Текст книги "Галерея мужских пороков"

– Неприятности?

Алиса резко обернулась и уставилась на Римму.

– Ага! Тут как тут! – заявила она. – Ну, что мне делать?

– Все, что пожелаешь, – усмехнулась Римма. – Я к твоим услугам.

– А что это ты такая добрая? – Алиса закурила и устремилась к скамейке.

– Я тебе кое-что должна, – ответила Римма.

– Интересно! И что же?

– Долгая история.

– Знаешь, у нас диалог, как в кино! – Алиса плюхнулась на лавочку и поставила на колени сумку. – Я тебе сейчас скажу, что никуда не спешу, а ты…

– А я тебе расскажу в следующий раз, – твердо произнесла Римма.

– Да ну? И никакие уговоры не помогут?

– Ты хочешь стать ведьмой?

– А разве я еще не она? Кстати… – Алиса порылась в сумке. – Вот твоя зажигалка.

– Спасибо, – рассеянно поблагодарила Римма. – Нет. Тебе еще предстоит многое узнать.

– И как? Есть курсы?

– Пойдем, – распорядилась Римма и, не дожидаясь Алисы, встала и направилась к выходу с бульвара.

Они остановились рядом с черной «Ауди ТТ». Сообразительная Алиса запомнила номера – на всякий случай, устроилась рядом с Риммой и вздохнула, вспомнив о восхитительном «Шевроле Корвет».

Они приехали на Пятницкую, припарковали машину возле настоящей старомосковской развалюхи – кривой двухэтажный дом с аркой, вошли в эту самую арку. Римма отперла покрытые ржавчиной ворота, и они очутились в крошечном сыром неуютном дворе. К двухэтажному дому, что фасадом выходил на улицу, примыкал другой, пятиэтажный, с одним подъездом, куда они и направились.

Подъезд, казалось, врос в землю – так просело строение, а внутри со стен осыпался не один слой краски – последний нанесли, наверное, лет двадцать назад. Но самой удивительной была лестница – винтовая, крутая лестница с покосившимися ступенями, отчего казалось, что ты в башне. Они поднялись на третий этаж, и Римма завозилась у высоченной двустворчатой двери. Отперев замки, пропустила Алису внутрь, вошла следом и зажгла свет.

– Ничего себе! – удивилась Алиса.

Это была старая, отвратительная квартира, в которой стены словно завалились, сгорбились под грузом прожитых лет. Полы покрывали облезлые доски, потолки осыпались, и было холодно, будто дом не знал центрального отопления.

– Мда… – произнесла Римма. – Это не Эрмитаж. Но приобретение перспективное. Сделаем тут капремонт, починим подъезд… Проходи.

Алиса пошла прямо и очутилась в не очень большой – метров двадцати комнате, окна которой выходили на Пятницкую. Здесь было не так противно, как в прихожей, – стоял диван, стол, на окнах висели приличные шторы.

– Пойду поставлю чайник! – покричала из коридора Римма и потопала на кухню.

У Алисы испортилось настроение. Как-то гадко здесь было. Выражаясь драматически, Алиса чувствовала беду – преддверие нехороших событий, но не могла сосредоточиться на этой мысли – она все ускользала, и ей было не по себе в незнакомой пустой квартире с незнакомой женщиной. Она-то ожидала… чего-то сказочного? Замечательного?

Скорее – да, но что она знает об этом мире? В конце концов, надо же как-то выпутываться, а Римма может помочь.

Прошло минут десять, прежде чем Римма вернулась с подносом, на котором стоял чайник, чашки и вазочка с шоколадными конфетами.

– Условия здесь, конечно, жуткие, – сказала она.

Алиса сделала глоток чаю и уставилась на собеседницу.

– Готова? – поинтересовалась та.

– Вроде бы.

Римма ушла в соседнюю комнату и принесла книгу. Алиса сразу позабыла о предчувствиях – это была не книга, а КНИГА. Сразу стало понятно, какая она старая – ей лет триста, а может, пятьсот, но она изумительно сохранилась. Черная бархатная обложка украшена черным же жемчугом, раухтопазами, гранатами и большим агатом в середине, на котором выгравирован текст на неизвестном Алисе языке.

– Ух ты! – воскликнула она и потянула руки к книге.

Римма легонько шлепнула ее по ладоням.

– Кыш! – сказала она. – Имей терпение. Это одна из самых сильных книг по… магии. Ее переписывали всего пять раз: первоисточник был создан две тысячи четыреста лет назад, следующий экземпляр обнаружился в шестьсот двадцать четвертом году нашей эры, еще один – спустя семьсот лет, ну, а этот был сделан пятьсот девятнадцать лет назад.

– Офигеть! – изумилась Алиса.

– Здесь собраны древнейшие знания, – продолжала Римма. – Воспользоваться ими может не каждый, но твоя родственница переписывала эту книгу, так что – кто знает?

– Моя родственница? – Алиса чуть не сползла со стула.

– А ты не знала, что у тебя в семье были очень сильные колдуньи? – улыбнулась Римма.

– И бабушка?

– Насчет Лианы трудно утверждать однозначно, – Римма пожала плечами. – Ну, давай, пробуй!

Алиса положила руку на книгу и потрогала камни. Они были теплые и приятные. Она открыла том и перевернула первую страницу. Коричневатые, словно вымоченные в чае страницы. Крупный шрифт – чуть с наклоном, написано вязью.

– А в чем подвох? – поинтересовалась она у Риммы.

– Колдовские книги, мы их называем гримуары, не слушаются кого попало, – сказала Римма. – Если бы ты была слабой ведьмой, возможно, не смогла бы открыть эту.

– То есть я – сильная ведьма? – усмехнулась Алиса, ощущая неловкость – почему-то все это напоминало ей постановку в детском театре: какая-нибудь там Элли в раздолбанной Стране Чудес. Или где была крошка Элли – в Изумрудном городе?

– Тут главное – желание, – Римма откинулась на стуле. – Если у тебя хватило духа повелевать книгой, навязывать ей свои желания, значит, ты – сильная. Но пока ты – невежда.

– И как будет проходить учеба?

– Практически. Чего ты хочешь?

– Многого.

– Ну, а прямо сейчас? – спросила Римма очень серьезно.

Не то чтобы Алисе было неловко признаться. Все ее желания казались вполне осмысленными, несли практическую пользу, и их вполне можно было считать серьезными установками взрослой целеустремленной женщины, но… Она боялась произнести это вслух, боялась, что все это будет звучать как-то по-детски, словно мечты капризного, избалованного ребенка…

– Хочу вытолкать Олю из «Глянца» и отомстить Диме. И еще хочу мой «Шевроле», – храбро произнесла Алиса.

– Соперничество! – громко объявила Римма, и книга зашелестела страницами.

Алиса, будто завороженная, наблюдала, как переворачивается страница за страницей – пока книга не открылась на седьмом разделе под названием «Враги».

– О-о… – воскликнула Алиса. – Тут и заклинания, и зелья… Крутняк!

– Знаешь, я думаю, лучше начать с зелий, – предложила Римма. – Так будет надежнее. Ты все-таки еще не очень опытный маг, чтобы манипулировать более тонкими материями – такими, как чувства, а зелья – они везде зелья, действуют железно. Давай не будем делать очень крепкий состав – так меньше возни. Гарантия всего на год, зато совсем скоро у тебя будет результат. Годится?

– Как скажешь, – Алиса пожала плечами.

– Понятно, что ты будешь работать под моим руководством, но не сачкуй – тебе этот опыт пригодится, – пояснила Римма и поднялась со стула. – Чаю больше не хочешь?

Алиса покачала головой, и они прошли в другую комнату, где, кроме длинного стола и шкафа с приклеенными скотчем дверцами, находилось множество коробок.

– Заодно поможешь мне тут разобрать, – сказала Римма. – А то я совсем не успела обжиться.

Алиса поморщилась. Она что, уборщицей нанялась? Но пришлось ей, поджав губы, распаковывать коробки, расставлять по полкам различные склянки, банки, ступки, мензурки… Ка-ра-ул!

Наконец, часа через три последнюю коробку выкинули в коридор, Римма заварила кофе, и они приступили к самому интересному.

– Думаю, это подойдет, – Римма указала на заклинание, которое называлось «Укус кобры». Книгу она положила перед собой. – Вон там, позади тебя, синяя бутылка с соком анчара. Давай ее сюда!

У Алисы два раза случилась истерика. Она шесть раз уходила пить кофе. Дважды Римма позволила ей пригубить коньяк. Один раз она чем-то обожглась, Римма на нее наорала и приложила к большому пальцу, покрывшемуся пузырями, сухой оранжевый лист неизвестного Алисе дерева. Рана немедленно зажила.

– Дело не только в листе, – заявила Римма. – А в том, чем он пропитан.

В четыре часа ночи Алиса, находящаяся на грани срыва, только было открыла рот, чтобы сообщить о том, что у нее больше нет сил, как Римма объявила, что они все закончили.

– Не может быть… – выдохнула Алиса и плюхнулась на стул. – Все?

Она никак не могла взять в толк, почему подавать всякие банки и бутылки было так сложно. Ну, хорошо – долго. Но чтобы валиться с ног и обливаться про себя горючими слезами?..

– Устала? – поинтересовалась Римма, сверкая своей шикарной зажигалкой.

– Можно я тут засну? – Алиса привалилась к стене.

– Быть ведьмой – тяжелая работа, девочка, – усмехнулась Римма.

– А ты можешь не называть меня больше «девочкой»? – огрызнулась Алиса.

– Могу, – прищурилась Римма. – Но ты следующий раз думай – кто ты и кто я, перед тем как разговаривать со мной таким тоном.

Злиться не было сил. Алиса способна была только с интересом посмотреть на Римму, которая отчего-то казалась такой довольной, словно только что получила завещание Билла Гейтса со своим именем в качестве основной наследницы.

– Ну, что, я беру это… – Алиса указала на два небольших флакона. – И еду домой.

– Все помнишь?

– В сок не добавлять, в кофе тоже, про себя произнести заклятие, пока жертва пьет, – пробубнила Алиса.

– Умница! Ну, пока.

– Э-э-э… – Алиса растерялась. – А ты меня не подбросишь?

– Извини, – Римма развела руками. – У меня еще есть дела.

Глава 8

Совершенно случайно Алиса поняла, что люди ничего не знают о времени. Прошлое, будущее – понятия относительные, то, что было для тебя будущим вчера, сегодня – настоящее, а завтра – прошлое, и опять вся твоя жизнь, кроме текущей секунды – иллюзия… С ума можно сойти, если задуматься об этом всерьез. Все, что мы считаем окружающим миром, можно потрогать – кроме нашей собственной жизни, которая не более чем воспоминания, единственное доказательство коих – фотографии и слова других людей, что были рядом с тобой. Мы теряем друзей, теряем родных – и сами не понимаем, что теряем и себя тоже, потому что некому больше сказать: «А помнишь…» Может, все, что мы видели – сон, и кто знает, так ли это?

В детстве кажется, что мир невероятно огромен, и ты без сил валишься на скамейку, миновав пару-тройку кварталов, а став взрослым, обнаруживаешь, что твой мир был крошечным. В детстве кажется, что времени у тебя – океан, и его не переплыть, и ты никогда не повзрослеешь, и не сможешь сам ездить на метро, и никогда тебя не пустят в клуб на всю ночь – и вот ты вырастаешь, и не успеваешь считать дни, годы – они мчатся, как придорожные столбы, мимо которых ты несешься со скоростью двести километров в час.

Алиса смотрела на Олю, которая пила остывший чай, и никак не могла сосредоточиться на разговоре, потому что неожиданно – едва ли не против своей воли, открыла для себя новый мир. В этой новой действительности, которая и возбуждала, и пугала, важна была каждая секунда – в течение краткого мгновения происходили удивительные события, и время уже не бежало – ему некуда было торопиться. Алиса, хоть и была журналисткой, не смогла бы объяснить эту ниоткуда возникшую ценность каждой секунды, она даже не смогла бы выразить, в чем эта ценность заключается, но чувствовала, что между щелчками секундной стрелки много больше расстояния, чем она предполагала раньше.

Сначала она решила, что с ней что-то не в порядке – физически, что она дурно себя чувствует, но скоро догадалась – это просто события изменили ход: все казалось несколько замедленным, открылось слишком много подробностей, мир стал объемнее, ярче, и это странное новое видение ввело ее в ступор – она даже замолчала на полуслове, и Оля удивленно на нее посмотрела, но Алиса пришла в себя и ощутила, как мурашки бегут по коже от ее невероятного открытия.

Главное теперь – под любым предлогом выманить Олю из редакции.

– Оля, э-э… нам нужно поговорить, – сказала Алиса, прикрыв дверь в Олин кабинет.

– Ну, я готова, – зыркнула на нее Мысина.

– Знаешь, лучше не здесь, – Алиса изобразила смущение.

– Ты меня интригуешь, – усмехнулась Оля.

– Ты обедала? – поинтересовалась Алиса.

Конечно, она знала, что Оля обедала! Нарочно следила – ушла ли та в столовую, но вот сейчас, разумеется, изображала неведение.

– Вообще-то, да, – кивнула Оля.

– Э-э… Давай так – я пойду поем, а ты приходи минут через двадцать, выпьем чаю, – предложила Алиса.

Оля взглянула на нее с интересом. Если бы Оля была деловой девушкой, она бы решила, что вся эта история с обедом – полная чушь, и, самое главное, – она бы знала, что для серьезного разговора совсем не обязательно куда-либо выходить – если, конечно, твой кабинет не прослушивается – а кто будет прослушивать кабинет главного редактора глянцевого журнала? Но Оля, к счастью, не была деловой девушкой – она была девушкой, которая может часами трепаться на тему: «Позвонит ли он, если не позвонил в течение трех дней после первого свидания, и как понимать фразу „Спасибо за чудесный вечер“: „Я тебя хочу, но сейчас не могу“ или „Давай будем друзьями?“. Поэтому ей нравились все эти церемонии: важный разговор, непременно в кафе… Разумеется, она согласилась. И Алиса с легкой душой купила Оле творожный торт и чай, в который осторожно вылила содержимое флакона с наклейкой „Оля“. Бумажку оторвала и сожгла в пепельнице.

Алиса даже не придумала, что будет говорить. Она несла какую-то ересь на тему того, как ей хочется, чтобы у них был дружный коллектив, как она устала ссориться и какая Оля талантливая, просто они не понимают друг друга – но Алиса очень хочет ее понять…

«Я хочу, чтобы тебя не было в журнале», – твердила Алиса про себя, и от этого ее речь стала совсем путаной, но ей-то было наплевать – пусть Оля после своего увольнения считает Алису помешанной…

– А ты что здесь делаешь?! – услышала она пронзительный голос Тани Бек.

Алиса с надеждой уставилась на Бек, предвкушая немедленное и бесповоротное увольнение Оли.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась Оля, которая, естественно, после вчерашнего затаила неприязнь к генеральной директрисе.

– Тебя Алекс по всему зданию ищет! – воскликнула Бек.

– Ой! – всполошилась Оля. – Я же телефон в офисе оставила! Извини, – кивнула она Алисе. – Потом договорим.

«Я хочу, чтобы тебя не было в журнале!» – повторяла Алиса, которой уже мерещился обман, шутка, какой-то ужасный бесчеловечный розыгрыш с участием Риммы, Оли, всей редакции, всего мира…

Оля быстро допила чай, схватила сигареты и убежала.

Алиса еще немного поболтала с Бек и отправилась в редакцию в смешанных чувствах. С одной стороны, было нечто новое в ее теперешнем состоянии – будто она смотрела на всех свысока, но не как человек – задирая подбородок, а в прямом смысле сверху, словно она воспарила над землей, но была одна деталь – эти ее новые ощущения: и чувство времени, и такая вот возвышенность как-то не сочетались со старой, злой и мстительной Алисой, которая жаждала крови.

– Дим, я, кажется, вчера погорячилась, – призналась она, набрав его номер.

Он лишь фыркнул.

– Слушай, мне надо забрать у тебя из квартиры кое-какие вещи…

– Ради бога! Ключи ведь у тебя есть?

– Дима… Давай ты тоже приедешь, я верну тебе ключи, и мы расстанемся, как нормальные люди, которые ничего плохого друг другу не сделали.

Он задумался. Не из кокетства. Отнюдь. Дима просчитывал, могла ли она за истекшие сутки затеять какую-нибудь гадость. Алиса чувствовала, как он скрипит мозгами, и первый раз в жизни волновалась, что репутация вздорной стервы работает против нее.

Но отказать он все-таки не посмел. Хорошее воспитание.

Квартира у него была в новом доме – элитном, самой собой, с новой мебелью, новыми картинами и новой девушкой.

«Наверное, все никак не может подобрать девушку под интерьер», – подумала вредная Алиса.

Квартира была красивая. Мебель – дорогая. Картины – просто отличные. У Димы были замечательный риелтор, талантливый дизайнер и гениальный артдилер. Но вот вся эта новизна… Она удручала. И Алиса даже не могла внятно объяснить – почему. Не было тут пока жизни. Книги, что стояли на полках, никто еще не прочитал, не полюбил – они не пахли старыми страницами и апельсинами, и не было на них досадных жирных отпечатков пальцев, которые свидетельствовали о том, что человек одновременно читал, ел и не мог оторваться. Изумительной красоты паркет еще не оцарапали толпы веселых гостей, после которых в квартире надолго остается атмосфера праздника – она пропитывает обои и обивку, как сигаретный дым. Стены здесь еще не сочувствовали хозяйскому горю, не утешали и не прятали его от мира. Все тут было новым, как шикарные туфли, которые все еще натирают – потому что их не разносили.

Алиса выгребла из ванной косметику, забрала несколько ночных рубашек, пару костюмов, нашла в шкафу сапоги и почти новые туфли, которые купила ради какого-то приема в честь Димы – что-то ему присуждали, то ли звание лучшего топ-менеджера, то ли еще что-то в этом духе… Уложила все в Димину сумку от Гуччи, налила в бокалы виски, разбавила тоником, в один стакан подлила свою отраву и вышла покурить на балкон. Когда они с Димой только познакомились, он заставлял гостей снимать обувь и просил курить на террасе – даже зимой. Но Алиса быстро его отучила от этой гадости.

– К тебе приходят мужчины в костюмах от Китон, в ботинках Берлутти, женщины в платьях от Вествуд, сапогах Миу-Миу, а ты заставляешь их надевать тапки, и твои приятели выглядят, как придурки! – убеждала она его. – Это просто неприлично!

– Но паркет… – ныл Дима.

– Слушай, если ты не уверен, что у тебя будут деньги на то, чтобы покрыть паркет лишним слоем лака, жил бы в хрущевке! И что за свинство – заставлять людей в мороз курить на балконе?

– Но я не люблю табачный дым!

– Черт побери, ты же сам куришь! – протестовала Алиса. – А если не любишь дым – приглашай людей в ресторан или поставь еще одну вытяжку, но пойми – это неприлично и негостеприимно! Заведи курительную комнату, в конце концов!

Но сейчас ей хотелось покурить на свежем воздухе. Тем более что с балкона открывался отличный вид на храм Христа Спасителя и на Москву-реку.

Щелкнул замок.

– Ты здесь? – прокричал Дима.

И в голосе у него была надежда, что ее нет.

– Привет, – Алиса вышла из гостиной. – Я приготовила коктейль.

– Не уверен, что хочу выпить… – промямлил Дима.

– Нам всем надо расслабиться, – заверила его Алиса.

Ее коктейль стоял на комоде, его – на столе. Она протянула бокал, и он залпом выпил половину – Алиса едва успела подумать: «Подари мне машину!»

– Алиса, я понимаю, тебя тянет поговорить, но я уже все решил, и что бы ты ни сказала – все бессмысленно! – выпалил Дима. Видимо, он готовился к встрече.

– Не надо так со мной, – нахмурилась Алиса. – По-моему, я ничего такого…

– Ой, да ладно! – отмахнулся он. – Что, я тебя не знаю?

– Видимо, нет, – Алиса старалась не раздувать ноздри, но все-таки делала это.

– Послушай, я нашел женщину, которая мне подходит! Это не значит, что ты плохая, просто мне нужен кто-то другой. И я влюбился, я нашел то, что искал, так что у нас с тобой ничего не получится! Никогда!

«Это у тебя ни с кем ни хрена не получится никогда!» – взбесилась Алиса, и тут заметила, что Дима допил коктейль. Допил и пошел за добавкой.

– Завтра мой помощник найдет тебе машину, какую ты хочешь, – сказал он, возвратившись со стаканом неразбавленного виски. – Он тебе позвонит, чтобы оформить документы.

– Здорово, – кивнула Алиса.

– Алиса, не мучай меня! – простонал Дима.

– Как это, интересно, я тебя мучаю? – завелась она, хоть и пообещала себе не устраивать сцен. – Что я ужасного делаю, чтобы ты, бедненький, так страдал?

– Прости… – вконец расстроился он. – Просто… Я не ожидал, что все так получится. Я думал, когда встретил тебя, что ты красивая, умная, успешная, ты – знаменитость, тобой все восхищаются, у тебя знаменитые, талантливые друзья, они все такие светские… Я думал – вот какая женщина мне нужна! А потом понял, что мне холодно, мне неуютно, я хочу, чтобы гости ходили по моему дому в тапочках…

У Алисы отвисла челюсть.

– Да! – бойко продолжал тот. – Пусть я мещанин, как ты говоришь, но такой уж я несветский, и мне неуютно со всеми этими блестящими людьми! Моя мама – учительница, мой отец – директор завода, я всего этого не понимаю, мне даже картины эти… – он обвел рукой зал. – Не нравятся…

– Отдай Черкашина, а? – возбудилась Алиса. – Вот эту, «Балет»! Сколько ты за него заплатил?

– Да бери просто так!

– Шутишь? – обомлела Алиса.

– Забирай!

Алиса рванула к картине, сняла ее со стены и утащила в коридор.

– О чем я и говорю! – все никак не мог успокоиться Дима. – Тебя возбуждает современное искусство, а я хочу, чтобы моя женщина думала о детях, обо мне, о том, что будет завтра на обед… Чтобы был простой и уютный мир, чтобы мы по выходным ездили по магазинам, смотрели вечером кино, телевизор, читали журналы…

– Все ясно, – кивнула Алиса, которую в данный момент беспокоил только Черкашин, доставшийся ей бонусом к машине. – Ну, я тогда пошла, а то скоро начнется «Дорожный патруль» – я беспокоюсь, что ты не успеешь к началу. Пока?

– Пока…

Алиса подхватила картину, сумку и потащилась к лифту. Внизу портье помог ей загрузиться в такси, и домой она вернулась совершенно счастливая.

Это работает! Она может колдовать! Ну, не чудесно ли? Надо все как следует обмозговать, переварить, привыкнуть к новому статусу и решить, что делать дальше. Перед ней открываются такие возможности!..

Только она прислонила картину к стене, зазвонил телефон. Алиса вздрогнула. Ей пришло в голову, что это Дима, который решил все отменить – и машину, и картину, но она сдержала панику – не без труда, нашла в сумке телефон, убедилась, что это Вера, и сказала:

– Алло!

– Ты уже в курсе? – поинтересовалась Вера, которая явно пребывала в сильном возбуждении.

Свершилось! Сначала Дима, потом Оля!

– Нет, – призналась Алиса и помчалась к бару.

– Сейчас…

Алиса услышала, что Вера прикуривает, и воспользовалась паузой, чтобы приложиться к бутылке – прямо так, из горлышка.

– Короче, Алекс сегодня искал Олю, но уехал, а вечером, когда ты уехала… – Вера сильно волновалась и излагала не очень внятно. – Он приехал и вызвал Олю. Потом он сказал, что хотел просто с ней поговорить, потому что его не очень устраивает ее работа, то есть он сказал, что после того, как ее вчера уволили, он решил, что ей есть над чем задуматься, но ничего такого ей он не сказал… Тьфу! В общем, он сам обделался…

– Что произошло?! – закричала Алиса, которой уже надоело это бормотание.

– У Оли случился сосудистый криз, у нее что-то там с сосудами и давление, ее увезли на «Скорой», и врач сказал – Алекс сам поехал со «Скорой», – что у нее сильное переутомление, и она будет отдыхать несколько месяцев. Это уже ее папа сказал, и ей вообще нельзя сильно напрягаться, поэтому она потом, когда поправится, будет, наверное, писать для нас тексты, а пока что ты – единственный главный редактор…

– Я тебе перезвоню… – прохрипела Алиса и отключила трубку.

«Я хочу, чтобы тебя не было в журнале… Чтобы тебя не было в журнале…» – это вертелось у нее в голове, и еще – мысль о том, почему она просто не пожелала, чтобы Олю уволили. «Чтобы тебя не было в журнале» могло значить все, что угодно, хоть смерть.

Алиса старалась уверить себя, что она не виновата, и если у Оли проблемы с сосудами и давлением, это бы рано или поздно проявилось… Алиса не хотела признаться – она не могла признаться! – что чувствовала: она была не права! Она поступила… не просто плохо, и, вообще, не плохо – она сделала то, чего не должна была делать!

В дверь позвонили.

Алиса в полнейшей панике бросилась к двери и заметила, что ей не хватает дыхания – едва дыша, посмотрела в глазок и ледяными руками отперла замки – на пороге стояла Римма.

– Неважно выглядишь, – сухо заметила она.

– На себя посмотри! – прокашляла Алиса.

Римма ответила ей презрительным взглядом и прошла в гостиную.

– Хочешь выпить? – предложила хозяйка.

И, не дожидаясь ответа гостьи, налила себе порцию коньяку.

– Не откажусь, – произнесла Римма и обосновалась на диване.

Алиса протянула ей стакан и села в кресло напротив.

– Оля в больнице, – сказала Алиса.

– Ну, и что?

– Так… – Алиса развела руками. – Это из-за меня?

– Тебя это беспокоит? – с таким видом, словно ее утомляет тема беседы, спросила Римма.

– Скорее, да, – кивнула Алиса. – А что, не должно?

– Да нет, твое дело, – Римма пожала плечами. – Просто с таким иммунитетом ты долго не протянешь. Но знаешь, у меня мало времени, так что приступим к делу, – засуетилась она и вынула из сумки какую-то папку, а из папки – несколько листов бумаги и протянула их Алисе.

– Что это? – изумилась та.

– Там же написано! – фыркнула Римма. – Стандартный договор.

Алиса обратила внимание на то, что Римма, хоть и держится нахально, волнуется – и тщится это скрыть, а значит, что бы она ни задумала, у Алисы есть преимущество. Римма, очевидно, не уверена в успехе или в своей правоте.

– Что за стандартный договор? – настаивала Алиса.

– Ой, ну там же все написано!

– А ты мне на словах лучше объясни, – потребовала Алиса.

Римма сосредоточилась.

– Послушай, – начала она, и Алиса видела – Римма настроена очень серьезно. Она собралась, подтянулась, и вот сейчас уже не было заметно ни волнения, ни сомнений. – Ты же понимаешь, что я не просто так тебе помогала.

– Не понимаю, – Алиса покачала головой. – Но у тебя есть шанс все мне объяснить.

Уж что-что, а договариваться она умела. Она ведь все-таки главный редактор, а не тихий и забитый сотрудник отдела кадров.

– Ты ведьма, – сказала Римма. – Даже если ты об этом не подозревала, ты все равно ведьма, а из этого следует, что на тебя распространяются правила, установленные 31 октября 1369 года на Всемирном Слете Магических Созданий.

– Чего?.. – поморщилась Алиса.

– Незнание правил не освобождает от ответственности – это, надеюсь, тебе известно? Тебе ведь наверняка хоть раз в жизни об этом говорил хотя бы один гаишник?

– Послушай! – рявкнула протрезвевшая Алиса. – Хватит наводить тень на плетень! Чего ты от меня хочешь?

– Ты заключила соглашение с дьяволом…

– Что?! – Алиса вскочила с кресла. – С каким дьяволом? Никакого соглашения я не заключала! Что ты несешь?

Римма тоже поднялась с дивана. Алиса притихла – кое-что изменилось, и ей это не понравилось. Во-первых, погас свет. Не резко погас, будто вышибло пробки, а померк. И отчего-то в окне светила только луна – круглая, яркая, белая. И никаких фонарей, неонорекламы… Мрак.

И Римма выглядела странно – бледная, с темными кругами под глазами, с жадными, ярко-красными губами – словно крови напилась.

Алисе стало жутковато, но она помнила – старалась помнить, что она и сама ведьма – это раз, а во-вторых, чего-то Римма побаивалась – как бы сейчас она ни выглядела, как бы ни хотела ее напугать.

– Любая ведьма может заключить сделку с Люцифером, – произнесла Римма. – Это дает тебе поддержку, дает власть, которой ты по разным причинам не обладаешь. Заключить сделку просто: надо всего лишь три раза позвать Властелина Тьмы – и произнести свое желание. Ты, наверное, нахваталась всякой дряни из книг и фильмов, и я даже не буду говорить о том, что все это имеет косвенное отношение к действительности, но не забывай, ты – не человек, ты – ведьма, по крови, по праву, по сути, и для тебя существуют иные правила.

Алиса невольно отступила на шаг назад. Конечно, ей было страшно – не могло не быть. Она отчаянно цеплялась за остатки разума и мужества, но чувствовала – Римма сильнее ее.

– Я никого не звала, – пропищала она.

– Ошибаешься! – злорадно ухмыльнулась Римма. – Помнишь, как ты чуть не разбилась на машине? Ты должна была умереть, но не умерла, а все потому, что ты три раза произнесла его имя…

– Какое к черту имя? – взвизгнула Алиса.

– Вот это! – воскликнула Римма. – Ты еще не поняла, что Его нельзя произносить всуе?!

– Ты имеешь в виду слово… «черт»?..

– Да! Молчи!

– Но это же не имя!.. – изумилась Алиса.

– Какая разница? – прошипела Римма.

И тут Алиса успокоилась. Села в кресло, отпила виски.

– Для тебя, возможно, никакой, – ответила она. – А для меня – огромная. Лично мне важно понять, в какой форме я могла заключить устный договор с дьяволом и является ли это вообще законным соглашением.

– Я тебе говорю: является! – рявкнула Римма.

– А кто ты вообще такая? – поинтересовалась Алиса.

– Я – судебный исполнитель!

Римма совершенно точно была в отчаянии. Или в бешенстве. Ни то ни другое ее не красило: на щеках выступили красные пятна, а рот перекосило.

– Значит, ты заинтересована, чтобы я подписала эту бумагу, поэтому верить тебе я не могу, – подытожила Алиса. – На этом прервем переговоры до следующего слушания.

– А договор? – у Риммы из ноздрей шел пар.

– Я покажу его юристам.