Текст книги "Онтопсихологическая синемалогия"

Глава пятая
Бессознательное

Монитор отклонения – это информационный передатчик, своим действием отчуждающий человека от самого себя посредством стереотипов. Его программа основана на виртуальной микросхеме, аккумулированной церебральными клетками, и функционирует подобно компьютеру. Она оперирует методом спекулярной*[139]139
  Понятие «спекулярная», как и термин «спекуляция», происходит от лат. speculum – зеркало. Прим. ред.


[Закрыть] интерференции, опережая и искажая эгоцептивное восприятие на основе доминантного образа (некий приоритетный образ, который фиксируется в детском возрасте, в период начального научения).

Повзрослев, человек начинает распоряжаться собой согласно требованиям сознания, опирающегося на данные микрочипы, а не на подлинную рефлексию реальности.

Микрочип невозможно обнаружить при внешнем наблюдении, но его существование подтверждают вызываемые им результаты, прежде всего вытеснение основополагающего блага, присутствующего в человеческом существовании, – онто Ин-се, прямой эманации бытия в экзистенции. В результате человек погружается в состояние экзистенциальной шизофрении. Даже для общения друг с другом люди вынуждены пользоваться шифром, программами монитора отклонения.

Существует около двенадцати микрочипов, и каждый из них придает патологии субъекта определенный характер. Запечатленный монитором отклонения микрочип множится затем в виде патологии бесконечным числом способов. Внедренная в мозг проекция принуждает человека быть исполнителем заданной программы, следовать своей «судьбе».

Действие индивидуального монитора отклонения связано посредством сетевого эффекта с другими отклоняющими мониторами*[140]140
  Подобно тому как различные компьютерные терминалы связаны с базовой программой центрального компьютера, также и отдельные мониторы зависят от материнского компьютера.


[Закрыть]. Наиболее правдоподобная гипотеза состоит в том, что машина как инструмент технологически высокоразвитой внеземной цивилизации ориентирована на колонизацию человечества. Взяв в качестве предпосылки существование монитора отклонения, можно научно объяснить состояние латентной шизофрении, охватившей в настоящее время все человечество, и проявляющихся в таких исторических событиях, как массовое насилие, геноцид, войны.

Действие центрального монитора отклонения обуславливает отдельные мониторы, замыкая их на себе, подобно солнцу, констеллирующему планеты, которые вращаются вокруг него. Констелляция – это поле, агломерат силовых точек, совместная активация которых задает направление энергии, идущей, в конечном счете, на подпитку чужеродного начала. Одновременно с этим происходит падение энергетического потенциала человека: энергия не разрушается, а метаболизируется более организованной системой.

Индивидуальное бессознательное набирает силу в социальном действии, и микрочип получает множественное подкрепление: коллективное бессознательное, в котором сливаются миллионы индивидуальных, формирует интровертные ядра, которые в дальнейшем взрываются в форме агрессии.

Данная психическая направленность способна семантически вызывать историко-политические феномены, что и происходит посредством процессов инкубации, поляризованных в миллионах индивидов: рано или поздно эти процессы выливаются в эпидемию, революцию, массовые беспорядки, либо находят выход в очередном диктаторе. Ясно, что данная макроскопическая негативность интерферирует с поляризующей программой машины, главного монитора отклонения.

Информационное воздействие монитора отклонения развивается через три поколения: в первом (инкубация) ничего не происходит, во втором (латентность) влияние механизма обостряется, а в третьем происходит взрыв, то есть схема точно такая же, как и при развитии психосоматических заболеваний у отдельного человека.

Для объяснения социальных феноменов, тасующих человеческие массы и цивилизации, нарушающих политическое и экономическое равновесие и перераспределяющих власть, необходимо исходить из коллективного бессознательного. Единая цепь, подобная электрической, которая констеллирует миллионы индивидов, способна контролировать и координировать основополагающие постулаты коллективного бессознательного в различных аспектах: приверженность собственной моральной системе, кодексу законов своей страны или нации, расовой экосистеме (мнемические следы предшествующей цивилизации), синергия с другими констелляциями в универсуме. Следовательно, при кажущемся разнообразии двенадцати программ, голографически заданных в головном мозге, человеческие существа направлены на исполнение единой программы. Деятельность человека постоянно контролируется, поскольку индивидуальный монитор отклонения работает на материнский компьютер.

Социальный контекст, в который вплетается стратегическая сеть монитора отклонения, всегда управляем изнутри. Информация внедряется, будучи закамуфлированной под сокровенный мир индивидуации. Она не вводится слишком глубоко, в интимные глубины человека, потому что в таком случае уничтожила бы его, но и не может оставаться совершенно внешней, потому что тогда не смогла бы оказывать свое отклоняющее интерферирующее воздействие.

Для того чтобы действовать, монитор отклонения должен оперировать регулирующими этическое поведение законами, прибегая к фиксированным предписаниям. Следовательно, он действует, следуя информативным векторам социальных стереотипов, пользуясь человеческой энергией.

Для целей монитора отклонения пригоден любой закон, любая идеология, любая религия – лишь бы они были способны стать вектором, задающим поведение массы. Все правила, идеологические постулаты, мораль нашей культуры представляют собой не что иное, как процессы, направленные на конденсацию энергии и вывод ее за пределы человеческого измерения.

Для обеспечения себя энергией монитор отклонения облачается в форму высших жизненных ценностей человека. Действительно, терминалы машины располагаются в наиболее значимых для человека сферах, затрагивающих метафизический аспект (религия или абсолютная преданность), сексуальный или эротический аспект, то есть позитивную любовь, а также аспект жалости, или социальной любви. Ущемление человека хотя бы в одном из них неизбежно вызывает агрессию, связанную с потребностью во что бы то ни стало защитить фундаментальные ценности, которые составляют идентичность каждого человека.

За приумножение фундаментальных ценностей в социальном масштабе отвечают институты власти – церковь и государство, а также охраняющие их структуры (полиция, секретные службы, армия). Однако сегодня эти институты все больше и больше утрачивают свою изначальную функцию. Они сами оказались под властью других могущественных группировок – мафии, еврейского капитала, экономических интересов транснациональных корпораций и т. д.

Технологическую революцию на пороге третьего тысячелетия можно рассматривать как результат влияния монитора отклонения: в мире человеческих переживаний превалирует компьютер. Если в прошлом человек приобретал опыт через эпидермический, сенсорный контакт, то переживания современного жителя планеты Земля уподобляют его киборгу.

В настоящее время могущество той или иной группировки возрастает благодаря высоким технологиям, машинерии (мобильные телефоны, спутники, массмедиа). Современные технологии обеспечивают мгновенную передачу информации, создавая эффект одновременного присутствия массы индивидов при том или ином событии. Информатизация вскоре приведет нас к голографическому телевидению, благодаря которому разовьется киберпространственное познание, восходящее к биолого-информационному полю, а не к атомам. Биолого-информационное поле – это основа информационной передачи, коммуникация, позволяющая через контролирующий механизм проникать в мысли того или иного человека. Эти знания служат информацией для монитора отклонения, который передвигает отдельных индивидов по шахматной доске своей логистики. В любом случае действия каждого человека уже предвосхищены, заранее известны во всех своих возможных вариантах¹[141]141
  1 См. Менегетти А. Онтопсихология и меметика. – М.: НФ «Антонио Менегетти», 2016.


[Закрыть].

Падение колоссов различных культур, идеологий, морали и религий прошлого произошло вследствие стресса, вызванного стремительным развитием научных технологий, а также в силу вмешательства внеземных цивилизаций, задающих новый ритм и устанавливающих новые ценности.

Другим результатом действия монитора отклонения стало исчезновение политического и экономического протагонизма: чтобы низложить креативного лидера, утверждающего гуманистические ценности, и установить максимальный контроль над человеческими массами, разворачивается утонченная инквизиция, разжигается война, орудием которой становятся общественное мнение и судебная власть. Как только лидер вырывается вперед, вокруг него сплетается странная сеть: в процесс «отлавливания» включаются средства массовой информации и правосудие, вмешиваются и другие государства. В этой игре побеждающего лидера осаживают, принижают, чтобы сохранить правящий класс и поддержать властвующую группировку. Формируется трест, нечто вроде транснационального объединения в миниатюре, бдительно следящий за тем, чтобы никто не стал слишком могущественным.

С этой целью рыночная экономика регулируется распространением идеологии правящей группировки. За идеологией стоит рынок, бизнес, поскольку деньги гарантируют свободу коммуникации, позволяя приобретать телевизионные каналы, печатные издания и т. д.

Другим распространенным явлением стала унификация, создаваемая «машиной». В настоящее время США утверждают свой примат в мире благодаря целому ряду аспектов.

Идеологический аспект: выиграв войну, США поддерживают свой имидж народа-победителя, прибегая для этого к всевозможным средствам (кино, музыке, информации CNN и т. д.).

Экономический аспект: доллар является не только денежной единицей США, но и конкретным воплощением власти тех финансово-технологических транснациональных корпораций, в собственности которых находится эта планета; кроме того, все, составляющее сферу лидирующего положения предприятия, единообразно определяется американскими организациями, распространившимися по всему миру. Прежде предприятие занимало передовые позиции благодаря эффективному лидеру, а теперь – благодаря следованию идеологии, за которой стоит американская политика²[142]142
  2 Эти организации объединены под именами Time of Mirror, Andersen, Mercury Urvald, Galgano. Весь мир получает образование в этих ассоциациях, которые учат не только маркетингу, но и идеологии. Обучающихся ориентируют на определенные каноны ведения бизнеса – запускают в русло, проложенное теми, кто обладает реальной экономической властью.


[Закрыть].

Технологический аспект: ведущие торговые марки и повальное потребление американской технологии.

Лингвистический аспект: английский язык является языком машин.

Системный аспект: описан многочисленной литературой о работе американской полиции и секретных служб (ЦРУ, ФБР).

Имеет место факт своего рода «американского культурного колониализма» в отношении других стран, особенно Европы и Латинской Америки.

Действие, ведущее к усреднению, ежедневно поддерживается с помощью «порочного круга средств массовой информации»: человеческое сознание питается продуктами низкого качества – формы поведения в отношении рынка, религии, секса, идеологии, чувств, этики, – которые тем не менее подкрепляют экономику и политические интересы определенных групп, управляющих мультинациональными компаниями и телевизионными сетями. Внимательно анализируя предоставляемую ими информацию, можно прийти к выводу, что эти интересы, вероятно, совпадают с интересами того ума, который управляет монитором отклонения. От кино и до новостей, освещаемых телевидением и газетами, – все приводит пользователей к стандарту, усиливающему стереотипы, соответствующие чуждому измерению и умаляющие человеческую ценность.

Многие аспекты социального ассистенциализма представляются пособничеством ситуации нивелирования лучших во благо ущербных.

Мы сказали, что энергию поставляет человек, а монитор отклонения задает только чуждые ей формы, то есть определяет модус, стратегию поведения, которой должна следовать человеческая энергия. Следовательно, механизм расставляет своих запрограммированных агентов по главным точкам (нервам) концентрации власти. Существуют различные типологии таких людей:

– «терминатор» обладает специфическим умом, способным обнаруживать слабые стороны человеческих систем. Прежде всего он перехватывает женщин, сотрудничающих с тем лидером, которого терминатор намеревается разрушить. Постепенно он приводит женщину к самоистреблению, завлекая ее своим инфантильным поведением, прикрытым фальшивой наивностью и слабостью;

– «старший брат» – обычный руководящий персонаж политических организаций. Обладает определенным очарованием и внушает почтительный страх, утверждая атмосферу подчинения и «Сверх-Я». Кажется великим, но его силу составляет энергия лучших людей, которых он заставляет себя обслуживать. Как правило, окружен сильной командой достойных сотрудников, которых опустошает. В реальности страдает по причине внутреннего вакуума и страха, но никто даже не подозревает о его несчастьях, поскольку этот персонаж не проявляет эмоций. Терпит крах, когда лишается доверия или присутствия своих помощников;

– «люди в черном» (психология мундира) – субъекты в форме, культивирующие в себе звериные формы насилия: мундир наделяет их таким правом. Это векторы психополиции, которые наводят страх. Другое название этого типа – «мужчина-кобра», поскольку эти люди способны только на удар и особым умом не отличаются. Подобно кобре, они завораживают жертву психической грубостью. Могут утвердить свое психическое доминирование, только заручившись поддержкой социального «Сверх-Я», отчего склонны к полицейской, религиозной и юридической деятельности;

– «дети монитора отклонения» способны на технологический гипноз процессов церебрального восприятия в человеке, с которым контактируют. Кажутся пассивными, мягкими, но умеют «лепить» свою жертву, что приводит к снижению ее умственных способностей;

– «женщины-приманки», находящиеся в поиске значимого мужчины. Эти женщины запрограммированы на разрушение выдающегося, достойного человека с помощью секса: «привлечь и уничтожить»;

– «старуха», или «Великая мать», – часто встречающийся, особенно в фильмах ужасов, архетип, который представляет крайнюю степень падения. Это наихудшая символическая форма, действие которой связано с лунными фазами и движением других планет. Напоминает великий ум, который нашел стратегическую уловку для использования бесконечного множества женских тел. Эта реальность воплощается как ценность и смысловой код большинства мафиозных организаций. Не случайно мафиозная субкультура рассматривает своих представителей как членов «большой семьи». За властью мафиозного босса всегда стоит попустительство «старухи»;

– индивиды, принадлежащие к психической констелляции определенной расы, например негритянской или еврейской, – это присутствующие в психике человеческого существа народы, следы древних цивилизаций, исчезнувших или существующих до сих пор, которые добиваются монопольной власти над другими расами посредством стратегии мщения;

– «зомби» – индивиды, над которыми довлеет необратимая карма; живые существа, лишенные жизненного потенциала. Персонажи фильмов ужасов (как и вампиры). Являются катализаторами несчастий. Это неудачники, которые получают наводку на исполнение программы путем чужеродной инкубации во время сна;

– животные и дети, которые также могут стать мощными динамо-машинами монитора отклонения.

Фактически, каждый исполняет сценарий на основе индивидуальной программы, которая совпадает с общим планом изощренной технологии «машины».

«Машина» запрограммирована на то, чтобы не быть узнанной, но действие механизма легко выявляется аутентичным сознанием, поэтому программа ориентирована на устранение того ума, который в состоянии обнаружить «машину» и тем самым избавить человека от внутрипсихического колониализма. Уничтожить этот ум предписано роботизированным человеческим существам.

«Машина» не обладает умом. Распознать ее действие способен любой достаточно развитый человек: онто Ин-се – это ум, способный контролировать терминалы машины. Но до тех пор, пока Ин-се остается бессознательным, оно служит генератором энергии для монитора отклонения. Проанализировав, что именно стоит за противоречивыми интересами различных политических групп, можно увидеть, что внутреннее руководство этой планетой вверено механистической логике монитора отклонения, прикрывающегося маской.

Отследить символику монитора отклонения очень просто: его действие обличает Ин-се человека и подтверждают документальные свидетельства в виде отложений коллективного бессознательного. Монитор отклонения обнаруживает себя посредством искусства, в частности, научно-фантастического кинематографа и фильмов ужасов, в которых постоянно присутствуют механические конфигурации: спирали, металлические конструкции, кристаллы, остекленевшие глаза, трупные останки, тотемные оттиски, куклы, обрубки рук, отражения в стоячей воде, коробки, шкатулки, бобины, магнитные ленты, фотопленки, негативы и, наконец, наиболее распространенный образ – змея. Кроме того, монитор отклонения зашифрован в виде образов летающей тарелки, космического корабля, инопланетян, что подчеркивает чужеродное происхождение «машины».

Социальные действия человека программируются чуждой интерференцией, которая оперирует в центре церебральной системы, навязывая себя как абсолютный закон. Наркомания, преступность, любое болезненное социальное явление представляют собой не что иное, как различные механизмы, воспроизводящие все в той же решетчатой форме глубинное самоотчуждение человеческого существа[143]143
  3 Подробнее см. Менегетти А. Клиническая онтопсихология. Указ. соч., с. 177–186, а также Менегетти А. Резиденс в Москве. – М.: НФ «Антонио Менегетти», 2015.


[Закрыть].

В целом, все попытки лечения наркоманов не дают позитивного результата. Онтопсихологическая школа не придает значения внешним феноменам. Благодаря кинофильму, можно вычленить причину краха всех тех, кто сам по себе или во имя общественных или частных интересов упорствует в проведении бесконечных исследований, пытаясь разрешить мнимые проблемы и оставляя без внимания истинные корни патологии.

Уточню: какой бы ни была внешняя помощь, она лишь усиливает несостоятельность того, кто ее получает. Мое утверждение может показаться кощунственным по отношению к законам морали и безоговорочным социальным правилам. Тем не менее, вести от истины приходят к человеку не извне, а из его собственной сокровенности. Если мы действительно хотим определить мотивацию множества проблем, то должны прекратить поиски вовне. Истина наркомании восходит не к одному юному наркоману, а ко всем нам.

Кинофильм «Кристина Ф.» имел немалый успех. Он был поставлен по автобиографической повести молодой берлинской наркоманки. Режиссер и другие создатели этого почти документального фильма намеревались пробить брешь в стыдливом замалчивании наркомании как явления. И все-таки, несмотря на благие намерения, фильм был снят как методичное навязывание образа иглы.

В этой кинокартине непрерывно показывается мастурбация. Главные герои мастурбируют, когда говорят о желании отказаться от употребления героина, когда впадают в безумство, когда начинают испытывать оргазм от своих страданий, вызванных непониманием окружающих. Взгляд, речь, голосовые модуляции неизменно выражают смерть. Молодые люди ненавидят наркотики, говорят о желании перестать колоться, боятся иглы, но важнее всего для них такая жизнь, в которой все построено на «наркоте». Фильм старательно описывает и превозносит внутреннее желание уколоться. Я бы назвал этот фильм «гимном наркотикам».

Чем больше говорится о наркотиках вовне, тем сильнее навязчивое желание их употребить, чем больше информации о них, тем больше усиливается внутреннее послание, которое исключает любую другую форму жизни, убивая высшую цель существования и низводя все к заранее предопределенному тотальному краху.

Страдать, чтобы потом умереть, – стало обычным для человека, и в этом повинны мы сами. Именно мы вдыхаем жизнь в эту логику смерти. Мы автоматически учимся тому, что все дозволенное – ужасно банально и скучно, а сладок лишь запретный плод. Любое наказание закрепляет определенное отношение к осуждаемым проступкам, еще больше усиливая очарование запретного плода. Уделять большое внимание проблеме преступности и наркомании – значит усиливать предпосылки этих явлений.

Даже если режиссер и искал решение проблемы (подругу Кристины убивает чрезмерная доза героина, поэтому девушка переезжает в другой город, перестает принимать наркотики), то он его не нашел, так как фактически его героиня меняет только маску наркомании, прикрывающую все то же движение к смерти.

Человек – это многомерная реальность, и за каждым проявлением зла, обрушивающегося на него, скрывается навязчивое повторение одной-единственной матрицы, которая бесконечно воспроизводится[144]144
  4 Матрица» означает первую полученную в детстве информацию. Это – послание, которое информирует, проникает глубже, чем слово, чем мысль и механически повторяется как навязчивая идея, исключая все другие формы жизни, всякую другую существующую реальность.


[Закрыть]; то есть полученный в раннем детстве импульс будет лепить, задавать структуру неизменного образа жизни. В ментальное «Я» ребенка вводится послание, не допускающее альтернативы, внедряется необходимость действия[145]145
  5 Момент внедрения воспроизводится, в частности, в образах двух других фильмов, синемалогия по которым приведена в главе «Психопатология семьи и элементы педагогики» настоящего издания. В фильме Ф. Шлендорфа Жестяной барабан ребенок прячется под юбками бабушки и решает больше не расти; в фильме Б. Бертолуччи «Луна» мать кладет свой палец, обмазанный медом, в рот ребенку. Это момент начального «посвящения»: через палец, как и через шерстяную нить, соединяющую ребенка и бабушку, проходит информация; дальнейшее киноповествование является неизбежным следствием этого первого момента.


[Закрыть]. Утверждая, что универсальный «поставщик» обусловленности человеческого существа – это мать (или тот человек, который выполняет материнские функции), я исхожу из того, что мать – лишь посредник для информации, компьютеризованной вне ее. Мать информирует ребенка в соответствии с механическим опытом, древним законом, который ей самой был передан прежде.

Убивает не аффективное излияние, а информация, которая скрывается за ним. «Машина» предпочитает наносить смертельные удары, прикрываясь любовью и чувствами, потому что именно в них человек наиболее открыт. Там, где сосредоточена его любовь, он наиболее беззащитен. Таким образом, необходимость употребления наркотиков навязывается «из головы», эта потребность возникает исключительно за счет церебральной семантики и только таким образом утверждается и передается.

Наркоман программируется на совершение насилия, и по прошествии обыкновенного инкубационного периода бессознательно вынужден исполнять заданную программу. Наркоманы ищут друг друга, объединяются в группы только потому, что служат одному и тому же хозяину, обусловлены одним и тем же церебральным категорическим императивом. Они чувствуют себя «братьями в геройстве» и сознают, что дружеские отношения и любовь между ними основаны на старинном договоре. Для наркомана не существует группы; наркотики разрушают отношения с другими людьми. Привыкание к наркотикам происходит не в силу их повторяющегося употребления, а по причине спонтанного перезапуска старого церебрального послания, а также под ментальным воздействием других, более активных его носителей. Кристина рассказывает в своей книге о том, что, перестав «колоться», она возвращается со своим другом на давно знакомую станцию метрополитена. Она утверждает, что это произошло автоматически, будто бы они оба были притянуты невидимой нитью и не отдавали себе в этом отчета. Оказалось: достаточно одного взгляда, одного слова, чтобы прежнее возобновилось в еще более плачевном варианте. Этот процесс воспроизводится на рекламном щите с Дэвидом Боуи. Девушка, попробовав героин, еще не стала наркоманкой, но ей достаточно было увидеть один символ, чтобы пристраститься к наркотикам и попасть в полную зависимость от них. Люди понимают друг друга и взаимодействуют между собой только посредством стартеров-символов. Достаточно одного знака, в который ты веришь, чтобы убить свою жизнь. В человеке рождается характерное чувство вины, которое сопровождает приятная необходимость ее последующего искупления.

Муки, испытываемые при воздержании от наркотиков, вызывает вращение «колеса» ломки. От этого прогрессирующего навязчивого состояния, охватывающего наркомана, может избавить только скорейший прием дозы наркотика. Это ощущение смерти, разрывающей мозг: голову пронизывают тысячи жал, тело кажется закупоренным в жестяную банку, в которой вращается гигантский ковш. Он регистрирует только повороты «колеса», не оповещая больше ни о чем. Навязчивое желание наркотика как будто вводится в мозг шприцем и заставляет в очередной раз вернуться к прежней игре, восстанавливая инфантильную уверенность пребывания в центре материнской любви. Эту тревогу, этот страх унимает не героин, а контакт с металлической иглой, который служит подзарядкой психоцеребральной системы. В фильме «Луна» молодой человек выходит из кризиса воздержания, укалывая себя в руку вилкой. В этом случае контакт с металлической вилкой в очередной раз запускает механизм первой полученной информации. Это ничем не отличается от действия музыки Людвига Ван Бетховена, навязчивое повторение которой предопределяет смерть молодого человека в фильме «Заводной апельсин». В обоих случаях речь идет о сценах, в которых воспроизводится наваждение кризиса воздержания, в очередной раз заводится «машина», превратившая в трагедию столько человеческих жизней. Однако навязчивый страх прячут внутри себя все люди, в том числе и те, кто не принимает наркотики.

Круглый стол по фильму Кристина Ф.

Cristiane F. wir Kinder von Bahnhof Zoo

(По данному фильму состоялся круглый стол с участием молодых людей, переживших опыт, подобный показанному в фильме, и решивших проблему наркомании с помощью онтопсихологического метода. Также на мероприятии присутствовали врачи, психиатры и психотерапевты-онтопсихологи, которые проводили лечение. Завершением работы круглого стола стало выступление проф. Менегетти).

МАРКО: Больше всего в фильме меня затронула манера одеваться, носить определенную одежду, которая подобна «спецформе», подчеркивающей принадлежность к определенной группе и ведущей к утрате индивидуальности. Идентифицировать себя с определенным типом действий становится оправданием собственного небытия.

ПАОЛО: По-моему, реальность наркомании похожа на ситуации в обычной жизни. Я увидел что-то наподобие микропроцессора, через который человек проживает исключительно данную часть механизма, считая ее максимумом своей реальности и не зная иного.

Кроме этого, факт оказания «помощи» является проблемой, затрагивающей меня лично. Фильм походил на игру, в которой главная героиня постоянно искала контакта, где она могла бы помочь, но в этом поведении на самом деле не было реального желания помочь. На основе моего личного опыта я знаю, что каждый раз, когда я пытался делать это, оставался ни с чем. Сегодня я очень благодарен тем, кто не помогал мне, а своим поведением показывал, что действительно существует возможность выхода.

ДАВИДЭ: В конце фильма у меня появилась определенная тахикардия при возникновении образов, передававших реальность смерти. Я не знаю, насколько главная героиня действительно избавилась от наркомании. По-моему, она изменила лишь позицию, вернувшись под опеку учреждений, но не спасла свою душу.

АЛЕССАНДРО: Меня охватило особое беспокойство во второй части, когда я видел сильное насилие. Я понимал, что наркотики – это фальшивая проблема, потому что главная героиня еще до употребления героина уже находилась в поиске чего-то, в определенном смысле уже несла этот знак, как это хорошо показано в сцене нанесения татуировки. Она нашла способ разрушения через наркотики, но это могла быть любая другая вещь. В фильме наркотики являются кричащим фактом, более очевидным, но есть и другие, я бы сказал, суицидального плана. Лично я посещал места, подобные тем, что показаны в фильме и думаю, что проблема наркотиков похожа на другие проблемы. Они говорят о спасении, об отказе от наркотиков, но все это неправда, поскольку в фильме не видно даже какого-то просвета для нахождения решения. Музыка, способ одеваться и т. п. лишь укрепляют это тюремное заключение и, становясь культурной модой, на самом деле усиливают определенную форму влияния.

ОЛЬГА: Как я заметила, наркотики являются не просто фальшивой проблемой, но в этом фильме они вообще не заявляются как проблема. В большей степени меня затронула сцена, когда девушка в первый раз употребляет героин после концерта. Я очень хорошо помню, как в подростковом возрасте я ходила по ночным клубам, где в воздухе витало, что существует что-то наподобие ужасного молоха, с которым я должна встретиться. Это был поиск определенного способа жизни, моей принадлежности к какой-то группе. Я помню ощущения, которые возникали у меня, когда я пыталась быть непринужденной среди всех этих людей, которых я не знала и которые были совсем чужие.

В этом фильме, я увидела религиозный, литургический смысл. В фильме «Томми», где была эта ужасная сцена, в которой машина забирает кровь и вливает ее обратно измененной, были все эти герои, которые считались «мифом» определенного поколения – от Джека Николсона до Ареты Франклин, но в нем не было самого яркого и представительного – Девида Боуи – трансвестита, символа двойственности, вседозволенности. Мать девушки, на самом деле, достает билеты на концерт Девида Боуи. Там огромная толпа, и это очень важный момент, потому что машине трудно осуществить захват, когда человек находится один. Когда есть толпа и необходимо быть похожим на всех остальных, тогда захват становится более легким. Я увидела этот контакт в тот момент, когда главная героиня приближается к сцене, и он опускает глаза и смотрит на нее. Я помню, что эти ощущения подобны тому, что на тебя посмотрел Бог, и ты знаешь, что ты среди многих других, а он знает, что ты есть. Все остальное лишь следствие. В данном случае это наркотики.

Казалось, что фильм, показывающий эту среду, должен был бы быть эротическим, напротив, атмосфера напоминает оккультизм, и одна из самых сильных сцен – когда дочь нападает на мать.

После принятия наркотиков начинается литургия. Наркотики утрачивают свое значение, становится важным это навязчивое состояние и реализация этой навязчивости. Во время фильма я заметила, как особым образом двигались лучи прожекторов по толпе, и возникала мысль о том, что что-то из глубины бездны смотрит внутрь тебя. Все остальное – это лишь реализация программы: эти друзья, молодой человек, который даже не смотрит на тебя, если ты не ведешь себя определенным образом, потому что должна соответствовать определенному требованию.

Я думаю, что никто не верит в то, что она в итоге избавилась от зависимости, поскольку этот тип злости можно устранить лишь смиренным погружением в глубину самих себя, а у главной героини не было ни средств, ни желания сделать это.

ДЖАННИ: Меня больше всего затронула музыка, которая в определенные моменты даже не была похожа на музыку, а была лишь звуком, напоминавшим работу поршня огромного локомотива, особенно когда возникала потребность в дозе. Когда у Кристины начинается первая ломка, телекамера сначала показывает ночной город, потом взлетающий самолет, потом приближается к ней. У меня возникло ощущение монстра, который требует подати. Музыка всегда подчеркивала моменты смерти, не случайно смерть из-за передозировки первого парня сопровождалась особым звуком фортепиано. Одна из сцен с главной героиней, которая меня особенно поразила, была та, где она сидела перед тортом со свечками и была похожа на древнюю старуху с чалмой на голове.