Текст книги "Шрам"

Глава 4

Вопреки моим ожиданиям, выспаться мне так и не удалось. Я проспал часа три-четыре, да и те больше походили на какую-то болезненную дрему, чем на здоровый сон. Вроде бы мне снова снилась Джулия, она что-то оживленно рассказывала, как раньше, и, проснувшись, я еще несколько секунд ощущал ее присутствие. Осознав же, что все это был только сон, я еле сдержался, чтобы не завыть от отчаяния. Я больше не мог выносить эти воспоминания, сны, вечную усталость и тупую боль в груди.

Оставшуюся часть ночи я пролежал в темноте. Сначала старался уснуть, а потом мысли, наслаиваясь друг на друга, унесли меня прочь. Странно, но в ночь перед первым, по-настоящему опасным путешествием в моей жизни, я думал не о нем, а о Джулии и о том, как хотелось бы вновь обнять ее, провести рукой по огненно-рыжим волосам, прильнуть к ее губам и больше никогда и никуда не отпускать. А потом пришла новая, странная мысль. А если я погибну там, за стеной, она будет скорбеть по мне? Задумается ли Джулия над тем, что, может, совершила ошибку, или, возможно, станет винить себя в моей смерти? Но подобные мысли мне показались низкими, и потому я постарался переключить свой мозг на что-то более приятное.

Сон так и не вернулся, а усталость так и не ушла, но, несмотря на все это, в шесть сорок утра я вновь вошел в двери бара «Кожа да кости». Внутри оказалось пусто и темно. Видимо, заведение закрывалось на это время суток, а двери в Филине редко кто запирает.

Пройдя по коридорам, которыми меня вчера вел Джим, я обнаружил, что дверь в логово Грешников тоже открыта. В помещении уже собралась вся команда. Хирург с Пастырем что-то тихо обсуждали, стоя у гало-проектора в центре комнаты. Стив расположился на диванчике с кружкой кофе в руке, а чем занимался Джим до моего прихода, я так и не успел понять, так как он, завидев меня раньше, уже шел навстречу.

– Неважно выглядишь, – сообщил он, пожимая мне руку.

На его лице сияла все та же веселая улыбка, словно нам предстоял не выход за стену, а долгожданная поездка в парк развлечений.

– Бессонница, – сказал я и тут же поспешил добавить, – это никак не отразится на моем вождении.

– Поверь мне, когда вернемся, ты будешь спать, как убитый.

Это вселяло надежду. «Вот только бы вернуться», – подумал я, но вслух ничего не сказал.

– Заканчиваем расчеты, – Джим небрежно махнул рукой в сторону проектора. – Иди сюда.

Он подвел меня к столу в углу комнаты, и взял с него небольшой пистолет для инъекций.

– Закатай-ка рукав.

– Что это?

– Прививка. Хирург приготовил тебе специальный коктейль, чтобы, вернувшись домой, ты не помер на следующий день он аллергии, простуды или еще какого-то дерьма.

– Но разве такие вещи не индивидуальны?

– Конечно. Он мешал его, основываясь на твоей медкарте. Ну, так что, я колю?

Я закатал рукав до локтя на левой руке и вытянул ее вперед.

– Но я же не давал ему доступа к своей карте?

Джим, хихикнув над моими словами, прижал пистолет к руке, и я почувствовал, как несколько игл вошли в мою кожу и выпустили в кровь лекарства.

– Ну, вот и все, – Джим отбросил пистолет в сторону. – Если почувствуешь головокружение или слабость в ближайшие пару минут, значит, дело плохо.

Взглянув на мое лицо, он широко улыбнулся и хлопнул меня по плечу.

– Да не волнуйся ты так. Хирург свое дело знает. На моей памяти он никогда не ошибался. А теперь пойдем в гараж, пора выезжать.

Проходя по комнате, я обратил внимание на то, что все прочие члены группы даже не посмотрели в мою сторону, и ощутил укол гордости. Да, конечно, я впервые выхожу за стену и еще не заслужил уважения, но и смотреть на меня, как на пустое место, им совсем не обязательно.

Настроение немного поднялось, когда мы оказались в гараже, и я вновь бросил взгляд на брезент, покрывающий машину моей мечты. Мы забрались в кабину серого Странника, и Джим закурил, откинув боковую решетку.

Остальные члены группы появились очень скоро. Они тащили с собой какие-то массивные свертки и грузили их в кузов. Затем я услышал, как хлопнула задняя дверь, и через пару секунд кто-то с силой постучал по перегородке.

– Заводи, – сказал Джим. – Выезжаем.

Мы покинули гараж, и Джим, опередив мой вопрос, сказал:

– Веди к южным воротам. Как выйдем за стену, езжай прямо, я скажу, когда нужно будет менять направление.

Вот и наступил тот самый момент. Я вел машину к воротам, ощущая с какой силой колотится мое сердце. Отступать было поздно, и потому сомнения покинули мои мысли. Я больше не думал о том, правильно ли поступаю. Остался только страх. Он не был кричащим и бушующим, как прежде. То был холодный страх. Назойливое чувство опасности, мерзкий ком, засевший в груди и нарушающий равномерность дыхания.

Скоро они показались впереди – гигантские шлюзовые ворота, окруженные постоянной охраной из десятка солдат, над которыми возвышались две массивные гуманоидные фигуры без голов. Было сложно поверить, что внутри этих трехметровых бронированных колоссов сидят операторы, но именно так оно и было. Экзоскелеты «Геркулес-3», как и предыдущие две модели, разрабатываются Филином исключительно для военных нужд и, несмотря на вероятный большой спрос, не продаются ни своим, ни чужим. Прежде я никогда не видел эту модель так близко, детально удавалось рассмотреть лишь Геркулес-1, который выставлен в городском музее обороны, и уже заметно устарел. Геркулес-3 чуть меньше предшественников, но заметно маневреннее. На его правой руке был установлен шестиствольный пулемет, лента от которого тянулась за спину, исчезая под массивным горбом, в котором покоился не только патронташ, но и целый арсенал дополнительных орудий для самых различных целей. Одного лишь взгляда на такого гиганта хватало, чтобы понять политику города по отношению к их продаже. Попав не в те руки, такая штука могла доставить много неприятностей.

Джим набрал что-то на пульте перед собой и громко сказал:

– Машина номер двенадцать два ноля десять. Собираемся вас покинуть.

– Принято, – практически сразу же раздался в ответ хрипловатый голос оператора. – Сбавьте скорость. Открываем ворота.

Я сбавил скорость до минимума, и оставшиеся сто-сто двадцать метров мы преодолели словно ползком, медленно подкрадываясь к воротам, будто специально для того, чтобы я успел ощутить весь ужас происходящего и проникнуться им. Словно таким образом судьба предоставила мне последний шанс открыть дверь и, выскочив из машины, броситься наутек. И я подумал о том, что еще могу пожалеть, что не воспользовался им.

Пока мы катились черепахой, огромные металлические створки начали с грохотом распахиваться, а за ними зиял черный зев шлюзовой камеры, похожий на пасть мифического чудовища, намеревающегося проглотить нашу машину. Подобная аналогия казалась мне настолько же пугающей, насколько и уместной.

Автомобиль вкатился в эту пасть, и ворота с лязгом и грохотом закрылись за нами. Несколько мгновений нас окружал мрак, а затем под потолком зажглись красные лампочки, давая мне возможность оценить невероятные размеры помещения.

– Машина двенадцать два ноля десять, – послышался голос оператора. – Мы открываем внешние ворота.

– Принято, – ответил Джим.

– Удачи вам там, филинцы, – это пожелание показалось мне, скорее, скорбным, чем приободряющим, хотя возможно, тому виной было мое собственное беспокойство.

Джим выглядел спокойным и умиротворенным. И, даже не имея возможности видеть остальных членов команды, я был полностью уверен, что они ведут себя так же непринужденно. Это добавляло мне немного смелости. Мысль о том, что эти люди уже не в первый раз покидают город, знают свое дело и умеют выживать в том враждебном мире, оказывала некий успокоительный эффект.

Вновь раздался грохот, и створки ворот, ведущих наружу начали медленно расходиться в стороны. Полоска яркого света сверху донизу прорезала стену, и, ослепив меня, стала быстро расширяться. Это было солнце. Восходящее солнце, на которое я впервые смотрел не сквозь защитный экран. Я ощутил на себе греющее прикосновение его лучей. Внутрь шлюза хлынул поток свежего воздуха, и вместе с ним ворвалось бесчисленное множество запахов. Это был совсем другой воздух. Свежий, дышащий прохладой. По коже побежали мурашки. Я зажмурился, пряча глаза от уколов солнечных лучей.

– Прости, – услышал я голос Джим. – совсем забыл.

Я повернулся в его сторону и открыл глаза, слезившиеся от яркого света. Я ощущал себя кротом, который, выбравшись на поверхность из-под земли, неожиданно прозрел.

Джим набрал что-то на мониторе, и сверху вниз по внутренней части решетки, заменяющей нам лобовое стекло, пробежала тонкая, тускло светящаяся полоса, заполняя все ее квадратики темным слоем защитного поля, сильно снижающего проникновение яркого света в кабину.

– Нужно было включить фильтры еще в городе, – сказал Джим извиняющимся тоном – Я совсем забыл, что ты у нас впервые видишь настоящий солнечный свет.

– Не думал, что это будет так остро, – сказал я, вытирая глаза от слез.

– Привыкнешь, – усмехнулся Джим.

Внешние шлюзовые ворота окончательно распахнулись, и теперь мир снаружи Филина ожидал, когда мы начнем свой путь по его просторам. Я с детства привык воспринимать город, в котором вырос, не как часть мира, а как что-то отдельное, замкнутое и защищенное. Словно я жил в маленьком мирке, никак не относящемся к этой земле, наводненной чудовищами. И только теперь я понял, насколько иллюзорна и мнима эта граница. Мир за стеной, такой пугающий и враждебный, лежал передо мной. И я не увидел в нем ничего угрожающего. Раскатанная дорога вела от шлюза, а по обеим ее сторонам простиралось поле высокой, желтой травы. Я вспомнил, что Джулия мне говорила про смену сезонов, и как они меняют природу. Я видел перед собой бескрайний простор, уходящий к горизонту. Его нельзя было объять взглядом, и от этого кружилась голова. Горизонт. Я впервые видел его не на картинке. И он совершенно не походил на то, что показывали в фильмах. Его масштаб поражал и восхищал меня. Я никогда и подумать не мог, что увижу эту границу, в которой земля сталкивается с небом, и то, словно купол покрывает весь этот необъятный мир. Огромное небо. От первого, осторожного взгляда в эту голубую бездну, мне стало не по себе. Я ощутил, как дрожат мои руки.

Позади нас открылась створка маленького окошка, и послышался низкий голос Пастыря:

– Почему задержка?

И в этот момент я осознал, что не знаю, сколько уже сижу так, без движения, вглядываясь в открывшийся мне мир.

– Он впервые за стеной, Джон, – обернулся Джим. – Дай ему минутку опомниться.

Я ощутил, как щеки наливаются краской, и быстро отведя взгляд от неба, перевел его на приборную панель.

– Прошу прощения! – быстро выпалил я, стараясь скрыть свое волнение и испуг.

Послушный моим движениям Странник медленно покатился вперед. Окошко за спиной захлопнулось. Я услышал, как стали закрываться ворота Филина. Я покинул родной город, и чувство одиночества и собственной ничтожности по сравнению с таким огромным миром, нахлынуло, смывая даже страх.

Ведя машину по широкой дороге, первые полчаса я старался сфокусировать свой взгляд на том, что находится непосредственно перед капотом и не поднимать глаз к горизонту, чтобы голова вновь не закружилась от лежащего впереди простора. Потом, медленно я все же стал переводить взгляд все дальше, давая глазам охватывать все большее пространство.

Оказалось, что поле не такое уж и большое, как мне показалось сначала. С левой стороны к дороге все ближе и ближе подкрадывалась полоса густого, темного леса, состоящего в основном из пушистых высоких елей. Он немного пугал меня, как человека, выросшего в черте города и наблюдавшего деревья лишь на гидропонной ферме. Там они стояли в достаточном отдалении друг от друга, и я вышагивал по проложенным дорожкам, чувствуя себя хозяином природы. Здесь же природа была хозяйкой, показывая всю свою силу и мощь в густоте и насыщенности лесной чащобы. Мне казалось, чтобы потеряться между этих деревьев, достаточно пройти вглубь всего пару десятков метров. Лес выглядел зловещим, мрачным. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь его полог и практически не касались царящей внизу тьмы, и среди массивных стволов мне чудились уродливые тени чудовищ, населяющих этот мир, следящих за нами и выжидающий удачного момента для смертоносной атаки.

Примерно через час пути, Джим спросил:

– Ты как? Свыкаешься?

– Понемногу, – ответил я неуверенно.

– Ты хорошо держишься. С нами как-то послали молоденького паренька на охоту. Он тоже впервые покидал город. Таково было условие заказчика. Этот парень должен был взять какие-то там особые анализы из тел нескольких убитых тварей. Нам эту работу заказчик доверять побоялся. И хотя, брат обычно против такого, он терпеть не может роль няньки, тогда он был вынужден согласиться. Деньги всё решили. Как только мы вышли за стены, у парня началась паника. Разыгралась агорафобия. Он рыдал, трясся и умолял вернуться. Мерзкая картина. Хирург вкатил ему дозу транквилизатора, и тот уснул часов на пять, как младенец. Нам пришлось ждать, пока он проснется и возьмет свои чертовы анализы. Но когда этот юнец увидел труп твари… – Джим негромко рассмеялся, – он наложил в штаны и свалился в обморок. А ведь, то была просто гончая, обычная тварь, здесь их навалом в окрестностях Филина. До приезда в город мы его больше не будили. Так и сдали, всего обделанного обратно заказчику. А анализы Хирург брал сам, и все сделал как надо. Так-то. Так что, ты – молодец. Правда.

Я лишь слегка улыбнулся в ответ, молясь всем Богам, в которых не верил, за то, чтобы не уготовили мне такой же судьбы, как пареньку из рассказа Джима. Уж лучше сдохнуть здесь и вернуться в Филин в гробу, чем в обделанных штанах и без сознания.

Вскоре по левую сторону от нас, на приличном расстоянии от дороги, я различил какие-то конструкции, явно не принадлежащие природе. От Джулии я был наслышан про города предков, и мог с уверенностью утверждать, что это не они. Однако, развалины напоминали невысокие дома родного Филина. Они чернели вдалеке, четко выделяясь на фоне окружающего ландшафта, такие же чуждые этому миру, как механические протезы чужды человеческому телу.

– Что это? – спросил я Джима, махнув рукой в их сторону.

– Развалины, – сказал он без интереса – Их будет много по пути. Провинциальные городки, заводы, фабрики и все тому подобное. Там уже все изучено сверху донизу и нечего искать. И там бывает опасно. Некоторые виды тварей любят затаиться в таких местах и ждать своих жертв. Потому все новые дороги стараются прокладывать так, чтобы оставлять всякие подобные постройки в стороне. Хотя, конечно же, удобнее и быстрее было бы пользоваться огромными шоссе, построенным задолго до крушения.

От мысли о пустом черном подвале, в глубине которого ожидает чудовище, меня передернуло. Для подобных походов я был явно еще не готов.

К первой остановке, состоявшейся примерно через три часа пути, я уже более-менее свыкся с окружением и без страха мог смотреть по сторонам. Но когда я остановил машину, и вся команда поспешила наружу, справить нужду или просто размяться, я подумал, не лучше ли будет остаться внутри?

– Держи, – Джим протянул мне темные очки с толстыми стеклами в массивной оправе. На их душках, у основания, я заметил несколько маленьких кнопок.

– Тактические очки, – проговорил я, вспоминая слова Джулии о категорической необходимости данного гаджета в открытом мире.

– Они самые. Могут быть не очень удобными, но зато помогут против яркого солнца, пока не обвыкнешься.

– Тяжелые, – констатировал я, поворачивая очки в руках.

– И дорогие. Но вещь полезная, как не крути, с очень широким функционалом.

– Каким?

– Ну, дальномер, к примеру, и система определение свой-чужой, ночной визор, естественно, и все прочее в таком же духе. Сам разберешься со временем. Некоторые их вообще за стеной не снимают. Но мне не очень нравится эти гири на носу таскать. Однако, всегда держу их под рукой.

В качестве подтверждения своих слов Джим достал из внутреннего кармана куртки похожие очки, но чуть более компактные и стильные. Матовые черные дужки оплетали блестящие серебристо-зеленые прожилки. Одев их, Джим улыбнулся мне, и на мгновение я увидел свое отражение в его очках. Оно показалось мне таким жалким, испуганным, скорченным – как раз таким, каким я себя и чувствовал.

– Ладно, пойдем разомнемся, – с этими словами он покинул машину, оставив меня одного.

Я осторожно примерил очки. Они действительно оказались не очень удобными, тяжелыми, сильно давили на переносицу. И все же я пощелкал кнопками, поиграв с настройками и разными визуальными режимами, которые на самом деле были мне совершенно неинтересны. Я просто тянул время и полностью отдавал себе отчет в этом. Мне не хотелось выходить из машины. Долгая поездка требовала сделать хотя бы пару шагов по земле. Но вдруг именно то, что я нахожусь в надежной и защищенной кабине, как раз и мешает страху возобладать надо мной? Что, если, покинув машину, я тут же не выдержу? Сломаюсь? Запаникую? Грохнусь в обморок? Я не доверял самому себе. Боялся, что не смогу контролировать реакцию организма. И все же я решился на этот шаг.

Оказалось, что все не так уж страшно. Я обошел грузовик кругом и, остановившись у водительской двери, неожиданно для себя осознал, что мне даже доставляет удовольствие данная прогулка. Страх все еще присутствовал во мне, но теперь он забился куда-то глубоко и лишь изредка напоминал о своем существовании. Мне нравились ласкающие прикосновения ветерка, нравились прохлада и свежесть, наполняющая грудь. Кажется, в тот момент я начал понимать, о чем говорила Джулия. Почему выходы за пределы стены оставляли у нее столько впечатлений. Мне доставила удовольствие неожиданно проскочившая мысль о том, что, возможно, Джулия в одну из своих вылазок стояла на этом самом месте, любуясь миром, не скованным стенами города. Наверное, она и не думала, что я когда-нибудь буду стоять здесь, что я когда-нибудь смогу разделить ее чувства. И я почувствовал себя победителем. Я смог. Я вышел за стену. Я стоял там, вдали от Филина, который затерялся где-то позади. Это ощущение предало мне бодрости и подняло настроение. Я готов был ехать дальше, покорять новые вершины, готов был становиться охотником, и теперь почему-то был уверен, что определенно смогу им стать.

– Клайд, – услышал я позади себя басистый голос.

Вздрогнув от неожиданности, я резко обернулся. За моей спиной стоял Пастырь. Сам факт того, что он ко мне обратился, удивил меня. Я думал, что вся команда кроме Джима, предпочитает считать, словно машина едет сама, без водителя. Но Пастырь стоял совсем рядом, внимательно глядя на меня. Он был одет в серые камуфляжные штаны, высокие военные ботинки и коричневую кожаную куртку. Я, кажется, только сейчас заметил, что вся команда Грешников была одета приблизительно одинаково, и только я один выделялся. На плече у Пастыря висела длинная винтовка, а в руках он держал пистолет.

– Ты умеешь стрелять? – спросил он.

– Проходил по школьной программе, и потом, пару раз бывал в тире с друзьями, – мне вдруг стало как-то совестно перед этим человеком за то, что я так далек от оружия.

– Вот, – Пастырь протянул мне пистолет. – Он заряжен. Возьми, на всякий случай. Может пригодиться.

– Спасибо, – кивнул я, принимая у него оружие.

Он был намного массивнее тех, что мне приходилось держать в руках прежде. Я вдруг ощутил себя ребенком, которому дали проиграться смертоносной штуковиной и совершенно не объяснили, как с ней обращаться. Чувство собственной беспомощности вдруг вызвало во мне невероятное раздражение и даже гнев. Пастырь же, больше не обращая на меня никакого внимания, двинулся прочь.

– Пора отправляться, – громко провозгласил он и первым забрался обратно в кузов.

Скоро дорогу уже с обеих сторон обступил лес, но спустя час, теперь с правой стороны от нас он вновь начал редеть.

– Сворачивай направо, – сказал вдруг Джим.

– Но там, ведь, нет дороги, – удивился я.

– Она нам больше не нужна. Сворачивай.

Я подчинился и повел машину через поле. Кочки и ямки почти не чувствовались, но скорость теперь стала значительно ниже.

Спустя еще минут сорок Джим вдруг закричал:

– Стоп! Остановись!

Я резко дал по тормозам. Странник послушно затих. Я обернулся к Джиму, рассчитывая на разъяснение, но он пристально уставился на экран сканера местности впереди. По зеленому фону монитора медленно ползла жирная, красная точка.

– В чем дело?! – спросил Пастырь, открыв окошко в перегородке.

– Что-то большое слева – ответил Джим, не отводя глаз от приборов – Скорее всего разрушитель.

Я быстро взглянул в ту сторону, но несмотря на то, что поле тянулось насколько хватало зрения, я так и не заметил какого-либо движения.

– Вполне вероятно, – сказал Пастырь без тени смятения. – Включите гасители.

Джим быстро набрал очередную комбинацию, и я услышал слабое гудение, исходящие откуда-то из-под капота.

Зависло молчание, нарушаемое лишь этим тихим гулом. Мой взгляд был прикован к монитору, по которому продолжала ползти красная точка. Страх во мне, ощутив пищу, ринулся из своего укромного уголка, и я как мог, старался с ним бороться. Тянулись секунды, невыразимо долгие секунды ожидания.

– Ну, что там? – наконец, спросил Пастырь.

– Вроде, проходит мимо, – тихо ответил Джим.

Я не заметил на их лицах испуга или сильной обеспокоенности, хотя, сам готов был тут же вжать педаль газа в пол и умчаться подальше от этого места. Я и понятия не имел, кем может оказаться разрушитель, но мне кажется, что знай я это, положение бы только усугубилось.

Красная точка медленно уползла за пределы экрана.

– Наши дороги не должны пересечься, – сообщил Джим, откинувшись на спинку своего сиденья. – Он ушел в другую сторону, слава Богам.

– Стоит переждать немного, – сказал Пастырь. – Начинай движение через десять минут.

Я не сразу понял, что он обратился именно ко мне, но судя по тому, что окошко сразу же закрылось, ответа или подтверждения эта команда не требовала.

– Разрушитель, это тварь такая? – спросил я то, что уже и так понял.

– Ага, – Джим кивнул, закуривая сигарету. – Огромная тварь. Одна из самых больших. Опасный сукин сын. Наша пушка его, конечно, пробьет, но все же, эта встреча категорически нежелательна.

– Этот сканер позволяет нам засекать тварей?

– Да. Их мозги испускают особое излучение. У всех легионеров, независимо от вида, это излучение одинаковое. Оно позволяло с ними связываться, этим… ну, их командирам, в общем. Теперь ими некому командовать, но излучение они все равно испускают. Так уж устроен их мозг, что нам на руку.

Я некоторое время раздумывал, стоит ли задавать следующий вопрос. Не слишком ли много вопросов? С другой стороны, я тут впервые, и это логично, задавать вопросы. Ведь, я же ученик. Лучше быть любопытным, чем мертвым. Решив так, я снова спросил:

– А что такое гасители?

– Многие твари, в их числе и разрушители, могут ощущать тепловой объект за километры. Гасители соответственно гасят наше тепло, и большинство других видов излучения, и тварь не может нас заметить, если мы не в прямой видимости.

– А почему мы тогда постоянно с ними не ездим?

– Потому что гасители чертовски быстро сажают батареи.

– Ясно, – ответил я, проклиная себя за любопытство.

Я чувствовал себя невероятно назойливым, как тогда, в далеком детстве, когда в автомастерской отца я не отставал от него с бесконечными расспросами. Только, ведь, я больше не ребенок и до многого мог бы дойти своей головой. Хотя на первый взгляд. Джима это совершенно не раздражало, мне казалось, что еще парочку вопросов, и в Филин я отправлюсь пешком.

– Можно ехать, – сказал Джим, и я вновь повел грузовик вперед по полю.

Через час-полтора мы достигли небольшой бурной речушки. Возле нее был сделан следующий, уже более серьезный привал. Рассевшись на берегу, охотники достали ящик с сухими пайками, и каждый взял себе по одному.

Наверное, еще никогда прежде я не чувствовал, что еда может быть такой вкусной. Только начав есть я осознал, насколько же сильно проголодался. А трапеза на свежем воздухе лишь разогревала аппетит.

Солнце к этому моменту окончательно скрылось за серыми тучами, затянувшими небо от края до края. Заметно похолодало. К концу нашего обеда начал накрапывать дождь. И это было еще одно из многочисленных открытий, совершенный мною в тот день. Конечно же, я знал, что такое дождь, но никогда прежде не ощущал, как это, когда с неба капает вода. Капли были мелкими и холодными. Но я, все равно, подставлял лицо небу. Мне нравилось чувствовать эти капли на своей коже. В тот момент я ощущал некую близость с природой и точно решил для себя, что, даже если не стану одним из Грешников, все равно, найду способ еще раз выбраться за стены Филина.

Дальнейшие два часа мы двигались вдоль берега реки, против ее течения. Затем впереди показалась колоссальных размеров конструкция, возвышающаяся над водой.

– Нам нужно будет перебраться через этот мост, – сказал Джим, указывая вперед. – Заезд увидишь слева. Двигайся медленно. Предки, конечно, строили на века, но, ведь, века-то уже прошли.

Я не сразу осознал смысл сказанных Джимом слов. Этот мост был построен предками! Теми самыми великими и могущественными предками, что погубили наш мир. Данная мысль почему-то привела меня в странный восторг и нетерпение.

Подъехав ближе, я обнаружил, что мост является частью широченного шоссе, которое извиваясь подобно старой черной змее, тянулось до самого горизонта. Эта змея уже давно была мертва, но труп ее, местами насквозь проросший деревьями, кустами и травой, был все еще отчетливо различим среди окружающего его моря зелени. Массивные плиты и опоры моста уже заметно потрескались, а кое-где были видны отколовшиеся куски. И все равно, он показался мне невероятно прочным.

Пока Странник медленно полз к другому берегу реки, я старался успокоить новую волну дрожи в конечностях. На этот раз не страх был ее причиной, а восхищение и трепет от близости к этой частичке далекого прошлого, о котором так восторженно рассказывала мне Джулия.

– Направо, – указал Джим, когда мы съехали с моста.

Вновь по бездорожью мы стали постепенно удаляться от реки. Но не прошло и пятнадцати минут, как Джим твердо сказал:

– Тормози тут. Приехали.

Я остановил машину и в недоумении огляделся по сторонам. Холмистая местность, покрытая травой и кустарником, ничем не отличалась от всего того пейзажа, что я наблюдал на протяжении нашего пути. Что нам тут ловить? Но спорить, конечно, не стал и даже вопросов решил не задавать.

Грешники начали собираться, доставать из свертков свою аппаратуру, контейнеры, металлические пластины неясного назначения и многое, многое другое. Я же слонялся вокруг машины, все еще побаиваясь отходить от нее дальше, чем на три-четыре метра. Никто и не пытался привлечь меня к работе, хотя, я с радостью включился бы в общее дело. Так было бы гораздо лучше, чем тихо стоять в сторонке, наблюдая, как делают то, о чем я не имею ни малейшего представления.

– Ты останешься тут, – наконец, обратился ко мне Джим, когда их сборы были окончены. – Будь вблизи машины, чтобы услышать, когда я с тобой свяжусь. И еще, – он открыл дверь кабины и указал на приборы, – поглядывай на радар. Если увидишь на нем отметку красного цвета, неважно каких размеров, тут же связывайся с нами и сообщай. Передатчик настроен на нашу волну, ты понял, где он находится?

Я кивнул в ответ.

– Отлично. До скорого, – он улыбнулся и, похлопав меня по плечу, двинулся к остальным.

Я хотел задать еще уйму вопросов: «Куда вы идете? Сколько вас ждать? Что делать, если не вернетесь?». Но ни один из них так и не был задан. Я просто стоял, облокотившись на кузов грузовичка, и следил, как команда Грешников постепенно скрывается из виду. Чем дальше удалялись четыре темные фигуры, тем больше накатывало одиночество. Я чувствовал себя брошенным. Необъятность окружающего мира начала вдруг невероятно давить на меня со всех сторон. Вновь оживали те страхи, что заставляли меня все эти годы держаться стен родного города.

Я снова сел за руль, ища спасения в привычной для себя обстановке. Кабина Сранника создавала некую иллюзию защищенности, словно отгораживая меня от внешнего мира.

Небо было все таким же серым. Тяжелые тучи медленно и лениво ползли по нему клубами. Их тяжесть угнетала, придавливала к земле. Примерно через час по крыше машины забарабанил дождь. Сидя в одиночестве и глядя на эту серую картину, я вдруг почувствовал невероятную тоску. Что-то заныло в груди. Не так, как ноет рана от расставания с Джулией. Тут все было иначе. Нечто более абстрактное, зарытое так глубоко внутри, что я долго не мог осознать, и так до конца не разобрался, пожалуй, что именно это было. Сейчас, мне кажется – то была память. Не моя. Память предков, передавшаяся через поколения и ожившая при виде открытого мира, своей серостью и пустынностью напоминающего о том, что мы его потеряли. И сколько бы я не старался, эта тоска и безбрежная печаль не проходили. Я так и сидел в тишине, слушая звуки природы и думая о чем-то очень лиричном и совершенно неважном, вроде наших разговоров с Джулией о том, что могло бы быть, но чего никогда не было. И, казалось бы, зачем об этом говорить, раз все равно, все уже не так? Но ведь, фантазия жаждет пищи, и мы пускаемся в путь по нереальным мирам, в которых сами пишем историю. И возвращаясь от таких мыслей к реальности, обычно уже и не помним, в чем была их суть изначально. Важно лишь настроение, которое они в себе несли. Сидя в машине Грешников, я словно бы задремал, провалился куда-то в эту печаль, навеянную природой, и в какой-то момент как очнулся, осознав, что дождь прекратился, снаружи значительно стемнело, а команда так и не вернулась.

Взглянув на часы в своем коммуникаторе, я обнаружил, что уже почти семь вечера, а Джим и остальные ушли в начале пятого. Тревога и беспокойство вновь завладели рассудком. Я проклинал себя за то, что не осведомился у Джима, насколько именно они уходят, и что делать, если не вернутся. «Знать бы хоть, что у них за задание», – подумал я с досадой. Но делать было нечего. Я не решился нарушать радиомолчание, боясь, что это может сорвать их операцию. Оставалось только ждать и надеяться, что все под контролем.

Скоро я покинул машину и прошелся вокруг, разминая спину и с опаской оглядываясь по сторонам. Небо теперь сменило серый цвет на темно-темно синий, окрасив весь окружающий мир в него же. Тени сгущались и, несмотря на полнейшую тишину, я чувствовал в них некую опасность и напряжение.