Текст книги "Карнавал любви. Новогодняя книга романов для девочек. Сборник"

Карнавал любви. Новогодняя книга романов для девочек

Принц под ёлкой (Арина Ларина)

– Ненавижу физкультуру, – раздражённо пробормотала Настя Шурупикова, обреченно путаясь в колготках и дрыгая толстенькими ножками. – Лучше две алгебры отсидеть или две физики. Занятия спортом должны быть по желанию, а не по принуждению. У меня вообще после физры каждый раз стресс и депрессия. Этот гадский предмет будит во мне комплексы, а комплексы вредят подростковой психике.

Настя была маленькой, полненькой и совершенно неспортивной. Каждый раз в конце триместра физрук с трудом натягивал ей тройку, дабы не портить аттестат. Физрука Шурупикова тоже не любила, как и его предмет. Мог бы и четвёрку нарисовать – жалко, что ли? И была бы Анастасия хорошисткой на радость маме с папой. А так – троечница! Тьфу!

– Да ладно, Настюха, чего ты? – примирительно улыбнулась подруга Уля. – Переживём мы эту физкультуру. Считай это личным подвигом – на преодоление. Тем более что спорт полезен для здоровья. Зато в старости целлюлита не будет. И будем мы здоровые…

– Если доживём и не свернём себе шею на каком-нибудь бревне, – перебила её Настя. – Ты, Камышина, меня с мысли не сбивай. Мне надо разозлиться. Я когда злая, лучше нормативы сдаю. У меня адреналин вырабатывается, и на этом адреналине я вполне могу совершить какой-нибудь физкультурный подвиг.

– А, тогда всё, умолкаю, – прыснула Ульяна. – Мне, наверное, тоже не помешало бы адреналина в кровь закачать, а то опять пару получу.

Ульяна Камышина, стройная, ладненькая, миловидная блондинка, по совместительству лучшая подруга Насти, тоже с физкультурой не ладила и к спорту была более чем равнодушна.

Когда-то в далёком детстве мама пыталась приобщить её то к теннису, то к горным лыжам, то к лёгкой атлетике, но родительские благие начинания потерпели фиаско. Горные лыжи вселяли в душу нежной барышни суеверный ужас. И когда её первый раз загнали на гору, у девочки началась истерика. Вниз она спускалась пешком, всхлипывая и волоча за собой лыжи. Поняв, что чадо боится высоты, мама не сдалась и отдала девочку в секцию большого тенниса.

– Это так красиво, – внушала мама, решив заранее позитивно настроить будущую спортсменку. – Белая юбочка, красивая ракетка, тебе все хлопают.

Описанное Уле понравилось. А что? Она блондинка, белое ей идёт, с ракеткой – тоже красиво, она по телевизору видела, хлопают – вообще классно. Не учтённым в этой идиллии остался только увесистый теннисный мячик, на первой же тренировке прилетевший зазевавшейся барышне в глаз. Жёлто-фиолетовый фингал навсегда поссорил мадемуазель Камышину с этим опасным видом спорта.

А для лёгкой атлетики у неё не хватило данных – бегала Уля медленно, прыгала и того хуже. Да и удовольствия от занятий не получала, искренне не понимая, зачем это всё надо.

Бывает, что ребёнку спорт даром не нужен, но родители, вбив себе в голову, что в их семье непременно должен вырасти какой-нибудь второй Фетисов, Третьяк, Роднина или Кабаева, начинают выжимать из отпрыска все соки, требуя результатов, медалей и рекордов. Они наседают на тренеров, оплачивают индивидуальные тренировки, выдёргивают ребенка из школы на какие-нибудь сборы и соревнования, маячат за спиной немым укором во время занятий. В общем – вдохновенно портят чаду детство.

Родители Ули оказались людьми понимающими. Пробежавшись по всем доступным секциям и выяснив, что у ребёнка напрочь отсутствует склонность к спорту, они успокоились. Тем более что Уля любила рисовать, и у неё это довольно неплохо получалось.

– Ребёнок обязательно должен чем-то заниматься, – решительно резюмировала мама. – Рисование – тоже неплохо для девочки. Пусть рисует.

И Уля вздохнула с облегчением.

– Господи, и откуда вы такие взялись на мою голову, – причитал физрук, скорбно и даже с некоторой брезгливой жалостью разглядывая подопечных. – Шурупикова, Камышина, последняя попытка. Вы ж мне даже на двойку не прыгнули, весь класс задерживаете!

Иван Михайлович, Михалыч или, как его ещё окрестили за постоянное экспрессивное размахивание руками при разговоре, – Махалыч, был учителем крикливым, грубоватым, но где-то в глубине души добрым. Он искренне считал, что если девиц перед всеми обидеть, то они возьмутся за ум и непременно прыгнут нужный норматив.

– Так, десятый «Б»! Парни на турник, девочки пока на канат. Не ржём, не отвлекаемся, – гремел на весь зал Махалыч. – Урок не резиновый. Кто нормативы не сдаст сегодня, пересдать не разрешу. Шурупикова, Камышина, вы, между прочим, одноклассников подводите. Давайте резво. Всего-то – через планку перепрыгнуть. Разбежалась, оттолкнулась, прыгнула. Элементарно. Тренируйтесь, я сейчас подойду.

То, что для Махалыча было элементарно, для Насти с Улей стало камнем преткновения. И если Уля до определённой высоты эту планку могла хотя бы перешагивать, то миниатюрная Настя была этой возможности лишена.

– Слушай, у меня просто ступор какой-то внутренний, – жаловалась Уля шёпотом, пока физрук гонял остальных одноклассников. – Я этой планки боюсь. У меня какая-то внутренняя убеждённость, что планка приварена насмерть. Я вроде понимаю, что она просто лежит, и если задеть, то скатится вниз, но… В общем, так и вижу себя с переломанными ногами на мате.

– И я боюсь, – вторила ей Настя. – Это фобия. Надо с нашей проблемой идти к психоаналитику и преодолевать страх планки. Вообще – это болезнь, поэтому Махалыч не имеет права ставить нам двойки. Давай ему скажем?

– Настюха, ты спятила? – совершенно искренне изумилась Уля. – Хочешь сказать физруку, что у нас планкофобия? Да он обозлится, и не видать нам даже тройки. Тем более что сегодня ещё канат. Я вот каната не боюсь, но могу на нём только висеть. И не понимаю я, как по нему можно куда-то там забраться. Хорошо хоть на турник нас не загоняют.

Ульяна тоскливо взглянула в сторону турника и вздохнула, резко покраснев. Там как раз подтягивался Вяземский. Раз-два-раз-два, словно играючи. Литые мускулы переливались на сильных руках, мощная шея, широченные плечи. Да ещё и красавчик. Вот он через планку просто перелетел бы, если надо. И саму Ульяну перенёс бы. Взял бы на руки, красиво разбежался и легко перемахнул, нашёптывая что-нибудь ласковое, чтобы она не боялась.

М-да, размечталась…

Красивых парней Уля не любила. Вернее, не так. Она их побаивалась. Красивые – они все эгоисты. Так писали в интернете. Красивый парень в первую очередь любит себя. Он горд своей внешностью и жаждет от окружающих поклонения. Он привык быть на виду, он – центр вселенной, девушки должны водить вокруг него хороводы и мечтательно ждать знаков внимания.

Хотя про красивых девиц можно сказать то же самое.

Вот если бы Уля была сногсшибательной красавицей, то у неё были бы шансы. Ведь красивые выбирают красивых. Хотя, например, в «Джейн Эйр» всё не так. И не важно, как бывает у других, важно, как происходит это у тебя. К сожалению, у Ульяны пока ничего не происходило. Если только где-то глубоко внутри рождалось смутное волнение при виде Антона. Правда, тут же, словно змея, ехидно нашептывал внутренний голос: «Он тебе не пара».

Антон Вяземский был очень симпатичным – светловолосым херувимом с весёлым хулиганским прищуром. От его улыбки останавливалось сердце, а щёки заливал дурацкий румянец. Вяземский был видным, эффектным, высоченным и фигуристым. Не одна Ульяна тайком вздыхала, глядя на этого красавчика. В учёбе он не блистал, но и тупым не был. Отсутствие отличных оценок в дневнике с лихвой компенсировалось медалями и кубками, которые он довольно часто привозил с соревнований по плаванию.

– Нет, я не влюбилась, ни в коем случае, – убеждала себя Ульяна, тревожно прислушиваясь к прыгающему в груди сердцу. Похоже, она себе врала. Но что может быть страшнее безответной любви? Ни-че-го. Поэтому нельзя себе позволять всякие там незапланированные чувства. Потом обрыдаешься и будешь бегать за ним жалким хвостиком. Книги про любовь Уля читала запоем, и чем заканчиваются подобные отношения, прекрасно себе представляла. Но вот как контролировать собственные чувства, когда они, словно погода на улице, живут своей жизнью и вовсе от твоего желания не зависят?

– Ну, прыгаем? – сдвинув брови, к подружкам приближался грозный Махалыч. – Или опять будем, как ущербные, кота из Шрека изображать? Стыдно, барышни! Весь класс ржёт.

– Вот вы, Иван Михайлович, странный человек, – пошла в атаку Настасья, уперев пухлые ручки в бока. – Почему сразу «ущербные»? Вы можете на флейте играть? Нет? Какой стыд! Какой позор! Как вы живёте без флейты? Как вы людям в глаза смотрите? Над вами все учителя в школе ржут. Физрук – и без флейты! А я вот могу, но я не называю вас ущербным только потому, что я умею на ней играть, а вы – нет! Да, я не могу прыгнуть через эту чёртову планку. И канат ваш мне в кошмарах снится, как удавка. Зато я занимаюсь историей и знаю гораздо больше вас. Но это не даёт мне права говорить о том, что вы, опять же, ущербный. Вот что вы знаете о викингах, кроме того, что они ходили с косичками и в рогатых шапках? А я много чего знаю. Например, выходя в плавание, они брали с собой пять воронов, чтобы выпустить птиц по ходу движения. Если ворон летел в направлении выбранного викингами курса, считалось, что плавание будет удачным, а если сворачивал – это означало, что впереди опасность, и корабль тоже сворачивал. А ещё на древнескандинавском «викинг» означало «пират». И, между прочим, викинги были чистюлями! Они заботились о своей внешности. До сих пор при раскопках их поселений находят гребни и бритвы. Кстати, даже суббота в скандинавских языках до сих пор именуется «банный день». Потому что викинги обязательно мылись раз в неделю.

– Шурупикова, ты чего? – испуганно замахал руками физрук, тревожно принюхиваясь. – При чём тут баня? Я, между прочим, тоже раз в неделю банный день устраиваю. Чего ты со своей флейтой привязалась?

– Ну вы же привязались ко мне со своими нормативами, – безапелляционно заявила Настя. – А кто решил, что для десятиклассницы вот так прям уж важно прыгать через палку или залезать до потолка по верёвке? Ну вот не могу я ни прыгнуть, ни залезть! А вы не сможете сыграть на флейте даже самую элементарную мелодию. Сильно вас это расстраивает? Нет! Так и меня ваша физкультура вообще не волнует. Да, я понимаю, это обязательный школьный предмет. Я, заметьте, переоделась в форму, притопала на урок и терплю. А хочу книгу почитать, между прочим, а не скакать тут, как бешеный кенгуру.

– Значит, не прыгнете? – обречённо вздохнул Махалыч. – И ты, Камышина, не прыгнешь?

– Не можем мы, – оттерев Ульяну, отрезала Настя. – И рады бы, да никак. Поставьте тройки, мы вам по десять приседаний исполним.

– Идите на канат, – махнул рукой физрук.

– …повесьтесь, – докончила его мысль Настасья. – Пошли, ущербная моя, будем на канате в судорогах дёргаться, изображая спортсменок.

Про судороги она подметила весьма точно. Было ужасно стыдно. Если бы точно знать, что Вяземский не смотрит, Ульяна, может быть, и попробовала бы что-то сделать, но беспомощно дрыгаться под его насмешливым взглядом – увольте. Уля подошла, подпрыгнула, повиснув на ненавистном снаряде, после чего соскочила на пол и развела руками, вежливо оповестив учителя:

– Что-то сегодня не получается.

– Ну да, ну да, – набычился Махалыч, – именно сегодня. Давайте все поржём над этой остроумной шуткой.

– Я попыталась, – напомнила Уля.

– А хотите, я вам флейту принесу, – гнула своё упрямая Настасья. – Вы в неё подуете, и мы тоже все поржём. Каждому – своё. Двойка – это когда просто вас продинамили и весь урок на лавочке просидели, а мы стараемся, но не в состоянии. Физические кондиции не позволяют. Согласитесь, у кого-то умственная неполноценность, у кого-то – физическая. Каждому своё. Так что на тройки мы сегодня точно настарались.

– Уйди с глаз моих, парламентёрша, – прорычал Иван Михайлович. – Жирно вам тройки-то за такое ставить!

– Да в мире вообще нет справедливости, – успокаивающим тоном заметила Настя, выкатываясь из зала.

Настроение после физкультуры было отвратительным. Махалыч всё же поставил им тройки, но почему-то это расстраивало. Опять в триместре трояк вырисовывается – радоваться нечему.

– Не кисни, – пихнула Улю в бок верная и неунывающая подружка. – Скоро Новый год, ёлка, мандарины и какое-нибудь чудо.

– Угу, принц под ёлкой, – фыркнула Ульяна.

– О, какие у нас мысли. Ты о каком-то конкретном принце мечтаешь или вообще?

– Да ну. Я телефон новый у Деда Мороза заказала. Так и сказала родичам: хочу, дескать, чтобы Дедушка Мороз притаранил мне новый смартфон. А принцев нет. А те, которые есть, они для принцесс, – вздохнула Уля.

– Ха! А чем мы не принцессы, – гоготнула Настасья. – Я тебе больше скажу: у каждой девушки должен быть какой-нибудь завалященький принц, то есть не завалященький, конечно, а просто принц. Обрати внимание, у нас почти все девчонки с кем-то встречаются, а мы с тобой, как две курицы, встречаемся друг с другом. Это ненормально. Надо завести себе кавалеров. А то и праздник встретить не с кем. Как малявки, с родителями будем салаты трескать и телик смотреть. Потом и вспомнить весь год будет нечего. И в соцсеть фотки не выложить. Ладно, колись, кто тебе нравится, Вяземский?

– Чего сразу Вяземский-то? – густо покраснела Уля.

– Так ты на нём скоро дыру протрёшь, смотришь и смотришь каждую перемену, а когда он поворачивается, пугаешься, как лось при встрече с медведем, и начинаешь за меня прятаться, – пояснила наблюдательная Настя. – Я ж не возражаю. Вполне себе принц. Главное, как из книжки – большой, красивый и сильный. Богатырь, ёлки-палки.

– Настюха, ерунду не мели, – испугалась Ульяна. – Ничего такого…

– А чего ты – как свёкла в борще – аж фиолетовая стала? Чего я такого сказала? Правда глаза колет? Я, между прочим, одобряю. Мне вот Першин нравится. Ты как на это смотришь? – Подруга строго свела бровки, требуя ответа.

– Рома? Но он же толстый! – брякнула Уля, тут же смущённо прикусив язык.

– Так и я не худышка, – напомнила Настя. – И он не толстый, а упитанный.

– Да-да, я именно это и хотела сказать, – торопливо поддакнула Ульяна.

– Да ври давай, – хмыкнула подруга. – Зато он умный и крутой.

Тут она вздохнула и запечалилась.

– Угораздило же нас на двух самых крутых парней глаз положить. Нет бы что попроще выбрать. Любовь зла – полюбишь и козла. А у нас наоборот, не козла, но радости тоже мало, так как мало перспектив. – Шурупикова вздохнула и скорбно поджала губки.

В чём-то Настасья была права.

Рома Першин, как и Антон Вяземский, считался крутым. Да, он был полноватым, рыхлым парнем, но полнота как-то гармонично сочеталась с его крупной фигурой, а длинные волосы и огромные голубые глаза и вовсе делали Першина неотразимым. Если ещё добавить к этому его феноменальные мозги, повёрнутые в сторону информатики, и победы на всяческих олимпиадах по программированию, то становилось ясно, почему вокруг Романа тоже вились барышни. К слову сказать, Роман с Антоном были лучшими друзьями. А когда два крутых парня ходят вместе, количество воздыхательниц по периметру в разы увеличивается.

– Шансы есть у всех, – уверенно заявила Ульяна. – Просто надо верить в себя.

– Угу. Главное, чтобы ещё шансы в нас поверили, а то мы как-то отдельно от них все такие уверенные болтаемся, – невесело усмехнулась Настя. – Я тут понаблюдала и хочу тебя огорчить: похоже, они к доминошкам пристраиваются.

Доминошками в школе называли двух девиц из десятого «А»: блондинку Владиславу Чарушину и брюнетку Алёну Граф. Вряд ли на планете были ещё две столь же идеальные десятиклассницы.

– Это какая-то насмешка природы над всеми нормальными людьми, – ворчала Настя, исподтишка разглядывая соперниц. – Ни прыщей, ни дефектов – волосинка к волосинке, грудь как на картинке, ноги как в журнале, андроиды!

Барышни действительно выглядели, словно модели из глянцевых журналов. Идеальная кожа, лишь слегка подправленная косметикой, невероятно густые ресницы («наращенные, я тебе точно говорю», – шипела Настя), пухлые губы («ботокс», – уверенно припечатывала Шурупикова), гладкие ламинированные волосы – длинные и густые, как из рекламы шампуня, и изящные, женственные фигурки. Глядя на них, остальным оставалось лишь молча завидовать и стремиться к недосягаемому идеалу. Конечно, с такими мечтали встречаться все парни. И неудивительно, что Вяземский с Першиным положили на них глаз, вот только точно ли положили…

– А с чего ты взяла, что они к доминошкам клеятся? – осторожно уточнила Уля.

– Не знаю. Женская интуиция. Я ж за Першиным тоже слежу периодически. Так вот, как ни гляну, он всё рядом трётся, да и твой тоже…

– Он не мой! – вспыхнула Ульяна.

– Даже не удивляюсь, что ты не спросила, про кого речь, – хихикнула вредная Настасья. – Твой-твой, по глазам вижу. И ничего в этом стыдного нет, между прочим. Другое дело, что нам этих красоток не переплюнуть. С другой стороны – не переплюнем, так хоть посоревнуемся.

– Соревнования – это не наш конёк, – вяло напомнила Ульяна. – Да и вообще, как-то сомневаюсь я, что у нас выйдет их… кхм… переплюнуть.

– Слушай, я тут читала, что из любой среднестатистической девушки можно сделать конфетку. Даже передача такая есть. Приводят такую страшную чувырлу…

– Настя, мы что, чувырлы, по-твоему? – возмутилась Уля.

– Ой, не цепляйся к словам! Так вот. Приводят страшненькую-престрашненькую девчонку, вокруг неё начинают суетиться стилисты, визажисты, парикмахеры, модельеры – и к концу программы она вся такая нереальная красавица плывёт, а все вокруг от зависти в обморок падают. Это абсолютно реально всё. Вот почему бы нам тоже собой не заняться? Как говорят знающие люди: глупые девушки следят за другими, а умные – за собой. Надо нам озадачиться самосовершенствованием. Например, похудеть.

– Настя, ты обалдела? Зачем мне худеть? – изумилась Ульяна.

– Вот эгоистка ты – сразу о себе. Не тебе худеть, а мне. Чтобы стать такой большеглазой газелью, тонкой, звонкой и прозрачной.

– Газель – это либо грузовик, либо коза, – напомнила Уля. – Ты к Новому году не успеешь похудеть, а до праздников они точно с доминошками начнут встречаться. Если уже не встречаются. Да и не такая ты толстая, чтобы худеть. Особенно если учесть, что и Першин не сильно звонкий и прозрачный. По-моему, вы вполне гармонично смотрелись бы.

– Ага. Главное, до Ромы это донести, – ехидно напомнила Настасья. – А то он не в курсе и собирается гармонично смотреться с этими селёдками. Эх, ну почему меня природа так обделила?

– Зато ты умная, – напомнила Ульяна. – Это тоже для жизни важно. Иногда даже важнее, чем грудь или ноги.

– Да! Только парни об этом не догадываются. И я тебе так скажу – важно быть счастливой, а уж благодаря уму или фигуре – это дело десятое, – выпалила Настя. – Знаешь что? Пошли к тебе. Надо выяснить, начали они встречаться или нет. Может быть, мы ещё успеем. Ведь Новый год с кем встретишь, с тем и проведёшь. Так что надо торопиться.

– Я что-то сомневаюсь, – начала было Уля, но подруга решительно мотнула головой.

– Не побеждает тот, кто ничего не делает, или как там говорится, – припечатала Шурупикова. – А мы будем бороться за своё счастье. Биться насмерть.

– Ужас какой. Ты так это сказала, словно мы своё счастье насильно заломаем и на копье принесём домой, – опешила Ульяна.

– Что ты мямлишь, Камышина? Ты принца под ёлку хочешь или нет? Если хочешь, надо его своими руками туда загнать!

– Да-да, так романтично. А ещё привязать к стволу для верности, чтобы не убежал, – саркастически закивала подруга. – Очень вдохновляющий план. Я в восторге.

– Камышина, не передёргивай. Сначала мы выясним, до какой степени у них серьёзно с доминошками, а потом сделаем так, чтобы серьёзно у них стало с нами. Согласна?

– В принципе – согласна, но как-то слабо представляю порядок действий.

– Ха. Кулёма! Положись на меня!

И целеустремлённая Шурупикова, подпрыгивая от нетерпения, увлекла соратницу в сторону дома.

План у Настасьи был прост и неоригинален. Где можно получить максимум информации об объекте своих симпатий? Конечно же, в соцсети. Там и фото знаменательных событий, и статусы, демонстрирующие состояние души, и друзья, и, представьте себе, обстоятельства личной жизни. Даже первоклашки умудряются отмечать варианты «в активном поиске» или «женат/замужем». Что уж говорить о старшеклассниках. Едва только парень или девушка начинают с кем-то встречаться, как на стене тут же появляется запись «Встречаюсь с…». Это как орден, как знак отличия, мол, вот, смотрите, у меня всё по-взрослому.

– Так, начнём с Першина. – На ходу сбрасывая пуховик и сапоги, Настя ринулась к компьютеру.

– Шурупикова, руки помой, – крикнула ей вслед Уля. – Давай пообедаем сначала!

– Я на диете, – напомнила Настя.

– Давно?

– Уже пятнадцать минут. Забыла? Я хочу стать газелью!

– А я есть хочу, – вздохнула Уля. – Давай мы поедим, а потом ты снова сядешь на свою диету. А то как я буду хлюпать и чавкать борщом, когда ты голодная рядом страдаешь?

– Гос-с-споди, Камышина! А интеллигентно есть ты не умеешь? Чтобы не хлюпать и не чавкать? У меня сила воли несгибаемая. Если я сказала диета – значит, диета, – строго отчеканила Настасья, после чего добавила: – Вот умеешь ты уговаривать. Ладно, давай свой борщ. Сметана есть?

– Там жирность большая, – виновато пожала плечами Уля.

– Ничего, один раз диете не повредит. Давай жирную, – великодушно разрешила Шурупикова. – Пошли руки мыть, искусительница.

Соцсеть – кладезь информации. Там можно узнать не только о том, чем увлекаются твои знакомые, но и выяснить, где лучше покупать косметику, какая одежда в моде, как избавиться от прыщей и вырастить грудь.

– Так… – Настя задумчиво разглядывала страницу Першина. – Группы у него, конечно, какие-то жуткие. Программирование сплошное. И фотографий нет. И по статусу пока ни с кем не встречается. Это обнадёживает. В сети был сегодня, статус не сменил. А что это значит?

– Что? – эхом отозвалась Уля.

– Что подвижек пока нет. Пошли теперь твоего красавца смотреть.

У Антона группы были исключительно с уклоном в спорт и автомобили, а статус, к огромному облегчению Ульяны, отсутствовал вовсе.

– Тоже пока ни с кем не встречается, – робко предположила она и для объективности добавила: – Наверное.

Страница доминошек порадовала девушек гораздо меньше. И Алёна, и Влада были «в активном поиске».

– Такие долго в активном поиске не сидят, – проворчала Настасья. – Главное, буквально недавно с кем-то встречались. То ли из другой школы, то ли вообще со студентами.

– В каком смысле? – удивилась Уля. – То есть откуда ты знаешь?

– Откуда-откуда, – смутилась подруга. – Я хотела посмотреть, в какие группы они ходят, чем интересуются. Да чего ты на меня таращишься-то?! У таких, между прочим, всё схвачено. Где ногти нарастить, где волосы заламинировать, где фигуру подтянуть! Я всё законспектировала. Как чувствовала, что пригодится. Чем на себе экспериментировать, лучше сразу идти по следам удачно оттюнингованных фей.

– Да ясно, ясно, не кипятись, – пошла на попятный Ульяна. – Я просто спросила. И что ты думаешь? У нас шансов нет?

– Я уже говорила, есть у нас шансы. Шансов нет у тех, кто ничего не делает. Ой, гляди! – Она ткнула пальцем в экран. – Твой Вяземский Владе лайки ставит. Надо вернуться на его страницу и глянуть, она ему ставит или нет.

– Ага, давай вернёмся, – дрогнувшим голосом отозвалась Уля. – Похоже, опоздала я.

Но всё оказалось не так уж трагично. Вяземский белой доминошке лайки ставил, а она ему пока нет. С Романом была та же картина. Он вообще «залайкал» все записи Алёны, даже ссылку на страницу про депиляцию и статью про выбор прокладок, а она ему в ответ ни одного сердечка не добавила.

– Вот, – с облегчением выдохнула Настасья. – Надо ковать железо, пока горячо. Лайки мы, конечно, ставить не будем, это ерунда какая-то. Но надо срочно прихорошиться. Всё очень удачно получается. Ты и так блондинка, тебе надо только заламинироваться, как Чарушиной, и макияж сделать. А мне надо перекраситься в брюнетку, нарастить волосы и тоже отмакияжиться.

– И как ты себе это представляешь? Дёшево как-то. Выходит, мы будем пытаться их копировать? Во-первых, это сразу будет бросаться в глаза, а во-вторых, копии всегда хуже оригиналов, так что над нами просто посмеются. И выглядеть мы будем дурами. Плохая идея. Не говоря уже о том, что у нас так не получится. Это тебе не кино, а жизнь. Тут нельзя за пять минут превратиться в красавицу.

– Слушай, это какая-то тарабарщина, – простонал Антон, с тоской вглядываясь в экран. – Какие там общие темы для разговора? Ты это читал? Шеллак какой-то! Обезжиривание и дезинфекция ногтей! Ма-ама-а-а, забери меня отсюда! Ты смотри, какие когти. А если она таким в глаз ткнёт? Ну, или махнёт рукой, и как в фильме про Фредди Крюгера – хрясь, и нет кавалера! И кровища, кровища… Во, а ещё они волосы выдирают! Ты глянь, это ж садизм какой! Да ещё с инструкцией! Советы профессионалов – потерпеть! Что-то страшно мне. Если они с собой такое делают, чего нам-то ждать? Правильно говорят, женщины и мужчины – засланцы с разных планет.

Вяземский со своим другом Першиным уже битый час изучали интернет на предмет завязывания контактов с доминошками. Удивительное дело. В сети была масса советов, как собрать автомобиль, как вывести с одежды невыводимое пятно, как написать сочинение, не включая мозг, как испечь пирог, не имея под рукой необходимых ингредиентов, но жизнеспособных советов по привлечению внимания красивой девушки, похоже, там не имелось.

Буквально на днях друзья вычитали, что для завязывания знакомства надо всего-то набраться смелости и подкатить с вопросом «Что делаешь сегодня вечером?». И что в итоге? Смелость сдулась в момент подката. Поэтому Рома с Антоном вальяжно подгребли к барышням, занятым чтением какого-то журнала, потоптались, пихая друг друга локтями и выразительно поглядывая на занятых своим делом красавиц, и ретировались ни с чем.

Сегодня идеей номер один стала фраза «Чтобы заинтересовать девушку, надо начать думать так, как думает она». Поэтому друзья старательно рылись на страницах доминошек в поисках точек соприкосновения. Реальность пугала и не внушала оптимизма…

– Антоха, ты найди что-то более вменяемое, – ухмыльнулся Роман. – Не одними ногтями они занимаются, наверное? Книги там, фильмы…

– Музыка, – обрадовался Вяземский. – Они музыку слушают. Давай тоже фанатеть от того же, от чего они. Потом на концерт пригласим, и всё!

– А что они слушают? – Рома оживился и тоже сунулся к монитору. – Включи-ка, надо оценить. Давай вот этот ролик, где машина.

 
Ты со мной, мой сон, моя мечта,
Меня сводит с ума твоя красота,
Я держу тебя за руки, девочка моя,
Я всегда с тобою буду, Я! Я! Я! —
 

пел сладкоголосый блондин, сильно смахивавший на девушку с усиками и бородкой. Для пущей мужественности он был разрисован татуировками, но от этого выглядел ещё забавнее. Как кот в шипастом собачьем ошейнике. Или как велосипед с квадратными колёсами. В общем, абсолютная дисгармония формы и содержания.

 
Поцелуй меня на исходе дня,
Солнце сядет за оврагом, поцелуй меня… —
 

надрывался неизвестный певец.

– Выключи, у меня зубы заныли, – взмолился Антон. – Жуть какая. Не, я целый концерт такой мути не выдержу. А чего у него голос такой противный?

– То есть тебя голос смутил, а тексты устраивают? – гоготнул Рома.

– Я в текст не вник. Но, между прочим, это наглядно демонстрирует, что любят девчонки. Им нужна романтика и всякие сюси-пуси про любовь. Как тяжело с ними, просто беда, – опечалился Вяземский.

– Мы пока не с ними, – ехидно напомнил друг. – Так что нам должно быть легко и хорошо.

– Ладно, не язви. Давай думать, как с ними поближе познакомиться. – Антон взлохматил волосы и почесал затылок, стимулируя мыслительный процесс.

– Нужен стопроцентный вариант, – после паузы изрёк Рома. – Потому что я, например, не готов, чтобы меня завернули при всех. Дураком выглядеть не хочу. Давай, Антоха, ты с этой беленькой познакомишься, а потом попросишь подругу в кино взять, типа, у тебя друг есть, вчетвером веселее.

– Вот шикарная мысль! – Антон бросил в советчика смятым фантиком. – Ты просто генератор идей! Маленькая поправка: давай лучше ты начнёшь с тёмненькой, а я подтянусь? Согласен?

– Нет, – помрачнел Першин. – Ладно, так себе идея была. Давай дальше думать, как подкатить.

– Подкатить, – проворчал Антон. – Подкатывать лучше на роликах.

– Или на велике, – хихикнул Роман.

– Да вообще – колесом. Хватит ржать, давай, ищи идеи.

– В интернете одни придурки дают советы, – вздохнул Першин. – Я тут искал недавно, сколько времени сосиски варить. Ты не поверишь! Куча рецептов. Из сосисок можно сделать даже осьминогов, салат и запеканку. А варить их – та-дамммм! – до готовности. Шикарный совет. Главное, очень жизненный. Особенно если учесть, что меня только это и интересовало – когда у них наступает готовность. Боюсь, что с девушками будет то же самое. Вот, пожалуйста! Совет номер один: «Смотрите только на неё». Вот мы сегодня смотрели, и что? Они даже не заметили.

– Надо было ещё на гитаре играть, тогда они бы точно обернулись. Ну, или упасть, типа «я ранен», и голосить, – ухмыльнулся Антон. – Ещё можно было свистнуть или крикнуть «эй!», как гопники на улице.

– Очень остроумно. – Рома отпихнул друга от монитора. – Что у нас там дальше из советов? О, «делай восхищённые глаза»! Это вот как? Я так и вижу себя в рамочке и подпись внизу – «у него восхищённые глаза».

– Ещё можно озвучить: у меня восхищённые глаза, – заржал Вяземский. – Для верности. А то вдруг она не догадается и решит, что у тебя просто живот пучит или ты описался. У моей бабушки, кстати, болонка старая. Так она как лужу сделает, так у неё сразу глаза такие выразительные. Наверное, такие и надо делать, чтобы девчонка хотя бы озадачилась и что-нибудь заподозрила. Ладно, давай серьёзно. Найди что-нибудь более понятное.

– Нашёл, – с готовностью доложил Роман. – «Если вы хотите понравиться девушке, создайте ощущение, что она особенная». Это как? При виде её дико заорать и убежать, роняя тапки? Чтобы она наверняка поняла, что о-о-о-чень особенная? Да уж. Тут тоже без конкретики. Вот ещё. «Включите себя в её жизнь, уважайте её…» Они издеваются. Слушай, Антоха, тут ещё предлагают с ней общаться. Это уже ближе к реальности. Надо найти общую тему для разговора.

– Ромыч, это уже было. Мы закольцевались. Опять будем подходить и молчать? Или подойдём и спросим, у кого они стригутся? А не, лучше, где они покупают свои примочки!

– Какие примочки? – не понял Роман.