Текст книги "Неистовый Евпатий"

Всеволод не хотел проливать большой крови. Он помнил о своем недавнем обещании. В его планах было заставить Рязанского князя вновь присягнуть ему на верность, используя хитрость, не прибегая к кровопролитию. Именно поэтому он согласился нацелить свой главный удар не на столицу княжества, а на отдаленный центр удельного княжества. Тем самым Всеволод хотел запутать Романа и заставить сделать ошибку.

Рязанский князь был готов ко всему. Он знал своего соседа слишком хорошо. Не раз они проводили время в совместных походах, и даже бились плечом к плечу. Это позволило расставить свои войска таким образом, чтобы все пути и подходы к столице княжества были перекрыты. Основное войско, среди которого были передовые конные отряды, под руководством воеводы Всеслава, двинулось в сторону Пронска, прикрывая подходы к Рязани с юго-запада. Пешие полки вышли на коломенскую дорогу и двигались с расчетом, что Всеволод пойдет на Рязань.

На середине пути Роману Глебовичу доложили, что враг осадил крепость Ижеславец и находится в десяти верстах от Пронска.

– Опоздаем! – переживал князь. – Не успеем задержать Всеволода, войдут они в город.

– Гарнизон крепости предупрежден, и будет по возможности держать оборону до нашего подхода. – Попытался успокоить друга воевода.

– Как мы можем ускорить наше передвижение?

– Кратчайшим путем, я могу направить конные отряды наперерез войскам Всеволода, но это не сыграет большой роли, если к Пронску движется все войско Владимирцев. Если же полки неприятеля подходит частями, то мы сможем отрезать передовые отряды от основных сил и таким образом задержать противника.

– Это верно, задержать! – заявил князь, отдавая приказ в войска.

Руководить передовыми конными отрядами поручалось Никите. Его опыт в военном деле, давно был известен и князю и воеводе, поэтому Всесслав целиком и полностью доверял своему сотнику.

– Пешим тяжелее всего придется! – сетовал князь. – Шутка ли такое расстояние пройти без отдыха за короткое время.

– Ничего! Дружина наша выносливая, в боях закаленная! Выдержит!

– Коли бы просто переход сделать, а то ведь сразу в бой вступить придется!

– Не беда князь! Противник тоже без отдыха. Главное застать его врасплох!

Олег и Глеб рвались к Пронску, не обращая внимания на предупреждения военачальников, которые следовали в передовом полку. Опытные воины старались не нарушать существующий в войске порядок, и всячески противились необдуманным решениям пронских князей.

– Это что же, бунт!? – возмущались те. – Великий князь дал нам войско в полное подчинение! Вы обязаны во всем нас слушать. – Отчитывали братья владимирского воеводу, призывавшего дожидаться подхода основных сил.

– Пока мы здесь сидим и дожидаемся подхода Всеволодовых ратей, Рязанцы вперед нас подойдут к городу! – раздражался Олег.

– Не поспеют, их силы еще далеко. Всеволод опередит Романа. Нам негоже князю перечить! От его решения зависит наша судьба, – говорил Глеб.

Разведка Всеволода проглядела передовые конные отряды рязанцев, под командованием Никиты. Стремительным броском, преодолев большое расстояние, они уже приближались к неприятелю.

Когда ночь опустилась на рязанские просторы и усыпила бдительность владимирских воинов, полк Никиты Ставровича подошел вплотную к лагерю. Притаившись в дубраве, рязанцы ждали подходящего момента.

– Нужно незаметно отвязать коней, – предложил Никита.

– Это опасно. Они могут нас заметить.

– Могут, но нужно попробовать. Если мы лишим их коней, то победа у нас в руках. – С ножами в зубах, десяток рязанских воинов, приминая высокую траву, и стараясь не шуметь, поползли к лагерю противника. Треск прогоравших поленьев и смех воинов, доносились из лагеря владимирского войска. Никита ждал сигнала. Когда дело было сделано, по команде конница Никиты ворвалась на передовые позиции Владимирцев. Паника охватила войско противника, которое ничего не подозревая, уже располагалась на ночлег. Впопыхах, хватаясь за оружие, Владимирцы пытались оказать сопротивление, но рязанцы, проносясь по лагерю кололи и рубили застигнутые врасплох войска неприятеля. Как и рассчитывал Никита, владимирцам не удалось оседлать лошадей. Отвязанные кони табуном носились по бранному полю, сбивая с ног своих хозяев. Остатки разбитого войска, пытались укрыться в лесу, но и там они были настигнуты и убиты. Только чудом Олегу и Глебу удалось избежать гибели и вернуться в войско Всеволода, которое стояло в нескольких верстах, севернее.

Подобная дерзость рязанцев разозлила Великого князя Владимирского.

– Чего вы ждете! Немедля в бой! Опрокинуть войско неприятеля! – Гневно закричал Всеволод. – И приведите мне кого-нибудь из рязанцев. Я хочу узнать, о планах Романа. Освящаемое сотнями факелов владимирское войско ринулось на рязанский полк. Отчаянно отбиваясь, Никита выводил своих воинов из-под главного удара. Это позволяло рязанцам избежать окружения и разгрома. Маневрируя, используя ночь и трудно проходимую местность в качестве прикрытия, конница Никиты с боем прорвалась в Пронск. Гарнизон крепости сам открыл ворота, впустив земляков внутрь. Заняв оборону, город приготовились к осаде, в надежде на скорый подход главных сил князя Романа.

– Жители города! Предлагаем добровольно сдаться и присягнуть на верность великому князю Владимирскому Всеволоду Юрьевичу! – послышалось из окружившего Пронск войска неприятеля. В ответ на это предложение, из-за стен города на головы Владимирцев посыпались сотни зажженных стрел, освещая темноту осажденного города. Владимирские стяги пестрели при свете огня, и пронцы, осматривая с крепостных стен подходы к городу заполненные владимирскими ратями, с тревогой говорили:

– Если начнется штурм, нам, пожалуй, не выстоять.

Всеволод так же размышлял, осматривая город издали.

– Похоже, просто так они не сдадутся.

Между тем Олег и Глеб, заняв место рядом с Всеволодом, торопили великого князя, принуждая его к решительному штурму. Но тот медлил, не желая рисковать жизнями своих воинов.

Так прошла ночь.

– Князь! Князь! Тревога! Рязанцы на подходе! – возвестил гонец, примчавшийся на рассвете. Выслушав его, Всеволод задумался, уперевшись кулаком в подбородок. «Видимо ничего не поделаешь, придется готовиться к решительному сражению».

– Всем готовиться к битве! – Отдав приказ, он занял безопасное место на возвышенности противоположного берега реки Прони и стал наблюдать за обстановкой.

Рязанское войско подошло к Пронску, и на равнине Пронских полей князь Роман начал построение. Чтобы не дать сформировать противнику боевой порядок, Всеволод двинул на них конницу, которая по его расчетам должна была опрокинуть передовые полки и смешать ряды Рязанского войска. Стремительным броском владимирская конница преодолела расстояние, разделяющее оба войска, и оказалась на равнине, которую занимали рязанцы. Угроза полку правой руки, которым командовал Всеслав, была неминуема. Еще чуть-чуть и конница смяла бы пехоту воеводы, и нарушила порядок в войске. Спасли положение лучники, которые дали залп по неприятелю. Град стрел, посыпавшийся на голову противнику, вынудил Владимирскую конницу изменить направление, и они не заметили, как оказались перед лицом главного полка рязанцев. Ощетинившись копьями, те ждали что-то подобное, и как только владимирская конница влетела на их порядки, Рязанцы пустили в ход свое оружие. Неистовое ржание, крики, звук ломающихся копий, все смешалось в тот момент. Десятки коней, пронзенные острием оружия, пали, погребя под собой своих седоков. Выиграв момент, Рязанцы сумели построить боевой порядок и отразить очередной натиск неприятеля. Подоспели Владимирские лучники, и завязалась долгая перестрелка. Тысячи стрел летали в воздухе, поливая полки смертельным дождем. Всеволод отправлял в атаку все новые и новые войска, пытаясь потеснить рязанцев со всех сторон. Противостояние продолжалось весь день, и только к вечеру рязанские войска стали выдыхаться, чувствуя превосходство противника. Роман и Всеслав, своим примером подбадривали воинов, не раз бились с ними плечом к плечу, но даже они чувствовали, что долго им не продержаться.

На помощь своим из ворот города вылетели конные отряды Никиты Ставровича, ударяя в тыл наседавшим на княжеские войска Владимирцам. Битва продолжилась с новой силой. Лишь с наступлением ночи сражение начало затихать. Уставшие и обескровленные войска двух сторон стали отходить на исходные позиции.

– Нет, дружище! Второго такого натиска нам не выдержать! – сказал с грустью Роман воеводе.

– Да! Здорово дерутся владимирцы, не чета степнякам! Вот что значит дух русский! – Под воеводой в ходе сражения пали два коня, кольчуга его была рассечена, из щеки струилась кровь. Князь, глядел на него и удивлялся:

«И этот человек не теряет бодрости духа»!

Исходом сражения Всеволод остался недоволен, несмотря на то, что его войскам удалось потеснить противника. Владимирцы несли серьезные потери.

– Если я ничего лучшего не придумаю, то завтра утром, останусь на чужой земле и без войска, – говорил он своему верному кмету².

Всю ночь он не сомкнул глаз, пытаясь найти выход из положения. Результатом его мучительных раздумий стала блестящая идея.

– Я перехитрю Романа и останусь при этом победителем! – воскликнул он от радости.

Приказав схватить пронских князей Олега и Глеба, Всеволод очень удивил и даже напугал братьев, которые не ведали о его планах.

– Доставьте эту весть до рязанского князя. Пусть знает, что я не враг ему, и разгадал крамолу, которая довела наши войска до столкновения. Посему я назначаю разбирательство по имевшего место доносу, и призываю Рязанского князя участвовать в этом.

Ничего не подозревавших Олега и Глеба захватили спящими в их шатре и препроводили в стан Всеволода, где постели под охрану, а к Роману Рязанскому, были отправлены послы, чтобы сообщить о свершившемся акте возмездия.

– Великий князь владимирский Всеволод Юрьевич, повелевает тебе прибыть на суд праведный, дабы разрешить спорные вопросы в отношении между двумя княжествами…! – послы зачитали повеление Всеволода и передали повеление рязанскому князю. После того как те удалились, воевода подбежал к князю и чуть ли на коленях умолял не ехать к неприятелю.

– Ловушка это, князь! Нутром чую, Всеволод что-то задумал!

– Нет у нас выхода дружище! Войско устало, требуется передышка. Да и потом негоже отказываться от приглашения. Тем более, ты сам слышал, о чем пойдет речь! Я хочу посмотреть в глаза этим предателям.

– Как знаешь, но одного я тебя не отпущу! Я, Никита и еще десяток верных людей будем тебя сопровождать.

– Еще есть время подумать! – сказал Роман другу. – Не моя жизнь меня беспокоит, а судьба княжества и народа нашего. Сумею доказать Всеволоду свою непричастность к заговору, хорошо! А не сумею, значит не быть мне князем на земле Рязанской.

Наступила ночь мучительных раздумий для самого князя и его приближенных. В мыслях Романа, вновь всплыли сказанные им слова– любыми способами сохранить независимость своего княжества. Он даже был готов пожертвовать своей жизнью, ради свободы и счастья своего народа.

Воевода тоже не спал, он обходил лагерь, проверяя посты. Во всей округе была какая-то тревожная тишина, ветер стих и словно вся земля затаила дыхание в ожидании чего-то очень важного. Шелестя сухой травой, Всеслав тихонько приблизился к княжескому шатру, и отодвинув полог, заглянул внутрь. Роман лежал, подперев голову рукой, чертя острием кинжала на земле какие-то фигуры.

– Не спится князь?

– Заходи дружище! – он жестом пригласил Всеслава войти.

– Тревожно мне за тебя! – произнес воевода.

– Завтра, чтобы ни случилось, постарайся сохранить хладнокровие. Мы не должны допустить ошибки. Если мы потеряем войско, то потеряем нашу землю, – произнес Роман, намекая другу, что не стоит предпринимать рискованных шагов.

Всеслав опустился на расстеленную на земле шкуру рядом с князем, и погрузился в раздумья.

Утренний туман накрыл долину реки Прони, фырканье лошадей, пробудили от короткого и чуткого сна воеводу. Он слегка тронул плечо дремавшего князя– тот тут же проснулся.

– Что уже пора?

– Да, рассвет.

Лошади были готовы. Никита и еще десяток всадников ожидали на краю лагеря. Накинув плащ, Роман Рязанский подошел к своему коню и нежно обнял его за голову. Потом с легкостью, впрыгнул в седло, пришпорил скакуна и поскакал в сторону неприятельского лагеря.

– В стане Всеволода все было готово для приема гостей. Высокий, белый, княжеский шатер, возвышался на крутом берегу реки и был окружен надежной охраной. Русские воины в кольчугах и блестящих шеломах, с мечами и копьями охраняли покой Великого князя. Всадников Романа встретили на ближних подступах и заставили спешиться.

– Обстановка не слишком дружелюбная! – оценивающе, оглядываясь по сторонам произнес воевода.

– Мы идем как под конвоем! – подтвердил Никита, держа руку на рукоятке меча.

Отряд рязанского князя, держа под уздцы своих лошадей, медленно двигался сквозь колонны копейщиков, которые коридором растянулись до самого княжеского шатра.

Перед самым входом в шатер их остановила личная охрана Всеволода. Гигантского размера богатырь, играя булавой, преградил им путь.

– Войти может только князь! – громогласно заявил облаченный в кольчугу воин-великан. Но ни его размеры, ни грозный вид не испугали рязанцев.

– Это мои советники! – заявил Роман Глебович, указав на воеводу и Никиту, – и они войдут со мной.

– Будь по-твоему! – произнес тот и оскалился.

Богатырь отдернул полог шатра и буквально втолкнул туда князя и его сопровождающих. Внутри было так темно, что князь и его люди не сразу смогли разглядеть хоть что-то. Но постепенно глаза привыкли, и они увидели дюжину ратников, окруживших их. Конечно, никакого Великого князя владимирского в шатре не было.

– Это ловушка! – произнес воевода и обнажил свой меч. Его примеру последовал и Никита.

– В чем дело! – воскликнул Роман, я прибыл по приглашению князя Всеволода.

– Ты пленен князь!

– По какому праву?

– По указанию Великого князя Владимирского. Взять его! – приказал все тот же воин-великан, – который закрыл собой выход из шатра.

Никита и Всеслав, бросились на помощь князю. Снаружи так же послышались крики и звон мечей. Это войско воеводы, оставшееся снаружи, почуяв неладное, пыталось прорваться к шатру.

Четверо крепких ратников, тут же обезоружив, оттеснили князя от его людей, не давая им соединиться. Пока Никита с воеводой отбивались от натиска окружившего их неприятеля, Романа Рязанского, схватив под руки, вытащили из шатра.

– Князя уводят! – крикнул Всеслав и рванулся к выходу, пробиваясь сквозь преграждавших ему дорогу воинов. Искусно владея мечом, налево и направо рубил он противника. Никита, со спины, как мог, старался прикрывать своего начальника. Рассекая длинным мечом воздух, он не давал противнику подобраться слишком близко. Вот уже и неприятель начал отступать, и не старается преградить им путь…

– Никита, к выходу! – крикнул Всеслав, и устремился в прорыв. Вдруг, полог шатра отдернулся, и на пороге появились копейщики. Молниеносный удар, который был нанесен одним из них, пришелся прямо в кольчугу воеводы, острие копья проткнула плоть воеводы в районе плеча. Всеслав невольно развернулся, припав на правое колено, обнажая свой левый бок для второго удара, который последовал незамедлительно. Никита не успел защитить воеводу. Он занес меч, уже тогда, когда острие копья проникло глубоко под ребра Всеслава. Крик раненого зверя разнесся над округой. В тот же миг Никита все же нанес свой стремительный удар, отрубив по локоть обе руки копейщику, но трое богатырей тотчас же сбили его с ног. Одному ему было уже не выстоять.

– Оставь Никита, не надо! – прохрипел воевода. Богатырь отбросил в сторону меч, и медленно поднялся, окинув взглядом своих противников.

– Князь дарует вам свободу! Вы славно дрались и заслужили снисхождения! – послышался знакомый голос и в шатер вошел великан, который и подготовил для них эту ловушку.

– Без нашего князя мы никуда не уйдем! – прохрипел истекающий кровью воевода, который лежал на земле и с трудом мог шевелиться.

– Ваш князь останется пленником, до тех пор, пока суд не установит его невиновность.

Всеслав попытался подняться и хотел еще что-то произнести, но силы изменили ему.

– Разговор окончен. Вы можете забрать одну из ваших лошадей и возвращаться к своим. Советую не делать глупостей, иначе вы пожалеете об этом! – предостерег воин. – Жизнь вашего князя в ваших руках! – Он снова ехидно улыбнулся и вышел.

Назад они возвращались вдвоем. Весь отряд, который сопровождал их на первом этапе, был перебит неприятелем. Подведя воеводу к коню, Никита помог ему взобраться в седло, а сам пошел рядом, ведя лошадь под уздцы. Тяжело раненный, Всеслав всю дорогу стонал, держась за кровоточащий бок, время от времени повторяя имя своего сына Евпатия. В лагере его перевязали, положили на подводы, и остатки рязанского войска, не спеша повернули в сторону столицы. Войско было деморализовано. Они не потерпели поражения, но остались без своего князя. С грустью оглядываясь на возвышавшийся шатер Всеволода, в котором был пленен Роман рязанский, воины тяжело и с сожалением вздыхали, что приходится исполнять ненавистный им приказ отступать. Понурив головы, они плелись по пыльной, пустой дороге лишь изредка оглядываясь и грозя кулаком Владимирцам.

– Ничего! Настанет время, еще поквитаемся! – Говорили старики.

Евпатий ждал известий. Тайком от матери он уходил из дома, садился на коня и скакал на холм, (тот самый, который хранил тайну его рода). Там за холмом на краю леса, на самом высоком дереве у него был оборудован наблюдательный пункт, откуда он смотрел вдаль, куда ушло войско князя. Но вдали было пусто, только ветер поднимал пыль с песчаной дороги и гнал ее по всей округе. Тяжелые серые дождевые тучи нависли над рекой, делая ее воду черной. Начался дождь. Холодные капли, пронизывая листву, попадали на голову мальчугана и тонкими струйками стекали по лицу. Усилившийся ветер сильно раскачивал деревья, и по всему лесу разносился жалобный скрип. «Пора уходить, сегодня они уже не вернутся» – думал Евпатий. На следующий день он снова забирался на дерево, и снова его взгляд был обращен к горизонту, куда заходил яркий диск солнца. Но рязанское войско так и не появилось. Лишь к вечеру третьего дня, вдали показались передовые отряды. Евпатий спустился вниз, вскочил на лошадь и помчался им навстречу. Радостный, он проезжал сквозь ряды воинов, приветствуя земляков, но их утомленные поникшие взоры вызвали негодование мальчугана.

– Что случилось? Где мой отец? Где князь? – спрашивал он.

– Скачи туда! – старый воин с рассеченным лицом, указал ему в хвост, где плелись обозы.

Вдалеке Евпатий заметил Никиту верхом на лошади и устремился к нему.

– Никита! Никита! – закричал взволнованно он. – Где отец?

– Сынок, я здесь! – послышался из обоза хриплый голос воеводы. Всеслав поднял голову и глаза отца и сына встретились. Отец был уже без кольчуги. Белое нательное белье все пропиталось кровью. Увидев отца в крови, Евпатий заплакал и бросился к нему. Ослабевшей рукой тот обнял его и успокаивающе шепнул на ухо:

– Не плачь, сынок, ты уже взрослый!

– Хорошо, отец, не буду! – всхлипывал тот, размазывая слезы рукавом.

– Только ты, пожалуйста, не умирай!

Остановив подводу у ворот, воеводу занесли в дом и уложили на полатях. Бедная супруга не находила себе места, не зная, чем облегчить страдания мужа. Всеслав стонал от боли, не давая притрагиваться к ранам.

– Милый, позволь лекарям облегчить твои боли! Не упрямься, прошу тебя. У меня нет сил видеть, как ты страдаешь. – Смиляна склонилась над мужем, и принялась целовать его лицо. Всеславу стало жаль супругу.

– Поступай, как знаешь! – он провел горячей ладонью по ее щеке и закрыл глаза.

По ее зову в дом набежали знахари и знахарки, которые обрабатывали раны разными настойками и отварами. К ночи кровотечение удалось остановить. Смиляна переодела мужа в чистое белье и легла рядом с ним. Ей было горестно осознавать, то, что он может умереть. Положив голову ему на грудь, она слушала биение сердца, и что-то причитала сквозь слезы. Несмотря на заботу близких, к утру воевода скончался. Плач матери разбудил Евпатия, и он вбежал в родительскую светлицу. В ужасе застыв на пороге и боясь сделать шаг к телу умершего отца, он смотрел стеклянными глазами на мать, убитую горем, и сердце его разрывалось. «Я не заплачу, я ему обещал» – подумал Евпатий и выбежал из избы.

– Никита, Никита! – закричал мальчуган, увидев богатыря, и побежал к нему.

– Что случилось.

– Отец, отец умер! – задыхаясь произнес он. – Богатырь взял Евпатия на руки, и прижав к себе произнес:

– Держись, дружище!

Предстоял обряд погребения. Евпатий, впервые в своей жизни увидел ритуал, который проводят над покойным. Отца обмыли, переодели в праздничную одежду, в которой он ходил к княжескому двору, и положили на лавку. Потом, связав руки на груди тоненькими ниточками, накрыли белым полотном. Спустя некоторое время в дверь постучали. Евпатий открыл, и в дом молча вошли несколько богатырей, они переложили воеводу на принесенный с собой деревянный одр, и так же молча вышли. Мать взяла Евпатия за руку, и они пошли вслед за ними.

– Куда мы, мама? – спросил Евпатий.

– Пойдем, мы должны попрощаться с отцом!

Весь Урсовский городок вышел проводить в последний путь своего воеводу. На площади, куда принесли тело Всеслава, уже был сложен погребальный костер. Толпа народа ждала своего героя, и как только тело воеводы водрузили на самый верх и через мгновенье его охватили языки пламени, раздался всеобщий плач, который эхом разнесся по всей округе. Не смог сдержать слез и Евпатий, забыв об обещании, которое дал отцу. Он глядел сквозь огонь, пытаясь разглядеть силуэт отца в последний раз, но все сливалось в яркой пляске пламени и пелене слез. Столб огня и дыма был виден за много верст. Даже в столице княжества люди видели его следы, которые говорили им о том, что рязанская земля прощается с великим воином.

На следующий день Евпатию наконец-то открылась тайна, которую он долгое время пытался узнать. Остывший прах отца, был собран в специальный сосуд и несколько всадников, взяв его с собой, поскакали в сторону таинственного холма. Евпатий также вскочил на коня и последовал вслед за ними, он не понимал, почему прах его отца куда-то увозят, а не отдают родственникам. И он непременно решил выяснить это. Каково же было его удивление, когда он увидел, как всадники остановились у того самого холма, и постучали в ту самую дверь, за которую совсем недавно хотел заглянуть он сам.

– Так вот, значит, что там находится! – произнес Евпатий. – Теперь я понимаю, что имел в виду отец… – он старался остаться незамеченным, и пристально наблюдал из своего укрытия, став свидетелем, как уже знакомый ему великан, отворил дубовую дверь таинственного пространства, взял сосуд с прахом воеводы, и скрылся в темноте. Как только всадники ускакали, Евпатий подошел к двери и коснулся ее рукой. Дверь была заперта. «Верный Ходота всегда выполняет то, что ему говорят» – вспомнил он слова отца.

Допоздна простоял Евпатий под дверью этого таинственного холма, надеясь, что она еще раз откроется и он сможет уговорить Ходоту, побыть рядом с родителем, но этого не произошло, ни в этот раз, не после. Евпатий не терял надежды и приходил сюда каждый день. Но дверь больше не открылась. Вскоре боль в его душе утихла, он узнал тайну, которая долгое время не давала покоя, и ему больше не хотелось попасть внутрь. Прах его отца, так же как и прах многих сожженных на костре, покоился за этими дверями, и Евпатий дал себе клятву оберегать это место, равно как и всю землю Рязанскую.

Шли годы. После смерти Всеслава и пленения Романа рязанского, в княжестве настали смутные времена. На княжеский стол был посажен владимирский наместник – сын Всеволода Ярослав. Он целиком и полностью выполнял волю отца, не реагируя на праведный гнев рязанского народа, который не хотел видеть врага на своей земле, да еще в обличии князя. За время его княжения, рязанская земля неоднократно подвергалась разорению. Ограбление населения и запустение городов стали причиной недовольства простого люда, который не хотел терпеть неприятеля на своей земле. Еще жива была память о славных временах и героических победах. Неоднократно местные мужики собирались небольшими вооруженными отрядами и нападали на княжеские обозы, перекрывая пути к Рязани. Ярославу часто приходилось просить помощи у отца, чтобы тот поддержал его войском и навел порядок. Но дряхлеющий Всеволод уже не желал в этом участвовать. Он уже с трудом передвигал ноги, и мирские дела его заботили все меньше и меньше. Рязанские воины тоже не вмешивались в конфликт князя с народом, считая, что его воля, какой бы она не была должна дойти до умов тех, кто незаконно пользуется властью и занимает престол.

Рязанское войско, сильно униженное в битве под Пронском, первое время пало духом, потеряв своего воеводу. Воины судачили:

– Кого же нам прочат на место Всеслава? – многие боялись, что Всеволод и сюда запустит свою руку. – Не бывать в рязанском войске воеводы Владимирца! – Побросав оружие, они уходили в свои волости заниматься домашним хозяйством. Ратный труд их больше не прельщал, а те, кто оставался, в бездействии теряли свои навыки.

Огромных трудов составило Никите удержать дружину от полного распада. Тяжело ему было исполнять роль воеводы. Но помня наставления Всеслава, он не мог предать память друга. Он не обладал той популярностью среди воинов, какая была у его предшественника, но старался соблюдать те порядки, которые были заложены Всеславом. Евпатий тоже принимал в этом участие. После того, два года спустя после смерти отца, от неизвестной болезни скончалась его матушка, Евпатий остался один, и Никита стал для него всем. И дружба между ними крепла день ото дня.

Как-то по дороге в Рязань Никита и Евпатий, встретили радостных мужиков, возвращавшихся с ярмарки. Те весело кричали и пели песни.

– Хмельные что ли?! Эка горланят! – усмехнулся Никита и преградил им путь. – Что за радость любезные?! Поделитесь.

– А вы будто не знаете! – весело отвечали те. – Праздник сегодня во всей земле рязанской! Кончился срок Ярославов на престоле княжеском!

– Как это? – Удивился Евпатий

– А вот так! Помер отец ихний, князь Всеволод, и Ярослава как ветром сдуло из Рязани. Вот спешим эту радостную весь всем разнести!

– Вот так дела! – Удивился Никита. Глядишь, если дальше дело ладно пойдет, то и князь наш домой воротится!

– Да, твердая рука Романа Глебовича нам сейчас не помешает, – произнес Евпатий.

Вскоре так и произошло. В конце 1212 года разнеслась весть об освобождении из плена Романа рязанского. Встречать князя, отправили целую свиту, которая прибыла на границу двух княжеств, где должна была произойти передача пленников. Среди пленников, кроме самого Романа было еще множество рязанской знати, в разные годы попавших в заточение к коварному Всеволоду. Как только весть о том, что князь прибыл в Рязань, докатилась до народа, уйма людей собралась поприветствовать освобожденных. Но едва Роман предстал перед народом, все так и обомлели, увидев то, что с ним стало. Когда-то, крепкий и жизнерадостный, за пять лет заточения он превратился в изможденного старика. Ведомый под руки, он еле переставлял ноги. Вид его был ужасен. Худые руки плетьми висели вдоль туловища, некогда живые, ясные глаза– ввалились, и тускло глядели в пустоту. Черты лица заострились и потемнели, некогда густая черная шевелюра, спадала на лоб редкими седыми прядями. Трудно было представить в этом жалком еле живом старике сильного и влиятельного князя, каким его знали не так давно.

– Что с ним случилось, Никита! – Евпатий тряс друга, в надежде, что тот развеет его отчаянье.

– Да! В таком состоянии из него правитель некудышный! – промолвил тот, с сочувствием глядя на Романа. – Бог даст выходят!

Надежды рязанцев окончательно рухнули весной 1213 года, когда князь, так и не оправившись от болезни, скончался пятидесяти трех лет от роду.

На престоле неожиданно для всех оказался Глеб Владимирович, племянник усопшего князя и главный виновник всей той смуты, в которую погрузилось княжество. Видя народное недовольство, он решил исправить ситуацию и замириться с рязанцами

– Забудем все обиды и наговоры, и начнем жизнь сызнова! – умаляя свою вину, Глеб пытался расположить к себе народ.

– Слышал я, что новый князь хочет взять в свои руки руководство войском рязанским. Мы должны воспрепятствовать этому! – Решительно произнес Евпатий, в разговоре с военачальниками.

За прошедшие годы, Евпатий из мальчика превратился в юношу. Возмужав и телом и душой, он все чаще заявлял о себе. Его отличительные черты, все чаще стали напоминать всем о Всеславе.

– А ты малый не промах! Вылитый отец! Супротив самого князя хочешь пойтить? – говорили воины.

– Этот негодяй, повинен в смерти моего отца, и мы должны указать ему на его место!

– Не торопись дружище! Сейчас не время вступать в конфликт с князем! Повременим немного! Приглядимся! – Пытаясь сгладить порыв гнева, успокаивал Евпатия Никита.

Глеб догадывался, что рязанское войско настроено против него. Он даже избавился от советников владимирского князя и выслал лучшие отряды княжеского войска, которые были приставлены к нему в качестве охраны. Необходимо было развеять беспокойство дружины и показать свои мирные намерения.

Той же монетой платили и рязанские воины новому князю.

– Пока князь с нами любезен, мы тоже будем любезными! – Говорил Евпатий. – Но призываю всех быть бдительными, пресекать все попытки нового Глеба войти в доверие к кому-либо, и взять управление войском в свои руки. – Твердым словом и ненавистью к князю, засевшей глубоко в сердце, Евпатий не давал тому возможности изменить созданную его отцом систему. – Как только это случится, мы – первые, с кем он расправится! – предупреждал он друга. – Пока княжеская власть у Глеба, нам нужно держать ухо востро, и не поддаваться ни на какие хитрости, иначе пропадем!

– Тогда нам самим нужно перехитрить его! – предложил Никита.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы покажем свое расположение князю! Будем выполнять все его приказы!

– В чем же тут хитрость?! Выполнять приказы…!

– В том-то и дело, чувствуя это, князь оставит всяческие желания вмешиваться в наши дела! Попросту, он оставит нас в покое, зная, что все его указы выполняются. – Нам даже не обязательно исполнять приказы буквально! Мы можем создать видимость и докладывать по форме!