Текст книги "Пир теней"

Огромная дверь еле поддалась, но девушка все же попала внутрь дворца. К ней подошел еще один смотритель, чтобы сопроводить до покоев господина. Она знала его: еще детьми они попали сюда вместе. Теперь же он был уже опытным бойцом с катаной за спиной и выглядел так же, как и все другие стражники: черная запахнутая кофта, перебинтованные руки, скрытое за тканью лицо и широкие штаны, сужающиеся книзу.

Они шли через большой просторный зал. Посередине стоял массивный стол, на котором Юри заметила карту и догоревшие свечи, – воск стек вниз по ножкам и застыл в чудесном узоре, словно затвердевшая лава. На полу валялось несколько стульев, под ногами хрустело стекло от разбитых бутылок. В комнате стоял полумрак: лишь местами сквозь узкие щели в закрытых окнах пробивались ослепляющие лучи солнца, в которых кружили маленькие пылинки. Тишина нарушалась шорохом из полуоткрытой двери, куда ее и вел стражник.

– Господин, к вам сиаф, – сквозь маску проговорил он и, отвесив глубокий поклон, вышел, закрыв дверь.

Юри стояла не двигаясь, ожидая разрешения заговорить.

– Что привело тебя ко мне, Юриэль? – грозный, пробирающий до мурашек голос обратился к ней.

Господин находился за ширмой, поэтому, прочистив горло, сиаф заговорила громче обычного:

– Мне приснился сон. Я видела смерть королевской семьи.

Ренрис резко вылетел из-за перегородки, разделяющей их, и подошел почти вплотную к Юри, не дав ей возможности до конца поклониться ему.

– Расскажи мне подробнее, девчонка. – В глазах господина вспыхнули искры.

Юри остерегалась его: он был гораздо выше, от него всегда пахло смертью, а грозный голос требовал повиновения.

– Я была в покоях. Видела короны и два тела на полу. У женщины был размозжен череп, а у мужчины зияла дыра в сердце. Замок был на скале и весь пестрел зеленью. Это Эверок.

Все это время господин качал головой, не сводя с Юриэль прищуренных глаз. А она стояла не двигаясь, глядя прямо на него. Ее учили не показывать чувств и эмоций, и сейчас она с этим хорошо справлялась, хотя мечтала развернуться и убежать. Его тело давило на нее, он забирал весь воздух в и без того душной комнатке, увешанной пыльными коврами.

– Еще я видела девушку. Я не поняла, кто она, возможно, служанка или кто-то из приближенных, но она точно что-то знает, потому что ее тоже пытались убить.

– Пытались?

– Она выжила. Я видела ее в клетке в трюме корабля. Ее везли туда, где продают людей. На Юненский…

– …аукцион, – закончил за нее Ренрис Бад и тут же скрылся за ширмой.

Зашелестела одежда. Молчание господина давило, но Юри послушно ждала позволения продолжить, осматривая комнату. Тут не было окон, повсюду валялись ножи, а на каменном полу лежали подушки, на которых, вероятно, господин забавлялся всю ночь с женщинами из клана. Их было мало, но только Юри никто не смел трогать. Остальные же беззастенчиво резвились со всеми, кто у них этого просил.

Господин вышел из-за ширмы в рубашке и кожаном коричневом жилете.

– Как тебе? – застегивая пуговицы, спросил он.

Юри одобрительно кивнула. Все равно ее мнение ничего не решало.

– Умница.

Хищно оскалившись, он поправил воротник рубашки и, развернувшись на пятках, вышел из комнаты. Стражники мгновенно подбежали к нему, отвешивая глубокий поклон. Юри вышла следом и направилась к окну. Ренрис уже успел распахнуть его, он облокотился на него и, щурясь от яркого света, уставился вдаль.

– Найдите Ин Лика, пусть разнесет весть о том, чтобы все явились на Великую гору через час, – не поворачивая головы, обратился он к смотрителям. – «Истинный» праздник начнем раньше обычного. После него весь совет должен сразу явиться сюда. Выполнять.

Тот самый знакомый Юри смотритель кивнул и за секунды выбежал из большого зала.

– Корабль Зачистки уже прибыл? – спросил Ренрис Бад у другого.

– Да, господин.

– Проверьте их, выкиньте и сожгите все, что найдете. Оружие отнесите на склад Тимсу – пусть заточит и приведет в порядок. Проверьте, готова ли одежда для новичков, и раскалите клеймо. Печать уже соскучилась по новым невинным телам. – Господин явно провалился в свои самые приятные воспоминания.

Все слушали его, не отводя глаз, а как только он закончил, быстро убежали выполнять поручения. В зале остался лишь один, самый возрастной и тучный, смотритель.

– Утром было замечено нарушение. Драка с неприкаса…

Господин не дал ему закончить, схватив за локоть и отведя к дальнему углу. Сложно было разобрать, о чем они говорили, но по морщинам на лбу и нахмуренным бровям Ренриса Бада Юри поняла, что новости плохие. Она начала додумывать конец оборванной фразы и прикидывать, кто мог бы быть тем самым неприкасаемым. Мимолетная мысль пустила волну испуга и тревоги по телу, спина и ладони моментально вспотели. Но, не подавая вида, она смиренно стояла и ждала, когда господин закончит разговор.

– Сиаф, не отходи от меня ни на шаг, – подойдя к Юри, прорычал он сквозь сжатые зубы.

Его медленно сжимающиеся в кулаки ладони и грозный взгляд из-под нависших век вновь пробудили в ней страх.

– Расскажи мне о девушке, которую видела в трюме. Мне нужно знать о ней все в мельчайших подробностях.

Господин еще долго расспрашивал ее о сне и велел повторить все снова и снова. А затем явились смотрители, чтобы сопроводить их на «истинный» праздник.

Глава 4. Соно

Все быстро покидали пещеру, топчась в лужах крови и оставляя мокрые следы на земле. Они торопились спуститься и успеть поглазеть на то, как новичкам ставят клеймо. Когда пещера опустела, Соно ловко, словно играя в пятнашки, обошел густые темно-красные улики. Жертвы, чьи жизни забрали напрасно. Люди, которые остались верны себе и поплатились за это смертью. Кровавые следы тянулись к самому краю утеса, смешиваясь с сырыми от росы землей и травой. Подойдя к обрыву, ниджай взглянул вниз. Потемневшая вода и несколько всплывших трупов привлекли косяки рыб. К этому месту приближались небольшие деревянные лодки, а работники кухни уже наматывали нитки с крючками на удочки.

– Мерзость, – процедил Соно.

– Полностью согласен.

Ин Лик встал рядом и тоже посмотрел вниз. Ниджай бесшумно развернулся на пятках и, не удостоив советника ни взглядом, ни ответом, направился вниз по склону горы.

Толпа уже собралась у лестницы во дворец Ренриса Бада. Свистя, топая и что-то выкрикивая, они пугали украденных детей и взрослых. Те стояли без одежды, скромно прикрывая части тела руками, оглядывались и озирались, рассматривая дворец и горы. Многие из них уже начали понимать, что их ждет, но, зная, что обратного пути нет, молча давились слезами. Соно вспомнил себя. Ему был девять, когда он точно так же стоял среди похищенных людей. Он вспомнил те чувства, которые куполом накрывали его, отбирая здравый рассудок. Вспомнил страх, тревогу и стыд. А еще – клятву, отказ от семьи и веры. Тогда у него появился новый «бог», пятый, самопровозглашенный «олхи» – Ренрис Бад. Запах горелой плоти он ощущал до сих пор, а то шипение на своей лопатке слышал в самых страшных снах. Но ему тогда повезло. Оставленное раскаленным металлом клеймо залечил учитель Хикаро. Жаль, что этим бедолагам никто не поможет.

У входа во дворец, стоя под красной, изящно изогнутой кверху крышей, переговаривались советники. Успевший обогнать ниджая и уже стоящий там Ин Лик, прищурившись, кивнул ему, подзывая к себе. Тот покорно направился к ним.

– Ну что, неприкасаемый, готов к наказанию? Или уже забыл, что тебя ждет плетка? – ехидно поинтересовался один из советников.

Молча кивнув, Соно без интереса посмотрел на говорящего. Светлые волосы и кудрявая борода. Он был очень высок и плечист, а ноги – тощие и кривые. Узнаваемый акцент – северные земли, Рокрэйн. В его голосе сквозила надменность, а в глазах читались недобрые намерения. Ниджаю хотелось стереть с его лица ехидную улыбку, но, сдержав себя, он направил взгляд к приоткрытой двери: там стоял Ренрис Бад и, засучив рукава, к чему-то готовился. Слегка приоткрытая дверь не давала рассмотреть всей картины, и, оглядевшись по сторонам, Соно понял, что черный полупрозрачный рукав кофты принадлежит той, кого он искал весь «истинный» праздник. Она снова стоит рядом с ним и покорно ждет разрешения. Ниджаю не давали покоя мысли и догадки, которые он строил у себя в голове. Они рушились, словно домик из песка, который смывает волна, оставляя на берегу лишь быстро испаряющуюся пену. Он хотел ворваться внутрь и забрать ее оттуда, ведь терять уже нечего. Его ждет плеть, а значит, можно опять рискнуть и нарушить правила.

– Так почему мы еще не клеймили этих негодяев? Чего мы ждем? Совет вроде бы срочный, почему же мы не торопимся? – обратился к рядом стоящим старик, щеголявший одновременно в нескольких мантиях разных и совсем не сочетающихся цветов.

– Ждем господина, дражайший мой друг, и показательных нравоучений, – Ин Лик качнул головой в сторону Соно.

– Плетка требует крови, – ехидный рокрэйнец опять напомнил о себе.

– А правила – их выполнения, – добавил Ренрис Бад.

Все быстро умолкли и поклонились вышедшему к ним господину. В его руках был маленький, остро заточенный нож. Металл бликовал на солнце и отбрасывал на советников слепящие глаза лучи. Ренрис Бад направился к ожидавшей его толпе. Наконец, разогнувшись от глубокого поклона, советники и ниджай посмотрели в спину двум удаляющимся фигурам и, влекомые сладким шлейфом цветов и крови, последовали за ними.

– Вы все знаете, что самое главное – это правила, их нельзя нарушать, – начал Бад. – Если мы не будем следовать закону, то наступит полный хаос. Я дал вам все. Дал смысл жизни и саму новую жизнь. Вы должны делать то, что вам говорят, и не забывать, кто есть истина. А истина есть я.

Толпа замолчала. Новички напряглись, а Ренрис после минутной паузы продолжил.

– Наемник Ковэр, ко мне, – приказным тоном крикнул господин.

Бандит явно испугался, прячась за спинами других. Знакомые ему люди, которых Соно видел сегодня утром, начали выталкивать своего товарища и, словно мяч, подпинывать его руками и ногами к лестнице. Соно подумал о том, что это похоже на жертвоприношение, но, отмахнувшись от этих мыслей, перевел взгляд на хрупкую фигуру в черном. Она стояла к нему спиной. Лишь по ее скрещенным сзади рукам он понял, что она нервничает. Ее пальцы то мяли рукава, то гладили ладони, то сжимались в кулаки. Она дернулась, когда Ковэр громко упал на колени и начал рыдать. Смотрители схватили его за локти и поволокли наверх, кинув в итоге к ногам господина.

– Встать.

– Хозяин… хозя-аин, пожалуйста, я нич-чего не сделал, – наемник заикался от страха.

– Я сказал: встать.

Тот, пошатываясь, медленно поднялся с колен. Он явно тянул время. Сгорбившись, Ковэр опустил голову и, переминаясь с ноги на ногу, начал бормотать себе под нос просьбы простить его. Его руки тряслись, на лбу выступила испарина. Ветер донес до советников вонь от нестираных вещей. Мужчины сразу поморщились, прикрыв лицо руками.

– Ты сегодня тронул того, кого запрещает трогать закон. Мои приближенные не просто так стоят за моей спиной. Они не гниют вместе с вами в бараках, не едят с вами за одним столом. Они приносят мне пользу, в отличие от вас. Они доказали делом и кровью, что достойны быть тут и жить для меня. Они знают, что нельзя идти против закона. А ты…

– Я тоже знаю, хозяин! Тоже знаю!

– А ты нарушил правила.

Схватив Ковэра за воротник и развернув к себе спиной, Ренрис подозвал смотрителей. Те крепко схватили трясущегося от страха наемника.

– Чтобы ты не забывал, я вырежу их на твоем затылке.

И, обхватив одной рукой лысую голову бандита, Ренрис начал орудовать ножом. Крики Ковэра улетали эхом в горы. Испуганная толпа, ранее ожидавшая зрелищ, замерла, казалось перестав дышать. Дети истерично зарыдали. Кого-то сзади вырвало. Развернувшись, Соно столкнулся взглядом с Ин Ликом. Тот вытер рот рукавом бежевой мантии. Сквозь истошный вопль ниджай уловил шум камня, перекатывающегося под каблуком обуви. Девушка, которая продолжала стоять за спиной Ренриса, пошатывалась. Ее плечи высоко вздымались, выдавая тяжелое дыхание. Она сделала маленький шаг назад, видимо ловя равновесие. Поглаживая тыльную сторону руки, девушка явно пыталась успокоить себя, но, поняв, что это не помогает, начала сильно давить ногтями на кожу. Соно сделал пару шагов ей навстречу, но Ренрис закончил раньше, и ниджаю пришлось остановиться.

– Если еще кто-нибудь вздумает ослушаться, то мой нож познакомится и с его затылком.

Ковэр упал на лестницу лицом вниз, продолжая кричать от боли, а затем обмяк. Толпа сделала пару шагов назад, давая еще живому наемнику медленно скатиться вниз.

Развернувшись к приближенным, Ренрис продолжил:

– Ниджай Соно, тебя тоже ждет наказание. Ты не явился на тренировку, и меня не волнуют причины. Но тебе повезло: тебя ждут удары плетью. На сегодня моему ножу хватит крови.

– Как пожелает мой господин, – Соно с облегчением выдохнул.

– Пять ударов. Раз ты у нас работаешь в команде и твой напарник не уследил за тобой, то он и будет твоим палачом.

Пока он говорил, один из смотрителей уже вынес орудие наказания.

– Юриэль, приступай.

Наконец тонкая фигура развернулась к Соно лицом. На лице сиафа читался испуг, ее глаза бегали по лицам стоящих рядом людей. Она словно ждала, что господин передумает или советники вступятся за них, но все молчали.

– Десять ударов, но Юриэль ко мне не подойдет, – Соно нарушил тишину.

Было заметно, как его тело напряглось, а спина распрямилась. Но лицо оставалось таким же спокойным.

– Нет, Соно, я сделаю это, – Сиаф старалась сглотнуть ком, стоявший в горле, который мешал ей четко говорить.

– Господин, – ниджай настаивал на своем и, не обращая внимания на Юри, продолжал смотреть в глаза Ренриса Бада.

– Соно! Не надо! – арасийка сорвалась на крик, но ниджай продолжал стоять и смиренно ждать ответа.

Он чувствовал, как Юриэль прожигает его взглядом. Представлял ее нахмуренное лицо, слышал прерывистые всхлипы и понимал: если посмотрит на нее, то не простит себя за это. Юри не должна страдать из-за него.

– Торговаться со мной решил? – наблюдая за ними, усмехнулся Ренрис и с прищуром крикнул: – Тимс! Отвесь ниджаю пятнадцать ударов.

Пробираясь сквозь толпу, оружейник вышел к лестнице, а один из смотрителей передал ему кожаную длинную плеть.

– Можете приступать. И начинайте клеймить пленников. А вы все – за мной, у нас мало времени.

Советники расступились и, пропуская вперед господина, засеменили за ним. Юриэль помедлила. Соно наконец посмотрел на нее: брови нахмурены, глаза покраснели, а на щеках виднелись дорожки слез.

– Соно…

Ее шепот пробирал до мурашек. Стало совестно и страшно. Он молча смотрел на нее сверху вниз, а она, задрав подбородок, продолжала шмыгать носом.

Толпа вновь приободрилась и, засуетившись, медленно подступила к новичкам. Ниджай кинул взгляд за спину Юриэль. Стражники принялись выстраивать в один ряд Зачистку. Взрослые и дети толкались, пропуская друг друга вперед. Их ждали клятва и раскаленное клеймо.

– Юри, уходи, – отчеканил ниджай, обходя ее и легко задевая рукавом.

Она не должна это видеть. Не должна слышать крики детей. Не должна вспоминать то, что пыталась забыть семь лет. Ей будет тяжело пройти через это вновь. Он знал, какая она упрямая, поэтому последнее слово осталось за ним. Он поставил точку в их так и не начавшемся разговоре. За спиной послышались тяжелый вздох и быстро удаляющиеся шаги. Она ушла.

Принявшись развязывать хаори и запахнутую рубаху, Соно медленно опустился на колени. Аккуратно свернув вещи, он положил их рядом с собой. По голой спине ниджая пробежал прохладный ветер. Опустив голову и упершись руками в землю, Соно приготовился к наказанию. Тимс подошел к нему и пару раз щелкнул плетью. Звонкий свист и громкий хлопок о землю заставили вздрогнуть всех, кто стоял рядом.

Один… два… три…

Первые удары оказались неожиданными и сильными. Боль обожгла, но почему-то быстро отступила. Тимс медлил. Хорошо это или плохо – ниджай не понимал, но с каждым свистящим взмахом он напрягал все мышцы в теле. Ком страха подступал к горлу, но Соно усердно его проглатывал, не давая крику вырваться наружу. Сжимая кулаки сильнее, он продолжил считать.

Семь… восемь… девять…

Он надеялся, что сможет продержаться дольше, но после десятого все же упал. Тимс остановился. Ниджая сразу подхватили чужие руки и усадили обратно. Боль становилась невыносимой. В ушах звенели истошные крики детей, которым выжигали клеймо на коже. Со стороны лестницы все еще раздавались стоны Ковэра, а жадные глаза убийц и воров не отрывались от ниджая – толпа ждала, когда он отключится. Соно был уверен, что на него делали ставки, ведь это представление им нравилось куда больше, чем клеймение Зачистки.

Одиннадцать… тринадцать…

Соно сбился со счета. Он чувствовал запах собственной крови, брызги которой разлетались после каждого удара, и продолжал глушить в себе крик. Ему казалось, из-за этого что-то рвется в груди. Его тело обмякло, а голова поникла. Что сказал бы учитель? А если бы Ренрис оставил пять ударов, как бы тогда себя чувствовала Юри? Почему эта боль так знакома? Почему спина горит так же, как горела после клейма? Он не мог найти ответы.

В голове все смешалось. Соно испугался, потому что не сумел прогнать мысли и воспоминания: они поглотили его, полностью овладев им. Голова закружилась, а боль стала невыносимой. Пучок растрепался, волосы прилипли к потному лбу и разметались по кровавой спине. В глазах потемнело, силы медленно уходили. Тимс перехватил плетку поудобнее и ударил в последний раз.

– Пятнадцать.

И ниджай все же не смог сдержать крика.

Запыхавшийся палач откинул в сторону орудие наказания и уселся на землю.

– Крепкий же ты парень…

Все тело жгло. В глазах темнело, а дышать становилось сложнее. Остатки фразы растворились где-то в воздухе, и Соно погрузился во тьму, упав на каменные плиты, обагренные его кровью.

Знакомый резкий аромат вернул Соно в чувство. Едкая кислота обожгла нос и ударила неприятной волной в пульсирующие виски. Боль пронзила все тело. Ниджаю было сложно дышать, ведь с каждым вздохом его грудь вздымалась, а свежие раны, едва зажив, вновь начинали кровоточить. Жмурясь, он попытался открыть глаза, но и это далось ему с трудом.

– Ин Лик, он пришел в себя! Соно пришел в себя!

Юри… зачем она так кричит? И что тут делает этот поганый советник?

Нежные руки мельтешили перед глазами, поправляя ему волосы. Она наконец-то убрала эту едко пахнущую тряпку от его лица. Лишь липкий сон поманил его за собой, как упавшая на пол склянка вновь разбудила ниджая. Шаги. Какой-то шорох и неразборчивая речь. Он лежал на животе в своей кровати. Комнату освещал огонь в очаге, над которым висел закипающий чайник. К Соно подошел советник и, приподняв его голову, начал поить.

– Давай, дружочек, выпей это.

Обеспокоенный Ин Лик твердой рукой держал голову Соно. Горячий, знакомый на вкус напиток лился в рот, стекая вниз по подбородку. Обезвоженное тело ликовало, пока горячая жидкость разливалась по желудку. Горький вкус дубовой коры и перетертого шалфея. Это целебный отвар. Соно часто пил его, поэтому, расслабившись, доверился советнику. Но вдруг обжигающая боль волной прошлась по телу: мокрая холодная тряпка коснулась горячей спины. Ниджай зашипел и уткнулся в подушку. Силы покинули его еще там, у дворца, поэтому, не сдержавшись, он закричал.

– Соно, терпи, пожалуйста, терпи, – шептала Юриэль сквозь сжатые зубы, казалось успокаивая саму себя, а не его.

Ин Лик снова схватил ниджая за подбородок, поднося ко рту чашку, а сиаф прополоскала кровавую ткань в бочонке.

– Я вытру кровь и перебинтую спину. Мне нужно сделать мазь, только где рецепт?

Юри опять дотронулась до ран мокрой тряпкой, и Соно отключился, не сумев вынести нового приступа парализующей боли.

– Смотри, вон та девочка… – Сморщенный трясущийся палец Хикаро указал на толпу Зачистки. – Она особенная. Мы должны отвести ее в свою минку и помочь.

Шестнадцатилетний Соно нахмурился.

– Она такая же, как все. – Он и в детстве не отличался многословностью.

– Ты тоже такой, как все, но это не мешает тебе быть особенным, – улыбнулся ему в ответ учитель.

Они стояли вместе с другими советниками около входа во дворец. В этот раз похищенных детей было намного больше, чем тогда, семь лет назад, когда в клане оказался Соно. Количество бездомных, убийц и воров тоже увеличилось: за прошедшие семь лет клан значительно расширился. Ренрис Бад, которого Соно всегда боялся и сторонился, произносил свою речь так же грозно и четко, как всегда. Юный ниджай осмотрел лица детей, остановив свой взгляд на девочке с длинными темными волосами. Она была арасийкой, как Соно и Хикаро. Но в ее чертах имелось и что-то западное. Глаза не такие узкие и веки не такие нависшие, как у жителей Арасы. Маленький прямой нос и очень пухлые губы. Одной рукой она прикрывала свою наготу, а второй собирала волосы, оголяя спину. Она словно знала, что ее ждет. Боялась, но была готова и как будто хотела поскорее с этим покончить. Она встретилась взглядом с Соно и, улыбнувшись, облегченно выдохнула. Ниджая это удивило. Она что, глупая? Чему она радуется?

– Особенная… – повторил Хикаро, тоже наблюдавший за ней.

Соно надеялся, что старик одумается и после клеймения они уйдут вдвоем: он не хотел тащить с собой еще и девчонку.

Подошла ее очередь ставить метку. Она робко шагнула к стражнику, и тот, резко развернув ее к себе спиной, начал диктовать клятву, которую она должна была повторять за ним.

– Я, Юриэль Мао, отказываюсь от отца своего. Отрекаюсь от бога Ара и пути, что проложил мне Всевидящий. Теперь я принадлежу своему господину, вверяюсь ему и отдаюсь всецело. Во имя Ренриса Бада, во имя клана «Или». Я готова принять свою новую жизнь.

Раскаленный металл прожег нежную детскую кожу, и девочка громко взвизгнула, словно поросенок, которого пытаются поймать перед праздничным ужином. Дети, стоявшие за ее спиной, столпились и, держась друг за друга, наблюдали за ней. Ее отпустили и выдали новую рубаху, которую она тут же натянула на себя. На ткани в районе лопатки расцвело багровое, быстро растущее пятно. Вытерев рукавом слезы, юная арасийка подошла к мальчику, который изгоем стоял дальше всех. Он был чуть старше и выше нее. Испуг сошел с его лица, а поднятые брови и наклонившаяся ей навстречу голова выдали удивление. Она что-то шептала ему на ухо, а он завороженно слушал. Соно тоже стало любопытно, но Хикаро отучил его совать свой нос в чужие дела. Дети закончили разговор, и арасийка встала в строй к уже давшим клятву детям и взрослым. Она вновь посмотрела на Соно, а тот резко отвернулся, делая вид, что разглядывать облака на небе ему куда интереснее, чем ее.

– Я не хочу ей помогать.

– Равнодушие – это высшая жестокость. Разве этому я тебя учил? – Хикаро, как обычно, сыпал мудрыми фразами.

Советники продолжали стоять и наблюдать. Господин давно покинул их, уединившись в своем дворце. Все ждали, когда палач поставит последнюю метку, когда все похищенные потеряют свободу и обретут новую жизнь.

Соно старался не смотреть в сторону жителей бараков. Ярость сразу окутала его сердце, а разум требовал мести. Убийцы и воры, жившие в этом клане, вызывали у него отвращение. Учитель разрешал ему ненавидеть. Не переучивал и не переубеждал, а лишь напоминал, что именно клан «Или» спас ему жизнь. Но Соно знал, что благодарить за это нужно только Хикаро.

– Пойдем, надо успеть забрать девочку до того, как их уведут.

И вот его учитель опять бросается на помощь незнакомому ребенку.

– Хикаро, тебе этого мальчишки мало? Господин разозлится, когда узнает.

Один из советников толкнул старика, но тот, не обращая внимания, направился к Зачистке. Он шел медленно, ковыляя и прихрамывая.

– Подождите тут.

Юный ниджай обогнал остановившегося старика и, слившись с толпой, подошел к девочке. Стражники недоверчиво смотрели на Соно и переглядывались с советниками. Хикаро молча кивнул им, и те, получив разрешение, продолжили уводить детей и взрослых.

– Идем. – Соно схватил арасийку за локоть и потянул, уводя от толпы.

Он старался не смотреть на нее, чтобы не смущать и не смущаться самому. Она, к его удивлению, легко поддалась и, не сопротивляясь, шла за ним. Другие дети начали оглядываться, надеясь, что их тоже заберут. Соно чувствовал, что все следят за ними. Стражники их подгоняли, но те, сворачивая головы, продолжали провожать Соно взглядом. Интерес их угас, когда кто-то споткнулся и повалился на землю. Хикаро же направился навстречу Соно и Юриэль, чтобы как можно скорее увести их двоих от любопытных глаз.

– Не бойся, особенная, мы вылечим твой ожог. – Учитель подошел к ним и одарил девочку приветливой улыбкой.

– А я и не боюсь, знаю, что вылечите.

По выражению ее лица Соно понял, что она говорит правду.

Хикаро гордо поднял подбородок.

– Теперь в нашем клане появился маленький сиаф. Не переживай, с нами не пропадешь.

Хикаро накрыл ее своей мантией, а затем все трое направились вверх по горе к своей тихой и уютной минке. Там-то и началась их история.

«Как же холодно!» Это первое, о чем подумал ниджай, когда вновь проснулся и пришел в себя. Окно раскрыто нараспашку, очаг погас. Ему снилась Юри, и вот она вновь перед ним. Сиаф, в чем-то перемазавшаяся, со взъерошенными волосами, доставала с полок разные баночки, а затем смешивала их в ступке. Соно попробовал привстать, но у него не получилось: спина все еще болела.

– Ты проснулся?

Удар о кровать остался незамеченным. Юри быстро налила в чашку отвар и подбежала к Соно.

– Пей.

Пока она поила его все той же горькой травяной жидкостью, он вглядывался в ее лицо. Этой ночью она не спала. Покрасневшие глаза часто моргали, волосы мешали ей, падая на лицо, и она усердно сдувала их, морща нос.

– Лежи и не двигайся, еще рано для этого, но тебе уже лучше. Ты спал целый день.

Когда Соно допил, она встала и закрыла окно.

– Ты учил меня температурной терапии. Помнишь?

Ниджай нахмурился. Ему сложно было думать и уж тем более что-то вспоминать.

Она взяла со стола выцветший сверток и, накрыв Соно покрывалом, села рядом и принялась читать вслух, водя пальцем по пергаменту:

– Сухое тепло улучшает циркуляцию жидкости в организме, расширяет сосуды и снижает мышечное сокращение. Холод же сужает кровеносные сосуды и снимает отек. Чтобы добиться желаемого результата, методы надо чередовать.

Свернув пергамент, она продолжила:

– Мы стараемся сначала согреть тебя, а потом воздействовать холодом. Ин Лик очень помогает – они вместе с Тимсом принесли тебя сюда. Отвар, который ты выпил, снял боль. Ты даже не бредил, пока спал, представляешь? Ты, конечно, что-то бормотал, но лихорадки у тебя не было. А еще…

Она приободрилась. Ей никогда не приходилось заниматься лечением и практиковаться в знании рецептов. Она радовалась проделанной работе, и Соно гордился ею.

– А еще я смогла найти рецепт мази. Мне пришлось залезть к тебе в шкаф и порыться в тех толстенных книгах. Ингредиенты в половице все перепутались, я еле отыскала это алоэ. Еще и все масла нюхать пришлось. В носу теперь щиплет. Но зато я остановила гноение и кровотечение. Я поищу еще рецепты, может, найду, как ускорить заживление ран. Не переживай, со мной не пропадешь.

Юри улыбнулась ему: искренне, успокаивающе. Соно сразу поверил ей. Напряжение ушло, страх следом покинул тело, и, кажется, даже раны стали болеть меньше. Дыхание успокоилось, стало свободным и легким. Он улыбнулся в ответ, отчего она скромно хихикнула.

– Разожгу очаг, и скоро станет тепло.

Соно знал, что она плохо умела это делать. Спички все время гасли, огонек не успевал коснуться трута и сухих дров. Сколько бы он ей ни показывал и ни учил, ему все равно приходилось каждый вечер заглядывать к ней в минку, чтобы разжечь маленький очаг в комнатушке.

Она сосредоточенно побросала дрова в каменное углубление, а потом, усевшись рядом, принялась чиркать спичками о коробок. Наблюдая за ее тщетными попытками, Соно улыбнулся и медленно провалился в сон. Ему снились Юри и огонек, который она все-таки смогла разжечь.