода князя.

– Да! Вот мы почти и породнились. Когда хочу – я к тебе, когда хочешь – ты ко мне. Даже и не верится, что так все переменилось!

– О чем это ты?

– В прежние времена-то, тяжело складывались отношения между нашими родами, а теперь… Пожалуйста! Входи! Милости просим!

– Что это ты князь, старину вспомнил? То… когда было… Тогда только-только государство наше складывалось.

– А предки мои вспоминали, как вы нас встречали по первости! То были совсем не радушные встречи… Вот бы они удивились, увидев по прошествии лет нашу с тобой дружбу, – князь с воеводой рассмеялись и вошли в горницу.

С того самого момента, (как Русь обособилась в своих уделах и эти уделы потихоньку враждовали за первенство, князья рязанские, сменявшие друг друга, приблизили Коловратов, чтобы те обеспечили им поддержку) много воды утекло.

Тяжелые времена переживало Рязанское княжество. Ослабленное своими могущественными соседями – Владимиро-Суздальской и Черниговской землей, оно пыталось выстоять практически в одиночку, желая занять выгодную позицию в княжеских играх. Кочевые племена половцев, опустошавшие южные рубежи, заставляли князя прибегать к особым мерам, чтобы обезопасить свой удел. В середине века на границах Рязанского княжества, был построен ряд крепостей, среди них: Коломна, Зарайск, Елец, Пронск, Дубок, Донков и другие.

Все это князь и воевода прекрасно знали и делали все возможное, чтобы обезопасить свой народ и приумножить богатство края. Сидя за столом за дружеской беседой, они посматривали на привычную жизнь, которая текла за окном.

По окончании состязаний, народ с площади потянулся по домам, а его место заняла детвора, высыпав на улицу. С деревянными мечами и палками, дети, подражая взрослым, устраивали свои бои и состязания.

– Гляди! Народ-то у нас какой боевой, никак не угомонится, – князь с интересом смотрел на мальчишек, возившихся на пыльной дороге.

– Да! Мальчиков у нас с малых лет приучают к верховой езде и обращению с оружием. Развитие выносливости, ловкости и других качеств, необходимы в наше трудное время. Так что, княже, скоро будут у тебя воины достойные. В нашем городке целый кладезь ремесленных умельцев, которые востребованы внутри и за пределами нашей земли.

– Довелось мне увидеть некоторых сегодня. Особенно порадовали меня кузнецы-чеканщики, что куют мечи и доспехи для дружины. Видел я плотников да мастеровых по постройке осадных орудий. Огромную благодарность хочу тебе передать, друг мой. Все, что радовало глаз княжеский, все довелось мне посмотреть. И даю тебе слово свое твердое, не пожалею я ни сил, ни средств для того, чтобы росло и приумножалось богатство наше.

– Вот гляжу я на этих мальчишек, князь, и вспоминаю наши юные годы, когда познавали мы с тобой ратное искусство. И братья твои вместе с нами обучались, и дружба родилась тогда крепкая между нами. Настоящая мужская дружба!

– Как не помнить тех славных времен! Только одно мне горестно! Не наделила меня природа силой мужской, чтобы род я смог свой продолжить подобно тебе. – Намекнул князь воеводе на недавно родившегося сына.

– Вели супруге, пусть принесет богатыря твоего. За тебя хоть порадуюсь.

– Смиляна! Принеси Евпатия, – окликнул Всеслав супругу. Свою молодую жену воевода холил и лелеял. Недаром в округе славилась она хорошей хозяйкой и заботливой женой, а уж рукодельницей была…

Только заслышав голос мужа, Смиляна тут же вбежала в горницу, словно ждала призыва, чтобы похвастаться первенцем. Скромная, стройная, светловолосая, аккуратно одетая, приблизившись, она передала ребенка отцу, и вежливо поклонившись князю, встала в сторонке. Загляделся князь на сына друга своего, и тоска охватила его с новой силой.

– Год как исполнилось, а уж норовит из дома выбежать! – говорил воевода, посмеиваясь, ставя сына на ноги.

Посмотрел князь еще немного на Евпатия, да не выдержало его сердце, сжалось от обиды и ревности.

– Ладно, дружище, пойду я! Не буду я вашу радость своим горем разбавлять!

Поблагодарив за гостеприимство, Роман поспешно вышел, затворив за собой дверь. Коловратов не удивило такое поведение князя, жизнь его была им доподлинно известна.

Всеслав и Смиляна были несказанно рады рождению долгожданного сына, глава семьи души не чаял в ребенке. На радость родителям Евпатий родился крепким и здоровым мальчиком.

Шли годы, мальчик подрастал. Уже в пятилетнем возрасте, он был крупнее своих сверстников. Однажды, увидев, как Евпатий на одном из уличных состязаний поборол подряд сразу пятерых ребят, которые годами были старше него, отец откровенно радовался этому, решив:

– Будешь ты у меня, Евпатий, знатным богатырем и воином славным. И встанешь на защиту родной сторонушки, чтобы не посмел враг топтать Русскую землю.

Сын же в свою очередь старался во всем походить на своего отца, копируя его повадки, движение и даже манеру разговаривать.

Они были неразлучны везде. Всеслав стал брать маленького Евпатия с собой в дальние походы и на охоту. Приучая его к верховой езде, отец сажал сына на коня спереди и внимательно следил, как мальчик реагирует на команды, которые подаются лошади при движении. Спустя месяц, Евпатий уже один, самостоятельно управлялся с небольшим скакуном, которого выращивали специально под него. Ровесники с завистью смотрели, как грациозно он держался в седле, и даже когда молодой скакун пытался показать свой норов, наездник умело его приструнивал.

– Смотри, отец, как конь меня слушается! – пытался Евпатий обратить на себя внимание родителя.

– Вижу, сынок, вижу! Только аккуратнее, резких движений не делай. – Всеслав улыбнулся и добавил: – Видела бы тебя сейчас твоя матушка!

Помимо военного дела, наступил черед обучаться и грамоте. Несмотря на то, что Коловраты продолжали оставаться язычниками, они все же старались приобщиться к христианской культуре, путем обучения в местных церковных приходах, которые были при княжеском дворе. Евпатий обучался наравне с княжескими и боярскими детьми под присмотром константинопольского монаха Порфирия, покинувшего разоренную крестоносцами столицу Византии и перебравшегося на окраину Руси. Помимо церковных книг, молодым послушникам, давали зачитывать и другие документы, среди которых были княжеские указы и грамоты. Порфирий также обучал ребят греческому и латинскому языкам.

Ежедневно, Евпатий вместе с отцом прибывали в столицу верхом на лошадях.

– Смотри, слушай, и запоминай все, что показывают и рассказывают! – давал наставление отец своему сыну перед учебой.

В тусклых комнатах княжеского дворца, той его части, которая была отведена для учебы, было душно и пахло расплавленным воском от свечей, стоявших на деревянных засаленных столах. Порфирий, ходил из угла в угол и зачитывал ребятам тексты, которые были выскоблены на пергаменте. Высокая чуть сгорбленная фигура монаха в черном одеянии порой наводила на ребят ужас.

– Здесь, наверное, раньше была камера пыток, – шепнул Евпатий своему соседу.

– Да, как-то мрачновато! – согласился тот. – Больше похоже на монашескую келью!

– Правильно подмечено! Учитель-то у нас монах! – стук посоха о деревянный пол заставил мальчишек прекратить разговор.

– Меня зовут Евпатий! А тебя? – после некоторой паузы продолжил тот.

– А я Константин, племянник князя!

– Здорово! Будем друзьями! – ребята ударили по рукам и уже после занятий, когда они покинули душное помещение, им удалось теснее пообщаться.

Традиционно по праздникам на центральной площади городка, устраивались турниры ратников. Сам князь был постоянным гостем на подобных мероприятиях, привозя с собой лучших воинов. Отточка мастерства при владении с мечом, топором и копьем, была обычным явлением, а также способом проверить качество оружия и доспехов. В этот раз, князь прибыл с купцами из соседних княжеств, которые привезли с собой щиты.

– Ну, воевода, настал час проверить качество товара заграничного! – в предвкушении потирал руки Роман Глебович. Дай-ка сюда пару дюжих молодцов, посмотрим, что нам предлагают купцы.

Вышли два молодца, один другого краше и встали напротив друг друга. Дали им по мечу булатному, да по щиту заграничному, что купцы привезли на продажу. И началось меж ними состязание. Обрушивая удары на своего соперника, пытавшегося укрыться под червленым с серебряным навершием щитом, ратник не жалел сил. Несмотря на это, первый щит выдержал. Настал черед другого.

– Так это тот самый молодец, которого видел я как-то на подобном зрелище. Гляди, как возмужал он, не узнать, прям.

В тот самый момент, когда князь любовался богатырем, тот занес свой меч, и снова рубанул с силой по сопернику. Щит, который тот едва успел подставить, развалился на части, лишь одна рукоять осталась зажатой в руке.

Нахмурился князь, и произнес недовольно:

– Вот так, попадется мне такой щит, во время решающей битвы, расколет его пополам меч ворога, и прервется век вашего князя.

Воевода, видя печаль друга, всячески пытался его утешить:

– Не тужи, княже, у нас своих умельцев хватает, скоро отпадет надобность в вещах заграничных.

Повелел князь поднести ему остатки щита, не выдержавшего испытание. Всеслав взял его в руки и указал князю на недостатки:

– Смотри князь! На разломе видно, этот щит не из лучших пород дерева. В некоторых местах оно даже подгнило. Металлический подбой и сердцевина не делает его прочнее, если основа слаба.

– Всеволодова эмблема! – произнес воевода, проводя рукой по гербу, изображенному на лицевой части щита.

– Да! Владимирский князь прислал нам сей товар, – укоризненно подметил князь.

Хотел было князь наказать купцов, да со временем поостыл и забыл про этот случай.

Следующим состязанием стало метание копья. Копейщики по очереди выходили на засыпанную желтым речным песком площадку, каждый со своим оружием. После того как в одном из прошлых состязаний, копье залетело в гончарную лавку, чудом не проткнув ее хозяина, на время турниров, весь торг был свернут. Все с восторгом смотрели полет копий, болея за своих земляков. Подрастающее поколение воинов, сидя на изгородях, с замиранием сердца следило за состязанием, возбужденно подпрыгивая, когда побеждал их герой. Последним к барьеру подошел все тот же молодой богатырь, что так приглянулся князю.

– Что, молодец-то этот из твоих будет? – обратился князь к Воеводе.

– Нет, нездешний! Но я часто его вижу. По-видимому, из черниговских, они у нас постоянные гости. Хочешь, позову, да все разузнаем?

– Погоди! Пусть сначала закончит!

В этот момент выпущенное из рук молодца копье, рассекая воздух острым наконечником, жалобно постанывая, скрылось из глаз.

Пролетев через всю площадь, оно ударило в изгородь крепостной стены, пробив насквозь одно из бревен и туго засев в нем.

Всеслав и Роман Глебович, не веря своим глазам, даже поднялись со своих мест, наблюдая за произошедшим.

– Отец, отец, ты видел? – послышался восторженный возглас Евпатия. Мальчуган бежал к тому месту, где стояли воевода с князем.

– Погоди, сынок!

Всеслав вышел навстречу богатырю и, поклонившись, представился.

– Как звать тебя, молодец?

– Никита Ставрович!

– Какого роду-племени будешь?

– Из бывших черниговских бояр мы!

– Боярин, значит! Молодцом! Вот коли все наши бояре бы, были такими…! – подмигнул воевода князю.

– Часто видим мы тебя здесь, Никита Ставрович! Края наши понравились, али какую иную цель преследуешь? – поинтересовался князь.

– Хочу проситься на службу к тебе, княже!

– А что родной земле не угоден, стало быть? – произнес Роман Глебович.

– Нет житья нам в черниговской земле. Долгие годы отец мой томился в неволе, в княжеских погребах. Пострадал незаслуженно, за жадность людскую. С тех пор вынужден был скитаться по земле Русской, вместе со мной и матушкой моей, а не далее, как прошлой весной, кончился в земле рязанской. Вот матушка и порешила, остаться там, где упокоился отец мой.

– Здесь или нет матушка твоя, богатырь русский? – с сочувствием произнес воевода.

– Здесь! Вот она! – молодец вывел из толпы, (которая продолжала ликовать богатырю) старушку лет шестидесяти, всю как лунь седую, но еще вполне здоровую и крепкую. Та, в ответ поприветствовав князя и воеводу, прижалась к сыну, боясь его отпускать.

– Живите! – произнес князь, подняв руку.

– Зачисляю тебя в свою дружину! – добавил воевода, и подозвав кого-то из толпы, распорядился, чтобы богатырю с матерью подобрали избу получше.

Как только князь отпустил богатыря Никиту, и он вместе с матерью направился в отведенное им жилище, на полпути их нагнал Евпатий. Мальчуган был верхом на своем скакуне, и преградил путь гостям. Увиденное на состязаниях произвело на него сильное впечатление, и ему не терпелось познакомиться с богатырем.

Никита остановился и с удивлением посмотрел на Евпатия, воскликнув:

– Эко ты! Напугал! Сколь лет то тебе, малец, что дозволили на коня взобраться?

– Я– Евпатий, сын воеводы! – представился тот, – а годов мне семь по осени стукнет. Я почитай уже полгода в седле, и как видишь, неплохо держусь.

– Молодец! А я – Никита, пришел из Черниговской земли, вашему князю служить.

– Будем друзьями!? – и Евпатий протянул богатырю маленькую, но крепкую ладонь.

– С радостью! – ответил тот, пожав руку мальчугану.

Воевода назначил Никиту сотником, ответственным за обучение войска Урсовского городка и прилегающих укрепленных поселений. Став правой рукой и помощником Всеслава, Никита так же занимался с Евпатием, и отец приветствовал привязанность сына к своему новому другу.

Осенью того же года с южных границ княжества пришло тревожное известие. Гонец из Ельца прискакал и сообщил о вторжении половецких войск и осаде крепости.

– Гарнизон держится из последних сил. На помощь им подоспела дружина из Дедославля и сумела отбить натиск врага, но кочевники окружили город и пресекают всякие попытки прорваться внутрь или наружу. Были захвачены обозы с продовольствием, которые посланы для поддержки осажденных, – переводя дух, молвил гонец.

– Собирай дружину! – обратился воевода к Никите, – а я сообщу князю. Завтра на рассвете выступаем.

«Только бы они продержались до нашего прихода» – подумал Всеслав, и, прыгнув на коня, скрылся в клубах пыли.

Евпатий, видя, что идут военные сборы, догадался, что предстоит поход на половцев. На каждом углу он слышал гневные речи: «поганые» да «степняки». Несмотря на свой юный возраст, он не желал оставаться в стороне и всячески пытался намекнуть Никите, чтобы тот взял его с собой.

– Что ты! Даже не думай! Если что с тобой случится, мне отец твой голову снимет, – отвечал богатырь.

– А ты говори ему, что это я тебе приказал.

– Не могу, дружище, не могу! Мал ты еще для этого.

Евпатию ничего не оставалось как подчиниться воле старших. Наутро, когда по прибытии князя прошел последний смотр войск, Евпатий, сидя на коне вместе с отцом и Никитой, объехал строй. Чтобы успокоить сына, князь произнес:

– Остаешься за старшего! На тебе гарнизон крепости и забота о женщинах и детях.

Евпатий со всей серьезностью воспринял слова отца и уже забыл о своем прежнем желании отправиться в поход на кочевников. Выйдя за изгородь, он стоял и смотрел вслед удаляющемуся войску, и как только последние ряды скрылись из вида, он вернулся внутрь и велел запереть крепостные ворота.

А войско тем временем направлялось к Дону. Весть о предстоящем сражении поднимала дух рязанцев, и заставляла их вступать в ряды войска воеводы. К тому времени, когда рязанцы достигли Дона, их численность достигла пяти тысяч, это была внушительная сила, которую только могло представить отдельное княжество. Дон протекал по границе двух княжеств, Рязанского и Черниговского. Крепость Елец располагалась ниже, на правом берегу реки. В том месте Дон становился полноводным, и переправа через него в районе Ельца принесла бы массу трудностей. Поэтому Всеслав решил перевести войско у истока, в самом узком месте реки, в районе Дедиславля. Заручившись поддержкой сторожевых отрядов черниговцев, которые лучше владели обстановкой на своей земле, Рязанцы беспрепятственно переправились на другой берег и продолжили свой путь. На шестой день похода рязанское войско сделало привал на ближних подступах к Ельцу в пограничной крепости Донков.

– Воевода! Дружина устала, первый раз такой дальний переход делаем, сколько еще нам чужую землю топтать предстоит? – роптало недовольное воинство.

– Тяжело, понимаю, еще немного потерпеть придется! Если завтра утром двинемся, к вечеру уже на месте будем.

Расположившись на пологом берегу Дона, войско пополнило запасы воды, напоило лошадей, и каждый занялся своим делом, ожидая дальнейшей команды. Вечером князь собрал совет, на котором решалось, как лучше разгромить неприятеля.

– Внезапность, вот что поможет нам одолеть противника! Кочевники не ожидают подхода наших ратей, они слишком увлечены осадой крепости.

– Я направил вперед дозорный отряд, чтобы разведать обстановку. К утру они должны вернуться и сообщить обстановку, – докладывал воевода.

На рассвете, как и ожидалось, разведка доложила, что кочевники развернулись лагерем, по всему периметру, вокруг города:

– Основные силы степняков находятся в своем лагере в версте от города, крепость осаждает лишь небольшой отряд, который периодически тревожит защитников крепости. Приступом города им не взять, вот они и ждут подходящего часа, когда осажденные сами откроют ворота.

Воевода подозвал к себе Никиту.

– Возьмешь сотню лучников, и незаметно, обходя с подветренной стороны, чтобы не быть обнаруженным, снимешь их передовой отряд, осаждающий крепость. А там уже и мы подтянемся.

После того как лучники под руководством богатыря выдвинулись на исходные позиции, в основное войско прибыли подводы с деревянными бочками.

– А это еще что такое? – удивился князь, увидев странную технику.

– Это то, что не даст возможности степнякам уйти безнаказанно, – пояснил воевода.

Сводные отряды по пятьдесят всадников, сопровождая подводы, двинулись в разных направлениях, удаляясь от места предстоящего сражения. Дозорные на сторожевых башнях Елецкой крепости заметили на дальних подступах княжеские дружины.

– Рязанцы, рязанцы пришли на подмогу! Нужно отвлечь врага, чтобы они смогли подойти ближе. – Послышался говор среди осажденных.

А тем временем лучники под командованием Никиты, заняли передовые позиции и приготовились нанести удар. Под тенью дубравы, они приблизились практически вплотную к неприятелю, оставаясь при этом незамеченными. Дождавшись, когда половцы, отвлеченные гарнизоном крепости, обратят к ним свои тылы, сотни стрел взмыли в небо, возвещая о начале атаки.

В течении получаса рязанские лучники непрерывно расстреливали неприятельские отряды, прижимая их к крепостным стенам города. Вслед за ними с высоких стен на кочевников посыпались камни, бревна и полилась горячая смола. Многие из них не успели понять, что произошло и остались лежать под неприступными стенами Ельца.

Лишь немногим удалось вырваться и добраться до основного стана. Внезапная атака русских лучников сделала свое дело. После того, как кочевники обратились в бегство, ворота крепости открылись, и осажденные с радостью приняли пополнение. Войдя в крепость, рязанские стрелки заняли позиции на сторожевых башнях, ожидая подхода главных сил противника.

– Зашевелились поганые, сейчас начнут наступление! – дозорные со своих наблюдательных пунктов заметили, что основные силы степняков, предупрежденные беглецами, в панике засуетилась. В этот момент, на дальних рубежах, там, куда ушли подводы с бочками, заполыхало поле брани. Сухая осенняя трава горела повсюду, окружая половецкие станы непроходимой огненной стеной. Смятение и паника охватила неприятельское войско, при виде наступающего на них огня. Лошади взбунтовались от страха, сбились в табуны, и понесли, давя и ломая все на своем пути. Половцы пытались наладить боевой порядок, но было уже поздно.

– Рязанцы, вперед! Ударим же всеми силами, пока враг в смятении! – послышался грозный голос воеводы. Русские полки стремительной атакой вклинились в разрозненные ряды кочевников.

Конные и пешие, они рубили и кололи неприятеля, не давая ему вырваться из плотного кольца. Со стен крепости, лучники отсекали неприятельские отряды, пытавшиеся зайти в тыл русским дружинам. Князь вместе с засадным полком занял позицию на крутом берегу реки, и ждал команды, если потребуется помощь. Но помощи не потребовалось, рязанские рати под руководством Всеслава наголову разбили неприятеля, тех, которые способны были держать оружие и оказывать сопротивление. К исходу дня битва закончилась полной победой рязанского войска.

После того как был повержен последний воин противника, русские воины стали свидетелями чуда. Огонь, бушевавший все это время в степи и практически вплотную приблизившийся к переднему краю княжеского войска, чудесным образом погас. Причиной тому стал сильный ливень, который прошел над полем брани.