Текст книги "Неистовый Евпатий"

– Задумка хорошая…! Попробовать можно.

Князь мало интересовался внешними делами. Его больше беспокоила собственная безопасность. А поскольку основные тревожные новости доносились с южных рубежей, Глеб отдавал приказы в этом направлении. Половцы, часто угрожали княжеству, и здесь Евпатий и Никита, действовали сообща, откликаясь на княжеский призыв. Но однажды князь попытался использовать дружину во внутренних делах. Забурлила кровь Глеба, когда его родственниками были затронуты его личные интересы, и он вынужден был обратиться за военной помощью к Никите.

– Необходимо уклониться от братоубийственной войны. Мы не должны в этом участвовать. – Пересказывал он Евпатию долгий разговор с князем.

– Наоборот, нужно пресечь это и свергнуть супостата, – Возмутился Евпатий

Ждать долго не пришлось, Глеб первым решил нанести удар и избавиться от ненавистных ему соперников. Это было в крови у князя, он не мог спокойно править, пока вокруг него находились претенденты на рязанский престол. Сам по себе мнительный и трусливый, Глеб искал союза с себе подобными – циничными и корыстолюбивыми людьми.

Всю зиму 2016 и весну 2017 годов в палатах княжеского дворца шли совещания братьев Глеба Олега и Константина с союзниками. Обсуждались возможности дальнейшей мирной жизни двух ветвей рязанских князей Глебовичей и Владимировичей.

– Что будем делать, братья мои? Чувство глубокого беспокойства гложет меня и не дает спокойно править, – начал Глеб княжеский совет.

– Наше положение тоже становится шатким! – сокрушались князья-братья. – За последние два года из вотчины нашей, много люда бежало! Купцы, дружина! Пустеет земля Пронская!

– Чувствую, неспроста все это! Этот юнец, контролирует все войско рязанское, и не дает мне входа в военные дела! Я нахожусь как под арестом, словно следят за каждым моим шагом.

– Мои люди доносят, что слишком частыми стали посещения Евпатием Ингваря в Ожске. Как бы не начали они замышлять чего против нас?! – сказал Константин, самый младший из братьев.

– Ожидание становится опасным! Нужно первым ударить!

– Способны ли мы на это? Ведь ты сам говоришь вся дружина на их стороне?! – усомнился Олег.

– Может сначала попробовать договориться, и склонить одного из них на свою сторону!

– Есть у меня один вариант! – ехидно произнес Глеб, – решил я приготовить для них ловушку…

Константин, еще до конца не осознавал, к чему ведет этот заговор. Ведь именно ему предстояло стать главной фигурой во всей этой интриге. Он был сыном младшего брата умершего князя Романа, и часто присутствовал при княжеском дворе, где впервые познакомился с Евпатием. Будучи ровесниками, им много раз приходилось общаться. Они учились, играли вместе, и даже состязались в военном деле. Это было как раз в то время, когда его старшие братья уже готовили свои первые заговоры. Об этом знакомстве они и напомнили ему.

– Тебе предстоит встреча с твоим другом детства.

– Но зачем? Мы уже давно перестали быть друзьями, с тех самых пор, как вы затеяли эту возню. – Противился Константин.

– Брат ты нам, али не брат.

– Конечно – брат!

– Тогда в чем же дело?

– Но если Евпатий не захочет меня слушать?

– Постарайся его убедить…

Евпатий сразу вспомнил своего высокого худощавого соседа, с которым они сидели за одним столом в келье у монаха и читали церковные книги, как только тот появился на пороге его дома. Константин ничуть не изменился, со времени их последней встречи, лишь лицо его слегка подернулось черной щетиной, и в глазах появился какой-то недобрый блеск. Он знал, кем Константин приходится князю, но в душе все же надеялся, что семейный порок обошел стороной этого на вид безобидного юношу. Тем не менее, Евпатий удивился его приходу, так как меньше всего ожидал этого.

– Здравствуй, Евпатий!

– Здравствуй, коль не шутишь, – произнес тот, не называя Константина по имени. – С чем пожаловал в наши края?

– Дело у меня к тебе есть государственной важности.

Строгий, вопросительный взгляд Евпатия дал понять Константину, чтобы тот не затягивал, а переходил сразу к делу.

– Скоро нам может понадобиться твоя помощь. Ты ведь не откажешь в знак нашей старой дружбы?

– О чем ты? – прикинулся Евпатий, делая вид, что не понимает.

– Большие перемены грядут в жизни нашего княжества, и ты можешь сослужить хорошую службу.

– Я и так с малых лет служу родной земле, по примеру своих предков! – твердо ответил Евпатий. – А вот кому ты служишь?

Константин замялся, не ожидая подобного вопроса, потом собрался с мыслями и продолжил:

– Нам с братьями нужна будет военная помощь, в решении спорных вопросов. Я могу на тебя рассчитывать?

– Чтобы дать тебе ответ, я должен знать, о чем идет речь!

– Пока я не могу тебе сказать, – лицо Константина показалось Евпатию сконфуженным, ему с трудом удавалось сохранить тайну, которую доверили братья, посылая на этот разговор.

– Если речь идет о военном походе на внешнего врага, тогда ты смело можешь рассчитывать на меня, – убедительно произнес Евпатий. – Если же предполагается братоубийственная война, то тут извини.

Повисла тяжелая пауза! Бывшие друзья молчали, пожирая друг друга взглядами. Каждый пытался прочесть мысли своего противника. Первым не выдержал Константин, он резко поднялся, демонстративно взмахнув полами плаща, тем самым показывая свое пренебрежение к Евпатию, и вышел вон, на прощание хлопнув дверью.

Евпатий немедленно вышел вслед за ним. Проводив взглядом Константина, он направился прямиком в гарнизон крепости. Отыскав Никиту, он отвел его в сторонку.

– Послушай! Братья что-то задумали!

– С чего ты взял?

– Только что у меня был Константин…!

– И что?

– Мне не удалось у него узнать подробности, но вел он себя очень странно.

– Поэтому ты решил, что они что-то замышляют?

– Да. Он сделал намек на военную поддержку.

– А ты?

– Так же отказал– намеком!

– Что мы можем сделать?

– Ждать! Ждать первого шага противника! Как только обозначится какое-то действие с их стороны, тогда мы будем решать, что нам делать.

В начале июля 1217 года, рязанскую землю всполошила весть о грядущем торжестве, которое должно пройти в предместье столицы. Торжество это было, приурочено к годовщине подписания договора с половцами, (по которому степняки взяли на себя обязательство не нападать на рязанские земли) и предполагало участие в нем половецких ханов с ближайшим окружением. Глеб Владимирович, старался придать массовость этому событию, созвав на него всю рязанскую знать. Получил приглашение и Евпатий. Гонец лично донес княжеские скрижали до молодого воеводы. С интересом изучая документ, Евпатий пытался найти что-то необычное в этом приглашении, что-то, что могло вызвать подозрение. Но на первый взгляд все было чисто.

– Посмотри! Что-нибудь необычное видишь? – протянул он свиток Никите. Тот пробежал глазами и покачал головой. – Ничего, за исключением одной вещи!

– Какой?

– Список приглашенных! Кажется, Глеб тщательно подбирал их! Гляди! – и он обвел пальцем имена, среди которых были ближайшие родственники князя, имевшие претензии на рязанский престол, а также руководство дружиной.

– А ты прав! Я как-то сразу не приметил!

Канун мероприятия заставил вновь насторожиться бдительного воеводу и все рязанское войско. Поступил приказ князя, пропустить половецкие войска в Рязань. Сотни степняков, пыля копытами, потянулись в столицу княжества. Помимо половецкой знати на рязанской земле появились и вооруженные всадники. Они под видом охраны, так же беспрепятственно проходили сквозь ряды русской дружины, которая недоумевая, глядела на все это.

– Куда же смотрят Евпатий и Никита? – возмущались воины.

Присутствие кочевников на обычном праздничном мероприятии не было рядовым явлением. Дозорные, через чьи посты проходили половецкие отряды, также повторяли опасения, звучавшие в войске.

– Степняки прибывают вооруженными отрядами и их количество слишком велико для обычного сопровождения.

Последние события, стали важной темой на военном совете, который собрал Евпатий.

– Нужны добровольцы, которые тайком смогут проникнуть в половецкие станы, и разузнать, что понадобилось поганым в наших краях, – произнес воевода.

Повисла многозначительная тишина. Напряженные взгляды блуждали по комнате.

– Мы пойдем! – вдруг послышались голоса, и из толпы рослых, облаченных в кольчуги богатырей, вышли два маленьких тщедушных мужичка, в простой крестьянской одежде.

Евпатий удивился сему неожиданному явлению.

– Кто же вы такие будете?

– Ремесленники мы! Но ты не боись, свое дело мы знаем! – Евпатий хотел еще что-то спросить, но добровольцы опередили его, заявив:

– Нам не впервой, сынок! Мы еще у батюшки твоего служили, и на хорошем счету были! Почитай все задания справно выполняли, без огреха.

– Мы люди неприметные, в любом месте можем неожиданно появиться, и так же неожиданно исчезнуть.

– А коли поймают вас?

– Хе-хе-хе– заскрипели мужички, – поймать то нас не так просто, мы свечным салом смажемся, да в дверную щель уйдем, и поминай как звали.

Евпатия рассмешило подобное бойкое заявление.

– Ну что же, не возражаю! Ступайте, но разузнайте все как положено, от этого может жизнь человеческая зависеть, и не одна!

Неспокойно было на душе у Евпатия. Даже после того, как он отправил своих людей на разведку в стан неприятеля, не переставал думать: «Что же задумал коварный Глеб»? Оседлав коня, он помчался в городок Ожск, что в тридцати верстах к югу от Рязани. Там в своем имении, вдали от столичной суеты жили братья Ингварь и Юрий Игоревичи. Пять лет они томились в заточении у Всеволода. Их имена тоже были в числе приглашенных на торжество, и Евпатий решил узнать, что они думают на этот счет.

В Ожске молодого воеводу приняли радушно. И в качестве развлечения предложили Евпатию разделить с ними удовольствие, в поимке дикого зверя, которого в местных лесах было в избытке. Охота была страстью для именитых рязанцев, и Евпатий с радостью согласился. Ему вспомнились времена, когда был жив отец, бравший его с собой на охоту. Тогда ребенком, он одновременно испытал чувство настоящего восторга, и страха в момент опасности, когда разъяренный зверь бежит прямо на тебя.

Охваченные азартом погони, охотники не заметили, как наступил вечер и пришла пора возвращаться. Довольные результатами все трое расположились у ночного костра, и за приготовлением дичи предались разговорам.

– Ты славный охотник, Евпатий! Но все же не это привело тебя к нам. – Молвил Ингварь.

– Ты прав! Предстоит охота куда опасней. На кону существование всего вашего рода.

– Откуда же исходит эта опасность? – Пробормотал Юрий, тщательно пережевывая кусок зажаренного мяса.

– От самого князя! Глеб с братьями что-то задумал, и мы пытаемся разгадать их истинные намерения.

Евпатий достал приглашение князя, адресованное ему, и подал Ингварю.

– Да! У нас точно такие же. – Они сравнили два свитка. – Абсолютно одинаковые, и в обоих письменах одни и те же имена.

– Что в этом особенного, Евпатий?

– Пока не знаю, но скоро выясню.

– Брось, нечего выяснять, завтра поедем и все узнаем! На, лучше, выпей за удачную охоту, – Юрий протянул ему чарку с горячительным напитком.

– Нельзя вам туда! – твердо сказал Евпатий.

– Ты думаешь? – сказал Ингварь и с опаской поглядел на брата. Он был старше Юрия, и проведенное время в плену не прошло для него даром. Став более осторожным, рассудительным, Ингварь старался прислушиваться к людям. Особливо его интересовало то, что касалось внутренней политики, проводимой князем. Ведь он был одним из наследников на княжеский престол.

– На протяжение последних дней, под Рязань прибыло внушительное количество половцев, – Продолжил Евпатий, отведав напитка. – Им не удалось скрыться от глаз наших дозорных отрядов, поэтому их численность и вооружение нам доподлинно известно.

– Странно? Половцы на торжествах у князя, – отозвался Юрий. – Они-то тут причем?

– А ты внимательно прочти документ! – воскликнул Евпатий, опустошая очередную чарку с хмельным напитком. Там идет речь о торжествах в честь подписания мирного договора со степняками.

– На моей памяти такого договора подписано не было! – задумавшись, произнес Ингварь. – Вранье все это!

– Вот и меня это насторожило! Когда был живы мой отец и князь Роман, такой договор точно не мог появиться, – подтвердил Евпатий.

– Что же задумал Глеб? – в раздумьях произнес Ингварь.

– Что бы он не задумал, ехать туда не следует! Я отправил в разведку двух своих людей, к утру они должны будут вернуться с вестями. Так что, друзья, давайте укладываться спать. Утро вечера мудренее!

Разморенные усталостью и крепкими напитками, воины побрели в дом. Евпатия разместили в гостевой избе, примыкавший к княжескому двору. Самих же братьев, ждали их семьи. Жены и дети находились в постоянной тревоге, когда отцов не было рядом. Смутное время, которое переживали жители Руси, давало о себе знать.

Перед тем как лечь, Евпатий долго ходил по комнате, осматривая все вокруг. В доме было тепло и уютно, пахло соломой и свежим деревом, по-видимому, дом недавно поставили и с тех пор он видел мало посетителей.

Скинув с себя сапоги и верхнюю одежду, Евпатий устроился поудобнее на полатях, задумчиво разглядывая деревянные узоры на потолке. В голове приятно бродил хмель и спать совершенно не хотелось. Краем уха он услышал, как скрипнула входная дверь, и оглянулся. На пороге появилась молодая девица. Ее густые светлые волосы, были заплетены в толстую косу, которую она теребила, держа в руках, стесняясь своего присутствия. Огромные, голубые глаза доверчиво смотрели на Евпатия, проникая в самую душу. Она была одета так, как будто только что встала с постели. Белая ночная сорочка из тонкого льна, повторяла контуры стройного тела.

Евпатий очень удивился, увидев рядом с собой красавицу. Поначалу он принял ее за сон навеянный усталостью и хмелем. Но как только красавица пересекла комнату, и легла рядом с ним, забравшись под овчину, он, ощутив запах и тепло ее тела, понял, что это не сон.

– Кто ты, красавица? И что тебе надобно? – тихим голосом, чтобы не испугать девицу, произнес Евпатий.

– Я Евдокия! Я хозяйка здешняя!

– Ты всех гостей так встречаешь, Евдокия? – произнес Евпатий, проводя рукой по ее волосам.

– Нет, только тебя! Еще утром приметила тебя, и только сейчас осмелилась подойти. Ты не переживай, все уже спят…– Евдокия положила голову на мускулистую грудь богатыря. Оба почувствовали вдруг невероятную тягу друг к другу, словно долгое время были знакомы.

– Сколь лет тебе, милая? – Евпатий приблизился к губам Евдокии и ощутил тепло ее дыхания, голова закружилась у богатыря еще сильнее, и все тело наполнилось сладостной истомой. Он обнял и крепко прижал к себе девицу, чувствуя каждый удар ее юного сердечка.

– Осьмнадцать скоро! – она произнесла это слово с такой нежностью, что Евпатий от удовольствия закрыл глаза, а Евдокия принялась целовать все уголки его молодого, смуглого лица.

– Мил ты мне, Евпатий! – произнесла Евдокия, – у нас давно ходит молва о тебе, о твоих подвигах. Со слов других я полюбила тебя всем сердцем, и ждала, когда ты окажешься в наших краях, чтобы разок увидеть вживую.

– Вот она судьба-то какая! Я тоже искал похожую на тебя, Евдокия! Ты мне напомнила мою безвременно усопшую матушку. Ее глаза, ее нежность, голос и тепло ее рук, все отразилось в тебе, когда ты оказалась рядом, и теперь я никуда тебя не отпущу. Согласна ли ты быть со мной?

– Я согласна! – тихо произнесла Евдокия, и на ее глазах выступили слезы радости.

Наутро, проснувшись, Евпатий очень обрадовался, когда увидел рядом с собой Евдокию.

– Нет, ты не сон! – произнес он, поцеловав ее спящее личико. Аккуратно, чтобы не разбудить, он спустился с полатей, надел сапоги и вышел во двор. Ветер прохлады наполнил его легкие свежестью и остудил разгоряченное лицо. Набрав воды из колодца, едва наклонившись чтобы умыться, он вдруг ощутил на себе знакомое прикосновение женских рук.

– Давай я полью! – Евдокия нежно обняла его за пояс и шепнула на ухо.

– Ну, полей!

– Я вижу, вы уже познакомились! – прозвучал за околицей знакомый задорный голос. Это был Ингвар, верхом на своем скакуне, он куда-то направлялся.

– Как закончишь, жду тебя к себе, есть новости, – произнес он уже серьезно, и Евпатий понял – что-то произошло.

Через полчаса он был уже на сборе, который проходил на центральной площади Ожска.

– Евпатий! Плохие новости. Прибыли твои гонцы, они с трудом смогли разыскать тебя. Глеб задумал избавиться от всех своих родственников.

– Так я и думал!

– Он боится, что мы лишим его княжеской власти, и готовит расправу над приглашенными князьями и боярами. Никита уже начал собирать войско к выступлению, ждут только твоего решения. – Заявил Ингварь. – Нам нельзя медлить.

– Я поскачу вперед, а вы следуйте за мной! – Прокричал он, поворачивая коня.

– Передайте Евдокии, что я вернусь за ней!

В лагере уже все готово было к выступлению. Но даже это не удовлетворило Евпатия.

– Зачем ждали меня, нужно было сразу ударить по неприятелю! – Набросился он на Никиту.

– Прости, Евпатий, я подумал, что сначала нужно сообщить тебе, прежде чем что-то предпринимать.

– Ладно! Теперь главное поспеть вовремя!

Тем временем торжество уже было в самом разгаре! На зов князя съехались шесть из восьми удельных князей, со своей свитой, для каждого был воздвигнут огромный шатер, в котором царила праздничная атмосфера. Шум и веселье было повсюду. Само место проведения торжеств, было выбрано не случайно. Деревушка Исады, куда съехались гости, располагалась на возвышенности и со всех сторон была окружена рекой Окой. Это делало ее неприступной, поэтому Глеб со своими соучастниками и выбрал это место, для своего коварного замысла. Как только все гости собрались и предались веселью, напрочь забыв о бдительности, к Исадам начали стягиваться половецкие войска, перекрывая пути отступления. Окружив место торжеств, половецкие воины зажгли костры, и заняли свои позиции в ожидании команды рязанского князя…

– Интересно, какова цена за это сотрудничество! – возмущался Евпатий, намекая на союз с половцами. Он скакал во главе передового конного отряда, задавая темп всему войску.

– Не поспеют основные силы, растянулось войско! – сокрушался Никита поглядывая назад.

– Осталось еще немного! За версту до места, остановимся, подождем, когда подтянутся. Иначе можем упустить момент! Никита был гораздо старше Евпатия, и опыта в военном деле у него было больше, но в действиях молодого воеводы он видел много разумного, это заставляло его подчиняться воле молодого воеводы.

Выйдя к берегу Оки, рязанское войско под руководством Евпатия увидело поднимавшиеся с вершины холма клубы дыма.

– Неужели опоздали! – молвил Евпатий. Обнажив меч, он поднял его над головой и крикнул:

– За мной, рязанцы! Ударим же по неприятелю! – И помчался, увлекая за собой войско.

На подступах к Исадам, их встретили половецкие отряды. Неприятельская конница преградила путь полкам Евпатия. Завязалась битва. Превосходящие по силам рязанцы легко смогли одолеть врага. Но задачей коварного князя и его союзников, было лишь задержать продвижение рязанского войска. Они уже сделали свое кровавое дело, и теперь должны были незаметно уйти, избежав преследования. Добивая остатки степняков, которые все еще оказывали сопротивление, Евпатий с дружиной пробились к месту, где совсем недавно пировали гости князя Глеба. Пред ними открылась жуткая картина. Среди полыхавших шатров и полной разрухи, которая творилась вокруг, лежали десятки мертвых тел. Исколотые, изрезанные и обожженные, они стали жертвой обмана и западни, в которую их заманили враги. Осматривая место побоища, рязанские воины обнажили головы и с сочувствием смотрели на тела земляков, среди которых были одни из самых знатных людей княжества. Шесть князей со своими приближенными погибли в этой бойне, так и не успев пережить смуту и дождаться благополучия родной земли. Крепкие, молодые воины, погибли безоружными, не успев даже оказать сопротивления. В их открытых мертвых глазах застыл страх и недоумение.

Бросившиеся в погоню за убийцами, рязанцы вернулись ни с чем. Князь Глеб со своими подельниками и половецкими отрядами, ловко запутав следы, переправились за Оку, уничтожили все переправы и ушли к половцам. Они еще надеялись вернуться, и взять реванш, тем более, что половина дела, на их взгляд, была сделана. А рязанцам ничего не оставалось, как предать земле своих погибших земляков и заняться восстановлением опустошенного княжества.

Глава III

НА ДАЛЬНИХ ОКРАИНАХ

После бегства Глеба, рязанский княжеский престол занял самый достойный из оставшихся в живых, князь Ингварь. При поддержке дружины и простого люда, он сумел очистить столицу княжества от остатков смуты, и приступить к восстановлению порядка на рязанской земле. Народ поверил новому князю, видя его благие намерения. Но как ни старался князь наладить мирную жизнь в княжестве, не было спокойствия на рязанской земле. Отгласы последних событий витали в воздухе, заползая в каждый дом. Тревожные вести доносились с южных окраин, и нужно было что-то предпринимать. Великая степь вплотную подходила к рязанскому княжеству, и именно оттуда шла реальная угроза. В половецких станах притаились враги рязанские, еще таившие идею захвата великокняжеской власти.

Именно Евпатию и Никите князь поручает отправляться на дальние рубежи и сделать все необходимое, чтобы враг не смел носа казать на рязанской земле. Евпатий разрывался между службой князю и любимой, которая дожидалась его в доме у Ингваря. Каждый раз, отправляясь в дальний поход, воевода скакал в Ожск, и подолгу проводил время со своей ненаглядной.

– Ты прости меня, Евдокиюшка! – обнимая ее на пороге, кручинился богатырь. – Такова уж наша доля служивая. – Обещаю, как только справлюсь с княжеской задачей, вмиг к тебе прискачу. Скоро настанут времена, когда все заживут в нашем княжестве спокойно и счастливо. – Успокаивая возлюбленную, Евпатий не тешил себя надеждой. Он знал, что полюбив его, Евдокия обрекла себя на одиночество, а время мучительных ожиданий может отдалить их друг от друга. Но чувствуя ее нежность к себе, ее доброту и сердце, исполненное надеждой на долгую совместную жизнь, подкупали Евпатия и заставляли о многом молчать.

Они никак не могли расстаться, все стояли и смотрели друг на друга. Евдокия не говорила ни слова, лишь слушала тихий, бархатный голос своего возлюбленного, от этого ей становилось тепло и уютно. Все тревоги вмиг забывались, когда рядом с ней был Евпатий. Сам богатырь тоже не переставал думать о Евдокии. Чувство тревоги за родную душу, сжимало его сердце. После того, как Ингварь и его брат Юрий перебрались в Рязань, Евдокия и ее младшая сестра Евпраксия с небольшим окружением, остались хозяйствовать здесь, в Ожске. За усадьбой нужен был уход, и это место стало родным для нее, поэтому она напрочь отказалась уезжать в столицу. Это то и не давало Евпатию покоя.

«Как ты будешь здесь, в мое отсутствие?» – эта мысль бередила сердце воеводы в минуты перед разлукой. Свет надежды и искорки любви в глазах Евдокии, успокаивали его, но долг службы уводил его из родных мест и от любимой. Вскочив на коня, он махнул ей на прощание и, поднимая клубы пыли, помчался к поджидавшим его полкам. Евдокия, привалившись к изгороди, еще долго смотрела ему вслед, и ее взгляд был исполнен счастливой надежды.

Свое девятнадцатилетие Евпатий встретил в походе. Несмотря на молодость, это был верный муж своего отечества, воин, богатырь, закаленный в походах и сражениях. Он начал свою карьеру раньше своего отца и снискал славу и любовь воинов, став для них не только воеводой, но и примером для подражания. Его уважали и любили, одно имя Евпатий Коловрат вызывало трепет во многих сердцах. Ясный ум, неожиданная мысль и твердое решение, позволяли ему выходить из самых сложных ситуаций. Так было в пограничной крепости Дубок, куда прибыла дружина Евпатия поздно вечером в последний месяц зимы 1218 года. Эта крепость была порубежной: сразу за ней начиналась степь, в которой граница рязанского княжества растворялась и не могла служить препятствием для вторжения неприятеля.

Продрогшие и заснеженные, русские воины подошли к крепости. Показавшееся зимнее солнце засеребрило промерзшие деревянные крепостные стены городка, вырывая его из морозной дымки. Заснеженные долины, разрастались, маня за собой. Чуть заметной, прикрытой белым покрывалом, выделялась узкая коса Дона, с его крутыми берегами. Словно почерневшие шеломы, затерявшиеся в снегах, тут и там торчали одинокие крестьянские избы. Вокруг не было ни души. Даже одинокие следы, ведущие к крепостным воротам, запорошило снегом. Морозный воздух был наполнен тишиной и запахами приготавливаемой еды, которые просачивались сквозь крепостные стены.

– Какое глухое место! – сходя с коня, произнес Евпатий. – Тут, поди, разбойников хоть отбавляй.

– Да! Люд весь попрятался! Верно, нас за разбойников приняли. – Никита тоже был удивлен увиденным.

Дозорные на башнях, завидев рязанские стяги, поспешили отворить ворота, и полки вошли внутрь. Тепло и уютно сразу стало Евпатию. Небольшая крепость, изнутри напоминала просторную избу с множеством комнат. Густо стоящие постройки пыхтели желтоватым дымком. Тут и там сновал народ, озабоченный повседневными делами.

«Слишком много люда для маленького городка!» – подумал Евпатий, окинув взглядом городскую площадь, кишащую народом. «А воинов почти не видно».

На крыльце большой бревенчатой избы, вросшей одним боком в землю, показался тщедушный старичок с желтоватым лицом и густыми усами. Завидев Евпатия и его дружину, он спустился по ступеням и, запахивая тулуп, направился к ним. Низко поклонившись, старик застыл в ожидании вопросов.

– Кто таков! – спросил Евпатий.

– Еремей! Воевода я тутошний.

– А скажи, Еремей, куда у тебя весь служилый люд запропастился? Не вижу я дозорных, окромя тех, что на стенах, да подле ворот. И лошадей мало!

– Эх батюшка! Мало воинов осталось. Всего пятнадцать человек.

– Как же вы тут управляетесь?

– Местные пособляют, гляди сколько их под зиму набежало. А, в общем, тяжело, воевода! – грустно ответил старик, утирая обледеневшие усы. Мор напал, люди мрут, как мухи. Давеча еще двоих схоронили.

– Что за напасть? – поинтересовался Евпатий.

– Не знаю батюшка, не видывали еще такого! Говорят, торговцы занесли, что по осени проходили через наши края. Рот гниет, зубы выпадают! Потом шея и лицо раздуваются. На моих глазах двое концы отдали таким образом.

– Что же это может быть такое?! – возмутился Евпатий. – Еще есть больные в крепости?

– Пока осмотр не проводили.

– Ладно! Размещай моих людей, и пойдем еще раз всех осмотрим.

Гостевые избы, отстроенные специально для княжеской дружины, были просторными и вмещали человек тридцать каждая. Но поскольку они долго пустовали, внутри было ничуть не теплее, чем снаружи. Даже деревянные полы покрылись тонким слоем прозрачного льда.

– Вы извиняйте меня, старика, что студено тут! – винился Еремей. – Не ожидали мы вас, вот и истопить не успели. А дровишек то у нас навалом, если хотите, я только кликну, мужики враз истопят.

– Полно отец! Мои воины сами способны на такое. Дело-то не хитрое! – улыбнулся Евпатий. Осматривая крепость, Евпатий все справлялся о делах, что творятся в округе. Воеводу интересовало: сколько душ всего, как несут дозорные службу, как готовят провизию на зиму, как часты визиты извне? Старик, семеня за ним, не успевал докладывать, что по чем.

– По ночам в этих краях, наверное, жутковато! – Сказал Никита, подойдя к Евпатию, когда тот отправил старика с очередным поручением.

– Да, места глухие! Этот городок, как одинокое дерево поле! Какая тут может быть речь об охране и защите рубежей, они и себя-то защитить не в состоянии.

До наступления темноты Евпатий и Еремей успели осмотреть и расспросить всех, кто находился в крепости по болезни. К счастью, ничего выявить не удалось, и можно было, наконец-то, отдохнуть.

Вой вьюги и волков, бродивших поблизости, усилились с наступлением ночи. Воевода насторожился. Еремей тронул его плечо.

– Не пугайся, здесь всегда так. Мы уже привыкли.

Поежившись от сырого, пронизывающего ветра, они вошли в избу. Стряхнув с себя остатки снега, Евпатий, сбросил шапку, и подошел к теплой печи. Никита успел позаботиться, и к приходу друга натопил избу. Разморенного теплом и усталостью, Евпатия потянуло в сон, и он полез на печку.

– Ложись! Я тоже скоро! – сказал Никита, садясь за стол. Через слюдяное окошко было видно, как метет вьюга, и снег густой пеленой накрывает все вокруг. Черные тени дозорных растворялись в снежной мгле, ежась на ветру, они сменяли друг друга на башнях крепости.

За ночь снега намело столько, что Евпатий, проснувшись рано утром, еле открыл дверь, чтобы выйти из дома. Чистый морозный воздух, обдал приятной свежестью разгоряченное тело богатыря, который всю ночь провел на печи, и не в силах был уже терпеть изнуряющего тепла.

Вокруг была тишина. Лишь где-то за стеной деревянного сарая, раздавался лошадиный сап и позвякивание. Накинув тулуп и сунув ноги в валенки, он спустился во двор. Глубокий, рыхлый снег хрустел и проваливался под ногами богатыря.

– Эй, там наверху! – крикнул он дозорному, подойдя к крепостной башне. Через мгновение показалась голова дружинника. – Что видно в округе?

– Все тихо! – ответил тот.

– А ночью никто не появлялся в окрестностях?

– Не видал!

Друг за другом из своих жилищ стали выползать люди, принимаясь за свои повседневные дела. Застучали молотами кузнецы, подбрасывая древесного угля в горны. Гремя ведрами, пошли по воду бабы, о чем-то судача и смеясь. Заскрипели ворота амбаров и конюшен. Город просыпался после снежной ночи. Не успел Евпатий обойти всю территорию, как заметил, что ему навстречу, бежит знакомый старичок.

– Пожалуйте к заутрене! – радушно зазывал он воеводу рязанского к себе в дом, где его жена уже накрыла стол и послала мужа за почтенным гостем.

– С радостью! – Ответил Евпатий, подумав о том, что страшно голоден.

Отведав крутой, горячей пшенной каши и блинов с заячьей печенью, воевода по достоинству оценил гостеприимство хозяев, поблагодарив за прием, а после велел старику седлать лошадей.

– Надо бы осмотреть округу!

– Твоя воля батюшка! Мы мигом! – старик откланялся и убежал.

– А что гостей часто встречаете? – поинтересовался Евпатий у хозяйки, задержавшись в дверях. Та, опустив голову и теребя кончик скатерти, как будто боясь сказать что-то лишнее, произнесла:

– Не часто, но захаживают на постой!

– В основном небось черниговские?

– И они тоже! А еще…