Текст книги "Онтопсихологическая педагогика"

Глава четвертая. Абсолютное «Я»

С рождением «Я»[17]17
  См. Менегетти А. Рождение «Я». – М.: БФ «Онтопсихология», 2008.


[Закрыть], или появлением способности к рефлексии, ребенок как отдельно взятое существование начинает проявлять себя в действиях и в рефлективных процессах. Одновременно с этим он стремится к абсолютности, он не хочет относительности. В любом контексте он стремится утвердить свою автономность как априорную[18]18
  Априорное не в метафизическом смысле, а как противоположность апостериорному.


[Закрыть] величину, как абсолютное «Я». В каждом действии он стремится установить наилучший контакт с окружающей средой, следуя собственным интересам. Даже внешние отношения аффективной зависимости, к которым он – как это кажется со стороны – стремится и которые делают его счастливым, являются средством выживания и сохранения статуса «Я».

Ребенок – это абсолютная личность, предшествующая любому событию. В этом смысле формирование личности не является процессом, определяемым обществом на уровне психобиологической потребности. Ребенок сам определяет себе первое место, абсолютную роль относительно всего происходящего в жизни. Если заглянуть ему в глаза, то покажется, будто он воспринимает все, включая мать, как нечто второстепенное по отношению к себе самому, как бы говоря: «Я есть и должен существовать, все вокруг должно мне в этом способствовать». Каждое его действие – это стремление найти во всем, что его окружает, абсолютный отклик на потребность метафизического акта его существования: «Я есть, я есть здесь». Зарождается первичная агрессивность, которая служит интересам роста. Ребенок растет, ощущая себя собственником всего, что его окружает.

Первичный инстинкт, определяющий и обеспечивающий психологическую эволюцию ребенка, – это инстинкт обладания, который проявляется в двух факторах: 1) первое, что осознает «Я», – это владение собственным существованием; 2) метаболическое взаимодействие с жизненной средой из чисто эгоических[19]19
  Указывает на связь с «Я» (Эго). Прим. пер.


[Закрыть] побуждений и в целях усиления собственной индивидуации.

Наблюдая за этим принципом, воспитатель не должен упускать из виду, что внешние формы адаптивного поведения ребенка не являются первичными для его внутреннего мира.

Когда детский внутренний мир проявляется исторически, он индивидуализируется и заявляет о себе таким образом: «Я есть здесь, и здесь начинается мое существование». Это и есть первый осознанный акт или рождение сознания.

Итак, ребенок являет собой инстинкт «Я», а не относительное существование. Ребенок вообще не осознает своей относительности, не осознает себя элементом взаимодействия, потому что только взрослым и зрелым людям понятна концепция отношений и относительности, им понятно, что ни один человек не изолирован от других и что каждое «Я» утверждается в «ты». Подобное понимание приобретается в процессе роста социального человека: его следует рассматривать как некую сущность, как усиление жизни, как среду, определяющую через расширение психического поля и увеличение жизнеспособности первичную эгоическую данность индивида.

Отдельно взятый индивид представляет собой инстинкт жизни, инстинкт силы. Он существует и, следовательно, хочет все для себя. Социализированное «Я» понимает, что именно в многообразии форм жизни очерчивается его идентичность. Тогда приходит осознание бытия как системы взаимоотношений. В возрасте же от шести месяцев до одного года ребенок воспринимает бытие, или существование. как нечто, связанное только с ним самим и принадлежащее только ему. Такое представление постепенно исчезает на третьем году жизни.

В течение третьего года жизни надстраивается семантика социума, образующая матрицу в детской психике, которая в этот период утрачивает первоначальную прозрачность и идентичность инстинктов. Ребенок вынужден устанавливать отношения согласно интенции семейной среды, уже соматизировавшейся в нем. Внедрение социального фактора, или соматизация социальной матрицы, фильтром в которой неизменно становится мать или семья, стало возможным вследствие двух моментов.

1) Реальность для растущего ребенка определяется окружающими его людьми. Существующее человеческое многообразие определяет характер тематического отбора из всего окружения, что служит росту маленького «Я». Многообразие людей – это непрерывная цепь ДНК, матрица, обеспечивающая метаболизацию всего человеческого, что формируется не только на уровне зародыша в утробе матери, но и продолжает формироваться в других формах. Наиболее активно этот процесс проходит через метаболизацию человеческого коллектива сквозь призму «Я» отдельно взятой индивидуации: «Я расту для себя через других».

2) Существует аффективный отбор, навязанный материнской и семейной средой: шантаж со стороны более сильного. Сила взрослого противостоит реальности ребенка, одерживает над ним полную победу. Поэтому в интересах выживания ребенок должен подчиниться закону отношений с позиции силы. Цена, которую он платит, достаточно высока, но он вынужден платить ее, чтобы выжить. Если он будет настаивать на своей абсолютной неповторимости, то погибнет.

Некоторые болезни, а иногда и смерть, могут быть вызваны ригидностью темперамента инстинктивного «Я», приобретенного в процессе формирования зародыша. Если темперамент достаточно гибкий, то ребенок приспосабливается, а позднее наверстывает свое, если же темперамент слабый, то ребенок поддается окружающей среде. Следует помнить о том, что с шестимесячного возраста ребенок овладевает законом силы: он тянется к тому, кто является проводником силы, жизни в среде, в которой он находится. Наибольшее влияние на ребенка будет оказывать, становясь доминантным или констеллирующим фактором формирования его «Сверх-Я», семантическое поле взрослого, который обладает самым сильным бессознательным или комплексом (следовательно, это не тот человек, который кажется самым сильным внешне).

Этот принцип не противоречит другому, согласно которому мать является постоянным фильтром для ребенка. Мать может находиться в зависимости от бабушки, тети, няни и т. п., и первоначальным источником информации «Сверх-Я» тогда будет этот человек.

Уточним понятия априорного «Я»[20]20
  «Я» прежде. «Я», предшествующее выбору или взаимодействию. Виртуальная форма организмического «Я» до ее исторического воплощения и осуществления. Оптимальная возможность до апоретического взаимодействия. Модус, который специфицирует на месте онтическую интенциональность. Формальный разум онто Ин-се в ситуации. Выражает оптимальную векторную направленность в ситуации взаимодействия «Я» и мира, что оборачивается преимуществом целостного «Я» или организмического Ин-се. Определяет то, что оптимально возможно и подлежит конкретизации через осознание и исполнение волевого акта для постоянного рождения внутренне прогрессирующего исторического «Я». Представляет собой идеал возможного решения как единственно совершенного, но воплощается, только если сознательное «Я» в своем решении следует высшей цели тотальности Бытия. См. Менегетти А. Тезаурус. Указ. соч.


[Закрыть] и логико-исторического «Я»[21]21
  Сознательно-логическая часть всех волевых, ответственных, рефлексивных, разумных, рациональных, мнемонических и так далее операций. Структура, опосредующая внутреннюю реальность к внешней, и наоборот. Точка осознания, включения ответственности, воли, рациональности. Логико-историческое «Я» – это «Я», которое фактически выбирает и определяет как в позитивном, так и негативном. См. Менегетти А. Тезаурус. Указ. соч.


[Закрыть]. Априорное «Я» действует в категории вечности, не имеет историчности, является актом, постигающим любое измерение где бы то ни было, и в любом проявлении всегда является самим собой. Процесс начинается, как только априорное «Я» подключается к игре индивидуаций.

Логико-историческое «Я» – это постоянное самополагание во взаимодействии со средой и пожинание плодов этого взаимодействия, это экзистенциальный процесс самосозидания (аутоктиз). В своем существовании человек становится продуктом собственного выбора и собственных действий.

Глава пятая. Голофрастичность[22]22
  В психологии термин используется для описания этапа развития речи ребенка, когда он использует односложные предложения (голофрастические высказывания). При этом односложное высказывание ребенка обладает множеством значений, ограниченных обстоятельствами, при которых оно было произнесено (говоря «вода», ребенок может иметь в виду: «Это – вода», «Дай мне воды», «Я только что выпил воды», «Я хочу поплавать» и т. п.).
  В данном тексте под голофрастичностью подразумевается непосредственное выражение вовне внутреннего действия, инстинкта. Прим. ред.


[Закрыть] и сознание

Онтопсихология большое внимание уделяет снам, поскольку видит в них средство подлинного выражения личности. Как формируется мир сновидений, кажущийся абсурдным, но на самом деле предвосхищающий любую форму рационального познания?

Реальность сновидения появляется с самого начала жизни зародыша. Когда рациональность ущербна или находится в состоянии кризиса, следует сверить ее с тем, что лежит в ее основе и вместе с тем остается «по другую сторону». Едва бытие стремится воплотиться в конкретном существовании, для этого воплощения находится место. Перемещение из одного места в другое задается векторной динамикой движения.

Каждая индивидуация – это совпадение многочисленных векторов в одном месте. Она рождается из порядка, в основе которого заложено равновесие различных динамик. Подобное равновесие создает единство динамики векторов. Векторно-динамическое единство задает образ: лицо, руку, листок, знание.

Значит, рефлексивный акт – это не что иное, как повторение, отражение этих энергий, направленных к одной точке. В процессе отражения рождается образ, который указывает на наличие определенного кванта энергии, обладающего направленной динамикой. С момента своего появления клетка-зародыш несет в себе квантовый образ, который в процессе формирования дает также отраженный образ. Множественность образов обеспечивает их диалектику.

Многогранность образов может изменять любое явление внутри них самих. Существующий образ – это следствие, созданное источником, который предшествует самому явлению.

Ребенок обучается первым образам из собственного внутреннего мира после появления своей индивидуации.

Как только одна индивидуация попадает в контекст других индивидуаций, так различные отношения, динамика сил, векторы начинают взаимодействовать, накладываться друг на друга, при этом сама индивидуация всегда остается стабильной.

Тип постоянной связи с многообразием событий вокруг индивида создает все множество образов по отношению к единой, ожидающей их идентичности, сквозь призму которой они воспринимаются.

Итак, с одной стороны, есть индивидуация (ребенок), а с другой – бесконечный калейдоскоп образов. Однако у каждой индивидуации существует уникальный подход к их восприятию. Этот единственный подход в сочетании с многообразием явлений создает мнестическую схему образов, которая затем превратится в мнестическую схему механизмов чувственного восприятия.

Жизнь познается через жизнь. Жизнь управляет собой через самосозидание и самопознание. Инструменты, с помощью которых человек познает, были сначала изучены им самим. Функция создает орган, и затем многообразие рефлексивных актов становится основой рождения и развития «Я».

Сновидения – это отображение направления динамики взаимодействия с другими элементами окружения, и это взаимодействие подчиняется базовым принципам метаболизма в конкретном организме. Поэтому сновидения являются чистым отражением конкретной исторической реальности субъекта, то есть показывают, чем мотивировано сознание[23]23
  См. Менегетти А. Образ и бессознательное. – М.: БФ «Онтопсихология», 2009.


[Закрыть].

В возрасте от шести месяцев до пяти-шести лет поведение ребенка можно назвать голофрастичным: он всему целиком открыт и стремится все познать. Взрослый способен одновременно уделять внимание многим явлениям, ребенок целиком поглощен одним действием.

Когда взрослый хочет донести до других свои чувства, он старается облачить их в наиболее подходящие слова, даже если они неискренни. Ребенок же выражает себя инстинктивно, непосредственно, он не владеет способами рационального опосредования, он выражает себя всем своим естеством и действует, опираясь на свое эмоциональное сознание.

С двухлетнего возраста ребенок постепенно утрачивает свою голофрастичность. Он приобретает способность сознательно обманывать, рационально мыслить, в то же время оставаясь голофрастичным по отношению к наиболее интересующим его вещам. Иногда голофрастичность сознания проявляется и у взрослых, но, в то время как ребенок подвергается опасности, бросаясь навстречу множеству противоречивых событий, взрослый взаимодействует в рамках своей окружающей среды, выделяя существенные элементы из потока информации.

Бессознательное постоянно действует по принципу голофрастичности; там, куда оно указывает, и осуществляется действие.

После голофрастичного периода индивидуация ребенка проходит социализацию, ребенок сопоставляет свое существование с многообразием реальностей других людей. Рациональная социализация формирует тип рационального сознания: хотеть или не хотеть, приспосабливаться или избирать другой путь. Итак, каждая возможность дробится на всевозможные варианты выбора, и ребенок старается сделать оптимальный, на его взгляд, шаг.

Ребенок голофрастичен благодаря проприоцептивному характеру восприятия среды. Стоит сказать, что, если ребенок будет уверен, что для обеспечения любви и внимания ему надо быть больным, он заболеет. Болезнь – это язык, средство общения с окружающим миром. Ребенок использует болезнь либо для самоутверждения, либо для реализации интересов взрослого (потому что является его колонией), или же болезнь отражает диалектику его отношений с окружающим миром.

Как же воспитывать ребенка, учитывая его голофрастичность? Если взрослый, побуждая ребенка к действию, хочет осуществить коррекцию его поведения, он должен, учитывая неспособность ребенка переключать внимание, отвлечь его и сменить тему разговора. Если настаивать на своем, это губительно для ребенка и приводит к латентной шизофрении, которая может проявиться в подобной ситуации. Когда мы имеем дело с зависимым семантическим полем, лучше ничего не говорить. Не надо обращаться с ребенком как со взрослым, настаивать, пытаясь сломить его упрямство, иначе кризис усугубится.

До четырех лет ребенка нужно научить удовлетворять свои первичные потребности. Важно, чтобы в процессе научения взрослый не впадал в крайности, не переусердствовал с обращением к социальной этике. С этим надо повременить, потому что еще не сформирована структура поддержки. Когда насущные потребности будут удовлетворены, надо продолжать воспитание с учетом социальных потребностей. А пока следует дать малышу возможность самому выбирать своих родителей.

Родитель должен заботиться о ребенке, но не вторгаться в то пространство, где ребенок формируется как личность и может выбирать объект для своей привязанности.

Исходя из интересов ребенка, настоящий родитель позволит ребенку самому сделать выбор в свою пользу.

Глава шестая. Способности ребенка к любви и сексуальному чувству

Начиная с двухлетнего возраста ребенок способен выражать свои потребности и давать не менее адекватные реакции, чем взрослый.

Это следует понимать в том смысле, что ребенок наравне со взрослыми стремится к исключительному положению в семейном контексте, и если взрослый хочет дать ему любовь в полной мере, то он должен давать ему не меньше, чем своему партнеру.

Этот принцип связан с упоминавшимся выше стремлением ребенка утвердить свою абсолютную уникальность. Все это подтверждается не только умозрительным действием, но и конкретным опытом.

Решив избавить свою двухлетнюю дочь от элементов негативной психологии и исправить ее поведение, я начал взаимодействовать с ней, передавая свой огромный потенциал любви. Мне нужно было, чтобы она безраздельно доверилась мне со всей своей природной способностью чувствовать. Каждым своим взглядом и действием я давал ей понять, что она – единственная в мире, я внушал ей глазами и резонансом всего тела: «Только ты существуешь, только тебя я люблю».

Сначала девочка относилась ко мне недоверчиво, затем она убедилась, что я отвечаю ее потребности. Тогда она начала отвечать мне взаимностью, как настоящему взрослому возлюбленному, с теми же взглядами украдкой, с тем же предпочтением моего общества в семейном кругу. Это позволило мне взяться за нее с большей твердостью, ведь она уже убедилась в том, что я ее люблю. Я прекратил игру, потому что существует исторический факт моей идентичности, я человек, живущий в другом пространстве и времени, и хотя на априорном уровне она подобна мне, тем не менее законы пространства и времени диктуют нам совершенно разные условия и отношения. Итак, я вернулся в свою привычную реальность, где главная женщина – это ее мать, а я – ее отец, главный взрослый человек, который о ней заботится, но не может дать ей то чувство, которое она обретет в свое время.

Родитель – это момент подготовки, переходный период, функция материального обеспечения, но не цель для ребенка. Понимание этого позволит избежать фрустрации и нанесения малейшего ущерба процессу формирования ребенка.

Как бы то ни было, каждый раз, когда мы хотим исправить что-либо в ребенке, прежде всего следует показать ему свою безусловную любовь. При этом следует помнить, что ребенок всегда чувствует скрытый смысл в словах, улавливает семантическое поле. Когда любовь подтверждена, можно начинать коррекцию недостатков, исходя из ее функциональности для ребенка.

В ребенке заложен элемент сексуального чувства по отношению к родителю; фактически все его тело является эрогенной зоной. Взрослый не должен опасаться эротического характера контакта с ребенком, такой контакт всего лишь означает, что у его привязанности нет искусственных ограничений. Не надо бояться, если возникает ощущение, сходное с влечением к взрослому партеру. Если блокировать свои эмоции, то наше чувство неуверенности передастся ребенку. Напротив, если он уверен в нашей неизменной привязанности, эта надежность гарантирует его рост и познание жизни и мира взрослых.

Я уже говорил, что ребенок испытывает эротическое чувство всем телом, потому что все это – любовная игра. Взрослый должен равномерно ласкать все тело ребенка, не останавливаться на одном месте, иначе это место может стать причиной развития извращенного восприятия эротики. Многие взрослые ласкают только одно место, потому что в детстве кто-то из взрослых, страдающих от собственной перверсии, ласкал их там же.

Половые извращения появляются у детей или в результате подавления инстинкта, или из-за комплексуального поведения взрослых. Процесс самоопределения ребенка связан с выражением через психосоматические отклонения доминирующего семейного семантического поля с эффектом сети, ребенок особенно подвержен воздействию материнской семантики.

Если родители реализуют свое супружеское желание-обязанность (для взрослых, решивших стать родителями, организмическое удовлетворение является обязанностью, в противном случае они навредят сексуальному развитию детей), если дети желанны и являются счастливым следствием их собственной реализации, тогда они могут устанавливать близкие отношения, играть с детьми, используя это как форму проявления любви к ним.

Эмпатический или висцеральный контакт со своими детьми, выраженный в любой игровой форме, приносящей удовольствие, – важный фактор процесса роста.

В то время как взрослый человек ощущает пульсацию полового влечения в определенных частях тела, ребенок в этом возрасте отличается соматопсихической голофрастичностью. Либидные процессы протекают синхронно, и они равномерно распространяются по всему телу, поэтому взрослый в контакте с ребенком должен отталкиваться от висцеротонического восприятия[24]24
  О висцеротоническом восприятии см. Менегетти А. Учебник по мелолистике. – М.: БФ «Онтопсихология», 2007.


[Закрыть]. Дети учатся нюансам отношений, опираясь на голофрастический смысл внешней чувствительности.

Следует стремиться к тому, чтобы взрослые, которых встречает ребенок до шести лет, отличались внутренней свободой и были открыты для жизни.

Однако первая среда, способствующая социальному развитию ребенка, – это среда его ровесников, независимо от их происхождения и условий их общения. Следует избегать компании ровесников, которые несут в себе патологическую семантику взрослых. Стоит учитывать, что в этом возрасте каждая реальность – это матрица будущей личностной эволюции.

Мальчик наравне с любым мужчиной способен дополнить мужским аспектом женственность своей матери, а девочка способна через свое отношение к отцу передавать эротический заряд, сопоставимый с эротизмом взрослой женщины.

И мальчики, и, прежде всего, девочки умеют блокировать импульс эротизма в присутствии родителя одного с собой пола примерно с возраста трех лет.

Рассредоточенное эрогенное поле ребенка[25]25
  По проекции взрослый приписывает эротизм к определенным зонам в теле ребенка. Эта специфичность появляется после четырех-шести лет.


[Закрыть] не должно быть фрустрировано. Оно должно иметь выход и проявляться в спонтанных прикосновениях и играх с родителями без всяких запретов болезненного характера, иначе в ребенке разовьется зависимость колониального характера. Необходима свободная игра и открытое проявление нежности между родителями и детьми, иначе начнется невротический процесс. Чувственность, передаваемая взрослым ребенку через объятия, способствует его личностному росту и позитивному контакту с элементами жизни и общества.

Параллельно с этим авторитет взрослого должен содействовать выбросу агрессивной энергии. Авторитет взрослого должен помогать компенсировать неуверенность малыша, а не подчеркивать преимущество взрослого. Поощряя свободный выброс агрессивности, взрослый в то же время должен обозначить свою позицию силы. Малыш должен понять, что в каком-то смысле мир может принадлежать ему, но, кроме того, он принадлежит еще и другим. Так ребенок учится соразмерять свой эгоизм с другими равнозначными членами единой реальности.

Родитель – это огромное благо для ребенка, функциональное, но проходящее. Начиная с четырех лет ребенка надо осторожно приучать к мысли, что, хотя его очень любят, у мамы с папой есть еще и своя жизнь и своя любовь.

Нет ничего плохого в том, что дети увидят обнаженное тело или даже половой акт, более того, это может быть моментом научения взрослой жизни. Но лучше не допускать этого, чтобы избежать возможной аффективной фрустрации. По той же логике не следует есть сладости перед ребенком, которому их есть нельзя, как не стоит хвалиться своим гедонизмом перед импотентом. В такой же степени не следует использовать детей как проекцию «Сверх-Я» в попытке компенсировать недостаток свободной жизни, невозможной из-за социальных условий или собственных комплексов.

Когда взрослые компенсируют за счет детей свою неполноценность, в этом проявляется еще больше извращенности, чем в образовательной системе, порождающей невротиков.

Ребенка следует держать подальше от больных взрослых и стариков. Облегчать их состояние за счет жизненной силы ребенка – это психический вампиризм.

Во всех случаях неврозов и шизофрении, с которыми мне приходилось сталкиваться, на первом этапе определения мнестической схемы «Я» я всегда выявлял фигуру взрослого человека, которого на сознательном уровне чрезвычайно любили, но который согласно критерию причинно-следственной связи отбирал жизненные силы жертвы и гасил импульсы ее Ин-се. Поэтому от взрослого требуется экзистенциальная зрелость, а от ребенка – отсутствие закомплексованности во всем теле и установка, согласно которой родители не должны являться объектом удовлетворения его первичных инстинктов.

Игровая деятельность в группе ровесников является первичным критерием здоровья и нормального роста каждого ребенка старше двух лет.

Личностная позитивность ребенка проявляется в противоречивом и диалектическом процессе его игры со сверстниками. Взрослые не должны лишать своих детей всех рисков и преимуществ, которые дает группа их сверстников (главное, чтобы в этой группе не было детей, в которых действует негативная семантика взрослых, обычно такие дети не по-детски злобны). Родители могут научить ребенка средствам разумной физической и вербальной защиты для обеспечения успешной социализации.

Ребенку надо помочь исторически развить его априорный смысл в социальной перспективе.

Ему надо привить навыки функциональной защиты, даже простить капризы и обманы, если они являются формами адаптации, безвредными для других, и приносят реальную пользу. А вот глупые капризы и обманы допускать нельзя.

Воспитать ребенка абсолютно правдивым – значит сделать его беззащитным перед лицом миллионов злодеев, которые могут злоупотребить его правдивостью. Каждый родитель должен постоянно готовить ребенка к ситуации, в которой он может оказаться завтра. Поэтому следует давать ему полную свободу в тех проявлениях, которые могут в будущем помочь ему. Не стоит ограждать ребенка от общества, просто в рамках семьи нужно обеспечить развитие в ребенке любых защитных механизмов, которые помогут ему противостоять повседневной агрессии со стороны взрослых и сверстников.

Педагогическая «пощечина» допустима только в случае физической опасности для ребенка. Когда ребенок делает что-нибудь, что влечет за собой физическую опасность, родитель должен быть категоричен. Шлепнуть ребенка надо скорее с эмоциональной, чем с физической силой, чтобы семантическая информация звучала так: «Я не желаю тебе зла, но не смей подвергать себя опасности!».

Другой принцип: несмотря на разницу в возрасте и в системе ценностей, любое взаимоотношение с ребенком должно строиться с позиции взрослой лояльности. Взрослый должен общаться с ребенком, используя в разумных пределах эмоциональность и даже агрессивность для объяснения своей системы ценностей. Своей 3–4-х летней дочери, если мы спорили, я высказывал свое мнение таким образом: «В августе ходить по пляжу в сапогах смешно, ты, по-моему, просто глупая… Хотя делай, как знаешь». Или: «Одиннадцать ночи, а ты хочешь смотреть телевизор. Иди-ка ты спать, у меня нет времени на твои капризы». Или: «Ну ладно, не притворяйся, что ты маленькая. Говори как следует». Или: «Ты хочешь со мной в кино вечером? А если ты там описаешься? Представляешь, какой запах будет? Если уж ты хочешь обладать правами взрослых, тогда выполняй и их обязанности».

Все это должно сопровождаться подтверждением безусловной любви к ребенку. Он должен знать, что взрослые всегда судят о нем по его реальным актуальным поступкам, а не по его поведению в прошлом. Взрослый будет разумно стимулировать и поддерживать ребенка во всем, что поможет его росту, а там, где он еще беспомощен, его заменит взрослый. К сожалению, слишком часто детям удается обмануть взрослых и сесть им на шею. Со стороны взрослых крайне нечестно поддаваться этому.

Когда ребенок заболевает и ему требуется специальный уход, поведение членов семьи должно быть очень осмотрительным и обращенным к ответственности ребенка. Уделяя внимание точности диагноза и правильности лечения, в то же время следует подчеркнуть ограничения, которым подвергается больной. Вместо того что-бы проявлять излишнюю теплоту и доводить ребенка до того, что в болезни он увидит преимущество, и чтобы не создавать в нем предрасположенность к психосоматическим неврозам в последующей взрослой жизни, следует убедить его, что болезнь влечет за собой потерю конкретных преимуществ. Тогда ребенок поймет, что болезнь несет с собой неизбежные ограничения и лишение общения. Подчеркивая свою любовь к больному ребенку, следует в то же время ограничить его общение со здоровыми братишками и сестренками.