Текст книги "Карнавал любви. Новогодняя книга романов для девочек. Сборник"

– Ясно, – не стала спорить с буйным режиссёром Красова. – Так можно мне танцы для остальных ставить?

– Можно, можно! – снова взяла бразды правления в свои руки Ульяна. – А как ты так научилась?

Аня пожала плечами:

– Я худеть пыталась. Шейпинг – скучно. Поэтому я искала в сети всякие активные клубные танцы, быстрые и сложные, комбинировала их, чтобы было красиво и эффектно, и тренировалась. И зарядка, и физкультура, и для клуба подойдёт… Потом… если я в клуб пойду. Когда-нибудь.

Тут она смешалась и покраснела. Видимо, дошло до больного места. Аня Красова, судя по всему, подозревала, что в клуб ей будет пойти не с кем.

– Ха, – встрял Костя. – Когда-нибудь? Да я лично хочу сходить с тобой в клуб в ближайшее время. И не вздумай мне отказать. Так, чего хихикаем, вернулись к работе!

Ещё одним открытием стали два приятеля: маленький, невзрачный Денис Шагин и толстый, губастый Стас Корбут. Их вечно было не видно и не слышно – двух тихонь, хорошистов из десятого «А», неспортивных, некреативных, незаметных.

– Вот тут, до того как будет финал с учителями, после того как станцуют наши уборщицы и гардеробщицы… А! Надо будет ещё подснять танцующих поваров! Першин, пиши: повара, столовая, обед.

Рома покорно записал. Он уже не спорил с режиссёром. Вяземский тоже старательно записывал, не дожидаясь приглашения. Деятельный Лютиков назначил Антона своей правой рукой, чему последний был крайне рад. Быть частью столь массового креатива ему было лестно. Да и вообще, ботаны оказались мировыми ребятами. С ними было безгранично интересно и весело.

– …Так, что я там орал-то? – хмыкнул Лютиков. – Старею, склероз… А! Вот! Перед учителями должно быть ещё что-то неожиданное. По факту у нас что есть? Танцует старшая школа, присоединяется средняя, потом малявки. Потом Красова. За Красовой снова общим планом рекреации и гардероб. А дальше явно что-то напрашивается ещё. Неожиданное. Потому что следом будут учителя. Они присоединяются поэтажно и исполняют нечто незамысловатое. Потом акробат, который брейк танцует, загримированный под учителя… Антон, ты грим организовываешь, накладки под одежду, саму одежду, запиши! За акробатом все достают мишуру, вопль «С Новым годом!», финальный прыжок акробата. Общая картина ясна, но нужно что-то эдакое в середине, чтобы хронометраж не затягивать, чтобы у нас зритель не уставал от однообразия.

И тут подал голос толстяк Стас:

– Мы с Диней хип-хоп танцуем. Синхронно…

– Диня у нас кто? – Длинный Лютиков орлиным взором пробежался по толпе школьников. Тощенький Шагин поднял руку.

– Я! Денис Шагин. Девятый «Б».

– Хм, – прыснул Костя. – Колоритно смотритесь.

Ребята и правда смотрелись чрезвычайно комично. Большой, похожий на Винни-Пуха Стас и низкорослый, маленький Дмитрий.

Но как они танцевали! Номер явно был отрепетирован давно, неизвестно для чего, но отточен филигранно, каждое движение было продумано. Если бы собравшиеся узнали, что репетировали ребята этот танец просто так, просто потому, что больше было нечем заняться, они бы страшно удивились. А ещё у друзей теплилась надежда однажды прийти на дискотеку и потрясти девчонок этим танцем. Ведь иначе-то на них и внимания никто не обращал.

Это был успех. Фурор. К концу танца, когда Шагин перекувырнулся в воздухе, а Корбут исполнил какое-то немыслимое «па» в прыжке, все уже орали, свистели и хлопали. Девочки восторженно снимали танцоров на телефоны.

– Граждане участники! – рявкнул Лютиков, когда понял, что потрясённые школьники сами собой не утихнут. – Прошу учесть. До момента выхода клипа в сеть никто никакие видео с репетиций не выкладывает. Это страшная тайна, и мы все её хранители. Надеюсь, предателей среди нас нет. Тот, кто выложит информацию раньше времени, подведёт всех.

«Граждане участники» послушно закивали, пряча телефоны по карманам.

Когда все нехотя расходились, основной костяк в лице Лютикова, Ани, Романа с Антоном и Ульяны с Настей обычно ещё долго оставался в школе. Они сидели над планом, стукаясь лбами, хихикая, внося правки, предлагая идеи и чувствуя невероятное единение.

– Знаешь, – задумчиво сказала как-то Ульяна, когда они с Настасьей после очередной репетиции брели домой. – Я бы никогда не подумала, что у нас в школе столько крутых ребят. И девчонок. Вот взять, например, Стаса с Димой. Их же не замечали, а теперь девчонки за ними табуном бегают. А что изменилось? Они такие же, какими были, просто наш флешмоб помог им раскрыться. Или Аня Красова. Просто толстая девочка, которая всех стеснялась и жалась по углам. А теперь ей вся школа, включая учителей, в рот смотрит. Потому что, казалось бы, толстая и толстая, что она может? А она ого-го что может. Мало того, ещё и других может научить. Вот ты умела так танцевать? Нет. И я не умела. А теперь мы на любой вечеринке зажжём! Того набора движений, который нам Красова дала для номера, вполне достаточно, чтобы все упали. Да куда бы мы ни пришли, если мы начнём вдвоём так танцевать, на нас все смотреть будут. И дело даже не в этом. Мы с тобой больше никогда не будем чувствовать себя серыми мышками.

– Это точно, – кивнула Настасья, довольно улыбаясь. – Мы не будем. И Аня не будет. И мальчишки эти из девятого класса. И операторы. Ботаны, дохлики… А как командуют, как креативят, сколько идей накидали в процессе! И к ним теперь – почёт и уважение. А всё почему? Потому что каждому хочется, чтобы его сняли. Я уж не говорю про Лютикова. Чистое недоразумение. Макаронина на ножках. А какой талантище! Какой драйв, какая харизма. Он точно станет режиссёром, поверь моей интуиции. Мы ещё будем гордиться, что учились с ним в одной школе. Я думала, он тихий и забитый. И что фамилия ему очень подходит – Лютик, цветочек. А он от слова «лютый». Как орёт, как напирает, как командует! Это ж танк. И как легко у него это получается. Кстати, по-моему, у них с Аней что-то такое намечается.

– Мне тоже показалось, – хихикнула Уля. – Вот, Шурупикова. Мы добрые феи. И даже если у нас с тобой ничего не получится, то принца для Золушки мы уже точно нашли. Так что не зря всё это затеяно.

Если б подруги знали, каких моральных трудов стоило Косте Лютикову это режиссёрство, они бы гордились собой ещё больше.

Когда всё только начиналось, у парня тряслись коленки, пересыхало во рту и кружилась голова от ужаса. Ему казалось, что его никто не будет слушать. Как и в классе. Что никто не будет соглашаться на его идеи. А что, он же ботан, непопулярная личность, что он может предложить? Да и сами идеи он генерировать боялся, чтобы не высмеяли. Но единственное, что Константин знал точно, что это его последний шанс стать человеком, а не забитой амёбой. И ведь идеи были. И режиссировать он умел. Сколько спектаклей он уже поставил мысленно. Ведь про театр и самодеятельность он Шурупиковой соврал. Не было никакого театра, он существовал только в лютиковских мечтах.

Оказалось, если себя пересилить и перестать видеть в зеркале пустое место, можно многого добиться. Уверенность сворачивает горы. Главное, чтобы она не переросла в ничем не подкреплённую самоуверенность. Приободренный тем, что его услышали, что не выгнали пинками с первого же собрания и, более того, даже попросили озвучить свои предложения, Лютиков осмелел и развил бурную деятельность. Многолетний страх оказаться на виду, под чужими взглядами, осыпался сухой шелухой. А желание спрятаться сменилось жаждой активности. А ещё в его жизни появилась она… прекрасная, понимающая, необыкновенная, волшебная…

«Если бы не Камышина с Шурупиковой, ничего бы этого не было, – подумал Костя, засыпая накануне решающего дня. – Они точно феи. Надо будет им об этом сказать, а то ведь они даже не догадываются…»

Акция прошла на «пять с плюсом». Танцевал даже директор, не говоря уже о пожилых учителях и техническом персонале школы. Мало того, ко всеобщему изумлению, старенькая гардеробщица Жанна Вадимовна добавила огоньку, лихо с гиканьем проскакав на швабре.

Для верности упёртый Лютиков сначала потребовал снять на видео две генеральные репетиции, а потом и сам флешмоб.

– Выберем самые удачные кадры, – отрубил генералиссимус Лютиков, за последнюю неделю ставший в школе фигурой номер один. Даже Леонид Львович не рисковал ему перечить в том, что касалось организации съёмок.

Когда Костя, наконец, гаркнул «Стоп, снято! Всем спасибо!», народ начал обниматься, кричать «ура» и поочередно качать то Лютикова, то взвизгивающих и придерживающих юбки Улю с Настей, то Першина с Вяземским, то заполошно голосившую Аню Красову.

– Не уроните! Только не уроните, я тяжёлая! – завывала Аня, периодически хохоча от восторга.

Клип монтировали два вечера, собравшись у Ромы дома. И снова смеялись, шутили, ощущая необыкновенное единение. Но если девушки воспринимают мир на тонких вибрациях души, каждой клеточкой переживая мельчайшие оттенки эмоций, то у парней всё происходит гораздо проще. Они не ищут определений для того, что происходит, не переживают счастливые мгновения вновь и вновь, они существуют в текущем моменте, в эмоциональном плане живя сегодняшним днём.

Ульяна чувствовала, что затея неумолимо приближается к развязке. Ей было немного грустно.

Немного, потому что в итоге получилось настоящее чудо, приключение, потому что жизнь всё же кардинально изменилась. Неуловимо поменялось отношение к зубрилкам и ботанам, которые теперь были «на коне». Настя с Улей всё же стали звёздами школьного масштаба, да и не только они.

А грустно было, потому что на вечеринку их так и не позвали. Наверное, Вяземский просто забыл. Или ещё не решил окончательно. Конечно, оставалась ещё надежда, но весьма призрачная.

Флешмоб прошёл, а любовь нет. Она, наоборот, – разгорелась ещё ярче, сильнее, и бедная Камышина совершенно не представляла, что со всем этим делать. Она не могла ни спать, ни есть, ни нормально учиться. Антон занимал все её мысли. Она тысячи раз снова и снова переживала мгновения, когда он касался её, когда смотрел, когда улыбался только ей, а один раз даже поцеловал в щёку от избытка чувств. Уля тоже хотела под прикрытием всеобщих эмоций и ликования чмокнуть его как бы по-дружески, но так и не отважилась. Дружеского поцелуя у неё, наверное, не получилось бы. И Вяземский всё бы понял.

– Бы, бы, бы, – устало пробормотала Уля, пнув ближайший сугроб. Она шла домой от Першина. Монтаж клипа был официально завершён. – Все мечты состоят из этого убогого условного наклонения, потому что они мечты, они условны, и в реальности им, скорее всего, никогда не воплотиться. А сама реальность состоит из сплошных «не».

Впереди маячила какая-то непонятная куча-мала. Словно в сугробе барахтался громадный осьминог. Фонари светили еле-еле, и если бы не ослепительно белый снег, делавший этот тёмный зимний вечер хоть немного светлее, она бы, наверное, вообще не поняла, что там происходит.

Дворники работали без энтузиазма, снег ежедневно валил с маниакальным упорством, поэтому вместо нормальных пешеходных дорожек дворы пересекали узкие, протоптанные местным населением тропы. Свернуть Ульяна всё равно не могла, поэтому, решив, что впереди очередной каток, на котором попа́дали соседи по дому, она устремилась на помощь.

То, что происходит что-то нехорошее, девушка поняла в последний момент. Уже подбегая, она осознала, что на снегу лежит блондин в синем пуховике, а над ним стоит второй, тёмный, массивный, с палкой в руке. И поза у этого второго явно угрожающая.

– Полиция! – заорала что есть мочи Уля таким тембром, что сама похолодела от ужаса. – Вон они! Буль, фас! Фас его! Собаками его травите! Окружайте!

И она залаяла басом. Тут же, то ли на крик, то ли на талантливо исполненное гавканье, отозвались ближайшие выгуливаемые псы.

Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал Ульяне Камышиной, что она может вопить столь диким, остервенелым голосом, она бы в жизни не поверила. Но нам не дано знать, какие скрытые резервы хранятся в нашем организме. Иногда люди могут развить совершенно чудовищную скорость, удирая от хищника. Или, спасая жизнь, совершить головокружительный прыжок, который никогда в жизни более не повторят.

В данном случае сработало второе «я». Потому что первое «я» потом еще долго тряслось и причитало, соображая, почему было просто не убежать и не вызвать полицию по телефону.

Тот, который с палкой, вспугнутым лосем метнулся в темноту, увязая в снегу и размахивая каким-то кулем. Через несколько секунд он вообще исчез из поля зрения. Перепуганная Уля бросилась к лежащему на земле человеку, не подававшему признаков жизни.

К её огромному удивлению и облегчению, лежащий оказался вовсе не трупом. Он смотрел на девушку ясными глазами, изредка помаргивая.

– Вы живы? – вежливо спросила Ульяна.

– Собак уберите, – одними губами произнёс парень. – Я их боюсь.

– Каких собак?

– Которые лаяли, – терпеливо пояснил пострадавший.

– Это я лаяла, – всё так же тихо ответила Уля.

– У вас здорово получилось. Я чуть не умер. Думал, они нас обоих сожрут, – задумчиво похвалил её спасённый блондин.

– Да, – неопределённо отмахнулась польщённая барышня. – Я ещё и не такое умею.

– Молодец, – кивнул парень. Светская беседа затягивалась.

– Вы встать можете? – Уля вдруг вспомнила, что на улице зима и лежать на снегу, наверное, холодно. Тем более что синий пуховик исчез, и лежал пострадавший в одном джемпере.

Блондин пошевелился и поморщился:

– Сейчас. Что-то с ногой.

Он с трудом приподнялся и сел, держась за голову.

– Ещё и с головой что-то, – пожаловался он. – Ударился, наверное.

– Пойдёмте ко мне, – торопливо предложила девушка, надеясь, что дома родители и они что-нибудь придумают. – Я рядом живу.

– Ужас какой-то, – прокряхтел парень, уцепившись за хрупкую спасительницу и пытаясь подняться. – Я думал, это фанат какой-нибудь.

– Футбольный? – удивилась Уля. – Так вроде сейчас в хоккей в основном играют.

Новый знакомый взглянул на неё с изумлением и ухмыльнулся:

– Ну, да. В хоккей. Пойдёмте, пожалуйста, мне очень холодно. Мне простужаться нельзя. Кстати, давайте на «ты» перейдём. Так проще, я выкать не привык.

– Давайте, – пожала плечиками девушка. – То есть давай. Меня Ульяна зовут. А тебя?

– Меня? – Блондин ошарашенно приподнял бровь и так воззрился на Улю, словно она сморозила невообразимую чушь.

– Тебя, – терпеливо пояснила спасительница и повторила: – Меня зовут Ульяна.

– Ты что, не узнала меня? – парень, казалось, не верил.

Уля смутилась и внимательно вгляделась в его лицо. Натуральный принц из девчачьего мультика. Или мушкетёр. Белокурые локоны, графские усики, аккуратная крошечная бородка, почти незаметная, выразительные глаза с длиннющими ресницами, картинные брови, точёные скулы. Красавчик. Как есть красавчик. Таких снимают во всяких романтических сериалах, и девчонки потом хором стонут и вешают у себя над кроватями эти нечеловечески идеальные лица. Если б она его когда-нибудь видела, точно запомнила бы.

– Ты не из нашей школы, – уверенно начала она отметать варианты. А что? Раз человек настаивает, что она его должна знать, надо идти от обратного – вычёркивать те места, где она его точно не могла встретить.

– Ты издеваешься? – хохотнул блондин.

– Ладно, ладно. Для школы ты слишком взрослый. Ты из нашего двора? Из нашего дома?

– Нет, ты что, правда меня не узнала? – Тут он вдруг отцепился от Улиного плеча, томно прикрыл глаза, вскинув голову и грациозно приложив руку ко лбу. – А так?

– Не совсем, – вежливо утешила его барышня, про себя совершенно неромантично резюмировав: «А башкой-то он явно капитально ударился. Надо ж какие рожи кроит. Надо бы ему врача вызвать».

– Ладно, а так? – Он поморщился, переступив с ноги на ногу, принял очередную картинную позу и пропел неожиданно приятным, сладким голоском:

 
Иди ко мне, детка!
Мы видимся редко!
Ты руку мне протяни —
В глазах зажгутся огни!
 

«Ну, надо же, точно, сотрясение мозга и сдвиг по фазе. Бедолажка! Наверное, он ещё и испугался. У него сейчас шок скорее всего», – вздохнула про себя Уля.

Она расплылась в доброжелательной улыбке и ласково проворковала:

– Молодец. Пошли быстрее, простудишься. Сейчас придём, ляжешь, доктора вызовем, он тебе голову полечит, ногу посмотрит…

– Глазам своим не верю. Ты не прикалываешься. Ты меня реально не узнала. Кому скажу – не поверят, – озадаченно потряс головой блондин и добавил: – Меня Марк зовут.

– О, очень приятно, – Уля искренне обрадовалась прогрессу. Уже и имя вспомнил.

– А уж мне-то как, – улыбнулся Марк. Они уже добрались до дверей квартиры, шок после нападения прошёл, и парня начало основательно трясти от холода. Он даже зубами начал лязгать.

Родителей дома не оказалось. Вместо мамы с папой, на которых барышня планировала перевалить заботы о спасённом, в прихожей красовалась записка: «Ушли в театр. Ужин на плите».

– Вот ёлки-палки, – расстроилась Уля и тревожно оглянулась на гостя.

– У тебя сейчас такой взгляд, словно ты подозреваешь во мне скрытого маньяка, – проворчал тот, закрывая двери. – Мне срочно нужен горячий чай с лимоном.

– А зачем ты закрыл дверь? – дрогнувшим голосом пискнула девушка. Вот она и оказалась в западне. Выход отрезал блондин с усиками. Надо же, сто раз слышала в новостях и читала в сети, что нельзя доверять незнакомцам, а в итоге сама привела домой непонятно кого. Ну, да, да! Жертву грабителя она привела. Но где гарантия, что эта жертва сам законопослушный гражданин?

– Дверь? – блондин аж поперхнулся от изумления. – А что? Обычно вы живёте с открытыми дверями? Как в деревне?

– Сейчас чай поставлю, – буркнула Уля, мимоходом подумав, что чайник с кипятком – это тоже оружие.

– Послушай, ты меня очень выручила, я тебе страшно благодарен! Ты даже не представляешь, как ты вовремя появилась. Он ведь мог меня просто убить. А так только куртку взял. Ульяна! Ты могла бы дать мне телефон? У меня в пуховике остался мобильник и все деньги. И ключи от машины. Мне нужно позвонить приятелю, он меня заберёт отсюда.

«Нормально, – подумала порядком струхнувшая Уля. – Сейчас сюда ещё и сообщник припрётся. Вот чем заканчиваются добрые дела!»

Она включила чайник и подвинула к себе стойку с ножами.

– Я тебя боюсь, – честно сообщил Марк. – Ты не могла бы не щупать эти тесаки?

– Какие тесаки?

– Ножи. Ты так умильно на них смотришь, что мне не по себе. Я так понимаю, что ты мне не доверяешь?

– Да с чего ты взял? – фальшиво возмутилась Ульяна. – Всё в порядке. Ты звони другу-то.

Она нашарила в кармане мобильный и протянула гостю.

– Он у тебя выключен и разряжен, – оповестил девушку Марк. – Пожалуйста, дай зарядку…

Тут он вдруг уставился в угол остекленевшим взглядом и неуверенно продекламировал:

– Упала слезинка… Запуталась прядка… Ээээ… Мммм… Молчит телефон! Но спасает зарядка! Так… Так… Гудок телефонный – стон. Нас вместе… Нет… Нас свяжет с тобой телефон! Аааа! Дай бумагу! Срочно! Мне надо записать!

– Чего записать? – Уля подобралась и напряжённо уставилась на чокнутого гостя.

– Стихи! Бумагу быстро! – взревел Марк таким голосом, что Ульяну буквально вынесло из кухни. Правда, вместе с самым большим ножом. Уже через несколько секунд она услужливо положила на стол тетрадку.

– Ручку! Боже мой! Ну, ручку же! Мне надо записать! Да брось ты этот нож, он тебя тормозит!

– Вот ещё, – пробормотала перепуганная девушка. С такими гостями хорошо бы ещё и вилку взять. Тут она вспомнила про громадную вилку для мяса из какого-то столового набора принадлежностей. Вилка больше смахивала на вилы и продавалась в комплекте с шумовкой, половником и лопаткой. Все приборы были длиной сантиметров по сорок. Поэтому после того, как Уля принесла Марку ручку, она взяла ещё и вилку. Стало немного спокойнее.

– …слезинка… прядка… – бормотал Марк, торопливо строча бисерным почерком. – …зарядка… телефон… стон… Не, не так. Стон… Ага…

Подняв глаза на хозяйку, он довольно улыбнулся, а потом вдруг покатился со смеху.

– Что ещё? – недовольно спросила Уля. Этот чокнутый ей уже порядком надоел. То говорит загадками, то какие-то жуткие стихи декламирует.

– Ты похожа на людоеда перед обедом, – давясь весельем, оповестил её Марк. – И нож у тебя знатный, и вилка – просто жесть! Ещё бы ложку такую же, было бы просто сказочно…

Тут его взгляд снова затуманился, и блондин застрочил, бормоча нечто невнятное:

– Я для тебя людоед… Ты для меня – солнца свет… Я подарю тебе душу… но счастье твоё не нарушу… Шикарно. Как тебе рифма: душу – нарушу? Находка? Кстати, хочешь дам автограф?

– Ты стихи сочиняешь? – опасливо поинтересовалась Ульяна, проигнорировав предложение дать автограф. Возможно, закидоны блондина и лёгкую придурь можно было списать на излишнюю утончённость натуры? Поэты – они же все не от мира сего? Или он бдительность усыпляет?

Марк на вопрос не ответил, захлебнувшись жизнерадостным ржанием, а отсмеявшись, посмотрел на неё со снисходительной жалостью и великодушно пояснил:

– Да, детка, и стихи тоже.

– Скажите пожалуйста, какие мы крутые, – проворчала раздражённая Уля и мстительно ввернула: – «Душу – нарушу» рифма из мюзикла «Нотр-Дам де Пари». «Свет озарил мою больную душу, нет, твой покой я страстью не нарушу». Ясно?

– Ух ты! То есть музыку ты всё же слушаешь, – не стал унывать Марк.

– А разве я говорила, что не слушаю музыку? – растерялась Уля.

– Создалось такое ощущение, – загадочно улыбнулся парень.

Похоже, судя по мимике, головой он всё же приложился. Ульяна налила ему чая, нарезала лимон и подсунула телефон: – Ты позвонить хотел. Телефон подзарядился, звони. А то поздно уже, мне спать пора.

– Не переживай, я у тебя не заночую, – утешил её нахальный блондин, самонадеянно добавив: – Хотя миллионы девушек мечтают о моём поцелуе.

– Ну, ты так-то себе не льсти, – фыркнула Ульяна. Бояться она почему-то вдруг перестала. Всё же Марк скорее был придурковатым, а не опасным.

Отреагировать он не успел. Начинающуюся стычку прервал звонок в дверь.

– Кого ещё принесло? – озадачилась Уля. – Надеюсь, это не тебя пришли добивать? Мне что-то уже достаточно приключений на сегодня.

– Хочешь, я открою, – храбро предложил парень. – А ты возьми какую-нибудь сковороду и встань в арьергарде.

Значения слова «арьергард» Уля, к своему стыду, не знала, но по тону догадалась, что ей предлагают отсидеться в засаде где-нибудь в тылу. Схватив первую попавшуюся сковороду, она затихла за углом, пока Марк возился с замком. Сковорода, как запоздало поняла отчего-то сильно перетрусившая Уля, оказалась блинной, возмутительно лёгкой и для боя совершенно неподходящей. Страх нарастал, девушку затрясло. А ведь действительно этот бандит мог их выследить и сейчас прийти добивать. Или, что ещё хуже, это пришёл сообщник Марка. Или…

Из коридора донёсся смутно знакомый голос, резко перешедший в дикий визг.

«Шурупикова! – дошло до Ульяны. – Это Настя орёт! Он на неё напал!»

Уля с воплем команчей выскочила в прихожую и со всей силы врезала Марку по уху сковородкой.

– Настасья, беги! Зови полицию, я его задержу! – заверещала она, видя, что Шурупикова вовсе не валяется в луже крови, а стоит на своих двоих.

Подруга повела себя неожиданно. Выдрав из рук обалдевшей Ули сковороду, Шурупикова начала причитать над потиравшим ухо блондином и активно извиняться.

– Ты чего? – оглушённый Марк, наконец, слегка пришёл в себя и повернулся к Ульяне.

– Я думала, что ты её убиваешь, – виновато пояснила девушка. – Она же орала как резаная. Что-то день тяжёлый, нервы ни к чёрту.

 
Я смотрю в твои глаза,
В них алмазная слеза,
Сердце бьётся в тишине,
Ты иди, иди ко мне! —
 

благоговейно запричитала тем временем Настя, странно подвизгивая и норовя схватиться за Марка руками.

– Ты что, тоже башкой ударилась? – подозрительно прищурилась Ульяна. Для одного вечера на неё свалилось слишком много народу с ушибленным мозгом.

– Сама такая, – немедленно надулась Настя. – Чего обзываешься?

– Больно много невменяемых стихоплётов на один квадратный метр, – в сердцах рявкнула утомлённая переживаниями Камышина. – Ты что, тоже стихи пишешь? Вы из одной поэтической секты? Чего ещё я про тебя не знаю?

– Темнота ты дремучая! – простонала Шурупикова. – Это же Маркиз!

– Да что ты говоришь! – картинно всплеснула ладошками Ульяна. – Особа благородных кровей в моём доме! И что теперь? Мне надо обращаться к нему «Ваше сиятельство»? Или как там обращаются к маркизам? Настюха, скажи честно, у тебя голова не болит?

– Болит, – закатила глаза Настя. – От тебя. Ты что, ни разу не слышала его песен?

– Чьих песен? Каких песен? Про детку? – скрипнула зубами Уля. – Слышала. Он мне на улице пел, когда я его из сугроба выковыривала.

– Вот! – торжествующе гаркнула Настасья. – Хотя бы про детку! Это же Маркиз. Известнейший, мегакрутой исполнитель, звезда интернета, его знают абсолютно все!

– Предположим, не абсолютно все, – несколько обескураженно промямлила Уля. – Я телевизор редко смотрю.

– Да нет его в телевизоре. Его ролики в сети! Их все смотрят! – Шурупикова начала яростно сдирать с себя куртку и выкарабкиваться из сапожек, одновременно вещая тоном лектора: – Маркиз является популярнейшим среди молодёжи исполнителем. Половина города ходит в футболках с его изображением. У него куча песен, почти каждую неделю появляется новая…

– Ну, это неудивительно, – ухмыльнулась Ульяна, вспомнив, как Марк валял свои вирши на кухне.

– Лыбится она тут, – оскорбилась Настасья. – А как он к тебе попал вообще?

Тут Шурупикова вдруг вскинулась, вспомнив, что кумир в сознании, а она про него, как про мебель, и одурело прошептала:

– Господи ты боже мой! Сам Маркиз рядом с нами. Его даже потрогать можно. И я не сплю! А я точно не сплю?! – Настасья старательно ущипнула себя, тихо ойкнув, и блаженно провещала: – Не сплю. А вы мне автограф дадите? Вы на Ульку внимания не обращайте, она с придурью и нормальную музыку не слушает.

– Всё относительно, – процедила Ульяна. – И придурь, и нормальная музыка. Кому и пластилин – шоколадка. Кстати, Маркиз – это от имени Марк? Или ты действительно графских кровей?

– Ты с ним на «ты»? – едва не бухнулась в обморок Настя.

– Давай я с тобой тоже буду на «ты». – Марк ласково взял Шурупикову за руку, и у той едва не случился инфаркт от избытка чувств. Слова встали в горле колом, и Настасья только тихо и душевно заклекотала, как обожравшаяся курица.

– Я его подобрала на улице, – решила разрядить обстановку Ульяна. – На Марка напал какой-то упырь, я его спасла.

– Да, – с готовностью подтвердил Марк, повлажневшими от благодарности глазами уставившись на Улю. – Ты меня спасла. Я теперь твой должник.

Какие у него были глаза! Даже сердце ёкнуло. Уля почувствовала, как краснеет под этим нежным, проникновенным взглядом.

– А можно твой автограф? – нарушила волшебный момент Настасья. – У нас все в классе лопнут от зависти! Да я сама от зависти к себе лопну!

– Без проблем, – весело кивнул Марк.

Пока он писал Шурупиковой автограф в стихах, у Ульяны зазвонил телефон.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровался незнакомый мужской голос. – Мне с вашего номера звонил Марк.

– Да-да, – торопливо закивала Уля. – Поднимайтесь.

Она назвала адрес и вдруг расстроилась.

Ну, вот… Такое приключение – и так неожиданно заканчивается.

– Кстати, – вдруг вспомнила Уля. – А что ты делал в нашем дворе?

– Приезжал к одному человеку за диском с минусовкой. – Марк снова смотрел на неё, сияя глазами. Зато теперь было ясно, за что его так любят девушки. С таким взглядом и такой харизмой можно петь что угодно. Хоть частушки, хоть рэп.

Буквально через минуту в дверь позвонили.

– Привет честной компании! – на пороге стоял роскошный брюнет. – Где надежда и опора российской эстрады?

– Тут, – ухмыльнулся Марк. – Девушки, это Егор, мой бэк-вокалист. Прошу любить и жаловать.

– О-о-о-ой, – протяжно пискнула Шурупикова. У неё сегодня был вечер сплошных потрясений. – Это ж вы в «Розовых сумерках» поёте «Сердце в огне-огне-огне, иди же ко мне, ко мне, ко мне…».

– Я, – не стал отпираться Егор.

– У меня от вашего голоса мурашки каждый раз, – честно призналась Настасья и преданно уставилась на брюнета: – А можно ваш автограф?

– Давайте все на «ты» будем, чтобы не путаться, – предложил Марк. – Егор, дай Настеньке автограф, и полетели. Ты куртку привёз?

– Всё привёз и за минусовкой уже сходил. – Егор размашисто нарисовал для Шурупиковой сердечко и расписался. – Девочки, вы нас спасли. Сегодня такое важное прослушивание. Если бы с Марком что-то случилось, мы бы пролетели мимо фестиваля и гастролей. А так – мы ещё вам билеты подарим. Но это, конечно, ерунда. Мы ваши должники по гроб жизни. Просите, что хотите. Хоть концерт на вечеринке, хоть что угодно. Мой телефон у вас теперь есть. Прилетим по первому зову.

– Прилетайте, – зачарованно протянула Настасья, умильно сложив ладошки и пожирая глазами уходящих гостей.

Когда двери за музыкантами закрылись, слегка обалдевшие девушки ещё некоторое время стояли, не шевелясь.

– Ладно, отомри, – наконец ожила Уля и добавила: – Обалдеть, какие у него глаза.

– Телефон Егора мне выпиши, – потребовала Шурупикова. – А то вдруг ты его потеряешь. Марк тебе свой телефон дал?

– Не-а, у него ж его украли, – напомнила Ульяна. – Да и не надо. Зачем нам? Ты что, будешь звонить и напрашиваться?

– Почему напрашиваться. Ты его спасла! Сходим на концерт, песни послушаем, – мечтательно протянула Настя.

– Неудобно, – засомневалась Уля.

– Неудобно спать на потолке, одеяло падает, – фыркнула Настасья. – С ума сойти, как резко поменялась жизнь, стоило нам начать вести себя активнее. Вот точно говорят, достаточно одного слабого толчка, чтобы траектория судьбы кардинально изменилась. Мы всего-то хотели попасть на вечеринку к Вяземскому и отметить Новый год с Ромой и Антоном. А теперь мы – звёзды школы, нас все знают, мало того, нас теперь любят. Благодаря флешмобу ты умудрилась спасти настоящую звезду интернета. Если б мы клип не монтировали, ты бы так поздно по двору не шаталась, и Маркиза спас бы кто-нибудь другой. Ха, он теперь ещё и наш должник. И вообще – таким знакомством можно гордиться.

– Да, – рассеянно пробормотала Уля. – Вот только на новогоднюю вечеринку нас Антон так и не пригласил. Я, честно говоря, думала, что он это сегодня сделает. А он так занят был монтажом, что… В общем, в чём-то мы просчитались.

– Забыла! – ахнула Настасья. – Я ж к тебе чего пришла-то. У тебя мобильный не отвечал, в сети тебя не было. У меня идея. Надо Вяземского подтолкнуть как-то. Я тоже помню, что нас не позвали. А они и в ус не дуют. Мы теперь вроде как крутые. Но приглашали-то всех раньше, до наступления у нас с тобой состояния крутизны. Надо ему напомнить. Я что предлагаю: давай мы при нём громко обсудим, мол, какие у нас планы на Новый год. Вдруг до него дойдёт?