Текст книги "Шрам"

Я вернулся в кабину, но и она теперь не выглядела безопасно. Двигатель был выключен, приборная панель не светилась, не считая маленького блюдца радара, питающегося, как и рация, от дополнительного генератора. Мрак снаружи смог беспрепятственно проникнуть внутрь. Наполнив машину тенями, он принес с собой липкий страх, который поселился в груди и начал давить на нее изнутри. Я достал из кармана пистолет, данный мне Пастырем, и крепко стиснул его рукоятку в ладони. Уверенности это не предало. Я чувствовал себя голым и абсолютно беспомощным против любых опасностей окружающего мира.

Снаружи очень скоро окончательно стемнело, и поднялся ветер. Значительно похолодало. Время ползло невероятно медленно и с каждой минутой уверенность в том, что за мной вернутся, все таяла.

Около восьми часов вечера я услышал, как где-то вдалеке, примерно в той же стороне, куда ушли охотники, прогремел взрыв. Точнее, я так предположил. Раздался громкий хлопок, прокатившийся по округе. Я взглянул туда, но мрак стоял непроницаемой стеной. Секунд десять спустя хлопок повторился, и за ним практически сразу раздался следующий. Потом все стихло. Я сидел в темноте и ждал, боясь даже предположить, что могут означать эти взрывы.

Минут через десять раздалась целая серия более тихих хлопков – выстрелы. Затем вновь тишина. Мне казалось, что стук моего сердца можно было услышать за километры отсюда, как и громкое, дрожащее дыхание. Я по-прежнему сжимал пистолет в правой руке и не шевелился, словно боялся пропустить нечто важное, хотя, ничего и не происходило. Взгляд остановился на единственном светлом пятне – зеленоватом экране радара, но прибор молчал.

– Клайд, – раздался вдруг шипящий голос в машине, и я подскочил как ужаленный.

– Клайд. Ты там? – это был голос Джима, слегка искаженный помехами рации.

Потратив пару секунд на восстановление дыхания, я бросился к микрофону и ответил:

– Слушаю, Джим!

Наверное, мой голос был таким, словно это я, а не они, выходил на охоту за чудовищами. Хотя, думаю, рация не передала всей полноты чувств, переполнявших меня в тот момент.

– Мы тут немного завозились. Ты там не скучал?

– Всё о-кей, – ответил я, продолжая бороться с дрожью в голосе.

– Сейчас у тебя на радаре появится отметка. Это будем мы. Сможешь определить местоположение и приехать?

– Без проблем.

– Тогда заводи колымагу и включи все прожектора.

– Принято, – ответил я, усаживаясь за руль.

Не прошло и пяти секунд, как на мониторе появилась маленькая зеленая точка. Навигация была мне знакома, и я быстро определил, куда нужно двигаться. Как только заработал двигатель, и зажглись мощные прожектора на крыше, осветив мой путь, я ощутил прилив энергии и легкость в груди. Они живы и, значит, скоро мы отправимся домой. Голос Джима звучал спокойно и устало, что навело меня на мысль об удачном завершении операции. Мне хотелось поскорее отправиться в обратный путь и оказаться за надежными стенами Филина, в котором никогда не гаснет свет и потому этот густой, холодный и зловещий мрак не может проникнуть внутрь организма.

Странник бодро мчался вперед, точка на радаре приближалась. Очень скоро я увидел несколько огней прямо по курсу, и спокойствие вернулось окончательно. Я больше не был один в этом пустынном краю. Если Грешники все это время были на том же месте, где и сейчас, то значит, нас разделяло чуть более четырех километров – сущая ерунда. Я, по сути, и не был один, так что оставалось лишь улыбнуться в лицо своим прежним страхам.

Когда я подъехал, команда окружала красными сигнальными факелами разрытую в земле яму. Я остановил машину в относительной близости к ней и стал вглядываться внутрь, но глубина ямы не позволяла мне увидеть содержимое.

Не успел я остановиться, как возле окна выросла фигура Пастыря.

– Разворачивай, – сказал он, открыв дверь, – и медленно сдавай задом. Я скажу, когда остановиться.

Я только кивнул в ответ. Дверь закрылась, и я принялся быстро выполнять указания.

– Стоп! – крикнул Пастырь, стукнув ладонью по кузову, когда до ямы оставалось меньше метра.

Машина остановилась, и тут же я заметил фигуры Джима и Стива, которые начали разматывать трос сзади и спускать его вниз. Спустя минут десять-пятнадцать Пастырь вновь подошел к кабине.

– Отсчитай десять секунд и трогай на полном ходу.

Начав отсчет, я заметил, как тени Стива и Джима отбегают в стороны.

– Восемь, девять, – прошептал я последние числа вслух, – десять.

Странник рванулся с места, и я сразу ощутил, как тяжело он пошел. Трос вытягивал что-то огромное из-под земли. Я давил на педаль газа, грузовик уверенно двигался вперед и вдруг резкий толчок сотряс машину. Странник дернулся, и тут же его потянуло назад. Я услышал, как загремел и заходил во все стороны стальной трос. Что-то, что я тянул из ямы, теперь стремилось вернуться обратно и вернуться вместе со мной. Усердно борясь с приступами страха и паники, я надавил на педаль газа, стараясь выжать из машины все, на что она способна.

– Еще живой! – услышал я крик Джима сзади.

– Прикончите его! – заорал в ответ Пастырь.

Колеса буксовали, швыряясь комьями мокрой земли, но все же мне удалось начать медленное движение вперед. Затем резкий рывок оттащил меня на несколько метров назад, и снова, буксуя, Странник ринулся прочь от ямы, таща за собой на тросе нечто, изо всех сил борющееся за свою жизнь. Но, не проехав и десяти метров, его вновь потянуло назад, и я услышал, как заскрежетал металл в задней части кузова. Я не отпускал ногу с педали газа, боясь даже представить, что за сила может тащить трехтонный грузовик за собой.

Затем раздались три громких выстрела, и машина ринулась вперед гораздо легче.

– Стой! – услышал я голос Джима из рации, но видимо, пережитый стресс притупил реакцию, и мне потребовалось не меньше пяти секунд, чтобы остановить грузовик. Все стихло. Я ощутил, как ноют кисти рук. Сам того не осознавая, я с такой силой вцепился в руль, что побелели костяшки пальцев. Я несколько раз глубоко вдохнул, успокаивая сердцебиение, и убрав, наконец, руки с руля, размял ладони.

– Молодец! – снова сказал в рацию Змей – Можешь выйти и полюбоваться на нашу добычу. Если нервишки крепкие, конечно.

В последнем я был не уверен, но любопытство побороло страх, и я отправился смотреть на то, что вытащил из ямы с таким трудом. Картина, и правда, оказалась устрашающей. Позади грузовика лежал гигантских размеров червь. Сначала я принял это существо за груду камней, так как его шкура была серого цвета и шершавой на вид. Держась от твари на расстоянии не менее пяти-шести метров, я с интересом и неким первобытным ужасом разглядывал чудовище. Шкура червя состояла из массивных пластин, усыпанных мелкими и крупными (до десяти-двенадцати сантиметров в длину) шипами. В некоторых местах пластины были проломлены и расколоты, и из них текла густая красно-бурая кровь, собираясь в огромные вязкие лужи. Длина этой твари составляла не менее двадцати метров, при трех-четырех метрах в обхвате. Передняя часть чудовища, за которую цеплялись два огромных крюка троса, представляла собой одну круглую пасть, увенчанную острыми клыками и напоминающую мясорубку. Из этой пасти на землю вывалилось не менее десяти длинных щупалец или языков, каждый из которых заканчивался острым костяным крюком. Ни глаз, ни ушей, ни ноздрей я у этого создания не увидел. Чем дольше я разглядывал чудовище, тем сильнее чувствовался подступивший к горлу ком тошноты.

– Ты как? – спросил Джим подходя.

Остальные охотники направились к монстру и стали, в буквальном смысле, разбирать его на части, орудуя циркулярными пилами и лазерными резаками.

– Нормально, – ответил я, продолжая разглядывать существо.

– Знакомься, – Джим был всё так же весел, как и всегда. – Это мегачервь.

«Не очень-то оригинальное название», – подумал я с иронией. – «С другой стороны, как еще назвать такую гадину?».

– Этот еще не слишком большой, – продолжал Джим с интонацией экскурсовода.

– Что они делают? – спросил я, кивнув в сторону группы.

– Ищут яйца.

– Яйца?

– Ага, – кивнул Джим. – Таков был заказ. За каждое яйцо червя – по четыре штуки.

«Четыре тысячи монет!» – пронеслись цифры в моей голове, – «Ничего себе, цена!».

– И сколько их обычно бывает?

– От двух до шести.

– Это же уйма денег! – воскликнул я, и Джим рассмеялся.

– Да, парень, – он похлопал меня по плечу. – Это тебе не на заводе пахать.

Скоро я стал ощущать невыразимую вонь, исходящую от внутренностей червя. С каждым мгновением эта вонь, напоминавшая смесь запаха тухлых яиц и кошачьего туалета, все усиливалась, и, ощущая, что с минуты на минуту мой желудок будет готов выплеснуть свое содержимое, я поспешил удалиться в кабину грузовика.

Процедура разбора червя на части заняла примерно час. Потом в кабину залез Джим и произнес с облегчением:

– Ну, вот и все. Теперь двигаем домой.

Как же я рад был услышать эти слова.

– Яйца нашли?

– Да. Четыре, но одно сильно повреждено. – Джим закурил, – все равно, двенадцать штук, уже считай, у нас в кармане. Плюс, может, сможем продать шкуру этого ублюдка, это еще десятка, если не больше. В общем, можно сказать, что все прошло успешно.

Мы двинулись в обратный путь. Сначала я думал, что придется вести машину при свете прожекторов, но Джим попросил их выключить и показал мне очередную примочку грузовичка. Лобовое стекло оказалось оборудовано прибором ночного видения, и мрак на обратном пути нам помехой не был.

Первые пару часов пути прошли под рассказ Джима о том, как они охотились на мегачервя. Как расставили сейсмические обманки и взрывчатку, как долго ждали его появления и выманивали его на себя. Потом монстр, все же нарвался на одну из ловушек, от взрыва которой и появилась та яма. Для верности они пустили в него еще пару пуль из бронебойной винтовки Пастыря. Но этот экземпляр оказался живучим, что позволило и мне тоже поучаствовать в схватке с самым настоящим легионером.

Затем Джим заснул, и дальше я вел машину в тишине, продолжая в своих мыслях снова и снова проигрывать события сегодняшнего дня. Энергия и энтузиазм Джима заразили меня, и я чувствовал себя солдатом, возвращающимся домой после нелегкого сражения, в котором, однако, нам удалось одержать верх.

Останавливались мы лишь раз, да и то минут на десять. Но за это время я успел полюбоваться звездным небом. В Филине очень сильное световое загрязнение, и звезды можно увидеть только из обсерватории, а там я был всего раза три-четыре. Теперь же передо мной открылась картина, от которой захватывало дух. На сине-черном полотне небосвода сияли тысячи ярких точек. Каждая из них была по-своему прекрасна. Я не нашел ни одного созвездия, но все равно, казалось, был способен стоять так вечно, вглядываясь в темноту бесконечной Вселенной.

За час до прибытия на горизонте показался Филин. Жирная яркая точка, видеть которую я был несказанно рад. Чем ближе мы подъезжали, тем больше деталей своего родного города я мог различить. Сначала показалась центральная башня, потом стена, усыпанная прожекторами, подобно короне, инкрустированной бриллиантами. Еще никогда я не смотрел на Филин со стороны.

Сам себе удивляясь, я вдруг осознал, что уже очень давно у меня не было такого хорошего настроения. Я ощущал некую легкость внутри. Словно вдруг стало проще и свободней дышать. Что-то изменилось, но за грудой новых событий я не мог точно определить, что именно.

В шлюзовой камере нас тщательно осмотрели, осветили разнообразными приборами, и только потом пропустили, и мы, наконец, оказались дома.

– Заходи завтра вечерком в бар, – сообщил Джим, когда я остановил машину в гараже. – Будем делить выручку. Тебе причитается половина стандартной доли. Ты, ведь, пока еще не в команде.

– А сколько стандартная доля? – спросил я, хотя деньги меня абсолютно не интересовали. Я бы не обиделся, и вообще ничего не получив с этой вылазки.

– Десять процентов от общего. А остальное идет на нужды команды.

Покинув гараж, мы попрощались, и я отправился на заслуженный отдых.

Лишь вернувшись в свою квартирку, я ощутил, как же сильно устал. Отказавшись принимать душ, о котором так мечтал минут за десять до того, я разделся и завалился на кровать. Я лежал в полной темноте, глядя в потолок, но взгляд мой пронзал его насквозь, и я видел звезды. Они были там, сияли в черном небе, теперь я это точно знал. Филин – лишь песчинка в таком огромном мире. Я открыл для себя это, и больше уже никогда не смогу жить, как прежде.

А потом я уснул, как и обещал Джим, погрузившись в крепкий и здоровый сон, в котором не было места ни снам, ни боли, ни воспоминаниям…

Глава 5

Я проспал десять с лишним часов и проснулся в самом наилучшем расположении духа, голодный как стая волков. Принял душ и сев завтракать, снова мысленно вернулся во вчерашний день. Я прокручивал пережитые события вновь и вновь в своей голове. Впечатления переполняли меня, и хотелось поскорее поделиться ими с кем-нибудь. Проблема состояла лишь в том, что никого рядом не было.

С тех пор, как ушла Джулия, я стал меньше общаться с Роджером, ограничиваясь лишь рабочими вопросами. Я прервал бы и такое общение, если бы мог, но мы работали в одном цеху, на механосборочных установках, и не взаимодействовать не могли никак. Роджер, что естественно, одним только своим присутствием напоминал мне о прерванных отношениях. Он не понимал этого, а я не знал, как сказать, чтобы его не обидеть. И он, видя мою тоску и печаль, старался помочь по-своему, как ему это казалось правильным, а выходило с точностью так, как мне хотелось бы меньше всего. Роджер то и дело заводил какие-то глупые разговоры, через которые, видимо, надеялся приободрить меня и убедить, наконец-то, излить ему душу. Он был бы этому очень рад, роли этакого лучшего друга, гораздо больше понимающего в жизни и в отношениях, но готового в любой момент подставить свое плечо. Вот только мне нужно было совершенно обратное. Мне нужно было остаться одному и порвать с прошлым.

Справедливости ради стоит сказать, что не только общение с Роджером перестало приносить мне удовольствие. Я избегал встреч и разговоров со всеми прочими людьми, с которыми прежде общался приятельски. Работа из терпимой превратилась в невыносимую. И даже любимые мною гонки пали жертвой моей хандры. Я разделил с Джулией все, что было в моей жизни. Именно так, именно я разделил, потому что ее жизнь всегда была только ее. Даже в этом она оказалась умнее меня. Своим уходом Джулия перечеркнула всю мою прошлую жизнь жирной красной линией, но свой мир оставила нетронутым.

Странно, но в то утром я обнаружил, что теперь мысль о разрыве с Джулией уже не причиняет такой боли. Нет, я, конечно, не перестал вот так в одночасье любить ее, просто мне отчего-то стало легче думать о прошлом, я начал воспринимать его, как пройденный этап. Глупо, наверное, ведь, если меня не примут в команду Грешников, а я уже точно решил, что хочу стать одним из них, то придется вернуться к тому, что у меня было. Только возвращаться мне не к чему. Проще всего начинать новую жизнь, когда ничего не осталось от старой, проблема лишь в том, что не было никаких гарантий, что эта новая жизнь меня примет в свои объятия.

Весь оставшийся день я томился ожиданием вечера и не находил себе места. Несколько часов слонялся по дому, потом решил немного прогуляться. Но и на улицах города я не нашел душевного успокоения. Жители Филина, как обычно угрюмые, спешили куда-то, работали и плели сети повседневной рутины. Я же казался призраком среди них, бродящим в толпе без цели и дела.

Но все же время неумолимо идет вперед, хоть иногда и кажется, что оно стоит на месте. Наступал вечер, и я, перекусив в одной из городских столовых, двинулся к уже знакомому бару.

Оказавшись внутри, я обнаружил, что за столиком, где обычно собирается команда охотников, сидел только один Пастырь. Перед ним стояла полупустая кружка с пивом, а в зубах тлела сигарета. Лидер Грешников явно пребывал в некой задумчивости, на что указывал его отрешенный взгляд. Немного помявшись в нерешительности, я все же направился к столику, не уверенный, что стоит прерывать его размышления.

– Можно? – спросил я.

Мне казалось, что Пастырь не заметил, как я подошел, но он только кивнул в ответ, словно ждал этого вопроса. При этом ни взгляд, ни поза его не изменились.

Я сел в противоположном конце стола, всем телом ощущая некую неловкость и волнение. Пожалуй, стоило сесть за другой столик и дождаться Джима, но теперь уже было поздно уходить. Вопреки моим ожиданиям, молчание оказалось не долгим.

– Ты рано, – сообщил Пастырь. Он затушил сигарету, продолжая с прежней задумчивостью буравить какую-то точку стола.

– Джим сказал приходить вечером. Но не уточнил, во сколько.

– В этом весь Джим, – Пастырь отпил пива из кружки и вернул ее на стол. – Никакой пунктуальности.

Я промолчал, не зная, что можно на это ответить.

– Но в твоем приходе есть свой плюс, – он, наконец, оторвал взгляд от стола и перевел его на меня. – Расскажи мне, как тебе вчерашний выезд?

Лучше бы он продолжал смотреть в стол. Взгляд голубых глаз Пастыря был настолько внимательным, что я чувствовал себе голым и беззащитным перед ним. Казалось, что он видит все мои секреты и тайны, что он смотрит вглубь меня и видит то, о чем я и сам не догадываюсь.

– Было интересно, – ответил я, понимая, что несу какой-то бред.

– Интересно? – усмехнулся Пастырь.

– Ну… – я запнулся, – все было совсем не так, как я представлял.

– А как ты представлял?

– Я думал, там только монстры, сражаться с которыми удел безумцев. Что там нет ничего, кроме смерти и обломков прошлого, и что человеку там не выжить. Но… всё не так оказалось.

– Ты говоришь так, как скажет любой житель Филина. – Пастырь снова закурил. – Этому нас учат, что там смерть, там зло. И все мы живем в страхе. У некоторых этот страх так велик, что, выходя за стену, они впадают в панику, им кажется, что всё вокруг для них смертельно опасно. А хочешь, я расскажу тебе правду о мире снаружи?

– Конечно, – ответил я без колебаний.

Пастырь ненадолго задумался, опустив свой взгляд. Затем уголки его рта приподнялись в еле заметной ухмылке.

– Так вот, слушай, – начал он, вновь подняв глаза. – Когда наши предки потеряли этот мир, когда они бежали из своих городов в поисках спасения и убежища, твари заполонили землю, и их были тысячи. Посмотри любой исторический фильм о годах хаоса. Люди боролись за выживание каждый свой день. Легионеры были на каждом шагу, и нам пришлось выстроить стены, чтобы отгородиться от них. Но прошли годы, и все изменилось. – Пастырь затушил сигарету и тут же достал следующую. – На западе в океане есть огромный остров, на котором обосновался некий культ. Живут они там по законам глубокой древности, не пользуясь никакими технологиями вообще. Про них много разных слухов ходит, некоторые из которых откровенно пугают. Но главное не в этом. Главное то, что у них там нет ни одного легионера. Они смогли вывести их с острова и жить без страха. И это не единственный подобный пример. Где-то далеко на севере есть город, люди в котором живут безо всяких стен вовсе. Их не пугают твари, они смогли приспособиться к ним. Не знаю как, но смогли. Но даже если не брать в учет все эти слухи, могу по собственному опыту сказать, что с каждым годом работы все меньше. Мы вместе были за стеной, и много мы там встретили врагов? К чему я говорю все это, как считаешь?

– К тому, что эти твари вырождаются? – спросил я, боясь ошибиться.

– И да, и нет, – Пастырь отпил пива из кружки и продолжил. – Я не просто так стал охотником. Я верю в Бога. Я верю в то, что мы были созданы им, как и весь окружающий мир. Но наши предки не Боги. Пусть они и создали этих чудовищ, пусть заполонили ими мир, они все равно, не способны творить так, как творит истинный создатель. И теперь все возвращается на круги своя. Природа сейчас на нашей стороне. Она старается избавиться от этих существ, ведь, они ей чужды. И если мы перестанем бояться, если мы перестанем вдалбливать детям всю эту чушь про мир, полный опасностей и населенный монстрами, а наоборот, научим их бороться, то уверен, не пройдет и полсотни лет, как мы вернем себе Землю. Время прятаться давно прошло.

Пастырь замолчал. Это была впечатляющая речь. Но больше меня удивило, насколько его слова и убеждения были похожи на то, что говорила мне Джулия. Я словно ощутил невидимую длань судьбы, будто специально сводящую меня с подобными людьми. Так или иначе, но в этих словах был смысл, было над чем подумать. Ведь и правда, покинув Филин, я осознал, что там, за стеной, все совершенно не так, как говорят.

– Наверное, ты будешь рад услышать, что прошел проверку, – сказал Пастырь.

– Проверку? – удивился я. – Но, ведь, я ничего не сделал.

– Ты ничего и не мог сделать. Но главное, что выйдя за стену, ты не потерял самоконтроль. Более того, ты, как и все мы, заболел тем миром снаружи. Заразился им, как наркотиком. Я вижу это по твоим глазам. Ты хочешь побывать там снова, верно? Теперь ты понял, как всё обстоит на самом деле, а я понял, что в тебе есть потенциал, который можно развить.

Не знаю, когда еще в жизни я мог услышать слова, настолько ласкающие мою гордость. Я старался не подавать вида, но, кажется, Пастырь все уже понял.

– Так… значит… я могу вступить в команду? – осторожно спросил я, все еще не веря в правдивость этого разговора.

– Еще один выезд, – ответил он. – Экзамен, так сказать. Ну, а пока, давай-ка я с тобой расплачусь.

Пастырь достал из кожаного чехла, закрепленного у него на поясе, компактный коммуникатор в прочном стальном корпусе – вещь очень полезную деловым людям и достаточно дорогую для того, чтобы его наличие считалось признаком состоятельности. Мне почему-то вспомнилось, как Джулия говорила, что в мире предков подобные устройства были у каждого, даже у детей, и меня тогда это очень удивило. Она объясняла это тем, что предки могли путешествовать по всей планете, и с помощью подобных гаджетов оставались на связи с родными и близкими даже разделенные тысячами километров. Такие расстояния непостижимы воображению филинцев. В замкнутом и изолированном городе в постоянном контакте с общей сетью нет никакой нужды в портативном устройстве связи, и если вдруг потребуется поговорить с кем-то, находясь прямо на улице, за сравнительно скромную плату можно воспользоваться общественным терминалом. Такие серые кабинки, внутри которых установлены: не слишком удобное кресло, экран и контроллер в виде шара, встречаются на каждом перекрестке города. Они пользуются большой популярностью у немногочисленных приезжих, предоставляя кроме услуг связи, возможность просмотреть запутанную карту Филина, найти нужное место по адресу или названию и проложить до него маршрут, который в распечатанном виде будет выдан на руки.

Быстро пробежавшись по сенсорному монитору пальцами, Пастырь поднял на меня глаза.

– Твоя доля, – сообщил он, и тут же на мой чип пришло сообщение, со скоростью электрического импульса по каналам нейронной связи переправленное в мозг. Баланс моего счета был пополнен на шесть сотен монет и теперь составляет шестьсот сорок три монеты.

– Закажи себе чего-нибудь и расслабься, – посоветовал Пастырь, ухмыльнувшись тому удивлению и недоверию, которое, должно быть, с легкостью читалась на моем лице.

– Пока что, все для тебя складывается вполне неплохо, – заключил он, откинулся на спинку дивана и снова углубился в свои размышления.

Я понял, что разговор окончен. Видимо, брат Джима был из той породы людей, которые не любят болтать попусту. Он не станет поддерживать обычную застольную беседу обо всем на свете и ни о чем конкретном. Он говорит только то, что нужно, и только когда это стоит сказать. Данная черта вызывала несомненное уважение, но при этом значительно усложняла возможность общения и налаживания контакта. Хотя, конечно, это были не его проблемы.

Я заказал себе пива, и вскоре после того, как его принесли, появился Джим, как всегда сияющий радостью.

– Ты уже тут?! – он пожал мне руку. – Как настроение после вчерашнего?

– Лучше некуда, – ответил я и улыбнулся в ответ.

– А-а-а… значит, уже получил свою долю? – он сел за стол, и, не дожидаясь ответа, громко потребовал у официантки пива.

Я в очередной раз для себя отметил, как же все-таки отличаются друг от друга эти два брата. Казалось, что природа специально создала их такими разными, чтобы они дополняли друг друга, тем самым делая невероятно эффективной командой.

– Ну, как заказчик? – обратился Джим к брату. – Доволен?

– Как всегда, – кивнул Пастырь, продолжая смотреть в одну точку.

Похоже, что такой стиль общения у Пастыря был применим ко всем окружающим, и никто не мог удостоиться большего, даже родной брат. Но Джим, видимо, уже к этому привык, потому как очень быстро переключил свое внимание на симпатичную официантку, принесшую ему кружку пива.

Скоро подошел Хирург, и практически сразу за ним появился Стив. Так же, как и мне с коммуникатора, Пастырь перевел им деньги, после чего все, кроме Джима покинули стол, а я задумался над смыслом свершившегося на моих глазах действа. На первый взгляд в нем не было никакого смысла. Пастырь мог бы перевести долю каждого удаленно, из любой части города, нам не требовалось встречаться для этого. Но он дождался, пока все члены его команды прибудут лично и сядут за общий стол, и только тогда отдавал им деньги. И вся команда воспринимала это, как должное, а значит, так происходило всегда. Логичного объяснения не было, и я решил, что это скорее традиция, чем какая-то необходимость. Традиция, одна из многих, что делают Грешников сплоченной и крепкой командой. Стороннему наблюдателю не удастся понять ее смысла. И я, как раз, был тем самым наблюдателем, которому никто не собирался ничего объяснять. Сам спрашивать я тоже не стал. Решил, что если я смогу стать частью этой команды, то со временем сам все пойму, а если нет, то и незачем мне этого знать.

– Брат что-нибудь сказал? – спросил Змей, когда мы остались вдвоем.

– Сказал, что я прошел проверку, – я понял, что, как бы не старался, не могу убрать нотки гордости из своего голоса.

– Значит, ты с нами теперь?

– Ну, я, видимо, теперь на правах стажера, – я ухмыльнулся. – В общем, еще одно задание, и я в команде.

– Ну, вот и славно. За это стоит выпить. – Джим поднял свою кружку над столом, звякнул ей об мою и одним глотком осушил.

– Еще! – рявкнул он, с грохотом поставив кружку на стол.

– А ты тоже думаешь, что твари вымирают? – спросил я, желая продолжить разговор на заинтересовавшую меня тему.

– А-а-а… брат и тебе мозги прополоскал, – Джим улыбнулся шире обычного. – Не знаю, и, если честно, не особо над этим задумываюсь. Да и тебе не советую. Брат, он философ, понимаешь? Для него наша работа больше, чем просто деньги. Для него – это смысл жизни. Он уверен, что мир нужно и можно изменить общими силами. Ну, а я? Я пойду за ним, куда он скажет, но собственных выводов не делаю.

– Неужели тебе не интересно?

– Что конкретно?

– Прав ли твой брат?

– Прав или нет, это ничего не изменит. Всеми этими размышлениями Джон пошел в отца, которого мне всегда было сложно понять. – Джим принял из рук официантки новую кружку пива и тут же пригубил напиток. – Старик заставлял нас читать молитвы перед сном и перед едой, заставлял заучивать строки из библии. Это такая, очень древняя священная книга. Каждые семь дней мы были обязаны посещать церковь на северной окраине города, где он вел службу. На протяжении часа люди слушали, сидя в душном помещении, как отец распинается о Боге и его замысле, о том, что мир за стеной принадлежит темным силам, но истинный Свет обязательно сумеет рассеять тьму и бла, бла, бла… – Джим изобразил на лице весьма правдоподобную сонливость.

– И ради чего все это? – продолжил он, после очередного глотка. – Зачем? Пустое сотрясание воздуха, которое ничего не меняет. Так же, как и философия брата, по сути, чистая риторика. Нет никакого смысла в подобного рода рассуждениях и знаниях, ведь, они не несут никакой практической ценности. Вымирают твари или нет, на наш век их еще хватит, поверь мне. Причем одна из них с большой долей вероятности когда-нибудь меня прикончит. Как и брата, и Стива, и Хирурга, и даже тебя, Клайд, если станешь охотником. Такова наша доля. И им, тварям, плевать на все наши рассуждения о вымирании, о том, что людям пора отвоевывать себе планету обратно, о Боге и всей прочей ерунде. Твари знают свое дело и не засоряют мозги бессмысленными размышлениями.

– Но мы же люди, – возразил я. – Нам свойственно думать, воображать и предполагать.

– Да я и не спорю. Просто не всем это дано. Есть люди вроде Джона, которые как будто созданы для того, чтобы задаваться абстрактными вопросами и искать на них свои собственные ответы. А есть люди вроде меня, которым больше нравится размышлять о вещах материальных, жить здесь и сейчас, в реальном мире, понимаешь? Не подумай, я не отрицаю ни единого слова, сказанного братом. Как не отрицал ни единого слова из проповедей отца. Возможно, Бог, и правда, есть где-то там, высоко над нами. Возможно, и твари действительно скоро станут историей. Я просто не распаляюсь на слепую веру и абстрактные рассуждения, ведь, в жизни есть столько всего прекрасного, – он махнул рукой в сторону лавирующей между столиков юной девушки, разносящей напитки и еду посетителям. – И мне хочется насладиться каждым ее моментом, прежде чем отправляться на встречу с создателем.

После этого разговора мы некоторое время сидели в молчании. Точнее в молчании сидел я, а Джим полностью переключил свое внимание на стеснительную официантку, которую усадил себе на колени и теперь шептал девушке на ушко что-то такое, от чего ее пухлые щечки зарделись и участилось дыхание.

Я же продолжал размышлять обо всем, что говорил мне Пастырь, а до него и Джулия. Я не мог абстрагироваться от этого, как Джим. Подобные идеи заражали мой мозг, заставляли искать ответы. Возможно, похожие чувства двигали нашими предками, когда те углублялись в недра науки, и порождали на свет чудовищ.

– Какое следующие задание? – спросил я, наконец, устав от размышлений о том, о чем знаю слишком мало.

– Не знаю, – Джим безразлично пожал плечами, отпустив, наконец, застенчивую красавицу продолжать свою работу. – Поиском дел и клиентов занимается брат. Сначала отдохнем пару дней, ну, а потом он примется за поиски заказа.

– И сколько это будет продолжаться?

– Как повезет. Может, день, а может, и пару месяцев. Такое бывало, что мы и полгода без работы сидели.

Про себя я подумал, что полгода без работы не так уж и страшно для охотников, учитывая, какие деньги они зарабатывают, и еще то, что каждое следующее задание может оказаться последним. Но мне вот совершенно не хотелось ждать столько времени. А затем я вспомнил то, о чем мне стоило подумать еще до первой вылазки – завтра мой последний выходной. Воспоминания о работе, о своих обязанностях в обществе, ударили по мне так неожиданно и подло, что я оказался совершенно беззащитен. Последние дни я словно жил в ином мире, но вот пришло время возвращаться в свой мирок. И там не будет Джима, охотников, не будет звездного неба и опасности, что подстерегает на каждом шагу. Там будет копоть и вонь, жар и шум, и люди, которые теперь мне кажутся такими далекими, словно я с ними никогда и не был знаком. Мне не хотелось возвращаться к прошлому. Хотелось отрубить его, резко и решительно, но это, к сожалению, было невозможно. Я буквально ощущал, как с каждой минутой настроение мое падает, и я вновь возвращаюсь в ту пучину отчаяния и депрессии, от которой, казалось, уже убежал.