Текст книги "Изгои"

Молчун

Они решились на вылазку.

Пришлось привязать каждого из его группы и вставить кляп. Им всем было страшно оставлять людей связанными по рукам и ногам, да ещё и с кляпом, на неопределённое время. Если кому-то из пленных станет плохо – никто не сможет помочь. Да ещё и этот раненый. Он вообще мог умереть. Но другого способа придумать не смогли, и решили рискнуть.

Молчун, Бык и полковник сели в кузов фургона, а Саня – за руль. Оба друга взяли чужую экипировку и оружие. Перед боем, как всегда, навалилось тяжкое ожидание неизбежного.

Молчун попытался вспомнить лучшие моменты из прожитого, чтобы отвлечься от тягостных мыслей. Тёплые руки жены, обнимающие его в последний раз. Нужно было остаться с ней тогда. Работа тренером в фонде помощи детям из неблагополучных семей. Бесплатно. Но это было лучшее, что он делал в своей жизни. Не просто тренировал. Он чувствовал этих детей. Володя видел в их глазах те же сомнения, что когда-то испытал сам. Те же мысли – будто это они виноваты, что родители такие. И ту же надежду, что когда-нибудь папа, или мама, изменятся, и всё станет хорошо, как раньше. Он помнил, что эта надежда не угасала никогда. Даже в самые страшные моменты избиения. Даже в те моменты, когда ребёнок избавлялся от гнёта – просто становился сильнее родителя, или уезжал – он всё равно надеялся и любил в глубине души.

1992 год

Дома было хуже всего, поэтому Молчун вышел во двор. Там было чуть полегче. Вчера вечером, когда он пересказал папе всё то, что Бык выяснил по поводу его отца и коммерции, папа очень сильно разозлился и сразу принялся его бить. Даже за ремнём не сходил, а ударил сразу рукой. «Ты кому веришь?!» – кричал папа. «Ты что, совсем прогнил, гадёныш?!» И много чего ещё. Володя не понимал, за что его бьют. Ведь он всего лишь рассказал то, что узнал. Он был ни в чём не виноват, никого не предавал, а его всё равно лупили. Было больно. И было стыдно. Молчун не понимал, почему ему стыдно. Но избавиться от этого ощущения он не мог. Это давило всё время. Дома ему казалось, что его здесь терпят через силу, только потому, что не положено своих детей выгонять. А на улице ему казалось, что все всё знают. И было тяжело встречаться взглядом с соседями. И даже со случайными прохожими. Он заметил Шмеля – тот сидел на лавочке и молча ждал его, не поднимая глаз.

– Привет, Коля придёт позже. У него английский. – сухо поприветствовал Шмель. И добавил: – Я всё слышал. Пойдём отсюда.

Они зашли в лесок, где обычно играли, и Шмель спросил:

– Что, сильно досталось?

– Да.

– Мои родители тоже слышали и сказали – твой папа не понимает, что делает.

Володя молчал.

– Мне сегодня папа сказал, что взрослые тоже не всегда всё правильно делают. И вчера твой отец сделал всё неправильно. А ещё он сказал, что мы в любой ситуации должны поддерживать друг друга, раз мы друзья. Так что мы будем тебя поддерживать. Если хочешь, завтра приходи к нам на чай.

– Я не знаю, как вернуться домой… – сказал Молчун. По щеке катилась одна слеза, но он ровно смотрел куда – то вдаль.

– Да. И я бы на твоём месте вообще больше не попадался отцу на глаза. Но как это сделать? Вовчик – просто помни, что друзья всегда за тебя.

Молчун всё оттягивал этот момент, но в конце концов, они разошлись по домам. Когда он пришёл домой, мама сказала шёпотом: «Сынок, ты ни в чём не виноват.»

Молчуну одновременно захотелось радоваться и плакать от этих маминых слов. Он не понимал, что происходит с ним и его семьёй. Но смутно чувствовал, что перелом в их семье случился не вчера и его разговор с отцом, да и избиение потом – это только продолжение того, что началось гораздо раньше. В этот день мама постелила ему на балконе. Тогда Молчун ещё не знал, что это будет его постоянное спальное место.

Часть 2

Шмель

Саша вырулил на трассу и прибавил газу. Встречу назначили рядом с посёлком, где жил Синицын. Он знал дорогу и ехал на автомате. Плыл по течению. Его жизнь в последнее время почти целиком состояла из такого движения. Пока что-нибудь совсем неизбежное не будило от этой спячки, заставляя действовать быстро и на нервах. Скоро эта неизбежность опять ударит током, и Шмель ненадолго зажужжит, разбуженный. А пока ему даже думать об этом было лень, и Саша гнал от себя беспокойство, прикидывая в уме, сколько километров им осталось. Прямо как разрядившийся телефон, перешедший в экономный режим.

Ряды старых железных гаражей сбоку от дороги напомнили ему точно такие же – из детства и ранней молодости. Мимо них он проходил тысячи раз, спеша на тренировку или домой. Интересно, если сейчас вернуть того Шмеля, что бы он сказал, глядя на себя такого?

2002 год

Он шёл с тренировки один. Так бывало нечасто. Обычно они возвращались втроём, но сегодня Бык занимался с репетитором по английскому, а Молчун отдыхал перед чемпионатом России. Два месяца назад он взял Москву по боксу, и Михалыч сказал, что пора ехать на Россию. Сам Шмель занял третье место, но не расстраивался по этому поводу – рано или поздно он своего добьётся. За Быка, правда, обидно – влетел в одну калитку в самом первом бою какому – то мастеру.

Пешком от зала до дома было примерно полчаса ходу. Шмель шёл на автомате, а мысли закружились хороводом. Сначала понеслись воспоминания.

Вот они все вместе перешли в пятый класс. К счастью, в один. После первого же родительского собрания Шмель узнал, что он – единственный кандидат из пацанов, кому школа прочит золотую медаль. Как здорово, что в седьмом классе он решил немного сбавить обороты по учёбе.

А вот Лёха их привёл первый раз на тренировку. Каким чужим всё казалось в зале тогда. И каким родным кажется сейчас, особенно после соревнований.

Следующая картинка – они втроём сидят за новым компьютером дома у Быка. Квейк два. До чего же круто!

И опять – учёба. Они с Молчуном – самые лучшие по математике! Как ему ставили четвёрки в младшей школе? Новый математик сильно недоумевал по этому поводу… Он вспомнил, как они на пару выиграли олимпиаду в девятом классе. Решили одинаковое число задач и их обоих объявили победителями.

Воспоминания ненадолго прерываются. Витёк здоровается с ним, как всегда по – подхалимски, выливая кучу лести и подлизываясь. Он боялся их.

И Шмель рад, что расклад сил – именно такой. Что ему можно жить своим умом, а не прогибаться под тех, кто сильнее. Он видел в школе кучу ребят, которых гнобят и по – делу, и просто так. Иногда – чтобы чего – то добиться, иногда – чтобы показать силу, а иногда – забавы ради. Повод найдётся всегда. И никакой родительский комитет, никакая детская комната милиции и никакие родственники не могут этого остановить. Если детская школа милиции зацепила одного хулигана – он отходит в сторону. Но стукач после этого терпит такое давление уже от всей школы, что этого не выдерживает ни один. Постепенно всё возвращается на круги своя, или человек просто уходит из школы. Да, были подобные грешки и за их компанией. Непонятное желание выглядеть хуже, чем ты есть на самом деле. За некоторые вещи ему теперь стыдно. Но они редко занимаются такой ерундой – в школе всё – таки нужно учиться, а после школы есть более интересные занятия, чем лохов по подворотням гонять.

А вот и вспомнился первый раз, когда они с Молчуном нажрались в слюни. Молчун просто пришёл с пакетом, в котором лежали четыре «девятки» и сказал: «Я отцу двоечку прописал. Он сразу с копыт ушёл».

Шмель знал, что отец постоянно срывает злость на нём. Отцу Молчуна не нравилось, что он общается с детьми воров и капиталистов – так дядя Ваня называл родителей Саши и Коли. Стена в пятиэтажке тонкая – за ней слышны и крики, и удары. И Молчун знал, что Шмель знает. Но оба предпочитали молчать об этом – все всё и так понимали. Шмель видел, что эта молчаливая поддержка помогает его другу. Что он как – бы делит с ним эту ношу, и другу так легче. А теперь груз сняли. Оба будто с цепи сорвались и полетели куда – то. Насколько же счастливее можно стать, просто прописав двойку, когда надо!

Новый год у Быка на хате. Куча народу, много девчонок. Он танцует с Ленкой. Потом она целует его взасос. А потом кто – то орёт, что пиво закончилось. Начинают собирать деньги. Подходит Бык и кидает в общий котёл пачку сотенных. Все в восторге, что отрыв продолжается. И Шмель говорит: «Колян! Наш томатный спонсор!» «А и ладно, что с Ленкой тогда ничего не вышло! Всё – равно круто было!»

Насчёт Ленки и остальных – получалось странно. Если ему нравилась девчонка, то он не нравился ей. И наоборот. Шмель никак не мог понять, в чём тут дело. «Вон за Быком табуны бегают. На четырнадцатое февраля валентинки некуда девать. Он их, походу, половину не читает… Надо бы у него спросить как-нибудь».

Сейчас начало марта. Скоро им всем предстоят экзамены. Бык поступает на международный менеджмент. Там всё ясно. Связи отца всё решат. Он, Саня, планирует подать документы в три института, как и Молчун. Интересно, кто где окажется в итоге.

Бык

Фургона затрясся. Коля понял, что они свернули с трассы. Лампа освещала мрачное лицо полковника и маску Молчуна. Там, за перегородкой, рулил Саша. Уже скоро. Бык ещё раз взглянул на предохранитель короткого, лёгкого автомата с толстым стволом. Нужно будет не забыть снять с него, когда они выйдут из машины. ВАЛ – так называли этот автомат друзья. Он никогда не стрелял из такого. Вообще – Быку редко доводилось стрелять. В предстоящей заварухе он будет обузой. И ради этой обузы Шмель с Молчуном спустили свои жизни в унитаз. Да, настоящие друзья старой закалки. Больше у него таких нет. Остальные, наверное, побегут от него, как от чумы при просьбе о помощи. В голову Быка проникла циничная мысль, что этим двоим просто нечего терять. Поэтому и помогают. И он ненавидел себя за эту мысль.

2004 год

Теперь у него было две тусовки. Шмель и Молчун – удобные, как старые разношенные кроссовки и безотказные, как автомат Калашникова. И братва из института – как новые дорогие ботинки – привлекают взгляды, подчёркивают статус, требуют постоянного ухода и натирают после долгой ходьбы. Бык успевал всё – забуриться в клуб в субботу, оттанцевать ночь, прийти домой под утро и поскакать на тренировку. А потом ещё выпить пивка со старой компанией. Немного страдала учёба. «Да и хрен с ней – главное совсем не запускать».

А сейчас он шёл по институтскому коридору в столовую и встретил своего одногруппника – простого парня из Челябинска, который каким – то чудом поступил в этот универ и всеми силами старался учиться, параллельно зарабатывая на хлеб – родительской поддержки у него не было. У Быка не было проблем в общении с теми, кто беднее – он старался не задирать нос, и те из них, кто близко знал его, не чувствовали этого барьера, как с другими мажорами. Хотя новая тусовка иногда пеняла ему, дескать, хватит общаться с нищебродами – он всегда твёрдо отвечал, что сам будет решать, с кем ему общаться. Авторитет боксёра, как ни странно, и в этом возрасте помогал вести себя независимо.

Вдвоём они встали в очередь, и парень спросил у него:

– Где твои друзья?

– В кафе обедают. Знаешь, на Рязанке тут недалеко?

– Не знаю… А ты чего не с ними?

– Следующая пара – теория вероятностей. Не хочу опаздывать, а то потом хрен разберёшься.

– Это да. Давно хотел тебя спросить – зачем ты с ними общаешься? Ты вроде не дурак, а они… ну, ведут себя неадекватно почти всё время…

– Да не, они весёлые. Зря ты так. Кстати, я в воскресенье соревнования выиграл. Ни перед кем ещё не проставлялся. Давай с тебя и начну. Выбирай, что будем есть.

– Серьёзно? Спасибо… А что за соревнования?

– Да районный чемпионат – так, ерунда. Но всё – таки победа…Надо отметить.

Никакого чемпионата он не выигрывал – просто он знал, что у этого парня каждая копейка на счету, а для него самого сто рублей – это ерунда. И, чтобы не обижать человека подачками, он иногда придумывал какой – то повод.

После поступления в институт Колян уже окончательно осознал, насколько широка пропасть между ним и обычными людьми в финансовом смысле. Например, он еле уговорил Молчуна взять у него двести долларов в долг на общагу. Тот хотел переехать из квартиры, но для москвичей общага была платной. Заработать Молчун не успевал – места раздавали быстро. А Колян просто носил такие суммы с собой, как карманные деньги.

Иногда старая и новая тусовки пересекались. Например, однажды Колян устроил сбор у себя на даче. Были и те, и те. Особых конфликтов не было, но компании сами собой разделились через пару часов. Все институтские ссорились, дрались, играли в покер и пытались выяснить, кто лучше разбирается в машинах. А ещё – обсуждали, кто чем будет заниматься и какие дела мутить. Сначала интересно, только было ощущение, что всё это несерьёзно – какая – то левая суета. Когда эта суета через чур напрягала, он уходил к старой компании.

Шмель

«Две машины – лимузин и джип сопровождения. Как и говорил полковник. Охранников тоже четверо, как и планировали. Отлично». Шмель встал рядом со своими друзьями. Они уже вылезли из кузова и толпились около открытых дверей. Синицын, в сопровождении двух охранников, подошёл к полковнику. Двое других сидели в джипе, лениво поглядывая по сторонам. Стекло у джипа было опущено – водитель то и дело стряхивал пепел на землю.

– Где твои горы компромата? Показывай.

Идея Быка сработала. Некоторые люди из «высшего эшелона» знали, что его отец собирал компромат. Синицын решил сам по – тихому и без лишних глаз проверить, что к чему, прежде чем докладывать кому – то. Только вот не было никакого компромата – в фургоне лежала кукла.

Полковник кивком указал внутрь, и они вместе полезли в кузов. Молчун, как – бы невзначай, подошёл к джипу охраны, сделал вид, что поправляет разгрузку со светошумовыми гранатами, стал доставать и перекладывать их по – очереди, вытащил чеку у третьей и кинул в открытое окно джипа. Сидящие внутри заметались, а те, что стояли рядом с Сашей, схватились за оружие.

– На землю! – заорал Шмель, направляя на них ВАЛ.

В следующий миг рвануло. Водитель вывалился из джипа, а пассажир качался на сиденье, держась руками за голову. Земля плясала у Шмеля перед глазами. Он видел, что стоящий напротив опять потянулся к кобуре, но движения были как у пьяного. Саша шагнул вперёд и изо всех сил ударил прикладом сбоку на уровне головы. С треском попал в ухо. Человек упал. Бык лежал на земле и боролся со вторым охранником, обхватив того руками и не давая вытащить пистолет. ВАЛ валялся рядом, уже грязный от дорожной пыли. Шмель размахнулся и утопил мысок берца в боку охранника. Тот обмяк. Краем глаза Саша увидел, как открылась дверь лимузина, схватил за шиворот Быка и успел затащить за край фургона, прежде чем по ним начали стрелять. Он всегда реагировал быстрее друга.

По звуку Саша понял, что стрелок один. Он сразу обошёл фургон с другой стороны, вылез и дал очередь навскидку в ту сторону. Спрятался. Услышал ответный выстрел. Нужно было действовать, пока остальные не очухались. Шмель высунул автомат из укрытия и стал стрелять вслепую. Его держат, но Молчун явно мог обойти стрелка. Магазин опустел, и Шмель уже потянулся к запасному, но отчётливо услышал два плевка ВАЛа и стон из – за лимузина. Его друг подстрелил водителя. Отдыхать было некогда – Саша забегал от одного охранника к другому, собирая у них оружие.

– Мобильники тоже нужно собрать – Бык поправлял балаклаву и отряхивал одежду.

– Так собери. И на предохранитель ВАЛ поставь. От греха. Я за аптечками.

Он достал автомобильные аптечки из обоих машин – их раненому явно пригодится. Потом посмотрел на водителя, который корчился на земле и держался за живот.

– Перевяжи его! – он бросил аптечку одному из охранников.

Молчун скептически покачал головой, увидев это. Но Саша должен был дать парню хотя бы призрачный шанс.

Шмель понимал – фургон быстро отследят по камерам, если оставить охрану тут. «Нужно забирать их с собой. Без вариантов».

Ситуация затягивала всё больше и больше – как трясина. Обычно глупость и наивность молодости служат причиной попадания в подобные переплёты. Но их всегда вовремя отговаривали.

2005 год

Они сблизились. Произошёл первый пробный обмен лёгкими ударами. И по нему Шмель сразу понял, что его друг запаздывает. Шмель не лез на рожон – всё – таки Бык на десять килограмм тяжелее. Вот Шмель показал, что бьёт левый прямой и тут же отскочил назад от ответного левого крюка. Сделал финт, на который соперник среагировал блоком. Вот уже Бык пошёл вперёд, пытаясь нащупать его передним прямым. Шмель отвёл пару лёгких ударов защитным действием, дождался сильного, чтобы уйти от него назад. Удар просвистел мимо, и его друг чуть провалился вперёд. Саша тут же перехватил инициативу, ударив двойку. Бык не успел ничего другого, кроме как поставить блок. Шмель тут же провёл повторную атаку, заставляя соперника опять закрыть голову глухим блоком и закончил её сильным ударом по печени. Отскочил. Соперник не показал боли, а вместо этого стал активнее наступать. «То, что нужно. Быстрее устанет». Шмель уходил от атак, а, когда мог, срывал эти атаки встречными ударами или финтами. Его друг старался обмануть Шмеля, показывая ложные атаки и пряча за ними настоящие. Саша пропустил пару лёгких ударов, но в целом его соперник уже не выдерживал тот темп, который сам себе и задал. Он стал брать паузы между атаками, а Саша не давал ему этого сделать, забрасывая лёгкими ударами и заставляя тратить силы ещё и на защиту. Во время одной из таких лёгких атак он улучил момент и ещё раз сильно ударил по печени. Раунд закончился. Начался следующий, но было видно, что его соперник потратил много сил в первом. Саша пошёл в осторожное наступление, финтя, нависая, держа соперника в постоянном напряжении. Попал несколько ударов, успешно уходя от ответных атак. Во второй половине раунда Коля не выдержал постоянного давления и опять активизировался, но в итоге лишь потратил много сил и стал ещё медленнее. Начался третий раунд. Почти с самого начала Саша взял очень высокий темп. Он мучил соперника, финтами и лёгкими ударами заставляя того закрепоститься, завязнуть в блоке, а когда понимал, что тот не сможет ни уйти, ни контратаковать – обрушивал многоударную комбинацию. Когда позволяла ситуация – проводил две серии ударов подряд. Коля пропустил ещё один чувствительный удар по печени. Шмель заметил, как его слегка согнуло, и рука опустилась ниже, чем следовало. Он сделал финт, как будто хочет ударить опять в печень, но перевёл на голову. Бык попытался заслониться рукой… слишком медленно. Голова в шлеме откинулась чуть назад, и Саша добавил правый и левый боковой. Легко. Оба удара прошли – соперник уже даже не пытался от них уйти.

– Хорош! Время! – крикнул Молчун.

Ребята обнялись, потом начали снимать перчатки и защиту.

– Ты прибавил. Нифига за тобой не успеваю. – тяжело дыша, сказал Бык.

– А ты сдал. Что, клубы да бабы все силы отнимают? – с усмешкой ответил Саня.

– Ничего плохого не вижу в клубах и бабах. Вас двоих, кстати, тоже приглашал…Вы же не хотите.

– Не понимаю я твоих клубов… вроде туда ходят с девушками знакомиться, но там так громко музыка играет, что и не поговоришь толком. А бухло втридорога. Зачем они нужны?

– Лучше скажи, зачем тебе с ними разговаривать? Потанцевал, глазом подмигнул, в машину посадил и уехал с ней домой.

– Ну я предпочитаю узнать человека, прежде чем домой приглашать. Мало ли, что у неё в голове? Вдруг мы разные?

– Ты слишком чувствительный. Соплежуй.

– Угу. Соплежуй только что печень тебе отбил. Может, я просто нормальный? Не задумывался над этим?

– А я, значит, ненормальный? Не знаю. Мы просто разные. А вот твоё отношение к девкам может тебе боком вылезти.

– Хорош пустые базары разводить! Помните, мы хотели к Лёхе подойти, насчёт нас поговорить? Так пошли подойдём! Тренировка почти кончилась. – прервал их Молчун.

Призрак в это время возился с новичками, показывая им, как делать атаку-вызов и контратаковать. Главного тренера не было, и они с Молчуном вели тренировку на пару.

Трое друзей позвали Лёху в тренерскую. Колян начал разговор:

– Призрак, скажи, Серёге новые бойцы в его фанатскую бригаду не нужны?

– Не знаю. А что?

– Да мы думаем, что хватит нам уже просто так тренироваться. Пора бабки поднимать.

– Странно слышать это именно от тебя… Ты там за год поднимешь то, что за неделю тратишь обычно… Тебе это зачем?

– Обычно я деньги отца трачу. Свои пора зарабатывать.

– Вы двое, как я понимаю, того же мнения? Да, три дибила – это сила!

– Лёха, чё ты прикалываешься? Нам с Саньком реально деньги сейчас не помешают. Мы же в курсе, что у Серёги бойцы зарабатывают. На погромах там всяких, беспорядках. Ты сам нам рассказывал. – добавил Молчун.

– И? Вы вообще понимаете, во что ввязываетесь? У него там половина команды постоянно сидит. Да он сам уже года два отсидел… И деньги он зарабатывает этим только потому, что больше ничего не умеет. А вы все высшее получаете. Работу нормальную найдёте потом, зачем сейчас своими руками себе же могилу копать?

– Призрак, да ты посмотри на нас. Нам всем уже по двадцатнику. Вокруг все чего-нибудь мутят. Даже Витёк вон какими – то фильмами барыжит… Мы чем хуже?

– Витёк сядет рано или поздно за то, чем барыжит. Это его жизнь, не ваша. А про деньги, Колян, ты лучше у бати своего спроси. Он – то знает, как их зарабатывать. Короче, ни с кем я вас сводить не буду. Хотите угробить свою жизнь – делайте это сами, без моего участия.