Текст книги "Галерея мужских пороков"

Глава 9

Вытолкав Римму за дверь – не без участия физической силы: девицу пришлось хорошенько встряхнуть, прежде чем она убралась восвояси, Алиса первый раз в жизни поняла, что у человека действительно есть сознание, которое можно взять – и потерять. Мучительно, словно она недавно съела килограмм селедки, хотелось пить. Перед глазами потемнело, а уши заложило, как в самолете. Нащупав диван, Алиса прилегла и даже почти смирилась с тем, что сейчас она умрет, а ее душа отправится прямо в ад. Вспомнив, что сегодня утром гладила свитер, нащупала бутылку с жидкостью для утюга, в которой, к счастью, была обычная вода из-под крана – хоть и с запахом отдушки, и выпила половину, отчего муть поднялась из желудка, и пришлось докарабкаться до унитаза, чтобы не испортить ковер.

Неожиданно ей полегчало.

Голова все еще кружилась, но гул в ушах смолк. Для укрепления эффекта Алиса подставила голову под ледяной душ – и заметила, что на ногах трясутся поджилки, умылась, смазала лицо кремом, заставляя себя смотреть в зеркало – неизвестно, кого она ожидала там увидеть, но почему-то разглядывать свое отражение было страшно, попила еще воды из-под крана и вернулась в комнату.

Так плохо ей не было еще ни разу в жизни. Депрессия была ее лучшей подругой: приступы хандры сменялись жесточайшим унынием, но Алиса всегда держалась – ездила отдыхать, покупала что-нибудь дорогое, знакомилась с новым мужчиной, ну, и ходила на сеансы психотерапии. Ко всему этому она привыкла, а трудности на работе – интриги, подставы, игры с начальством, она вообще не считала заслуживающими внимания – это как плохая погода или менструация. Но сейчас она впервые поняла, что ничего не знает ни о нервных расстройствах, ни о проблемах – она была в самом худшем положении, в каком может оказаться человек, и совершенно не представляла, что делать.

Ладно, если она сумасшедшая и ей все это померещилось, тогда надо звонить врачу и спрашивать, куда обращаться тем, у кого глюки и навязчивые идеи. Правда, мысль о больнице, транквилизаторах и всемирном позоре – не дай бог все узнают, что главред «Глянца» тронулась умом – не согревала душу.

Второе. Если она в своем уме, то как жить дальше?

Руки были ледяные – то ли от воды, то ли от ужаса, и еще Алиса обратила внимание, что забыла в ванной кольцо. Почему-то это показалось ей очень важным – надеть перстень, и она поплелась через всю квартиру, уверяя себя, что ни за что не грохнется в коридоре, где так много острых углов.

Кольцо лежало на полке. Алиса надела его и ощутила, что оно не просто теплое – горячее. От него шел жар – Алиса накрыла одну ладонь другой, присела на край ванны и попыталась согреться. Замерзшая, со льдинками, кровь побежала, наконец-то, по венам, по телу разлилась приятная вялость, и Алиса поняла, что самое лучшее сейчас – выпить чаю и лечь в кровать. В постели было уже не так страшно – она включила телевизор, и привычный гул, безмозглая трепотня и мерцание ярких красок примирили ее с реальностью. Она даже снова начала думать – не паниковать, не размышлять, как лучше покончить с собой – таблетки или бритва? Хотя бритва – это, наверное, бред: сидеть в ванне и смотреть, как умираешь – занятие не для слабонервных… Лучше все-таки лежать в постели, пить чай и спокойно искать выход из безнадежного положения. Потому что где-то ведь он есть – этот выход.

Если существует Римма, если существует вся эта фигня, значит, где-то все это фиксировано, и ей просто…

Она подскочила в кровати. Где сумка? Алиса бросилась в гостиную, вытряхнула содержимое сумки на ковер, после кратковременной истерики нашла бумажку в кармане для денег, позвонила, умоляя, чтобы отозвались. И приятный женский голос ответил!

– Кхе-кхе… Это «Чародейка»? – поинтересовалась Алиса.

– Да. Чем могу помочь?

– Ну… Это… А вы до которого часа работаете?

– До двух. С двух до полудня – дежурный режим. Без консультаций.

– Адрес! – завопила Алиса. – Мне нужна консультация, мне нужен точный адрес, вы в центре, я быстро, уже выхожу… – Алису прорвало, и приятному женскому голосу пришлось раза три повторить название улицы, прежде чем она смогла внятно все записать.

До Китай-города Алиса добралась на такси, вышла и поднялась по указанному переулку. Налево, направо, арка во двор, справа двухэтажный особняк… Обычный дом – ну, старый, жуткая железная дверь, грязные окна… И где тут «Чародейка»? Все закрыто!

Алиса вынула телефон, позвонила в магазин. Занято. Закурила, уставилась на ободранную дверь и вдруг поняла, что видит! Полукруглые окна на первом этаже просветлели – стекла уже не казались грязными и пыльными: чистые, идеально чистые стекла в темных деревянных, покрытых лаком рамах. Вместо проржавевших листов железа дверь украшала резная деревянная обивка. И сам домик был выкрашен бледно-зеленой краской и казался таким нарядным, что трудно взгляд оторвать. Но главное – над входом красовались латунные буквы «Чародейка». В замешательстве Алиса бросила сигарету, потянула на себя дверь – звякнул колокольчик, и она очутилась в зале, заставленном тяжелыми, красного дерева книжными полками в стиле ампир, между которыми стояли столы и стулья, как в библиотеке. В основном здесь были женщины – самых разных возрастов: одни листали толстенные каталоги, другие просматривали стопки литературы, третьи просто читали. Женщины пили кофе, курили (!), и все они даже не взглянули на новенькую. В отличие от пожилой дамы, похожей на гардеробщицу из Большого театра – сухенькая, с седыми волосами, уложенными в сложную прическу, в бежевой блузе с бантом и скромным жемчужным ожерельем, – старушка с любезной улыбкой направилась к Алисе, но вдруг растерялась, побледнела и схватилась за сердце.

– Вам плохо? – испугалась Алиса.

Она даже не поняла, что ее потрясло больше – сочувствие к старой даме или ужас, что та заболеет и не сможет ей помочь. Но распорядительница довольно быстро очухалась, правда, повела себя более чем странно: ухватила Алису под локоток и, причитая: «Для вас все готово. Пройдемте в третий зал», поволокла ее наверх. Алиса уверяла старуху, что она ее с кем-то перепутала, но у той оказалась на удивление цепкая хватка – она тащила ее за собой, и пальцы так сильно впились в предплечье, что Алиса охала от боли.

– Что происходит? – рявкнула она, когда пожилая женщина на втором этаже повернула направо, миновала дверь с табличкой «Только для сотрудников» и постучала в дверь с надписью «Директор».

Но старушенция не слушала – она уже сунула длинный тонкий нос в кабинет, сообщила кому-то:

– Вы не поверите! Невероятно, но факт! Посмотрите, кто пришел! – затолкала Алису в кабинет и захлопнула дверь.

Алиса сначала осмотрела комнату, забитую мебелью, книгами и разнообразными старинными предметами, и лишь потом обнаружила в этой лавке древностей хозяйку – невысокую, крепкую женщину на вид лет шестидесяти в черном брючном костюме. Нижняя челюсть у нее отвисла.

– Твою мать! – расхохоталась директриса.

– Лиля?.. – промямлила Алиса и прищурилась.

Она не была уверена в том, что ей это привиделось. Лиля! Но этого не может быть! Она в Греции! В другом месте! Она старше лет на двадцать! Она…

Но Лиля уже сжимала ее в объятиях, трясла, гладила и целовала.

– Как я рада! – восторгалась двоюродная бабушка. – Это счастье, счастье… Девочка моя…

Отпустив ее, Лиля метнулась к двери, проорала: «Чаю!» – и опять бросилась ей на шею. Успокоившись немного, усадила Алису на диван, села рядом, взяла ее за руки и уставилась на нее счастливыми глазами.

– Я знаю, что Лиана умерла, – мягко произнесла Лиля.

Алисе очень хотелось начать с главного, но она никак не могла набраться храбрости.

– Ну… А куда ты пропала? – спросила она у Лили. – Ты знаешь, я была в Греции, искала твой дом…

– Переехала в Москву. А ты не знала, да?

Алиса покачала головой.

– Ненавижу твою бабку! – зло воскликнула Лиля. – Ты ведь не просто так нашла это место, детка? – с беспокойством поинтересовалась она у Алисы. – Ты ведь все знаешь?

Алиса кивнула.

– Ну, и какой был смысл тебя прятать, а?! – раскричалась Лиля. – Кровь! Кровь-то не утаишь! Что думала эта эгоцентричная психопатка, когда скрывала от тебя, кто ты есть?!

Алиса расхохоталась.

– Извини… – она помахала руками, успокаивая Лилю. – Просто я какой-то Гарри Поттер!..

– И так бывает, – расплывчато ответила Лиля. – Но факт остается фактом – моя сестра, редкостная дура – пойди такую поищи, чуть не сломала тебе жизнь. Когда я перебралась в Москву, она меня на порог пускать не хотела – думала, я тебя «испорчу»! Мы с ней так поругались!.. Ты не представляешь! Я ее даже била!

– Как била?! – опешила Алиса.

– По лицу! Ой, извини… – Лиля подскочила, услышав стук в дверь.

В кабинете показалась молодая девушка, толкавшая перед собой сервировочный столик. Она с интересом покосилась на Алису, накрыла стол и удалилась, оглядываясь на ходу.

– Но теперь-то все хорошо, моя девочка, у тебя есть я, я тебя не брошу, все будет отлично! – ворковала Лиля.

И Алиса поняла – ее час пробил. Добро пожаловать на казнь.

– Вообще-то… – замялась она. – Я не уверена.

– Ты о чем? – изумилась Лиля.

– Не уверена, что все хорошо. Лиля, я ведь не знала, что ты здесь работаешь…

– Это мой магазин! – перебила ее двоюродная бабушка.

– Не в этом дело. Я… ты понимаешь… Кажется, я продала душу дьяволу… Но я не уверена! – воскликнула она, заметив, что Лиля аж вся посинела.

Она пересказывала Лиле всю историю, а та молчала – лишь подливала в чай вишневое бренди.

– Армагеддец, – подытожила Лиля. – Лиана все-таки испортила тебе жизнь.

– Лиль, а это правда… насчет отца? – осторожно поинтересовалась Алиса.

Лиля мрачно уставилась на нее.

– Конечно, – кивнула она. – Если бы за тупость давали награды, Лиана бы получила Нобеля. Я даже в некотором роде восхищаюсь ею – среди безмозглых эгоисток она всегда была первой.

Алиса с трудом подавила дурноту, которая, кажется, уже стала привычным ее состоянием.

– Лиля, то есть получается, что они правы?

Лиля взяла у Алисы сигарету, глубоко затянулась, взбила подушку и прилегла на диван.

– Правы? И да, и нет. Да, существует форма отношений ведьмы с Люцифером, и то, что ты сделала, формально можно отнести к этим самым деловым отношениям, – произнесла она. – Но меня вот что настораживает: если бы все было так просто, они бы пришли к тебе и сказали: «Так, мол, и так, ты попала, девочка». Но они не пришли. Римма пыталась…

– А ты знаешь Римму?

– Знаю ли я Римму? Ха-ха-ха. Да эту проститутку все знают! Беспринципная тварь, которая родную дочь отдаст в бордель, чтобы выслужиться! Опасная, очень опасная гадина! Тебе не повезло.

– Замечательно… – Алиса понурила голову.

– Не устаю повторять, хоть ты меня и не слушаешь, что у нас есть шанс, потому что Римма тебя окучивала. Точнее, мошенничала. Неужели ты думаешь, что твоя как ее… Лена… Оля… отбросила коньки из-за какого-то зелья, приготовленного дурехой, без году неделю ведьмой?

Не обращая внимания на «дуреху», Алиса забормотала о том, что зелье готовила Римма, а книга была очень редкая и старинная, вся в драгоценных камнях… Лиля заинтересовалась, потребовала описать книгу поточнее, после чего так треснула кулаком по столу, что тот рассыпался в щепки – вместе с чашками, чайником и конфетницами.

– Вот стерва! – выдохнула она. – И не придерешься!

– Что такое? – побледнела Алиса.

– Понимаешь, деточка… – склонилась Лиля к внучке. – Что ну очень редкая магическая книга была всего лишь банальным, наверное, стомиллионным подарочным изданием «Магической любови» для подрастающей ведьмы? Глупая книжка для глупых девочек о гаданиях, приворотах и прочей безобидной ерундистике?

– Ну, разумеется, Лиля, я это понимаю! Сразу догадалась, просто хотела тебя разыграть! – срезала ее Алиса. – Я же ничего не знаю! Я же понятия не имею, что будет, если продать душу дьяволу!

– Будет плохо, – ответила Лиля и подняла с пола конфету. – Но мы станем торговаться.

– Лиля! – Алиса всплеснула руками. – Скажи мне, я что, по уши в дерьме?

– Несомненно, – кивнула та. – Но это ерунда по сравнению со смертью, тебе крупно повезло. Забыла, ты ведь чуть не разбилась на машине? Кто бы еще, кроме тебя, вмешался в мою жизнь, полную духовных и физических удовольствий, и заставил бы ломать голову, как помочь внучке этой старой противной калоши – Лианы, которая по дурости заложила душу лукавому?

– То есть ты меня обвиняешь? – уточнила Алиса.

– Вроде того, – согласилась Лиля и прошлась по комнате. – Ладно. Поехали ко мне. Кстати… – спросила она, когда они выходили через заднюю дверь. – Что с библиотекой и всем прочим?

– Ну, все так и осталось в квартире, в кабинете деда.

– Нет, – Лиля остановилась и внимательно посмотрела на внучку. – Я не то имею в виду. Книги Лианы. Ее наследство от матери. Ну… по части магии.

– Не понимаю, о чем ты, – растерялась Алиса.

– Ты же не думаешь, что за несколько сотен лет твои бабки-ведьмы не накопили порядочный фонд? – усмехнулась Лиля. – Кстати, если ты забыла – у нас с Лианой был общий отец, которому везло на колдуний. Так что я на твое наследство не претендую – у меня свое есть, но тебе бы все это пригодилось, да и потом, просто интересно – куда все подевалось?

Алиса задумалась.

– У Лианы же был загородный дом, – напомнила Лиля.

– Точно! – Алиса хлопнула себя по лбу. – Из головы вылетело.

Как она могла забыть? Матушка обменяла дом на квартиру, бабка часто ездила на дачу, но ни разу Алису с собой не брала и сама ни разу за городом не ночевала. После ее смерти Алиса все собиралась посмотреть дом, но так туда и не добралась – слишком много неприятных воспоминаний. А ведь это Рублевка! Земля стоит кучу денег! Тогда, после смерти Лианы, Алиса выписала риелторше доверенность, и та все оформила без ее участия – у Алисы не было времени… Надо бы наведаться.

– Ну, ты и клуша! – усмехнулась Лиана и щелкнула брелоком сигнализации.

Отозвался темно-синий «Ягуар».

– Класс… – Алиса замерла у большого красивого особняка в Сокольниках. – Неужели ты здесь живешь?

Она сто раз здесь проезжала, выбираясь с проспекта Мира на Русаковскую, и сто раз видела этот дом, но была уверена, что это старинная дача, переделанная во что-то скучное – административный центр парка или какой-нибудь там Центр абхазской культуры.

Но, оказалось, здесь живут люди – и не просто люди, а ее бабушка! Дом выходил фасадом на дорогу, но стоял в саду. Он был очень красивый: в стиле модерн, с разнообразными окнами – полукруглыми, во всю стену, квадратными, и даже было одно круглое – в мансарде.

Лиля отперла дверь, включила свет, и у Алисы подогнулись колени – так здесь было уютно! Немного мрачно – слишком много темно-коричневых диванов, темных полов и болотного цвета драпировок, разбавленных лишь огромным ярко-красным креслом и картинами на стенах, но… Это было восхитительно – нигде еще она не встречала такой небрежности в обращении с дорогой мебелью и бесценными украшениями. Люстры, подсвечники, картины, этажерки, изящные полукресла – все словно из музея!

– О, да… – Лиля перехватила ее взгляд. – На одном этом подсвечнике… – она покрутила в руках тяжеловесный, но невообразимо красивый канделябр. – Можно сделать состояние. Бенвенуто Челлини.

Не успела Алиса ахнуть, как Лиля убежала на кухню. Алиса направилась за ней и едва не заблудилась – дом был огромный! – но пошла на запах и очутилась в большой, метров двадцать пять, кухне.

– Повариха сегодня в ударе, так что осталось лишь все подогреть и предаться оргии! – заявила Лиля, обнюхивая нечто, благоухающее специями и пряностями.

Нечто оказалось пловом с креветками. Безумно вкусным.

Они ужинали на крытой террасе, что выходила в сад. Здесь была столовая – небольшая (если сравнивать с гостиной), метров тридцать, но очень элегантная. Светлая – мебель только из карельской березы, с жизнерадостными натюрмортами: спелые желтые груши, аппетитный хлеб, красные яблоки – все такое аппетитное, сочное, что хотелось покусать картины.

– Ты же ничего не знаешь о нашей жизни? – спросила Лиля, когда они пересели в низкие кресла у окна и закурили.

Девушка покачала головой.

– Какая я дура! – расстроилась Лиля. – Надо было тебя найти, все рассказать… Но зачем, скажи мне, зачем ты связалась с этой Риммой? Почему тебе так нужно было утереть нос этой Ольге?! Неужели моя внучка – злобная мстительная интриганка?

– Видимо… – буркнула Алиса, которой хватало забот и без нотаций.

– Я горжусь тобой, – подобрела Лиля и потрепала ее по плечу. – Но это не исключает всех тех забот, которые мы приобрели с твоей помощью. Не хочу тебя загружать сегодня проблемами – лучше расскажу, как мы живем.

И спустя десять минут Алиса с головой ушла в удивительный мир – в прямом смысле волшебный, о котором ей надо было так много узнать.

Мир, в котором чудо означает именно чудо, а не тот факт, что ты, попав на Ленинградке в пробку, все-таки успеваешь на самолет.

Лиля, которая в свои девяносто два выглядела на шестьдесят, рассказывала об удивительных путешествиях, о грозных штормовых волнах, накрывающих с головой яхты и корабли, о бескрайних песчаных берегах, о мертвых вулканах, заросших алыми цветами, и белых горных вершинах, о русалках, что хватают за ноги оказавшихся за бортом, об опасных ведьмах с Ямайки, живущих в тропических лесах, о духах огня, томящихся на проклятых вершинах, о ледяном замке странной колдуньи, повелевавшей снежным царством… В голове у Алисы настоящее смешалось с прошлым – она уже не понимала, кто жив, кто мертв, чего уже нет, а что – не более чем легенды. И сердце сжималось от восторга, от легкого прикосновения к этой жизни, от осознания того, кем она сама теперь была.

– Твои возможности безграничны, – повторила Лиля то, что уже говорила Римма. – Почти безграничны. Главное, чтобы ты умела желать и верила в себя.

– Умела желать? – повторила за ней Алиса.

– Да, – кивнула Лиля. – Желать так, чтобы твое слово поднимало волны. Так, чтобы деревья сгибались до самой земли. Чтобы с неба лился огонь. Но это непростая задача, подруга. Одни желают во имя других – им кажется, будто они творят добро, другие учатся так ненавидеть, что их желание разрушает все живое, все прекрасное, что создают люди… И очень трудно добиться своего просто потому, что ты – сильная. Твоя сила может быть благодушной, как морской штиль, а может быть страшной, как цунами, и ты знаешь, на что способна, и это дает тебе власть, – глаза у Лили сверкали, и Алиса поняла, что она уже больше не рассказывает красивые сказки, а говорит серьезно.

– А ты так умеешь? – Алиса затаила дыхание.

– Куда там! – Лиля махнула рукой. – Зачем бы я тогда занималась бизнесом? Не та порода. А вот среди твоих родственниц были великие.

– Да? – только и сказала Алиса.

– Поверь мне. Возможно, ты одна из них. А может… – Лиля прикрыла рот рукой и зевнула. – Ты просто маленькая засранка, которая использует дар ради ничтожной выгоды и дешевой бабской мести. Спокойной ночи.

Она ушла, ни разу не оглянувшись на Алису, которая застыла в кресле с открытым ртом и оскорбленным самолюбием.

Глава 10

Скандал разразился с самого утра. Пока Алиса пила кофе и изучала сайты, невидимые простому пользователю, позвонила Наташа, стилист, и сообщила, что мир рушится. Алисе, как главному редактору, нужно срочно приехать – лучше прилететь на вертолете, и взять на себя роль Бэтмена.

– Наташа, что случилось? – спокойно поинтересовалась Алиса. – Ты можешь мне сказать?

Вопрос был риторический, Наташа рявкнула: «Нет!» – и бросила трубку.

Дело в том, что пока Алиса кемарила у себя в кабинете и таращилась на зомбированных сотрудников, делающих вид, что в этот отвратительно серый и промозглый осенний день отлично выспались и все соображают, Наташа, Маша, визажистка и парикмахерша украшали Тину Канделаки, которую один из самых известных фотографов Москвы снимал для интервью.

Полчаса назад все шло по плану, а теперь – на тебе! Что могло случиться? Канделаки не хочет сниматься? Вряд ли – она не психопатка, понимает, что делает. Фотограф пришел пьяный и умер? Не может быть! Не тот он человек. Пожар?

Алиса за четверть часа добралась до Мясницкой, вприпрыжку добежала до подъезда, ворвалась в мастерскую и застала удивительную мизансцену. Тина говорила по телефону. Она держалась, но было заметно, что ей очень хочется отсюда смыться – и подальше. Тину заслонял собой охранник – очень мужественный громила с таким выражением лица, будто все остальные – его личные враги. Поодаль тряслась Маша – она почти рыдала, рядом с ней, скрестив руки на груди, курила Наташа, а немного в стороне Дима оживленно, но тихо беседовал со своим адвокатом.

Алиса чуть пошатнулась, заметив Диму, но взяла себя в руки, поздоровалась с Тиной – громила нахмурил брови и дал понять, что к телу телезвезды лучше не приближаться, после чего резко спросила у Наташи:

– Ну?

Дима лишь бросил взгляд – даже не поприветствовал ее, и Алисе потребовалась вся сила воли, чтобы не закричать: «Эй, парень! Знаешь меня? Это со мной ты трахался последние полгода!», но она решила не обострять ситуацию.

Наташа кивнула и направилась в укромный уголок в другом конце студии, увлекая за собой Алису.

– Слушай! – зашептала она. – Мы в полной жопе! Канделаки притащила с собой «Каррера и Каррера» – браслеты, серьги, колье и все такое. Ну, для красоты. И охранник при ней, – она указала на громилу. – Ну, вот, мы ее красим, все такое, а потом – бац! – нет сережек с бриллиантами. Ищем-ищем, охранник в бешенстве, всех запер, сказал, либо он сейчас ментов вызовет, либо сам нас обыщет. В итоге серьги нашлись у Маши.

Алиса все еще стояла, уставившись на Наташу. Она не могла произнести ни слова.

Наташа помахала у нее перед лицом руками.

– Очнись! Что делать?

Алиса невольно обернулась на Диму. Как ни странно, он тоже смотрел в ее сторону. Алиса пошла к нему, и он двинулся навстречу.

– В принципе ничего страшного не произошло, – заявил он. – Служба безопасности говорит, что не будет поднимать шума, так как драгоценности нашлись.

– Ага, – кивнула Алиса и пошла беседовать со службой безопасности.

Беседа была краткой и выразительной: громила неоднозначно намекнул, что с удовольствием засадил бы их в тюрьму – всех, включая и Диму, и фотографа, и отсутствующих сотрудников редакции, а лучше бы – пристрелил, чтобы не мучились от зависти и клептомании. Но так как именно сегодня у него неконтролируемый приступ всепрощения, то он сейчас заберет драгоценности и уедет – с надеждой, что ни одного человека из тех, с кем он имел несчастье здесь познакомиться, он никогда не увидит в магазинах «Каррера и Каррера».

И он уехал, а за ним и Канделаки, которая, разумеется, сегодня сниматься отказалась. Пока Алиса сухо извинялась – ей-то что, это же не она украла сережки, Маша с Димой вышли в другую комнату и начали выяснять отношения. Алиса осторожно приблизилась к месту, откуда хорошо было слышно их беседу, и поняла, что Маша рыдает, а Дима отказывается принимать ее жалкие оправдания.

Вскоре он ушел. Махнув Наташе, чтобы оставалась, где сидит, Алиса вышла и положила руку на плечо заместительнице главных редакторов.

– Не понимаю! – Маша была на грани истерики. – Я не брала эти чертовы сережки! Я не могла!.. Какой ужас! Все потерять… Работу, любимого… Меня уволят?

– Разберемся, – слукавила Алиса. – Он тебя бросил?

Маша понурилась.

– Сказал, что это ужасно… А ты рада, да? – неожиданно перешла она в наступление. Даже туман в глазах развеялся – они теперь лихорадочно блестели.

– Возможно, – не стала отрицать Алиса.

– Как все удачно складывается! – Маша уперла руки в боки. – Сначала Оля, теперь я… Ты что, все это нарочно подстроила?

– Что ты несешь? – Алиса сделала шаг назад.

– Послушай, что я скажу! – надвигалась на нее Маша, которая сейчас была очень похожа на одного из персонажей романа «Пролетая над гнездом кукушки». – Я чувствую, это твоих рук дела! Ты же нас всегда ненавидела и мечтала сжить со свету! Так?!

– О, да!

– Тебе даже не стыдно в этом признаться, потому что ты – ведьма, ты – стерва, ты злобная и ненавидишь всех, кто не похож на тебя! Ты меня подставила!

Алиса нервно рассмеялась. Уж больно странно выглядела Маша.

– Как я могла тебя подставить? – усмехнулась она. – Может, я подкупила охранника? Или Наташу?

– Не знаю… – Маша покачала головой. – Но от тебя пахнет злом. Ты – дрянь.

В дверном проеме показалась Наташа. Вид у нее был встревоженный.

– Вы о чем? Что происходит? – спросила она.

Девушки уставились на нее.

– Маша говорит, что я – злобная стерва и будто я виновата в том, что она стащила серьги, – произнесла Алиса.

Наташа сделала такое лицо, словно перед ней стояла не Маша, а ротвейлер, у которого изо рта текла пена. Маша толкнула ее, захлопнула дверь и прижала Алису к стенке.

– Из всех нас именно ты веришь только в деньги, – прошипела она. – А я для тебя всегда была дурой, которая читает гороскопы, «Магию Космо» и верит в то, чего вроде бы нет! Я тебе сейчас скажу то, в чем никогда никому не признаюсь – я помню, как положила серьги в карман, и еще подумала – а зачем я это сделала? Я будто видела себя со стороны – так, словно это сделал кто-то другой! Все было, как в гипнозе, и только я решила вернуть сережки – их хватились! Не кажется тебе это странным?!

– Нет, – Алиса покачала головой. – Так говорит большинство уголовников: «веришь, начальник, и тут жаба превращается в двенадцатилетнюю девочку!»

– О-о! – взвыла Маша. – Я чувствую, что от тебя идет зло, и могу лишь предупредить тебя – берегись! Зло возвращается назад!

– Да что вы все заладили!.. – возмутилась Алиса и осеклась. – Отойди от меня, припадочная! – опомнилась она и толкнула Машу. – Наташа! Иди сюда!

Из студии вылетела переполошившаяся Наташа.

– Забирай нашу преступницу, и поехали, – распорядилась Алиса. – Жду в машине.

Ассистент фотографа донес сумки с одеждой, девицы уселись на заднее сиденье (то ли Наташа боялась, что Маша выпрыгнет на ходу, то ли предпочитала «злобной ведьме» воровку – то ли у Алисы началась паранойя), и они потащились по пробкам, которые образовались за последние полчаса. И может, Алисе почудилось, но она могла поклясться, что слышала, как Маша уже спокойно и устало уверяет Наташу, что «конечно, она дала жару, а как иначе – она ведь не крала эти серьги, у ее мамы – пять пар таких же, и она, Маша, готова признать, что про ведьму – это бред»… Ага, подумала Алиса, значит, Наташа подслушивала… «но она (Маша) очень чувствительная, ее даже в детстве водили к парапсихологу, и она чувствует, что у Алисы черная аура»…

– Девочки, я все еще здесь, и я не таксист, так что соизвольте не обсуждать меня в моем присутствии! – одернула она девиц, впрочем, без раздражения.

Это было занятное чувство – страх. Особенно если боятся тебя. Не потому, что ты можешь уволить, отбить парня, ударить – все это страх пополам с ненавистью, а ненависть придает сил. Нет. Это было совершенно новое ощущение: тебя боятся, потому что ты – страшная, ведьма, и боятся так, что холод проникает в душу и парализует разум. Алиса не была уверена, что мечтала об этом с детства, но это было настолько феерическое ощущение всевластия, что она не удержалась и позволила себе насладиться мгновением.

В редакции она отпустила девиц и позвонила Диме. Не то чтобы ей хотелось с ним разговаривать, но вопрос с «Корветом» оставался открытым, и она надеялась, что, обсуждая разразившуюся трагедию, он как-нибудь сам вспомнит о машине. Но Дима не отвечал. Алиса перезвонила в его офис. Секретарша – прожженная сука, с которой у Алисы установились самые замечательные отношения после того, как за повышение зарплаты та пообещала не кокетничать с Димой, а Алиса пообещала не увольнять ее, если она не будет флиртовать с начальником, – сообщила, что Дима на сверхважном совещании, от которого зависит бюджет следующего года.

В редакции творился бардак. Хорошо хоть номер сдали. Время от времени врывалась секретарша Бек и призывала всех к спокойствию – Бек вот-вот должна была появиться в офисе. Говорили, что она уже больше часа торгуется с «Каррерой», которая в виде компенсации желает разместить рекламу, что Бек, как и многие, ушам своим не поверила, другие – вроде как ждали от Маши чего-то подобного, и уже пошли пересуды, кто окажется на ее месте…

Уставшая, позеленевшая Бек вызвала, наконец, Алису, сказала, что Маша уволена, согласилась, что Вера – достойная кандидатура на ее должность, предупредила, что пока Вера – исполняющая обязанности, и поехала, как она выразилась, умирать.

Алиса принесла вести в редакцию, накричала на сотрудников, которые до того обнаглели, что уже в открытую пили вино – и все бы ничего, но выкрали они из запасов самое дорогое «Мерло», – и велела всем в обязательном порядке заварить кофе и вернуться к работе.

Опустив жалюзи и заперев дверь, Алиса схватилась за голову. Что происходит? Что за бардак? Оля в больнице, Маша – почти в тюрьме…

– Слушаю! – сорвалась она на звонок мобильного телефона.

– Хочешь шокирующее известие? – тихо произнесла секретарша Димы.

– Да, но предупреждаю – у меня иммунитет. Вчера второй главный редактор попала в больницу, ее зам сегодня обокрала «Каррера и Каррера», так что меня уже ничем не удивишь.

– Дима в хлам разругался с администрацией области, и теперь у нас будут офигительные проблемы с добычей газа. Они уже пообещали ему ад на земле.

Алисе захотелось стать невидимкой. А что, если выключить свет и сделать вид, что в кабинете никого нет? Нет ее!

– Зачем он это сделал? – все-таки поинтересовалась она.

– Черт его знает!

Алису, который раз за сегодня, передернуло от слова «черт».

– Ну, ладно, кто-то идет… – прошипела секретарша и отключилась.

Алиса сползла с кресла. Бред.

«У меня сумасшедшие неприятности», – отправила она сообщение Лиле.

«Приезжай. Есть разговор», – отозвалась та.

Вечером взмыленная, уставшая Алиса, мечтая лишь о ванне и пряном, с корицей, апельсинами и яблоками глинтвейне – на улице было холодно, как в могиле, и сыпалась с неба редкая белая крупа, – тащилась по пробкам к Лиле.

Когда перед ней, наконец, распахнулась дверь и из дома потянуло теплом, Алиса так обрадовалась, что сразу и не заметила смущения хозяйки.

– Чертов климат! Летом неделю стояла несусветная жара – жить можно было только под кондиционером, и за это счастье мы сейчас расплачиваемся январем в октябре! – возмущалась Алиса, пока не обратила внимание на то, что в доме они не одни.

Во-первых, Римма. В костюме, в простых замшевых сапогах, волосы стянула в пучок. И еще какой-то поц лет тридцати двух – отвратительный, как Джеймс Бонд, уверенный в себе брюнет с налетом нарциссизма. Пьет, само собой виски, и курит, сукин сын, сигару. Фу! «Атрибуты» настоящего мужчины!