Текст книги "Наши судьбы сплелись"

11

В девять часов пять минут Кайл открыл один глаз. У него болела голова. Мигрень давно проснулась и атаковала. И не только из-за выпитого накануне виски. Кайл подумал о том, что его самолет вылетает только в шестнадцать двадцать. До вылета надо было побывать у гитарного мастера, забрать костюм Пэтси, еще раз переговорить с адвокатом и вернуть взятую напрокат машину… Джейн оставила брату горячий кофе и записку: «Я весь день в суде. С Дэном я поговорила». Музыкант проглотил три чашки кофе и два маффина, потом проверил свой телефон. Сообщение от Чака Гэвина подтверждало получение документов и пересказывало суть заявления в страховую компанию.

– Новость неплохая. Я собираюсь доказать, что ты никак не мог объехать этого безмозглого мальчишку.

Кайл, в свою очередь, написал записку Джейн: «Вчера ты сказала мне, чтобы я одним камнем убил трех зайцев. Сделал что-то такое, чтобы начать новую жизнь. Это удалось». Потом он записку порвал. Эти слова были продиктованы гневом. Кайл взял другой листок: «Буду здесь 24-го. Я тебя люблю. К.».

Сестра все поймет. 24-е могло означать только 24 декабря, дату их ежегодной встречи. Ровно через девять месяцев.

Душ не принес Кайлу никакого облегчения. Как и время, размышления и несколько часов посредственного сна. Все выглядело так же, как и накануне. «Я должен ее увидеть».

Кайл оделся и подумал: раз ничего не изменилось, значит, и география не изменилась за прошедшую ночь. Он позвонил Дженис, любимейшей портнихе Пэтси, и попросил, чтобы она отправила готовый костюм к гитарному мастеру. За три секунды Кайл собрал свою сумку и, не откладывая больше, не раздумывая, поехал к дому Корин. Свернув на ее улицу, он увидел большой белый дом. Белого «Ягуара» на подъездной дорожке не было. Кайл остановил машину поодаль, как и накануне. Позвонить на домашний телефон? Их номер он запомнил. Но эта идея была не слишком хороша, потому что машина Негодяя могла стоять в гараже. Джек явно не обрадуется, услышав в трубке голос Кайла.

Он долго сидел в раздумьях. Спрашивал себя, не сидит ли Корин в больнице у изголовья сына? Что она говорила накануне? Об этом – ничего. Может быть, позвонить в дверь и сказать, что адвокату понадобились какие-то сведения… Это было и рискованно, и глупо. Кайл убедил себя, что должно быть другое решение. «А почему бы просто не справиться о здоровье Малколма?» – спросил он себя в ту секунду, когда Корин с прогулочной коляской вышла из дома. Удача? Кайл почувствовал странный укол в сердце.

Ему хватило присутствия духа, чтобы не выйти из машины, а последовать за Корин на расстоянии. Она прошла метров двести-триста, потом перешла через дорогу и направилась к небольшому супермаркету.

– Спасибо, – вслух произнес Кайл.

Он выждал, чтобы Корин скрылась за дверью, и вышел из машины, предварительно проверив, нет ли на горизонте Джека-Негодяя. Кайл вошел в магазин. Огромные рекламные часы яркими цифрами показывали время – одиннадцать часов три минуты – и температуру – 50˚ по Фаренгейту[2]2
  10˚ по Цельсию.


[Закрыть]. Он поискал взглядом фигуру Корин среди стеллажей и заметил ее волосы, соскользнувшие вперед, когда она нагнулась, чтобы взять упаковку йогурта.

12

– Здравствуйте! Как поживаете?

– О! Здравствуйте, – ответила Корин, оглядываясь по сторонам.

Значит, он правильно понял, что она боится Джека.

– Я должен с вами поговорить.

– Не здесь, – прошептала она.

– Где скажете.

Корин, поколебавшись, негромко ответила:

– Выйдите из магазина, поверните направо, через три улицы от магазина есть детский парк. В глубине найдете площадку с качелями.

– Я буду ждать вас там.

С неистово бьющимся сердцем он прошел по маршруту, указанному Корин. Сосчитал улицы. Пересек парк. Качели действительно были скрыты от посторонних глаз. Весенние цветы служили фоном для песочниц и горок. В этот час на скамейке не было ни одной матери семейства. Кайл выбрал скамейку в глубине, совсем не на виду. Он прислушался к шумам. Потом отключил телефон. Вероятно, ему удастся провести с Корин всего лишь несколько минут, и Кайлу не хотелось, чтобы несвоевременный звонок сократил это время. Кайл поднял голову, уверенный в том, что услышал вдалеке скрип песка. Спустя несколько секунд появилась Корин. Ветер приподнял ее волосы. Они упали ей на лицо, и она убрала их и пригладила. От нее исходило нечто такое, что Кайл смог бы описать только с помощью музыки. Но разум напомнил ему, что это свидание вдали от чужих глаз было всего лишь доказательством. Корин не хотела, чтобы ее видели в обществе другого мужчины. «Но значит ли это, что она не любит Джека?»

– Здравствуйте, – сказала она.

Кайл встал. Он вежливо протянул ей руку, хотя ему хотелось обнять ее… Вот так. В эту наносекунду, точно как накануне, у него возникло прозрачное и неукротимое желание обнять ее. «Hold you in my arms…» Именно это потрясло его и волновало до сих пор, но он ответил, взволнованный, счастливый, встревоженный и улыбающийся:

– И снова здравствуйте.

Они сели рядом. Кайл спросил, как себя чувствует Малколм. Корин ответила, что операция, которую ему сделали рано утром, прошла без проблем. Еще одна операция не потребуется. Джек уехал в больницу поздно вечером, после того как отвез их с Дейзи домой, а она сменит его сегодня после обеда. Врачи заверили, что сын поправится быстро.

– Я чувствую себя виноватым, – признался Кайл.

– Я тоже.

Потом Корин быстро добавила:

– Это несчастный случай.

Кайл посмотрел ей в глаза. Она выдержала его взгляд.

– Если хотите, мы могли бы вместе позавтракать.

Как и накануне, Корин покраснела и опустила голову.

– Не думаю, что это прилично.

– Простите меня, я не хотел поставить вас в неловкое положение, – пробормотал Кайл, злясь на себя за свое предложение.

– Мне бы этого хотелось, – выдохнула Корин, удивленная собственной смелостью.

Корин подняла на него глаза, и он уцепился, как мог, за… то, что смог. За правду. Он рассказал о том, что почувствовал. Что Джек, возможно, «вел себя неподобающим образом» по отношению к ней. Корин выслушала, ничем не выдавая своих чувств, и ничего не ответила. Тогда Кайл продолжил:

– Я был на парковке перед больницей вчера вечером, когда парнишка на роликах остановился перед вашей машиной. Что произошло?

– Джек был в ярости, потому что тревожился за Малколма, и…

– Корин, – остановил ее Кайл.

Он впервые назвал ее по имени.

– Мой отец избивал мою мать. Потом он ее убил. Это…

Закончить он не смог. Слова не сорвались с его губ.

– Я понимаю, – ответила она, настолько взволнованная и сбитая с толку, что торопливо заговорила о том, что Джек много работает, что у него очень хорошее положение, что он хороший муж… – …и он любит детей и меня.

– А вы?

– Я?

– Вы любите мужа?

Что-то зашумело в ветках позади них, и Корин торопливо встала. Это вспорхнули птицы.

– Мне пора возвращаться, – сказала она.

Кайл не осмелился повторить свой вопрос и перешел к самому важному. Он протянул Корин визитную карточку Джейн и объяснил, чем занимается его сестра. Сказал, что в центре, которым она руководит, находят приют женщины, когда им это необходимо, что они проводят там столько времени, сколько им требуется для восстановления. Что там они в безопасности. Что их там слушают и понимают… Корин взяла карточку, посмотрела на нее секунды две и вернула Кайлу.

– Вы, должно быть, считаете мое поведение неуместным?

Корин покачала головой.

– При других обстоятельствах вы бы согласились позавтракать со мной?

Корин чуть улыбнулась, Кайла это потрясло.

– И вы бы рассказали мне о том, что любите и что не любите?

Она снова улыбнулась, нагибаясь, чтобы поправить шапочку малышки Дейзи, которая ухитрилась ее снять. Кайл добавил, что он бы тоже хотел позавтракать с Корин. Из страха, что она улетит вместе с ветром, он спросил, что ей нравится в этом парке.

– Ветки этой березы.

Корин ушла, и Кайл снова рухнул на скамью. Он долго сидел неподвижно. Как будто стрела попала ему прямо в сердце. Корин не колебалась. Как такое возможно? Как прийти в себя после такого?

Он закрыл глаза и стал ждать, когда мартовский ветер заморозит его. Тогда он сможет подняться на поверхность. «Hold you in my arms…»

«Как прийти в себя после такого?»

13

Никогда в жизни у Корин так не тряслись колени. Как она осмелилась сделать все это за такой короткий отрезок времени? Она? Корин посмотрела на часы и точно подсчитала минуты. В одиннадцать часов три минуты она встречает Кайла у холодильника с йогуртами в супермаркете. В одиннадцать часов сорок шесть минут она открывает дверь своего дома. Сорок три напряженные минуты. «Самые напряженные в моей жизни?»

Она с каким-то нежным и незнакомым ей наслаждением держала на руках Дейзи. Нет, накануне Корин не ошиблась. Кайл почувствовал «то самое». Он говорил о ней. Он видел ее насквозь. И… он хотел бы позавтракать с ней. В течение сорока трех минут ее жизнь совершенно не зависела от воли Джека.

Корин не была глупой. Она поняла, что Кайл живет с виной за смерть матери. И еще она поняла, что при других обстоятельствах они могли бы вместе позавтракать. Но потребовалось бы куда больше других обстоятельств, чтобы их судьбы сплелись иначе. Больше. Намного, намного больше.

Но здесь, сейчас, в их общем настоящем, это было всего лишь пустое пожелание. В этом измерении, в этой вселенной реальная жизнь разлучала Кайла и Корин. В этой жизни, в эту минуту Корин видела страшное отчаяние Кайла, но не свое собственное. Она уже толком не помнила, что сказала. Или почему она это сказала.

Малышка Дейзи что-то пролепетала, сидя на своем высоком стульчике. Корин прошептала ей, что пюре скоро будет готово. Да, ее реальность была тут. Перед ней и в ее животе. Гладя щечку дочери, она подумала о том, что благодаря Кайлу приоткрылась дверь… «Но такого рода дверь ведет в мир, который существует только в романах. В реальной жизни такого рода дверь снова закрывается». Микроволны открыли дверь Корин. Уже совсем скоро Корин откроет дверь Малколма, и… «Я обниму моего сына».

* * *

И все же то, что она увидела в те сорок три минуты, будет ее преследовать. Неотступно.

14

Кайл сел в один самолет, потом в другой. Преодолел тысячи километров и несколько часовых поясов. Он чувствовал себя опустошенным. Словно в кошмаре, когда останавливаешься на краю черной бездонной бездны, одно неверное движение, и ты летишь в пропасть.

– Прошу прощения, не могли бы вы дать мне автограф? Это для моей дочки.

– Да, конечно, – вежливо улыбнулся Кайл.

Отец семейства, одетый как бизнесмен, протягивал ему фотографию: в гавайских шортах и шлепанцах он одной рукой обнимал жену, другой – дочь.

Кайл снова улыбнулся. Он хотел бы оказаться на месте этого отца и согласился бы даже на шорты и шлепанцы.

– Ее зовут Корин.

Кайл поднял глаза, его взгляд стал задумчивым.

– Ко… Как пишется это имя?

– К-О-Р-И-Н. У дочки французское имя. Спасибо. Вы шикарный парень.

Кайл пожал сильную руку и подумал, что ему повезло, раз этот человек оказался именно в этом самолете.

Удача… Корин…

И тут внезапно пришли ноты. Кайл быстро схватил свой блокнот и написал лейтмотив для трех мелодий. Они звучали хорошо. Оставались слова, но Кайл был слишком сбит с толку, чтобы их увидеть. Они должны были созреть в нем, чтобы в конце концов он смог собрать урожай. Все как в жизни, если подумать. Март – это ведь весенний месяц. Не так ли?

* * *

Пэтси не встречала его в аэропорту, и Кайл пожалел об этом. Стив объяснил, что Пэтси вышла из себя. Кайл сразу представил вспылившую Пэтси.

– Она сказала, что каждый раз, когда ты летаешь в Сан-Франциско, там случается какое-нибудь дерьмо.

– Я не мог предвидеть, что собью мальчика!

– Остынь, Кайл! Я не Пэтси и не люблю ссориться по пустякам. О несчастном случае поговорим позже. А пока бери такси и отправляйся спать, раз у тебя болит голова.

– А ты куда?

– Репетировать.

– Вы все там?

Стив прямо посмотрел в глаза Кайлу.

– Где Пэтси?

– Там, где ей заблагорассудится… Но она к нам потом присоединится.

– Я еду с тобой.

– Нет, ты больше нуждаешься в хорошем сне, чем в репетиции.

– Уверен?

– Абсолютно уверен.

Стив взял багаж друга.

– Надеюсь, ты не забыл новый костюм Пэтси?

Кайл покачал головой и добавил, что сумел забрать его, да еще привез подарок от Билли – новую бас-гитару, которая обещала стать настоящим чудом.

– А твоя гитара?

– Ко мне звезды проявили меньше милосердия, чем к Пэтси.

– Как только доберешься до гостиницы, сразу ложись в постель.

Стив похлопал Кайла по спине, и тот направился к стоянке такси.

– Эй, Кайл! Лови!

Кайл вытянул руки, чтобы поймать то, что ему бросил Стив. «Это» оказалось мягким и меховым. Кайл собрался отшвырнуть «это» подальше, но Стив жестом показал ему, что «это» надо надеть на голову.

– Здесь холоднее, чем в Братиславе! С момента нашего приезда выпало уже полтора метра снега!

Тротуары Москвы в самом деле были засыпаны серым и грязным снегом. Затянутое облаками небо сливалось с асфальтом. У Кайла все еще было странное чувство, что он в самолете. Его не отпускало ощущение движения, оно преследовало его даже в постели. Он бы не мог с точностью назвать день недели и время. Такси неслось, словно сумасшедшее. Устраивало слалом посреди дороги. Желудок у Кайла свело, и он подался вперед, чтобы попросить водителя сбавить скорость. Тот пожал плечами, пробормотал что-то нечленораздельное и поехал со скоростью черепахи. До гостиницы они добирались больше часа. Но Кайлу было наплевать. В Москве наверняка тоже были мальчишки, которые выпускали руку матери, чтобы догнать неизвестно что…

Как только Кайл вышел из машины, таксист сорвался с места, едва не обдав пассажира смесью снега и грязной воды. Кайл вошел в вестибюль отеля. Номер 312. Когда Кайл открыл дверь апартаментов, там никого не было. Он сбросил одежду на кресло в спальне и рухнул на кровать. Он замерз до такой степени, что уснул с шапкой на голове.

15

– Который час?

– Полдень, – ответила Пэтси.

Она сидела в кресле лицом к нему, скрестив ноги и поставив их на край кровати. Ее сапоги были грязными и мокрыми. Но Пэтси такие детали никогда не волновали. Она рассматривала Кайла, а он уставился на потолок, высокий и очень белый. Тот сиял ярче, чем снег накануне, но все равно не так ярко, как монументальная хрустальная люстра, ослеплявшая всеми лампочками. В точности как Пэтси. Кайл нашел ее очень красивой. Не отрывая от него взгляда, она сообщила, что здание гостиницы построено в XVIII веке, и реставрация лепнины на потолке, выполненная французскими мастерами, обошлась владельцу-миллиардеру в весьма внушительную сумму. Тот даже счел нужным упомянуть об этом на первой странице рекламного проспекта.

– Не говоря о фресках в холле и коридорах, отреставрированных итальянцами. Но, глядя на твою физиономию, я догадываюсь, что ты не сумел этого оценить.

Кайл не стал парировать ее выпад, он сказал:

– Ты здесь не ночевала.

Пэтси снова уперлась в него взглядом.

– Нет.

– Где ты была?

– Я не из тех женщин, которые ждут.

– Это я уже знаю, Пэтси.

– Зачем ждать, когда я заранее знаю, что ко мне вернется зомби?

– Ты в самом деле думаешь, что я мог туда не ездить?

– И что это изменило? Ты даже не пошел на похороны.

– Мне нужно было слетать в Сан-Франциско.

– Дурацкий ответ, Кайл. Повторяю: что изменил твой приезд туда? Джейн отлично справилась бы с бумагами. Ты же дал ей доверенность.

– Мне нужно было своими глазами увидеть его имя на могильном камне.

– Как будто в этом была хоть какая-то срочность.

– Черт побери, Пэтси! Я не пропустил концерт! Я ничего не пропустил…

– Нет. Но ты дерьмово выглядишь.

Кайл схватил шапку, валявшуюся рядом с ним в кровати, и швырнул ее в Пэтси. Она водрузила ее на голову и сказала, что было бы профессионально порепетировать хотя бы немного перед вечерним концертом.

– Где ты была? – повторил он свой вопрос.

– Где мне заблагорассудилось, если выражаться словами Стива. И это касается только меня.

– Но я живу с тобой.

– А я живу с тенью, – метко парировала Пэтси.

Кайл не стал возражать. Она была права. Как давно они не общались по-настоящему? О, разумеется, в сексе все было отлично. Алхимия их совместной работы тоже никуда не исчезла. Но, сказав, что она живет с тенью, Пэтси попала в точку. Когда они оставались одни, что-то оказывалось между ними. Кайл предпочитал молчание. Пэтси предпочитала выяснять отношения и ждала ответов на вопросы, на которые Кайл считал опасным отвечать. Поэтому да, временами, в определенных обстоятельствах Кайл становился тенью самого себя. А Пэтси не любила наносить удары в пустоту. Она встала.

– Если бы ты меня послушал, то не полетел бы на похороны и не сбил бы того мальчика. Само собой разумеется.

Кайл сел в постели.

– Пэтси, прошу тебя. Это последнее из того, что я хотел бы услышать.

– Видишь ли, я тоже. Я только надеюсь, что родители не сделают нам убийственную рекламу.

– Они не из таких.

Кайла не оскорбили ее слова. Нормальные рассуждения. Пэтси говорила от лица остальных и подвела итог разговорам, которые они вели в его отсутствие. Кайл встал с постели и прошел в ванную. Пэтси последовала за ним.

– Думаю, эти люди не знают, кто я и чем занимаюсь. Мы для них не существуем, – сказал он.

Во взгляде Пэтси появилось удивление. Кайл ответил, глядя на нее в зеркале:

– Ну да, мы не настолько знамениты, как нам хотелось бы думать, но в такой ситуации это нам только на руку.

Пэтси развернулась и сказала, что присоединится к остальным.

– Закажи мне кофе.

– Иди к черту!

После душа Кайл натянул два пуловера, подобрал шапку, валявшуюся на полу, и отправился в апартаменты Стива, которые всегда служили местом для собраний. Надо было отчитаться. В глаза бросилась яркая фреска в очень длинном коридоре. Пухленькие ангелочки восседали на еще более пухлых облаках и вели странную битву с дьяволятами в стиле рококо под взглядами юной пастушки и рыжего кудрявого охотника в лосинах. Кайл подумал, что итальянским реставраторам хотелось есть, потому что щеки девушки были круглее и румянее персиков. В животе заурчало, желудок требовал чашку обжигающего кофе. Кайл прибавил шаг и надел шапку.

* * *

Трое других членов группы смотрели русские политические дебаты, сложив руки на груди и глядя в пустоту. Пэтси, скрестив ноги, положила их на низкий журнальный столик.

Кайл уселся в свободное кресло и рассказал все. Все то, о чем не говорил по телефону. Он был точен в деталях. Не забыл о зеленой курточке Малколма и его носках с красивым синим пауком на красном фоне. Он рассказал о сержанте О’Ниле и о его ремне, который, должно быть, впивался ему в живот. О едком запахе в том помещении, где медсестры выкачали из него литр крови. Обо всем, кроме того, что он почувствовал к Корин. И того, что она разбудила в его душе. Это было под грифом «секретно». Папка, спрятанная на самой дальней полке его сердца, с написанным на ней именем Корин. Эта папка принадлежала только ей и ему. «Наш секрет».

– Почему этот паршивый мальчишка отпустил руку матери? – спросил Джет.

– Он сказал, что увидел белку. Но коп нашел мячик.

– Парень лгун? – поинтересовалась Пэтси.

– Какая разница, за чем именно он побежал?

– Это для тебя нет никакой разницы, за чем побежал мальчик, – поправила она, немного повысив голос.

– Остается только ликвидировать всех белок на земле, чтобы мальчишки были в безопасности, – вмешался Стив, пытаясь разрядить обстановку.

– Черт побери, Стив!

– Что? Почему ты все время орешь, Пэтси?

– Потому что ты решил, что…

– Прессе ничего не сообщат, – прервал их перепалку Кайл, – если вас это волнует. Сержант О’Нил обещал мне.

– А персонал больницы?

– Я не раздавал там фото с автографами, и никто, за исключением копа…

– Что об этом думает Чак? – не дал ему договорить Джет.

Кайл не ответил, оглядел каждого по очереди. Он вспомнил носки Малколма и понял, что ему следовало послать мальчику. Снова заговорил Стив:

– Чак думает, что чек будет внушительным.

– Не может быть даже речи о том, чтобы это коснулось вас. В той машине я был один. Вы можете воображать что угодно, но это был всего лишь… чертов несчастный случай. И даже если это попадет в прессу, то ничего скандального в этом не было. Я был трезв, и, по мнению копа, я никак не мог избежать наезда. Чак знает, что делать. Я ему доверяю.

– То есть процесса не будет?

– Нет. Безусловно, нет.

– Безусловно? – настаивала Пэтси.

– Это никому не нужно. Несчастный случай касается только меня. Все, закрыли тему.

Этот допрос и рассуждения друзей ничуть не шокировали Кайла. Музыкальная группа – это предприятие. С имиджем, который следует оберегать, с собраниями, стычками и борьбой, чтобы всем вместе двигаться вперед.

– Ладно, теперь давайте поговорим о том, что касается нас, – сказал Джет, отодвигая ноги Пэтси. – Ты вроде говорил, что у тебя есть две-три идеи?

– Да.

– Давай посмотрим, что тебе пришло в голову.

Кайл быстрым шагом вернулся к себе в номер и принес блокнот. Заодно он захватил и гитару. Устроившись на стуле, он сыграл первый мотив, который сочинил в самолете. Потом еще два.

– Где ты это написал? – спросил Стив.

– В самолете. Из этого можно что-то сделать? – с тревогой спросил Кайл.

– Из первого – да, – твердо сказала Пэтси и встала. – Из второго – возможно. Но из третьего – нет, ничего. Слишком, слишком грустно. Нет, слишком плаксиво.

– Я не согласен, – вмешался Джет. – Мне нравятся первые два мотива. А третий… третий заслуживает хорошего лифтинга.

– Нечего возиться с помойкой! – отрезала Пэтси. – Никогда в жизни не стану это играть.

Остальные промолчали, но улыбнулись понимающе и с юмором. Они наизусть знали эти «никогда в жизни». Все. Их было в избытке. «Никогда в жизни не стану носить розовое. Только если туфли». «Никогда в жизни не стану готовить и стирать». «Никогда в жизни не стану гладить чьи-то тряпки, только свои»…

– А ты что скажешь, Стив? – спросил Кайл, поворачиваясь к мудрецу их квартета.

– Мне нравятся все три. Даже третий. Я думаю, из него можно что-то выжать…

– Стив, ты баба.

– Пока нет, но я думаю о бабах. Цыпочки любят такую музыку. Во всяком случае, «нормальные», не такие, как Пэтси, которая уже много лет обрушивает на нас свои «никогда в жизни»…

Она ответила ему улыбкой, которая свалила бы с ног целый полк, и объявила, что им крупно повезло, так как у нее больше юмора, чем у большинства так называемых нормальных девушек. Кстати, добавила она, им пора ехать. Времени уже много, и вечерний концерт никто не отложит. Все повернулись к Кайлу.

– Все будет в порядке. Я в форме.

– Прими еще раз душ и выпей литр кофе.

– Думаю, больше всего мне нужно поесть, – сказал он.

– Чего тебе хочется?

– Без разницы. Только бы съедобное. Вы ели что-нибудь вкусное?

– Холодные равиоли! – со смехом ответили остальные.

– Они еще остались?

Музыканты собирались, пока Кайл наспех проглотил то, что ему принесли с кухни. Он бы и в самом деле предпочел равиоли странному вареву из неизвестного мяса и какой-то жуткой картошки.

– Послушай… – Стив нагнулся к его уху, когда они оказались в коридоре одни.

– Что?

– Джет ошибся, когда спросил, что пришло тебе в голову. Это пришло тебе не в голову, это пришло в сердце.

– Это вопрос, Стив?

Тот улыбнулся.

– С каких это пор мне нужно задавать тебе вопросы?

– Ты думаешь, что с этим можно работать?

– Точно.

– Пэтси никогда не согласится.

Стив рассмеялся.

– С каких это пор мы боимся «никогда в жизни» Пэтси? Давай, пошевеливайся! Нас ждут.